Крылья Мальгуса. Ступень первая

– Мальгус, что-то у тебя с фантазией туго стало, – сказал он, тряся меня за плечо. – В твоем возрасте голые девки сниться должны, а не вот это вот.

– На голых девок я и в реале могу посмотреть, – недовольно ответил я. – А выспаться и поесть мне нормально не дают.

– Потом расскажешь, – расщедрился он. – Я вот по какому поводу к тебе. Не нравится мне это совпадение с именами. Не может быть оно случайным.

Я хоть и спал, но сразу понял, о чем он.

– Мне тоже показалось странным. Но больше в моем окружении никаких знакомых имен. Если кому и суждено сюда попасть, то только вам.

Айлинг уселся прямо на воздух, создав себе под задницей мягкое даже на вид облако. Надолго пришел, похоже. Что за жизнь? Выспаться даже во сне не получается.

– Возможно, они были раньше.

– Возможно. Но в памяти реципиента я не нашел.

– Не может часть памяти быть закрытой?

– Шутите? – Я сел на кровати, разговаривать из положения лежа было невежливо, хотя и удобно. Но кто знает, что разозлит Айлинга в следующую минуту? – Я провел ритуал вовремя и полностью, хотя чуть не сдох в луже собственной крови. Память мне доступна полностью.

Уж в этом я был абсолютно уверен.

– Что-то важное для прежнего владельца тела могло уйти с ним.

Резон в словах Айлинга был, но что мне делать с этим резоном, я не представлял. То, что ушло с прежним Ярославом, ушло насовсем, это не выцепить никаким ритуалом. Но Айлинг ждал если не моего ответа, то реакции, поэтому пришлось сказать максимально нейтральное:

– Что ушло, то ушло.

– Но оставило проблемы.

– Разве это проблемы? – удивился я.

– Разумеется, – сухо ответил Айлинг. – Я хочу определенности после смерти. Мне не улыбается оказаться в отсталом мире в теле юнца, старательно гробящего свою жизнь тупыми игрушками.

– Компьютерные игры гробят жизнь куда меньше, чем ваши вещества, расширяющие сознание.

– Вещества, расширяющие сознание, жизнь не гробят, – возмутился Айлинг. – Потому что полной жизнь может быть только с расширенным сознанием. А те повреждения, которые наносятся оболочке, при наличии высокого уровня магии исцеляются.

Спорить по этому поводу он мог бесконечно, отказываясь принимать очевидное: после определенного количества принятых веществ магия уже не восстанавливала тело, в котором запускался процесс разрушения. Или признавал, но не хотел лишать себя привычного ритуала? Считал, что уже отжил свое? Или уже не мог достичь нужного состояния без алхимической подпитки, а без него считал себя неполноценным магом? Гадать можно было долго, сам он не ответит, но я насмотрелся на него достаточно, чтобы понять: это не мой путь.

Я зевнул, и это переключило внимание Айлинга на другой вопрос:

– Ты выглядишь вымотанным. В чем причина?

Я коротко ввел его в курс моей жизни за последнее время, после чего учитель привычно заявил:

– Мальгус, ты идиот! Ты угробишь себя без любых вспомогательных средств. Я это твержу тебе постоянно, а до тебя так и не доходит. Как получается, что у индивида с таким прекрасным потенциалом напрочь отключен инстинкт самосохранения? На кой тебе потребовалось запускать сразу все автоклавы? Жадность сыграла, или что? Запускай по одному-два. Тебе самому удобней будет, там процесс идет неделю, так? Вот и будешь ежедневно что-то запускать. Нагрузка уже умеренная. Понял?

– Звучит логично, – признал я.

– Никаких «звучит логично», – отрезал он. – В ближайшие дней десять никуда не лезешь и магичишь вполсилы. Даешь отдых и источнику, и каналам. Им это сейчас необходимо. Ты идиот, Мальгус, давать такую нагрузку несформировавшемуся телу, разорвешь связь с источником, и что тогда?

Айлинг растворился, а созданное им облако осталось, и я потянулся, чтобы сцапать его и подложить под голову, поскольку был уверен, что оставил он не просто так и сон на такой подушке будет целительным. Или, как вариант, просто спокойным. На краю сознания я услышал смех учителя и опять провалился в сон во сне.

            Утром я проснулся в приподнятом настроении, и оно ничуть не ухудшилось, когда мама недовольно сказала:

– И все-таки меня очень смущает цена. Она слишком низкая.

– Мам, я уже объяснял. Эта цена только для меня, – воодушевленно сказал я. – И я покупаю потому, что эта квартира мне удобна во всех отношениях, а артефакты покойного хозяина могу перенастроить.

– Ты уверен, мелкий? – спросила Аня. – Это слишком серьезное заявление.

– Я уверен. И хозяйка уверена, она прямо не говорит, но есть что-то связанное с предсмертными словами его мужа, к которым я подхожу.

Все это я говорил вчера, но посчитал нелишним повторить. Слишком сильно вчера сопротивлялась мама, не желая, чтобы я тратил деньги, которые должны были пойти на мое образование. Из-за ограничений биологического возраста такие масштабные покупки я сам совершать не мог, более того, я хотел оформить квартиру как клановое имущество, поэтому согласие матери было жизненно необходимо. Неожиданно на мою сторону встал Олег, сказал, что клану действительно нужна квартира попредставительней, а если та, о которой я рассказываю, столь хороша, то ее нужно брать. Он сказал не только это, но еще предложил сходить на осмотр с мамой, из чего становилось понятно, что идея с артефактным стоматологическим кабинетом ему запала в голову, так же как раньше запала в сердце мама. О чем они говорили перед уходом, я не слушал, поскольку у каждого должна быть личная жизнь, а их разговор вряд ли касался моей.

– В обед схожу, – все еще сомневаясь, сказала мама. – Пусть подходит твой финансовый директор, как его там?

– Сергей Евгеньевич Шевчук, – напомнил я, хотя был уверен, что она ничего не забыла.

– Пусть подходит к часу. – Она бросила взгляд на телефон, нахмурилась и сказала. – Все, мне надо бежать, а то опоздаю. Только не надо мне сейчас говорить, что я, как регент клана, не должна работать где попало.

Что-то подобное вчера прозвучало, но не от меня, а от Олега, но почему-то претензию предъявили мне.

– Я тоже подойду.

– У тебя уроки, – напомнила мама, – к которым, кстати, ты вчера не готовился. Нахватаешь двоек. Тоже мне, глава клана.

Она шутливо взлохматила мне волосы. Дыбом они не встали только потому, что оставались короткими. Я отстранился, чувствуя себя неловко и перед ней, и перед Аней.

– Вот когда нахватаю, тогда и будешь ругаться. Ничего страшного не случится, если я уйду пораньше. Пока что меня отправляют на олимпиады, а не к директору, – не удержался я.

– Сходить на олимпиаду – не значит выиграть, – глубокомысленно сказала мама, еще раз взглянула на часы на телефоне и торопливо распрощалась.

У меня же времени оставалось в аккурат спокойно допить чай и так же спокойно пойти в школу. Аня сидела напротив и вяло ковырялась в тарелке. Еще вчера она заявила, что без дела ей скучно, и сейчас старательно это показывала. Дело я ей организовывать пока не хотел, хотя и мог.

– Мелкий, я у тебя на компе игрушку обнаружила. Я в такую раньше играла. Можно я за тебя зайду?

Вопрос был пугающий, особенно в свете ночного разговора.

– Как звали твоего перса?

Я напрягся. Если она вдруг скажет Илинель, или не дай бог, Дамиан, вылетит отсюда, невзирая на всю опасность от Мальцевых. Потенциальную бомбу под боком мне не нужно. Если уж Айлинг опасается, то мне вообще нужно на воду дуть.

– Персов. Я уже и не помню. У меня кто только ни был. Моего желания поиграть обычно надолго не хватает, – она улыбалась, не подозревая, насколько близко прошла гроза. – Так как, можно зайти?

Перс мне не был столь дорог, как прежнему владельцу, но между нами существовала некая мистическая связь, поэтому отдавать его в чужие руки я не торопился. Кроме того, существовала еще одна опасность, а именно: что кто-то в моем окружении станет столь же зависимым и притянет сюда кого-то ненужного.

– Нет, нельзя, извини. Более того, если ты начнешь играть за меня ли, за кого-то другого ли, наше дальнейшее сотрудничество станет невозможным.

– Даже так? – она удивилась. – Мелкий, но это как-то глупо.

– Не глупее, чем постоянно называть меня мелким. Так-то я тебя уже выше на полголовы.

– И младше на десять лет, – снисходительно напомнила она. – Так что за причина у твоего глупого требования?

– Будешь много знать – скоро состаришься, – отбрил я. – И будешь старше меня не на десять лет, а на все двадцать.

– Понимаешь, ме… Ярослав, мне скучно просто так сидеть. Магичить я не могу, боюсь, что выдам себя.

– Тебе ванной хватит?

– В смысле?

– Я успеваю экранировать только ванну, зато ты в ней можешь делать все, что захочешь.

Она смотрела на меня, чуть приоткрыв рот. Словно маленькая девочка, которой пообещали приглянувшуюся куклу.

– Аня, ау. Мне в школу пора.

Упоминание про школу запустило мыслительные процессы и в ее голове.

– Ты забавный, – фыркнула она. – А экранируй. Потом что-нибудь намагичишь, я проверю.

Я фыркнул и отправился в ванную. Экранирующее заклинание было несложным и мало жрущим, даже если его ставить двойной сеткой, так что предписание Айлинга я не нарушал. Я замкнул заклинание на дверной ручке, после чего приоткрыл дверь и сказал Ане:

– Готова проверять?

Она заинтересованно кивнула, я закрыл перед ней дверь и создал пару фаейрболов. Пару – потому что решил попытаться ими жонглировать. В бытность свою Мальгусом я удерживал семь, но пока у меня ни сил, ни ловкости не хватало. Двумя тоже так себе получилось, тренироваться и тренироваться. Упущенный файербол прожег аккуратную дыру в полотенце, я чертыхнулся, развеял второй, открыл дверь и спросил:

– Ну как?

– А ты точно что-то делал?

Аня была сама подозрительность.

– Точно, – мрачно ответил я и показал полотенце. – Мама меня убьет.

– Купи новое, – предложила Аня. – Как активируется?

– Запираешься изнутри, и все. Видела бы ты структуру заклинаний, было бы проще.

– Так научи, – с готовностью к впитыванию новых знаний предложила она.

Попытка была хорошей, но я на нее не купился.

– Я не учу кого попало, и мне пора. Пока.

Оставил я Полинину сестру на редкость задумчивой.

Бежать необходимости не было, я шел легким прогулочным шагом и размышлял о том, чего боится Айлинг и стоит ли опасаться этого мне или со мной все плохое уже случилось.

Перед школой меня караулил в этот раз Игорь, Полины же видно не было.

– Ярый, – заныл он, – ну поговори с Глазом. Я долг уже выплатил, проценты накапали. Пусть скостит, а? Ну чего тебе стоит, чисто по-дружески?

– Рощупкин, тебе не говорили, что ты нудный? С чего мы вдруг стали друзьями?

– Мы же одноклассники.

– Одноклассник не равно друг. Ты меня вообще слил, а после этого набиваешься в друзья.

Для себя я решил, что с Глазом поговорю. Несолидно это как-то, когда Служба безопасности клана трясет деньги со школьников. Хоть бы выбрали кого покрупнее, не так смешно было бы. Подать им идею потрясти мальцевских? Не сейчас, конечно, а в перспективе, чтобы стимул был расти и развиваться в нужном направлении. Хрипящий так наверняка с радостью поучаствует, у него зуб на Андрея Мальцева, и не тот, который давал Глаз, а куда крупнее. Мальцев наконец понял, что от него требуется, но сколько раз ему пришлось повторять одно и то же? И сколько времени и ресурса я на него угробил? Появилась уверенность, что за это он должен заплатить не только сеструхе Хрипящего.

– Я не хотел, это случайно получилось, – опять заныл Игорь, глядя столь честно, что у меня зубы свело. – Я ж всегда держал твою сторону. Я вон даже на борьбу записался по твоему примеру.

Я понял, что аргументов, подобных этому, он генерировать может долго и вдохновенно, поэтому прервал его коротким:

– Я подумаю, что можно сделать. При условии, что ты сегодня больше ко мне не подходишь.

– А если по урокам? – сразу уточнил он. – Мало ли, вызовут в паре, и все.

– По урокам можешь, – смилостивился я, – но чтобы про долги и дружбу я не слышал, а то у меня прям рука уже зачесалась.

Рука у меня зачесалась наложить на него проклятие короткого действия, например, немоты, но он решил, что хочу побить, поэтому отскочил довольно резво и заторопился в класс. Зато подскочила не замеченная ранее Полина.

– Ты же не серьезно вчера говорил про то, чтобы сдать Аню Мальцевым?

– Несерьезным я был, когда ее оттуда вытаскивал, – не согласился я. – Если она не понимает, что может подставить и мою семью, и твою, то что мне с ней делать? Отпустить бесконтрольно шляться по Белоорску? Так ее тут же сцапают. И тогда ее проблемы резко станут моими. У меня и без того с Мальцевыми не все окей.

– Ты правда можешь так поступить с моей сестрой?

Губы у Полины задергались, а глаза наполнились слезами. Только затопления этой школе не хватало.

– Я надеюсь, что мне не придется этого узнавать и мы придем к компромиссу, – обтекаемо ответил я. – Ермолина, мне сейчас не до твоей сестры точно. Прям сегодня я ее к Мальцевым не потащу. У меня дел выше крыши.

– А завтра?

– И завтра. Мне вообще требуется отдых, а то я скоро от переутомления сдохну.

– Какой отдых, Елисеев? – прозвучало за спиной глубокое контральто нашей немки. – Тебе, напротив, сейчас надо приналечь на учебу.

– Это еще зачем, Аделаида Николаевна? – повернулся я к ней, чувствуя подвох. – У меня с учебой все в порядке.

– Ты единственный из школы занял призовое место, – неожиданно ответила она. – Всего третье, но этого достаточно, чтобы пройти на следующий этап. И к следующему этапу ты должен подойти подготовленным, а не халтурить, как ты обычно делал раньше на моих уроках, до того как за тебя взялась Ермолина.

– А я? – дрожащим от подступающих слез голосом спросила Полина.

Вопрос был явно провокационный, потому что учительница вот только сказала, что никто, кроме меня, ничего не занял. Наверное, Полине просто хотелось порыдать, вот и искала повод. С сестрой не получилось, так хоть из-за немецкого пострадает.

– Увы, дорогая, – сочувственно сказала немка. – Елисеев-то прошел на грани, ему много насчитали за разговорную часть. Заболтал он принимающих. По теории у тебя больше, но по сумме баллов прошел он. Поэтому я и сказала, что ему нужно поднапрячься, подтянуть теорию.

– Если я поднапрягусь, мне теория уже не понадобится, – мрачно сказал я.

Как же не вовремя вылезло это третье место. Меня бы и четвертое удовлетворило. Мне же не олимпиадный диплом надо будет показывать при приеме в школу, а знания. А сейчас придется тратить на ерунду столь дефицитный ресурс, как время.

– Почему это?

– Потому что покойникам ни теория, ни практика не нужны.

– Елисеев, твои шуточки такие же тупые, как… – Она наверняка намеревалась сказать: «как ты сам», но вовремя вспомнила, что если не я, то на олимпиаду от школы никто не поедет, поэтому закончила не так: – Как последние выпуски юмористических передач на нашем телевидении. Зайдешь ко мне после уроков, возьмешь пособия по теории.

Конца уроков я в школе дожидаться не собирался, поэтому предложил:

– Аделаида Николаевна, давайте к вам Ермолина за пособиями зайдет. Все равно она со мной занимается.

– Не занимаюсь, – мрачно сказала Полина. – Теперь точно не занимаюсь.

Я закрыл глаза, сосчитал до пяти, выдохнул. Стало немного легче.

– Ермолина, я тебя в кино завтра свожу, – предложил я. – И поделюсь хорошей успокаивающей практикой.

– Сегодня, – у Полины глаза заблестели, но теперь не от слез, а от радости.

– Практику сегодня, кино завтра, – отрезал я. – Мне еще автоклавы запускать и с квартирой разбираться.

– Не надорвись Елисеев, – неожиданно хохотнула немка. – Ты же еще, кажется, на борьбу ходишь? Дмитрий Семенович говорил, прогресс у тебя по физкультуре хороший.

– Точно, – подтвердил я. – Сегодня еще и секция. И когда мне все это успевать, Аделаида Николаевна? Давайте лучше Ермолину отправим на олимпиаду? Я ей уступаю право представлять школу.

– Увы, Елисеев, если ты откажешься, поедет ученик, занявший четвертое место, а он не из нашей школы, так что дорогие мои, поднапрягитесь и выбейте нам победу на городских соревнованиях, – оптимистично предложила немка и гордо ушествовала по коридору, оставив нас разбираться самостоятельно, кто и когда пойдет за пособиями.

А я понял, что мне хочется плюнуть на школу, уйти отсюда и не возвращаться. К сожалению, позволить себя я этого не мог, во всяком случае, по второму пункту. А вот уйти прямо сейчас уже казалось необходимым. Айлинг мне сказал отдыхать, а как тут отдохнешь?

– Ермолина, как ты смотришь на то, чтобы прогулять сегодня школу и пойти в кино прямо сейчас?

– Сейчас ничего не работает.

– А мы погуляем, мороженого поедим, – продолжал я соблазнять.

– Ты меня на свидание приглашаешь? – оживился она.

– Нет, на отвлекающий маневр, – опомнился я. – На случай, если кто из мальцевских за нами наблюдает.

Полина разочарованно вздохнула, но от возможности прогулять школу решила не отказываться.