Чернила, тайны и отец моей соседки

Глава 2. В процессе

Я чувствовала себя чуть лучше. Легкие вибрации нервишек, конечно, остались, но я пыталась смириться с ними и списать на присутствие рядом Олега. Наверно, это нормально быть чуть возбужденной рядом с таким мужчиной.

Олег махнул рукой и попросил:

– Сюда перемещайся.

Я пересела с дивана на кушетку, где мне придется провести весь вечер. Застегивать рубашку я не стала. Все равно надо будет раздеваться.

Пока Олег делал трафарет, я наблюдала за его мимикой и руками. Забавно, но на левом предплечье с внутренней стороны я заметила неожиданную тату. Воробей с лапками за спиной «штош» из мемов всех соцсетей страны. Весьма неожиданная картинка по соседству с почти каноничным карпом. Я бы назвала воробья вообще бестолковым, но постеснялась сделать это даже мысленно. В конце концов, он мог набить его в молодости, по глупости.

Олег закончил с трафаретом и уточнил:

– Готова?

– Нет. Но давай начинать, а то до ночи не уйдем отсюда.

– Здесь и ночью хорошо, – сообщил мой мастер с загадочной ухмылкой. – Когда за окном темно и дождь идёт, а машины едут с фарами – очень красиво. Можно просто сидеть и смотреть в окно до утра.

Я тотчас представила, как сижу у того самого французского окна в пол на уютном подоконнике рядом с Олегом. В моих фантазиях одежде не было места.

– Представила? – догадался Олег по моему мутному взгляду, видимо.

Я прокашлялась и подтвердила:

– Да, очень романтично.

– Согласен. Боюсь, мне придется очень неромантично попросить тебя раздеться. Рубашка будет мешать.

– Хорошо.

Я была готова к такому повороту событий. Настя меня тоже предупреждала об этом. Олег готовил краски, машинку, полотенца, пока я справлялась с пуговицами и стягивала рубашку. Он сам забрал ее у меня и бережно сложил на соседнем стуле.

– Устраивайся удобнее лежа. Я отрегулирую спинку кушетки. Так нам обоим будет удобно.

– Вряд ли мне будет удобно лежать перед незнакомым мужчиной полуголой, – не сдержалась я.

– Мы ведь представились. Так что можно считать, что знакомы, – не согласился Олег. – Постарайся помнить, что я доктор. Представляй белый халат. Перчатки я и сам надену.

Я закусила губу, чтобы не ляпнуть пошлость о докторе, стандартном герое эротической фантазии. Мало мне как будто горячего татуировщика, теперь его еще и доктором придется представлять.

Олег надел перчатки. Я дышала через раз, чтобы успокоиться. Он взял трафарет и приложил к моей коже. Я не смотрела, что отпечаталось. Олег взял ручку и добавил несколько штрихов.

– Финишная прямая, – сообщил он, проверил машинку, макнул иглу в краску. – Последний шанс отказаться.

Я собиралась сказать, что и не соглашалась вовсе, но он мне и этой возможности не дал, перебив даже намерения.

– Я пошутил. Ты моя пленница. Отказываться поздно.

– Какие уж тут шутки, – заворчала я бодрясь.

– Сначала только линии. Шрифт и контур, – объяснил мастер. – Первые минут десять будет очень неприятно, потом начнешь привыкать. Но если нужно будет сделать перерыв, обязательно скажи.

– Ладно.

Олега мой ответ не удовлетворил.

– Маша, если я говорю, что нужны перерывы, значит они действительно нужны. Не пренебрегай ощущениями, хорошо? Геройству тут не место. Если упадешь в обморок, я могу перепугаться и тоже отключиться. Хороши мы тут с тобой будем, а?

– Постараюсь не доводить нас до такого, – смеялась я, почти забывая о нервах.

– Вот и молодец. Анестезию не предлагаю. От нее кожа теряет эластичность, а у нас и так есть неровности, которые придется тщательно прорисовывать. Понимаешь?

– Да. Я потерплю. Уверена, что справлюсь.

– Тогда начинаем.

Олег несколько раз повернулся ко мне, почти касаясь, но отстраняясь, чтобы проверить доступ.

– Да, так ничего вроде, – подвел он итог своим опытам и включил машинку.

Я задержала дыхание.

Первое касание иглы показалось мне вполне терпимым. Я выдохнула и расслабилась, но зря. Если разовый контакт был не такой и болезненный, то при повторении царапающее ощущение стало нарастать. Я терпела, но была готова все отменить. Слова вертелись на языке, пока Олег снова и снова водил иглой по моей коже.

Прошла, наверное, всего минута, но она показалась вечностью.

– В порядке? – спросил Олег, прекращая работу.

– Нет, но терпимо, – честно ответила я.

– Продолжаем?

– Конечно.

И снова игла стала рисовать по моей коже. Олег оказался прав, чем дальше, тем легче я принимала боль. Вряд ли я пойму ребят, которые сидят на тату-игле, как наркоманы, и тащатся от этой боли. Но в целом – это можно терпеть.

– Легче? – спросил Олег снова минут через десять.

– Да. Определенно.

– Можем поболтать?

– Зачем? Чтобы я не упала в обморок? Не стоит. Я в порядке, – быстренько отмела я предложение.

– Это я вижу. Но можно поговорить, чтобы не скучать.

– Эээ, ладно. Наверное…

– Прости, что достал тебя. Сейчас вытру излишки краски. Не пугайся.

Он провел полотенцем по коже.

– Если комфортнее в тишине – я заткнусь. Буду только по делу.

Его внимательность обескураживала. Никто не был так щепетилен со мной. Даже поговорить Олег просил разрешения.

– Нет, я не против поболтать.

– Слава богу, – смешно выдохнул от облегчения. – Это не мое дело, но я помру, если не узнаю, что означают эти эльфийские руны.

– А, это… – немного разочарованно проговорила я.

Думала, он будет спрашивать о шрамах, и приготовила иглы, но нет.

– Очень красиво ложится шрифт. Как я мог спутать с ивритом… Чувствую себя двоечником. Они из «Властелина колец»? – стал гадать Олег, не получая от меня толкового ответа. – Чтобы всех отыскать, воедино созвать…* Так кажется?

Я бы саркастично похлопала, но мне нужно было лежать тихо и не мешать мастеру работать. Однако легкое пренебрежение я вложила в голос.

– Если эльфийские руны, значит «Властелин». Все так думают. Нет, это из другой книги.

Олег аж прервался.

– Да ладно? Шутишь? Я ошибся второй раз на одном и том же месте?

Мне снова стало смешно от его возмущения.

– Так, тихо-тихо. Не дергайся, – успокоил меня Олег. – Я смешон, это бесспорно. Поржешь в перерыве, ладно?

– Не будь так строг к себе, – сжалилась я над ним. – Мало кто читал «Сильмариллион». Именно там в конце есть словарь, который может помочь изучить эльфийские руны.

– Ты знаешь эльфийский язык?

– Нет, по шаблону очень просто писать на синдарине. Но и это необязательно. В электронном переводчике есть эльфийский. Элементарно.

– Офигеть, – не сдержался Олег. – Но все же… Что это за слово? Или фраза?

– Слово. Даже имя. И фраза одновременно.

Я улыбалась от удовольствия. Мне очень нравилась моя надпись. Она значила для меня очень много.

– Имя? Эльфийское? – догадался Олег.

– Да. Мелиан. Она кто-то вроде младшей богини – майа. Мел – это любовь, милость. Ан – дар. Мелиан дословно – милый дар. Но в целом – она символ огромной любви. Мне нравится именно эта трактовка.

– А бабочки?

– Перерождение, конечно. Ты же знаешь, – мягко укорила я Олега.

– Знаю. Но не хочу сам делать выводы.

– Делай, мне не жалко.

– Любовь спасет мир? – предположил он.

Я печально вздохнула и неожиданно призналась.

– Не мир. Меня, – испугавшись лишней откровенности, я поспешила сгладить. – Надеюсь во всяком случае. Если любовь, конечно, не сдохнет в виде гусеницы.

От одного воспоминания об Антоне, который был моей персональной гусеницей, стало больно. Не только в душе, но и физически. Иголка машинки вдруг показалась мне раскаленной, а боль нестерпимой. Я вся напряглась, и Олег это сразу заметил.

– Перерыв? – предложил он.

– Да, – согласилась я, не раздумывая. – Покажешь уборную?

– Конечно.

Он выключил и отложил машинку, закрыл место работы пеленкой, подал мне руку, помогая слезть с кушетки, указал рукой на дверь в углу зала. Я провела в туалете несколько минут, пытаясь успокоиться. Отогнать мысли об Антоне не получилось, но я засунула все свои переживания и комплексы куда подальше. Зеркало отразило беспомощность на моем лице. Я умылась, чтобы избавиться от эмоций и грязи, которой так щедр облил меня бывший парень. Она впиталась под кожу, в душу, оставила раны на сердце, и я носила ее на себе не хуже шрамов или той же татуировки.

Единственное, что придавало мне сил – Олег за стеной. Я не хотела быть размазней при нем. Мы так мило общались, он не брезговал моей кожей. Как будто шрамы для него не были уродством. Наверно, работа такая. Как у врача.

Вернувшись в студию, я почувствовала аромат ромашки. Олег сидел на диване. Он кивнул, приглашая сесть рядом, протянул мне чашку и указал на корзинку с конфетами и печеньем.

– Угощайся.

– Это входит в цену?

– Входит в сервис, – уточнил он. – Готов поспорить, ты толком не ела сегодня.

– Откуда ты знаешь? – удивилась я, взяв крекер из корзинки.

– Ты волновалась. Сильно. До сих пор волнуешься. В таком состоянии в рот еда не лезет. Или я не прав?

– Не совсем, – решила я быть честной. – Я не волновалась, а психовала. С ума сходила от переживаний.

Олег усмехнулся.

– Я старался быть корректным в формулировках.

– Мой психоз очень заметен?

– Ну конечно. Я был готов тебя связать. Для твоего же блага, конечно.

Мне снова стало смешно, легко и приятно рядом с ним. Крекер растаял во рту благодаря теплому ромашковому чаю. Я снова могла быть собой и отвечать на дразнилки Олега.

– И что ты за доктор такой?

–Неправильный, – сознался он, тоже прожевав печенье. – Зато художник хороший.

– Это успокаивает.

Я хотела прижать ладонь к груди, но он перехватил мою руку.

– Не трогай.

От касания вздрогнула. Меня словно дернуло током. Я смутилась моментально и попыталась извиниться.

– О, прости. Я забыла.

– Нормально. Прости, что схватил.

Он разжал пальцы, отпуская мое запястье.

Я допила чай и, чтобы снять неловкость, предложила:

– Продолжим?

– Да.

Олег на этот раз не подал мне руки, и я сама залезла на кушетку. Он снял защитную пеленку, внимательно осмотрел мою кожу и пояснил:

– Краска ложится хорошо, но работаем дольше обычного. Готова начать?

– Да.

Он надел перчатки и включил машинку. Боль снова обожгла кожу, но я стала глубже дышать, и совсем скоро ощущения стали терпимыми.

– Сейчас быстрее адаптировалась, да? – подметил Олег и этот нюанс.

– Да, я уже была готова.

– Очень больно? По шкале от нуля до десяти.

Я нервно усмехнулась и ответила:

– Семнадцать.

– Я понял, – тоже криво улыбнулся Олег и тут же вздохнул, отодвигаясь.

Он опустил руки и раздраженно мотнул головой.

– Нет, не могу так работать. Прости, Маш.

Глава 3. Откровения

– Нет, не могу так работать. Прости, Маш.

Я перепугалась не на шутку.

– Олег, я пошутила. Это больно, но я потерплю. Не семнадцать, а скорее семь. Ладно, восемь, но…

– Я не отказываюсь от работы, – быстро стал объяснять он. – Но мне мешает белье. Я все время натыкаюсь на чашку лифчика. Меня это чертовски нервирует.

– Ой…

Олег понимающе покивал.

– Да, «ой». Я не говорил, чтобы ты не паниковала. Думал, справлюсь.

– Тебе все время было неудобно? – уточнила я, поражаясь его страданиям и терпению.

– Было чуть лучше, пока не подошел к груди. Когда начнем рисовать бабочек, станет невыносимо. Прости, Маш. Я постараюсь сейчас перекурить и больше…

На этот раз перебила я.

– Я сниму его.

– Нет. Это необязательно.

– Обязательно. Мне не нужен раздраженный мастер.

– Я мог бы постараться не раздражаться. К тому же…

– К тому же мои сиськи тебе вообще не интересны, – напомнила я ему. – Ты как доктор. Не проблема, Олег.

Не знаю, почему я так легко на это решилась. Час назад мне даже рубашку расстегнуть было страшно. Но чем больше времени я проводила рядом с Олегом, тем меньше страхов во мне оставалось.

Заведя руки за спину, я расстегнула замок и позволила бретелям сползти по рукам. Они увлекли за собой и чашки. Я осталась топлес, бросила бюстгальтер на диван и легла обратно.

Олег что-то пробормотал себе под нос. Кажется, поминал бога и еще кого-то. Он старательно не смотрел на мои соски. Насколько это было возможно.

– Ты что-то сказал? – уточнила я, чувствуя себя просто потрясающе и ни капли не смущаясь.

Он включил машинку, набрал краски, приблизился ко мне и, только начав работать, ответил:

– Сказал «спасибо». Так намного лучше.

Несколько минут Олег работ ал молча. Я все время ждала, что мне станет неудобно, стыдно, хотя бы холодно. Но ничего такого не происходило.

– Все нормально? – спросил мой мастер, заметив, что сжимаю губы.

– Да.

Смешок вырвался изо рта вместе с ответом.

– Тебе щекотно?

– Нет. Мне все так же больно.

– Тогда чего смеешься?

Он продолжил рисовать на мне, и я ответила под жужжание машинки:

– Вспомнила кое-что про доктора.

– Что же?

– Подружки ходили к хирургу за справкой после школы. Он осматривал и говорил обязательно что-то про их груди.

– Девчонкам? Про груди? – не поверил Олег.

– Ну да.

– На осмотре?

– Угу.

– Что он мог им сказать?

– Одной сказал, что с такими грудями она выкормит хоть сотню детей. Другой просто объявил, что у нее красивые соски.

– Капец. Это не какой-нибудь мем из порно?

Я засмеялась. Было очень похоже именно на это.

– Не знаю. Вряд ли подружки стали бы врать. Просто такой вот хирург. Ты на его фоне очень тактичный, хоть и неправильный доктор.