Мастер всея Галактики Дик Филип
— Да, я так советую, — непререкаемым тоном повторил Тиллингфорд. — Бахаизм есть единственно истинная вера, мой мальчик. Единственная гарантия того, что ты будешь в раю. Бог вещает устами Хорейса Клэмпа. Завтра же бери себе свободный день и отправляйся в Шайен. На работу явишься потом, это не важно. Если кто и сможет спасти твою бессмертную душу от огня вечного проклятия, так это пророк Хорейс Клэмп.
Глава 5
Когда Гамильтон, пребывая в самом подавленном состоянии духа, уже удалялся от дверей агентства, группа парней, держа руки в карманах, тихо последовала за ним. На их лицах, как маска, застыло доброжелательное выражение. Когда Джек стал доставать ключи от машины, парни ускорили шаг, пересекая площадь стоянки, и подвалили к нему.
— Привет, — бросил один из них.
Все были молоды. Все — белобрысы. Все коротко подстрижены, в аскетически строгих белых халатах. Молодая гвардия Тиллингфорда, ученая братия агентства.
— Что нужно? — буркнул недовольно Джек.
— Вы уезжаете? — поинтересовался мордатый юнец, явный вожак группы.
— Да, уезжаю.
После небольшой паузы вожак обронил:
— Но вы вернетесь.
— Послушайте… — начал было Гамильтон, но вожак прервал его.
— Тиллингфорд принял вас на работу, — констатировал он. — Предположительно, вы выходите со следующей недели. Вы прошли тестирование, а сейчас, в лабораториях, совали нос в чужие дела.
— Что ж, я вполне мог пройти тестирование, — заметил Гамильтон, — но это не значит, что я выхожу на работу. По правде говоря…
— Меня зовут Брэди, — перебил его ретивый юнец. — Боб Брэди. Может, вы меня запомнили… Я был рядом с Тиллинг — фордом, когда вы пришли. — Не сводя с Гамильтона глаз, Брэди договорил: — Кадровая служба может быть вами довольна, мы — нет. Кадровики — дилетанты. Это не наши люди, не профессионалы. У них на все случаи жизни есть парочка залежалых истин. Только и всего.
— Но мы — то не дилетанты, — вставил другой парень.
— Послушайте, — проговорил Джек, решив на всякий случай попытать счастья с молодежью. — Может, мы сумеем договориться? Меня удивило, как это вы, образованные люди, смогли согласиться с гаданием наобум по раскрытой книге. Это же не выдерживает никакой критики. У современной науки по этому вопросу…
— Поэтому, — с козлиным упрямством твердил Брэди, — для нас вы по — прежнему остаетесь варваром. Пока, разумеется, не доказано обратное. А варварам в агентстве не место. У нас свои профессиональные критерии.
— Ваша квалификация ничем не подтверждена, — добавил кто — то из группы. — Покажите — ка ваш «шит»[4]!
— Да — да, ваш «шит», пожалуйста! — подхватил Брэди, требовательным жестом протягивая руку. — Вы давно снимали нимбограмму?
— Точно не помню, — поколебавшись, проговорил Гамильтон.
— Я так и думал. Нет «шита»!
Брэди достал из кармана небольшую картонную карточку.
— В моей группе «шит» у всех не ниже, чем четыре и шесть. Навскидку я вам бы не дал больше двух баллов. Что скажете?
— Вы — варвар! — сурово бросил Гамильтону один из самых молодых. — Какое надо иметь нахальство, чтоб пытаться пролезть к нам.
— По — моему, вам лучше убраться отсюда, — процедил Брэди. — Рулите поскорей куда глаза глядят. И не вздумайте возвращаться!
— У меня столько же здесь прав, как у любого из вас! — воскликнул в отчаянии Джек.
— На Божье усмотрение, — задумчиво произнес Брэди. — Пусть Божий суд решит, раз и навсегда.
— Прекрасно, — довольно усмехнулся Джек. Сняв пальто и бросив его в машину, он заявил: — Я любого из вас в бараний рог сверну!
Но никто из юнцов не отреагировал на вызов. Парни сгрудились в круг и принялись шушукаться.
Солнце над головой уже клонилось к закату. По шоссе проносились редкие машины. Корпуса агентства сверкали в предзакатных лучах стерильной белизной.
— Начнем, — чуть погодя объявил Брэди.
Размахивая рукой, в которой была зажата зажигалка, он торжественно подошел к Гамильтону:
— Давайте палец!
— Мой палец?!
— Испытание огнем! — пояснил Брэди, щелкая зажигалкой. Выпорхнул и заплясал язычок желтого пламени. — Покажите, что вы собой представляете! Докажите, что вы мужчина.
— Можете насчет этого не сомневаться! — сердито рявкнул Джек. — Но разрази меня гром, если я суну палец в огонь. Для того, чтоб горстка идиотов потешила себя школярским ритуалом? Я — то думал, что вы уже выползли из пеленок.
Все парни дружно выставили по большому пальцу. Брэди методично обошел всех, подводя язычок огня по очереди к каждому пальцу. Ни один из них от огня не пострадал.
— Теперь — ваша очередь! — напыщенно произнес Брэди. — Будьте мужчиной, Гамильтон. Вы же не безвольное животное!
— Идите к черту! — огрызнулся разъяренный Джек. — Уберите зажигалку!
— Значит, вы отказываетесь от испытания огнем? — с явным удовольствием выговаривая каждое слово, спросил Брэди.
Крайне неохотно Джек выставил палец. Чем черт не шутит, может, в этом мире зажигалки не прожигают кожу? Или, может, сам того не сознавая, он обладает иммунитетом от огня? Или…
— А — а — а — а!.. — завопил Джек, резко отдернув руку. Молодые светила науки с самым серьезным видом покачивали головами.
— То — то! — Брэди с торжественной улыбкой законченного кретина прятал зажигалку. — Вот оно как!
В бессильной ярости Джек потрогал ожог.
— Садисты! — крикнул он. — Изуверы, фанатики! Ваше время — средневековье! Вы — исламиты!
— Поберегись! — предостерегающе поднял ладонь Брэди. — Ты говоришь с воином Единосущего Бога!
— Может быть, ты и воин Единосущего Бога, — ядовито заметил Гамильтон, — зато я специалист по электронике. И высочайшего класса, кстати. Подумай об этом.
— Думаю, — кивнул Брэди.
— Можешь совать палец хоть в вольтову дугу. Даже в доменную печь нырнуть.
— Именно так, — согласился Брэди. — Я могу.
— Но какое отношение это имеет к электронике? — яростно воскликнул Джек. — Хорошо, умник, я вызываю тебя на состязание. Давай разберемся, много ли ты знаешь!
— Ты… вызываешь воина Единосущего Бога? — словно не веря собственным ушам, переспросил Брэди.
— Да, вызываю.
— Но… — Парень сделал пренебрежительный жест. — Это же нелогично. Идите — ка лучше домой, Гамильтон. У вас, по — моему, с головой не совсем в порядке…
— А, струсил!.. — поддел его Джек.
— Но ведь ты точно проиграешь! Это аксиома! Воин Единосущего Бога побеждает по определению. Любой другой исход был бы опровержением могущества Божия…
— Кончай тянуть резину, — отрезал Джек. — Можешь задать мне любой вопрос. Каждый получит по три задачи из прикладной и теоретической физики. Согласен?
— Согласен, — неохотно отозвался Брэди. Остальные юнцы, широко раскрыв глаза, сгрудились вокруг противников, восхищенные неожиданным поворотом дел. — Мне жаль вас. Вы, наверное, так до конца и не поняли суть происходящего. Подобную глупость можно еще ожидать от невежды, но никак не от человека, хоть в какой — то мере причастного к науке…
— Спрашивайте!.. — прорычал Джек.
— Сформулируйте мне закон Ома, — вдохновенно изрек Брэди. Гамильтону показалось: он ослышался. С таким же успехом можно попросить сосчитать до десяти.
— Вы не ошиблись с вопросом?
— Сформулируйте закон Ома, — тупо повторил Брэди. И принялся что — то беззвучно шептать.
— В чем дело? — презрительно спросил Джек. — Что вы там еще бормочете?
— Молюсь, — сообщил Брэди. — Прошу Божественной помощи.
— Закон Ома, — начал Гамильтон. — Сопротивление тела электрическому току…
И умолк.
— Какие — то проблемы? — с плохо прикрытым злорадством спросил Брэди.
— Вы меня отвлекаете. Помолитесь, пожалуйста, после.
— Нет, именно теперь! Позже это будет ни к чему! Стараясь не обращать внимания на непрерывно шевелящиеся губы противника, Джек продолжил:
— Сопротивление предмета прохождению электрического тока может быть установлено следующим уравнением…
— Давай, давай! — насмешливо подбодрил Брэди. Странная пустота образовалась в мозгу. Символы, цифры, уравнения, подмигивая, поплыли перед глазами. Слова и фразы порхали, как мотыльки, не желая вставать в мало — мальски осмысленном порядке.
— За абсолютную единицу сопротивления, — почти выкрикнул Гамильтон, — может быть принято сопротивление проводника, который…
— Что — то не похоже на закон Ома, — ухмыльнулся Брэди. И обернулся к своим приспешникам: — А вам?
Те удрученно покачали головами.
— Сдаюсь!.. — так и не поверив до конца в происшедшее, выдохнул Джек. — Я даже не могу срофульмйро… тьфу! сформулировать закон Ома…
— Хвала Всевышнему! — Брэди пребывал на вершине блаженства.
— Варвару от Господа нанесен Удар, — прокомментировал кто — то из юнцов сей прискорбный факт. — Испытание окончено.
— Так нечестно! — слабо запротестовал обалдевший Джек. — Я знаю закон Ома не хуже, чем собственное имя!
— Хватит вилять! — осадил его Брэди. — Лучше признай, что ты варвар и на тебя не простирается благодать Божия.
— А как же состязание? Надо бы и вас проверить. Брэди призадумался.
— Валяйте, конечно… Все что хочешь.
— Электронный луч, — собравшись с силами, начал Джек, — отклоняется при прохождении между двумя заряженными пластинами, имеющими определенную разность потенциалов. На электроны воздействует силовое поле под прямым углом к направлению их движения. Обозначим длину пластин как L1. Обозначим расстояние от центра пластины…
Джек запнулся, умолк и выпучил глаза, взирая на невероятное зрелище: чуть повыше правого уха Брэди появились крупный губастый рот и пухлая ладонь… Кто — то невидимый стал нашептывать Брэди. К сожалению, Джек не мог расслышать, что именно вещает привидение.
— К — кто это? — придя в себя, прохрипел Джек.
— Вы что — то сказали? — с невинным видом переспросил его Брэди, движением руки отсылая прочь неизвестного помощника.
— Может, у меня галлюцинации? Но только что вам кто — то шептал прямо в ухо.
— Это ангел Господень, — ответил Брэди. — Вполне естественно!
Гамильтон поднял руки, как узник перед расстрелом.
— Все! Ваша взяла.
— Что ж замолчали? Продолжайте. — Брэди был издевательски любезен. — Вы ведь хотели, чтоб я объяснил отклонение луча согласно приведенной формуле…
Он несколькими точными, сжатыми фразами обрисовал процесс, придуманный Джеком.
— Правильно?
— Ерунда! — возмутился Гамильтон. — Откровенное жульничество…
Губы ангела над ухом Брэди растянулись в наглой ухмылке, затем произнесли что — то издевательское по адресу Джека. Брэди тоже позволил себе улыбнуться.
— Да, забавно! — согласился он. — Однако же какое упорство!
Губастая пасть ангела стала растворяться в воздухе. Гамильтон торопливо выкрикнул:
— Погоди! Я хочу поговорить с тобой. Ангел, точнее, его рот помедлил.
— Чего ты хочешь? — спросил он рокочущим, будто шум водопада, голосом.
— Ты и сам должен знать, — ответил Джек. — Не тебе ли достаточно только взгляда?
Губы ангела сложились в презрительную усмешку.
— Если ты читаешь в умах людей, то должен читать и в сердцах, — напомнил Гамильтон.
— В чем дело? — недовольно поморщился Брэди. — Приставай к своему собственному ангелу!
— Где — то было написано, — продолжал Джек, — что помыслить о грехе так же дурно, как и совершить его в действительности?
— О чем ты там лопочешь? — еще сильнее забеспокоился Брэди.
— Насколько я понимаю древние строки, речь идет о психологической мотивации. Мотивация — это решающий моральный момент, а состоявшийся натуральный грех — только внешнее проявление дурного желания. То есть зло и добродетель зависят не от того, что сделал человек, а от того, что он чувствует и чего желает.
Ангел одобрительной гримасой выразил согласие.
— Ты верно говоришь.
— Эти люди, — Джек указал на ученых лоботрясов агентства, — величают себя воинами Единосущего Бога. Они искореняют язычество. Но мотивы их действий порочны, в их основе — греховное желание.
Брэди от возмущения захлебнулся слюной:
— Ку — куда вы клоните?
— Я хочу сказать, что ваше стремление выгнать меня из агентства по сути своей корыстно. Вы мне завидуете! А зависть, в качестве побуждения к действию, неприемлема. Я привлек к этому ваше внимание как собрат по религии. — Уже мягче Гамильтон добавил: — Это мой долг.
— Зависть! — воскликнул ангел. — Да, зависть — великий грех. Но она не грех в том смысле, что и сам Бог ревнует человека к любому псевдобожеству. Суть в том, что только Едино — сущий Бог является Господом. Поклонение кому — нибудь другому есть отрицание Божественной природы и возврат к варварским суевериям.
— Но, — ' вмешался Брэди, — ревность может еще быть положительной и в том смысле, что настоящий бахаит ревностно исполняет свой долг пред Господом.
— Ревностно именно в том смысле, что он исключает любую другую работу и другие обязанности, — уточнил ангел. — Только в этом положительное значение слова «ревность». Можно говорить еще о ревностной защите своего законного наследства. Этот же язычник утверждает, что ты ревнуешь — иначе говоря, завидуешь, — желая отнять чужое. Тобой движет алчность и корыстолюбие. По сути, ты отказываешься подчиняться закону распределения благодати.
— Но… — попытался возразить Брэди, нелепо взмахнув руками.
— Варвар прав, говоря, что дела, производящие доброе впечатление, но порожденные недобрыми намерениями, суть ложные дела. Ваша ревностность упраздняется вашей завистью. Поэтому, хоть ваши дела внешне и устремлены ко славе Единосущего, души ваши полны скверны.
— Я не понимаю, при чем здесь «скверна»? — стал обороняться Брэди… но было уже поздно. Приговор вынесен. Солнце потускнело над горизонтом, подернулось пеленой — и исчезло во мгле. Колючий суховей закружил над испуганно притихшими юнцами. По земле, словно черные змеи, поползли трещины.
— Можете в установленные сроки подать апелляции, — из надвигающейся тьмы прогремел ангел. — Канал связи обычный.
И канул в небытие.
То, что еще недавно считалось пышным зеленым пейзажем, окружавшим агентство, теперь стало выжженным участком растрескавшейся земли. Ни травинки, ни цветочка — одни жухлые ошметки. С горе — учеными тоже происходили странные метаморфозы: они на глазах уменьшались в размерах, пока не превратились в уродливых, волосатых карликов, сплошь покрытых язвами и струпьями. Глянув друг на друга и окрест себя, они завопили в слезном отчаянии.
— Мы прокляты — ы! — истерично подвывал Брэди. — Про — о — окляты!
Юных адептов агентства явно лишили благодати. Горбатые, коротколапые уродцы нелепо тыкались в разные стороны. Вместе с пыльным суховеем их окутала тьма. Под ногами по выжженной земле метнулась кобра… Послышался зловещий скрип ползущего скорпиона…
— Сожалею, — ошеломленно пробормотал Гамильтон. — Но пора бы вам знать, что правда неизменно выходит наружу.
Брэди метнул на него испепеляющий взгляд налитых кровью глазок. Грязные лохмы волос падали на его почерневшее, искаженное лицо.
— Ты, язычник!.. — прорычал он, отворачиваясь.
— Добродетель — сама по себе награда! — напомнил ему Гамильтон. — Пути Господни неисповедимы, Преуспеяние никогда не будет чем — то большим, чем успех.
Плюхнувшись в машину, Джек сел за баранку и врубил зажигание. Над лобовым стеклом взметнулось облако пыли, когда завизжал стартер. Но и только — то. Мотор не заводился.
Джек долго насиловал акселератор, недоумевая, что же могло случиться. Но потом, к своему ужасу, он увидел сиденья своего автомобиля: прежде блиставшие великолепной обивкой, теперь они годились разве что на свалку — выцветшие, рваные, засаленные…
Машина, к несчастью, тоже угодила в только что проклятое место.
Джек достал из бардачка замусоленный справочник. Но толстый том больше не содержал схем, таблиц и советов технического свойства; теперь в нем воспроизводились расхожие молитвы.
Молитва в этом странном мире заменяла все физические знания и навыки. Раскрыв книгу перед собой, Джек включил первую скорость, нажал на газ и отпустил сцепление…
— Есть один только Бог, — затянул он, — а Второй Бааб суть…
Двигатель взревел — и машина, громыхая, сдвинулась с места. Подвывая и дребезжа, она выползла на улицу. Позади остались заклейменные проклятием молодые адепты. Они вовсю обсуждали способы подачи апелляций, называя инстанции и сроки. Несомненно, они вернут себе свой прежний статус. Эти крутые ребята смогут.
Джеку потребовался комплект из четырех молитв, чтоб кое — как дотащиться до Белмонта. Проезжая мимо какой — то мастерской, он подумал, не тормознуть ли ему для ремонта. Но вывеска заведения заставила поторопиться прочь:
НИКОЛТОН И СЫНОВЬЯ
Исцеление автомобилей
Пониже вывески, в витрине, выставлена духовная литература. Центральный лозунг возвещал: «Каждый день, каждый час моя машина становится все лучше и лучше!»
После пятой порции молитв движок как будто заработал исправно. Сиденья обрели вполне пристойный вид. Джек почувствовал, как к нему возвращается некоторая уверенность в собственных поступках и мыслях. Кажется, удалось выкарабкаться из самого неприятного. Любой мир имеет четкие законы. Важно только уяснить их.
Был уже вечер. Мелькали огни несущихся по Эль — Камино машин, Позади переливался разноцветной мозаикой Сан — Ма — тео. Облака, словно непрошеные гости, наползали на ночное небо. С предельной осторожностью Джек вырулил на крайнюю правую полосу.
Слева от дороги виднелись корпуса «Калифорния мэйнтэ — нанс». Но сей факт отнюдь не вызывал радости. Даже в привычном мире Джек был отщепенцем. Одному Богу известно, чем бы мог сейчас закончиться визит на ракетный завод. Джек всем нутром ощутил, что рисковать не стоит, можно и шею сломать. Человек типа полковника Эдвардса в этом мире наверняка превзойдет самую бредовую фантазию.
Справа от Гамильтона показался небольшой, приветливо подмигивающий горящими окнами, хорошо знакомый оазис — «Тихая гавань». Здесь Джек не раз с удовольствием убивал вечерние часы… Удобно расположившись через дорогу от завода, бар был любимым местом отдохновения для инженеров, любителей пропустить одну — другую кружечку пива в жаркий день.
Припарковав машину, Гамильтон выбрался наружу и побрел к бару по асфальтированной дорожке. Моросил мелкий дождь. Водяная крупа успела забраться за ворот, пока Джек, предвкушая покой и отдых, тащился к призывно мигавшей неоном рекламе «Золотой пены».
В баре было полно народа. Стоял приветливый гул. Гамильтон задержался на пороге, обозревая собравшихся. Слава Богу, здесь, по крайней мере, все осталось по — прежнему. Водители — дальнобойщики, в промасленных комбинезонах, посиживали над кружкой пива в конце стойки. Шумная блондинка, местная достопримечательность, восседала на высоком табурете, прихлебывая водичку, окрашенную «под виски». В углу неистово ревел ярко размалеванный музыкальный ящик. Рядом, равнодушные к шуму, двое рабочих с жидкой шевелюрой сражались в шашки.
Протиснувшись сквозь толчею, Гамильтон подошел к табуретам у стойки. В самом центре, как раз перед большим зеркалом, сидел, размахивая кружкой, то и дело разражаясь идиотским хохотом, Макфиф собственной персоной.
Странное чувство брезгливой радости наполнило измученную душу Гамильтона.
— Я думал, ты уже отдал концы! — сказал Джек, ткнув легавого под локоть. — Урод ты этакий!
Макфиф резко обернулся, расплескав пиво.
— О! Да это краснопузый Джек! Разрази меня гром! — Он подал знак бармену: — Налей — ка, черт возьми, пивка приятелю…
— Снижай обороты, — оглядываясь по сторонам, заметил Гамильтон. — Ты что, не в курсе?
— В курсе чего?
— Того, что произошло. — Джек опустился на освободившийся табурет. — Ты даже не видишь разницы?.. Между тем, что было и что есть?
— Замечаю и вижу, — самодовольно произнес Макфиф. Он распахнул пиджак. Изумленному взору Гамильтона предстала странная коллекция: все мыслимые и немыслимые амулеты, талисманы и подобные колдовские штуки. Они гроздьями висели у Макфифа на груди и на животе — на все случаи жизни. — Я тебя опередил, дружище, на двадцать четыре часа! Что такое Бааб, я понятия не имею, и у каких арабов его откопали, тоже не знаю, но меры принял…
Поглаживая золотой медальон с таинственными значками, он добавил:
— Так что шутить со мной не советую, а то я целую крысиную орду могу напустить!
Гамильтону подали пиво, и он жадно припал к кружке. Шум и толчея создавали тот расслабляющий фон, когда можно на минутку позволить себе отключиться от насущных проблем. Если уж Судьба распорядилась подобным образом, серьезного выбора не остается.
— Это твой друг?.. — прижимаясь к Макфифу, спросила блондинка. Личико ее напоминало мордочку какого — то грызуна. — А он в порядке, твой приятель!
— Отвали, — добродушно отмахнулся Макфиф. — Или я превращу тебя в мокрицу.
— Какой умный! — фыркнула девица. — Думаешь, ты один такой?
Подобрав юбку, она показала что — то прилепленное у нее к ляжке.
— Что ты против этого сможешь, ну — ка?.. Макфиф зачарованно уставился на странный предмет.
— Что это?
— Часть голеностопного сустава Магомета.
— Да берегут нас святые мощи! — набожно произнес Мак — фиф и отхлебнул пивка.
Одернув юбку, девица обратилась к Гамильтону:
— По — моему, я видела тебя здесь раньше. Ты ведь работаешь через дорогу отсюда, ага? Бомбы делаешь?
— Раньше делал, — ответил Гамильтон.
— Он красный! — дружелюбно сообщил Макфиф. — И вдобавок — атеист.
Девица в ужасе отпрянула:
— Ты серьезно?
— Ну да, — кивнул Джек. Сейчас ему было на все глубоко наплевать. — Я тетя Льва Троцкого по материнской линии. Это я родила отца народов Сталина.
В тот же миг сокрушительная боль пронзила солнечное сплетение. Согнувшись пополам, Джек сполз с табурета на пол. Ткнувшись лбом в стойку, он услышал, как его собственные зубы выбивают жуткую чечетку. По спине ящерицей скользнула крупная капля холодного пота.
— Вот что тебе причитается! — Макфиф оскалился ухмылкой садиста.
— По — омоги — и — и… — простонал Гамильтон. Сочувствуя несчастному, девица присела на корточки рядом с Джеком.
— Как тебе не стыдно? Где твой «Байян»?
— Дома, — прошептал Джек, еле живой от боли. Его живот рвали изнутри стальные когти. — Я умираю… Это аппе… дицит…
— Где твое молельное колесо? В пальто? — Быстрые гибкие пальцы пробежали по его карманам, сделали щелкающий жест — и отстали.
— Отвезите меня к доктору… — еле слышно пролепетал Джек.
Бармен свесился через стойку.
— Выбросьте его вон! Или попробуйте откачать! — отрывисто приказал он девице. — Нельзя ему здесь подыхать!
— У кого — нибудь есть немного святой воды? — пронзительным сопрано бросила клич девица.
Толпа зашевелилась… Вскоре небольшая фляга, пройдя десятки рук, оказалась рядом с Гамильтоном.
— Не расходуйте всю! — предупредил недовольный голос. — Она из святого сосуда в Шайене.
Девица отвинтила пробку и, окропив теплой водой свои на — маникюренные пальцы, брызнула чуть — чуть на Джека. Как только коснулась влага, боль утихла. Благостное облегчение волной растеклось по измученному телу. Вскоре Джек с помощью девицы смог уже сидеть прямо.
— Проклятия больше нет, — деловито констатировала девица, возвращая флягу владельцу. — Спасибо, мистер.
— Ставь этому парню пиво, — сказал не оборачиваясь Мак — фиф. — Он истинный приверженец Бааба.
Когда увенчанная шапкой пены кружка отправилась вслед за флягой, Гамильтон сумел кое — как взобраться на табурет. На него больше никто не обращал внимания. Девица удалилась вместе с владельцем чудодейственной воды.
— Мир сошел с ума, — процедил сквозь зубы Джек.
— Как бы не так! — возразил Макфиф. — Где ты разглядел безумие, скажи? Я весь день лакаю пиво и ни разу не «заплатил! — Он потряс арсеналом амулетов. — Все, что мне надо делать, — это пользоваться их услугами!
— Объясни мне одну вещь, — попросил Гамильтон. — Этот бар… Почему Бог не сотрет его с лица земли? Если мир подчиняется законам морали…
— Бар необходим для поддержания морального порядка. Бар — клоака греха, рассадник пороков… Думаешь, добродетель может существовать без греха? В этом вы, примитивные атеисты, жестоко заблуждаетесь. До вас не доходит, в чем принципиальная механика зла. Глянь — ка, парень, на изнанку дела — и тогда будешь наслаждаться жизнью. Если ты поверил в Господа, то тебе уже не о чем беспокоиться.
— Трепло!
— Бьемся об заклад на твою драгоценную душонку!
— По — твоему, Бог позволяет целоваться с бутылкой и елозить с девками, мошенничать и богохульствовать?
— Я в полном праве!.. — ничуть не смутился Макфиф. — Ты не присматривался к тому, что творится. Оглянись по сторонам и мотай на ус!
Рядом с зеркалом к стене был прибит плакат со словами: «Что сказал бы Пророк, увидев тебя здесь?»
— Я знаю, что бы он сказал, — хмыкнул Макфиф. — Он сказал бы: «И мне налейте, ребята!» Он ведь нормальный парень. Не то что вы, яйцеголовые!
Джек зажмурил глаза, представляя, что сейчас случится с Макфифом за столь явное богохульство. Но ничего не произошло. Дождя из скорпионов или саранчи не последовало. Макфиф, уверенный, самодовольный, потягивал пивко.
— А я, по — видимому, все еще чужак здесь, — переведя дух, заметил Гамильтон. — Скажи я подобное — был бы уже трупом.
— Тогда давай к нам!
— Но как?! — возопил Гамильтон, до глубины души оскорбленный столь откровенной несправедливостью происходящего. Мир, который устраивал Макфифа как нельзя лучше, Гамильтону казался жалкой пародией. Джек улавливал лишь какие — то случайные проблески логики в том кошмаре, окружавшем его с первых минут аварии на «Мегатроне». Основа ценностей, составлявших смысл его жизни, теперь исчезла. На смену пришла первобытная вражда к чужаку, к изгою. Но откуда?