Не чужая смута Прилепин Захар

© Захар Прилепин

© ООО «Издательство АСТ»

Вместо предисловия

Начнём, казалось бы, издалека. Древнерусская литература пребывала в круговороте священной истории.

Несмотря ни на что, древнерусская литература даёт ощущение умиротворения, смирения, мирооправдания. Посреди любого из этих слов – мир.

С миром в сердце мы живём посреди мира земного. Эти ощущения унаследовали Пушкин, Толстой, Блок, Есенин.

Издревле русский народ жил от одного евангельского праздника до другого.

События Нового Завета воспринимались как происходящие – здесь, сейчас, и всякий раз – внове.

Так мы стали воспринимать и свою историю. Так наша история стала воспринимать нас.

Раз в столетие случалась великая победа – очередное спасение Руси, или великое потрясение, или иная невидаль, вроде путешествия в Индию или в космос. Эти дни и дни русских святых пополняли евангельский круговорот, но не изменяли его.

Кто-то говорит, что это заколдованный круг. Ну, хорошо, пусть круг – но это не тупик.

Это – карусель русской истории, которая никогда не наскучит.

В четырнадцатом году третьего тысячелетия нам в очередной раз показалось, что мы летим в тартарары. А мы просто зашли на очередной круг.

Была прозрачная погода, и всё вокруг было особенно резко вычерчено.

Чуть прищурившись, можно было увидеть всё те же лица, знакомые нам по нашей такой юной, такой древней истории: воители, праведники, бунтари, мытари, вельможи, юродивые.

Благодарение, что нас вновь не обнесли этой чашей. Подробно останавливаться на тех или иных событиях того удивительного и страшного года незачем. Чем больше на них смотришь, тем чётче осознаёшь, что они уже случались не раз.

Просто мы их ещё в нашей земной жизни не видели – но теперь многое показали и нам.

В этой книге куда чаще будет идти речь о том, как те же самые события выглядели прежде.

Нет смысла отвечать за чужую историю, но про свою мы теперь в очередной раз знаем точно – у неё нет «прогресса». Само это слово смешно и надуто, как воздушный шарик. Прикоснись острым – и он лопнет, детям на смех.

Разве может быть «прогресс» у вечности?

Крутись, карусель.

До всего

Этот год назревал, и однажды посыпался как град.

Короткую антиутопию о том, что Украина распалась на две части и там идёт гражданская война, я написал ещё в 2009 году.

Не скажу, что я один был захвачен подобными предчувствиями. Любой зрячий мог это предвидеть.

В мае 2013-го мы сидели посреди солнечного Киева, неподалёку от Крещатика, с украинскими «леваками» и прочими разумными ребятами из числа местной интеллигенции – которых, впрочем, в силу отсутствия у них «оранжистских» иллюзий, патентованные украинские элитарии числили по разряду маргиналов.

Тогда, за полгода до Майдана, мы много говорили обо всём, что через полгода странным и страшным образом сбылось.

Наши разговоры были записаны и вскоре обнародованы.

Когда события, ныне всем известные, начались – нам не пришлось выдумывать наши речи, чтоб оказаться постфактум самыми прозорливыми, и кричать: а мы знали, а мы знали!

Мы знали.

Пожалуй, приведу несколько цитат из наших бесед – вы можете легко проверить, что публикация их состоялась, когда ещё ни одна покрышка не дымилась в центре Киева.

Приезжаешь, бывает, – говорил я, – в какую-нибудь не очень далёкую страну, из числа республик СССР или стран Варшавского блока, и через какое-то время ловишь себя на одном болезненном чувстве: в этой стране идёт тихая реабилитация фашизма. Неужели никто ничего не замечает?

Не подумайте, что это выражается исключительно в русофобской и антисоветской риторике, зачастую характерной для иных зарубежных медиа, – к таким вещам мы давно привыкли. Нас не обязаны любить, да и не любить нас тоже есть за что: наследили, накопытили.

Проблема в другом. Собственную идентичность эти страны ищут почему-то в тех временах, когда они носили фашистскую форму, отлавливали местных евреев и переправляли куда велено, а потом яростно воевали с «большевистскими оккупантами».

И при этом, едва, к примеру, я оказываюсь в Европе, местная пресса тут же начинает трепать меня на предмет «русского деспотизма», всяких там нацболов и новейшей сталинианы.

«Побойтесь Бога, – всякий раз хочется мне сказать, – у вас тут в половине соседних стран полиция одевается так, что их от полицаев 1941-го не отличишь, памятники ставят профашистским головорезам, – а вы всё в России ищете то, что у самих под боком».

Но то, что у них под боком, они не очень хотят видеть – все эти страны понемногу ползут в разнообразные евросоюзы, и вообще, в отличие от России, воспринимаются как вполне цивилизованные.

Другое моё удивление связано с тем, что если встретишь в описанной выше стране российского либерала – на гражданском форуме ли, в кафе ли, – то сидит он зачастую в кругу той публики, среди которой его в принципе быть не должно.

В России наши патентованные либералы собаку съели на борьбе с «фашистами»: ищут (и находят!) их то под лавкой, то на чердаке, то в газете, то на митинге; но едва выберутся за кордон к ближайшим соседям – как нюх пропадает.

Или, наоборот, обостряется?

В нашей стране они только и делают, что говорят об «авторитаризме» и «националистическом реванше»; вне её пределов – ничего подобного не различают и при самом ближайшем рассмотрении.

…Попивая киевское разливное, мы всё это обсуждали с одним украинским парнем из «левых», Виктором Шапиновым.

– Россияне вообще не разбираются в украинской политике, думают штампами, – рассказывал Шапинов. – О поклонниках УПА, батальона «Нахтигаль» и дивизии СС «Галичина» в российских либеральных СМИ часто пишут как о «демократах».

Мы даже отправили в редакцию «Эхо Москвы» открытое письмо, когда новостная служба этой уважаемой радиостанции написала о пришедших в зал заседаний Киевсовета нацистах-боевиках в масках и с ножами как о «гражданских активистах». Эти «гражданские активисты» развернули там знамя с «кельтским крестом» – известным европейским неонацистским символом. Так вот, «Эхо» нам – так и не ответило… На митингах антипутинской оппозиции я сам пару раз видел знамя организации «Свобода» – а это ультраправая, неонацистская партия. Один из её лидеров, ныне депутат парламента, выпустил – для «партийной учёбы!» – сборники статей Геббельса, Муссолини, Рёма, Штрассера и других фашистских преступников…

– Что побуждает часть украинских политических элит искать своих предшественников именно в тех временах? – спрашивал я, имея в виду Вторую мировую и прямых перебежчиков на сторону нашего тогда ещё общего врага.

Ответ мне был известен заранее, но я сверял свои ощущения с тем, что думают украинские знакомые.

– Ключевым моментом здесь является антикоммунизм, – отвечали мне. – Героями и «отцами нации» должны быть все, кто боролся с коммунизмом. А в тридцатые и сороковые флагманом борьбы с коммунизмом была нацистская Германия. Вот поэтому и героизируются Бандера, Шухевич и другие коллаборационисты. Историю украинского государства приходится вести от этих «героев». Иначе придётся признать, что украинская государственность – это продукт позднесоветской бюрократии УССР, которой было выгодно не подчиняться общесоюзному центру в условиях начавшегося раздела общенародной собственности. Проще говоря, украинская часть советской бюрократии хотела сама определять, что и кому достанется на подконтрольной ей территории. Именно этот корыстный и далёкий от национальной духовности мотив и был основой создания независимой Украины. А национализм был лишь удобной ширмой для прикрытия масштабнейшего передела собственности.

– А что здесь думают по поводу российских либеральных деятелей – им-то всё это зачем? – спрашивал я.

– Думаю, цементирующим звеном является всё тот же антикоммунизм. Сотрудничество российских либералов и крайне «правых» в бывших советских республиках – это не случаи, это система. Для нас самое печальное – это поддержка, прежде всего – медийная, партии «Свобода», бывшей Социал-национальной партии. Ксенофобская и расистская программа партии «Свобода», агрессивная риторика её вождей (в разные годы призывали своих сторонников «бороться с жидами и москалями» и советовали русскоязычным детям в детских садах Львова «паковать чемоданы и уезжать в Московию») известна всем в Украине. Почему на это закрывают глаза у вас – большой вопрос.

Наша «оппозиция» – это блок либералов (Кличко), национал-либералов (Яценюк) и, прямо говоря, фашистов («Свобода» Тягныбока). Заключив такой союз, либералы втащили фашистов в большую политику. Приход фашистов в парламент поддерживала и власть, предоставляя им несоразмерное их тогдашнему рейтингу место на ТВ. Да и прямо финансируя их – есть свидетельства получения денег Тягныбоком в Администрации президента Януковича. Есть факты, когда мероприятия ВО «Свобода» проводились в помещениях, принадлежащих депутатам Партии регионов Януковича. Проблема власти в том, что она думает всех перехитрить, «развести» каким-то хитрым политтехнологическим приёмом. Фашисты давно приобрели собственную динамику, это уже не просто «проект власти», как думали многие ещё год назад. Приход к власти фашистов реальнее, чем мы думаем.

Вскоре к нашему разговору подключился Андрей Манчук, один из лидеров украинской «левой» партии «Боротьба»:

– Националистическая идеология всегда являлась обратной стороной медали украинского капитализма, – делился Манчук. – Она призвана утверждать право буржуазии на господство в нашей стране, выводя традицию её власти прямо из трипольских горшков и из шароварных штанов казацких гетманов – а также легитимизируя результаты приватизации производственных активов Украины, созданных трудом миллионов людей в «тоталитарные» времена.

Нужно понимать, что в Украине пропаганда демонизировала «левых» в значительно большей мере, чем в России, где буржуазные элиты используют те или иные образы или фрагменты из идеологического наследия советской эпохи. Сама левая идея представляется у нас в Украине как нечто априори чужеродное всему украинскому, принесённое сюда на штыках «московской орды». Здесь растёт целое поколение, которое учили, что коммунисты – это коварные, жестокие, развращённые чужаки, которые зверски и умышленно уничтожали голодом и репрессиями украинский народ, его язык, культуру и прочее. Эта позиция – основа праволиберального консенсуса, который является альфой и омегой украинской буржуазии.

Конечно, эти утверждения ложны – потому что большинство классиков украинской культуры, включая Ивана Франко, Лесю Украинку, Коцюбинского, Тычину, Винниченко, были людьми социалистических убеждений, Украина дала блестящую плеяду коммунистов-революционеров, украинские низы активно поддержали большевиков, а победа советской власти стала предпосылкой для небывалого расцвета украинской культуры, впервые эмансипировав украинский язык и поставив на ноги украинское образование. Но сейчас это замалчивается самым циничным образом – а в ход идут позорные мифы о том, что коммунисты якобы расстреляли специально собранный для этого съезд музыкантов-кобзарей, что в пятидесятых годах харьковских студентов казнили за требование сдавать экзамены на украинском, что украинским солдатам давали перед атакой на немцев кирпичи вместо оружия, и так далее. Но уровень образования низок, уровень пропаганды высок, и есть те, кто этому верит.

Месяцем позже, в сентябре, мы обсуждали те же самые темы с киевским литературным критиком Ефимом Гофманом.

Говорили, ещё посмеиваясь, ещё подшучивая, о весьма странном феномене – «киевском русском оранжизме», то есть о людях, которые воспитаны в рамках русской культуры, но, выходя на Майдан (до самого Майдана, напоминаю, оставалось ещё несколько месяцев), ведут себя как завзятые русофобы.

– Я помню ещё времена, когда под понятием «либерализм» в среде интеллигенции подразумевалось не то, что сейчас, – рассказывал Ефим. – Речь шла о соблюдении прав человека, о свободе как важнейшей общечеловеческой ценности, о плюрализме, толерантности… Неслучайно ведь прилагательное «либеральный» в быту ассоциируется с проявлениями мягкости, терпимости. А нынешние либерально-тусовочные умонастроения – совсем другие. Из всей совокупности прав человека вычленяется одно-единственное, расцениваемое в качестве главного: право на частную собственность и её неприкосновенность. Гарантией его соблюдения является стабильный режим рыночной экономики.

Что же до остальных прав, то – весьма интересная складывается ситуация. Новоявленные либералы ненавидят всё, что отдаёт «совком», настроены на волну тотального антикоммунизма. А вот логически-понятийный аппарат этих людей работает в режиме… так называемого марксистского образа мыслей, который они так яростно отвергают. На самом деле – не марксистского, если иметь в виду подлинный марксизм. Весь вопрос в том, что они мыслят в духе упрощённых схем из советско-вузовского казарменного курса общественных дисциплин. Они полагают, что есть базис – рыночная экономика, а есть надстройка – всё остальное. Если будет установлен стабильный рынок, то остальные свободы-права автоматически придут в действие.

Совершенно понятно, что Соединённые Штаты Америки для нынешних русскоязычно-украинских либералов – неукоснительный ориентир. Показательно, что ни провальные результаты российского ельцинско-гайдаровского эксперимента девяностых годов, ни судьбы многих стран «третьего мира», уже веками пребывающих в ситуации «дикого капитализма», нисколько не отрезвили русских оранжистов. К сомнениям эта среда не склонна. Самостоятельное мышление в среде русских оранжистов не является престижным.

Ну вот, казалось бы: тот же интернет сейчас даёт возможность доступа к разнообразным информационным источникам. Столько новых точек зрения появилось, ставящих под вопрос систему представлений рубежа восьмидесятых-девяностых годов. Оранжистам же это всё – по барабану! Они предпочитают держаться за прежние догмы, искусственно взвинчивая и самих себя, и друг друга.

Внешнеполитический курс Америки для оранжистов является вопросом, не подлежащим обсуждению. Равняйсь – смирно! Отсюда вытекает и их априорное недовольство Россией, и их априорная лояльность по отношению к «украинской идее».

– Это всё очевидно, – говорил я, но ещё пытался, едва ли не в шутку, объяснить происходящее хоть какими-то рациональными вещами. – Некоторые меркантильные соображения – они имеют место быть? – спрашивал я. – Гранты, то-сё?

– Отчасти – да. Но лишь отчасти, – отвечал Гофман. – В среде киевских русских оранжистов вполне хватает бескорыстных фанатиков. Не преследующих никаких личных выгод, не относящихся к категории преуспевающих. И, что самое главное, полностью смирившихся, принявших как норму процесс дискриминации своего родного русского языка, своей родной русской культуры. На Украине этот процесс имеет место уже более двух десятков лет, но при правлении Виктора Ющенко антирусская пропагандистская вакханалия достигла своего апогея.

В Киеве – считаное количество русских школ. Перекрыты возможности получения высшего образования на русском языке. То есть – возможности духовной, профессиональной, творческой реализации значительной части населения. А киевские оранжисты, в быту изъясняющиеся исключительно по-русски и на украинский переходить не собирающиеся, смотрят на подобные вещи с каким-то поразительным олимпийским спокойствием.

Взять хотя бы выступление известного киевского кинорежиссёра Романа Балаяна в одной из киевских газет…

– Это один из моих любимейших режиссёров, надо сказать, – уточнял я. – Смотрел все его фильмы, начиная с «Бирюка», и половина из них – шедевры. Снимает он их, как я понимаю, по-прежнему на «Мосфильме».

– Да, человек ставит свои фильмы исключительно в Москве, на «Мосфильме», работает с известнейшими российскими актёрами, экранизирует русскую классику. А в интервью заявляет, что потребность в русском языке испытывают на Украине лишь люди старше сорока лет, которые «не могут прочесть инструкции к лекарствам, к налоговым платёжкам, счета коммунальных услуг».

– Но сейчас у власти всё-таки не оранжевые, а Янукович. Как ваши пресловутые киевские русские оранжисты поживают?

– Влиятельные тусовки у нас по-прежнему – оранжевые, националистические.

В руках у них – а не у власти! – ведущие электронные украинские СМИ: и телевидение, и радио. И большинство украинских газет.

Настроения в среде киевских оранжистов нисколечко не поколебались. В обозримом будущем, скорее всего, изменится лишь фамилия в оранжистских предвыборных речёвках: было «Ю-щен-ко!», станет «Я-це-нюк!». И другая фамилия встроилась в тот же ритм: «Тяг-ны-бок!».

– Отсутствие серьёзного слоя аристократии, а затем – интеллигенции, пагубно сказалось на развитии украинской культуры, – продолжал Ефим. – Какие бы талантливые явления в ней ни случались, они, в отличие от российской ситуации, не имеют пока шансов стать самодостаточными и влиятельными событиями мирового уровня. Для этого нужна соответствующая мощная атмосфера внутри украинского общества, а её нет. Потому что нет социальной среды, создающей такую атмосферу. Формирование подобной среды – дело будущего. Но только формирование это не может происходить ни путём изоляции, ни – тем более – путём зажима и вытеснения с территории страны других, развитых культурных традиций. Ничего плодотворного из этого не получится!

– Ситуация в плане отношений с Россией будет только ухудшаться в ближайшее время? Есть шанс на то, что русский язык и Россию как таковую – не нынешнюю, а Россию вообще – перестанут воспринимать как зловредный ад по соседству?

– По сути, общий политический расклад на Украине никак не изменился, – отвечал Гофман. – Полстраны – за националистов, полстраны – резко против. А значит: эти вторые полстраны отнюдь не воспринимают Россию как, по вашему выражению, ад по соседству. Учтём, к тому же, что в состав этой половины входит значительная часть населения Харькова, Донецка, Луганска, Симферополя. Между прочим, в Харькове на сегодняшний день – гораздо больше настоящей интеллигенции, чем в Киеве. И научной, и творческой. Даже в Донецке, из которого оранжисты создают какое-то неадекватное пугало, есть прекрасная интеллигенция. А Киев ведь, хотя и имеет формальный статус столицы, на самом деле – очень мещанский город.

Что же до широких масс украиноязычного населения, то, мне кажется, они бы отнюдь не воспринимали Россию как врага, если бы такие настроения не внедряли влиятельные националистические политики и идеологи. А они – внедряют. И – провоцируют.

Очень хотелось бы, чтобы российская просвещённая и творческая среда проявляла к нашим проблемам больше чуткости. Не демонстрировала, как это часто у вас делают в либеральной среде, неточную картинку: Украина – луч света в тёмном царстве. Не слушала избирательно голоса лишь тех сил, которые гладят по шерсти либеральное, тусовочное сознание.

По сути дела, силы на Украине, не желающие разобраться в том, что реально происходит в России, и такие же российские силы, не желающие разобраться в том, что происходит у нас, – зеркальные отражения друг друга.

Едва ли возможно оспорить, что все события приближающегося года были, так или иначе, в этих разговорах затронуты: и настойчивая украинизация страны, отнюдь не целиком состоящей из украинцев, а в лучшем случае наполовину, и лукавое поведение интеллигенции – что российской, что киевской, – не желающей видеть явный националистический крен новейшей украинской оппозиции, и даже ключевые фамилии надвигающегося Майдана названы, и проведена линия, по которой одна половина страны отличается от другой, и поименованы конкретный Донецк и конкретный Луганск, которые уже тогда вызывали раздражение в киевской среде, и тренд на тотальный антикоммунизм, за которым скрывалась элементарная русофобия и экономический передел, тоже обозначен, – оставалось совсем чуть-чуть до того момента, как по всей Украине начнут валить памятники Ленину, а заодно и крушить мемориалы советским солдатам-освободителям.

Не знаю, как другим, а мне – спустя полгода, когда пошёл крик о том, что Россия одурачена собственной кипучей пропагандой и виновата во всём, что происходит в Крыму и на Донбассе, а Украина едина, как никогда, и не виновата ни в чём, и ко власти тут пришли новые люди, а бандеровцев здесь нет и в помине, – …мне было и смешно, и грустно.

Нас никто не услышал вовремя, а когда всё случилось – нам не принесли рюмку водки со словами: ох, ребята, зря мы не обратили внимание на ваши слова раньше.

Да теперь и не до этого уже.

С конца 2013 года я вёл записи чужой смуты, ставшей смутой своей, – не столько описывая события, сколько рассматривая свои ощущения, главным из которых было: «Это уже случалось с нами! Это не в первый раз!» – и тут же публиковал эти заметки где придётся, чаще всего в собственном блоге.

Выяснилось, что самые разнообразные события из великорусской и малоросской истории связаны с происходящим напрямую, даже если имели место сто, двести или тысячу лет назад.

Что русская литература, поэзия и проза, воззрения и суждения национальных классиков удивительным образом иллюстрируют всё, что мы видели, слышали и пережили в течение того года.

Десятки, а то и сотни из приведённых далее записей спустя час или день перепечатывались в печатных и сетевых изданиях.

Я нажил себе множество ненавистников и приобрёл ещё больше друзей.

Сначала я смотрел на происходящее как человек, влюблённый в Киев, считающий его одним из самых красивых городов в мире и переживающий о родственном мне народе.

Потом я смотрел на это в упор, вблизи – добираясь к своим братьям, ополченцам и сепаратистам на Донбасс – то с рисковыми попутчиками, объявленными в розыск новой Украиной, то на собственной машине, во главе колонн с гуманитарным, да и не только гуманитарным, грузом.

Записи появлялись буквально каждый день: хотелось скорее прочертить контуры будущего.

Будущее приходило и, к несчастью, снова подтверждало все высказанные опасения.

Готовя книжку к публикации, я ничего не правил – в заметках всё осталось, как и было.

Мне не стыдно за сказанное мной, и я по-прежнему убеждён, что глаза мои были трезвы, а суждения – разумны.

Тем же, кто думает совсем по-другому, скажу одно: я смотрю на всё – глазами того народа, к которому имею счастье принадлежать.

Правды, которую, как одеяло, можно натянуть на всех сразу, – нет.

Выносила бы меня другая мать и породил бы другой отец – всё, возможно, было бы иначе.

Но всё есть как есть, и так тому и быть впредь.

Вступление в тему. «Дайте им досмотреть свои сны»

1 декабря 2013 г.

Майдан начался

Наше мистическое представление о Европе – оно необычайно, очаровательно, необъяснимо. Украина стремится в Евросоюз с таким видом, как будто садится на огромную, комфортабельную баржу и уплывает от России прочь, через моря и океаны: прощай, немытая, прощай! Теперь тебе, проклятая, не дотянуться до нас! Проща-а-ай!

Во всём этом есть что-то детское, что-то милое, наивное, чудесное.

Вступила бы Украина в Евросоз, легла бы спать в усталом, но удовлетворённом состоянии, утром проснулась (чувствуется нежнейшее солнце сквозь ресницы), потянулась, чуть пристанывая от счастья, ти-и-ихо открывает глаза (рядом должен лежать Евросоюз – спокойный, с красивой щетиной, самоуверенный, добрый, щедрый, пахнет одеколоном) – а там, чёрт тебя подери, всё равно лежит Россия. Лошадь такая, вместе со всадником, оба пахнут, оба ржут, у обоих огромные зубы, и ещё много копыт у этого чудовища.

Как же трогательна эта религиозная вера в бумаги и союзы, в печати и постановления, в цивилизованный европейский мир, который не даст в обиду, накормит, приголубит.

Украинские студенты каких-то вещей не понимают, их бьют, это ужасно, не надо никого бить. Но взрослые люди есть на Украине? Должны же быть.

Европа стоит на пороге цивилизационного европейского кризиса: он только начался, но несколько стран уже обанкротилось, часть Европы погружается в пессимизм и хаос, и даже более-менее благополучная Франция отдаёт себе отчёт, что всё идёт куда-то не туда.

Возмущённые украинские граждане шумят, что Янукович тащит Украину в «совок».

О, милые мои. Всё ещё веселее.

Мари Ле Пен (надеюсь, вы знаете это имя – женщина уж точно не менее пассионарная, чем ваша Юлия Тимошенко, но какие-то вещи понимающая чуть лучше, чем Юля) не так давно сказала: «Евросоюз – это СССР в наихудшем его виде».

Понимаете? Даже не в обычном виде, а в наихудшем.

Но нет, вы, конечно, не понимаете.

Украина, очертя голову, стремится туда, где никакого счастья не будет, а будет что-то другое.

Слушайте внимательно, мы ещё раз предоставим слово Мари Ле Пен: «Евросоюз не соответствует интересам и чаяниям европейцев. У нас нет суверенитета, свободы, нам навязывают что-то из Брюсселя, к чему мы вообще никакого отношения не имеем…»

Может быть, Украина тоже хочет не иметь к себе никакого отношения? Ну, так пусть ей об этом скажут, а то она не догадывается, куда собралась.

И далее Мари Ле Пен продолжает: «Нам скормили Евросоюз как якобы единственный способ быть экономически и политически сильными в противостоянии с США, Китаем, Индией и Россией. Однако мы никогда не были слабыми, как сейчас! У Франции не осталось ничего: ни своих денег, ни суверенной территории, ни возможности принимать самостоятельные экономические или политические решения. Мы на вассальном положении. Франция – не нация больше, а придаток Евросоюза и умирающего евро».

Когда Украина, надрывая душу, кричит о свободе, надо, чтоб хоть кто-нибудь объяснил, как она будет выглядеть.

Если Франция – это «придаток», то на каких условиях там окажется Украина?

Евросоюз не спасёт эту чудесную страну, не даст благоденствия и покоя, но истаскает, измучает и, рано или поздно, отвернётся.

Между тем, эта Россия с её зубами, с её копытами, с её ржанием и храпом – она не денется никуда.

Обидно, неприятно, но делать нечего.

Писатель и революционер Аркадий Бабченко рвётся в Киев: за нашу и вашу свободу, в общем. Может, он уже там.

Я, когда слышу такие новости, беспомощно оглядываюсь вокруг: люди, что происходит? Что с вами происходит?

Уставшая от самой себя, прекрасная и солнечная страна Украина стремится забраться на баржу и отправиться в вояж. Российский либерал подсаживает её, помогает ей, говорит: скорей, скорей, пока не подтянулись полки наших опричников, дивизии КГБ, колонны черносотенцев.

Нам тоже не нравится ни российская власть, ни украинская – но при чём тут это, граждане либералы?

Эта баржа уже хлебает воду, она всё равно не увезёт никакую Украину.

Утонет где-нибудь по пути, в ста метрах от берега. Обратно придётся вплавь добираться.

…Жалко, что не будет Украине никакого Евросоюза. Как было бы славно, если б Украина вернулась через год, или там через три, сырая, босая, обескураженная, с застуженными придатками, осатаневшая от случившегося с ней, – вылезла бы на свой берег, и как засадила бы российскому доброхоту (он так и стоит на берегу, машет платочком, всматривается в голубую даль) по зубам.

– Эй, ты чего? – спросил бы он. – Я же добра тебе хотел.

– А ничего, – ответила бы Украина, и пошла дальше.

Чтоб обладать подобным опытом – надо его прожить. А то так и будут украинцы видеть сон, как плывут они вокруг света, – а вокруг солнце, европейские ценности, чайки, демократия, и море не солёное, а сладкое.

Дайте им досмотреть этот сон. Всё равно ведь потом просыпаться.

Нам, им, всем.

Часть первая

Майдан. Зимние записи

Начнём мы, братие, плач клятого москаля.

На все лады западноукраинские наши соседи повторяют: прочь от путинской России.

И смотрят на нас так, что если ты с пониманием не кивнёшь – значит, ты путинский холуй.

Подразумевается, что определение «путинская» – главное в этом словосочетании.

Как будто есть какая-то Россия, которая была бы симпатична нынешнему западноукраинскому народу.

А если бы это была Россия Петра I или Екатерины II – она что, больше бы понравилась Майдану? Россия Иоанна Грозного, Александра Освободителя, Ленина, Брежнева, Ельцина – с какой из них тянет подружиться?

Да ни с какой не тянет, нет такой России и не было.

Слово «путинская» – это просто разводка для доверчивых.

Хотя ответный ход моих украинских товарищей я могу предположить, они сейчас сказали бы: можно иметь дело с цивилизованной Россией.

С той Россией, которая будет как Европа – причём Европа гипотетическая, почти иллюзорная. Европа, которая не лезет ни в чьи дела, Европа благоденствующая.

Но самые сильные европейские страны лезут в чужие дела.

И далеко не все благоденствуют.

Болгария, Польша, Румыния, Венгрия, Чехия – тоже Европа. Там что, создали какую-то необычайную цивилизацию, российской не чета? Да нет, плюс-минус такие же страны, только в пятьдесят раз меньше.

Однако Россия никогда не считалась «цивилизованной» в европейском смысле этого слова, нас так и не приняли в компанию, и уже не примут – слишком большая, слишком, по выражению философа Владимира Бибихина, «растрёпанная», даром что по уровню вклада в мировую культуру – русские один из пяти-семи ведущих народов, среди сотен наций. Но кого это волнует: сказали «нецивилизованные», значит, так тому и быть.

Руководитель страны во всей этой истории – дело десятое. Сегодня есть один, завтра будет другой. Важнее цели далекоидущие.

Если переводить с украинского на русский, то «Прочь от путинской России» означает просто «Прочь от России», давайте уж признаемся себе в этом.

Силы, которые являются определяющими на Майдане, ориентированы на Запад, на дальнейшую дерусификацию восточной Украины, на лишение русского языка хоть сколько-нибудь весомого статуса.

Да и как может быть иначе, когда едва ли не весь (или всё-таки весь?) героический иконостас нынешней политической Украины – это люди, боровшиеся с русскими (иногда сразу с русскими и с немцами, или с русскими и с поляками, – как будто это должно нас успокаивать: «…а, ну раз так…»).

Никто же не кричит на Майдане: давайте прогоним этого президента и создадим искренние, а не подлые, добросердечные отношения с Россией, портреты Бандеры приберём подальше, установим твёрдый статус русского языка, обнимем брата, забудем старое.

Напротив, коррупция Януковича отчего-то воспринимается так, словно эту коррупцию завезли из России. Вроде как не будет России – не будет и коррупции.

Да ладно вам: что у вас, при Кучме или при Ющенко было меньше коррупции? Зачем вы всё с ног на голову переворачиваете? Это ваша собственная коррупция, вы её безо всякого Путина создали. Путин вон и с Лукашенко как бы дружит – но что-то у Лукашенко нет такой коррупции. Много чего другого есть, а такой коррупции (то есть – разбазаривания государственных средств в сугубо личных целях и вывода активов за рубеж) нет.

Да, Россия лезет в суверенные дела Украины, многим это не нравится. Но что это за позиция: «пусть лезет кто угодно – лишь бы не Россия»?

Кличко ездит в Мюнхен, там его заждались, Янукович докладывается Обаме о ситуации в Киеве, – но украинцев с Майдана это меньше всего волнует. Что было бы, если б они так Путину докладывались?

Эмиссары и комиссары со всей Европы съехались – вот бы русские консультанты так бродили по Майдану.

Многих бесит (и меня бы бесила) позиция «старшего брата» со стороны русских. Но зададимся вопросом: а разве не ведёт себя США по отношению к Украине как старший брат? Без малейших на то оснований! Ну да, американцы – великий народ, но кто они такие вообще в этой ситуации?

Разве майданная Украина стремится в Европу не на основаниях, простите, младшей, заблудшей по вине России сестры? Я така затуркана, така затуркана, хочу пожить как человек.

Почему эта лишённая самодостаточности позиция («хотим жить, как вы, вместе с вами, в одном союзе» – а то они там ждут не дождутся) не является унизительной?

Почему майданные украинцы доказывают нам, что у них нет национализма хотя бы уже по той причине, что там стоят за их свободу армяне, евреи, татары и те же русские? Некорректный (и, дай бог, корректным не будет) пример, но в Чечне тоже воевали за мнимую (как сами чеченцы и поняли, но позже) свободу арабы, прибалты, и наш брат украинец изредка встречался, и даже русские выродки были. Означает ли это, что в Чечне не было национального движения?

И без конца вбрасывается тема: это не «Беркут» у нас, это не «Беркут», это всё «Витязь», из России завезённый, это всё «Витязь» из Москвы бьёт наших ребят на Майдане. Нашли хоть одного витязя, нет?

Забавляют рассказы на тему, что к русским на Майдане относятся хорошо, многие благодарят россиян за поддержку, да что там: все видели, как обрадовались открытому письму российских писателей за свободную Украину. Но есть ли хоть один украинец, знающий все эти малоизвестные фамилии? И существует ли хоть один украинец, который может представить, чтобы такое письмо подписали другие известные писатели – ну, например, Пушкин, Гоголь, Достоевский, Лев Толстой, Чехов, Михаил Булгаков, Ахматова, Бродский?

Всё это «хорошее отношение украинцев» – лукавство: относятся хорошо только к тем русским, которые поддерживают лозунг «Прочь от России».

Бывают и такие русские, это нормально: кто тут у нас только не живёт. Однако их – вопиющее меньшинство; при желании можно поимённо перечислить.

Но, как правило, русские – другие.

Давно стоит назвать вещи своими именами. В ваши дела лезет Россия, а не конкретный президент.

То есть лезут к вам – все подряд, но и Россия, да, – тоже; и это нормально – это политика, это экономика, это безопасность, это жизнь.

Все страны друг на друга влияют. Куда только не лезут вышеупомянутые американцы, китайцы, японцы, Румыния лезет в Молдавию, да и к вам тоже, Германия имеет множество сложноразветвлённых интересов, даже самые, казалось бы, мирные и дружелюбные страны содержат свою армию, разведку, шпионскую сеть, свои корпорации, общественные организации, своих дотируемых фашистов и антифашистов, зелёных, оранжевых, каких угодно.

Посторонние заплывают в чужие морские воды, в чужую постель, в чужой менталитет – мир так существует, самый что ни на есть цивилизованный. Потому что мир – это непрестанный конфликт интересов, а интересы у всех разные.

И зачем тогда эта наивная мина, это непрестанное негодование на тему довлеющей России?

Вот Путин дал несколько миллиардов в долг Украине – «лезет». Если б лез – забрал бы все долги. А тут новых денег насыпал, агрессор какой.

Когда б Россия вложила одну сотую сочинского олимпийского бюджета в Антимайдан – на Украине давно гражданская война была бы.

Как бы она и без России там не началась…

А пока Россия ведёт себя скромно, мирно, почти ненавязчиво.

Но вы же сами назвали происходящее Майданом: у вас там торг, праздник, гулеванье.

Мы тоже хотим участвовать во всём этом, мы привлечены шумом, огнями, фейерверком.

Вы боретесь за свою судьбу – а у нас имеется личный интерес: мы ж, вроде, не совсем чужие, как нам отсюда кажется. Неужели России меньше дела до Украины, чем немцам или румынам? Ну, правда? На Украине куда больше людей, которые говорят на русском, чем на английском, французском, немецком или польском, вместе взятых. Вы хотите, чтоб мы сделали вид, что здесь про это забыли? Грош цена была бы такой России.

Нам тоже не нравится ваш президент. Более того: нам и свой не всегда нравится. Просто не надо путать неактуальную политику с актуальной историей.

Президенты – всего лишь люди в конкретной исторической точке. История России и Украины на этом не закончится.

Жаль, конечно, что государствам или отдельным областям нельзя меняться квартирами, как людям. Взяла бы майданная Украина и сменила жилплощадь, поселившись на комфортабельном острове возле Латинской Америки. И тема была бы закрыта.

А так будет открыта. Всегда – пока смерть не разлучит нас.

Такое вот послание вам – из России, с любовью. За нашу и вашу свободу. Но пасаран, славянский брат. Победы вам в вашей войне против коррупции и «семьи». Поражения вам в борьбе против нашего родства и русского языка.

Только не будет у вас никакой серьёзной и окончательной победы в первом пункте до тех пор, пока к нему лишним вагоном негласно подцеплен второй.

В IX веке Древняя Русь, если смотреть на карту, напоминает голову лося, принюхивающегося к Европе. Киев – ноздря, Новгород – глаз, Белоозеро – ухо. Кореляне – на рогах. В самом центре – Смоленск.

В Европе просматриваются франки, королевство Норвегия, королевство Дания и Болгарское царство. А дальше – чёрт знает что, целый винегрет мелких княжеств, ни одну современную европейскую страну не узнать.

Но при этом считается, что у русских молодая государственность, а в Европе – государственности ста-а-арые.

Крым тогда принадлежал Ромейскому царству, а Днепр до самого Переславля был ничей, никого там не водилось, никаких славян.

Если и были какие, то прятались в камышах. Ждали своего часа.

Прочитал в статье очередного майданного чуака про то, что русские были выпестованы в «украинской колыбели», получив оттуда язык, веру, историю и вообще человеческий облик.

Всё это настолько антиисторично и дико, что до недавнего времени такие вещи просто не считали нужным оспаривать.

Но сегодня даже европейские публицисты начинают эту ахинею повторять. На украинскую молодёжь подобное действует оглушительно, да и в России юные души могут этим потравиться, как ягнята дурной травой.

В общем, в трёх словах, смотрите, как всё было.

К моменту появления Рюрика в качестве первого князя (это 862 год) – варяги-русы и славянские племена, как живущие на севере, так и на юге, уже существовали и взаимодействовали. Варяги естественным образом появлялись сначала на севере, и отношения с ними там были отлажены раньше. Движение русской истории шло с севера на юг.

Уже в VIII веке нашей эры славяно-русы под водительством славянского князя Бравлина берут город Сурож (нынешний Судак в Крыму).

Северные славянские племена варягов то призывали, то изгоняли, государственность не клеилась до какой-то поры, но наконец с Рюриком всё начало получаться.

Рюрик изначально правил в Ладоге, потом перебрался в Новгород.

И только следом за частью своей дружины отправился в Киев – по уже известному варягам пути в греки.

В 869 году Рюрик умер.

Характерно, что Рюрик своего сына Игоря, скорей всего, держал в Новгороде, иначе отчего Олег – опекун Игоря – ещё три года собирался в Киев, никак не умея решить, откуда ему лучше править Русью изначальной.