Чародей друидов Казаков Георгий
Сражение!
– Мой король, северная стена… Нам ее не удержать, – еле дыша от усталости, прохрипел лорд Прест. – Да и городские ворота долго не выдержат. Они вот-вот рухнут. Нужно отвести войска в цитадель. Здесь мы еще какое-то время продержимся, а там, глядишь, и подкрепление поспеет.
– Ты прав, Прест, – отозвался король Сорша Радорс Победоносный.
Ни разу до сегодняшнего дня король Радорс не терпел поражения на поле брани, за что и получил свое прозвище, но сегодня удача, сопутствующая ему в былых битвах, видно, отвернулась от него. Тысячи кочевников внезапно напали на жемчужину королевства, на его столицу – город Торос. И Радорс как никто другой понимал, что в этот раз ему не победить. Наблюдая с высокой башни цитадели за ходом сражения, Радорс видел, как гибнут его воины. Лучшие из лучших! Элита его армии! Великолепно обученные, опытные, прошедшие не одно сражение вместе с ним рыцари Сорша погибали сейчас на стенах Тороса. Погибали, но остановить врага не могли. Отвага, опыт, самоотверженность его воинов разбивались об тупую злобу и огромное численное превосходство врага. Это был конец, конец Тороса, конец величию Сорша.
– Видно, дни моих славных побед прошли, – решил он. – Что ж, пусть, но и смерть может быть славной, если встретить ее достойно с мечом в руке. Только вот Торос… Нет, я еще жив, живы и мои рыцари, и каждый из них скорее падет от клинка врага, чем сдастся на милость победителя. Прочь, отчаянье, мы еще живы!!!
Радорс обернулся. Тень отчаяния, еще мгновение назад накрывшая его открытое благородное лицо, слетела бесследно, словно и не было ее. Первые рыцари королевства ожидали его решения. Их всегда было трое: лорд Кайем Седовласый, или Белый лорд, он служил верой и правдой еще отцу Радорса и уже тогда был абсолютно седым; лорд Карш, бессменный победитель всех турниров как в Сорше, так и за пределами его; и самый молодой из них лорд Прест, во всем подражающий своим кумирам Радорсу и Каршу. Радорс смотрел в их суровые, усталые, но решительные лица и вдруг вспомнил слова отца: «Сорша можно убить, но нельзя сломить, Сорш можно захватить, но нельзя завоевать. А значит, пока жив хотя бы один из нас – Сорш непобедим!»
– Итак, други мои, другого выхода у нас и впрямь нет, – задумчиво произнес Радорс. – Что ж, так тому и быть… Лорд Кайем, прикажи трубить отступление. Хотя нет, подожди… Пусть сначала отойдут лучники. Лорд Прест, ты возьмешь на себя оборону цитадели. Прикажи откатить в цитадель все катапульты и установи их, где сочтешь нужным. Как только расставишь лучников, пусть тотчас же трубят общее отступление. Делай, что хочешь, но враг не должен ворваться в цитадель вслед за отступающими войсками. Отсеки их! Пусть каждая пущенная стрела пронзит вражеское сердце. Лорд Кайем, королевский рог. Отдай его Престу.
Лорд Прест бросил полный тоски взгляд в сторону северной стены. Именно там, из последних сил сдерживая атаку за атакой, бились его рыцари. Четыре дюжины – все, что осталось от отряда в три сотни латников.
«Успеют ли они отойти? Продержатся ли? Или все, как один, падут в неравной битве? – в отчаянии подумал он. – И главное, должен ли я, лорд Прест, выполнять такой приказ? Оставить свой отряд, а самому спрятаться за стены цитадели? Этому ли я учил своих воинов? Но ослушаться государя все равно, что изменить ему! Нет… Нужно объяснить королю, он поймет, обязательно поймет. Я должен быть со своим отрядом…»
Радорс, словно почувствовав, что творится в душе его верного вассала, угрюмо добавил:
– Ты все еще здесь, Прест? Я что же, и тебе должен дважды отдавать приказ?
– Нет, ваше величество, я все сделаю, – эхом откликнулся лорд и, отвесив поклон, удалился быстрым шагом.
– Лорд Карш? – провожая взглядом Преста, рявкнул он.
– Я здесь, мой король.
– Возьми сотню гвардейцев и помоги рыцарям Преста. Они славно бьются. Не зря Прест так дорожит ими. Но как услышишь звук королевского горна, сразу же отступай к цитадели. Ты меня понял? Чтоб никакого геройства мне.
– Как прикажете, мой король.
– И вот еще что…
– Я слушаю, ваше величество, – откликнулся Карш.
– Это хорошо, что слушаешь, – пробормотал Радорс. – А потому, я надеюсь, ты не дашь этим тварям убить себя.
Карш скупо улыбнулся.
– Ни в коем случае, мой король. Во всяком случае, не сегодня.
– Ну, вот и отлично. Значит, мне не придется искать нового командующего конницей. Все, иди, да пребудет с тобой Великий и Всемогущий Орин!
Проводив взглядом лорда Карша, Радорс обернулся к Кайему и заговорщицки подмигнул ему.
– Ну, что, старый вояка, теперь дело за нами. Что у нас осталось в резерве?
– Сотня вашей личной гвардии да три сотни солдат ополчения.
– Ну, что ж, и этого немало. А гвардейцами командует, если я не ошибаюсь, твой племянник? Э-э… Эврис, лорд Эврис, кажется. Не так ли?
– Совершенно верно, ваше величество, – кивнув седой головой, ответил рыцарь.
– Ну, вот и отлично. Бери всех и пошли за мной. Нам с тобой тоже предстоит кое-что сделать, старый друг. Мы встретим врага у городских ворот, когда… Если они все же падут.
– Но, мой король…
– И хватит об этом. Я уже все решил. Или ты думал, я весь бой так и простою здесь? С меня хватит! Нет у меня больше сил смотреть, как гибнут мои воины. Я король Сорша и должен быть с моими рыцарями, а не трусливо прятаться за стенами.
– И все же, если бы лорд Карш был здесь, он бы не позволил вам так рисковать своей жизнью…
– Вот потому-то он сейчас на северной стене, вместе с рыцарями лорда Преста. Все, хватит болтать, пошли. Достаточно с меня и одной няньки.
– Как прикажете, мой король, – тяжко вздохнув, согласился Кайем.
– Вперед, друзья, покажем этим дикарям, как умеют сражаться соршцы!
Радорс, Кайем и Эврис в сопровождении гвардейцев короля и ополченцев покинули цитадель и направились к вратам города. И вовремя. Вражеский таран все же сделал свое дело, но, на счастье защитников города, пробив врата, он намертво застрял в них. Тщетно варвары пытались выдернуть застрявший таран, дергая его то в одну, то в другую сторону, тот не поддавался. И вот уже на головы им полетели камни со стен Тороса, а затем кипящее масло и факелы. Варвары и их союзники-кочевники падали с расколотыми черепами, заживо горели, умирали под градом стрел, но не отступали. Ослепленные, обваренные, обожженные, они, обезумев от боли, метались под стенми Тороса, пока тень богини смерти не накрывала их, спасая от боли и страданий, но убитых тут же сменяли живые.
– К бою, соршцы, – крикнул Радорс во все горло, обнажая свой клинок. – Бей врага, сыны Сорша, бей, пока сердце бьется и рука способна держать меч.
Казалось, в пылу сражения, лязга мечей, криков одних и стонов других голос Радорса должен был утонуть, потеряться в безумной какофонии сражения. Но нет, рыцари Тороса все же услышали призыв своего короля. Услышали и ответили на него.
Король!!! Король у ворот. Король с нами! Защитить короля!!! Не дать врагу прорваться за ворота города!!!
Защитники Тороса лишь на мгновение обернулись, посмотрели на короля и вдруг все как один отсалютовали ему, и вот уже вновь падают камни на головы врагов, льется масло, и летят стрелы. Торос все еще держался.
– Я с вами, сыны Сорша, я с вами, герои. Я горжусь народом, которым правил. Я горжусь страной, которая вырастила таких воинов!!! – пытаясь проглотить комок, внезапно подступивший к горлу, тихо произнес Радорс. – Эврис, приготовиться к бою!
– Гвардейцы короля, к бою! – выкрикнул лорд Эврис. – Боевое построение!
– Так, Эврис, ты бери на себя правый фланг. Лорд Кайем возьмет левый. Ну, а мне достанется центр. Как и подобает королю. Возьмем их в клещи. Что ж, их стратегия ясна. Сейчас они вытянут застрявший таран и полезут в пролом. Вот тут-то мы их и встретим. Если нам повезет и кочевники не смогут сразу свалить ворота, у нас появится неплохой шанс задержать их здесь. А значит, остальные войска смогут без больших потерь отойти к цитадели… Конечно, таран они рано или поздно выдернут, тут много ума не нужно. Но вот что они станут делать потом? Во всяком случае, всей толпой сразу не попрут, не пролезут. Чего уж легче, встречай их да руби.
Сам Радорс слабо верил в то, что говорил. Но главное сейчас, чтоб в это поверили остальные. Нет, он нисколько не сомневался в отваге и преданности своей гвардии. Это испытанные, умелые и бывалые воины, многих он знал по имени. Но большую часть его маленькой армии все же составляли ополченцы. Впрочем, по их хмурым сосредоточенным лицам можно было с уверенностью сказать: они скорее умрут, но не отступят. Радорс понимал, им не устоять, ни в этот раз, ни сегодня, ни в этом бою. Для них, для каждого из защитников Тороса, завтра уже не наступит никогда. Как, впрочем, и для него!
– Мой король, дозвольте спросить? – осторожно произнес лорд.
– Валяй. Пока у нас еще есть время на разговоры, – бросил в ответ Радорс, напряженно наблюдая за воротами.
– Я вот чего не понимаю, аргаши и гурны заклятые враги, и так было всегда. Как могло случиться, чтоб кочевники объединились с варварами для того, чтоб пойти войной на нас? К тому же, Сорш (насколько я знаю) никогда не предъявлял свои права на ничейные земли. В отличие от аргашей. Ну, с аргашами понятно, на то они и кочевники. Но гурны? Чего им-то здесь понадобилось? Чего им не сиделось на своих горных пастбищах?
– Хороший вопрос, – задумчиво протянул Радорс.
Совсем недавно он и сам спрашивал об этом у мага Эверлинга, своего первого советника и друга. И то, что ответил ему верховный маг Сорша, ввергло его в уныние. Но Радорс все же смог взять себя в руки и не поддасться отчаянию.
– Страх, мой король! Первобытный, всепоглощающий ужас! Именно он заставил их забыть вековую вражду и объединиться. Все тот же страх повел их и на Торос.
– Страх? Но перед чем?
– Вот этого я как раз в точности и не знаю, – устало, качая головой, ответил старый маг. – Хотя их страх имеет вполне человеческое лицо. И определенно, этот некто – маг, и маг сильный. Во всяком случае, его магия гораздо сильнее моей. И вот еще что: Радорс, ты должен знать, помощи не будет! Я не смог дать знать лордам городов о постигшей нас беде. А значит, лорды Джурм, Гарнон и Бранс не приведут свои войска. Впрочем, если б и мог, то при нынешнем положении дел все равно не стал бы это делать.
– Что значит, ты не стал бы? Ты что же, совсем из ума выжил, старик? Там, на стенах города, сейчас погибают, защищая Торос, мои воины. Да разве только они? Все жители Тороса пришли на стены. А ты говоришь, что помощи не будет? Не испытывай моего терпения, Эверлинг! Если это измена, то у тебя еще есть шанс все исправить, иначе…
– Неужто ты решил, что я предал тебя? – с укором взглянув на короля, тихо произнес маг. – Пойми, Радорс, он только того и ждет. Ты думаешь, я не пытался вам помочь? Пытался и едва не поплатился за это. Он чуть было не пленил меня. Я с большим трудом смог вырваться. В противном случае ты бы сейчас не говорил со мной, поскольку был бы мертв. Как я уже говорил тебе, их ведет очень сильный маг. Кочевники и варвары подчинены его воле и теперь готовы ценою своей жизни выполнить любой его приказ. Но все же кое-что мне удалось понять. Ему нужен не ты и даже не твое королевство. Ему нужно вот это.
И Эверлинг протянул Радорсу два свитка.
– Что это?
– Это древние манускрипты. И он хочет, нет, пожалуй, так: он жаждет заполучить их, во что бы то ни стало.
– Что же в них такого ценного? Неужели два клочка папируса могут стоить стольких жизней?
– О-о, эти, король, стоят много больше! Я знаю магов, готовых ради этих свитков ввергнуть весь наш мир в пучину безумия. Но впрочем, о них после. Хм, если, конечно, это после наступит для нас, в чем лично я очень сомневаюсь. Итак, вернемся к свиткам. В этих манускриптах говорится о загадочной, легендарной и очень могущественной расе. Крахты, так они себя называли, они населяли этот мир задолго до появления человека, как, впрочем, и любой другой расы, включая даже самых древних из них, друидов. По сути, только благодаря им этот мир и стал колыбелью для многих рас, в том числе и для человечества. До недавнего времени мне доподлинно было известно только о существовании еще трех таких манускриптов, и в каждом из них говорится о крахтах. Я потратил многие годы, пытаясь понять язык крахтов и перевести эти манускрипты. И в конце концов мне это все же удалось. И то, что я узнал о них, полностью перевернуло мое мировоззрение. Крахты, что означает «первородные, первые и последние создания Великого Жнеца», наидревнейшая раса сверхсуществ, просто поразили меня своей силой и мудростью. Я…
– Крахты? Великий Жнец? О ком ты говоришь, Эверлинг? – перебил мага король. – Дикари вот-вот захватят Торос, а ты мне талдычишь о каких-то древних письменах.
– Ах да. Я, я сейчас, – забормотал Эверлинг, перебирая манускрипты. – Вот! Здесь упоминается о некой наивысшей силе, я бы даже сказал об абсолютной силе, создавшей небесные тела, Солнце, Луну, а заодно и наш мир. Ее, или, если угодно, его крахты величали не иначе как Великим Жнецом. Впрочем, за точность перевода я не поручусь, наш язык слишком скуден в сравнении с языком крахтов. Но, думаю, суть это вряд ли меняет. Я сейчас прочту тебе небольшой отрывок, это не займет много времени. Во всяком случае, ты поймешь, о ком идет речь. А заодно тебе станет ясно, почему эти свитки так важны. Так вот здесь сказано следующее: «ОН воплощение зла и добра, милосердия и жестокости, созидания и разрушения. ОН многолик и всемогущ, ОН первый и последний, ОН мрак и свет, ОН жизнь и смерть, и имя ему Великий Жнец». И вот еще: «Во времена, когда в великом и необъятном космосе еще не мерцали звезды. Когда Луна и Солнце не возвещали о приходе дня или ночи. Когда космос был покрыт беспросветным мраком, пробудился Великий Жнец, и содрогнулась вселенная от его поступи. Но всюду, куда бы ни кидал ОН свой взор, видел Великий Жнец лишь мрак, отступающий перед его горящим взором. И тогда создал Он звезды, что мерцают сейчас в небе, и стало светлее в бескрайнем космосе. Вновь окинул ОН взглядом космос и создал Солнце и Луну, чтоб ночь сменила день, а день ночь. Оглядел Он свое творение и решил создать мир. Создал ОН землю, на которой стали расти деревья и возвышались, упираясь в небо, горы, создал моря-океаны, а затем озера и реки, создал множество разных существ, чтоб смогли они жить и размножаться как на земле, так и в воде. И вновь оглядел ОН свое творение и остался доволен тем, что сделал. Но перед тем как вновь заснуть, возможно, на многие и многие тысячелетия, создал ОН существ разумных и бессмертных, одарил ОН их мудростью своей и указал им путь к совершенству. Дабы хранили они то, что сотворил ОН, и жили в благоденствии и мире». Как ты понимаешь, речь идет именно о крахтах. Но создания его, постигнув знаний, для разума смертных непостижимых, возгордились и сами решили стать равными своему создателю. К сожалению, остальной части древнего манускрипта у меня нет. Я так и не смог узнать, что именно произошло. И теперь, видимо, уже никогда и не узнаю. Но одно могу сказать с уверенностью. Крахты были очень могущественной и непостижимо мудрой расой. Настолько, что даже если половина из сказанного в этих манускриптах соответствует истине, то… – Эверлинг неопределенно взмахнул руками. – Одним словом, эти существа были не просто бессмертными и даже не богами. Нет! Крахты, или первородные, это уж как тебе будет угодно, и есть истинные создатели! Именно они посеяли в мирах, созданных Великим Жнецом, зерно разумной жизни и дали возможность многим расам появиться на этот свет. И они же создали хранителей этих миров! Как сказано здесь – могущественных, высших существ! Догадываешься, о ком идет речь? Ну, а затем по только одним им известным причинам ушли! Вот так вот просто ушли, как говорится, в никуда! Выходит (если конечно, верить этому манускрипту), наши боги не что иное, как создание крахтов. Но это еще не все. Покидая наш мир, они построили храм, в котором и по сей день хранится мудрость древних. Величайшее хранилище великих знаний и силы. Любой, кто получит даже часть этой силы, станет почти всемогущим. Ну, вот, собственно, и все, что я хотел тебе поведать. Теперь ты понимаешь, зачем ему нужны эти свитки. Уверяю тебя, он не остановится ни перед чем и сделает все, чтобы добыть их. Ясно одно, он рвется к силе, которая скрыта в этом храме. К силе, сути которой он, возможно, и сам до конца не понимает. Впрочем, я могу и ошибаться. Все может быть как раз наоборот. Тогда все намного хуже, гораздо хуже, чем я мог бы предположить. Эх, мне бы еще немного времени, хотя бы год, полгода. Ну да чего уж теперь.
– Так. Значит, если он сможет заполучить эти свитки, то сможет узнать, и где находится этот храм? А если так, то, значит, и тебе известно его местонахождение, верно?
– Не совсем. В этих свитках нет прямого указания о месторасположении хранилища древних знаний. Для этого нужна карта. Шестой и последний свиток. Лишь тогда, получив власть над магией, что хранят древние манускрипты, можно будет узнать, где находится храм крахтов, и главное, суметь войти в него.
– Шесть? Помнится, ты упоминал о пяти, включая эти два.
– Так и есть. До того как в руки мне попали эти свитки, я был уверен, что их всего пять. Но, судя по тому, что я узнал, прочтя манускрипты, их вполне может быть и шесть. Видимо, шестой свиток – это свиток, соединяющий все остальные, и он в руках того, кто напал на Торос. Получается, что у него есть ключ, а у меня замок, который можно открыть этим самым ключом. Радорс, если ему удастся соединить все свитки… – Эверлинг многозначительно покачал головой.
– Да-а, ясно. Ясно, что дела мои обстоят не лучшим образом. Но почему ты не хочешь, чтоб мои лорды узнали о постигшей нас беде? Они бы привели свои войска. И кто знает, может, все же нам бы удалось отстоять Торос?
– Нет, не удалось бы. Прости, Радорс, но участь Тороса предрешена. Как, впрочем, и всего Сорша! Ни тебе, ни твоим лордам с их воинами не остановить нашествия. Во всяком случае, не сегодня. Сорш ждут тяжелые времена! И все же это не конец, Радорс! Нет, не конец! У меня было видение. Да, я видел падение Сорша. Но я видел и его возрождение. Спустя годы, возможно, десятилетия Сорш все же восстанет из пепла поражения. И враг, ужасный и жестокий враг будет повержен и изгнан навсегда!
– Повержен, говоришь? Это, конечно, хорошо. Но сейчас там, на стенах моего города, погибают все те же соршцы. Гибнут от клинков варваров, умирают под копытами их коней, здесь, сегодня, сейчас. И все ради чего? Ради призрачного будущего, которого у них, возможно, никогда не будет. А если учесть то, что сейчас происходит под стенами Тороса, то больше половины торовцев так и не увидят этого самого будущего. Почему бы тебе просто не отдать ему эти свитки? Если неведомый маг пришел за ними, так пусть забирает их и убирается прочь. А еще лучше просто уничтожь манускрипты. Нет свитков, значит, нет причины осаждать Торос.
– Уничтожить? – хмыкнул Эверлинг. – Да ты взгляни на них. Время не властно над ними, прошли тысячелетия с того дня, как они были написаны, а они даже не пожелтели от времени. Разве не ясно, что их хранит древнейшая магия, магия самих крахтов. Нет, их нельзя уничтожить, просто невозможно. Во всяком случае, мне это не по силам. Что бы ты с ними ни делал, они вновь восстановятся. В них заключена огромная сила, способная либо низвергнуть наш мир в пучину безумия, либо одарить этот самый мир великой благодатью. Все будет зависеть от того, в чьих руках окажутся сии манускрипты. Что же касается того, чтоб просто отдать их… Хм, а что, собственно, это изменит? – вновь невесело ухмыльнулся Эверлинг. – Торос все равно уже не спасти. А вот последствия… Ты представляешь, что будет, когда он соединит воедино все манускрипты? Думаю, нет! Король Радорс, соединив все части, он получит силу древних свитков, станет могущественнейшим магом на земле. Но, тем не менее, останется смертным, а значит, его все же можно будет победить. Сколь ни огромна сила, заключенная в манускриптах, она все же ничтожна по сравнению с теми силами и знаниями, что хранятся в храме первородных. И зная это, он сделает все, чтоб попасть туда. И тогда уже ничто и никто не сможет его остановить. Он сможет по собственному усмотрению менять законы мироздания. Ему будет подчинено само время, а это значит, и прошлое, и будущее, не говоря уж о настоящем. Все народы без исключения станут его рабами. Лишь он один будет решать, жить им или умереть. Даже боги не в силах будут остановить его. Знания, знания крахтов опасны для нас, мы не готовы к ним. Обладание такой силой, таким могуществом может привести к гибели всего и вся в нашем мире. Неужто ты этого хочешь?
– Да нет, не хочу, – вздохнув, устало бросил Радорс. – Но если в этих свитках скрыта такая сила, почему ты сам не воспользуешься ими? Сокруши наших врагов, уничтожь мага, а потом спрячь их, да так, чтоб никто не смог найти манускрипты крахтов.
– Ты невнимательно слушал, – покачал головой Эверлинг. – Лишь соединив все манускрипты, можно использовать их силу. А как я уже сказал, их у меня нет. Теперь ты знаешь все, что я хотел тебе поведать. Прости, мой король, но на этот раз я ничем не смогу тебе помочь.
– Что ж, мне все ясно. Только вот, что мне сейчас сказать моим воинам? Впрочем, им-то как раз объяснять ничего не нужно. Есть враг, и они будут драться. Что мне сказать простым жителям, тем, что бьются сейчас там, на стенах города? И верят, верят, что мы победим! Ведь их король всегда побеждал! Как сказать им, что помощи не будет? Что нам всем сегодня придется умереть! И за что? За два измятых листка пусть даже очень древнего, но всего лишь манускрипта?
– Нет! Не за манускрипты, о них как раз им лучше будет не знать вовсе! Они сложат головы, защищая Торос, а значит, защищая весь Сорш. Впрочем, ты король, тебе лучше знать, что нужно сказать своему народу в такой день. А я верховный маг Сорша, и только мне известно, как я должен сегодня поступить. Иди, мой король, твои воины ждут тебя, твой народ ждет тебя. Да и мне многое еще нужно сделать.
– Эверлинг, а как же мой сын? Что будет с принцем?
– О его судьбе не переживай, я уже позаботился о нем. Все, что я могу сейчас тебе сказать, так это то, что он останется цел и невредим. И, что главное, не попадет в руки врага. С ним все будет хорошо, мой король, я клянусь тебе в том. И хотя будущее его скрыто от меня, возможно, он единственная и последняя надежда Сорша!
– Мой король, ваше высочество, с вами все в порядке?
– Что? Ах да! Все хорошо, я просто задумался, – встрепенулся Радорс. – Так ты спрашиваешь, чего этим кочевникам и варварам не сиделось на своих пастбищах? Ну, тут как раз все просто. Как ты сам только что вполне справедливо заметил, они кочевники, думаю, этим все и сказано. Вот то-то им и не сидится на пастбищах. Что же касается варваров и того, что им здесь понадобилось, да и всего остального… Так это вопрос не ко мне. А скорее к ним. Да ты и сам вот-вот сможешь задать им его, – кивнув на пробитые ворота, напряженно ответил Радорс.
К королю подбежал гонец от лорда Карша.
– Ваше величество, лорд Карш велел мне передать вам, что атака на северную стену отбита.
– Хорошая весть, молодец, Карш. А как вообще обстоят дела у командующего? Много ли убитых?
– Много, мой король, почти половина, не считая раненых.
В этот момент воздух прорезал протяжный гул королевского горна. Лорд Прест подавал знак, что готов прикрыть отступление короля и его войска.
– Вовремя, – не скрывая облегчения, выдохнул Радорс. – Беги и передай лорду Каршу, что он может отступать к цитадели. А мы с лордом Кайемом и лордом Эврисом прикроем общее отступление, здесь у ворот города.
Отсалютовав королю, гонец стремглав помчался назад.
– Да, и передай ему, пусть не медлит, нечего ему более торчать на стене. Скажи, чтоб поспешил, – крикнул вдогонку Радорс.
А затем тихо, почти шепотом добавил:
– Долго, боюсь, нам не продержаться.
Застрявший в воротах таран дал пусть небольшую, но все же передышку защитникам города. А кочевники после ряда безуспешных попыток выдернуть застрявший намертво в городских воротах таран изменили тактику. Они не пытались больше выдернуть его. Наоборот, используя длину и вес тарана, они пытались сорвать с крепежей пробитые так неудачно врата города. А те все стояли, скрипели, содрогались от могучих ударов варваров, но стояли. Но, в конце концов под яростным напором осаждающих ворота вздрогнули и медленно, словно нехотя, с глухим и стонущим скрипом рухнули на землю.
– Ну, теперь держитесь, – крикнул Радорс, вскинув меч.
Эверлинг и Карш
– Айрис, что там Карш? Сколько еще его ждать?
– Я все передал ему, все как ты велел, учитель. Даже добавил от себя: это, мол, приказ короля.
– Ну и что он ответил?
– Отмахнулся поначалу, но потом, подумав, сказал, что сейчас будет.
– Вот и отлично! А что с королем? Он уже в цитадели? Или все еще бьется у городских ворот?
– Да нет, он успел отойти. Но город во власти кочевников. Они уже начали грабить Торос. Боги, я и представить не мог, что Торос может постигнуть такая участь. Да смилостивятся боги над теми, кто не успел спрятаться в цитадели. Их участь незавидна.
В этот миг в комнату магистра ворвался Карш. Он был вне себя от ярости. Вместо того чтоб крушить врагов и защищать город и короля, он был вынужден все бросить и явиться в башню магистра Эверлинга. К тому же, он никогда не скрывал свое недоверие, даже нелюбовь, ко всему, что связанно с магией. Карш всегда полагался только на свой клинок и дарованную богами недюжею силу. Могучий Великан Карш – так за глаза его величал народ Тороса. И надо сказать, было за что. Ему было уже за сорок, а силы в его руках не только не убавилось, а казалось даже, наоборот, с каждым прожитым годом только прибавлялось. Суровый, почти всегда хмурый Карш, тем не менее, был любимцем торовцев, да и всего народа Сорша. Не говоря уж о рыцарях. Те всегда и с готовностью выполняли любой приказ командующего Сорша. Служить под командованием Карша было честью для каждого из них. Оно и понятно, постоянный и неизменный победитель всех турниров, и не только в самом Сорше. По нему вздыхали как благородные матроны, так и их кокетливые дочери, не говоря уж о вечно веселых хохотушках трактирных девках. Впрочем, если с последними он был неизменно учтив и даже галантен, то вот с придворными кокетками, в ответ на их порой весьма недвусмысленные намеки, всегда вежливо сух. Да и общества простых воинов командующий Сорша никогда не чурался и нередко пировал с ними. Радорс не раз пенял ему за то, что тот никак не хотел остепениться.
– Когда же ты, наконец, женишься? То и дело торчишь в тавернах, словно безродный наемник. Да ты разуй глаза, посмотри, сколько достойных невест в королевстве, одна ведь краше другой. Неужели ты не хочешь семьи? Жены, что верно будет ждать тебя с походов, наследника, наконец? Кто-то же должен продолжить твой славный род!
Но Карш, лишь слабо улыбнувшись, пожимал плечами.
– Видно, семейное счастье не для меня. Так бывает, мой король. Не каждому дано продолжить свой род.
После чего, сославшись на неотложные дела, он, испросив дозволения короля, уходил. А придворные дамы в очередной раз, горестно вздыхая, провожали его взглядом. Каждая из них, не задумываясь, отдала бы командующему Сорша и руку, и сердце, а заодно и весьма приличное приданое. К тому же при всей своей суровости Карш был довольно привлекателен. И если б не кривой почти во всю щеку шрам на лице, полученный им еще в пору его юности, Карша вполне можно было назвать красивым. Возможно, кого-то могло и испортить такое всеобщее внимание и любовь, но только не Карша. Единственно кому он поклонялся, это богу Орину. Грозному богу огня и покровителю рыцарства. И единственно кому он был предан всей душой, так это королю Радорсу.
– Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? Эверлинг, зачем ты звал меня?
– Успокойся, лорд Карш. Раз я велел тебе прийти, значит, на то была воля короля.
– А мой долг быть рядом с ним. Там на стене…
– Лорд Карш, я не собираюсь с тобой спорить, – резко оборвал его Эверлинг. – Еще раз повторяю, на то была воля короля. Ты был нужен здесь. И слава богам, ты здесь. Так стоит ли тратить время на препирательства?
– Времени и впрямь мало. Проклятые дикари, да пожрут их души демоны смерти. Они подожгли город, Торос в огне. Великий Орин, они подыхают сотнями, тысячами под ударами наших воинов, но их словно не становится меньше, – проворчал Карш, заметно успокаиваясь. – Хорошо, зачем я понадобился верховному магу Эверлингу? Я, слава Орину, ничего не смыслю в магии.
– И впрямь слава Орину. Уверен, из тебя бы вышел никудышный маг, – язвительно ответил Эверлинг. – И потом, ты нужен не мне, ты нужен Соршу. Карш, ты должен спасти принца. А для этого ты должен немедленно покинуть вместе с ним осажденный Торос. Отныне твой долг, твоя обязанность – это безопасность сына Радорса, принца и наследника короны Сорша!
Двадцать лет спустя
– Ты быстро учишься, мой дорогой Лин, я бы даже сказала, слишком быстро, – весело рассмеявшись, произнесла Наир-На, дева священного леса богини Гарины. – Арас-тор-кар, – выкрикнула она.
И Лин мгновенно окаменел, причем в буквальном смысле. Он превратился в каменного истукана.
– Крат-абор-танис, – мысленно произнес Лин, освобождаясь из каменного капкана. – Инн-ватар-торр, – в свою очередь крикнул он, и все тело Наир-Ны буквально рассыпалось на сотни тысяч лепестков белой лилии.
– Благодарю тебя, о прекраснейшая и несравненная Наир-На. За добрые слова и за твою мудрость, которой ты делишься со мной. Но я лишь скромный ученик, жаждущий знаний и внимающий слову твоему. Ибо в них я черпаю мудрость, коей ты делишься со мной, о, великая дева леса, – произнес Лин, внутренне ликуя.
И тому была причина. Еще бы, духу леса понадобилось гораздо больше времени, чтоб преодолеть и снять заклинание, наложенное Лином. Но вот лепестки, превратившись в миллиарды бело-желтых бабочек, одновременно вспорхнув, закружились в причудливом танце. И через мгновение перед Лином вновь предстала прекрасная хранительница священного леса.
– Льстец, – фыркнула та в ответ. – Льстец и самоуверенный хам. Ты прекрасно понимаешь, что мне понадобилось чуть больше времени, чем нужно, лишь по одной причине. Мне необходимо было воссоздать мое платье, которое ты коварно превратил в лепестки лилии. Будь это настоящий бой, я бы ни за что так не поступила. И это, прошу заметить, сыграло бы мне только на руку.
– Странно, что же помешало божественной Наир-Не поступить так и в этот раз, – словно не понимая, о чем идет речь, задумчиво произнес Лин.
– Во-первых, не называй меня божественной, моей повелительнице богине Гарине это не понравится. А во-вторых, ты еще слишком молод, чтоб созерцать обнаженное девичье тело.
– Ой ли, если ты забыла, то я напомню, мне уже минуло двадцать весен, – гордо вскинув голову, заявил Лин.
– Не уже, а всего лишь, и в твоем возрасте люди только начинают постигать уроки жизни. Впрочем, в одном ты, безусловно, прав. Ты уже достаточно взрослый, чтоб понимать, что так поступать нельзя, – хмурясь, закончила она и отвернулась, обиженно сопя.
– О, светлоликая Наир-На, прошу простить меня, признаю, ты права, я победил нечестно, – сдался Лин.
– Что значит, ты победил? – резко обернувшись, возмутилась та в ответ.
– Ну ладно, ладно, хорошо, победила ты, – тут же согласился Лин.
– Нет, вы посмотрите на него, он еще мне одолжение делает, – не на шутку разошлась Дева леса.
– Ну, все-все, хватит. Каюсь. Был не прав. Обещаю, больше никогда так не поступлю. Во всяком случае, с тобой. Я не хочу ссориться. Тем более из-за такого пустяка. Поверь, для меня совершенно очевидно твое превосходство в магическом поединке. Ты же знаешь, как я дорожу твоей дружбой. Поэтому еще раз искренне прошу простить меня. Больше так ни-ни! Клянусь! – приложив правую руку к груди, покаянно склонил голову Лин.
Но если б дева священного леса взглянула на юного чародея, то непременно заметила бы озорную искорку, вспыхнувшую в уголках его глаз.
– Очень надеюсь, что ты говоришь искренне, Лин. В противном случае в следующий раз ты горько пожалеешь об этом. И вот в этом тебе лучше не сомневаться.
– Верю! Тебе верю! – еле сдерживаясь, чтоб не рассмеяться, поспешил он заверить Наир-Ну. – И потом, я же попросил прощения. И очень надеюсь, что ты простила меня?
– А я еще не решила, – смягчившись, произнесла Наир-На. – Впрочем, ладно, так и быть, я больше не сержусь на тебя. Можешь считать себя прощенным.
– Благодарю тебя, о, золотоволосая повелительница священного леса, – поклонившись, весело произнес Лин.
– Шут! – беззлобно огрызнулась та в ответ.
Но вдруг озабоченно и тревожно нахмурилась.
– Что опять не так? – встрепенулся Лин, заметив беспокойство хранительницы Вечного леса.
– Ты не обязан это делать, Лин, – тихо произнесла дева леса, при этом голос ее дрогнул. – Пойми – ты не друид. Никто и никогда не проходил посвящение, не будучи друидом. Никто и никогда, понимаешь? Я уже жалею о том, что рассказала тебе о нем. Это безумие! Да и с чего ты взял, что сможешь пройти испытание?
– Ну, почему же безумие, Наир-На? – возразил Лин. – Дамир и ты научили меня многому, если не сказать всему. И потом, что плохого может со мной случиться? В моей душе нет места злу. А значит, священное древо мудрости не причинит мне вреда.
– Да, но…
– Я все уже решил. К тому же верховный жрец Дамир вряд ли еще раз даст на это свое согласие. Отказавшись сейчас, я в первую очередь поставлю под сомнение свое право на это самое испытание. К тому же есть еще одна причина, из-за которой я иду на это. Вот скажи мне – кто я? Как и почему я попал в лес богини жизни? И что главное, кто мои родители? И почему они бросили меня здесь, и бросили ли? Столько вопросов, и ни на один из них я до сих пор не получил ответа. Ни от кого! Даже ты не знаешь, как я попал сюда, не так ли? Так! А священное древо знает, должно знать, не может не знать. Ведь все, что происходит в этом лесу, известно ему. И потом, ты, что же, не веришь в меня? Ты же сама говорила, что лишь пройдя посвящение, я смогу пробудить дремлющую и по сей день силу. Или я что-то не так понял? А может, ты говорила не обо мне? Или просто ошибалась на мой счет? Но разве дух леса, сама посланница богини Гарины может ошибаться? Думаю, нет. Тогда о чем мы говорим? Нет, Наир-На, пришла пора проверить на деле все то, чему я у вас научился. Да ты ведь и сама все прекрасно понимаешь. Не так ли?
– Ты прав, – сдалась Наир-На. – Что ж, видимо, другого пути у тебя и в самом деле нет. Остается лишь надеяться, что ты и в самом деле готов пройти посвящение.
– Не переживай, Наир-На, у меня все получится. Просто не может не получиться.
– Надеюсь, – выдохнула та в ответ. – Очень надеюсь, что Отец Древо не только пробудит твою силу, но и поделится с тобой хоть толикой другой своей мудрости. Возможно, тогда ты научишься наконец воспринимать жизнь всерьез. Иногда мне кажется, что ты все тот же сопливый малыш, которого я встретила в лесу шестнадцать лет назад. Игры закончились, Лин, настала пора взрослеть.
– Ну, во-первых, я уже давно не тот малыш и, как ты справедливо заметила, прошло ни много ни мало, а шестнадцать лет. А во-вторых, я еще никогда не был столь серьезен, ты уж поверь мне на слово.
– Что ж, может, ты и прав, – произнесла та, бросив на Лина задумчивый взгляд. – Тогда иди, тебя уже ждут. Тебя ждет верховный жрец друидов. Дамир и остальные жрецы уже собрались в священной роще и ждут только тебя. Поспеши, дорогой Лин. Наступил день, которого ты так ждал.
– Ты хочешь сказать…
– Да, уже сегодня тебе предстоит пройти посвящение. Беги, все старейшины уже собрались у древа мудрости. Но прежде еще раз подумай, так ли уж нужно тебе это? Знания не всегда приносят в душу умиротворение. Возможно, вместо ожидаемых ответов у тебя появится еще больше вопросов.
– Я уже все давно решил, Наир-На, – качнув головой, ответил Лин. – Как бы то ни было, я должен пройти это испытание. Как думаешь, у меня есть еще немного времени, я бы хотел забежать домой?
– Есть, беги, до заката жрецы будут ждать, таков закон.
– Вот и чудесно, тогда до скорого, прекраснейшая Наир-На! Я побегу.
И махнув на прощание рукой, Лин убежал, а потому не слышал, как Наир-На тихо прошептала:
– Беги, Лин, беги навстречу своей судьбе, твое будущее не предопределено, а потому и скрыто от меня. Возможно, иногда даже дух леса богини Гарины может ошибаться.
Лагерь армии Мордока
Из шатра новоявленного повелителя аргашей и гурнов доносилось монотонное бормотание, порой плавно переходящее в призывное восклицание. Любого, в независимости от его статуса в огромной армии колдуна, ждала неминуемая смерть, посмей он потревожить Мордока в такое время. А в том, что тот был могущественнейшим чародеем, никто из кочевников не сомневался. Что, впрочем, вполне соответствовало истине. Мордок, а повелителя кочевников звали именно так, взывал к самой кровожадной и темной богине из всего сонма богов. К самой Арше!
– О, великая и всемогущая богиня Арша, повелительница смерти и владычица тьмы. К тебе, о Арша, внемлет твой ничтожный слуга Мордок. Прошу тебя, ответь мне. Подай мне хотя бы знак. Ожидание, неизвестность изводят твоего слугу изо дня в день. О, великая и несравненная богиня, червь сомнений вгрызается в мой разум все глубже и глубже. Прошу тебя, молю, ответь своему слуге. Я лишь хочу знать, когда заклинания этого проклятого Эверлинга (пусть вечно горит его душа в бездонной и необъятной пропасти небытия) спадут? Когда я смогу наконец попасть в его башню и овладеть древними манускриптами? Когда, о Арша, я смогу завершить постройку твоего алтаря? Скоро ли, о моя богиня, настанет тот миг, когда исполнится моя мечта и твоя воля? И я, Мордок, вернейший из твоих слуг, смогу наконец принести тебе самую великую и кровавую жертву, имя которой этот жалкий мир смертных. Молю тебя, о великая и несравненная Арша, ответь мне, – преклонив колено и склонив голову перед пентаграммой, при этом воздев руки, вновь и вновь взывал он к богине смерти.
Все тщетно, время шло, но ничего не происходило. Мордок уже было отчаялся и хотел встать. Вопросы, на которые он не знал, не мог знать ответа, один за другим рождались в голове, ввергая его во все большее отчаяние. Неужто богиня отвернулась от него? Но почему? Что он сделал не так? Но тут язычки пламени свечей, расставленных в круг пентаграммы, вдруг задрожали, заметались из стороны в сторону, словно готовые вот-вот погаснуть. Но спустя мгновение выровнялись и вспыхнули ярким, почти нестерпимым светом. Богиня ответила на зов своего слуги.
– Склонись, ничтожнейший колдун, склонись перед волей той, в чьей власти не только твоя жизнь, но и твоя душа, – раздался в комнате леденящий душу шепот, даже не шепот, а скорее зловещее шипение.
Сам не зная почему, Мордок тут же бросил взгляд на пентаграмму и оцепенел. В самом центре пентаграммы в объятии бледно-голубого сферического сияния стоял огромный даже по меркам обитателей нижнего мира демон. И хотя демон-посланник явно не собирался причинить колдуну вред (к тому же, Мордок считал, что границы пентаграммы не дадут этого сделать грозному гостю), он все же внутренне содрогнулся. Да и немудрено, ведь перед ним предстал один из демонов богини смерти! Монстр чем-то походил на горных великанов, когда-то безраздельно владеющих этими землями, а теперь ушедших далеко в горы, доживая свой срок в этом мире. Но лишь на первый взгляд. Он явно превосходил их как по силе, так и по размерам. Мощные мускулистые руки и ноги, огромный торс, плечи, словом, все в нем говорило о том, что любого, кто дерзнет бросить ему вызов, ждет ужасная и, что главное, мучительная смерть. И, тем не менее, больше всего на колдуна произвело впечатление лицо демона. Оно отнюдь не было ужасным или бесконечно тупым, как у великанов. Нет. Но однозначно грозным, хищным и… прекрасным. Холодная, безучастная, безразличная, бесстрастная, абсолютная, а потому идеальная красота существа, не знающего сострадания. И хотя в глазах его светился разум, это, безусловно, был разум жестокого, коварного, не знающего милосердия создания. Весь его облик говорил о невообразимой, демонической мощи. В своих лапах-руках чудовище держало тяжелый молот, поднять который смогли бы, наверное, только с десяток сильных воинов. Огромный, в два человеческих роста, монстр уставился на него своими кроваво-красными глазами, и Мордок вдруг ясно понял, сколь ничтожен он перед величием посланца богини Арши. Мордок никогда не считал себя трусом, и не без оснований. Но сейчас при виде посланника богини его буквально трясло от страха. Колдун хотел было отвести взгляд, но с ужасом понял, что не в силах сделать этого. А демон все молчал, молчал и смотрел на Мордока, не отрывая своего ужасного взгляда, продлевая его мучения и наслаждаясь ими. И когда колдуну показалось, что разум его вот-вот помутится, посланник богини наконец прекратил пытку и произнес:
– Склонись и внемли, – прошипел демон богини смерти. – Великая и всесильная Арша услышала твои стенания, смертный. Моя повелительница снизошла до того, что велела мне, Каргару Вестнику Смерти, передать тебе ее волю. Внемли же, властитель Мордок, внемли, ничтожнейший раб моей повелительницы. Великая Арша одарила тебя огромной для смертного силой. Но не стоит испытывать ее терпения. Помни это и никогда не забывай. Иначе тебя ждет ужасная кара. Впрочем, великая богиня сегодня милостива. Ты жаждешь власти над всем живым в этом мире? Что ж, ты ее получишь. Но в чрезмерной гордыне своей ты возжелал познать мудрость и силу древних крахтов. Что ж, великая Арша поможет тебе и в этом, ты познаешь силу древних, а затем отдашь ее богине. Твоя ничтожная плоть не выдержит и дня мощи древних крахтов. Страшен гнев Арши, и кара за ослушание ужасна, но и благодать ее бесконечна. Сейчас моими устами с тобой говорит сама богиня смерти. Слушай же и повинуйся. Ты должен будешь построить башню на самой высокой вершине этого мира, на горе Шарт. Там ты построишь алтарь богов и окропишь его кровью во славу великой богини. Там, на вершине горы, где когда-то по воле крахтов зародилась жизнь, ты, Мордок, начнешь свой путь к безраздельному величию над смертными этого жалкого мира. И в конце пути ты получишь то, чего жаждешь так страстно. Безраздельную силу и власть, но взамен… Но взамен ты до скончания времен останешься смиренным рабом моей госпожи. Такова воля богини Арши. Ты, Мордок, очистишь этот мир от скверны и не почитающих несравненную богиню Аршу смертных. Чем заслужишь милость повелительницы смерти. Что же касается башни мага Эверлинга и его манускриптов, то заклинания, защищающие башню, еще очень сильны, даже мне не удалось проникнуть в нее. К сожалению, сама богиня Арша не может открыто вмешиваться в дела смертных. Пока не может. Но очень скоро все изменится. Очень скоро настанет великая ночь воздаяния. В эту ночь все небесные тела выстроятся в ряд, приветствуя пришествие великой и несравненной Арши. И именно в эту ночь заклинания мага Эверлинга ослабнут, и я, Каргар, помогу тебе проникнуть в его башню и найти манускрипты крахтов. Я сказал все, что велела тебе передать моя повелительница. Запомни все, что услышал, и выполни беспрекословно, иначе… Иначе я вновь навещу тебя. Но уж тогда… Стоит ли говорить, чем закончится для тебя эта встреча?
Затем, вскинув молот, демон проревел:
– Да восславится имя богини Арши во веки веков.
Бесстрастное лицо вестника богини смерти на мгновение исказила маска ярости. Но следом тут же исчезла, словно демон незаметно для Мордока снял ее. После чего он, бросив напоследок взгляд своих ярко-алых глаз на сжавшегося от страха колдуна, исчез, словно его и не было. А линии магической пентаграммы вдруг вспыхнули и сгорели, не оставив и следа на земле.
– Пусть славится имя ее, – прошептал Мордок, дрожа всем телом. – Да настанет царствие ее. Отныне и навсегда!
Пораженный и измученный, колдун с трудом встал с колен и зачем-то огляделся. Затем на почти негнущихся ногах он поплелся к куче сложенных шкур, служивших ему ложем, а при необходимости и троном. Дойдя, Мордок буквально рухнул на них и прикрыл глаза. Все, что произошло с ним сейчас, было столь неожиданным и столь пугающим, что он на мгновение усомнился в правильности выбранного им пути. Именно пути, а не самой цели. От нее он не отказался бы ни за что. Слишком многое он поставил на кон в этой игре, слишком многое. Нет, ничто и никто не заставит его остановиться. Никто! К тому же, до желанной цели уже почти рукой подать. Еще немного усилий, и он повелитель этого жалкого мира. Да, вестник богини Арши до смерти напугал его. Но в том нет ничего удивительного. Уж очень могущественны те силы, к которым он воззвал. И в служении им и только им теперь его судьба. Все! В сторону сомнения, да и поздно теперь отступать и, что главное, некуда. Выбор сделан! А значит, будь что будет, и хватит думать об этом. Он получит то, чего жаждет больше жизни. Власть. Власть и могущество. И безграничную, почти божественную силу. Впрочем, почему почти? Мордок даже вскочил и возбужденно заходил по шатру. Нет! Нет! Он сам станет богом, и тогда никто не сможет приказывать ему. Никто, даже сама Арша! Но пока пусть все идет, как идет. Ему нужна помощь богини смерти, просто необходима. И теперь она ему обещана. Так не стоит ли все это парочки-другой не совсем приятных ощущений? Без сомнений, стоит. Так в чем же дело? Он будущий повелитель мира! И пусть его потом ненавидят, пусть его именем будут пугать детей, пусть. Глупцы! Они и понятия не имеют, что значит настоящий вселенский ужас. Что ж, скоро, очень скоро он разует им глаза, он покажет им истинный лик мрака. Его бездонную, безмерную всепоглощающую сущность и его милость. Милость, которую им окажет единый и всемогущий бог, имя которому всесильный Мордок. Хорошее настроение постепенно стало возвращаться к нему, стирая остатки испытанного им совсем недавно ужаса.
– Да, если не считать не совсем лицеприятную встречу с демоном Каргаром, все остальное пока складывается как нельзя хорошо. В день, – тут колдун усмехнулся, – да нет, вернее будет сказать ночь, когда он получит силу всех трех башен, этот мир узнает своего истинного повелителя. И тогда врата вечности откроются для него, и он, Мордок, станет повелителем всего сущего в этом мире. И с той же ночи все те, кто еще недавно молились своим божкам, узрят властный лик истинного бога. Ну, а величайшей повелительнице самой смерти, наипрекраснейшей богине Арши придется смериться и… немного потесниться! Как, впрочем, и всему остальному сонму небожителей.
Но тут его размышления прервал тихий шепот у входа в его шатер. Некто, видимо, пытался войти, но личные телохранители Мордока, два огромных варвара гурна из горных кланов, не пускали никого к повелителю Мордоку без на то его позволения.
– Кто там еще? – проворчал он.
– Дозволено ли будет войти твоему покорному слуге, о великий император и вестник самой блистательной Арши, – раздался заискивающий голос.
Мордок, конечно же, узнал голос одного из вождей горных кланов гурнов Монгура, своего первого лорда. Тщедушный, трусливый, мстительный интриган Монгур ни за что не стал бы вождем клана, если б не Мордок. Люди его клана недолюбливали Монгура за трусость и склочность да постоянное нытье. К тому же Монгур был седьмым сыном своего отца. Именно был. Поскольку теперь ни его братьев, ни его отца уже давно не было среди живых. Вот так Монгур стал вождем одного из самых могущественных кланов горных гурнов. Доблесть и сила оказались беспомощными перед коварством и подлостью. Монгур прекрасно понимал, что без покровительства повелителя Мордока он не удержится на троне вождя и одного удара своего коварного сердца. Понимал и страшился этого. А потому лез из кожи вон, лишь бы угодить своему повелителю. И Мордоку это нравилось. По сути все, что делал Монгур, в армии Мордока, ограничивалось наушничеством, для чего Монгур собрал вокруг себя несколько сотен таких же, как и он, подонков, готовых продать всех и вся ради пары-другой монет. Конечно, в его империи многие были достойны почетной должности первого лорда. Например, командующий тяжелой конницей сильный, храбрый, хотя и не очень далекий Терорк. Или суровый стратег Архис, не говоря уж о маге Карнусе. Этот в отличие от других обладает всеми достоинствами лидера. Хитрый, коварный и в то же время прекрасный дипломат, при необходимости может найти подход к любому. Всегда знает, чего он хочет и, что главное, как достичь желаемой цели. К примеру, он сразу почувствовал, что рядом с Мордоком его ждут огромные возможности и власть. А потому без лишних раздумий присягнул Мордоку. Впрочем, повелитель империи не спешил делиться властью со своими подданными. Это совсем не входило в его планы. Вот потому-то Мордока и устраивал именно трусливый Монгур. Он слишком глуп, чтобы плести интриги против своего господина. Но, что самое главное, патологически труслив, чтоб в них участвовать. А вот разнюхать, где, что, как и кем сказано, это он мастер. И, что немаловажно, умеет вовремя донести обо всем своему повелителю. Вот на это у него ума и духа хватает в самый раз.
– Я, кажется, велел не беспокоить меня, – рявкнул Мордок. – Клянусь гневом Арши, если меня побеспокоили зря, я жестоко покараю. Разрешаю войти.
– Это я, Монгур, великий император, – низко склонившись, пролепетал вошедший.
– А, это ты, лорд Монгур, – благодушно произнес Мордок. – Рад тебя видеть во здравии. Ну, что скажешь? Есть ли новости от твоих лазутчиков из северных королевств?
– Есть, мой господин, – с готовностью ответил тот. – Монархи трех государств заключили меж собой соглашение о взаимной помощи на случай войны с вами, мой повелитель. А именно король Брендании Логар Железный, король Лимерии Оскор Леворукий и король Аскании Эсканур I. Глупцы! Они возомнили себе, что смогут остановить ваше восхождение, мой повелитель, на трон владыки мира!
– Отличная весть, мой друг, – радостно потирая руки, воскликнул Мордок. – Отличная! Что ж, мы не заставим себя долго ждать. Они готовятся к войне? Так они ее получат. Передай войску мою волю. С рассветом мы выступаем. Мои воины заскучали, а их скакуны застоялись. Слишком давно не лилась кровь во славу великой Арши, а предсмертные стоны побежденных не ласкали ее слух.
Дворец короля Логара
– Зинар, ну сколько можно? Неужели ты до сих пор так и не понял простую истину? Я не собираюсь изучать все эти ваши магические штучки. Мне это ни к чему. Да и нет у меня к ним никаких способностей. Я принц крови. Мне ли корпеть над магическими книгами? Да вот хоть Патриса спроси. К чему все это? К слову, магистр Гарноус даже и не пытается обучать азам магии кронпринца Велентара. И ничего. Более того, хочу тебя заверить, он нисколько не переживает по этому поводу.
– Много знает ваш Патрис, – фыркнул маг Зинар. – А что касается принца Велентара, то тут я ничего не могу сказать. Кто я такой для кронпринца Брендании? И потом, в Брендании, и в частности в столице ее Лотиморе, за безопасность короля и кронпринца отвечает именно магистр Гарноус. Он мудрый, сильный и опытный маг. И кое-кто, между прочим, еще недавно ходил у него в учениках.
– Как и ты, дорогой Зинар, – флегматично вставил маг Патрис. – Как и ты. Хочу напомнить уважаемому Зинару, что мы оба обучались у Гарноуса. Так что вы, ваше высочество, абсолютно правы. Вам ни к чему, как вы справедливо заметили, «все эти магические штучки». Для этого у вас есть мы.
Со стороны могло показаться, что оба мага терпеть друг друга не могут. Но принц Аркадиас знал, что это не так. Близнецы (а маги, ко всему прочему, являлись братьями) были очень привязаны друг к другу. Сколько он себя помнил, при нем всегда находились Зинар и Патрис. Редкий день, когда они не ворчали друг на друга. Точнее ворчал только Зинар. Рассудительный и всегда спокойный Патрис большей частью отмалчивался. Но иногда (на радость Зинару) и его прорывало.
– А я говорю, в походе все может пригодиться, – настаивал Зинар. – Вот, к примеру, меня ранят, а тебя убьют, что тогда будет делать принц Аркадиас? А так он себе царапину-другую всегда залечить сможет.
– А с чего это ты взял, что меня должны будут убить, а тебя только ранить? – возмутился Патрис.
– Да какая разница, кого убьют, а кого ранят, важен сам факт, – отмахнулся от него Зинар.
– Да нет, уважаемый Зинар, разница есть, и я ее прекрасно вижу, – теперь уже завелся Патрис. – Ты всегда…
– Все, хватит. Как дети, право слово, – оборвал перепалку двух магов Аркадиас. – Неужели вы не можете не ссориться хотя бы один день? В конце концов, кто из нас принц? Я! И я принял решение – мне нет необходимости учить заклинания. Ведь для этого у меня есть вы.
Но, заметив победную ухмылку Патриса, добавил:
– Но, думается мне, Зинар все же отчасти прав. В жизни всякая мудрость может пригодиться. А потому, дорогой Патрис, будь любезен, возьми перо и запиши мне парочку простейших заклинаний. Я буду носить их с собой, так, на всякий случай.
– Но, мой принц, это Зинар…
– И будь любезен, сделай это сегодня же, – перебивая Патриса, жестко добавил Аркадиас.
– Как вам будет угодно, мой принц, – понимая, что спорить бесполезно, буркнул тот в ответ.
Теперь уже у Зинара на губах заиграла победная улыбка, но следующая фраза Аркадиаса мгновенно стерла ее с его лица.
– К тому же, мой дорогой Патрис, мне более понятен твой почерк, чем каракули Зинара. А я желаю завтракать. Зинар, вели подать еды.
– Ты уже встал? Отлично! Значит, и на сборы уйдет меньше времени, – произнес, войдя в покои Аркадиаса, кронпринц королевства Брендании Велентар.
– На сборы? Ты это о чем? Я вообще-то собирался поесть. Не составишь мне компанию? К тому же мы вроде бы никуда сегодня не собирались. Да и для охоты вроде бы уже поздновато. Полдень. И скажи на милость, зачем ты напялил на себя доспехи? Жара ж стоит неимоверная. И если не съесть немедленно вот э-этого замечательного кролика, – разрывая того на две почти равные части, с нажимом произнес Аркадиас, – его мясо может протухнуть. Держи, я не жадный.
– Да нет, друг Аркадиас, благодарю. Есть мне что-то не хочется. Да и на охоту я не собираюсь, хотя… Хотя, с другой стороны, как посмотреть. Словом, я отправляюсь в Арташ. Не хочешь присоединиться? Уверен, мне б не помешала твоя помощь и трезвый во всех отношениях ум.
– Ты решил наведаться к барону Жигару? Нет, дорогой Велентар, уволь. Лицезреть его рожу после такого завтрака… Да и с чего вдруг? Насколько мне известно, ты всегда его недолюбливал.
– Вот именно недолюбливал. А теперь ненавижу. Ты представь, Аркадиас, этот плебей, этот выскочка, видимо, решил, что повеления короля Брендании его не касаются. И что он может позволить себе игнорировать указ моего отца и своего государя. Я послал ему с гонцом письмо, в котором предупреждал его о последствиях, но он даже не удосужился подобающе ответить мне. Негодяй! Он позволил себе ухмыляться, читая мое письмо. И знаешь, что он ответил гонцу? При этом заметь, ни строчки в ответ, все на словах! Что он-де исполняет свой долг так, как сам считает нужным. И еще он заявил, что никто не вправе запретить ему вершить суд на своих землях. Никто, даже король Брендании. Мерзавец!
– Да, барон и впрямь зарвался! – глотнув вина, задумчиво произнес Аркадиас. – Такое, тут я с тобой полностью согласен, прощать нельзя. Но затевать междоусобицу… Уверяю тебя, мой друг, при нынешнем положении дел в стране это не самый лучший выход. К тому же отсутствие короля лишь подольет масло в огонь. Ты уж мне поверь. Конечно он всего лишь барон. А потому не имеет права голоса в королевском совете. Но, видишь ли, дорогой Велентар, есть одно, нет, даже несколько очень веских «но». Барон Жигаро богат. Очень богат. И, насколько мне известно, парочка-другая наших доблестных лордов должны ему немалые деньги. И если он обратится к ним за помощью, а он непременно так и поступит, они ему вряд ли откажут. Тем более если таким образом они смогут расплатиться с ним. А может, и добавить пару сотен монет в свою казну. Впрочем, как я уже сказал, подобную дерзость ему прощать нельзя. А потому я хотел бы знать, что ты решил предпринять?
– Как что? Мы отправимся к нему и заставим горько пожалеть о своих словах. А заодно на месте выясним, что происходит в Арташе.
– Подожди, Велентар, не горячись, – успокаивающим тоном произнес Аркадиас. – Ты всерьез думаешь взять Арташ приступом? С каким войском? Пять сотен рыцарей, которыми ты распоряжаешься, и близко к воротам замка не подойдут. А если и подойдут, то понесут немыслимые, а главное, неоправданные потери. Нет, дорогой Велентар, тут нужно крепко подумать прежде. Не стоит принимать поспешных решений. Согласен, Жигара нужно проучить. Вопрос в том, как это сделать и не потерять при этом лицо самим. Я бывал в Арташе единожды и ненадолго, но успел многое увидеть. Замок хорошо укреплен, даже слишком в нашем случае.
– И когда это ты успел побывать в Арташе?
– А ты вспомни. Два года назад твой отец Логар Железный отправил нас в рейд во главе пограничных отрядов. Тебя на юг, меня на север страны. Вспомнил?
– Как же такое забудешь. Я столько пыли никогда не глотал. Весь день в седле, жара, пот ручьем, а ночью у костра, обернувшись плащом, засыпать под байки бывалых воинов. Такое не забудешь, – почти мечтательно произнес, вздыхая, Велентар.
– Так оно и было, – кивнул Аркадиас. – Пограничный рейд не прогулка верхом. Но не суть. Так вот, наш путь пролегал как раз через земли барона. Вот я и решил напоить наших коней в замке, а заодно и разузнать, спокойно ли в окрестностях. Вот и рассмотрел я тогда укрепления замка. Да что там замок, не каждый город так укреплен, как Арташ. Две стены, Велентар, защищают замок. Между стенами расстояние небольшое, может, шагов десять. Ворота внешней стены открываются не вовнутрь, а наружу, весьма предусмотрительно на случай осады. С такими воротами врагу придется повозиться. Но и это не главное. Внешняя стена и внутренняя стена никак, кроме нескольких подъемных мостов, между собой не связаны. То есть, если, к слову, враг смог захватить внешнюю стену, защитники замка просто отходят по тем самым подъемным мостам в сам замок, и все. Мосты вновь поднимаются, и враг, по сути, вынужден будет все начинать заново, но при этом задача у него намного усложняется. Дело в том, что внутренняя стена немного, правда, но все же выше внешней. К тому же внешняя стена построена так, что враг, захвативший ее, оказывается абсолютно открыт для лучников замка. А оказавшись за воротами внешней стены, войско захватчика и вовсе попадает в капкан. Узкое расстояние между стенами напрочь лишает любое войско какого-либо маневра. И все, лей на головы врага раскаленное масло, поджигай, расстреливай из луков и арбалетов, он ничего не сможет предпринять. Все, что ему останется, так это в спешке отступить, понеся при этом огромные потери. Так что уверяю тебя, барон Жигаро знал, что делал, когда укреплял свой замок.
– Вот слушал бы тебя и слушал. – буркнул Велентар и, пододвинув к себе стул, уселся за стол. – Все-то ты знаешь, все-то тебе известно. Ну, положим, с замком все понятно, а потому опустим. Но что касается остального, ты меня поразил. Я говорю о лордах и их долгах. Как вообще тебе удалось добыть столь ценные, главное, глубокие и, безусловно, важные сведения? Ты столько знаешь о бароне, сколько не знает, наверное, и сам король. Давай делись. И кроликом, к слову, тоже.
– Да, пожалуйста! Как говорится, на здоровье. Ну, насчет короля не знаю, возможно, и ему сие ведомо. Что же касается остального, слушай, коль есть желание. В отличие от тебя, мой дорогой Велентар, я предпочитаю знать как можно больше о твоих, да и моих недругах. И как ты сам убедился ныне, не зря. Теперь о том, как наказать зарвавшегося барона. Ясно, что мы пока не готовы к открытым военным действиям. Что ж, ничего страшного тут нет. Да, да, и не спорь. Сам посуди. Сейчас весь гарнизон Латимора составляет тысячу воинов. Это включая твоих и моих гвардейцев. Значит, взять с собой мы сможем только гвардейцев, не оставишь же ты город без гарнизона. Так?
– Ну, так, – вынужден был согласиться с другом Велентар.