Найденыш

Глава первая

1993 год. Россия,

где-то в приграничном районе с Маньчжурией

Дорога в этом месте неожиданно сужалась из-за плотной стены леса и гранитных скал, в силу причуд природы, вымахавших в матерой тайге из недр земли. Отполированные ветрами и дождями, красноватые, с темными прожилками каменные стены с пятнами зеленого мха то и дело мелькали между кедрами и елями, бесцеремонно выпихивая их на грунтовую дорогу. Если бы не человеческая необходимость связать несколько населенных приграничных пунктов нормальной дорогой, здесь все бы так и осталось в первозданной нетронутой тишине и покое. Появление дорожного полотна диктовалось еще и острой необходимостью контролировать дикую местность, а также в случае военных действий с Маньчжурским царством с легкостью превратить ее в рокаду. Сейчас же, в период небывалого затишья, ею пользовались егеря, пограничники и остальное население, живущее вдоль границы. Удобно и практично. Это ведь не крюк давать в пятьдесят с лишним верст, чтобы попасть на континентальную магистраль и доехать до Благовещенска или еще дальше, до Хабаровска.

Пять лет назад пограничники и ополчение несколько месяцев сдерживали натиск хунхузов, которые вздумали поднять свое благосостояние путем набега восьмитысячного бандитского отребья на российскую территорию. Скорее, это был даже не набег, а настоящая вооруженная агрессия сопредельного государства. Основной удар был направлен на Албазин, как на один из городов, стоящих на пути двуногой саранчи. Акция не удалась: мало кто из любителей легкой наживы успел смыться на маньчжурскую территорию. Границу укрепили, а грунтовую дорогу возвели в ранг второстепенной важности и прикрепили к Амурскому филиалу Министерства дорожного строительства.

Тихон Данилов очнулся от воспоминаний, навеянных знакомыми местами, где он в то время в составе отдельного егерского полка удабривал хунхузами таежную почву. Колеса внедорожника застучали по деревянному настилу, перекинутому через небольшой, но глубокий ручей, и мощные амортизаторы «Вихря» смягчили эффект «стиральной доски».

– Семен, останови на той полянке, за поворотом, – сказал Тихон. – Водички наберем из ручья.

– Хорошо, атаман, – кивнул водитель стриженой головой с мощным затылком. Поиграв пальцами на обтянутой кожей баранке, он аккуратно съехал с моста, чуть надавил на газ, доехал до указанного поворота, объезжая каменный выступ, потом взял вправо, чтобы заехать на небольшую поляну, поросшую сосновым молодняком и усыпанную лежалой хвоей.

Машина остановилась, мотор недовольно рыкнул и замолчал. Наступила тишина. Тихон еще целую минуту сидел на месте, после чего повернулся назад и обратился к двум молодым парням, похожим друг на друга как две капли воды и состоявшим у него в ординарцах, а точнее – в телохранителях.

– Проверьте, – коротко бросил он.

– Поняли, атаман, – близнецы синхронно открыли двери внедорожника с двух сторон, и, перехватив автоматы таким образом, чтобы можно было сразу открыть огонь в случае опасности, скользящим и легким шагом нырнули в подлесок, куда вела едва натоптанная тропа. Причем шли они не по самой тропе, а по разные стороны от нее. Все это время Данилов сидел в машине, и вышел только тогда, когда увидел отмашку одного из близнецов из зарослей лесной смородины.

– Все тихо, Тихон Петрович, – доложил Максим, повесив автомат на плечо. – Ромка возле ручья караулит.

В отличие от многих его подчиненных, атаман хорошо различал близнецов. Не по комплекции. Как раз парни в этом не отличались. Просто у Максима левое ухо было слегка деформировано в результате давней драки, и если не приглядываться специально – заметить дефект трудно. А Тихон умел видеть детали, вот и посмеивался, когда близнецов Масаловых путали.

Выходка Данилова могла показаться для постороннего странной: зачем проверять глухое место в тайге, где на десятки километров найдется один-два охотника или несколько авантюристов из маньчжур, охотников за женьшенем? Но Тихон знал, как опасна беспечность даже в таком тихом уголке. Тем более, учитывая специфику его работы, нужно опасаться чужого присутствия. Он отрабатывал даже такой фактор, как случайность. Разве не может наемник из клана какого-нибудь аристократа, получив задание на его ликвидацию, в этот миг оказаться в нескольких метрах от ручья, отдыхая после динамичного марш-броска от места высадки, зная, что Данилов часто ездит по данной дороге? А здесь такой подарок. Сам вылез на открытое место, вали – не хочу.

Мало кому доверял Тихон, разве что кроме нескольких проверенных человек из его окружения, имевших возможность все время быть рядом с ним. Когда за твою голову дают немалые по нынешним временам деньги – поневоле приходится озираться даже в глухом таежном углу.

– Тихо, говоришь? Семен, будь на месте. – Атаман, грузно ступая по тропке, спустился в небольшой распадок, где протекал шумливый лесной ручей, чья вода была так вкусна и так ломила зубы холодом, что у него возникало чувство восторга из детства, уже забытого под спудом многих лет. Любил Тихон эти мгновения.

Зачерпнув воду широкими ладонями, он поднес ее ко рту и сделал глоток, после чего замер, ощущая леденящее оцепенение в горле и груди. Вторую порцию пил медленно, и так и застыл, словно волк. Спина его напряглась, даже уши, как могло показаться постороннему, зашевелились, словно у лесного и чуткого зверя.

– Что, атаман? – заволновался Роман, перекидывая автомат в руки с плеча.

Тихон выпрямился и посмотрел на близнецов.

– Слышите? – спросил он. – Ну-ка…

– Ручей шумит, – пожал плечами Максим, но старательно вытянул лицо и даже ноздрями зашевелил.

Роман решительно перешагнул ручей и метра на три углубился в смородиновые заросли, сшибая листья и давя зеленые несозревшие ягоды. Застыл на месте и закрутил головой, став похожим на радарную установку. Потом повернулся и нерешительно сказал:

– Вроде плачет кто-то.

– Вот именно, – медленно проговорил атаман, – плачет кто-то. А кто? Кто может плакать в глухой тайге за тридцать пять километров от станицы и в сорока километрах от границы?

– Детский голос-то, – неуверенно ответил Максим, тоже услышав непонятные звуки. Теперь он сумел вычленить их из шума верхового ветра и звона ручья. – Ребенок это. Как звереныш мелкий заливается, но это человек.

– Да ну, откуда тут ребенок, – пожал плечами его брат. – Бред какой-то. Ближайшее жилье – лесничество Харитонова, но до него топать и топать. А у старика нет никаких детей, внуки сейчас в Албазине. Это я точно знаю.

– Рома, давай, – тихо сказал атаман, но интонации были понятны всем, кто знал Данилова. Это был приказ.

Роман гибкой кошкой скрылся в зарослях, и наступила тишина, если не замечать игривую песню ручья. Максим от напряжения вытянулся в струну, закрывая своим телом атамана, а ствол автомата медленно ходил по широкой дуге, задерживаясь на возможной директрисе вражеского огня. Он даже взмок; бисеринки пота выступили на висках.

– Макся, ты чего так закостенел? – негромко спросил Тихон. – Расслабься. Чую, нет здесь никого, кроме…

Из кустов смородины показался Роман со странным выражением лица: смесь безбрежного удивления и ужаса. Прижимая одной рукой к груди небольшой цветастый сверток, заляпанный пятнами крови, в другой он нес автомат. Из свертка доносилось щенячье хныканье. Перешагнув ручей, подошел к удивленным мужчинам и неловко замер на месте, не зная, что делать.

– Макся, возьми у брата оружие, – поморщился Тихон, сразу поняв, что все это значит.

Максим как-то судорожно выхватил автомат у Романа и отступил в сторону, не забывая, впрочем, контролировать обстановку. Если ему и было интересно, этого он не показал.

– Положи на землю, – дал команду атаман, – разверни одеяло. Ты что, детей никогда не видел?

– Да как-то… неожиданно, – буркнул Роман, но сделал все, как приказал командир. Осторожно развернул замаранное чьей-то кровью одеяло и с облегчением выдохнул.

Младенец в легкой фланелевой распашонке, сморщив личико, уже не кричал, а попискивал, потратив все силы на то, чтобы его услышали и спасли. Суча ногами и руками, он с какой-то укоризной смотрел на склонившихся над ним больших великанов.

– А чья кровь? – Роман посмотрел на атамана.

– Главное, не его, – Тихон присел на корточки и бесцеремонно перевернул младенца на живот, вызвав у того бурный протест в виде жалобного рева. – Нет, с дитем все в порядке. Даже не ранен. Только весь мокрый и в штаны навалил. Ты никого рядом не видел?

– Нет. Он лежал под кедровым комлем один, – Роман почесал затылок. – Я, вообще-то, и не думал по округе рыскать. Нашел и сразу сюда.

– Давай обратно и обыщи все вокруг. А мы пока к машине. Ребенка надо как-то в порядок привести. Максим, пошли.

Они разошлись в разные стороны. Тихон, завернув обратно найденыша в грязное одеяло, сам понес его к дороге. Максим, отдав автомат брату, ломился сзади и чуть сбоку, ломая сухие ветки кустарника.

Семен, скучающе сидя на теплом капоте «Вихря», выпучил глаза, увидев своего шефа в такой компании. Он сполз вниз и дернулся куда-то в сторону, потом передумал и остановился как вкопанный.

– Это что, атаман? – водитель не нашел ничего лучшего, как почесать бритый затылок.

– Не «что», а «кто», – сердито бросил Тихон. – Детей не видел?

– Их в капусте находят, а не в лесу, – решил пошутить Семен, но сразу осекся под взглядом командира. Ничего не сказал, когда младенца положили на капот внедорожника.

– Тряпки какие есть? Тащи все, что найдешь. Надо помыть дитя, уже пованивает, – распорядился атаман. – У тебя где-то в канистре вода есть. Давай ее сюда. Она все-таки теплее, чем в ручье. Да шевелись, хватит столбом стоять.

Тихон снял с ребенка распашонку и хмыкнул. Мальчик. Умело обтерев все грязные места мокрой тряпкой, уже чистой еще раз промыл и завернул в какое-то потертое тонкое одеяло, служившее, видно, подстилкой во время пикников, а может, и еще для чего более интересного.

– Сами как дети, – обронил Данилов, передавая кулек с хнычущим ребенком Максиму. – Пора своих заводить, а то увидели – чуть в обморок не упали.

– Да ничего и не упали, – проворчал уязвленный Семен. – Это Максим бледный от ужаса, вон, до сих пор руки трясутся.

– Эй, чего гонишь! – возмутился парень. – Я испугался только вначале, когда кровь увидел на одеяле. Думал, с дитем что случилось. Звери покусали там…

– Замолкли, оба! – насторожился атаман, вскидывая голову.

На поляну выскочил Роман, весь какой-то взъерошенный, словно только что дрался с медведем в густом малиннике. Глаза его чуть ли не выскакивали из орбит, и все его поведение говорило о том, что в лесу произошло нечто небывалое, чтобы профессиональный боец вел себя подобным образом.

– Что, Рома, еще один младенец? – хладнокровно спросил Тихон, расслабляясь.

– Там… это, женщина мертвая, в кустах лежит. Метров двадцать от того места, где ребенка нашли, – Роман сглотнул слюну и протянул руку к фляжке, отцепил ее от пояса и долго пил, шумно двигая кадыком. Все терпеливо ждали, только найденыш беспрерывно поскуливал, не решаясь, видимо, заорать в полный голос.

– Рома, точнее можешь? Докладывай, етить твою за ногу! – тихо, даже чуть ласково произнес атаман. Но в его голосе чувствовалось нарастание угрозы.

Роман подтянулся и уже четко доложил:

– Осмотрел место, увеличивая радиус поиска. Нашел женщину. Несколько пулевых ранений. Большая потеря крови. Никаких документов, драгоценностей и денег при ней не было. Только вот это.

Парень показал на ладони кулон на серебряной цепочке в виде солнечной свастики с закругленными концами, в середину которой был вправлен небольшой рубин.

– Почему женщина лежала так далеко от ребенка? – задал естественный вопрос Тихон.

– Судя по оставшимся следам, она оставила дитя в укрытии уже тяжелораненая, но почему-то сама поползла в обратном направлении, – Роман знал, что говорил. Братья с самого детства умели ходить по лесу, и чтение следов на траве и на земле не составляло для них труда. – Доползла до кустов, там и умерла.

– Зачем она сделала это? Семен, возьми ребенка на руки! Неужели трудно догадаться?

– Или грудью покорми, – съехидничал Максим, за что удостоился демонстрации громадного кулака водителя.

– Есть предположение, что она хотела подобрать этот самый кулон, – уверенно ответил Роман. – Видимо, спасаясь от преследования, зацепилась за куст, оборвала замок. Вот, даже видно, что зацепка вырвана с мясом. Но кулон для нее был очень важен, поэтому так себя и повела.

– Разумно, – кивнул Тихон, о чем-то задумавшись. – Макся, проверь связь с базой. Если сумеешь достучаться, скажи, чтобы нашли кормилицу срочно. И связались с лесничеством Харитонова. Не нравится мне эта история. Не могла же баба из-за кордона прийти. Значит, всяко-разно побывала у Петровича. Мимо него не проскочишь незамеченным.

– Понял, атаман! – Максим нырнул в салон «Вихря» и схватил рацию. Через несколько секунд изнутри донесся его монотонный голос, вызывающий таежный кордон.

– Рома, мы сейчас шустро едем до дома, а ты затихарись здесь, чтобы ни одна падла тебя не учуяла. Что бы ни случилось – молчи, в огневой контакт не вступай, только в случае прямой угрозы жизни. – Тихон кивнул Семену, и тот аккуратно положил хнычущий сверток на заднее сиденье, постарался тихо закрыть дверь, после чего сел за руль, попутно двинув по затылку жесткой ладонью склонившемуся над рацией Максиму.

– Эй, ты чего! – взвился парень.

– Это тебе за грудь, молокосос! – оскалился водитель. – Ты давай, вызывай, вызывай!

Роман кивнул и быстро двинулся в обратном направлении к ручью, на ходу поправляя ремень автомата на плече. Тихон посмотрел ему вслед и махнул рукой Семену. Машина взрыкнула, разгоняя тишину глухой тайги, и как только атаман оказался внутри, выехала на дорогу. Семен сосредоточенно посмотрел по сторонам, нажал на газ, и внедорожник помчался вперед, выбивая из-под колес сухую пыль.

– Связь?

– Недоступна, – пожал плечами Максим. – Через пару километров попробую снова. Здесь же хребет проходит, глушит все волны.

– Есть идеи? – Тихон внимательно осмотрел кулон. Интересная вещица. Интересная в том плане, что древний символ солнца ариев открыто носился человеком, которого убили в глухой амурской тайге неподалеку от границы. Это ведь не только символ – это знак принадлежности к старинному аристократическому роду. А камень явно напитан Силой, вон как рука немеет, а невидимые разряды токов пронзают пальцы, леденят кровь. И что все это значит?

– Идей никаких, атаман, прости, – пожал плечами Семен, не отрываясь от дороги. – Больше вопросов, чем ответов. Может, кто и опознает ее в Раздольной, когда привезут.

– Хунхузы опять шалят? – выдал свою версию Максим.

– Сам ты – хунхуз! – хмыкнул водитель. – За бабой гнались, подстрелили, но она каким-то чудом умудрилась скрыться от преследования. Зачем она бандитам?

– Могли быть и хунхузы, – медленно проговорил Данилов, скосив глаза на сверток. Ребенок, пригревшись, угомонился и уснул от мягкого покачивания. Приходилось придерживать его рукой, чтобы не свалился вниз. – Если предположить, что лесничество подверглось нападению, а она гостила или еще каким боком оказалась там – то, как вариант, да. Мне только кулон покоя не дает. Ты, Семен, не встречал такой знак нигде?

– Огненную свастику? Я читал, что какой-то немецкий княжеский род пытался заиметь ее в качестве герба, но им живо по башке надавали. Причем за один год разом всех патриархов кончили и родственников по первой линии. Даже маги не стали вступаться за них. А кто зачистил сосисочников – неизвестно до сих пор.

– А он мог быть родовым знаком кого-то из русских аристократов? Хотя что я тебя спрашиваю. Мы наверняка не знаем… – Данилов примолк, задумавшись, и не открывал рот до самой станицы, где находилась их база.

К тому времени Максиму удалось связаться со штабом, и как только «Вихрь» въехал на территорию базы и за ними закрылись тяжелые тесовые ворота, обшитые металлом, во дворе началась суета. Порыкивая мотором, тяжелый пятитонный «Зубр» с крытым кузовом готовился к отъезду, и возле него толкались с десяток бойцов в камуфляже, загружая внутрь цинки с патронами и два пулемета на сошках. Молодой парень с нашивками старшины, лихо сдвинув набок темно-зеленый берет, командовал погрузкой.

Ребенка приняли из рук Данилова сердобольно охающие женщины из числа тех, кто постоянно проживал на территории базы, и тут же унесли его куда-то в большой бревенчатый дом. Атаман вздохнул свободнее. Одной обузой меньше.

– Атаман! – к нему подскочил старшина с картой. – Где это место? Мы уже готовы, можно выезжать.

Данилов ткнул в нужный квадрат, объяснил, как дойти до ручья. Потом спросил:

– С егерями и пограничниками связались?

– Так точно. Сразу же. Сказали, что займутся прочесыванием.

– А что лесничество?

– Никто не отвечает, – старшина почесал щеку. – Тишина в эфире. Егеря туда тоже заглянут.

– Ладно, – Данилов вздохнул, поправил кобуру на ремне. – Когда следователь будет?

– Обещали к вечеру на вертолете забросить. Так я побежал?

– Давай, Степа, двигай. За Ромку беспокоюсь. Он, конечно, парень ушлый, но случись что – долго не продержится.

Старшина кивнул и отбежал, на ходу махая рукой водителю. Не прошло и пары минут, и грузовик выкатил за ворота.

На ходу отвечая на приветствия, Данилов зашел в двухэтажное кирпичное здание, одна половина которого служила казармой, а другая – собственно штабом. Первый этаж, полностью с зарешеченными окнами и специальными бойницами для ведения стрельбы, сейчас был пуст, и только скучающий дежурный при виде атамана встал и после приветствия сказал:

– Господин атаман, Страж вас ждет в своем кабинете. Просил сразу направить к нему.

– Да уж и так понятно, – хмыкнул Данилов в усы. – Спасибо, Лавр. Как дежурство?

– Все было тихо до вашего сигнала, а теперь – сплошная суета, – дежурный улыбнулся. – Ну, парням полезно проветриться, а то засиделись.

– И я о том же думаю, – кивнул Тихон на прощание и направился по освещенному коридору в сторону кабинета самого главного человека в Раздольном.

Глава вторая

Станица Раздольная, база Тайного двора

Крепкий в кости мужчина, чьи годы подбирались к шестидесяти, уже обремененный морщинами на лице и грузноватой фигурой, до сих пор не потерял цепкости в глазах и движениях. Увидев заходящего в кабинет Тихона, он мгновенно преобразился, превратившись во властного и жесткого хозяина Двора, чья деятельность была направлена на совершение тайных операций как внутри страны, так и за ее пределами. Другое дело, что обычно агентов Двора использовали для выполнения грязных работ против аристократических домов России такие же бояре, что и их недруги. Обычная практика: война всех против всех. Род может исчезнуть с лица земли – «потайники» останутся при своем.

– Здорово, Тихон, – Страж жестом показал Данилову место у стола, стоящего в кабинет буквой «Т». – Коньяку?

– Не стоит, момент неподходящий, – атаман придавил собой стул, жалобно пискнувший от неимоверного груза.

– Правильно, пару дней нам придется побегать, – кивнул Страж. – Давай, излагай свою версию.

– Пока ехал в станицу, обдумывал: какой бес затянул молодую бабу с младенцем в глухую тайгу? – Данилов говорил медленно, растягивая слова, как будто заново прокручивал в голове мысли, пришедшие за последние часы. – Первый вариант: гостила в лесничестве у Петровича в качестве знакомой или по просьбе какого-то лица. Шла-то она как раз с той стороны. Кто в нее стрелял, какие цели преследовал – не ясно. Мутное дело выходит. Может, хунхузы. Может, обычные отморозки с нашей стороны. Знаешь же, есть такие охотнички, любители по людям стрелять.

– Плохая версия, – Страж слушал внимательно.

– Сам знаю, что несуразная, – поморщился Данилов, – но в голову больше никаких мыслей не приходит. Второй вариант: женщину преследовали целенаправленно, несколько пулевых ранений явно не из дробовика. Ромка все исползал там, и нашел занятный кулон.

– Кстати, покажи его, – оживился Страж и принял из рук атамана цепочку со свастикой. – Я, когда мне передали твой разговор по рации, сразу решил проверить, что за штуку вы подобрали. В глаза-то не видел, плохо представлял искомое. Н-да, забавная вещь. Забавная…

Страж на мгновение закрыл глаза, словно прислушиваясь к кулону, а Тихон знал, что это так и есть. Страж владел Силой, пусть и небольшой и неспособной нанести вред человеку, но чувствовать и понимать ее, определять потоки и предназначение артефакта вполне себе мог.

– Заряжен полностью и не использовался в последнее время, – сказал он, положив кулон на стол перед собой. – Почему женщина не использовала его при защите, не понимаю. Знаешь, что за вещицу вы нашли?

– Предполагаю, что родовой знак. Только чей? Знаний не хватает.

– Ну, знания нам дают современные технологии, – Страж кивнул в угол, где на небольшом столике рядом с плоским монитором, смотрящим погасшим антрацитовым экраном на своего хозяина, возвышалась светло-матовая коробка вычислительного комплекса «Кристалл», то бишь электронно-вычислительная аппаратура отечественного производства, далеко перешагнувшая по качеству сборки мировые аналоги. – Порылся по базам данных и обнаружил-таки по твоим описаниям ответ. Эта свастика – символ солнца у ариев, все понятно. Но именно вот такой знак – рубин, окольцованный солнечной свастикой – родовой знак Назаровых, старинного рода, берущего свое начало со времен первых Рюриковичей. Но поднялись они на верхушку аристократической лестницы при Петре Алексеевиче, и еще долго держали в своих руках мануфактуры по производству тканей и переработке шерсти. Род богатый. Патриархи всячески старались оградить его от проникновения ненужных им людей. Женили и выдавали замуж только за тех, кого считали истинно своим…

– Истинно своим? – поднял бровь Тихон, воспользовавшись паузой, когда Страж решил отпить из стакана воды. – Что это значит?

– А то и значит, что истинно своими они считали таких же потомков ариев, что и они, из какого-то ордена или тайного общества, – усмехнулся хозяин Двора. – И таких потомков не совсем уж и много. Всего несколько фамилий фигурируют, сейчас я не буду их перечислять. Просто не в свое дело влезем. Только почему они так были уверены в своем высоком происхождении?

– Уходим от темы, – предупредил атаман.

– Нет, никуда мы не уходим, – Страж сцепил пальцы обеих рук и положил их на крышку стола. – Найденная вами женщина не могла просто так заиметь такой кулон. Он – истинный указатель того, что убитая – из рода Назаровых.

– Сразу возникает уйма вопросов, – кисло улыбнулся Данилов.

– Не уйма вопросов, а геморрой на заднее место, – Страж тоже был не рад новым обстоятельствам. – Через пару часов прилетает следователь губернского сыска, въедливый гражданин. Будет трясти вас до потери сознания.

– Чьего? Своего? – сразу ухмыльнулся Тихон. – Шучу, шучу. Так что по убитой? Выходит совсем грустно: родовой кулон, женщина из рода Назаровых – предположительно, и ребенок, о котором мы совсем забыли.

– Докончу мысль, – Стражу не сиделось на месте. Если до этого он не знал, куда деть руки, то теперь вскочил и заходил по кабинету, то и дело выглядывая в окна. – Из Назаровых остался один лишь патриарх – совсем выживший из ума старик. Так представляют многие, знающие его, только я бы не верил обывательскому мнению. Я однажды пересекался с ним в своей жизни и не допускаю даже мысли, что Назаров реально сдал умом. Анатолий Архипович, отставной офицер имперской гвардии; имеет обширный послужной список, кучу наград, именное оружие. В тридцать пять лет неожиданно подал в отставку, женился, заимел троих детей, и вдруг после тихой семейной жизни стал консультировать отдел спецопераций по личному указу императора. В сорок втором году назначен тем же консультантом в экспедицию князя Шаранского в Кашгар. Что там искал отряд егерей и спецы – одному Богу известно. Но после окончания экспедиции сразу получил в личное владение усадьбу под Вологдой. Хотя и не жаловался на личное благополучие. Так, приятный довесок. Дети выросли, переженились, но вскоре стали происходить странные вещи: все родственники один за другим сошли в могилу. Нелепые смерти, аварии, катастрофы – все это свело на нет величие рода. Патриарху стало тяжело тянуть груз всех дел. Он стал продавать свой капитал: фабрики, заводы. Поставщики сырья прекратили с ним работать. В общем, полная…

Страж махнул рукой, отвернулся от окна и стал медленно прохаживаться по кабинету. Тихон сидел, переваривая информацию, но каких-то личных выводов пока не мог сделать.

– Родственники побочной линии, конечно, остались и сразу попытались оставшиеся капиталы отжать в свою сторону. Но получили серьезное предупреждение. От кого-то, кто стоял в темном углу и дергал за ниточки. У меня сложилось такое мнение, – хозяин Двора вернулся на свое место, кресло приняло его с приятным кожаным скрипом. – А дальше этих умозаключений дело не пошло. Ясно, что с нашим происшествием детальный разбор жизни патриарха не имеет каких-то связей, кроме кулона. В конце концов, родовой знак Назаровых мог попасть к несчастной женщине совершенно нетривиальным способом. Говорить о том, что она – представитель этого рода, я бы не торопился. Может, она из другого рода, согрешила с одним из Назаровых. И не думаю, что следователь придет к противоположному мнению. Только если мы сами придержим вещественное доказательство и не станем выкладывать такой козырь следователю…

Мужчины пристально поглядели в глаза друг другу, с полуслова поняв самое необходимое. Наступило молчание. Страж задумался о чем-то своем, а Данилов налил из графина себе в стакан воды и неспешно выпил. Потом посмотрел на хозяина.

– Мы забыли кое-что…

– Ты о ребенке? – хмыкнул Страж. – Да я о нем все время думаю. Ясно, что в этой грустной истории он никакой роли не играет.

– А я думаю как раз наоборот, – атаман пристально посмотрел в глаза Стража.

– Тихон, даже не думай, – постучал пальцем по столу мужчина. – Не думай, не бери грех на душу!

– Мало ли мы его брали все эти годы? – грустно улыбнулся Данилов. – Сам подумай, что ждет пацана в казенном доме? Это ведь даже не Императорский приют, где живут потомки аристократов или влиятельных лиц страны, оставшиеся без родителей. Это обычный приют для найденыша. Начни мы сейчас копать родословную по кулону – в какую тогда историю вляпаемся? Это же будет война с мощными кланами, о силе которых мы не имеем представления. За что ополчились на Назаровых? В чем причина?

– Если предположить, что младенец – правнук Анатолия Архиповича, – кивнул Страж, – то однозначно влезем в чужие разборки. А у нас сейчас контракт с Сафоновыми по направлению с китайскими фабрикантами. И так почти все ресурсы задействованы.

– Мальчишку надо оставить у нас, – твердо сказал Тихон. – Я сейчас же переговорю со всеми, кто уже знает о нашей находке. Люди будут молчать. Не думаю, что следователь начнет трясти всю нашу базу, обойдется лишь теми, кто нашел женщину. Ведь о ребенке ему не известно? Информировал его ты?

Страж молчал, но в его глазах играли искорки от вечернего солнца, глядящего в окно. И нельзя было понять, о чем он думает. Тихон хорошо знал своего хозяина, и на его лице медленно расплывалась улыбка.

– Я же знал, что ты сразу просчитал этот вариант, – сказал атаман уверенно. – Если следователь не узнает о ребенке, то мы его можем включить в нашу схему подготовки спецов. Представь, какого бойца мы получим, если начнем тренировать его с детства! Тем более, пока еще живы матерые учителя – надо рискнуть. А если он еще и Силой владеет? Представляешь выгоду?

– Что, не дают тебе покоя успехи Тагира и Арсения? – усмехнулся Страж. – Решил снова провернуть этот трюк?

– Они – легенды нашего Двора, – твердо заявил Тихон, – я ведь лично видел, как их готовили по особым методикам. Беспризорники стали великолепными агентами, что существенно подняло акции Двора. А теперь подумай, какая судьба ожидает найденыша, если он попадет под государственный патронаж? Я даже предскажу, что будет. До десяти лет – бесконечные придирки воспитателей, затрещины, побои, вечные поиски еды, чтобы утолить голод. А потом начнется планирование побега с несколькими такими же отщепенцами, не прижившимися в коллективе, где заправляют старшие ребята. В итоге – уличные банды или уркаганы, заприметившие мальца. Оно надо?

– Какие ужасы ты здесь расписал, – улыбнулся Страж. Внезапно раздалась трель телефона. Сняв трубку, хозяин поднес ее к уху. Выслушал говорившего, отчего улыбка на лице погасла. Коротко хмыкнул, сказал, что все понял, после чего со стуком вернул трубку обратно. – Вот так, Тихон… Судьба, видимо. Егеря были на кордоне Петровича. Вся семья Харитонова и работники лесничества убиты. Ребята только к пожарищу и пришли. Сейчас идет прочесывание леса вплоть до границы. Все склоняются к версии, что это были хунхузы. Был бой, лесник отстреливался.

– А трупы нападавших?

– Нашли только одного. Подранок, умер от потери крови.

– Хунхуз? – криво усмехнулся Тихон.

– А кто же?! – зло воскликнул Страж и задумался. – И опять одни вопросы.

– Угу. Специально оставили, чтобы навести на ложный след. Петрович – стрелок отменный, и чтобы один убитый? Два раза ха-ха! Да еще работники его из удэге, эти же парни на лету птице в глаз попадут, не то что белке!

– Теория заговора?

– А почему бы и нет? – пожал плечами атаман. – Мы же не дети, чтобы налететь на такую халтуру! Ясно, что хунхузами руководил кто-то, знающий о человеке, находящемся на кордоне.

– Не наши ли это конкуренты?

– Все может быть. Задействовали потайников из другого Дома.

– Версия здравая. Значит, ты укрепился во мнении, что женщина – родовитая аристократка?

– Скорее, скрывающаяся от врагов, или любовница одного из представителей рода, – уверенно сказал Тихон. – И старик Назаров был в курсе происходящего. Допустим, превозмог свои амбиции, чтобы спасти будущего потомка по крови, и сплавил женщину в самую глухомань. Да, эта версия мне больше по душе. А значит, пацан должен остаться у нас под бдительным присмотром. Может быть, когда-нибудь мы узнаем истину, но сейчас надо спасать детеныша. Зачем лишаться лишнего козыря в рукаве?

– А как оформим?

– Мало у нас молодух в станице беременных? Кто на сносях? Вот и представим, как рождение двойни.

– Баб возят в Албазин рожать, – предупредил Страж. – Надо в роддоме всех причастных уговорить, и чтобы курирующие органы не докопались.

– Сделаем, – кивнул Тихон. – Сегодня же озабочусь этим. Есть у меня там влиятельные знакомые. Устроим как надо.

Снова зазвонил телефон. Страж не стал тратить много времени, чтобы узнать, что случилось.

– Прибыл следователь, – сказал он, положив трубку на «базу».

Следователь Имперского сыска по Амурской губернии прибыл в Раздольную из Албазина на трехместном «Сикорском», севшем на подготовленную площадку неподалеку от протекающей вдоль станицы речки Быстринки, и, прижав к голове фуражку с темно-синей окантовкой, выскочил из-под свистящих лопастей.

Зачем-то отряхнув свой китель, он без лишней суеты сунул под мышку плотную папку и зашагал журавлиным шагом в сторону ждущих его Стража и Данилова. Не обращая внимания на стоящих возле них двух крепышей, у которых из-под распахнутых пиджаков виднелись кобуры с торчащими рукоятями пистолетов, он протянул руку тем, в ком признал главных лиц.

– Здравствуйте, господа. Я – Астапов, старший следователь. Вот мое удостоверение, можете ознакомиться.

– Георгий Ефремович, – прочитал Тихон на плотной корочке голубого цвета с имперским орлом. – Добро пожаловать в нашу обитель. Как желаете: сразу по делу или поужинаем? Дело к вечеру, мы уже как раз собирались поснедать, да ваш прилет спутал планы.

– Данилов, я полагаю, – вы? – проявил осведомленность Астапов.

– Так точно, – кивнул Тихон. – А это Иван Егорович, мой непосредственный начальник. Так что насчет моего предложения?

– Полагаю, что вначале нужно получить информацию из первых рук, – улыбнулся следователь. – На это не уйдет много времени, а потом можно и за стол.

– Я тоже так думаю, – согласился Страж. – По первому следу идти сподручнее. Было бы сказано – а дело всегда найдется. Можете начать допрос прямо с атамана.

Оба – Страж и Тихон – не зря пытались навязать следователю свою линию поведения и времяпровождения во Дворе. Нужно было срочно предупредить всех, кто видел, с кем вернулась машина Данилова, чтобы держали язык за зубами. Близнецов и водителя атаман успел проинструктировать, и пока следователь будет в пути к штабу, Максим и Роман поговорят с женщинами и другими свидетелями. Предварительно уже все, кто был в курсе, осведомлены о пользе держания языка за зубами, но мало ли что пойдет не так… Лишнее предупреждение не помешает.

– Убедили, – махнул свободной рукой Астапов.

По молчаливому кивку Стража телохранители распахнули двери «Вихря», пропуская внутрь следователя и хозяина, а Тихон сел на переднее сиденье рядом с Семеном. Крепыши же разместились в машине сопровождения – тяжелом черном «Руссо-Балте» с низкой покатой крышей и тонированными окнами.

Как только прибыли на территорию Двора, Страж предложил провести допрос в его кабинете и, конечно, в личном присутствии. Астапов не возражал. Создавалось впечатление, что для него это дело было неким дополнительным грузом, ненужным и досадным. Однако первым делом он попросил отвести его к телу убитой. Специального помещения для таких случаев не было, поэтому женщина лежала в подвале штаба, где было все-таки прохладнее. Один из бойцов открыл тяжелую дверь в нижнее помещение, пропуская немногочисленную делегацию, зажег свет и показал, где находится тело.

Следователь достал компактный фотоаппарат и сделал несколько снимков, особенно тщательно фокусируясь на пулевых ранах.

– Ранения были не смертельными, – констатировал следователь, – но обширное кровотечение присутствовало. То есть при своевременной медицинской помощи она могла бы выжить.

– Да, именно кровопотеря привела к гибели, – подтвердил Тихон.

– Хорошо, здесь можно заканчивать, – Астапов показал жестом, что тело можно закрыть простыней.

Когда все трое поднялись наверх в кабинет Стража, следователь деловито снял китель, аккуратно повесил его на спинку стула, потом открыл папку и достал оттуда небольшую пачку гербовой бумаги. Щелкнул авторучкой.

– Садитесь, господин Данилов, – пошевелил бровями Астапов, – я же не намерен допрашивать вас, как обличенного в каком-то преступлении. Вот так, хорошо. Расскажите подробно, как было обнаружено тело, какие были ваши действия после этого? Может, поделитесь своими соображениями, идеями. Скажу честно, вряд ли что-то мы сумеем отрыть, и дело совершенно глухое, к сожалению. Но…

Тихон обстоятельно, тщательно подбирая слова, рассказал злополучную историю, глядя на уверенно пишущего следователя. Представитель Имперского сыска был молод, ему можно было дать лет двадцать пять или чуть больше, но никак не за тридцать. Лицо гладкое, тщательно выбритый подбородок, виски аккуратно подрублены, нос чуть великоват для такого типажа и вид портят веснушки на самом кончике. Тонкая линия усов превращала Астапова в некого щеголя, старающегося своим видом придать себе серьезность и внушительность. Что ж, контора, в которой он служил, позволяла ему держать марку.

Обращали внимание на себя руки: ухоженные, с ровно подстриженными ногтями. Пальцы изящно держат позолоченную ручку фирмы «Тороватов», одну из широчайшего ассортимента канцелярских товаров известного торгового клана России. В последние годы он вел агрессивную политику по захвату рынка не только внутри страны, но и в европейском конгломерате. Не хватало, чтобы еще и на дальневосточном направлении ушлые купцы его фирмы развернули свою деятельность. Китайцы их только и ждут. Лишняя головная боль для многих аристократических семей.

– Вы тщательно осмотрели место гибели женщины?

– Куда уж тщательнее, – усмехнулся Тихон. – Все на коленях перерыли. Нет, у нее ничего не было. Блузка, юбка, теплый жакет, туфли на средней подошве, совсем не для прогулок по лесу. Она убегала от кого-то с кордона Харитонова.

– Вот как? – вскинул голову следователь. – Почему вы так решили, Тихон Андреевич?

– Потому что мы получили информацию, что лесничество подверглось нападению хунхузов, – подал голос Страж. – И сложили головоломку. Женщина жила на кордоне, случилось разбойное нападение, она решила спастись таким вот образом. Не получилось. Ей не хватило совсем чуть-чуть, чтобы выбраться на дорогу.

– Когда вы узнали о нападении?

– За час до вашего прилета, Георгий Ефремович, – ответил Тихон. – Мы же сразу, как только приехали сюда, связались с пограничниками и егерями. Нужно было время, чтобы проверить, что происходит в лесничестве.

– В округе еще есть поселения?

– Нет. Наша станица – самая ближайшая точка от кордона.

– А связь? Неужели в лесничестве не было связи? – удивился следователь.

– Есть у них стационарный комплекс «Луч», – ответил Тихон, – но с нами они не связывались. Для такого рода случаев Харитонов вызывал егерей. Специфика нашего Двора совсем… кхм, другая. Если вас, Георгий Ефремович, интересует, был ли вызов, можете слетать в Поводово.

– Это же приграничный район, бывший Пайводао! – воскликнул Астапов. – Там раньше только таможня была и «зеленые береты» стояли! Егеря-то при чем?

– Вот их туда и перекинули. После той замятни с хунхузами, – напомнил Тихон. – Спецподразделение быстрого реагирования.

Астапов сделал пометку в блокноте, лежавшем рядом со стопкой бумаги, задумчиво постучал кончиком ручки по папке.

– Значит, на месте гибели женщины вы не обнаружили никаких вещей, которые могли бы пролить свет на личность убитой? Защитный амулет, например, или родовой кулон? Вещичка мелкая, невзрачная?

– Совершенно никаких, – Данилов даже глазом не моргнул.

– Странно… И ее вы не знаете?

– Нет. Никто из наших не опознал женщину.

– Ну, что ж, остались одни формальности, – следователь протянул Тихону протокол, чтобы тот ознакомился с ним и поставил свою подпись. – Завтра с утра я поговорю с вашими сопровождающими и вылечу в Поводово. Предупредите, чтобы никто никуда не отлучался.

– Конечно, – кивнул атаман. – А теперь, может, отужинаем?

– Не откажусь.

– Тогда пожалуйте к нам в гости, – Страж встал и радушным жестом развел руки в стороны. – Жена предупреждена, уже на стол накрыла. Я здесь недалеко живу, на машине быстро доедем. Тихон, скажи Семену, чтобы заводил мотор.

Хозяин Двора и в самом деле жил неподалеку от штаба, стоило только свернуть с прямой асфальтированной улицы в широкий проулок, застроенный крепкими добротными домами, сплошь из красного кирпича, крытыми шифером. Проезжая мимо крепких тесовых заборов, следователь отметил, что возле каждых ворот лежат большие волкодавы, причем не на цепи. Собаки даже не реагировали на движение, провожая взглядом знакомую машину.

Семен остановил «Вихрь» возле одного такого же дома, ничем не отличающегося от остальных, кроме немаловажных мелочей, которые заметил внимательный Астапов. По самому верху двухметрового забора идет «колючка», явно напитанная Силой. На это указывали металлические стержни с колпачками-изоляторами без подведенных к ним проводов. Ясно, что питание поступало не от электричества. Стержни сами являлись мощными аккумуляторами и при разрядке защитного поля могли почти сразу восстановить потенциал контура. А вот в остальном здесь все было как в цивилизованном мире. Проулок освещался обычными фонарями, подвешенными на гладко обструганных столбах, во всех домах ярко горели окна, где зашторенные, а где и открытые. Жизнь здесь текла размеренно, сообразуясь со своими привычками и желаниями.

Астапов лихорадочно вспоминал, что собой вообще представляет странная даже по меркам Российской империи организация под названием Тайный двор.

Истоки зарождения нужно было искать в конце семнадцатого – начале восемнадцатого века. Астапов неплохо знал историю, но в этом аспекте он был профаном и мог рассказать лишь малую толику из огромного пласта загадочного военизированного клана. Так вот, когда русские казаки продвигались на восток, колонизируя обширные сибирские, а потом – забайкальские и дальневосточные просторы, за ними следом пошли купцы и самые ушлые представители аристократических родов, почуявшие явную выгоду от новоприобретенных земель. На Урале, в Сибири и на богатых забайкальских территориях столкнулись интересы многих кланов. Старые боярские роды, имевшие охранные грамоты от императора Петра Алексеевича – такие как Северцовы, Селеховы, Темниковы, Нелидовы, Хвостовы, – первыми почуяли, что дело пахнет огромными прибылями. Это ведь не только рухлядь в виде шкурок соболей, выдр, бобров, лис. На Урале нашли богатейшие залежи драгоценных камней, часть из которых могла концентрировать в себе Силу, а также горючий камень, железные руды. Сибирь открывала перспективы продвижения на юг, в чайные земли: Китай и Индию. Огромные рыбные промыслы и золотоносные жилы грели воображение аристократии. Пока казачьи лодьи продвигались по рекам на Дальний Восток, начались столкновения купеческих интересов с аристократическими родами. Надо сказать, что зарождающееся купечество было жестким, быстрым на ответ и не церемонилось с боярскими кланами. Начались настоящие боевые столкновения, одно из которых даже вошло в учебники истории. Это было так называемое «рыбное побоище» в 1730 году на Верхней Тунгуске неподалеку от Енисейска. Лоб в лоб столкнулись наемные отряды купцов Шерстякова и Логинова с боевыми дружинами боярина Темникова. Не поделили рыбные промыслы и рынки сбыта. Купцы были уверены в своих силах, действовали предерзко и нагло, выставив свои условия, на что патриарх рода ответил категорическим отказом, выкатив встречное предложение. Коса нашла на камень. Никто не хотел делить рынок пополам. А ведь енисейские осетра шли на царский стол, и терять благорасположение государя означало крах всей торговой деятельности. Около трех тысяч воинов и двух десятков волхвов сошлись в кровавой сече, о чем было доложено Александру Меншикову, взявшему власть в свои руки после смерти Екатерины Первой. Фаворит покойного Петра Алексеевича принял сторону купечества, активно прореживая взбунтовавшуюся аристократию. Именно с тех пор родовитые кланы задумались о собственной защите и стали искать ее на стороне от государственных институтов. Так постепенно сформировались тайные общества, которые взяли на себя функции шпионажа, устранения неугодных аристократам людей различными способами, доносительства и похищения заложников. С годами методы Тайных дворов совершенствовались, вот только ушедшие в глубокую конспирацию люди, иначе называемые потайниками, тесно связанные с изнанкой мира, продолжали сотрудничество с кланами, предпочитая аристократов, как наиболее благополучную финансовую структуру.

Со временем взаимная неприязнь купеческих и боярских родов сгладилась, и Тайные дворы стали неким «великим уравнителем», и нет-нет, да и приходили на помощь тем, кому нужна была помощь. Только это опять же был шпионаж, шантаж и вымогательство. Нужно ли говорить, что императоры, сменяя друг друга, всячески старались выжечь каленым железом тайную структуру внутри государства. Добились лишь того, что Дворы ушли в глубокое подполье или чуть ли не всем скопом переселились в Забайкалье и на Дальний Восток, где потихоньку приобретали земли у китайцев и маньчжуров, да такими темпами, что властные мужи удивились, когда узнали, какими территориями владеют.

С середины девятнадцатого века началась череда военных конфликтов на южном направлении. Россия воевала с вечными соперниками – турками, которых в спину подталкивала английская резидентура, стремясь решить несколько локальных проблем: взять под контроль Грузию и Армению и укрепиться на Балканах. К тому времени император Михаил Второй из рода Меншиковых, особенно люто ненавидевший деятельность английской разведки в русско-турецком конфликте, пришел к мысли, что пора подключать к решению проблемы Тайные дворы. Особые поручители мотались по стране, искали контакты с представителями военизированного шпионского ордена и всячески старались заручиться помощью тех, для кого такая жизнь была естественной средой обитания. Михаилу Второму пришлось идти навстречу требованиям высших стратегов Дворов, иначе называемых Стражами, так как имперская разведка находилась в зачаточном состоянии и не могла соперничать с европейскими шпионскими синдикатами, опутавшими всю западную часть материка и подчинявшимся британцам. А любой Страж мог предоставить комплексную услугу: шпионаж, убийство, проникновение на охраняемый объект и похищение документов. Причем в связке всегда действовали боевой волхв и несколько специалистов широкого профиля. За короткий срок были проведены дерзкие налеты на турецкие штабы, похищены несколько британских военных атташе с секретными бумагами, и как результат – удачные войсковые операции по всему южному фронту. В Закавказье установилось затишье, так как русские войска прочно встали по линии Артвин – Ардахан – Карс. Через несколько лет был освобожден Царьград, и Россия взяла под контроль черноморские проливы. Турки, лишившиеся флота, фактически прекратили сопротивляться, стремясь сохранить остатки своей Блистательной Порты на азиатском направлении.

Британцы к этому времени уже поняли, что имеют дело с качественно иным противником, и попытались наладить связи с Дворами. Не исповедуя никакой морали, кроме оплаты своих дорогих услуг, некоторые Стражи поддались искушению и фактически стали играть на стороне вечного противника России. К чести большинства Стражей, они постарались дистанцироваться от предателей, а со временем как-то удивительно быстро перемерли отщепенцы, а оставшиеся без предводителей бойцы сделали правильные выводы, примкнув к лояльным Дворам.

К началу двадцатого века Дворы перевели в разряд вольных военизированных подразделений, строго регламентируя их деятельность, а проще говоря – легализовали за услуги империи. Но все это было лишь для отвода глаз. Все понимали, что грязными методами Дворы не собираются пренебрегать. Своих бойцов они рекрутировали из числа бездомных и сирот, погрязших в долгах военных и гражданских чинов, дезертиров и прочих авантюристов, считавших, что таким образом можно проникнуть в тайны боевых искусств и еще денег заиметь.

– О чем же вы задумались, Георгий Ефремович? – со скрытой усмешкой спросил Страж, уже дожидавшийся следователя на улице. Он почесывал за ухом кудлатого пса, ластившегося к хозяину, и ждал, когда Астапов соизволит выйти из машины. Смутившись, что так глубоко погрузился в исторические дебри, следователь почему-то поспешно вылез наружу и захлопнул дверь.

– Извините, что излишне много думаю о деле, – молодой мужчина подправил папку, зажатую подмышкой, и пошел следом за хозяином дома. Тихон уже стоял на высоком крыльце и разговаривал с симпатичной пожилой женщиной, вероятно женой Стража. Так и оказалось.