Тот, кто виновен Фитцек Себастьян

Глава 14

Я просыпался дважды.

Один раз с каким-то посторонним предметом в левом глазу – когда я моргал, мне казалось, что в глаз попал осколок стекла. Рядом со мной лежала старая бездомная женщина с грубой кожей на лице, она улыбнулась, сунула мне в ухо язык и прошептала: «Вам нужно бежать, пока не поздно». Резкий запах мочи ударил мне в нос: он пропитал одежду женщины, ее волосы и матрас, на котором я лежал. Затем старуха открыла рот – у нее оттуда посыпались зубы, и я догадался, что один сон сменился другим.

Второй раз, когда я действительно проснулся, вокруг меня пахло дезинфицирующими средствами и сильно накрахмаленным постельным бельем, но все это сбивало с толку не меньше, чем обстановка во сне.

Я открыл правый глаз. Попытался открыть и левый – безуспешно. Либо потому, что тот был заклеен, либо по другой, более удручающей причине. Яркий свет продолговатой галогенной лампы ослепил меня. Я поморгал, потом увидел перед собой белую стену, телевизор и поручень, который болтался прямо над моей кроватью.

Прошло какое-то время, прежде чем я понял, что нахожусь в больнице. И еще больше, пока я узнал женщину, которая сидела рядом с кроватью и сжимала мою руку.

– Ким?

Нижняя губа моей жены заметно дрожала.

– Ты здесь?

Ее светлые волосы заплетены в косу, сама Ким по-прежнему в униформе пилота – получается, она приехала сюда прямиком из аэропорта.

Черт, значит, уже среда.

Сколько я здесь пролежал? Мягкий утренний свет проникал внутрь помещения через волнистое оконное стекло и заставлял тонкую пыль танцевать в воздухе, как планктон в воде.

Я хотел поднять руку, чтобы посмотреть на часы, но в следующий момент почувствовал себя слишком изможденным для этого.

Последнее, что я помнил, – это как я сижу в классной комнате, напротив меня две учительницы, и это было… правильно, вчера, когда Йола…

Нет!

Со звуком разбивающегося стекла ко мне вернулись воспоминания. Во всех мелких ужасных подробностях.

Визит.

Побег.

Авария.

– Йола! – прохрипел я и хотел приподняться, но затея полностью провалилась. Под моей черепной коробкой словно кто-то взорвал ручную гранату. Я схватился за виски в нелепой попытке погасить взрыв и обнаружил, что на голове у меня повязка.

Ким уложила меня обратно в кровать.

– Что случилось? – спросила она.

Наконец-то у меня открылся и второй глаз. Я моргнул и ощутил давление и колющую боль. Вспомнил звук треснувшего лобового стекла.

– Пожалуйста, скажи мне правду.

У Ким были покрасневшие глаза, наверное, как и у меня. Припухшие веки, потрескавшиеся губы, по ее дыханию я чувствовал, что она выпила не одну чашку кофе, пытаясь побороть усталость, и мечтал, чтобы она обняла меня, как часто делала раньше.

– Я… я не знаю… – Мне было тяжело говорить. – Это… был… несчастный случай. За нами гналась полиция…

– Полиция? – удивленно воскликнул чужой мужской голос.

Слева от меня я заметил тень и повернулся в ту сторону. Еще одна граната бесшумно разорвалась.

– Кто вы? – спросил я, когда волна боли несколько утихла, позволяя мне снова открыть правый глаз. Незнакомый мужчина, стоявший рядом с моей кроватью, был одет в светло-серый костюм, рубашка небрежно заправлена в брюки. Документ, который он мне протягивал, вероятно, удостоверял его как сотрудника полиции. А может, он просто показал мне свою семейную карту ИКЕА. Из-за белых пятен, которые танцевали самбу в моем ограниченном поле зрения, я не мог различить.

– Главный комиссар Филипп Стойя, – представился он. – Я хотел бы задать вам несколько вопросов относительно аварии…

Значит, полиция, хорошо. Вероятно, он был в той патрульной машине, которая преследовала нас. Я вспомнил, как кто-то разрезал ремень безопасности.

– Это вы вытащили Йолу из «жука»? – спросил я полицейского.

– Я? – Стойя помотал головой. – С чего вы взяли?

– Да уже не важно, кто это был, – сказал я. – Главное, с ней все в порядке. – Тут я испугался. Ужасное подозрение закралось мне в душу.

– С ней ведь все хорошо? – Я взглянул на жену, которая испуганно прикрыла рот рукой.

Нет, пожалуйста, только не это! Только не говорите мне, что…

– Как она? – прохрипел я. Мне хотелось кричать, но голос отказал.

– Только спокойно, господин Роде. Давайте все по порядку. Я хотел бы задать вам несколько вопросов по обстоятельствам несчастного случая…

– Отстааавииить! – Дверь больничной палаты распахнулась, и кто-то, по звукам напоминающий небольшого слона, уверенно протопал в комнату.

Я услышал, как комиссар тихо произнес: «Дерьмо».

– Именно, Стойя. Дерьмо. На самом деле очень подходящее определение для вашей профессиональной ситуации, когда я разберусь с вами.

На этот раз мне не пришлось поднимать голову, чтобы удостовериться, кто пришел.

Кристоф Маркс.

Тоффи.

Мой друг и адвокат…

Живой пример тому, что не стоит судить человека по его внешнему виду. Его адвокатское бюро располагалось в самой дорогой высотке города, но тот, кто ожидал увидеть благородно седеющего адвоката в костюме, сшитом на заказ, был шокирован, когда на первой встрече неожиданно появлялся волосатый крепыш ростом метр с небольшим, в бейсбольной кепке, шлепанцах и шортах-бермудах. У Тоффи был не только своеобразный стиль в одежде (которому он оставался верен даже зимой!), но и самый большой нос, какой я когда-либо видел. Не нужно много фантазии, чтобы догадаться: школьные годы были для него настоящим адом. Учитывая все унижения и оскорбления, которые Тоффи сносил вплоть до окончания школы, можно считать чудом, что общественность знала его как звездного адвоката, а не как главного героя сообщений СМИ об обезумевшем преступнике, напавшем на нойкельнскую[15] гимназию. Прокуроры, полицейские и даже судьи побаивались его умных шахматных ходов и язвительных насмешек, которыми он одаривал всех, кто уступал его необыкновенному интеллекту. И без диплома психолога любой сторонний наблюдатель скоро понимал, что вербальные атаки Тоффи – это запоздалая месть всем идиотам, кто травил его и издевался над ним в школе.

– Что вы тут стоите и пялитесь, как корова во время колоноскопии? – Тоффи похлопал в толстые ладоши. – Хоп, хоп, хоп, прочь отсюда, домой к маме, пора обедать.

– Тоффи, пожалуйста, – взмолился я. Все внутри меня просто кричало, требуя новостей о состоянии здоровья Йолы. Я не хотел скандалов между мужчинами, тем более с налетом стервозности. – Может, главный комиссар сообщит нам сначала о…

– Нет! – Ледяной взгляд Тоффи, как и новая волна боли, вызванная моей очередной попыткой приподняться на кровати, заставили меня замолчать.

– Не перебарщивайте, – сказал Стойя. – Я просто хочу поговорить с господином Роде.

– Идите к психиатру, если вам нужно с кем-то поговорить. Он арестован?

– Нет.

– У вас есть ордер на арест?

– Я могу его получить, но…

– Отлично. А я могу испортить воздух, когда сижу в туалете.

– Вы омерзительны, – сказал Стойя. – Я никуда не уйду, пока не сниму показания.

Тоффи криво улыбнулся.

– О, Стойя, еще как уйдете. Пока у вас есть выбор: или вы вернетесь за свой Commodore C64[16] – или каким там чудом техники для борьбы с преступностью вас снабдил нищебродский городской сенат – и до конца дня сто раз напечатаете на компьютере фразу «нельзя приставать к невиновным гражданам в больнице». Или же сразу отправитесь к пункту выдачи светоотражающих жилетов. Он понадобится вам на посту регулировщика движения, куда вы попадете, как только я сообщу прессе, что, нарушая все права моего манданта, вы проникли в палату тяжелобольного пациента, чтобы принудить его к даче ложных показаний.

– Ложные показания? Какая глупость, и вы это знаете, – возмутился Стойя, правда уже не так уверенно. Спектакль, разыгранный Тоффи, возымел действие. Как это часто бывало.

Ища поддержки, Стойя перевел взгляд на Ким, но она лишь устало пожала плечами. Тогда он мрачно признал свое поражение и, не попрощавшись, покинул палату.

Самодовольная улыбка Тоффи исчезла в тот же момент, когда за полицейским с грохотом захлопнулась дверь. Зато его толстый лоб пересекла глубокая морщина.

– Разве я не предупреждал, чтобы ты не разговаривал с фараонами?

Я снова моргнул, и наконец мне удалось открыть левый глаз. В этот момент в голове у меня всплыло предупреждение другого мужчины, которое также было озвучено в больнице: «Вам ни в коем случае нельзя нарушать закон!»

Мой пульс зачастил, сердечные клапаны завибрировали со скоростью трепещущих крыльев колибри. Горло стянуло невидимой петлей, и я мог выдавить одно-единственное слово:

– Йола?

Оба подошли ближе. Ким справа, Тоффи слева.

И оба помотали головами. Я подумал о полицейских перед домом жертвы несчастного случая – губы плотно сжаты, в глазах сочувствие, которое опережает новость, которую они должны сообщить близким.

– Нет! – прохрипел я. – Этого не может быть!

Потом я услышал свое имя и снова открыл глаза, которые, видимо, успел закрыть.

Ким и Тоффи уже не качали головами. Вместо этого они почти синхронно раскрыли рот и задали мне вопрос, который вызвал у меня ощущение, как перед обмороком, только в этот раз я оставался в сознании.

– Где она? – спросили они меня. – Где, черт побери, ты спрятал Йолу?

Глава 15

– Я? – Моя голова разрывалась, словно от ударов молний, хотя я кричал не так громко, как хотел бы. – Это вы должны мне сказать! Йолу вытащили из автомобиля.

– Из автомобиля? Какого автомобиля? – спросила Ким, с трудом сдерживаясь. Глаза, губы, лоб, практически каждый мускул на ее лице нервно подергивался.

– Из «жука»! Сразу после аварии!

– После какой аварии? – спросил у меня Тоффи.

У меня отвисла нижняя челюсть. Должно быть, он шутит. Я указал на свою голову:

– Как ты думаешь, почему у меня эта повязка и я лежу в больнице?

– Это нас тоже интересует, – ответил Тоффи и посмотрел на Ким. – А еще больше – что случилось с твоей дочерью.

– Я… я… – .… понятия не имею, что здесь происходит.

Последнее, что я помнил, был нож, разрезающий ремень безопасности Йолы, и руки, вытаскивающие ее из машины.

– Вероятно, у него амнезия, – предположил Тоффи после того, как я некоторое время смотрел на обоих не шевелясь.

– Нет, глупости, нет у меня никакой амнезии. Я помню, мы были на Кёнигсаллее… э-э… служба опеки… полиция…

Где Йола? Мысль, которая, как рулеточный шарик, вертелась в моей раскалывающейся от боли голове, не давала мне сконцентрироваться и говорить полными предложениями.

– Ладно, только спокойно, – обратился Тоффи как ко мне, так и к Ким, которая нервно вертела обручальное кольцо, и казалось, вот-вот набросится на меня.

– Так что последнее ты помнишь, Макс?

– Удар сбоку. – Я закрыл глаза и снова услышал скрежет металла по асфальту. – За нами гналась полиция, но неожиданно они исчезли и… – Вдруг я все вспомнил. – Ты же должен знать, Тоффи. Мы как раз говорили с тобой по телефону.

Мой друг и адвокат кивнул.

– Связь неожиданно оборвалась. Сейчас ты говоришь, что из-за столкновения?

– Конечно. Или ты думаешь, «жук» сам собой перевернулся?

– Понятия не имею, о чем ты. Протокол о какой-либо полицейской операции на Кёнигсаллее отсутствует, а твой автомобиль пока не найден.

Не найден?

– А откуда тогда вы меня вытащили?

– Из одного здания под снос в Моабите[17].

Что-о-о? Я заморгал, пытаясь в целом осознать слова, которые по отдельности понял акустически, но у меня ничего не получилось.

– Точнее, из какого-то старого полуразрушенного склада у Западного порта. Но пока груша для сноса не раскачивается над головами, в здании устроились берлинские наркоманы.

– Ты несешь какую-то ерунду, – сказал я в слабой надежде, что в следующую секунду раздастся смех, откроется дверь и в палату войдет полицейский и хохочущая Йола с насмешливым «а мы тебя провели». Потом я подумал о беззубой старухе из моего сна, вони и о том, что во сне очень редко чувствуешь запахи.

– Йолы нет? – отважился я спросить немыслимое. Чувство онемения распространилось вниз от моих ушей до плеч, страх за дочь притупил все ощущения, даже боль.

– Нет, ее нет.

– Ни дома, ни у одноклассников, ни на плавании, ни в этом ужасном доме, ее вообще нигде нет, – встряла Ким и всхлипнула. – Она пропала восемнадцать часов назад, все это время ты валялся в отключке в наркотическом опьянении. – Ее голос дрогнул. – Что ты с ней сделал, Макс?

Я с трудом сглотнул, пытаясь побороть слезы.

– Еще раз повторяю, я ничего не сделал. Тем более не принимал наркотики. Я просто увез ее из квартиры…

– Зачем?

– Они были у нас.

– Кто?

– Служба по делам несовершеннолетних.

– Почему? – Вопросы сыпались все быстрее.

– Потому что они хотели забрать Йолу. Ты не поверишь, что они устроили. Пришла Мелани. Принесла с собой документы, заключение какого-то психиатра, якобы родители Йолы ресоциализированы и…

– Глупость, – перебила она меня.

– Да. Я тоже ей так сказал. Такая же глупость, как и то, что мы якобы отменили несколько встреч и не реагировали на письма…

– Чушь! – закричала моя жена, и я понял, что она ставит под сомнение не действия органов опеки, а мои слова.

– Мелани была у нас абсолютно точно не для того, чтобы забрать Йолу.

– Ах нет? Тогда я беседовал с духом или как?

– Понятия не имею, что с тобой. Но ты несешь какой-то бред!

– Я только что позвонил в службу по делам несовершеннолетних, – вмешался Тоффи. – Спросил женщину, чье имя ты назвал мне по телефону.

Я поднял брови и ждал, что он скажет.

– Все так, как говорит Ким. Она там больше не работает.

Что-о-о?

– Мелани Пфайфер уволилась месяц назад. К вам прикрепили другого сотрудника. У них так много работы, что он даже не успел с вами познакомиться.

– Тогда они вовсе не хотели забрать у нас Йолу?

Тоффи помотал головой.

– Вот это и странно в твоей истории, Макс. Не существует ни вчерашнего наряда полиции, ни свидетелей аварии, и даже Мелани Пфайфер больше нет, только заявление биологических родителей на возвращение дочери. Но это требование не обязательно должно быть удовлетворено сегодня и уж точно не без предварительных слушаний, даже если вы и правда не ответили на десяток писем и обращений.

Мне стоило больших усилий поднять правую руку и почесать глаз. Он слезился и был намазан какой-то мазью.

– Деннис может это подтвердить, – пришло мне в голову. – Он видел визитеров.

– Сосед с нижнего этажа? Мы уже говорили с ним, когда разыскивали Йолу. – Тоффи покачал головой. – Он рассказал нам только про какого-то мужчину. Описание подходит скорее Халку Хогану[18], а не Мелани.

Черт, все правильно. Деннис ведь заметил только Мистера Телохранителя.

Дверь открылась. Я рассчитывал увидеть врача или медсестру – пока что никто из медперсонала не появлялся, – но это вернулся Стойя, и не один. Вместе с ним в палату вразвалочку вошел высокий, очень молодой полицейский в униформе, черные короткие волосы были начесаны на лоб до самых глаз.

– Чего вы опять хотите? – спросил Тоффи и встал перед обоими.

Вместо ответа, Стойя потянулся к ремню за спиной, отстегнул наручники и покачал ими в воздухе:

– Закончить начатое. Ваш подопечный арестован.

Тоффи рассмеялся:

– Ах, прекратите, что за фокусы? Сколько вас не было… десять минут? За это время невозможно раздобыть приказ об аресте.

– Он мне и не нужен. Результатов домашнего обыска достаточно для временного заключения под стражу.

Ким открыла рот, но Тоффи опередил ее, разыграв театральный приступ ярости:

– Вы обыскали квартиру моего манданта без ордера?

– Мы получили звонок с жалобой на нарушение тишины.

– Дайте я угадаю. Снова анонимный, как и тот, что сообщил вам о кокаиновом доме?

– Хотите услышать честный ответ? – Стойя рассмеялся после искусственной паузы. – Поцелуйте меня в задницу!

Тоффи покачал головой.

– Слишком много работы. При моем тарифе и вашей жирной заднице натикает две тысячи евро, а я не закончу и с одной ягодицей.

Тоффи сделал знак, который должен был меня успокоить, но без валиума это было уже невозможно.

Они хотят меня арестовать?

Больше всего меня испугала мысль, что в таком случае я не смогу искать Йолу. Стойя обратился напрямую к моей жене: