Контрольная обойма Колычев Владимир

Степан выразительно посмотрел на Дашу, призывая ее к спокойствию.

– Ты знала, что у больного был анафилактический шок?

– Нет. Я вообще ничего не знала. Приехала ставить капельницу, а в доме траур и следователь.

– А то, что у больного была непереносимость к лидокаину, знала?

– Нет.

– Это должно быть записано в истории болезни! – мотнул головой Болдарев.

– Не было там ничего! – уверенно сказала Даша.

– Должно быть записано! – настаивал следователь.

– Дарья Изварина – всего лишь медсестра, претензии по этой части к врачебному персоналу.

– А деньги?

– Две тысячи долларов?

– А это не деньги?

– Не маловато за вашего тестя? – спросил Степан, спокойно, без всякой иронии глянув на Окулеву.

– Нормально.

– Это вы так думаете или заказчик?

– Заказчик, конечно!

– А вашего тестя заказали?

– Э-э… Я откуда знаю?

– А как вы обнаружили деньги? – обращаясь к Болдареву, спросил Степан.

Тот снова дернулся, собираясь напомнить о своей независимости, но, глянув на Комова, решил не возникать. И Федот угрожающе смотрел на него, и Кулик, Лозовой больше смотрел на женщину.

– Ну, как я обнаружил… – Болдарев глянул на Окулеву.

– Да вы не стесняйтесь, товарищ юрист второго класса, если вам кто-то подсказал заглянуть в сумочку, так и говорите.

– Не подсказал… Просто я подумал: зачем Извариной убивать Окулева?

– А его невестка сказала, что ей могли заплатить. Причем прямо сегодня, так?

– Ну, я подумал, что деньги могут находиться в сумочке, – мямлил Болдарев.

– В присутствии понятых деньги изымали?

– В присутствии понятых? – окончательно сник следователь.

Похоже, он настолько уверовал в свое могущество, что даже забил на Уголовно-процессуальный кодекс. Видимо, решил оформить акты и протоколы позже, кое-как и задним числом.

– Нет?

– Дело в том, что я был один…

– А почему вы были один? – наседал Степан.

– Видите ли, я просто пришел пообщаться с родственниками потерпевшего, осмотреть место преступления.

– Какое место преступления?.. Что-то ты темнишь, дружок! – Степан грозно смотрел на следователя. – Кто тебе сказал, что было совершено преступление? Человеку вкололи лидокаин, что здесь такого?.. Или вы оба знали, что у Окулева аллергия на лидокаин?

Круча грозно посмотрел на невестку потерпевшего, женщина съежилась под его взглядом. В глазах страх, отчаяние и вопрос. Ну как она могла сунуться в воду, не зная броду? Почему никто не подсказал ей, кто стоит за Дашей?

– Никто ничего не знал! – мотнул головой Болдарев.

Степан усмехнулся, хищно глянув на него. Он следователя в покое не оставит, узнает, в каких отношениях этот сукин кот состоит с Окулевой.

– Топорно сработано, Болдарев! Очень топорно! Лидокаин больному мог вколоть кто угодно… Когда ты ставила капельницу? – спросил у Даши Степан. – В котором часу?

– Утром, в половине одиннадцатого.

– Гражданка Окулева, где вы в это время находились?

– Дома я была… Но я не могла вколоть лидокаин!

– Почему?

– Я не могу делать укол в вену.

– Лидокаин колют внутримышечно. Вы могли сделать это после того, как Дарья Изварина покинула дом.

– Но я не делала!

– И еще вы могли вколоть лидокаин в капельницу.

Степан примерно представлял, как это делается. Пробка в склянке мягкая, резиновая, она легко прокалывается иглой. Впрыснул одно лекарство в другое, дальше смертельный раствор пойдет самотеком.

– Я ничего не вкалывала!

– Даша, ты все время находилась при капельнице? – спросил Степан.

– Да, все время.

– Ну вот видите! – обрадовалась Окулева.

– Только в туалет отлучалась.

– Все не так просто, гражданка Окулева. – усмехнулся Степан. – Для вас теперь все непросто!

– А вы мне угрожаете? – с истеричным вызовом спросила женщина.

– Как представитель закона, – соглашаясь с нею, уточнил Степан.

– А может, как… Кем вы приходитесь этой прости господи?

– Во-первых, Даша – моя девушка, а во-вторых, вы поступаете глупо, оскорбляя ее. Непростительно глупо.

– Девушка! А рога не жмут с такой девушкой?

– Что?! – вскинулась Даша.

– А то я не знаю, что там у тебя с моим мужем!

– Что у меня с вашим мужем?! Степан, ей лечиться надо! – От возмущения голос у Даши дрожал.

– Где ваш муж? – жестко спросил Круча.

Он понимал, что Окулева пытается вывести его из душевного равновесия, и не поддавался на провокацию. Но все же от волнения голос его просел. А вдруг у Даши действительно роман с богатым наследником?

– Мой муж на работе, а что?

– И вчера он был на работе?

– И вчера работал.

– Когда же Даша могла встречаться с ним?

– Ну, всю прошлую неделю Филипп был дома.

– А где вы в это время находились?

– Дома. Но не всегда… Один раз прихожу, а они мило так чирикают у его кровати.

– Кто чирикал?! Ваш муж болел, у него температура за тридцать девять была!

Даша умоляюще смотрела на Степана. Она призывала не верить клевете и наказать врунью.

– Еще раз говорю, топорно работаете, гражданка Окулева! – качнул головой Круча. – Очень топорно!

– Почему топорно… И почему это я работаю? – спохватилась женщина.

По одной ее версии, Даша убила своего пациента из-за двух тысяч долларов. Исполнила заказ, получила расчет от неизвестного заказчика и, не успев спрятать деньги, отправилась к жертве, делая вид, что не знает о его смерти. Деньги в сумочку девушки могла подложить Окулева, она же и подсказала Болдареву, которого использовала вслепую, заглянуть в сумочку. А может, находилась в прямом с ним сговоре.

Сейчас же Окулева сочиняла вторую версию. Даша вступила в любовную связь с ее мужем и убила его отца, чтобы тот смог поскорее получить заветное наследство. Но первая версия перечеркивала вторую, хотя и не входила с ней в противоречие. Деньги за убийство мог передать Даше муж гражданки Окулевой, но тогда при чем здесь любовная связь? Возможно, любовь и корысть в данном случае переплетаются, но Даша не такая. Степан уже два месяца жил с ней, не могла она завести интригу на стороне, а тем более убить человека из-за денег или по любви. Так что зря Окулева наводит тень на плетень, плохо это у нее получается…

Или все-таки существует связь между ее мужем и Дашей? Может, Даша на самом деле убила?.. Но почему с помощью лидокаина? И почему в сумочке у Даши оказались деньги? Это же чистой воды подстава.

Вопросов много, очень много. И Степан обязательно найдет на них ответы. Преступник будет изобличен.

– Деньги у вас? – обращаясь к следователю, спросил он. – Две тысячи долларов.

– Да, у меня, – Болдарев хлопнул по своему портфелю.

– Протокол изъятия?

– Э-э…

– Будем считать, что это ваши деньги.

– Как это мои? – Следователь глянул на Окулеву в поисках поддержки.

– Кто видел, как Дарья Изварина вколола больному лидокаин? – дожимал Степан.

– Ну, кто видел…

– То есть вы произвели задержание на основании своих умозаключений.

– Но я следователь прокуратуры, я имею право…

– Право на беззаконие не имеет даже генеральный прокурор!.. Я хочу осмотреть дом!

– На каком основании? – встрепенулась Окулева.

И еще Степан совсем не прочь был обыскать дом, но сомневался в пользе этого дела. Наверняка Окулева уже замела следы, избавилась от лидокаина, от шприца с остатками лекарства. Тут уж скорее мусорку обыскивать нужно, но опять же поздно, время ушло.

– На основании постановления, которое выпишет следователь Болдарев… Или другой следователь, которому поручат это дело.

– Почему другой? Я могу…

– Начать все сначала? – с усмешкой спросил Степан.

– Почему все сначала?

– Гражданка Изварина приходит к своему пациенту, узнает, что он мертв и что в доме находится следователь. Так было дело?

И Болдарев кивнул, и Даша. В момент ее появления следователь уже находился дома. И уже подозревал ее.

– Вы провели допрос, предположили, что это может быть заказное убийство, проверили сумку, нашли в ней конверт, в котором находились деньги, – стал излагать свою версию Степан.

– Да, нашел, – в ожидании подвоха посмотрел на него Болдарев.

– Конверт этот изъяли с нарушением уголовно-процессуального закона… Думаю, мы можем это исправить. Вернемся в дом, вернем конверт в сумочку… Даша, ты трогала конверт руками?

– Нет, конечно!

– Изымем конверт, отправим на экспертизу, снимем следы пальцев.

– Следы пальцев? С конверта? – усмехнулся Болдарев.

– Есть методы, – удивленно посмотрел на него Степан.

Обычным порошком и кисточкой следы пальцев с бумаги не снять, тут нужен более суровый способ, например вакуумное напыление оксидов радиоактивной серы или серебра, с токсичными цианоакрилатными клеями эксперименты проводят. В общем, снять пальчики можно, просто нужно знать, куда за этим делом обратиться. Районная криминалистика здесь бессильна, в этом Болдарев прав.

– Ну, в принципе есть, – пожал плечами Болдарев.

– Просто вам это неинтересно, – усмехнулся Степан. – А мне вот очень хочется узнать, где здесь собака зарыта.

Степан с операми все-таки прошел в дом, конверт вернули в сумочку, его изъяли в присутствии понятых. Он, конечно, рисковал. Если Даша реально замешана в убийстве, ей этот конверт будет как нож в спину.

И еще он осмотрел дом. Большой, просторный и даже длинный, может, потому, на второй этаж вели две лестницы, основная и пожарная. На первом этаже располагались два, на втором – целых три санузла. И что самое интересное, вчера все два санузла вдруг оказались нерабочими, о чем Варвара Окулева не забыла предупредить. А спальня больного как раз на втором этаже и находилась. Даша, поставив капельницу, осталась там, пациент заснул, она вышла в туалет, для этого ей пришлось спуститься на первый этаж. Окулева в это время находилась на кухне, но что ей мешало подняться наверх и сделать тестю смертельный укол – через капельницу. Также лидокаин она могла вколоть и после того, как Даша ушла.

А сегодня Окулева могла вложить в сумочку конверт с деньгами. Даша оставила ее в прихожей, следователь опрашивал девушку в каминном зале, Окулева могла воспользоваться ситуацией – взять конверт, вложить деньги…

– Мне все ясно, будем работать, – сказал Степан, выразительно глядя на Болдарева.

– А что с Извариной делать? – осторожно спросил он.

– В кандалы и на каторгу, без суда и следствия. Ты это хотел услышать? – усмехнулся Круча.

– Ну, каторга – это слишком.

– Ты даже не представляешь, Петя, какой я вежливый! Иногда самому тошно. А сейчас мне так хочется накричать на тебя и даже набить морду! Ты, конечно, извини за откровенность.

– Ну да, Даша твоя девушка.

– За Дашу я порву всех! Начиная с тебя!.. Возьмешь с Извариной подписку о невыезде и закроешь ее в камере – лет на десять. Можешь даже подвергнуть ее пыткам… Это я про подписку! А Даша едет домой… Или отправляется в соседнюю с тобой камеру. Ты меня понимаешь, Петя?

Степан натурально борзел, наезжая на следователя прокуратуры, он сам это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Он почти не сомневался в том, что Болдарев пошел на поводу у Окулевой. Может, он только вчера с ней познакомился, если так, то схватила она его за горло крепко, пока неясно через что. Скорее всего, через кошелек.

– Итак, с Извариной подписку, а от вас, Варвара Павловна, требуется личная фотография, желательно недавняя.

– Зачем? – нервно спросила женщина.

– Работать будем. Установим все ваши перемещения, все ваши коммуникации, все ваши связи. Просветим вас вдоль и поперек. И выведем на чистую воду. Если, конечно, это вы убили своего тестя.

– Не убивала я! – От волнения голос Окулевой сорвался на хрип.

– Тогда вам и бояться нечего… Обещаю, работать будем с пристрастием.

– Но я ни в чем не виновата!

– Может быть. Но если вдруг, советую вам во всем признаться прямо сейчас. Раскаяние ведь не только в церкви бывает, раскаяние и суд учитывает. Получите лет семь-восемь… К сорока годам выйдете. А если вдруг пожизненное…

– Не надо меня пугать!

– Я не пугаю, я работаю… Чем, вы говорите, ваш муж занимается?

– Это не важно.

– Да нет, это важно. Для вас. Вдруг вашего тестя действительно могли заказать. Из-за его денег.

– Его могли заказать, – оживилась Окулева.

– Кто?

– Не знаю.

– Чем занимался Дмитрий Яковлевич?

– Раньше он в Министерстве нефтяной и газовой промышленности работал.

– Та-ак!

– Потом он свою нефтяную компанию основал. «Советская нефтяная компания».

– Союз распался, а компания советская?

– Союз распался, а советы остались. Советы директоров, – совсем невесело усмехнулась Окулева.

– И кто руководит этой компанией?

– Сейчас – мой муж.

– И где находится офис этой компании?

– В Москве… Как таковой компании нет, там доли в различных нефтяных компаниях… Недавно вот крупный пакет взяли.

– Недавно?

– Ну, залоговые аукционы, вы должны были слышать. Что можно было приватизировать, еще в девяносто четвертом взяли, а сейчас то, что было нельзя, берем.

– Растаскиваем народное достояние?

– Пока есть возможность…

– А возможности могут и закрыться?

– А убьют – и закроются… Дмитрия Яковлевича вот уже убили!

– Кто его заказал, вы, конечно, не знаете?

– Могу только догадываться.

– Попробуйте с трех нот!

– Куш мы хороший у «Иртышнефтепрома» взяли, не знаю, сможем ли переварить.

– «Иртышнефтепром» вам угрожает?

– Да, поступило предложение выкупить пакет акций, Дмитрий Яковлевич отказался.

– Большая нефть – большая кровь, – в раздумье проговорил Степан.

А вдруг Даше на самом деле предложили деньги за смертельный укол, а она по какой-то причине не смогла отказаться? Про аллергию на лидокаин ей мог сказать сам Окулев, почему бы и нет?..

– В каком-то смысле да.

– Как умер Окулев? – спросил Степан.

– Стошнило его, давление упало. Я думала, пройдет. – Женщина отвела взгляд в сторону.

– То есть «Скорую помощь» вы не вызывали? Сразу катафалк!

– Я же говорю, думала, пройдет…

– А потом вы вдруг подумали, что вашего тестя отравили… Кстати, как вы отнеслись к предложению «Иртышнефтепрома»?

– Я?! При чем здесь я?

– А вот это мы узнаем, Варвара Павловна, обязательно узнаем, – поднимаясь со стула, сказал Степан.

Он забрал фотографию Окулевой, вместе с Варварой и Комовым покинул дом. Кулик и Лозовой не зевали, они уже разговаривали с мужчиной из соседнего дома, что-то спрашивали. Степан закурил, глядя на них, нервно затянулся. А вдруг мужчина что-то знает о романе между Дашей и Филиппом Окулевым?

«Волга» с красным крестом уже уехала, Степан не успел опросить водителя, но, возможно, опера сделали это. Может, они уже узнали страшную для Степана правду?

– Ты же не думаешь, что это я убила? – Даша с тревогой смотрела на него.

– Нет, конечно!

Он не собирался ей ничего предъявлять. Сначала оперативно-разыскные материалы, экспертиза, потом уже можно будет делать выводы.

– И с Филиппом у нас ничего не было. И быть не могло! – мотнула головой Даша.

– С Филиппом? – Степан уныло глянул на девушку.

Не понравилось ему, что Даша назвала Окулева по имени.

Не видел он этого Филиппа, но представление о нем уже имел. Слышал он о залоговых аукционах, да и до президентских выборов приватизация государственной собственности в стране шла ударными темпами. Судя по всему, Окулев-старший смог сколотить капитал и, пользуясь своим служебным положением, удачно его вложить. Дальше – больше. Уже сейчас Окулев-младший мог располагать многомиллионным состоянием.