Княжья травница – 2. Вереск на камнях Гринь Ульяна

Глава 1. Долгий путь всегда куда-нибудь приводит

Март 3 число

— Я устала… Когда привал? У меня болят ноги. Я замёрзла-а-а…

— Не ной, — тихо сказала я верблюдице. Уже в сотый раз. За сегодняшний долгий день.

— Когда прива-ал…

Вздохнув, я покрепче закуталась в подбитый мехом плащ. Лес всё не кончался, а наш обоз тянулся нескончаемой вереницей через просеку, которую словно вырубил великан-перфекционист. По обе стороны широкой дороги стояли деревья — сплошной стеной, высокие, вековые. Кому нужно было прореживать лес с севера на юг, я не знала. Но этот лес был огромным, объезжать его было бы очень долго. Поэтому — спасибо незнакомому великану.

Я скосила взгляд на повозку рядом. Старик был болен. Его старуха ещё держалась, хлопоча о муже. Я подумала, что она умрёт, когда умрёт он. У меня ещё остались травы от его слабого сердца, но скоро нужно будет добывать новые. В этих лесах нет всех нужных трав. А вот на этой повозке кашляет ребёнок. Насколько я могла судить без рентгена, у малыша пневмония. Каждый вечер на привале я делаю ему массаж грудной клетки, пытаюсь убрать воспаление, расширяю забитые мокротой бронхи, но этого мало. Нужно тепло, жаркий очаг, чистая одежда, чай и постель. А пока я могу предложить этому ребёнку только тряскую повозку и тулуп из волчьей шкуры…

За три месяца наши три сотни человек превратились в двести девяносто шесть. Трое дружинников погибли в схватке с медведем, волками и древним исполинским лосем. Бер не смог обуздать зверьё — он слабел на глазах. Умерла древняя старуха, и мы похоронили её, даже не плача — настолько она была стара. Скончалась и ещё одна женщина, которую я не смогла спасти — у неё открылось такое сильное кровотечение, что ни мои руки, ни травы не успели вовремя. Но она родила крепкого и здорового мальчишку, первого ребёнка с того момента, как мы покинули Златоград. Итого минус пять и плюс один.

Но сколько ещё будет длиться наше путешествие?

— Я уста-а-ала!

— Асель, замолчи, пожалуйста, — попросила я, спрыгивая с седла в вязкую грязь. Дожди закончились два дня назад, но земля ещё не просохла. Конечно, лошадям и верблюдице тяжело. Но не тяжелее, чем людям.

— Взять тебя в седло, Руда?

— Как-нибудь обойдусь! — бросила я вверх. — Схожу в лес, поищу травы.

— Своенравная княгиня, — буркнул Ратмир с нежностью во взгляде, а потом посвистел: — Буран! Буран!

Рыжий пёс вынырнул из-под брюха лошади и потрусил рядом с князем. Я невесомо потрепала его по мокрой холке, и Буран чихнул:

— Когда привал? Я жрать хочу!

— Я давно у неё спрашиваю, — повернула к нам горделивую голову Асель, продолжая месить грязь широкими мозолистыми ногами. — А она говорит: «Не ной».

— Пошли, Буран, посмотрим, что там впереди, — сказала я громко, но совсем не для Бурана. — И, если найдём подходящую поляну, остановимся на день и ночь. Людям и животным нужно отдохнуть.

— Согласен, — коротко ответил Ратмир и помахал дружинникам. Некоторые из них ускорили шаг лошадей и догнали нас. Князь приказал: — Следуйте за княгиней и охраняйте её. Ищите место для длительной стоянки.

— Здесь сплошная грязь, — ответил Тишило, парень с порванной ноздрёй, и с досадой сплюнул в примятую траву.

— Вот и найдите место без грязи, — спокойно сказал Ратмир.

— Айда, мальчики, — усмехнулась я. — Раньше сядем — раньше выйдем.

Сапоги утопали в жидкой земле, плащ волочился по ней же, и мне пришлось подобрать его и заткнуть за пояс. Я чувствовала себя ужасающе грязной, липкой и вонючей… Мне хотелось в ванну, в баню, да хоть в реку! Отмыться, оттереться, надеть свежую рубаху, свежее, пахнущее мятой и пижмой платье, заколоть скрипящие от чистоты волосы в пучок, чтобы не лезли в глаза! Но баня пока была роскошью. Зато, когда обоснуемся на новом месте, я прослежу, чтобы первым делом поставили сруб бани…

Плотная стена леса тянулась и тянулась, я шагала и шагала, упрямо меся землю ногами, и уже отчаялась увидеть хоть что-нибудь вместо этого чёртова леса. Караван остался позади, лошади дружинников вяло плелись едва ли быстрее меня, Буран рыскал на опушке, вынюхивая и высматривая дичь. Я устала… Я так устала от этого пути! Может, зря мы покинули Златоград?

Упаднические мысли то и дело посещали меня. Особенно во время стоянок, когда я видела умученных людей и их косые взгляды, слышала их шёпот, когда они переговаривались между собой. Они сомневались. Прошло два месяца, мы сделали больше двух тысяч километров и сейчас должны были находиться где-то в средней полосе России. Приблизительно, конечно. Карта Ратмира не показывала ничего ниже Уральских гор, а мы оставили их далеко позади… Где-то здесь должны быть реки, озёра, хоть какая-то большая вода. Где-то здесь должна быть Волга!

Ближайшая ко мне лошадь вздохнула с неожиданной надеждой:

— Вода…

— Что? — от неожиданности спросила я. Дружинник поправил шлем на голове и буркнул:

— Ничего. Я молчу.

— А я не тебя спросила, — раздражённо ответила я. — Лошадь, что ты сказала?

— Вода близко. Чистая вода.

— Вперёд! — скомандовала я, воодушевлённая. — Давай! Давай! Покажи, где вода.

Лошадь потрясла головой и пошла быстрее — насколько могла. И я поспешила туда, где заканчивалась просека, где был свет и простор, откуда дул ветер. Неужели пришёл конец нашему бесконечному пути? Неужели уже сегодня вечером мы сможем ночевать на земле, которую назовём своей?

Несколько минут понадобилось мне, чтобы достичь конца просеки и остановиться там, где она сливалась с лугом. Открытое пространство ошеломило после многих дней и недель лесов, перелесков и рощ. Серое небо в облаках сливалось с серой водой на первый взгляд. А потом, приглядевшись, я различила все оттенки голубого, синего и даже зелёного. Тёмная земля с пожухлой прошлогодней травой заканчивалась там, где сливались в единое целое две реки. Там были камни, как мне показалось, набросанные хаотично всё тем же великаном.

— Вода, — сказала догнавшая меня лошадь.

— Город, — протянул всадник недоверчиво.

— Каменный город, — сказала я с улыбкой. — Мы пришли.

— Это чужой город, княгиня, — бросил мне подъехавший Тишило. — Мы там нужны, как собаке блохи.

— У тебя хорошее зрение? Единичка? Посмотри, ты видишь людей?

Парень сморщил нос, но послушался. Приложив ладонь к глазам, вгляделся вдаль — пристально, внимательно. Потом покачал головой:

— Воинов не видно. Никто не охраняет стены.

— Весна, крестьяне должны возделывать поля, где они?

— Светлая княгиня, каменные стены огромны. Должно быть, поля скрываются внутри города.

Я тоже приложила ладонь козырьком. И правда, стена тянулась от реки до реки. Зачем надо было перекрывать место слияния двух рек?

— Скачи предупредить князя, — велела я другому дружиннику. Его лошадь вздохнула:

— Скачи… Он скачи! А скачу тут только я!

— Иди, милая, скоро отдохнёшь, — тихо пообещала я лошади, и она, помотав головой, развернулась и потрусила обратно к обозу, видневшемуся в просеке. А меня осенило. Присев на корточки, я обняла мокрого, воняющего псиной Бурана и спросила его шепотом:

— Дорогой мой, ты ведь можешь почуять людей за стенами?

— Тяжело, — пробормотал пёс. — Стены толстые?

— Я не знаю. А если по верхам? Ведь какой-то запах должен доноситься из города?

— Должен.

— Пошли попробуем?

— А ежели есть кто? Стрелой снимут нас обоих…

Я оценила ум собаки. Буран смекает. А я ещё ничему не научилась.

— Ну а что делать?

— Я сбегаю, — коротко бросил пёс и просочился с просеки в траву. Та была ещё невысокой, но по цвету как раз подходила к его шкуре, поэтому вскоре только по движению можно было угадать, где было тело Бурана. Я надеялась, что у него получится подобраться к городу незамеченным и принести информацию о его обитателях. Переправы-то тут никакой не видно. Куда дальше идти — непонятно. Да и как идти, я тоже не знаю. Все устали.

Чавканье грязи и ругань Резвого за спиной заставили меня усмехнуться. Боевой конь ворчал на проклятые дороги и на седока, которому вечно нужно больше всех. А князь спешился, подошёл ко мне, взял за руку.

— Крепость… Я слышал о таких. Невозможно взять. Надо разворачиваться и искать другое место, Руда.

— Я послала Бурана на разведку, — сказала, сжимая его пальцы. — Мне кажется, что там никого нет. Город пустой.

— В южных провинциях живут дикие племена, так говорил отец, когда был жив. Но теперь я сомневаюсь в его словах.

В голосе князя я услышала восхищение и пожала плечами:

— Хороший город, я понимаю.

— Не просто хороший, душа моя. Этот город не взять никакой армией! Он неприступен с земли, а с воды, полагаю, со стен можно легко забросать стрелами любой подошедший близко корабль! Отличное место для города…

Он покрутил головой, разглядывая местность, потом задумчиво добавил:

— Хотел бы я знать, какие великаны сложили эти камни…

Великаны! Может быть, это иреанский город? Я сильнее сжала руку Ратмира и прошептала:

— Сородичи Мокоши?

— А где купол? — резонно возразил князь.

— Бросили город, ушли… Купол исчез.

— Не знаю. Ты видела у Мокоши камни?

— Не видела. Но мы не знаем, как жили остальные боги!

— Ты права, душа моя. Подождём Бурана.

Пёс прибежал через несколько минут. Сел перед нами, вывалив язык набок, и весело сказал:

— Город пуст. Людей нет.

— Ты точно знаешь? — взволнованно спросила я. Буран яростно накинулся на свою лапу, выкусывая невидимых блох, и ответил рассеянно:

— Пахнет пустотой. Нет людей, нет зверей, нет еды. Ничего нет.

— Что он сказал? — нетерпеливо бросил Ратмир. — Говори, травница!

— Сам ты травница! — из вредности ответила я, но потом всё же сказала: — Нет там никого, город давно оставлен.

— Что ж…

Ратмир обернулся к Тишилу, распорядился:

— Пусть обоз ждёт на опушке с несколькими воинами, остальные пусть соберутся здесь. В случае атаки вели людям укрыться в лесу! Мы пойдём на разведку.

— Приведи верблюдицу! — крикнула я вдогонку.

Ратмир обнажил меч. Снял плащ и бросил его на седло, поправил толстый стёганый в несколько слоёв доспех у горла. Деловито проверил кинжалы на поясе. А я прищурилась, вспомнив свои просьбы:

— Когда ты мне дашь такой же нож, как у тебя?

— Нож! — фыркнул он. — Никогда! Ты травница, княгиня, будущая мать наследников! Куда тебе нож, женщина?

— Ты считаешь, что женщина не может владеть оружием? — снова и снова поддела я его. — Дай мне только время, я тебе докажу, что ты не прав!

— Твоё оружие — травы и покорность своему мужчине, — Ратмир с улыбкой покачал головой. — Сперва потренируйся в покорности, а там посмотрим.

Ах так? Ладно. Ведь сказал же: сперва найдём место, где будем жить, а там посмотрим. Теперь у него новая отговорка! Я недостаточно покорна! Ни в какие ворота вообще…

Всадники собрались быстро. На лицах людей помимо усталости была написана решимость. Дружина была уже готова даже биться за право обладания хоть каким-то куском земли. Но я верила Бурану на сто процентов. Раз сказал, что в городе никого нет, значит, так оно и есть. Другое дело — почему город пуст. Но об этом я подумаю завтра. Сегодня нужно проникнуть за каменные стены, обустроиться на новом месте и выспаться. Завтра будет другой день, который принесёт другие хлопоты, другие мысли.

Группа в сорок мужчин на лошадях и одну женщину на верблюде не могла не привлечь внимание. Так думал, наверное, и Ратмир, потому что расслабился на подъезде к каменным стенам. Они были сложены из огромных валунов, в человеческий рост и даже больше. Валуны оказались пригнаны друг к другу практически до миллиметра, и между ними даже травка не пробивалась. Никаких следов раствора. Просто громадные прямоугольные камни, поставленные друг на друга. Но камней такой формы не встречается в природе, значит, они обтёсаны. Но кем? Кто мог обтесать тысячу тонн породы аккуратными параллелепипедами?

— Даже дорога заросла, — крикнул Ратмир. — Ворота не открывали много лет!

Я направила Асель к воротам — гигантским, сделанным из камней и кажущимся одним сплошным монолитом. А подъехав, изумилась: это никакой не монолит! Камни сплавлены между собой! Как будто кто-то провёл по стыкам великанским паяльником… Такая технология могла быть только у иреанцев. Но даже для иреанцев это слишком большое сооружение. Тут жили уже не трёхметровые, а десятиметровые люди…

— Душко, скачи туда! — Ратмир махнул налево. — А ты, Весен, туда, — махнул направо. — Ищите другой вход.

Он подъехал ко мне, положил руку на колено:

— Руда, не войти нам в твой город. Эти ворота только исполин и может открыть!

Он указал на землю. Я увидела полукружья, расходящиеся от центра ворот. Земля была будто отгребена створками, но уже давно густо поросла травой. Как жаль… Если дружинники не найдут другого лаза в город, придётся отказаться от идеи поселиться в его стенах.

А это означает — снова в путь, снова искать, снова недосыпать, недоедать и терять людей из-за болезней и диких зверей…

Я спешилась, спрыгнув с седла. Держа Асель за повод, приблизилась к воротам. Нет, даже великаны не смогли бы отодвинуть эти валуны! А что если…

Если дверь нельзя открыть грубой силой, значит, дверь открывается сама. Надо только знать её секрет. А что? Это очень даже интересная версия! Вон в Древнем Египте, например, жрецы знали всякие тайники и механизмы, где что-то куда-то надо вставить или что-то нажать в уголке… Я принялась рассматривать камни ворот поближе и попристальнее. Тыкала во все выступы, бесстрашно совала палец в ямки и углубления. Даже Ратмир заинтересовался, подъехал ближе:

— Что ты делаешь, Руда?

— Мне в голову пришла одна мысль, и я её усиленно думаю, — ответила, стиснув зубы. — Помоги мне, я не дотянусь.

Он протянул руку, я упёрлась ногой в стремя, и меня подтянули повыше. Но нет, разочарование. Показавшийся мне кнопкой камушек оказался просто вплавленным в породу. Я присела на седло впереди Ратмира и вздохнула. Князь сказал тихо на ухо:

— Ты сметливая, моя травница, моя княгиня. Ты найдёшь, как попасть в город!

— Если бы, — протянула я и привычно потянулась к оберегу на шее. Спрятала солнечный круг Мокоши под рубаху — время самого сокровенного желания ещё не пришло — и сжала пальцами голубой прозрачный камешек. Однажды он помог мне, вдруг и сейчас благодаря ему найдётся решение?

— Ничего, князь! До самой реки голые камни…

Весен вернулся с докладом. Душко трусил на лошади с другой стороны. Я нахмурилась, заметив его смурное лицо. И так я уже потеряла все бонусы в их глазах, теперь, с этим городом, мне не простят ошибки…

Спрыгнув на землю, я бросилась к воротам и в отчаянье застучала по ним кулаками. Чёртова крепость, чёртов каменный город! Открывайся! Сим-сим хренов! Открывайся немедленно!

Камешек глухо дзынькнул, ударившись о валун, и тихо завибрировал. Будто крохотный камертон дал красивую ноту «ля», и камни города синхронно настроились под неё. И я тоже настроилась, завибрировала против своей воли. Захотела оторваться, отдалиться — и не смогла! Я сама стала большим камертоном, который заставил петь валуны, служившие воротами древней расе великанов…

— Руда! Руда! Что происходит?

Голос Ратмира доносился до меня, как будто из-за толстого одеяла, которое кто-то набросил на мир. Я не слушала его — у меня болел слух. Да, так не говорят, и слух не может болеть. Я прекрасно это понимала, но болели не просто уши. Я вся превратилась в слух, я стала ключом между оберегом и стеной. Всей кожей ощутила нежелание города сдаваться. Всеми мышцами сопротивлялась, чтобы не упасть. Всей душой отдалась камням, слилась с ними, приросла к ним.

И вдруг…

Я даже сразу не поняла, как это случилось, но камни дрогнули, застонали и двинулись прямо на меня. И не сами по себе. Я заставила их двигаться! Я заставила ворота открыться!

А-а-а!

Это ещё круче, чем лечить руками, круче зелёного волшебного рентгена!

— Руда!

Меня выдернули из-за одеяла в реальный мир, и я пошатнулась, упала в грязную траву. Открытые ворота смотрели на меня зияющей брешью в высоченной стене, а дружинники молчали и пялились на неё.

— Я это сделала!

Мой крик эхом прокатился по пустому городу, а я рассмеялась вслед и снова крикнула:

— Сделала!

— Ведьма, — пробормотал Тишило и сплюнул. Ратмир вынул меч из ножен и скомандовал:

— Трое со мной, остальные здесь с княгиней!

— Сдурел, да? — я протянула ему руку, князь поднял меня рывком, но толкнул к верблюдице:

— Ты останешься за воротами, пока мы не осмотрим весь город!

Они вчетвером двинулись внутрь, оружие наизготовку, чуткие, готовые к любой неожиданности. Повинуясь знакам Ратмира, разошлись в разные стороны. А я обиженно топнула ногой и пожаловалась неизвестно кому:

— Так не честно! Это я открыла город! Это я привела всех сюда!

— Княгине стоило бы быть немного послушнее, — с лёгким оттенком иронии, а попросту язвительно сказал Тишило. Тоже неизвестно кому… Ещё и этот будет меня учить! Он может быть правой рукой Ратмира, но мне указывать даже сам князь не всегда имеет право! Однако дружинники меня уже не боялись, как в те благие времена, когда я была страшной ведьмой и могла наслать белый мор и лорики с ёриками… Поэтому пришлось запастись терпением. Ждать я уже научилась.

Даже Буран меня предал…

Зато он вернулся первым. Лёг у ног Асели и сказал, зевнув:

— Живых нет.

— А мёртвые? — подхватилась я.

— И мёртвых не видно.

— Нет, подожди. Что значит, не видно? А что? Слышно? Или ты чуешь запах?

Буран помотал лохматой башкой и ответил сердито:

— Не путай меня. Нет там никого.

— Ну и слава богу, — сказала я и, глянув опасливо на дружинников, поправилась: — То есть, Сварогу!

— Светлая княгиня, пёс Ратмира почуял опасность? — спросил Тишило.

— Наоборот, — я качнула головой и сказала собаке: — Буран, пошли! Хочу посмотреть своими глазами.

— Я с тобой, княгиня, — дружинник спешился и вынул кинжал из ножен. — Не ровен час, ошиблась псина…

— Сам ты псина, — буркнул Буран, а я перевела:

— Буран выражает своё неудовольствие твоим недоверием, Тишило.

— Пусть засунет своё неудовольствие в…

Дружинник поперхнулся и спрятал ругательство в кашле. Я только головой покачала, но не ответила, а быстрым шагом дошла до ворот и с трепетом ступила на камни, которыми была выложена земля.

Всё вокруг было слишком большим. Ясен пень, великаны строили себе под стать. У самых ворот по обе стороны каменной дороги тянулись поля. Они окружали дома, как ров с водой. Широкие, с чёрной землёй, из которой пробивалась трава, жадные до дождей и ждущие человека… Весна, можно сажать. Сколько веков земля стоит пустая, без культуры? Да тут всё как на дрожжах будет расти!

Полюбовавшись в мыслях на будущие колосящиеся поля, я пошла дальше. К домам. Всего каких-то пятьсот метров отделяло их от городской стены. И эти дома были как средний терем Златограда. Наверняка для прежних обитателей в них всего один этаж. Мы можем построить и два, и три… Мы можем уместить всех всего в нескольких домах!

Я вступила на широкую улицу и даже пошатнулась от странного ощущения присутствия. Нет, здесь никого нет! Буран бы почуял людей или зверей… Но пёс был спокоен и расслаблен. А мне почудилось. Наверное, почудилось.

Эхо шагов гулко отдавалось в стенах домов. Ратмир шёл навстречу, меч в ножнах, и улыбался. Сказал негромко:

— Руда, ты была права. Это отличное место для основания города!

— Город уже основан, надо только его назвать, — усмехнулась я.

— Златоград, — пожал плечами Ратмир, но я помотала головой:

— Плохая примета! Нужно новое имя.

— Найди, — он положил руку мне на плечо и указал на высокий дом, почти замок в центре города: — Мы поселимся там, моя княгиня. Это настоящий княжеский терем.

— Не великоват? — фыркнула я. Огляделась. Меня снова пронзило чувство того, что мы здесь не одни. Я машинально сжала в ладони голубой камешек. Это помогло. И я сказала: — Кайа-Тиль.

— Что это значит? — удивился Ратмир.

— Так называется город.

— Ты придумала?

Я пожала плечами. Да, придумала. Странно, я даже не знаю, откуда эти слова. Но камертон внутри меня звенел правильной, чистой нотой, когда я их произнесла.

Город погибшей цивилизации, первой жизни, мёртвый каменный город.

Кайа-Тиль.

Глава 2. Надёжная защита

Март 3 число

Вечер в этих краях был очень похож на нормальный вечер в моё время. Сумерки, подкравшиеся к стенам города, набросили на него тёмное покрывало, и люди принялись зажигать факелы. Распряжённые лошади паслись на будущих полях, а повозки мы загнали в дома — ширина дверей позволила. Завтра наши добры молодцы пойдут в лес — углублять просеку. Нам нужно дерево для мебели, для этажей, для растопки. Печник тоже имеется, глину найдём. Каких-нибудь три-четыре недели — и город заживёт нормальной жизнью!

Ворота я закрыла тем же путём, что и открыла. А вот с тем дворцом, который Ратмир присмотрел для нас, вышла неувязочка. Ни осколок первой жизни, ни волшебные слова «Сезам, откройся», ни танцы с бубном не помогли. Двери не открывались. Пришлось заселяться в дом попроще. Но я затаила обиду на город. Почему дворец недоступен? Ведь я чувствую, как двери поют и вибрируют в унисон с моим камнем и с моим телом!

Но видно для настоящего унисона не хватало нескольких нот. Вот и воздух посвежел, заставляя меня кутаться в плащ, а я всё стояла, приникнув всем телом к камню двери, шептала, умоляла…

— Руда, замёрзнешь, моя княгиня, пойдём греться у очага.

Тёплые руки обняли меня, тяжёлым грузом легли на плечи. Бородка Ратмира защекотала шею, и я откинулась на его грудь, закрыв глаза, пожаловалась:

— Почему у меня не получается открыть эту дверь?

— Я не знаю, любая. Мы не знаем. А те, кто знал, уже не скажут.

— Это нечестно! Здесь столько места! Половину людей можно разместить!

— Забава приготовила нам с тобой роскошную постель из сена, Голуба замесила хлеб и сварила похлёбку… Пойдём, любая, всем надо отдохнуть от долгого пути.

Я взглянула на него снизу вверх. Тёмные глаза блестели улыбкой, которую нечасто видели на лице светлого князя. Мой, только мой! И улыбка эта — моя! Только для меня…

Кивнув, я неохотно оторвалась от двери, позволила увлечь себя в один из небольших домов, стоявших на площади возле дворца. Сложенный из более мелких камней, но тоже без раствора, он был покрыт чёрными плоскими плитками, очень похожими на сланец. Окна — чёрные дыры без стёкол — заботливые служанки уже затянули тканью. От холода она не спасёт, но сквозняков не будет. А потом и настоящие стёкла вставим. Ну как настоящие… Слюдяные. Есть у нас в городе мастер.

Внутри уже было натоплено, уже горели факелы и жир в плошках, уже пахло вкусным наваристым супом из вяленого мяса. Забава встретила нас — захлопотанная, красная от жара очага, счастливая. Она сердито набросилась на меня:

— Что ж ты, княгинюшка, себя не жалеешь? Долбишься, долбишься в дверь, а забыла, что, коли не пускают, значит, время не пришло!

— Да я… ничего… — попыталась оправдаться, но меня никто не слушал. Насильно подвели к очагу, усадили, сунули в руки плошку и ложку. А там уж аромат супа сделал своё дело. Я хлебала его, обмакивая в янтарную жидкость кусок позавчерашнего хлеба, и соловела на глазах. Усталость обнимала меня всё больше и больше, клонила на бок, закрывала мне глаза…

А потом словно как что меня толкнуло. И я проснулась.

Очаг ещё теплился, один маленький огонёк посреди дома. Кто-то ворочался, кто-то вздыхал во сне. Я лежала под одеялом из драгоценных соболей на повозке, а рядом мерно посапывал Ратмир. Полюбовавшись на его лицо в отблеске огня, я приподнялась на локтях. Снова это присутствие, снова холодный пот, прошибающий позвоночник! Но никого — никого нет, только свои, только люди, пришедшие со мной за две тысячи километров из Златограда! Маленькая Отрада кряхтит под боком у Мыськи, слышно, как чмокает кулачок семимесячный Волех, убаюкивая сам себя, а тяжёлое дыхание с присвистом — это Бер… Всё в порядке, всё хорошо.

Я выскользнула из-под соболей, стараясь не потревожить Ратмира. На мне рубашка — не слишком свежая, не слишком чистая. С утра первым делом надо найти место для большой стирки. А уж потом натаскать воды и выкупать детей, задуматься о бане…

Я подошла к ящику, который сколотили перед самым отъездом. В нём хранились мои травы и весь арсенал начинающей травницы. Аккуратно откинув крышку, чтобы та не скрипнула и не разбудила весь дом, я склонилась над уложенными в ряды мешками и мешочками, полными сухих нарезок, бутонов, измельчённых корешков и ягод. Идея была смутной, но я постаралась сформулировать её настолько чётко, насколько смогла:

— Защита от незваных гостей.

Пауза меня немного напугала. Незваных гостей я не могла обозначить точно, но знала, что в арсенале начинающей травницы точно есть охранные травы. Даже примерно помнила, где они лежат. Но это против людского присутствия… А мои гости наверняка другого вида.

— Защита… — начала я, и тут вспыхнул зелёным цветом один из мешочков. Солёная трава… Соль, да. Призраки. Но я уверена, что это не призраки тревожат меня. А кто? Не знаю. Но солёная трава — это уже неплохо. Я достала из мешочка щепотку и огляделась. Куда положить? На порог? Глупо. Если дух, призрак или кто его знает что жил в доме, он здесь и останется. Надо прогнать его из дома.

Я бросила щепотку травы в очаг и закрыла глаза. Пожалуйста, позвольте нам жить в этом городе! Мы беженцы, мы устали. Мы не причиним никакого вреда этим камням. В конце концов, я открыла ворота, значит, я имею право здесь быть!

В очаге ярко вспыхнул огонь, жадно пожирая траву, а я прислушалась к своим ощущениям. Пока всё спокойно. Посмотрим, как оно будет дальше.

Босым ногам стало холодно, и я вернулась в повозку, забралась под одеяло и прильнула к тёплому телу Ратмира. Забралась ладонями под его рубашку, провела по гладкому торсу, чувствуя дрожь желания внутри. Муж проснулся и, сонный, повернулся ко мне:

— Что, женщина?

— Хочу тебя, — просто ответила я.

Он хмыкнул:

— Разве не должна ты, как любая верная жена, ждать, когда у мужа проснётся желание?

— Я феминистка, — пробормотала, прижимаясь к Ратмиру. Нашла его губы и лизнула, куснула губами, дразнясь и распаляя его. Князь ловко перевернул меня на спину, прижав к сену, оглядел в неровном свете очага — всю, докуда достал взгляд, и жадно впился в мой рот. Будто в первый раз! Его рука проникла под подол рубашки, лаская мою ногу, поднимаясь выше и выше, пока не достигла заветного местечка. Не так давно я показала Ратмиру, что такое клитор, и рассказала, что можно проникать в женщину не только членом, но и пальцем. Пальцами… Сначала он не поверил, потом долго отнекивался, решительно отказываясь от новых тактильных практик, но, когда увидел, как они на меня действуют — бросился в омут, так сказать, с головой.

Задыхаясь от вожделения, я чувствовала любимого повсюду — губы на губах, пальцы на соске, член внутри. Не стонать слишком громко! Не разбудить остальных! Жаркое дыхание обжигало лицо. Ратмир двигался не быстро, но так сильно, что с каждым его толчком мне было всё труднее сдерживаться. Во мне горел пожар, который мог потушить лишь один человек на земле во все времена… И он вовсю тушил, войдя в один ритм со мной. Мы двигались уже вместе, друг к другу, друг от друга, мы стали одним большим целым организмом, который доставлял сам себе несравненное наслаждение.

Как и каждую ночь в эти два месяца.

Как и каждую ночь, которую мы проведём в этой жизни, надеюсь…

Бёдра Ратмира вжались в мои в последнем усилии, мой муж рыкнул и выгнулся. Я поймала волну — как и раньше — комкая соболиное покрывало пальцами, и моё сознание долго парило на седьмом небе…

Дуновение на моём виске.

Шёпот.

— Руда, ты сведёшь меня с ума своей страстью…

— Ты меня уже свёл с ума, — пробормотала я, не открывая глаз. — Спи, надо выспаться…

— Утром у нас будет много работы.

— Да.

— Ты думаешь, всё-таки боги построили этот город?