Шоколадное убийство. Рукопашная с Мендельсоном Куликова Галина

– По-моему, здесь довольно чисто, – поспешно сказала Майя, решив, что ссора ни к чему хорошему не приведет.

Однако остановить Веру Витальевну оказалось не так-то просто.

– Не верю я в это, – снова встряла она. – Ни одной личной вещи? Какой-никакой халат, мягкие тапочки, фен… Быть того не может, чтоб в чем пришла, в том ушла! Не по-человечески это.

– Полагаю, вы забрали все свои мелочи, когда поссорились с Андреем, – заметил Сильвестр.

Он говорил мягко, но смотрел при этом таким проницательным взглядом, что Лида против воли разволновалась. Щеки ее вспыхнули, и она нервно поправила юбку, проведя двумя руками по бедрам.

– A-а! Так вы с Андрюшей все-таки ссорились! – воскликнула Вера Витальевна с таким азартом, как будто билась об заклад и неожиданно выиграла. – Я так и думала.

– Мы не ссорились!

– Не выдумывайте, – непререкаемым тоном заметил Сильвестр. – Вы разругались в дым. В спешке собирали свои пожитки. Нервничали, кричали.

– Наверняка простыня так и уплыла, – поддакнула Вера Витальевна. – Хватала все что ни попадя…

– Вам могли понадобиться пакеты. Вы брали из шкафа пакеты?

– Там следы остались, – злорадно заметила Вера Витальевна. – Клочья полиэтилена. На них наверняка найдутся отпечатки пальцев!

Майя ждала, что Лида просто не выдержит и разразится гневной тирадой. Или вообще выскочит из квартиры, хлопнув дверью. Однако та и не подумала сбегать.

– Клочья полиэтилена? – удивленно переспросила она. – Отпечатки пальцев? Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.

– Пойдемте, – приказал Сильвестр, широко махнув рукой.

Лида послушно встала и отправилась вслед за ним в маленькую комнату. Вера Витальевна хвостом увязалась за ними. Майя тоже пошла – не сидеть же одной на диване как бедной родственнице. Сильвестр приблизился к шкафу и распахнул дверцы, после чего продемонстрировал Лиде рубашки со следами оборванной пленки.

– Вам могла понадобиться тара для того, чтобы уложить свои вещи, – пояснил он. – Вероятно, вы сорвали упаковку с этих рубашек – просто чтобы не тратить время. Это так?

– Нет, не так! – воскликнула Лида. Она вытянулась в струнку и выглядела теперь весьма воинственно. – Ну, допустим, кое-что в этом доме действительно принадлежало мне… В шкафу стоял чемоданчик, в который я сложила вещи. Не понимаю, как вы узнали. Я не хотела, чтобы вы думали, будто я отсюда что-то взяла.

– Господи, почему бы сразу не сказать? – удивился Сильвестр.

– Потому что она унесла простыню, – тотчас высказала свое мнение Вера Витальевна.

Лида обернулась к ней и резко бросила:

– Да зачем мне постельное белье?! У меня своего полно. В самом-то деле! И пакеты с вешалок я не срывала. Все в чемоданчик поместилось.

– А в коридоре были ваши вещи? – Сильвестр неожиданно вспомнил о пустой полке. – Были?

– Только летний плащ. Он висел на вешалке. Больше я ничего из квартиры не выносила. Клянусь.

– И как давно это было? – нахмурился Сильвестр. – Когда вы поссорились?

– За неделю до того, как… За неделю до Андрюшиной смерти.

– По вашему мнению, он мог свести счеты с жизнью?

– Никогда! – выпалила Вера Витальевна, сделав шаг вперед и ударив себя кулаком в грудь. – Он любил жизнь и всяческие излишества. А человек, любящий излишества, добровольно ни за что от них не откажется.

– Я Лиду спрашиваю, – едва заметно улыбнулся Сильвестр, а Майя завела глаза к потолку.

На его месте она уже давно дала бы тете Вере по башке.

– Нет, Андрей не специально это сделал, – энергично помотала головой Лида, и ее волосы взметнулись рыжим костром. – Наверное, заснул в теплой воде. Если думаете, что он из-за меня переживал, то зря. Мы несколько раз после ссоры разговаривали по телефону – вполне мирно. Ничего душераздирающего. И он не хотел, чтобы я вернулась. А я тоже не очень-то хотела!

– Это почему же? – с недоверием спросила Вера Витальевна. – Может быть, на горизонте уже другой замаячил?

Сказав это, она внезапно вся подобралась, глаза ее загорелись фанатичным огнем, и она схватила Сильвестра за рукав.

– Точно! Новый ухажер мог ревновать. Это ж надо же, как я не подумала раньше? Вот вам и подозреваемый! Что это за тип? – обернулась она к Лиде и сдвинула брови так, будто та уже находилась на скамье подсудимых.

– Боже мой, оставьте человека в покое! – простонала Лида и сжала пальцами виски, как это делают актрисы в мелодрамах, показывая, что находятся на грани срыва. – Его милиция допрашивала! Он уважаемый человек, профессор…

– Какой у него рост, у вашего профессора? – тотчас спросил Сильвестр, явно заинтересовавшись новым персонажем.

Майя только головой покачала. С ее точки зрения, никакой логики в вопросах, занимавших ее босса, не было. Вот и старший лейтенант Половцев тоже обычно поражался логике Сильвестра. Половцев, которого она так давно не видела…

Лида тем временем отняла руки от лица и неожиданно застенчиво ответила:

– Рост профессора? Метр шестьдесят семь. Он на два сантиметра выше меня, а что? Разве это важно?

– Возможно, и нет, – задумчиво ответил Сильвестр. – А возможно, и да. Я пока не решил.

– Можно, я пойду? – спросила Лида, нервно поведя плечами, и посмотрела на него снизу вверх. Никакого кокетства в ее взгляде уже не было и в помине.

– Идите, – разрешил он. – Если что, я вам позвоню. Или вот Майя…

– А вы простыню точно не забирали? – уточнила Вера Витальевна, отправляясь провожать Лиду до двери. – Я это спрашиваю не в смысле за руку схватить, а для порядка, чтобы мы попусту не искали.

– У меня нет простыни!!!

– Вы могли случайно прихватить. Может, заворачивали в нее свои платья, нельзя же исключать такой момент…

– Господи, какая же вы зануда! – выпалила невидимая уже Лида где-то в глубине коридора.

– Ведь вы наверняка утащили из Андрюшиной квартиры что-нибудь себе на память. Вы кажетесь такой жадной, Лида!

Майя и Сильвестр озадаченно посмотрели друг на друга.

– Вероятно, набивать сумки любовными письмами гораздо легче, чем любить людей, так сказать, непосредственно, – заметил Сильвестр. – Блестящие теоретики поголовно терпят фиаско, когда дело доходит до реальной жизни. Вот и тетя Вера туда же.

Тетя Вера возвратилась обратно вполне довольная собой.

– Как вы узнали? – спросила она Сильвестра, потирая руки.

– Узнал – что?

– Что они поссорились и Лида собрала манатки?

– Я всего лишь предположил. Я видел сотни фильмов и сотни сцен расставания. Обычно мужчина выходит из дому, сжимая в зубах сигарету. Женщина либо убегает босиком по снегу, либо, завывая, как корабельный ревун, укладывает пожитки. В пакете с мусором я нашел целых три сломанных ногтя. Для женщины, которая следит за своими руками – а она следит, я сразу заметил! – Лида что-то слишком разошлась. Вопрос: каким образом женщина может переломать ногти? Ответ: она не в себе, она торопится, ей в данный момент не до красоты. Она хватает вещи, не задумываясь о том, что может испортить маникюр.

– Вон оно что…

– А милиция разве не видела обломки ногтей в мусоре? – с недоверием спросила Майя.

– Наверняка видела, – пожал плечами босс. – Ну и что из того? Если бы на теле Андрея нашли царапины, тогда другое дело. А так… Кого это могло заинтересовать, подумай сама?

– А какое значение имеет рост профессора? – продолжала упорствовать Майя. – Вот вы даже фамилии его не спросили…

– Зачем мне его фамилия? Я с ним детей крестить не собираюсь. Меня интересует картина, так сказать, в целом. Пока что я рисую ее крупными мазками…

– Эта Лида мне не понравилась! – внезапно сообщила Вера Витальевна, заложив руки за спину и пожевывая нижнюю губу. – Женщины, которые ставят в шкаф любимого мужчины чемоданчик на всякий случай…

– Я хочу увидеть фотографию, – неожиданно заявил Сильвестр.

Вера Витальевна, готовившаяся изречь очередную сентенцию, замолчала на полуслове.

– Какую фотографию? – изумленно спросила она.

И Майя тоже удивилась вслед за ней:

– Какую фотографию?

– Ту, которую использовали для изготовления футболки. Майя, поищи ее. Вера Витальевна, вы знаете, где Андрей хранил свои архивы?

– Ну… да. В книжном шкафу, внизу. На каждый год по отдельному альбому. Я уже предавалась воспоминаниям, листая те самые, где Андрюша еще молодой, в военной форме.

Она тяжело вздохнула.

– Как вы думаете, в альбоме за какой год следует искать снимки с той дружеской вечеринки? – уточнила Майя.

– Судя по запаху краски, футболка была сделана недавно. Просмотри этот год и прошлый. Ищи Андрея с двумя приятелями.

– Витей Мережкиным и Костей Василенко. Это его школьные друзья. А правильнее сказать – дворовые, – пустилась в объяснения Вера Витальевна. – Такие шпанюги! Окна камнями били, прохожих по ночам пугали, терроризировали владельцев личных автомобилей. Я грешным делом думала – сопьются и в тюрьму загремят. Ан нет, все в люди вышли. Василенко строительную бригаду сколотил, а Мережкин шофером работает, на машине грузы возит. Сам себе хозяин. И Андрей мой так хорошо начинал! И вот – нате вам. Скатился до поддельных часов.

Она горестно вздохнула. Тем временем Майя уже приступила к поискам. Она устроилась прямо на ковре, обложившись фотоальбомами.

– Мне нужна или та самая фотография, или похожие, но с той же вечеринки, – напутствовал ее Сильвестр.

– А что? – тотчас заинтересовалась Вера Витальевна. – Что в ней такого? Я и рассмотреть-то толком не успела.

– Там фон необычный, – признался Сильвестр. – Очень странное место. Похоже на какую-то пустыню.

– Ерунда! – возразила Вера Витальевна, подключаясь к поискам и тоже усаживаясь на ковер. – В пустыне не может быть копченой колбасы, которую держал в руках Андрей. Откуда?

– Вы наблюдательны.

– Еще бы! Как только тебе переваливает за шестьдесят, сердце становится зорче глаз. Я всегда знаю, на что обратить внимание.

Майя молча листала страницы альбома за прошлый год. Здесь было очень много фотографий Лиды. Позируя, она кокетничала и выглядела очень хорошенькой. Секси – как сказала бы подруга Майи, помешанная одновременно на блинчиках и похудании.

Когда Майя перешла к более ранним альбомам, Лида исчезла, уступив место целой череде милых мордашек, сменявших одна другую с довольно высокой скоростью. Девушки призывно улыбались в объектив.

– На обороте они обычно пишут всякие глупости, – заметила Вера Витальевна, занятая параллельным поиском. – Что-нибудь типа: «Мое горячее сердце согреет тебя холодными ночами».

– Вы же собираете любовные письма, – удивилась Майя. – Там наверняка те же самые глупости.

– Разве можно сравнить любовь и все эти сюси-пуси?

Фотографий, хотя бы отдаленно напоминающих ту, которая была переведена на футболку, в архиве Томилина не обнаружилось.

– Очень странно, – пробормотала Вера Витальевна. – Андрюша был таким педантом…

– Возможно, снимки делал не он, – сказала Майя. – А футболку ему друзья подарили.

И Сильвестр тут же заметил:

– Мне нужно будет встретиться с друзьями.

– Если Вера Витальевна попросит, думаю, они смогут заехать к нам на чашку чая.

– Вы попросите, Вера Витальевна? – уточнил он, продолжая кружить по комнате и осматривать вещи. – Заодно спросите про фотографию. У кого-то из них должен быть оригинал. Я хочу взглянуть на него.

– Спрошу, хотя и не улавливаю смысла, – откликнулась та. – Пакеты, простыня, фотография, рост профессора… Жутко странный набор. И вообще. Я люблю, когда мне все растолковывают. А ты держишь меня в неведении. Мое любопытство уже раздулось до размеров дирижабля.

– И мое, – поддакнула Майя, хотя точно знала, что босс ничего объяснять не станет. До последнего момента он всегда темнит. И настаивать бессмысленно.

Как она и думала, Сильвестр проигнорировал женское любопытство. Он повертел в руках памятный флажок, на котором было написано «Фонд поддержки малых народов Америки», и сказал:

– Думаю, стоит узнать поточнее, почему Андрей уволился из этой организации. Судя по некоторым признакам, работой своей он дорожил и даже гордился. Я тут просмотрел бумаги в столе… Записки, заметки, напоминания. Что-то там должно было случиться серьезное, если он внезапно ушел. Майя, ты сегодня же должна собрать информацию об этом фонде. И попробуй найти там человека, который согласится поговорить о Томилине, хорошо?

Было уже глубоко за полночь, но Аленочкин все расхаживал по квартире с чашкой кофе в руке и пытался собраться с мыслями – возникло слишком много вопросов, на которые он при всем желании не мог дать немедленного ответа. Труп Томилина в остывшей воде… История как минимум подозрительная. Утопленник мог быть посланцем конкурентов и чем-то им не угодил, за что поплатился жизнью. А мог – одиноким рассеянным книжным червем, который имел несчастье поскользнуться в собственной ванне.

Вячеслав прекратил свои перемещения в пространстве и приземлился за письменный стол, под уютный свет настольной лампы.

– Ну, представим, что он искал именно мое какао и был за это убит, – рассуждал Аленочкин, мысленно уже считавший таинственные бобы своими.

– Хотя, собственно, за что «за это»? Мне же технологи на фабрике рассказывали – новые сорта постоянно находят, и шоколад из них делают, и все живы-здоровы… Нет, тут что-то другое.

Еще немного поразмыслив, Аленочкин решил не забивать голову нерешенными загадками, а сосредоточиться на организации мексиканского вояжа. Сегодня это было гораздо важнее проблемных трупов.

– Время, время поджимает, – бормотал он, словно старик, которому не с кем поговорить, кроме как с самим собой. – Надо срочно лететь в Мексику и уже на месте разбираться. Если найдем зерна – посмотрим, как поступить дальше. Другое дело – найдем ли? Почему раньше никто не нашел? Какие-нибудь ушлые американские кондитеры?

Представители крупных корпораций так и шастали по всему миру, добывая информацию для своих щедрых хозяев. Куда они только не проникали! Какими только способами не добивались своих целей – хитрость, подкуп, лжесвидетельство, убийство…

Стряхнув навалившуюся сонливость, Аленочкин достал большой рабочий блокнот, снял с подставки ручку и принялся составлять план действий на ближайшие дни. Работал с энтузиазмом – в случае успеха он мог эффектно выйти на рынок со свежим оригинальным продуктом и превратить свое новое приобретение – кондитерскую фабрику – в современное высокодоходное предприятие.

Была и еще одна причина. С детства Вячеслав мечтал о приключениях в непроходимых лесах и болотах, воображал себя пиратом, индейцем, охотником на диких зверей. Долгое время его кумиром был Индиана Джонс. С годами мальчишеская восторженность и жажда экзотических приключений уступили место иным страстям и эмоциям. Но в нем по-прежнему, как в детстве, настойчиво пульсировала жилка романтического авантюризма. Именно благодаря ей прагматик Аленочкин вдруг кидался в рискованные предприятия, как будто пренебрегая трезвым расчетом. Правда, всегда выходил победителем – даже его авантюризм нес в себе конструктивное начало.

А в истории с какао все было как на заказ: руины древнего города, джунгли, племена индейцев и сокровище в виде бесценных зерен. Это приятно грело душу и щекотало нервы.

Закончив писать, он с наслаждением откинулся на мягкую спинку кресла и позволил себе немного поспать. День предстоял насыщенный, и надо было немного отдохнуть.

Наступившее утро громко заявило о себе истерикой предусмотрительно заведенного будильника. Не открывая глаз, Аленочкин протянул руку и прервал его истошные вопли. Неспешно поднялся с кресла, потянулся, зевнул и прошествовал на кухню. Беспокойный сон и раннее пробуждение почти никак не отразились на его самочувствии. Бизнес приучил его спокойно переносить мелкие неудобства вроде недостатка сна. Дожевав бутерброд, он вышел на широкий балкон. Глянул с высоты двадцать первого этажа на пробуждающийся город и стал методично перебирать в уме содержание плана поездки, по привычке пытаясь обнаружить слабые места и несостыковки.

Разумеется, прежде чем отправляться в долгое путешествие, Вячеславу было необходимо передать дела кому-то из заместителей. Он практически сразу решил – кому. У него был в штате компетентный специалист и грамотный управленец. Ну, и преданный, конечно. Именно он способен обеспечить стабильность бизнеса в отсутствие генерального директора и главного акционера.

По дороге Вячеслав тщательно обдумал, какие отдать распоряжения по текущим делам и что отложить до его возвращения из Мексики. После двухчасового стояния в пробках он все же добрался до своего кабинета. Провел два расширенных совещания и одно узкое, с топ-менеджерами. Затем обрабатывал их по одному: подробнейшим образом инструктировал и засыпал ценными указаниями на все случаи жизни.

По дороге домой Аленочкин заехал в большой книжный магазин и купил дорогой красочный путеводитель по Мексике. В конце концов, ему же нужно как-то подготовиться к поездке. Хотя бы теоретически. Иметь в виду всякие бытовые мелочи, знать, чего следует опасаться, как вести себя в экстренных ситуациях.

Еще Вячеславу предстояло сделать один очень важный звонок. Собрать такую сложную экспедицию, экипировать ее, разработать маршруты и так далее ему самому было не под силу. Зато он точно знал, куда следует обратиться, чтобы все прошло по высшему разряду. Поэтому, едва войдя в квартиру, Аленочкин сразу же набрал знакомый номер.

– Фонд поддержки малых народов Америки, – веселой скороговоркой произнес звонкий девичий голос на том конце провода. Голос принадлежал девушке-секретарю, которой, похоже, очень хотелось казаться серьезной и важной. Впрочем, пока у нее это не очень получалось.

За последние несколько лет фонд расцвел, превратившись в весьма солидную организацию. Созданный совместными усилиями энтузиастов как общественная организация, он довольно долго существовал на небольшие государственные дотации, зарубежные гранты и довольно скромные частные пожертвования. Тем не менее здесь получили жизнь и довольно интенсивно развивались многие гуманитарные программы, велись серьезные научные исследования, в том числе по изучению традиций и культуры коренных жителей американских континентов.

И занимались здесь не только индейцами США и Мексики, но и аборигенами стран вроде Гватемалы. А после того как фондом заинтересовался серьезный бизнес, ресурсов стало хватать не только на достойные зарплаты сотрудникам, но и на поддержание собственного статуса.

– Могу ли я поговорить с Александром Майским? – поинтересовался Аленочкин строгим голосом, едва удержавшись от соблазна телефонного флирта, в котором почитал себя большим специалистом.

– Пожалуйста, скажите ваше имя и цель звонка, – ответила девушка, изображая корректную строгость.

– Конечно, к вашим услугам. Вячеслав Аленочкин. Цель звонка – обсуждение совместного научного проекта.

Фамилия Аленочкин была для сотрудников фонда столь же священной и почитаемой, как фамилия Королев для персонала космодрома Байконур. Только по причине более прозаической – успешный бизнесмен Аленочкин был постоянным и весьма щедрым спонсором фонда.

«Удивительно, что порой делают с нами воспоминания», – порой думал он, подписывая очередной счет на перевод денег фонду. Конечно, изначально им двигала память о друге детства, удивительным образом оказавшемся потомком древнего племени мексиканских индейцев. Но потом одна из его компаний обнаружила серьезные интересы в Южной Америке, и филантропию потеснил обычный коммерческий расчет. Грубо говоря, Аленочкин не без основания полагал, что сможет при необходимости использовать некоторые возможности и привилегии фонда для осуществления некоторых своих операций.

С руководством фонда Вячеслав поддерживал ровные, рабочие отношения, а вот с Александром Майским, молодым талантливым ученым, специалистом по культуре майя, почти подружился. Когда Аленочкин впервые предложил фонду свою поддержку, Майский только занял должность руководителя научной секции, был полон оптимизма и грандиозных планов.

Вячеславу импонировал энергичный исследователь, и они быстро нашли общий язык. Иногда он давал деньги специально на проекты Майского, благо в идеях у того недостатка не было. Правда, в последнее время Майский, понимая, что работает с большой отдачей, стал вести себя более независимо, чем прежде, почувствовал уверенность в своих силах. Впрочем, он по-прежнему оставался отличным парнем.

Тем временем девушка-секретарь наконец выполнила свою главную функцию, и в трубке прогремело:

– Слава тебе, Слава!

Ученый был, как обычно, бодр и весел.

– Привет и тебе, друг краснокожих, – проворчал Аленочкин. – Сильно занят?

– Через полчаса совещание, потом приедет делегация, потом…

– Ладно-ладно. Самый занятой в мире человек, я понял. Тем не менее нам надо обсудить одну тему, только срочно. И конфиденциально.

– Тогда давай встречаться вечером. – Майский любил посиделки с друзьями и знакомыми. – Нам, холостякам, встречи лишь в удовольствие. Холостяки никогда не смотрят диким взглядом на часы и не ерзают за бокалом вина. В этом их огромное преимущество перед женатиками.

– Тогда вечером в нашем ресторане, философ, – усмехнулся Вячеслав. – Обсудим все за ужином. Проглотишь мою новость вместе с бифштексом.

– Договорились, – охотно согласился заинтригованный Майский. – Надеюсь, твоя новость внесет оживление в мою жизнь. А то рутина, рутина…

День близился к концу, когда Аленочкин и Майский, сидя в небольшом ресторанчике, спрятавшемся в тихом старом переулке, приступили к обсуждению плана экспедиции. Ужин прошел под разговоры «за жизнь». Когда принесли кофе, Вячеслав перешел к делу.

– Так вот, насчет моего сегодняшнего звонка. Есть серьезные планы по бизнесу, только это между нами, понял?

– Естественно. Могила!

Несмотря на то что Майский добился очень многого на поприще науки, выглядел он как студент, сбежавший с лекции на свадьбу. Костюмчик будто бы взятый напрокат, очки, взъерошенные волосы и малахольная улыбка. Если бы у практичного Аленочкина было столько обаяния, он разливал бы его по бутылкам.

– Хочу организовать экспедицию в мексиканские джунгли. Причем в кратчайшие сроки. Дело личное. На мне, естественно, вся финансовая сторона.

– Организуем, не впервой. И сроки меня не пугают, у нас ведь уже тропинка протоптанная. А не расскажешь, откуда вдруг интерес?

– Пока не расскажу, и не обижайся, пожалуйста. Заранее говорить о деле – значит подвергать его риску. Это я тебе с полной ответственностью заявляю. Кроме того, я собираюсь действовать на свой страх и риск. Вот если что-то выгорит, тогда все расскажу.

– Ладно, ладно. – Майский поднял вверх обе руки, показывая, что капитулирует. – Так куда конкретно мы отправляемся?

Аленочкин полез во внутренний карман пиджака, достал сложенный вдвое листок, развернул его и с запинкой прочитал:

– Чьям-пас. Переводится как Город художников.

– Вот как… – Майский задумался. – Давно там никто не бывал, очень давно.

– Да, забытое место, я знаю, – согласился Аленочкин. – Мне нужно, чтобы все было готово недели за две, не больше. Средства есть, можешь завтра получить.

– Знаешь, я тебя честно предупреждаю – это будет непросто, обычно подготовка идет месяца два-три.

– Саш, я в курсе, – сдержанно улыбнулся Аленочкин. – Но у меня так складываются обстоятельства, что просто необходимо уложиться в конкретные сроки.

– Сделаем все, что в наших силах, и даже сверх того.

– Значит, договорились. И спасибо тебе, друг, заранее. Если все пройдет удачно – не обижу.

– А вот этого мог не говорить. Ты же знаешь – мы, ученые, люди странные. Деньги не любим, только науку.

– Мой бухгалтер думает иначе. В общем, мы друг друга поняли.

– Как всегда, – откликнулся Майский и поднял бокал.

«Прекрасно, одной проблемой стало меньше», – подумал Аленочкин с удовлетворением и в ответ поднял свой.

– Он испугался, – уверенно заявила Майя.

Когда Сильвестр попросил устроить встречу с друзьями Томилина, девушка решила, что легко справится с заданием. Однако не тут-то было. Костя Василенко, стоявший первым в списке, от разговора отказался наотрез.

– Чем мотивировал? – поинтересовался Сильвестр.

Босс сидел в своем кабинете, обложенный коробками с фильмами, и, вместо того чтобы заканчивать рецензию, рисовал на бумажке какие-то закорючки.

– Сказал, что должен срочно уехать по семейным делам. И даже объяснил. Двоюродная сестра, говорит, строит дом в Псковской области, он обещал помочь. Сначала мне показалось, что я его все-таки дожму. Но стоило спросить о той фотографии, как все изменилось. Он стал вилять, путаться, отговариваться, как школьник, который диктант прогулял. Заявил, что понятия не имеет ни о какой футболке, что у них с Мережкиным ничего похожего нет. И про пустыню и пикник вспомнить не может.

– Так-так, – сказал Сильвестр, отодвинув свое творение в сторону. – Это становится интересным. Хорошо, что мы забрали вещь с собой. Надеюсь, она герметично запакована.

– Тетя Вера хотела ее постирать, – сообщила Майя. – Я ей не дала.

– Кстати, где она?

– Я убрала ее в ящик на балконе.

– Я имею в виду – где тетя Вера?

– Спит. С утра ходила по магазинам, умаялась.

– Так это она издает вот эти самые стоны? Как будто мучают мышь?

Майя ухмыльнулась и примирительно заметила:

– Да, она похрапывает. Ничего удивительного, если учесть, сколько раз ей приходилось ночевать на скамейках в зале ожидания.

Сильвестр неопределенно шевельнул бровью и бросил ручку на стол, позабыв про творчество:

– А что Мережкин? Тоже ушел в несознанку?

– Собирался уйти, – ответила Майя небрежным тоном. Этим тоном она обычно маскировала то, что довольна собой до невозможности. – Сразу сказал, что у него болит нога и он не может перемещаться. Я ответила, что раз гора не идет к Магомету… Дескать, мы приедем тогда-то и тогда-то – и точка.

– А тогда-то и тогда-то – это когда? – тотчас поинтересовался Сильвестр.

– Это сегодня. Вы же не хотели тянуть!

Тянуть Сильвестр точно не хотел и потому со вздохом поднялся на ноги. Встрепанная тетя Вера с тревожной красной щекой, которой она прикладывалась к обивке кресла, узнав о последних событиях, намылилась ехать с ними.

– Мало ли что, – приговаривала она, извлекая из пакета синий немнущийся костюм и прикладывая его к себе, словно не знала точно, подходит ли он по размеру. – Витечка грубиян. Но при мне он вряд ли осмелится вести себя скверно.

У нее были замашки провинциальной учительницы, верившей в хорошие манеры, и целеустремленность добермана. Сильвестр понятия не имел, хорошо или плохо, что тетя Вера едет с ними. Впрочем, отговаривать ее все равно было бессмысленно.

Когда их маленькая процессия вышла на лестничную площадку, возглавлявший ее Сильвестр неожиданно остановился. Женщины, выглянув из-за его спины, замерли в немом изумлении. Вся лестничная площадка оказалась завалена мешками с мусором. Мешков было не меньше десятка, они стояли вдоль стен прямо до самого лифта, и из каждого высыпались на пол объедки, смятые комки бумаги и вытекала вонючая жижа. Вероятно, Чепукин делал генеральную уборку. Или копил мешки у себя в квартире, а потом разом выставил под ноги соседям.

На стене, прилепленный комком жевательной резинки, висел самодельный плакат: «За Чепукиным мусор не выносить! Пусть он задохнется».

– Вот это да! – воскликнула Вера Витальевна. – Кто такой этот Чепукин? Местный Чубайс? Объект неконтролируемой народной ненависти?

– О да! – согласилась Майя. – Поганец мстит всем окружающим за то, что они продолжают спокойно жить, хотя в стране установился преступный режим. Все время что-то выдумывает в отместку действующему правительству. Вот теперь мусор перестал за собой выносить.

Разговаривая, они не двигались с места, потому что пройти к лифту казалось проблематичным.

– Я б его убила, – покачала головой Вера Витальевна.

– Ха. Да его бы все убили, – усмехнулся Сильвестр. – Если бы смогли из квартиры выманить. Он, видите ли, в последнее время оттуда вовсе не выходит. Не знаю, как он добывает себе пропитание. Вероятно, умудряется улучить время и сбегать в круглосуточный супермаркет перед восходом солнца, когда все нормальные люди спят.

В этот момент на лестнице послышались голоса, они стремительно приближались, и вот снизу наконец появилась большая группа людей, вооруженных чем попало.

– Ого, – сказала Майя. – Кажется, Чепукину пришел капут.

Рассерженные жильцы, держа в руках кто лыжную палку, кто поварешку, кто отвертку, все как один с грозными лицами, отодвигая пакеты ногами, двинулись на квартиру мятежного пенсионера.

– Он обнаглел окончательно, – не здороваясь, объяснила Сильвестру и его спутницам разъяренная жиличка со второго этажа. – Бросает из окна гнилую картошку в голубей! Кричит, что они засоряют окружающую среду и ему на его шестом этаже дышать нечем! Попал в маленького ребенка и, когда на него стали орать, сразу убежал.

– А у меня, – сообщил краснолицый дядька с бычьей шеей по фамилии Бабанов, – старушка-теща сидит на балконе, бедняжка двигаться не может. Так эта сволочь Чепукин спускает на веревке куриную косточку и начинает трясти у нее перед носом. И заливисто при этом ржет. Разве не сволочь?

– Сволочь, – согласился нестройный хор.

– А поскольку он на разговор не идет и дверь не отпирает, мы решили эту дверь взломать, – закончила эксцентричная Алевтина, которая повсюду ходила со своей собачкой Джинервой. На голове у Джинервы был бант, и она смотрела на мир кровожадными маленькими глазками, как будто постоянно приценивалась, кого бы ей тяпнуть.

Завидев Алевтину с собачкой, Сильвестр досадливо крякнул, бросился обратно к своей квартире с ключом наперевес и скрылся внутри.

– Э-э-э… Вы здесь надолго? – спросила Майя, с тоской оглядывая толпу. Джинерва противно тявкнула.

– Как только выкурим эту сволочь!

– Вы серьезно собираетесь взламывать дверь? – удивленно спросила Вера Витальевна.

Вид у нее в немнущемся синем костюме и туфлях-лодочках был таким официальным и представительным, что все посмотрели на нее с опаской.

– Конечно, собираемся! – ответил за всех мощный Бабанов и выпятил нижнюю губу. – Добровольно он не откроет!

– Если он хотя бы на цепочку дверь отпер, – мечтательно заявила Алевтина, – мы бы сразу ее заблокировали. Просунули бы в щель что-нибудь…

– Вы его линчевать надумали? – продолжала допытываться Вера Витальевна.

– Да ну что вы! – возмутилась маленькая старушка, одетая в длинное цветастое платье и матерчатые шлепанцы. – Мы хотим вступить в переговоры. Но ведь он не желает же слушать!

– Вот мы его силой решили заставить. Пусть милицию вызывает, мы его той милиции и сдадим…

– По-моему, вы преувеличиваете, – заметила Вера Витальевна. – Как это – дверь не открывает? Ко всякому человеку можно подобрать ключик.

– К Чепукину нельзя, – сказала старушка. – У него механизм сломанный.

Она выразительно покрутила пальцем у виска.

– Ерунда! – уперлась Вера Витальевна. – Хотите, я вам помогу? Мне кое-что понадобится…

Ей стали протягивать всякие подручные материалы, но она решительно их отвергла.

– Мне потребуется мука или крупа… Майя, у тебя есть пакет пшена? Не жалко пожертвовать на народные нужды?