Как жить в мире перемен. Три совета Будды для современной жизни Чодрон Пема

Глава 1

Зыбкость как основа человеческого бытия

«Жить – все равно что сесть в лодку, которая вот-вот выйдет в море и утонет».

Сюнрю Судзуки Роси

Будучи людьми, мы склонны бороться за определенность, как только понимаем, что вокруг нас бурное течение. В трудные времена стремление обрести твердую почву под ногами – нечто предсказуемое и устойчивое – усиливается. Но в действительности сама суть существования – это нескончаемый поток. Все меняется, осознаем мы это или нет.

Какая неприятность! Похоже, мы обречены страдать лишь потому, что в нас глубоко сидит страх истинной природы реальности. Наши попытки обеспечить себе продолжительные удовольствия и безопасность сталкиваются с тем фактом, что все мы – часть динамичной системы, в которой всё и все переменчивы.

И вот мы здесь, прямо перед дилеммой. И вместе с нами – провокационные вопросы: как жить с открытым сердцем в непостоянстве, зная, что однажды мы умрем? Каково понимать, что мы никогда не сможем контролировать все вокруг? Возможно ли стать терпимее к нестабильности и переменам? Как заводить друзей в непредсказуемости и неопределенности – и воспринимать их как возможность изменить нашу жизнь к лучшему?

Будда называл непостоянство одной из трех отличительных черт нашего существования, непреложным фактом жизни. Непостоянство – это то, чему мы, похоже, сильно сопротивляемся. Мы полагаем, что если бы сделали одно и не сделали другого, то каким-то образом обеспечили бы себе безопасную, стабильную, контролируемую жизнь. Как же мы расстраиваемся, когда все складывается не так, как мы ожидали.

Недавно я прочитала интервью военного корреспондента по имени Крис Хеджес, в котором была фраза, идеально подходящая к нашей ситуации: «Моральная неопределенность человеческого бытия». Думаю, это относится к главному выбору каждого человека: цепляться за ложную безопасность наших устоявшихся представлений и первобытных взглядов, несмотря на то что они приносят нам лишь краткое удовлетворение, или же преодолеть страх и совершить рывок к подлинной жизни. Эта фраза – «Моральная неопределенность человеческого бытия» – сильно во мне отозвалась: именно об этом я размышляла много лет. Как можно расслабиться и допустить искренние, сердечные отношения, зная, что основа человеческого бытия – неопределенность и зыбкость?

Мой первый Учитель, Чогьям Трунгпа[1], часто говорил о глубокой тревоге людей. Эта тревога, это неприятное чувство при столкновении с непостоянством – не болезнь, поразившая лишь некоторых людей. Это состояние, свойственное всем нам. Что, если мы примем неопределенность жизни и расслабимся в ней, вместо того чтобы впадать в уныние? Что, если мы скажем: «Да, дела обстоят так, это и значит – быть человеком», – и решим наслаждаться путешествием?

К счастью, Будда дал много советов о том, как это сделать. Среди них – так называемые «три обета», или «три обязательства» тибетской буддийской традиции. Они представляют собой три способа использовать нашу ситуацию – по сути хаотичную, нестабильную, зыбкую и постоянно меняющуюся – как путь к пробуждению. Первое обязательство традиционно называется пратимокша[2], для монахов это основа самоосвобождения. Оно подразумевает стремление не причинять другим вреда своими действиями, словами и мыслями, быть добрыми друг к другу. Оно дает основу, благодаря которой мы учимся работать с мыслями и чувствами и воздерживаться от слов и действий, обусловленных запутанностью. Следующий шаг по направлению к тому, чтобы чувствовать себя спокойно при отсутствии почвы под ногами, – обязательство помогать другим, обет бодхисаттвы[3]. Это обязательство жить с открытым сердцем и умом, развивать в себе сочувствие, стремясь облегчить страдания мира. Последнее из трех обязательств, известное как обет самайи, – это решение принять мир таким, каков он есть, без предвзятости. Это обязательство видеть все, что встречается на нашем пути – хорошее и плохое, приятное и болезненное, – как проявление просветленной энергии. Обязательство воспринимать все в жизни как способ достижения просветления.

Но что означает основополагающая неопределенность человеческой жизни применительно к повседневности? Прежде всего – понимание, что все меняется. Шантидева, учивший буддизму в VIII веке, написал в «Пути бодхисаттвы»:

Осознаем мы это или нет, земля под нами постоянно дрожит. Ничто не вечно под луною, включая и нас самих. Наверное, очень немногие постоянно поглощены мыслью «я умру», но есть масса доказательств тому, что эта мысль, этот страх с нами всегда. «И сам я тоже – нечто кратковременное и преходящее», – заметил Шантидева.

Так каково же это – быть человеком, находиться в этом неопределенном, зыбком положении? Во-первых, мы цепляемся за удовольствия и пытаемся избегать боли, но, несмотря на наши старания, нас всегда бросает от одного к другому. Пребывая в иллюзии, что постоянная безопасность и благополучие – это идеальное состояние, мы пытаемся достичь его любыми способами: едим, пьем, употребляем наркотики, работаем на износ, часами смотрим телевизор или сидим в интернете. Но почему-то никогда не достигаем искомой удовлетворенности. Иногда мы чувствуем себя хорошо: ничего не болит, настроение нормальное. А потом на нас обрушивается физическая боль или душевные страдания. Можно было бы даже составить график того, как удовольствие и боль в нашей жизни сменяют друг друга час за часом, день за днем, год за годом – сначала преобладает одно, потом – другое.

Но ни само непостоянство, ни знание о неизбежности смерти не являются причиной страдания, учил Будда. Скорее, причина страдания – сопротивление изначальной неопределенности нашего положения. Наше беспокойство возникает от попыток обеспечить себе твердую почву под ногами, воплотить в жизнь мечту о том, чтобы всё всегда было нормально. Когда мы сопротивляемся переменам, это называется страдание. Но когда мы можем полностью отпустить происходящее и не бороться с переменами, принять зыбкость нашей ситуации и расслабиться в ее динамике – это называется просветление, или пробуждение нашей истинной природы, изначальной доброты. Другое название для этого – свобода, свобода от борьбы с зыбкостью человеческого бытия.

Основополагающая зыбкость человеческого бытия указывает вот на что: как бы нам того ни хотелось, никогда не следует говорить: «Это единственный верный путь. Так и есть. Тема закрыта». В своем интервью Крис Хеджес также упомянул о боли, возникающей, когда группа людей или определенное вероучение настаивают, что их взгляд – единственно верный. Как у личностей, у нас есть много укоренившихся тенденций. Мы используем их для самоуспокоения. Хватаемся за свое положение или веру как за путь, классно объясняющий реальность, и не желаем терпеть неопределенность и беспокойство, открываясь другим возможностям. Мы цепляемся за эту позицию как за собственную основу и становимся крайне косными и догматичными.

Корень этих догматичных тенденций – жесткая идентификация, которая сформировалась у нас по отношению к себе: хороший или плохой, похвальный или никчемный, то или другое. Обладая таким жестким представлением, мы вынуждены перекраивать реальность, потому что она не всегда соответствует нашему взгляду.

Когда я впервые приехала в аббатство Гампо, я считала себя симпатичной, гибкой личностью с открытыми сердцем и умом. Отчасти это было правдой, но только отчасти. Для начала я была ужасным управляющим. Остальные жители аббатства чувствовали себя передо мной бессильными. Они указывали на мои недостатки, но я не могла услышать их слов, потому что моя самоидентификация была очень жесткой. Каждый раз, когда в аббатство прибывали новые люди, они отзывались обо мне одинаково плохо, и я все равно этого не слышала.

Так продолжалось много лет. Но однажды они словно объединились и напали на меня, я наконец услышала то, что каждый из них говорил о моем поведении и его воздействии на других. Наконец-то до меня дошло.

Вот что означает пребывать в отрицании: вы не слышите ничего, что не соответствует вашей самоидентификации. Не слышите даже хорошего: вы добры, вы отлично поработали, у вас прекрасное чувство юмора – все фильтруется через ваше представление о себе. Вы не можете воспринять ничего такого, что уже не считаете одним из определений себя.

В буддизме жесткая идентификация называется «цеплянием эго». Таким образом мы пытаемся обеспечить себе твердую почву под ногами в постоянно меняющемся мире. Практика медитации разрушает эту жесткую идентификацию. Когда вы медитируете, вы начинаете видеть себя яснее и замечаете, насколько привязаны к своим представлениям о себе. Часто первое же дуновение в сторону жесткой самоидентификации ввергает нас в кризис. Когда жизнь распадается на части, как это было со мной, когда я приехала в аббатство Гампо, то чувствуешь себя так, будто весь мир рушится. Но на самом деле рушится ваша самоидентификация. Как говорил нам Чогьям Трунгпа, «это повод для праздника».

Задача духовного пути – сорвать с нас маски и доспехи. Когда это происходит, то ощущается как кризис – потому что это и есть кризис, кризис самоидентификации. Будда учил, что жесткая идентификация – причина наших страданий. Если заглянуть глубже, то можно сказать, что истинная причина страдания – неспособность переносить неопределенность, а также убежденность в том, что отрицать зыбкость, лежащую в основе человеческого бытия, – совершенно разумно и нормально.

Цепляние эго – наш способ отрицания. Когда у нас появляется представление «это я», мы видим все как угрозу, как обещание или как нечто совершенно нам безразличное. Что бы нам ни встретилось, оно нас либо привлекает, либо отталкивает, либо оставляет равнодушными, в зависимости от того, насколько это опасно для нашей самоидентификации. Жесткая самоидентификация – это наша ложная защита. Если нам нравится человек, то, как правило, потому, что нам с ним хорошо. Он не встает у нас на пути, не нарушает наше представление о себе, так что мы – приятели. Если люди нам не нравятся – у них другая длина волны и мы не хотим с ними общаться, – это обычно потому, что они ставят под вопрос нашу самоидентификацию. Нам неуютно в их присутствии, потому что они не подтверждают тех наших качеств, которые мы стремимся подтвердить, и мы не можем функционировать так, как хотим. Мы часто думаем о неприятных нам людях как о врагах, но в действительности они для нас исключительно полезны. Они – наши лучшие учителя: посланники, которые всегда появляются вовремя, чтобы указать нам на нашу жесткую самоидентификацию.

Чувство беспокойства, связанное с зыбкостью человеческого бытия и с его неопределенностью, возникает из свойственной всем нам привязанности к желанию, чтобы все было по-нашему. В переводе на тибетский язык «привязанность» – это шенпа. Мой Учитель Дзигар Конгтрул называет шенпа «барометром цепляния эго», показателем чувства собственной важности и озабоченности собой. В шенпа заложен инстинкт хватания, или, напротив, отталкивания: чувство «мне нравится, я хочу, мне надо» или, напротив, «не хочу, не надо, пусть исчезнет». Для меня шенпа ассоциируется с попаданием на крючок. Возникает чувство тупика, зажатости, остановки, поражения – так бывает, когда нам не нравится то, что происходит. Шенпа также означает страстное желание избавиться от этих чувств и ухватиться за то, что доставит удовольствие.

Катализатором нашего цепляния и привязанности может стать все что угодно: кто-то критикует нашу работу или не так на нас смотрит, собака грызет любимые туфли, мы испачкали свой лучший галстук. Только что мы чувствовали себя хорошо – вдруг что-то случилось, и вот мы охвачены злостью или ревностью, обвиняем кого-то или сомневаемся в себе. Этот дискомфорт, нахлынувший от того, что ситуация сложилась не так – мы хотим, чтобы она длилась дольше или исчезла, – инстинктивная реакция наших чувств на зыбкость человеческого бытия.

Как правило, наша привязанность, наша шенпа, возникает непроизвольно, как реакция на чувство незащищенности. Когда мы «на крючке», мы хватаемся за все, лишь бы избавиться от этого беспокойства: за еду, алкоголь, секс, шопинг, а также становимся критичными, озлобленными. Между тем есть более полезный способ взаимодействовать с этим острым чувством. Таким же образом можно справиться с болью. Распространенный способ унять физическую боль – осознанная медитация. Нужно направить на боль все свое внимание, вдыхать и выдыхать из больного места. Вместо того чтобы пытаться избежать беспокойства, полностью откройтесь ему. Воспримите болезненное ощущение без зацикливания на состряпанной умом сюжетной линии: «Это плохо, нельзя так чувствовать, а вдруг это никогда не пройдет».

Когда вы сталкиваетесь с шенпа во всей красе, основной совет – тот же, что при столкновении с болью. Будь это чувство «мне нравится» либо «мне не нравится» или эмоциональное состояние вроде одиночества, депрессии, тревоги – полностью открывайтесь чувству, не давая ему трактовок. Если вы применяли этот метод по отношению к физической боли, то знаете, что результат может быть поразительным. Когда вы направляете все свое внимание на колено, спину или голову – что бы у вас ни болело, – отбрасываете историю про «хорошо или плохо», «правильно или неправильно» и непосредственно переживаете боль хоть короткое время, то ваши представления о боли, а часто и сама боль, растворяются.

Шантидева говорил, что наше страдание от физической боли полностью концептуально. Оно возникает не от самого чувства, а от нашего взгляда на него. Он приводит в пример древнеиндийскую секту Карна, члены которой во время ритуалов жгли и резали свое тело. Для них сильная боль ассоциировалась с духовным экстазом, то есть была чем-то прекрасным. Многие спортсмены чувствуют нечто подобное, когда при сверхнагрузках возникает сильное жжение в мышцах. Физическое ощущение само по себе – не хорошее и не плохое, наша трактовка делает его таковым.

Это напоминает мне историю, произошедшую с моим сорвиголовой-сыном, когда ему было 12 лет. Мы стояли на узком носу огромного корабля, как Леонардо ди Каприо и Кейт Уинслет в фильме «Титаник», и я рассказывала ему о своем страхе высоты. Говорила, что не могу находиться на высоте, что испытываю неприятные физические ощущения, мои ноги подкашиваются. Никогда не забуду его лицо и как он сказал: «Мама, я чувствую то же самое!» Разница лишь в том, что ему это чувство нравилось. Все мои племянники и племянницы обожают бейс-джампинг и спелеологию, они наслаждаются приключениями, которых я избегаю любой ценой, – потому что ненавижу то же самое чувство, от которого у них захватывает дух.

ЕСЛИ ЗЛОСТЬ ДЛИТСЯ ДОЛЬШЕ, ЧЕМ ПОЛТОРЫ МИНУТЫ – ЗНАЧИТ, МЫ САМИ РЕШИЛИ ПОДОГРЕВАТЬ ЕЕ.

Однако есть подход к зыбкости человеческого бытия, который позволяет работать с такими чувствами, как страх и отвращение, а не отступать перед ними. Если мы установим связь с ощущением и откроемся ему, не вешая на него ярлыки «хорошо» или «плохо», то, даже когда нам захочется отступить, мы сможем остаться в состоянии присутствия и пойти навстречу тому, что чувствуем.

В книге «Удивительный удар прозрения» (My Stroke of Insight), написанной исследователем мозга Джил Болти Тейлор после того, как она пережила обширный инсульт, Джил рассказывает о физиологическом механизме, который стоит за эмоцией: такая эмоция как злость – автоматическая реакция, она продолжается 90 секунд с момента возникновения, а после иссякает. Полторы минуты – и это все. Если она длится дольше, как обычно бывает, значит, мы сами решили подогревать ее.

Кстати, мы можем использовать подвижную, постоянно меняющуюся природу наших эмоций во благо. Но делаем ли мы это? Нет. Напротив, когда возникает эмоция, мы подогреваем ее своими мыслями, и то, что должно длиться полторы минуты, иногда растягивается на десять-двадцать лет. Мы постоянно возобновляем сюжет. Питаем и усиливаем старые привычки.

У большинства из нас бывают состояния, которые в прошлом заставили нас страдать. И как только мы чувствуем их приближение – будь то начало приступа астмы, симптом хронической усталости, сигнал тревоги, – то впадаем в панику. Вместо того чтобы расслабиться в этом чувстве и дать ему пройти за полторы минуты, будучи полностью открытыми и восприимчивыми, мы говорим: «О нет, нет, опять начинается». Мы отказываемся чувствовать зыбкость бытия, когда она проявляется в такой форме, и делаем самое вредное, что только можно сделать, – запускаем цепочку мыслей: «Что, если это случится? Что, если это случится?» Мы подогреваем свои мысли. Тело, речь и ум объединяются в попытке убежать от чувства, что заставляет его возобновляться снова и снова.

Можно работать над этой реакцией, тренируя состояние присутствия. Женщина, знакомая с наблюдением Джил Болти Тейлор о продолжительности эмоции, прислала мне письмо о том, что она делает, когда возникает беспокойство. «Полторы минуты я просто занимаюсь своим делом».

Вот он, хороший практичный совет: один из способов справиться с колючим тошнотворным чувством при столкновении с зыбкостью – это «полторы минуты заниматься своим делом».

Распознайте чувство, уделите ему внимание, исполненное сочувствия и даже приветствия, и хотя бы на несколько мгновений прекратите создавать сюжетную линию для этого чувства. Это позволит вам пережить чувство непосредственно, без трактовок.

Не подогревайте его концепциями или мнениями о том, хорошее оно или плохое. Просто присутствуйте в чувстве. Где оно находится в вашем теле? Долго ли оно остается неизменным? Меняется ли?

Эго или жесткая идентификация распространяются не только на нас самих. Это также означает, что у нас есть жесткое представление обо всем, что мы воспринимаем. У меня есть жесткое представление о тебе, а у тебя – обо мне. И как только возникает чувство несоответствия, вспыхивают сильные эмоции. В буддизме сильные эмоции, такие как гнев, влечение, гордость и зависть, называются клешами. Клеши – это мешающие чувства, которые затмевают наш ум. Клеши – наш способ спастись от зыбкости, и потому каждый раз, когда мы поддаемся им, наши старые привычки усиливаются.

Мы пытаемся убежать от зыбкости человеческого бытия и не можем этого сделать. Мы не можем скрыться от нее так же, как не можем скрыться от перемен и от смерти. Причина нашего страдания заключается в нашей реакции на неизбежную реальность, в цеплянии эго со всеми его неприятными последствиями, во всем том, что не позволяет нам чувствовать себя хорошо в собственной шкуре и ладить с другими.

Если способ справиться с этими чувствами – оставаться в состоянии присутствия и не развивать сюжетную линию, то возникает вопрос: прежде всего, как нам войти в контакт с зыбкостью человеческого бытия? Это, кстати, не трудно, потому что беспокойство обычно присутствует в самой основе нашей жизни. Его легко распознать, но не так легко устранить. Мы можем переживать беспокойство как легкое неудобство или как тотальный ужас. Тревога заставляет нас чувствовать себя уязвимыми, и нам это обычно не нравится. Уязвимость проявляется по-разному. Мы чувствуем, что потеряли равновесие, не понимаем, что происходит, не контролируем ситуацию. Мы можем чувствовать одиночество, депрессию, злость. Большинство людей стараются любыми способами избегать эмоций, которые делают их уязвимыми.

Но вместо того чтобы думать об этих чувствах как о плохих, мы можем воспринять их как дорожные знаки или стрелку барометра, сигнализирующего о встрече с зыбкостью. И тогда мы увидим то, чем они на самом деле являются: дорогой к освобождению, открытыми вратами к свободе от страдания, путем к нашему глубинному благополучию и радости. У нас есть выбор. Можно прожить всю жизнь, страдая от невозможности расслабиться в ситуации, в которой пребывают люди, а можно расслабиться и принять ее непредсказуемость, новизну, неустойчивость и непредвзятость.

Так что задача – распознать эмоциональное напряжение, или шенпа, и пребывать в нем полторы минуты, не выстраивая сюжетной линии. Способны вы делать это раз в день или столько раз, сколько потребуется, когда возникает подобное чувство? Таков вызов, стоящий перед нами. Это – процесс снятия маски, отпускания ситуации, раскрытия сердца и ума.

Глава 2

Жизнь без сюжетной линии

Университетский профессор моей внучки попросила всех студентов оставить свои мобильные телефоны на входе в кабинет. В результате моя внучка была поражена собственной собранностью и осознанностью, заметив, как все ее сверстники погружаются в глубокую, усиленную практику отвлечения. По-моему, это подчеркивает, как важно для ее поколения, а также для последующих и предшествующих, осознать эту тенденцию, изменить ситуацию и заняться усиленной практикой присутствия.

Когда вы практикуете присутствие, то быстро обнаруживаете, что сюжет повторяется. Традиционно буддийские тексты описывают наши тенденции с их привычными сценариями как семена в подсознательном. Когда сходятся необходимые причины и условия, наши старые склонности распускаются, как цветы весной. Полезно поразмыслить о том, что именно эти склонности, а не то, что побудило их расцвести, являются причиной нашего страдания.

Мне приснился мой бывший муж. Я только настроилась на тихий домашний вечер, и тут явился он с шестью незнакомцами, а потом исчез, оставив меня принимать гостей. Я была в бешенстве. Когда я проснулась, то подумала: «Называется, со злостью покончено. Похоже, привычная тенденция все еще здесь». Потом я вспомнила, что случилось днем раньше, и снова начала злиться. Это меня поразило, и я поняла, что не важно, сплю я или бодрствую. Наше внимание следует направлять не на содержание фильма, а на проектор. Корень нашей боли – не сюжет, а прежде всего склонность к беспокойству.

Склонность жалеть себя, склонность ревновать, склонность злиться – все эти привычные, слишком хорошо знакомые нам эмоциональные реакции подобны семенам, которые мы поливаем и лелеем. Но каждый раз, когда мы присутствуем в изначальной энергии, мы прекращаем питать эти склонности и открываемся новым возможностям.

Начав реагировать иначе на старую привычку, вы начнете замечать перемены. В прошлом, когда вы злились, вам требовалось три дня, чтобы успокоиться. Но если вы продолжаете прерывать гневные мысли, то в какой-то момент вам понадобится всего лишь день на избавление от раздражения. Потом – несколько часов или даже полторы минуты. Так вы начинаете освобождаться от страдания.

Важно понимать, что прерывать мысли – не то же самое, что подавлять их. Подавление – это отрицание происходящего, оно только отправляет мысли вглубь, а загнанные в глубины нашего сознания мысли иногда «нарывают». В то же время мы не хотим гоняться за мыслями и попадаться на их крючки. Прерывание мысли – это что-то среднее между цеплянием и отталкиванием. Это означает позволить мыслям приходить и уходить, возникать и исчезать, не придавая им слишком большого значения.

Практика заключается в том, чтобы и не следовать за мыслями и не избавляться от них. Избавиться от мыслей невозможно. Скорее всего, вы будете пребывать без мыслей несколько мгновений, и, когда ваша практика медитации углубится, это время увеличится, но мысли всегда будут возвращаться. Такова природа нашего ума. И все же не нужно делать из мыслей злодеев. Просто тренируйтесь прерывать их разбег. Основной совет – отпустите мысли или обозначьте их как «думание» – и оставайтесь в настоящем моменте.

Все внутри будет подталкивать вас к привычному выстраиванию сюжетной линии. Сюжетная линия ассоциируется с определенностью и комфортом. Она поддерживает ваше ограниченное, прочное чувство себя и обещает безопасность и счастье. Но это ложное обещание, счастье будет лишь временным. Чем больше вы тренируетесь встречаться с чувством зыбкости, не убегая в фантастический мир своих мыслей, тем лучше приспособитесь к переживанию эмоций как просто ощущений, свободных от концепций, от сюжетной линии, от ярлыков «хорошо» или «плохо».

И все же тенденция искать безопасности попытается утвердиться и обосноваться в вашем уме. Нельзя недооценивать реальный (и в то же время краткий) комфорт, который она дает. Учитель медитации Тара Брах в своей книге «Радикальное принятие»[4] описывает практику, которую она делает в таких случаях. Практика основана на истории встречи Будды с его главным противником, Марой. Этот демон постоянно являлся, чтобы соблазнить Будду оставить духовный путь и вернуться к привычной неосознанности. С психологической точки зрения Мара символизирует ложное обещание счастья и безопасности, исходящее от наших привычных реакций. Когда бы Мара ни появился, в окружении прекрасных женщин или других соблазнов, Будда говорил: «Я вижу тебя, Мара. Я знаю, что ты – обманщик и искуситель. Я знаю, чего ты добиваешься».

А потом приглашал своего противника на чай. Когда вы испытываете соблазн вернуться к привычке избегать зыбкости и неопределенности, можно посмотреть соблазну прямо в глаза и сказать: «Я вижу тебя, Мара», и остаться с осознанием зыбкости человеческого бытия без суждений «хорошо» или «плохо».

Недавно я прочитала книгу, в которой говорилось о людях как о промежуточных существах – не порабощенных и не свободных, а пребывающих в процессе пробуждения. Когда я так думаю о себе, мне это помогает. Я в процессе становления, в процессе развития. Не обречена, но и не совсем свободна, создаю собственное будущее каждым своим словом, поступком, каждой мыслью. Я нахожусь в очень динамичной ситуации, обладающей невообразимым потенциалом, и у меня есть вся необходимая поддержка для того, чтобы просто расслабиться и пребывать в ней.

У меня есть все, что нужно, чтобы начать процесс пробуждения.

Вместо того чтобы жить, сопротивляясь, пытаясь отрицать основополагающие непостоянство и переменчивость нашей ситуации, мы можем встретиться с зыбкостью лицом к лицу и поприветствовать ее. Нам не нравится считать себя неизменными и застывшими, но мы вкладываем в эту идею очень много эмоций. Мы просто не хотим пугающего, беспокойного чувства зыбкости. Но нам не обязательно закрываться, когда мы чувствуем зыбкость в любом ее проявлении. Вместо этого мы можем встретиться с ней лицом к лицу и сказать: «Так выглядит свобода от жесткой идентификации. Так ощущается свобода от закрытого сердца. Так переживается неискаженное, ничем не ограниченное совершенство. Интересно, смогу ли я преодолеть собственное сопротивление и почувствовать благо».

Согласно буддизму, истинная природа ума безгранична, как небо, а наши мысли и эмоции подобны облакам, это небо затмевающим. Учение говорит: если мы хотим почувствовать безграничность неба, надо рассмотреть облака. Когда мы всматриваемся в облака, они растворяются, и вот он – небесный простор. Небо никогда никуда не исчезало. Оно всегда было здесь, скрытое от нас бегущими, постоянно меняющимися облаками.

Путешествие к пробуждению требует дисциплины и смелости. Отпускать подобные облакам мысли и чувства сначала непривычно. Мысли и эмоции препятствуют тому, чтобы мы встретились с открытостью ума, но они похожи на старых друзей, которые долго были с нами, и мы не хотим говорить им «прощай». Но каждый раз, когда вы садитесь медитировать, вы можете принять решение отпустить мысли и пребывать в переживании настоящего. Возможно, переживание это продлится лишь пять секунд, но любой прогресс на пути к состоянию без отвлечений важен.

Чогьям Трунгпа использовал такой образ для описания нашей склонности затмевать открытость ума: «наводить марафет на пространство». Можно стремиться к тому, чтобы переживать пространство без марафета. Пребывание в открытости и восприимчивости даже краткое время ведет к тому, что наше глубоко укоренившееся сопротивление переживанию собственных чувств исчезает и мы пребываем в состоянии присутствия.

В нас глубоко укоренилось желание верить в сюжетную линию, отождествлять переживания с собственными трактовками. Мы утверждаем свои мнения как нечто непререкаемое: «Джейн – настоящее чудовище. Я точно это знаю!», «Ральф абсолютно очарователен. В этом нет никакого сомнения!» Чтобы ослабить привычку цепляться за жесткие представления и встретиться с текучестью мыслей и чувств, нужно сменить ракурс и расширить перспективу. Вместо того чтобы вязнуть в драме, попробуйте почувствовать динамику мыслей и чувств. Попробуйте ощутить пространство за мыслями, почувствуйте, как мысли появляются, какое-то время присутствуют и снова растворяются в пространстве. Если вы не будете подавлять мысли и чувства и не будете следовать за ними, то обнаружите себя в интересном месте: прямо посередине всего, там, где не отвергают и не оправдывают. И здесь вы наконец сможете принять свои чувства. Здесь вы сможете оглядеться и увидеть небо.

Во время медитации могут всплывать тревожные воспоминания. Это – знак освобождения от них. Но если вы прокручиваете воспоминание о чем-то болезненном снова и снова, ворошите прошлое и зацикливаетесь на привычной сюжетной линии, это воспоминание становится частью вас. Вы просто усиливаете склонность чувствовать себя жертвой. Усиливаете старую привычку обвинять других – родителей или кого-то еще – в том, что они плохо обошлись с вами. Постоянное возобновление старого сценария ведет к избеганию зыбкости бытия. Эмоции возникают снова и снова, если мы подогреваем их словами. Это все равно что лить керосин на тлеющие угли, чтобы они снова разгорелись. Без подпитки словами и повторяющимися мыслями эмоции живут не дольше полутора минут.

Наша личность, которая кажется такой прочной, такой осязаемой, в действительности очень подвижна и динамична. Нет никаких ограничений относительно того, как мы можем думать, чувствовать и переживать реальность. У нас есть все необходимое, чтобы освободиться от жесткой самоидентификации и соединиться с неустойчивостью и таинственностью нашего бытия, в котором нет подобной идентификации. То, что вы на относительном уровне считаете собой, это в действительности очень ограниченная версия вас. Однако хорошая новость заключается в том, что вы можете использовать свой непосредственный опыт – то, кем вы кажетесь себе в данный момент, – как врата к своей истинной природе. Полностью воспринимая данный момент – его звук, запах, вкус, боль или удовольствие, – полностью присутствуя в настоящем переживании, вы встречаетесь с безграничной открытостью своего бытия.

Все наши привычные схемы – это попытки сохранить предсказуемую личность: «я – злой человек», «я – доброжелательный человек», «я – ничтожный червь». Когда эти привычки ума проявляются, можно работать с ними, и не только во время медитации, но и в повседневной жизни. Одни вы или с кем-то, что бы вы ни делали, беспокойство может всплыть в любой момент. Нам кажется, что эти острые, колючие чувства – признак опасности, но в действительности это признаки встречи с основополагающим качеством жизни – ее текучестью. Вместо того чтобы прятаться от этих чувств в мыльном пузыре эго, можно позволить правде о том, как все есть на самом деле, проявиться. В этих моментах заключены великие возможности. Даже если мы почувствовали нарастающее беспокойство в то время, когда находимся среди людей, например на деловой встрече, можно просто применить метод осознанного дыхания и пребывать в чувстве. Не обязательно паниковать или замыкаться в себе. Нет необходимости реагировать привычным образом, бороться или бежать. Можно общаться с людьми и в то же время осознавать свои чувства.

Вкратце рекомендация состоит из трех шагов:

Присутствуйте полностью. Чувствуйте свое сердце. Включайтесь в следующий момент, не выстраивая сюжетную линию.

Я работаю с этим методом прямо на месте, в любой ситуации. Чем дольше я пребываю в состоянии присутствия во время непосредственной медитации, тем лучше узнаю этот процесс и тем легче прибегать к нему в повседневных ситуациях. Но где бы мы ни практиковали присутствие, практика приведет нас к встрече с неопределенностью и изменит привычки, свойственные человеку. Она также позволит нам тренировать осознанность и присутствовать в том, от чего мы раньше убегали.

Три обязательства – это три уровня работы с зыбкостью человеческого бытия, лежащей в основе всего. Их соблюдение – основной способ подружиться с собой, стать по отношению к себе честным и добрым. Этот путь начинается с желания пребывать в состоянии присутствия, когда вы чувствуете беспокойство. При возникновении беспокойства вы опираетесь на него, а не бежите. Вместо того чтобы пытаться избавиться от мыслей и чувств, вы интересуетесь ими. Как только вы привыкаете чувствовать происходящее без трактовок, то понимаете, что встреча с неопределенностью дает драгоценную возможность воспринимать жизнь такой, какова она есть, без сюжетной линии и заготовленных сценариев.

Глава 3

Закладывая основу

Все три обязательства поддерживают нас в том, чтобы расслабиться в основополагающем качестве нашей жизни, в ее динамике. Но что означает жить согласно обязательству? Вопрос интересный.

Как говорит словарь, обязательство – это обещание, то, что связывает нас эмоционально и умственно перед кем-то или чем-то, или связывает в действиях. С традиционной точки зрения тибетского буддизма, жить согласно обязательству означает просто действовать или не действовать определенным образом. Когда мы даем обязательство, мы четко определяем наше намерение и знаем, что именно мы пообещали делать или не делать. Вот почему обет обладает таким сильным действием. Чогьям Трунгпа говорил, что, например, обет «не убивать» имеет более широкое значение, чем просто отказ от убийства. Если лев или тигр не убивают, это добродетель, но, когда условия и причины сойдутся, лев или тигр почти наверняка убьют, потому что такова их природа. В нашем же случае обет – или обязательство – позволяет нам не действовать рефлекторно, когда возникает сильное желание. Мы думаем дважды, прежде чем сказать или сделать что-либо.

Обязательство – это ключ к нашему освобождению от старых привычек и страхов. Если мы решили отправиться в это путешествие, важно заложить прочную основу. Можно сделать это с помощью первого обязательства, обязательства не причинять вреда. Традиционно оно называется обет пратимокши, или обет индивидуального освобождения – освобождения от страдания, которое возникает из-за сопротивления нашей реальной ситуации, неопределенности бытия. Однажды, когда Чогьям Трунгпа давал поучения об индивидуальном освобождении, он так описал первое обязательство: «Спасти себя от невроза сансары». Другими словами, от повседневного страдания. Как объясняет другой Учитель тибетского буддизма, Кхандро Ринпоче, обязательство защищает нас от погони за ненужными объектами желания или увлечения ими, от ненужной агрессии и ненужного безразличия. Обет пратимокши – основа двух других обязательств, обета помогать другим и обета принимать мир таким, каков он есть. Он открывает врата к тому, чтобы быть радостными и расслабленными в непостоянстве и переменах.

Как же работает первое обязательство? Оно призывает работать с умом, мыслями и чувствами, чтобы замечать и ясно видеть свои попытки убежать от неопределенности бытия. Что вы делаете только ради того, чтобы заполнить время и пространство, избежать состояния присутствия? Каковы ваши привычные схемы поведения? Первое обязательство поддерживает нас в том, чтобы не прятаться в старых привычках, ясно видеть свою готовность скрыться в их убежище – и принять решение действовать иначе.

У всех нас есть свои убежища: убивать время перед телевизором, постоянно проверять электронную почту, приходить вечером домой и выпивать рюмочку-другую-третью-четвертую, объедаться, работать на износ. Иногда наше убежище – бессмысленная болтовня. Это обязательство много работает и с речью. Существует бесконечное количество способов бездумного использования речи ради отвлечения. Это не только разговоры вслух. Внутренне мы постоянно беседуем сами с собой. Одна из причин, по которой я ценю медитационные ретриты, заключается в том, что там я очень хорошо вижу: даже в полнейшей тишине я продолжаю беседовать с собственным умом.

Первое обязательство призывает нас воздерживаться от слов и действий, которые вредят нам самим или другим людям. Это освобождает нас, позволяет намного лучше осознавать свои чувства, так что когда хочется солгать, выругаться или взять то, что нам не давали, как только хочется действовать под влиянием страстного желания или гнева, или скрыться в каком-либо убежище – мы воздерживаемся.

Для поддержки в отказе от вредных слов и поступков может быть очень полезным обратиться к четырем традиционным заповедям или указаниям: не убивать, не воровать, не лгать, не причинять другим вред сексуального характера. Мы можем взять эти обязательства на день, на неделю или на всю жизнь. Для монахов и монахинь существуют сотни правил, но Будда говорил, что эти четыре – самые важные. В общем, следование этим указаниям создает пространство, в котором мы можем хорошо поразмыслить в те моменты, когда нас тянет к негативным проявлениям, и позволяет, полностью осознав свои чувства, принять решение не совершать ничего вредоносного.

ПУТЬ К ОСВОБОЖДЕНИЮ НАЧИНАЕТСЯ С ОТКАЗА ОТ ПРИЧИНЕНИЯ БОЛИ СЕБЕ И ДРУГИМ.

Вкратце можно сказать, что путь к освобождению начинается с отказа или воздержания от причинения боли себе и другим. Когда большинство людей слышат слово «воздержание», они машинально думают «подавление» и полагают: когда возникает сильное желание, его нужно просто скрыть. Терапевты постоянно спорят о том, что вреднее: подавлять желания или выплескивать их наружу. По-моему, это одинаково вредно. Когда вы говорите или действуете определенным образом, возникает цепная реакция, задействуются эмоции других людей. Каждый раз, когда вы говорите или действуете под влиянием гнева, алчности, ревности, зависти или гордости, вы как будто бросаете камешек в воду и смотрите, как расходятся круги: все вокруг вас задеты. Вы также задеваете людей, когда подавляете свои чувства усилием воли и ходите, как бочка с динамитом, которая вот-вот взорвется.

Воздержание от дурных слов и поступков притормаживает нас и позволяет увидеть свои привычные реакции предельно ясно и отчетливо. Пока мы не увидим свои реакции, мы никогда не узнаем, что именно держит нас в тупике и что поможет освободиться. Кроме того: воздерживаясь, важно наблюдать за собой с сочувствием. Мы наблюдаем за своими словами и мыслями, веря в то, что изначально у нас открытое сердце и открытый ум, и, когда мы не запутаны в эмоциях, знаем, что полезно, а что вредно.

Когда вы исходите из того, что вы в основе своей – хороший, а не испорченный человек, когда наблюдаете за своими словами или поступками, за тем, как что-то подавляете, то у вас возникнет все большее понимание: вы – не плохой человек, которому нужно стать лучше, а хороший с временными вредными привычками, причиняющими вам страдание. При таком настрое вы хорошо познакомитесь с этими временными, но глубоко внедрившимися привычками. Сможете взглянуть на них с такими ясностью и сочувствием, что больше не станете их подпитывать и усиливать.

Видеть ясно свои привычки – все равно что взять большой пустой холст, потом взять кисточку и поставить на холсте точку. Пустой холст символизирует изначальную доброту, вашу изначальную неиспорченную природу, а точка символизирует привычку. Точка может быть очень маленькой, но на пустом холсте она бросается в глаза. Подобно этому вы очень хорошо видите, были ли слова и действия – или их не было, тренируетесь осознавать, чем вы были заняты в тот момент, когда действовали, – и быть добрыми к себе в словах и поступках. Вы обрадуетесь, когда научитесь распознавать скатывание в привычные поведенческие схемы, когда поймаете себя прежде, чем сказали или совершили нежелательное действие. Мы все таскаем за собой грузовик со старыми привычками, но, к счастью для нас, от них можно избавиться. Не обязательно позволять им постоянно тянуть нас вниз. Воздержание имеет силу, потому что дает нам возможность понять, что мы попались, и освободиться.

Каждый раз, когда мы не воздерживаемся, а говорим или действуем, мы усиливаем старые привычки, усиливаем клеши, усиливаем жесткую самоидентификацию. Мы поддерживаем работу механизма страдания. Воздерживаясь, мы позволяем себе почувствовать основополагающую неопределенность – эту колючую беспокойную энергию, – не пытаясь убежать. Пути к убежищу тут, рядом, но мы их не используем. Мы встречаемся с чувством беспокойства и расслабляемся в нем, вместо того чтобы бегать по кругу своих мыслей и чувств. Мы не пытаемся уничтожить мысли, мы просто тренируемся не запутываться в них. На двери ретритного домика Дзигара Конгтрула висит табличка: «Не верь всему, что думаешь». В этом – основная идея.

Когда мы начинаем сознавать свои мысли и эмоции и смотрим на них с добродушным любопытством, то видим, какие доспехи мы надеваем для защиты от боли. Видим, как эти доспехи защищают нас не только от боли, но и от красоты окружающих нас людей. Но как только мы отпускаем наработанную сюжетную линию, жесткое представление о себе, а также глубоко засевшее чувство «со мной все плохо», – доспехи падают, мы открываемся безграничности собственной природы и становимся теми, кто мы есть на самом деле, за пределами проходящих мыслей и чувств. Мы видим, что наши доспехи сделаны из привычек и страхов, и чувствуем, что можем прекрасно обойтись без них.

Первое обязательство работает с причинами страдания и ведет к прекращению страдания, позволяя нам ясно увидеть, куда на самом деле направлены наши пути отступления, и отказаться от них. Наука показывает, что каждый раз, когда мы воздерживаемся, но не подавляем, в мозгу открываются новые нейронные пути. Отказываясь следовать прежним путям отступления, мы движемся к новому видению себя, к новому восприятию таинственного и непредсказуемого мира, в котором живем.

Три обязательства не имеют отношения к морали, они не о том, чтобы «быть хорошей девочкой» или «быть хорошим мальчиком». Они о том, чтобы открыться более широкому кругозору и в корне измениться. Понимание первого обязательства, его основное указание – знать свои пути отступления и не следовать им, – необходимо для понимания последующих обязательств.

Первое обязательство часто называют «узким путем», потому что следовать ему – все равно что идти по очень узкому коридору. Если вы теряете осознанность, то отклоняетесь от курса и упираетесь в стену. Вам придется обратить внимание на дорогу и пойти вперед. По сути, обязательство очень простое: мы либо говорим и действуем для того, чтобы убежать, либо нет. Последующие обязательства – более гибкие, в них нет таких четко определенных границ. Так что важно начинать с очень прямолинейного подхода: мы не говорим и не действуем. Точка. Первое обязательство требует, чтобы мы раз за разом, методично прерывали свою привычку спасаться бегством. Если мы этому не научимся, то дальше, когда обязательства станут сложнее и неопределеннее, в момент тревоги и беспокойства мы машинально спрячемся в убежище.

Часто мы «убегаем» непроизвольно: два примера – это пристрастие к чему-то и отторжение болезненных чувств. Все, кто работал с сильным пристрастием – перееданием, одержимостью сексом, злоупотреблением различными веществами, вспышками гнева или другими неуправляемыми привычками, знают: когда подступает жажда, устоять невозможно. Соблазн слишком велик. Поэтому мы снова и снова тренируемся воздерживаться в ситуациях, когда жажда присутствует, но она не слишком сильна. Тренируясь каждый день, мы развиваем способность воздерживаться тогда, когда дорога становится круче. Чтобы не следовать прежним путям отступления, не говорить и не действовать, нам необходимо терпение и понимание того, какую боль мы себе таким образом причиняем.

Я часто слышу, как люди говорят: «Зачем мне брать обязательство не убивать, если я и так никого не убиваю?» или: «Я не ворую, я не монах (или не монахиня), но я в целибате уже двадцать лет, так зачем мне брать обязательство не вступать в причиняющие вред сексуальные отношения?» Смысл этих обязательств лежит глубже. На уровне повседневного поведения воздержание от убийства, воровства и причинения сексуального вреда другим называется внешним отречением. На внешнем уровне вы следуете правилам. Но внешнее отречение ведет вас к встрече с тем, что происходит внутри: цепляние и зацикливание, тенденция избегать тошнотворного ощущения зыбкости бытия. Воздержание от вредных слов и действий – это внешнее отречение. Обязательства обеспечивают нам встречу с глубинным беспокойством, с динамикой, которая лежит в основе жизни. Работа с этим чувством и неврозами, которые оно за собой влечет, – это внутреннее отречение.

Если я беру обязательство не ругаться или не сплетничать, не использовать речь во вред, а при этом живу в лесном домике, где не с кем поговорить, то мне легко хранить свой обет применительно к речи. Но если, оказавшись среди людей, я тут же начинаю сплетничать, значит, я ничего не поняла о разрушительном воздействии вредных слов. И ничего не поняла о чувствах, которые заставляют меня сплетничать. Хранить обет, между тем, означает, что я подумаю дважды, прежде чем заговорю. Так что следуем мы четырем обязательствам, восьми или сотням, они защищают нас всякий раз, когда возникает соблазн.

В качестве практики вы можете взять обязательство придерживаться одного или более обетов день, неделю или дважды в месяц, в течение ретрита или всю жизнь. Первые четыре обязательства считаются главными. Часто вместе с ними берут пятое – воздерживаться от употребления дурманящих субстанций: наркотиков и алкоголя. Формулировка пяти обязательств, изложенная ниже, в целом основана на версии вьетнамского учителя дзен Тхить Нят Ханя.

I. Защищать жизнь

Осознавая страдание, причиняемое разрушением жизни, я беру обет не убивать живых существ. Я сделаю все возможное, чтобы отказаться от агрессии, развивать сочувствие и научиться защищать жизнь.

2. Уважать то, что принадлежит другим

Осознавая страдания, причиняемые воровством или присвоением чужого имущества, я обещаю не брать того, что мне не давали. Я сделаю все возможное, чтобы уважать собственность других.

3. Не причинять вреда сексуального характера

Осознавая, какое страдание причиняет неуправляемая или агрессивная сексуальная энергия, я даю обет сохранять верность моему партнеру и не причинять вреда другим своей сексуальной энергией. Я сделаю все возможное для осознания того, что вредит мне и другим, и для взращивания истинной любви и уважения, свободных от привязанности. Я хочу служить всем живым существам и защищать их.

4. Развивать осознанную речь

Осознавая, какое страдание причиняют неосмысленные, бездумные слова, я беру обет развивать правильную и осознанную речь. Зная, что слова могут стать причиной счастья или страдания, я сделаю все возможное, чтобы не лгать, не сплетничать, не сквернословить, не произносить вредных или пустых речей, не говорить ничего такого, что способствует раздору или ненависти. Я хочу всегда говорить правду.

5. Защищать тело и ум

Осознавая страдания, причиняемые алкоголем, наркотиками и другими одурманивающими субстанциями, я беру обет воздерживаться от спиртного и не употреблять наркотики. Я постараюсь жить таким образом, чтобы развивались мои внутренние сила и гибкость, а также открытость всем живым существам и самой жизни.

Между тем недостаточно просто следовать правилам, изложенным здесь. Цепляние за ту или иную внешнюю форму или характеристику может стать очередным способом усилить жесткую самоидентификацию, способом подпитать жесткое представление о себе как о добродетельном человеке, который чище и выше других. Другими словами, усилить гордость. Без внутреннего отречения и признания попыток создать себе добродетельный образ внешнее следование правилам может быть столь же разрушительным, как их нарушение.

Во «Вступлении на путь бодхисаттвы» Шантидева перечисляет все возможные варианты пребывания человека на границе невротической реакции как вербальной, так и физической. И в каждом случае советует нам не пересекать ее. Когда подступает страстное желание или жажда обладания, хочется говорить и действовать под влиянием гнева, он предупреждает: «Молчи, не говори ни слова!» Это основной совет первого обязательства: не действуй, не говори. Вслед за этим начинается внутренняя работа – наблюдать, что происходит, когда вы воздержались от слов и действий. Совет Шантидевы:

Если нет соблазна действовать, то обязательство не причинять вреда не будет таким трансформирующим фактором, как в случае ярко выраженного желания говорить и действовать, когда мы жаждем богатства, внимания, славы, почестей, признания, и, как говорил Шантидева, «свиты восхищенных», но не поддаемся своему желанию. Быть может, вы хотите всем нравиться. Или стремитесь кого-то унизить и этим самоутвердиться. Или любите сплетничать. Возможно, вы нетерпеливы. Или все время затеваете «петушиные бои». Или вы склонны к тому, что Шантидева называет «надменная речь и высокомерие», или к цинизму, сарказму, снисходительному отношению к другим. Если вы понимаете, что происходит, и воздерживаетесь от соответствующих действий, в вашем уме возникает свободное пространство. Цепляние за взгляды и мнения, убежденность в собственной правоте и препирания с другими постоянно держат вас в тупике. Вы постоянно злите людей, вызываете в них чувство неполноценности и затеваете ненужные ссоры. Каково лекарство от этого недуга? Исследуйте себя, говорит Шантидева. Увидьте, что именно вы делаете. «Тщательно проверь, не завладели ли умом вредные мысли и пустые устремления», – говорит он. «Используй противоядие, чтобы сохранять равновесие ума».

Когда вы воздерживаетесь – чувствуете тягу к привычным мыслям и чувствам, но не идете у них на поводу, реализуя их посредством действий или слов, – попробуйте следующее упражнение на внутреннее отречение.

Обратите внимание на чувство: как эта жажда обладания или гнев ощущаются в теле? Обратите внимание на мысли: какие мысли порождаются этими чувствами? Обратите внимание на действия: когда возникают эти чувства, как вы обращаетесь с собой и с другими?

Вот что означает жить согласно обязательствам. Когда Чогьяма Трунгпу спросили про эти обязательства: «Верность чему?», – он ответил: «Верность здравому смыслу». Также можно сказать: верность отваге, решимости развивать безусловную дружбу с самими собой.

Для лучшего понимания того, что означает внутреннее отречение, попробуйте практику отречения от чего-то одного.

В течение одного дня (или одного дня в неделю) воздерживайтесь от того, в чем привыкли находить убежище. Выберите что-то конкретное, например привычку переедать, слишком много спать, работать на износ, слишком часто отправлять текстовые сообщения или электронные письма. Пообещайте себе мягко, с сочувствием работать над воздержанием от этой привычки в течение одного дня. Приложите усилия. Действуйте с пониманием, что это приведет вас к встрече с основополагающей неопределенностью и тревогой, которых вы избегаете. Попробуйте и понаблюдайте за своими открытиями.

Когда вы воздерживаетесь от привычных мыслей и привычного поведения, чувство беспокойства останется с вами. Оно не исчезнет чудесным образом. Уже несколько лет я называю расслабление в беспокойстве «детоксикацией»: когда вы не следуете привычным реакциям, это сравнимо с отказом от того, к чему вы пристрастились. Вы остаетесь с чувством, которого пытались избежать. Цель практики – встретиться с ним лицом к лицу.

Тревога может быть очень сильна. Вы почувствуете безнадежность или даже ужас. Но суть в том, что если вы сможете пребывать в этом чувстве, пройти через страх, безнадежность, сопротивление во всех его формах, то обретете изначальную доброту, или благо. Все откроется. В поздней поэме Рика Филдса это описывается так:

С помощью этой практики, этого исследования внутреннего отречения мы можем заглянуть далеко за пределы нашего жесткого представления о себе, основанного на страхе. Когда мы без страха устанавливаем полные сочувствия отношения с реальностью человеческого бытия – с нашими привычками, эмоциями, зыбкостью, – что-то меняется в самой основе, и мы встречаемся с незамутненной, подобной пространству природой собственного ума. Чогьям Трунгпа говорил, что это состояние ума отличает абсолютная свежесть, новизна, ясность, и мы называем его просветлением. Другими словами, просветление уже с нами, нам остается лишь дотронуться до него, узнать его, довериться ему. Но дорога лежит через наше сопротивление, знакомство со всеми его качествами, понимание его стратегий и путей отступления. Так мы узнаем, что такое пробуждение.

Но что случится, если мы нарушим обещание? Что случится, если мы, например, причиним кому-то вред словами или действиями? Как тогда быть? Если периодические срывы и отступления к прошлым привычкам неизбежны, как нам вернуться на путь?

ВОЗДЕРЖАНИЕ ОТ ДУРНЫХ СЛОВ И ПОСТУПКОВ ПОЗВОЛЯЕТ УВИДЕТЬ СВОИ ПРИВЫЧНЫЕ РЕАКЦИИ ПРЕДЕЛЬНО ЯСНО.

В буддизме есть практика под названием соджонг, которая позволяет подумать о том, где мы находимся на пути воздержания, и, когда мы чувствуем, что запутались, оставить ошибку в прошлом и начать заново. Традиционно соджонг делают дважды в месяц, во время новолуния и полнолуния. За день до этого человек вспоминает прошедшие две недели и размышляет: «Что я делал со своим телом? Что я делал со своей речью? Устойчив ли мой ум или я рассеян и не пребываю в состоянии присутствия?»

Мы стараемся отвечать на эти вопросы без самокритики и чувства вины. В аббатстве Гампо, в день перед соджонгом, мы собирались и обсуждали, кто над чем работал прошлые две недели. Делились своими открытиями о том, что нам помогает, а что мешает.

Соджонг немного похож на четвертый и пятый шаги в «Программе двенадцати шагов»[5], которая призывает совершить внимательное и бесстрашное исследование себя, определить, где мы отклонились от курса, и рассказать об этом другому человеку. Соджонг – средство против чувства вины, позволяющее честно исследовать себя, признать свои поступки, понять, где мы находимся, отказаться от самоосуждения и двигаться дальше. Вместо того чтобы цепляться за мнение: «Я безнадежен. Неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом проходят, а я не могу прекратит лгать» (или делать что-то для вас привычное), – вы можете сказать: «Итак, я сейчас здесь.

Я полностью признаю то, что происходит сейчас и происходило в прошлом, и начинаю с чистого листа».

Не обязательно говорить это вслух одному человеку или нескольким, но для большинства людей проще избавиться от самоосуждения, когда они делятся своими наблюдениями с кем-то еще, например с духовным наставником или доверенным лицом. Как бы вы ни действовали, цель – быть абсолютно честным и в то же время не впадать в чувство вины. Однажды ученики спросили Чогьяма Трунгпу о чувстве вины. Среди них был мужчина, который убивал людей во время войны во Вьетнаме и был измучен жалостью к себе и угрызениями совести. Чогьям Трунгпа сказал ему: «Тогда было прошлое. Сейчас – настоящее. Ты всегда можешь воссоединиться со своей истинной природой и освободиться от всего, что случилось в прошлом». Вместо того чтобы позволить чувству вины тянуть нас вниз, можно черпать в нем вдохновение и стремиться избегать прежних вредоносных действий, а в будущем учиться на ошибках, становясь мудрее. В основе своей мы хорошие, а не испорченные люди, и этому можно доверять.

Никогда не поздно восстановить свой обет, обновить обязательство воздержания. Но в то же время, если вы полностью не осознаете своих действий, привычные схемы будут только усиливаться, а вы – повторять одно и то же снова и снова. Так что процесс, который запускается с первым обязательством, – это возможность обрести ясное видение относительно ума, речи и физических действий и в то же время честно и с мягкостью признать прошлые ошибки, отбросить вредные действия и двигаться дальше.

Никто не следует обязательству «не причинять вреда» безупречно. И все же ученики часто спрашивают меня: «Как я могу идеально поддерживать этот обет? И если я его нарушу, то в чем тогда смысл?» Патрул Ринпоче, учитель буддизма, живший в XIX веке, говорил, что не причинять вреда невозможно. Он посвятил целую главу книги «Слова моего всеблагого учителя» способам, которыми мы причиняем вред: одежда, которую мы носим, и еда, которую едим, стоят страданий бесчисленным существам. Даже само наше перемещение в пространстве. «Кто не повинен в лишении жизни бесчисленных крохотных насекомых, гибнущих под нашими ногами?» – спрашивает он. Это неизбежно, потому что все мы находимся в ситуации тотальной взаимозависимости. На повседневном уровне намерение не причинять вреда посредством тела, речи и ума означает, что мы осознанно не вредим словами и действиями любым существам – людям, животным, птицам, насекомым.

Мы не только даем обет не вредить, говорит Патрул Ринпоче, мы обещаем делать противоположное. Мы помогаем. Исцеляем. Делаем все, чтобы принести пользу другим.

Глава 4

Присутствовать полностью, почувствовать свое сердце и совершить рывок

Учиться сохранять полное присутствие и открываться следующему моменту можно в любое время и в любом месте: когда вы просыпаетесь, перед трудным разговором, при появлении страха и беспокойства. Эта практика – прекрасный способ утвердить боевой настрой в вашей духовной битве. Другими словами, это способ проявить мужество, доброту и силу. Что бы с вами ни происходило, вы можете взять короткую паузу, встретиться со своим чувством, физическим или ментальным, а потом воссоединиться со своим сердцем. Если хотите, положите руку на сердце. Это поможет распространить тепло и принятие на всё происходящее в данный момент. Боль в спине, расстройство желудка, паника, ярость, нетерпимость, спокойствие, радость – что бы ни происходило, позвольте этому присутствовать, не вешая ярлыков «хорошо» или «плохо», не говоря себе, нужно или не нужно это чувствовать. Воссоединившись с любовью и принятием, можно двигаться дальше с интересом и бесстрашием. Этот третий шаг я называю «совершить рывок».

Для данной практики большинству из нас требуется поддержка. Не всегда легко пребывать в полном присутствии, даже в частичном присутствии. Не всегда легко дарить себе тепло. Еще сложнее отказаться от своего привычного взаимодействия с миром и совершить рывок. К счастью, медитация дает нам именно ту поддержку, которая нужна. Эта практика помогает сохранять состояние присутствия, слышать свое сердце и отпускать то, что необходимо отпустить.

Как мы играем гаммы на пианино для развития музыкальных способностей, занимаемся спортом для физического развития, так же мы практикуем медитацию, чтобы развивать естественную способность ума присутствовать, чувствовать любящую доброту, выходить за рамки мнений и взглядов. Медитация, которой я училась и которую практикую, состоит из трех основных частей: поза, предмет медитации и отношение к мыслям. Описывая эти инструкции, я выделю аспекты, которые помогают пребывать в состоянии присутствия, слышать свое сердце и отпускать то, что нужно отпустить.

Первая инструкция касается позы, которую мы принимаем во время медитации. Мы начинаем с полного присутствия в теле, осознавая наши ноги, руки, торс. Мы садимся в правильную позу: спина прямая, но не напряженная. Это помогает внутренне успокоиться, почувствовать уверенность и внутреннее достоинство. Мы сосредотачиваемся на своей битве, отваге, на своей изначальной доброте. Если тело прямое, то и ум будет прямым. Здесь нам помогут шесть советов Чогьяма Трунгпы относительно позы. Они касаются сидения, ног, туловища, рук, глаз и рта.

1. Первое – сидение. Иногда о медитации говорят «занять свое место». «Занять свое место» означает сидеть в медитации с уверенностью, что вы имеете право находиться в состоянии полного бодрствования. Ваше сиденье должно быть плоским и устойчивым. Если хотите, можете сесть на подушку для медитации, чтобы приподнять таз и слегка наклониться вперед: это помогает сидеть удобно и не сутулиться. Как бы вы ни сели, торс должен быть прямым, как стрела, – не отклоняться вперед, назад, вправо или влево. Важно сесть удобно, чтобы не ерзать и не менять позу во время медитации.

Если вам неудобно сидеть на подушке, садитесь на стул, лучше с прямой спинкой и плоским сиденьем. Сядьте так, чтобы не облокачиваться на спинку, поставьте обе ноги на пол.

2. Следующий пункт касается ног. Если вы сидите на подушке, ноги должны быть скрещены перед вами. Чтобы уменьшить нагрузку на спину, убедитесь, что колени находятся не выше ваших бедер. Экспериментируйте с позицией ног, пока не найдете самую удобную. Если во время медитации почувствуете неудобство, можете временно принять расслабленную позу: прямая спина, согнутые колени, а ноги подтянуты по направлению к груди. Можно обхватить ноги руками и держать их.

3. Третий пункт – положение туловища (от шеи до таза). Какую бы позу вы ни выбрали, торс должен быть прямым. Чогьям Трунгпа говорил: «Грудь вперед, сильная спина». Сильная спина значит прямая, но не напряженная. Никакой сутулости. Такая поза раскрывает грудь и позволяет вам чувствовать свое сердце. Когда вы сутулитесь, грудь зажимается, будто вы закрываете сердце. Так что вы сидите прямо, открыты и принимаете все, что к вам приходит. Некоторые сидят с прямым торсом, визуализируя срощенные позвонки. Другие представляют невидимый стержень, идущий от темечка и пронизывающий весь торс. Подбородок не должен выдаваться вперед, он слегка опущен к шее.

4. Далее – руки. Одна из классических поз – положить руки на бедра ладонями вниз. Традиционно эта позиция называется «расслабление ума». У людей разная длина рук, так что экспериментируйте с тем, как именно вам удобно держать руки на бедрах.

5. Пятый пункт правильной позы касается глаз. Некоторым нравится закрывать глаза, но, согласно традиции, в которой обучали меня, нужно держать глаза открытыми и смотреть немного вниз, на 120–180 сантиметров перед собой. Когда глаза открыты, развивается открытая восприимчивость к мыслям и эмоциям, возникающим во время медитации, восприимчивость к настоящему моменту. Это помогает нам полностью присутствовать и взращивать принятие.

6. Последний пункт касается рта. Рот слегка приоткрыт, чтобы губы и челюсть были расслаблены и вы могли легко дышать как через рот, так и через нос.

Когда мы впервые садимся медитировать, то начинаем с того, что просматриваем шесть пунктов правильной позы по очереди и проверяем себя. Иногда правильную позу называют «возвращением к чувству бытия»: она позволяет нам присутствовать в своем теле, в то время как перед нами прокручивается кинолента о нашей жизни.

Можно практиковать присутствие на протяжении всего дня, а не только во время сессии медитации. Объектом или фокусом может быть все, что возвращает нас к текущему моменту. Если мы идем, можно сосредоточиться на движении ног или ступней. Если моем посуду – на руках. Мы можем внести осознанность во все – в открывание двери, мытье головы, уборку постели.

Объект или фокус формальной медитации – это дыхание. Осознание своего дыхания поддерживает нас в состоянии присутствия. Если мы отвлекаемся, что иногда происходит, то не делаем из этого трагедии. Наше отношение к практике всегда исполнено тепла и принятия. Как часто говорит мой Учитель Сакьонг Мипам, медитировать нужно от сердца. Если ум блуждает, мы снова и снова просто возвращаем его в настоящее. Мы не стараемся дышать каким-то особым образом, просто позволяем дыханию течь естественно. Дыхание по своей природе неуловимо, так что держаться не за что. Соответственно, когда мы наблюдаем, как воздух постоянно входит в нас и снова растворяется в пространстве, мы устанавливаем связь с непостоянством. Использование дыхания как объекта медитации знакомит нас с зыбкостью жизни и учит отпускать. Это тренировка для третьего шага практики, совершения рывка. А медитация – это тренировка в открытости и в умении расслабляться во всем, что бы ни возникло, и она также дает нам необходимую основу для принятия себя и теплого отношения к другим. Другими словами, мы практикуемся в том, чтобы слышать свое сердце.

Без напряжения мы сосредотачиваем внимание на вдохах и выдохах. Некоторые предпочитают сосредотачиваться лишь на выдохах. Как бы то ни было, внимание должно быть таким ненавязчивым, что только четверть вашей осознанности направлена на дыхание, а три четверти – на пространство вокруг него. Дыхание выходит и растворяется в пространстве, потом мы вдыхаем снова. Это не требует ни усилий, ни контроля. Каждый раз мы просто позволяем дыханию быть. Что бы ни происходило – мысли, эмоции, звуки или движения вокруг нас, – мы учимся принимать все это без оценочных суждений.

Использование дыхания в качестве объекта медитации поддерживает естественную способность ума присутствовать. Но первое, что замечает большинство из нас, начав медитировать, это как легко ум начинает блуждать, как легко мы отвлекаемся и погружаемся в планирование будущего и воспоминания о прошлом. В подобных ситуациях дыхание – это тот дом, куда мы всегда можем вернуться.

Привычка возбуждаться, прятаться в мыслях или грезах наяву – частое явление. Кстати, большую часть времени мы проводим именно в фантазиях. Учитель дзен Шарлотта Йоко Бек называет такие полеты фантазии «подменой жизни».

Конечно, такая подмена возникает не только тогда, когда мы садимся медитировать и ум начинает блуждать. Мы можем слушать кого-то, а внутренне «улететь». Человек прямо перед нами, но мы – на пляже в Майами. Наш основной способ «улетать» – постоянно комментировать происходящее и собственные чувства: «мне нравится», «мне не нравится», «мне жарко», «мне холодно» и так далее. Мы так увлекаемся этим внутренним диалогом, что окружающие превращаются для нас в невидимок. Вот почему важная часть медитации состоит в том, чтобы без гнева остановить эту нескончаемую болтовню в голове и с радостью вернуться в настоящее, присутствовать в теле и уме, не предугадывать будущее и не оживлять прошлое, а, пусть даже недолго, пребывать в настоящем моменте.

Чтобы вернуть внимание к дыханию, мы применяем технику под названием «обозначение». Как только мы замечаем, что отвлеклись, обозначаем это как «думание» и спокойно возвращаем внимание к дыханию.

Важно поддерживать доброе отношение во время медитации, учиться дружить с собой, а не усиливать жесткость и самокритику. Вот почему мы стараемся обозначать происходящее с добродушным настроем, без осуждения. Мне нравится представлять, что мысли подобны пузырям, а обозначить их – все равно что дотронуться до пузыря перышком. Это совсем не то же самое, что нападать на мысли, будто они – мишени в тире, в которые мы пытаемся попасть.

Один ученик сказал, что называет голос в своей голове «маленьким сержантом». Сержант всегда суров, всегда критичен, он рявкает, выдавая приказания вроде: «Заткнись! Делай правильно!». Вместо этого мы взращиваем безусловное принятие себя. Взращиваем способность слышать свое сердце. Когда мы замечаем, что обозначаем мысли грубым тоном, можно остановиться и сменить тон на добродушный.

МЫ ТАК УВЛЕКАЕМСЯ СВОИМ ВНУТРЕННИМ ДИАЛОГОМ, ЧТО ОКРУЖАЮЩИЕ ПРЕВРАЩАЮТСЯ ДЛЯ НАС В НЕВИДИМОК.

Существует традиционная форма медитации, которая подразумевает очень подробное наблюдение за всеми видами возникающих мыслей и обозначение их: «грубая мысль», «забавная мысль», «страстная мысль», «злая мысль» и так далее. Но, поскольку в обозначении мыслей задействовано суждение, Чогьям Трунгпа советовал отказаться от всех обозначений, характеризующих мысли как добродетельные или недобродетельные, и обозначить мысли просто как «думание». Это и есть думание, ни больше, ни меньше.

Шантидева призывает нас оставаться в состоянии присутствия даже при очень сильном беспокойстве. «Нет ничего, что не становилось бы легким, благодаря привыканию и близкому знакомству», – говорит он. «Справляясь с мелкими трудностями, я учусь справляться с великими невзгодами».

Но как именно мы учимся сохранять состояние присутствия не только во время «мелких трудностей» – повседневных жизненных раздражителей, – но и во время великих невзгод? Учитель тибетского буддизма Дзонгсар Кхьенце называл раздражители повседневной жизни «обывательским страданием». Только полностью открываясь этим повседневным неудобствам – закрылся любимый ресторан, застряли в пробке, плохая погода, хочется есть, – мы развиваем способность сохранять состояние присутствия перед лицом более значительных испытаний. Практика медитации указывает нам путь, как работать с мыслями и эмоциями, со страхами и сомнениями, возникающими в нашем уме снова и снова при появлении трудных внешних ситуаций. Работая с дыханием, мы учимся сохранять состояние присутствия в любой ситуации, даже во время великих невзгод, отпускать их и возвращаться в здесь и сейчас.

Некоторые считают «обозначение» затруднительным и ненужным, но это очень глубокая практика. Обозначение без суждения позволяет нам увидеть природу мыслей как эфемерную, постоянно растворяющуюся, неуловимую, непредсказуемую. Когда мы говорим «думание», мы указываем на пустотную природу мыслей, на призрачность мыслей и эмоций.

Эта основная техника медитации создана, чтобы помочь нам оставаться открытыми и восприимчивыми не только к нашим мыслям и эмоциям, не только к внешним обстоятельствам и окружающим людям, но также к самой зыбкости бытия, к этой основополагающей энергии жизни, которая так пугает тех из нас, кто жаждет определенности. Практика позволяет очень близко подойти к этой острой, беспокойной энергии. Она позволяет понять, что держаться не за что, и шагнуть в следующий момент, не зная, что будет дальше. Она учит нас «совершать рывок». Она также создает пространство, необходимое для того, чтобы заметить, как ум немедленно пытается развлечь нас или предложить разные пути к бегству или мести, или сделать что-то еще для обеспечения безопасности и комфорта.

По мере продолжения практики мы почувствуем непостоянную, изменчивую энергию жизни не только как угрозу, но и как свежесть, освобождение и вдохновение. Это та же самая энергия, мы просто переживаем ее двумя разными способами. Либо покоимся в ней, видя истинную природу нашего ума, безусловную доброту, либо восстаем против нее. Когда мы восстаем против нее, когда переживаем энергию как пугающую, некомфортную и беспокойную, когда наше тело хочет бежать, а ум – зацепиться за что-то, мы можем учиться обозначать мысли и отпускать их, а потом возвращать наше внимание к дыханию и пребывать в чувстве. Попробуйте садиться и практиковать осознанность, присутствие в здесь и сейчас хотя бы десять минут в день. Можно практиковать тепло и принятие. Можно тренироваться отпускать мысли и приветствовать новый момент с открытым умом. Это необходимая подготовка к практике из трех шагов и, само собой разумеется, к жизни в состоянии бодрствования.

Как советует Сакьонг Мипам, садясь медитировать, следует поразмышлять о своем намерении. Нашим намерением может быть укрепить естественную стабильность ума, тренируясь постоянно возвращаться в тело, в наше настоящее настроение, в место, где мы находимся. Или же нашим намерением может быть подружиться с самими собой, быть менее жесткими и критичными во время медитации, следить за своим тоном, когда мы обозначаем что-то, стать добрее, не быть слишком зажатыми и не нацеливаться на результат во время практики. Нашим намерением может быть не хвататься за дыхание как за спасательный плот, не цепляться за мысли, не верить в сюжетную линию. Мы можем пожелать распознать свои мысли и отпускать их. Нашим намерением может быть тренировка во всем этом или в чем-то еще, особенно важном для нас.

Каждый день мы можем выделять время для медитации. Она может быть короткой, 5–10 минут, или настолько долгой, насколько мы захотим.

Во-первых, определите свое намерение для этой сессии медитации. Потом вспомните шесть пунктов, касающихся правильной позы, и усядьтесь. Если хотите, можно сначала посчитать вдохи от 1 до 10 или от 1 до 20, чтобы успокоиться. Потом прекратите счет и ненавязчиво наблюдайте за дыханием. По мере продолжения медитации продолжайте наблюдать за вдохами и выдохами или только выдохами. Когда ум блуждает, мягко обозначьте мысли «думанием» и с радостью, без осуждения, верните внимание к дыханию.

Через некоторое время, когда мысли улягутся, мы начнем видеть свои сюжетные линии и привычки намного яснее. Это может причинить боль. Невозможно переоценить важность принятия себя именно такими, какие мы сейчас есть, а не такими, какими хотели бы быть или думаем, что должны быть. Развивая открытость без осуждения по отношению к себе и ко всему, что возникает, мы, к нашему удивлению и радости, обнаружим, что больше не относимся к непостоянству жизни как к врагу, а видим в нем поддержку, приветствуем его, воспринимаем как друга и учителя.

Глава 5

Пребывать посередине

Обидное слово, язвительное замечание, презрительное или неодобрительное выражение лица, агрессивные жесты – все это способы, которыми мы причиняем вред окружающим. Первое обязательство позволяет нам «притормозить» и хорошенько разобраться, что мы чувствуем, находясь на взводе: хотим бороться или сдаться, нападать на других или молчать. Мы становимся очень внимательны к жажде обладания, желанию говорить или действовать.

Не следовать привычным схемам – лишь первый шаг к тому, чтобы перестать вредить себе и другим. Процесс трансформации начинается на более глубоком уровне, когда мы, воздержавшись, словно остаемся нагими, «без кожи». Для работы с нашими агрессивными тенденциями Дзигар Конгтрул предлагает ненасильственный метод под названием «тушение». По его словам, «вместо того чтобы кипеть в собственной агрессии, как кусок мяса в супе», мы «тушимся». То есть, когда нас охватывает жажда говорить или действовать привычным образом, мы позволяем себе подождать и терпеливо посидеть, почувствовать это желание во всей его силе, не отворачиваясь от него, но и не потакая ему. Не подавляя и не отвергая, мы пребываем между двумя крайностями, между «да» и «нет», «правильно» и «неправильно», «правдой» и «ложью». Это путь к тому, чтобы развить добродушие и мужественное терпение по отношению к боли. «Тушение» – это способ обрести внутреннюю силу и веру в себя: веру, что при встрече с беспокойством, зыбкостью, основополагающей неопределенностью жизни мы способны работать со своим умом, не причиняя вреда себе и другим.

Прежде чем дать первое обязательство, следует спросить себя, готовы ли мы попробовать что-то новое. Действительно ли мы по горло сыты своей привычкой следовать одним и тем же схемам? Хотим ли мы предоставить место новым возможностям? Привычка к бегству очень сильна, но готовы ли мы признать, что попались на крючок? Хотим ли мы знать, что нас «заводит», и не реагировать так, как привыкли? Готовы ли мы открыться неопределенности – или хотя бы искренне попытаться? Если ответ на какие-то из этих вопросов – «да», то мы готовы принять этот обет.

Взяв обязательство не причинять вреда, мы уходим от реакций, причиняющих страдание, но еще не достигаем состояния, которое позволяет чувствовать себя совершенно расслабленными и свободными. Сначала нужно пройти через процесс взросления, адаптироваться. Этот процесс, этот переход означает пребывание в согласии с тем, что мы чувствуем, в то время, когда мы это чувствуем. Главная практика, поддерживающая нас в этом, – бдительность, полное присутствие здесь и сейчас. Медитация – одно из проявлений бдительности, но у бдительности есть разные названия: внимательность, своевременность и присутствие – лишь некоторые из них. По сути, бдительность означает бодрствование – бодрствование в состоянии полного присутствия. Чогьям Трунгпа называл это «обращать внимание на все подробности происходящего в жизни».

Подробности наших жизней, разумеется, отличаются, но для всех нас бдительность подразумевается во всем, что мы делаем: готовим ужин, разговариваем друг с другом, приводим в порядок одежду, подметаем пол, моем посуду. Обязательство включает все – мы либо присутствуем в то время как надеваем свитер, примеряем туфли или чистим зубы, – либо нет. Мы либо бодрствуем, либо спим, либо осознаем, либо отвлечены. Почувствуйте разницу. Чогьям Трунгпа подчеркивал, что бдительность и внимательность к подробностям нашей жизни – это способ развить благодарность к себе и к миру, способ освободиться от страдания.

Внутренняя сила строится на принятии своего опыта полностью, со всеми его радостями и горестями. Принятие своего опыта во всей полноте – один из признаков любящей доброты по отношению к себе. Любящая доброта по отношению к себе не означает озабоченность тем, чтобы всегда было хорошо, не означает попытки распланировать жизнь таким образом, чтобы каждую минуту вам было комфортно. Скорее, это означает построить жизнь так, чтобы оставалось время на медитацию и на осмысление своей жизни с добродушной, исполненной сочувствия честностью. В этом случае вы привыкаете замечать те моменты, когда попались на кючок, когда захвачены потоком эмоций, жаждете чем-то обладать, а также когда отпускаете. В этот момент вы становитесь лучшим другом себе такими, какие вы есть, вместе с вашей ленью и смелостью. Нет шага более важного, чем этот.

Это очень тонкий момент: не отвергать никакие проявления себя и в то же время все острее осознавать, как постыдны и болезненны некоторые из этих проявлений. Большинство людей занимаются тем, что направляют свою жизнь прочь от неприятных чувств и цепляются за то, что, по их мнению, принесет благополучие и безопасность. С обычной точки зрения это совершенно правильно. Но если посмотреть шире, с точки зрения открытости по отношению к неопределенности жизни, эта стратегия – проигрышная, она и держит нас в тупике.

Вот упражнение, которое поможет увидеть непроизвольную тенденцию цепляться за то, что, как мы думаем, позволит нам почувствовать себя хорошо, и оттолкнуть то, что нас расстраивает.

Посидите несколько минут молча, следите за вдохами и выдохами. Затем поразмышляйте о том, что вы делаете, когда чувствуете себя несчастными или разочарованными и хотите, чтобы вам стало лучше. Можете составить список. А потом спросите себя: помогает ли все это? Помогало ли когда-нибудь? Снимает ли это боль? Или усиливает ее? Если вы будете полностью честны с собой, то сделаете довольно интересные наблюдения.

Это упражнение приводит многих людей к такому открытию: да, эти попытки улучшить самочувствие помогали, но ненадолго. Их действие прекращается потому, что в самих наших стратегиях изначально заложено противоречие. Мы пытаемся удержать ускользающие удовольствия и избежать дискомфорта в мире, где все постоянно меняется. Наши стратегии обретения счастья и защищенности крайне ненадежны и не согласуются с суровой реальностью жизни.

Существует учение Будды о восьми мирских дхармах, или заботах, описывающее это затруднительное положение. Учение указывает на наши главные жизненные интересы – что нами движет, на что мы надеемся, чего боимся. Указывает, как мы постоянно пытаемся избежать неопределенности, изначально присущей нашему положению, как стремимся обрести твердую почву под ногами. Восемь мирских дхарм представлены четырьмя парами противоположностей: удовольствие и боль, обретение и потеря, слава и позор, похвала и порицание.

Удовольствие и боль управляют нашими действиями постоянно. Все просто: мы хотим удовольствия и не хотим боли. Наша привязанность очень сильна и очень глубока в обоих случаях. У нас все внутри сжимается, когда мы попадаемся на этот крючок: и когда жаждем чего-то, поглощенные желанием и потребностью, и когда, напротив, испытываем отвращение и пытаемся что-то оттолкнуть.

Можно всю жизнь гоняться за удовольствием и бегать от боли, никогда не пребывая в чувстве неудовлетворенности. Но в какой-то момент, возможно, нас осенит, что лучше быть свободными, чем бегать от дискомфорта, лучше продолжительное счастье, чем погоня за временными удовольствиями и временное облегчение.

Наша привязанность к обретению и потере тоже обрекает нас на эти крысиные бега по кругу. Поэтому мы направляем свет бдительности на нашу шенпа, на то, чем владеем или хотим завладеть, а также на нашу не менее сильную разновидность шенпа – чего мы не хотим или боимся потерять. Например, деньги, которые у нас есть, и деньги, которых у нас нет, заботят людей по всему миру, и богатых, и бедных, и всех, кто находится между ними.

Недавно я познакомилась с женщиной, на которую внезапно свалилось наследство в размере 500 000 долларов. Естественно, она пребывала в эйфории. Она вложила деньги и радостно наблюдала, как сумма растет, пока на бирже не случился обвал и она не потеряла все так же внезапно, как и получила. Через два месяца глубокой депрессии (она сказала, что была почти без сознания, не могла ни есть, ни спать) на нее снизошло откровение. Ее осенило, что в материальном смысле она всегда была вполне обеспечена. И до того, как сорвала этот джек-пот, и после его потери. Она сделала открытие, что в основе своей все хорошо, независимо от обретения и потери, и была счастлива об этом сообщить.

Обретение и потеря могут относиться и к тому, что у нас есть, и к тому, чего нет, к стремлению заполучить что-то (шопинг-терапия, как называют это некоторые люди), а также к положению, которое мы занимаем или не занимаем. На соревнования в современном обществе – иногда с «хождением по головам» – больно смотреть. Мы наблюдаем это в политике, в спорте, в бизнесе и даже в дружбе между людьми. Мы также видим болезненные последствия этого.

ДОБРОТА ПО ОТНОШЕНИЮ К СЕБЕ НЕ ОЗНАЧАЕТ ОЗАБОЧЕННОСТЬ ТЕМ, ЧТОБЫ НАМ ВСЕГДА БЫЛО ХОРОШО.

В аббатстве Гампо мы пробовали другой подход. Каждое 1 июля, в Национальный день Канады, мы играли в бейсбол с местной пожарной командой из Плезант Бэй. Мы начинали тренироваться за месяцы до соревнования, и каждый играл изо всех сил – пожарные со своим пивом, мы в своих рясах – но никого на самом деле не беспокоило, выиграют они или проиграют. Мы просто отлично проводили время без страдания, которое неизбежно в том случае, когда люди озабочены победой или проигрышем, обретением или потерей.

Слава и позор – это, определенно, ловушка для нас. Не многие люди могут себе позволить мечтать о славе, но эта пара может проявляться как жажда хорошей репутации: мы хотим, чтобы люди думали о нас хорошо, и не хотим, чтобы думали плохо. В большинстве из нас это чувство сидит очень глубоко. Некоторые люди все делают или говорят лишь для того, чтобы о них хорошо думали, чтобы ими восхищались и не презирали.

Шантидева говорит, что наша репутация так же неустойчива, как песочный замок, построенный ребенком. Мы его выстраиваем, украшаем, гордимся им, но набегает волна – и замка нет. Так, например, хорошая репутация политиков или духовных учителей бывает разрушена за одну ночь из-за сомнительного сексуального поведения.

Когда слава достигнута, приносит ли она то счастье, которое мы предвкушали? Вспомните, как часто люди бывают богатыми, знаменитыми, но в то же время – несчастными: Майкл Джексон, Мэрилин Монро, Элвис Пресли. Что, если мы выберем другой путь: будем учиться пребывать посередине – в этом открытом пространстве между поиском комфорта и избеганием дискомфорта, ни за что не цепляясь?

И наконец, давайте рассмотрим нашу привязанность к похвале и порицанию. Мы хотим, чтобы нас хвалили, и не хотим, чтобы критиковали. Некоторые люди буквально расцветают, когда их поощряют за хорошо сделанную работу, и оказываются разбиты и подавлены, когда их критикуют, даже если критикуют за дело. Дети, подростки и даже самые зрелые взрослые воодушевляются комплиментами и впадают в уныние от критики. Мы так легко колышемся от ветра похвалы и порицания!

«Так происходит веками. Люди критикуют молчаливых. Критикуют разговорчивых. Критикуют в меру общительных. Никому в мире не удается избежать критики. Никогда не было, нет и не будет человека, достойного только похвалы или только порицания».

Шакьямуни Будда сказал это более 2 500 лет назад, но, похоже, кое-что никогда не меняется.