Афера Гришэм Джон

Глава 9

Ожидание казалось невыносимым. Тодд, чтобы убить время, отправился на несколько часов в бар, поработать. Марк и Зола пошли в кино. Все трое вздрагивали каждый раз, когда начинал вибрировать мобильный, однако никаких новостей о поисках тела все не было. Постоянно заглядывали однокашники по юридической школе, жаждавшие узнать последние новости. Соцсети гудели сплетнями. Электронная версия газеты «Пост» сообщала новости онлайн.

После работы Тодд, прихватив шесть банок пива в упаковке, явился в квартиру Золы, и они заказали пиццу. Пока они ее ели, Зола поведала ребятам о своих родителях и брате. Около полудня их увезли в Пенсильванию, в центр временного содержания иммигрантов. Вооруженные агенты службы иммиграции и таможенного контроля – СИТК – дали им один час, чтобы собрать самое необходимое из одежды и личных принадлежностей, сколько они сумеют унести, и – в наручниках – затолкали в фургон вместе с четырьмя другими беженцами. Отец звонил из центра временного содержания, сказал, что там намного лучше, чем в тюрьме. Он понятия не имел, как долго их там продержат перед высылкой обратно в Сенегал.

Марк и Тодд были шокированы ее рассказом и пришли в ярость. Особенно жестоким показалось то, как мало времени дали родителям Золы на сборы. Зола и так была на грани безумия из-за самоубийства друга, а тут еще и это. Они решили держаться вместе и к полуночи наконец заснули. Зола – в своей кровати, Марк – на диване, Тодд – в кресле рядом с ним.

Рано утром, когда все трое пили кофе, пытаясь освободиться от оплетавшей их паутины тяжелого сна, в коридоре послышались голоса – там происходило какое-то движение. Марк приоткрыл дверь, и они прислушались.

В квартире Горди находились доктор Карви, Бренда и чета Таннеров. Они нашли ее безупречно чистой: посуда вымыта и расставлена в кухонном шкафу, холодильник очищен от протухшей еды, нигде ни капли спиртного. В гостиной все лежало на своих местах, пол вымыт, бумаги в рабочем уголке, устроенном на обеденном столе, аккуратно сложены. Кровать в спальне идеально застелена. Вся одежда выстирана и убрана в шкаф. На туалетном столике красовался большой фотопортрет Бренды в рамке, тот самый, который обычно лежал у Горди в ящике стола. В ванной все полотенца были сложены стопками. Пол, унитаз, душ и туалетные принадлежности практически сияли. В аптечке – никаких следов таблеток. Пришедшие должны были увидеть, что Горди не пожалел времени, чтобы все тщательно прибрать, прежде чем покинуть квартиру.

И вдруг Бренда сорвалась. Она упала на диван и разрыдалась, а отец, сев рядом, успокаивал ее, поглаживая по колену. Находясь в квартире напротив, трое друзей прислушивались к происходившему в жутковатом молчании.

Таннеры решили, что пока стоит ограничиться беглым осмотром. Позднее они вернутся, чтобы забрать вещи сына. Они заперли дверь и все вместе удалились. Из окна коридора на втором этаже троица наблюдала за тем, как они отъезжают, и испытывала болезненно-острую жалость к ним.

Был понедельник, 6 января. Занятия возобновлялись через неделю, но трое друзей и не думали о них. И хотя свое первое посещение Центра временного содержания иммигрантов они не рассматривали как увлекательное путешествие, им было необходимо уехать из города. Зола позвонила на работу и сказалась больной, а Тодд взял отгул в «Старой рыжей кошке». Выехав из Ди-Си еще до полудня, они направились на север. Чтобы не видеть Потомака, Тодд поехал по Коннектикут-авеню, а потом – через Чеви Чейз и Мэриленд. Первые полчаса все молчали. Сидевшая на переднем пассажирском сиденье Зола была подавлена и безучастно смотрела в окно. Тодд время от времени потягивал кофе из высокого картонного стакана и крутил ручку приемника, пытаясь поймать что-нибудь подходящее. В конце концов он остановился на «Старом радио», но приглушил звук.

На заднем сиденье Марк, пролистав какие-то бумаги, извлек газету, нашел в ней нужную статью и приступил:

– Согласно газете «Пост», Служба иммиграции и таможенного контроля располагает пятнадцатью центрами временного содержания по всей стране, в которых ежедневно находится около тридцати пяти тысяч человек. В прошлом году СИТК задержала более четырехсот тысяч человек, работавших без документов, и приблизительно столько же депортировала, причем высылка каждого обошлась в двадцать тысяч долларов. В целом система содержания под стражей подлежащих депортации съедает более двух миллиардов долларов в год. Это самая обширная система подобного рода в мире. В дополнение к пятнадцати центрам содержания, находящимся в ведении СИТК, федералы имеют соглашение с сотней окружных тюрем, с центрами содержания несовершеннолетних и тюрьмами штатов о содержании их «клиентов», которое обходится в примерно полторы сотни долларов в день на каждого или 350 долларов на семью. Две трети всех подобных заведений управляются частными компаниями. Чем больше людей в них содержится, тем больше денег они зарабатывают. Национальная безопасность, которой подчиняется СИТК, располагает квотой, которая выделяется Конгрессом. Ни один другой правоохранительный орган не работает по системе квот.

– И условия содержания там ужасные, – произнесла Зола так, словно знала больше, чем Марк.

– Это правда. Поскольку не существует независимого контроля над этими заведениями, лица, содержащиеся в них, зачастую подвергаются жестокому обращению, включая долгосрочное одиночное заключение, неоказание должной медицинской помощи и плохое питание. Эти люди беззащитны и уязвимы перед лицом жестокого обращения, даже насилия. В прошлом году сто пятьдесят человек умерли в заточении. Лиц, подлежащих депортации, нередко содержат вместе с опасными преступниками. Во многих случаях им не предоставляют юридической помощи. На бумаге в СИТК существуют официальные стандарты условий содержания, но на самом деле они не обеспечены правовыми санкциями. Эти заведения практически не отчитываются в том, как тратят федеральные средства. Если говорить начистоту, за ними вообще никто не надзирает, и всем на них наплевать, кроме, конечно, самих содержащихся под стражей и их родственников. Это всеми забытые люди.

– Хватит, – прервала его Зола.

– Да, довольно, – поддержал ее Тодд. – Почему мы вообще об этом заговорили?

– А о чем бы ты хотел поговорить? – ответил вопросом на вопрос Марк. – О Горди? О Бренде? О нашей юридической школе? Занятия начинаются через неделю, я жду не дождусь.

На время разговор прервался. Марк листал еще какие-то статьи и мурлыкал себе под нос, подпевая «Старому радио». Наконец он спросил:

– Ну, Зола, а о твоей семье мы можем поговорить?

– Конечно.

– Почему они уехали из Сенегала?

– Мои родители никогда особо не распространялись о своей стране. Они радовались, что находятся вдали от нее, и были полны решимости вести новую жизнь здесь. Становясь старше, я задавала им вопросы, но получала обычно уклончивые ответы. Мой отец работал в чем-то вроде фермерского кооператива, и у него возникли какие-то сложности с руководством. Он нажил себе несколько врагов, потерял работу и счел за лучшее бежать. Его всегда ужасала перспектива возвращения. Большая часть его семьи рассеяна, и на родине его не ждет ничего, кроме неприятностей. Отец боится, что подвергнется преследованиям, если вернется.

– А твои братья?

– Старший, Сори, женился на американке и живет в Калифорнии. Его жена не мусульманка, и поэтому отец не хочет его знать. Младший – мы для краткости зовем его Бо – родился еще в Сенегале, поэтому над ним тоже нависает опасность. Он не женат и очень религиозен.

– Я думал, что политика СИТК состоит в том, чтобы не разделять семьи, – заметил Тодд.

– Возможно, где-то такое и записано, – отозвался Марк, – но на практике никто этому принципу не следует. Вчера вечером я прочел статью о семье из Камеруна – родители с пятерыми детьми жили в квартире в Бронксе. Однажды ночью агенты СИТК высадили дверь, схватили отца и выслали его на пароходе обратно в Африку. У матери тоже нет документов, и они с детьми живут в страхе, что и за ней придут. Вы только представьте: дети родились уже здесь, как Зола, поэтому они могут оказаться оторванными от обоих родителей. Когда представителям СИТК задали вопрос об этом, кто-то из них ответил нечто вроде: «В штате Нью-Йорк существует прекрасная система патронажного воспитания». Вы можете в такое поверить?

– Я бы лучше поговорила о Школе, – сказала Зола.

– А я – нет, – сообщил Марк. – Я не могу туда вернуться. Вы что, ребята, собираетесь снова пойти на занятия в понедельник?

– А что ты предлагаешь, Марк? – огрызнулась Зола. – Если ты бросишь Школу – потеряешь работу. Нельзя же бросать учебу за один семестр до окончания.

– Работу я получу, только если сдам адвокатский экзамен, что в настоящее время представляется невозможным. Сейчас я недостаточно стабилен умственно и эмоционально, чтобы продираться сквозь дополнительные курсы подготовки к адвокатскому экзамену. А ты, Тодд?

– Меня тошнит при одной мысли об этом.

– До экзамена еще семь месяцев, – заметила Зола.

– И почему мы не можем послать к черту этот семестр на некоторое время? – поинтересовался Тодд.

– Потому что в таком случае акулы-заимодатели съедят нас с потрохами на обед, – ответила Зола. – Как только мы окажемся за пределами Школы, нам придется начать выплачивать долг. Может, какая-то лазейка тут и есть, но сомневаюсь, что ам удастся ее найти.

– Да, на такое везение рассчитывать не приходится.

– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – предложила Зола.

– Ладно, только вот темы иссякли, – сказал Марк.

Снова последовало долгое молчание, которое опять нарушил Марк:

– Ладно, я должен кое в чем признаться. Когда мы делали уборку в квартире Горди, я нашел возле его компьютера две флэшки и забрал их, полагая, что ни его родителям, ни Бренде они ни к чему. Вчера я просмотрел их и обнаружил нечто, не имеющее отношения к его самоубийству. Он действительно напал на некий след.

– Рэкли?

– Да, но не только. Вы, ребята, следили за скандалом со Свифт-банком?

– Я видела какие-то заголовки, – неуверенно припомнила Зола.

– А я – нет, у меня своих проблем по горло, – ответил Тодд.

– Свифт-банк сегодня занимает девятое место в рейтинге национальных банков по всей стране. Несколько лет назад они из кожи вон лезли, пытаясь обрести репутацию банка, слишком большого, чтобы рухнуть, но федеральные власти сказали – нет. К сожалению, банк не рухнул, а с тех пор добился успехов. Он по уши увяз в мошенничестве с субстандартными ипотечными кредитами[16] и имеет богатую историю афер и коррупции. Это по-настоящему грязная компания, вовлеченная практически во все виды операций недорогого сегмента и в то же время тратящая массу средств на рекламу, потому что хочет стать, как говорится, «вашим банком по соседству».

– Да, мы видели их рекламу, – заметил Тодд.

– Отлично. Так вот, Горди думает, точнее, думал, что Рэкли владеет существенной частью Свифта. Насколько существенной, он не знал, потому что Рэкли по обычаю действовал за спиной подставных компаний, большинство которых являются оффшорными. Эти подставные компании медленно и втихую скупали акции Свифта, никогда не превышая пяти процентов на аквизиционные расходы. Как мы знаем, они обязаны регистрироваться в Комиссии по ценным бумагам и биржам. Горди напал на след трех самостоятельных и на первый взгляд не связанных между собой подставных компаний, владеющих в общей сложности двенадцатью процентами Свифта. Их текущая стоимость – около четырех миллиардов, что делает Рэкли самым крупным держателем акций, но это он хотел бы сохранить в тайне.

– Ну да, без шума. И что нам это дает? – поинтересовался Тодд.

– Не уверен, что это нам что-нибудь дает, но чтение занятное, а поскольку у нас нет согласия насчет другой темы для разговора, я просто болтаю о Свифт-банке и Хиндсе Рэкли. Есть возражения? Отлично, тогда я продолжу. Около месяца назад Свифт попал на первые полосы газет в связи с очередным скандалом. Здесь нет ничего нового для мошенников, но на этот раз они, вероятно, сами себя перехитрили. Предположим, Тодд, что ты идешь в свое местное отделение Свифта и открываешь там обычный текущий банковский счет. Ты кладешь на него тысячу долларов, получаешь временную чековую книжку, все прекрасно, и тебе очень нравится хорошенькая, супервежливая девушка – менеджер по работе с клиентами. Но как только ты выходишь за дверь, она превращается в гнусную сучку и открывает на твое имя еще несколько счетов: сберегательный счет, или два, депозитный счет денежного рынка[17], оформляет кредитную карту, дебетовую карту[18], а может, и брокерский счет[19]. Вместо одного счета в Свифт-банке ты получаешь семь. А она, славная девчушка, получает бонус и похвалу. Ты ничего не знаешь о шести своих других счетах, но старый добрый Свифт сдирает с тебя несколько дополнительных долларов каждый месяц в виде платы за обслуживание таинственных счетов.

– Откуда это известно?

– От нее же. Оказалось, что всех менеджеров по работе с клиентами, от побережья до побережья, в Свифте учат бесчестным методам навязывать клиентам дополнительные, ненужные им счета, а если те отказываются, то все равно открывают эти дополнительные счета. Миллионы счетов. Вот твоя знакомая девушка и несколько других и дали сигнал тревоги. Они утверждали, что на них оказывали невыносимое давление с самого верха, заставляя открывать ненужные клиентам счета. Теперь весь банк трясут как грушу, и на следующей неделе состоятся слушания в Конгрессе по данному поводу.

– Надеюсь, все это правда, хотя бы из-за Рэкли, – заметил Тодд.

– И будет судебный процесс? – спросила Зола.

– Конечно. Адвокаты истцов пребывают в страшном ажиотаже. Уже подано два коллективных иска, ожидаются и другие. Пострадавших может быть около миллиона.

– Жаль, что у меня деньги не в Свифте, – сказал Тодд. – С удовольствием вставил бы фитиль этому гаду.

– Он и так глубоко вонзил в нас свои когти.

– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – попросила Зола.

Глава 10

Бардтаунский федеральный центр временного содержания находился в изолированной долине, в трех милях от федеральной автострады 99 и в двадцати милях от Алтуны. Если поблизости и имелся какой-то городок, то его не было видно. Ведущая к нему дорога была широкой, асфальтированной и шла под уклон, это открывало подъезжающим панорамный вид на заведение. Перед ними простирался комплекс похожих на коробки зданий с плоскими крышами, очень напоминающих школьные автоприцепы, которыми пользуются в школах с большим количеством учеников. Двойная линия высокого сетчатого забора огораживала выстроенные рядами здания аккуратным квадратом. Поверху была пропущена широкая спираль из колючей проволоки, придававшая всему заведению зловещий вид тюрьмы.

Притормаживая машину, Тодд произнес:

– Похоже на старые черно-белые изображения Освенцима.

– Спасибо, Тодд, – поблагодарила Зола.

Место производило гнетущее впечатление, и Зола не могла сдержать своих чувств. Когда Тодд въезжал на усыпанную гравием стоянку, она плакала. Несколько минут они сидели в машине, глядя на двухэтажное здание впереди – очевидно, в нем им следовало отметиться. Оно тоже имело плоскую крышу и казалось сделанным из облицовочных щитов. Вообще создавалось впечатление, что все это построено за один день.

– Ну, пошли, – сказала наконец Зола, и они направились к входной двери. Временная табличка рядом с ней гласила: «Бардтаунский ФЦВС[20] СИТК. Отдел по содержанию и депортации МВБ[21]. Административное здание».

Глядя на табличку, Тодд пробормотал:

– Какой-то суп из букв.

На что Марк заметил:

– Надеюсь, им известно также и что такое АСЗГС[22].

Войдя в дверь, они оказались в просторном холле. Никаких указателей здесь не было, поэтому Марк остановил полного молодого человека в форме.

– Простите, сэр, а где здесь место приема посетителей?

– Какого рода посетителей?

– Ну, мы бы хотели поговорить с одним из ваших обитателей.

– Они называются задержанными.

– Хорошо, мы бы хотели повидаться с одним из ваших задержанных.

Молодой человек нехотя указал на коридор и пояснил:

– Поищите там.

– Большое спасибо.

Они двинулись по широкому коридору, озираясь в поисках указателя, который помог бы определить, какова процедура посещений. Как во всяком федеральном учреждении, здесь было множество служащих в разных униформах. Крепкие молодые люди, важно расхаживавшие с пистолетами на поясе и написанной крупными буквами на спинках курток аббревиатурой СИТК. Клерки в белых рубашках с галстуками и с вышитыми золотыми нитками эмблемами на карманах. Полицейские, выглядевшие как типичные сельские помощники шерифа.

Друзья подошли к стойке, за которой сидели три женщины. Одна перекладывала какие-то бумаги, две другие наслаждались перекусом.

– Простите, я приехала повидать своих родителей, – обратилась к ним Зола.

– А кто ваши родители? – поинтересовалась та, которая занималась бумагами.

– Их фамилия Маал. Отца зовут Абду, маму – Фанта. Ма-ал.

– Откуда они?

– Они из Нью-Джерси, но родом из Сенегала. Их увезли вчера.

– А! Так они задержанные?

Марк прикусил язык, чтобы не выкрикнуть: «Конечно, они задержанные, иначе зачем бы мы сюда притащились?!», но посмотрел на Тодда и сдержался.

– Да, – вежливо ответила Зола.

– У вас есть разрешение на свидание?

– Э-э… Нет, но мы ехали на машине два часа, чтобы повидаться с ними.

Сотрудница, занимавшаяся бумагами, покачала головой. Одна из двух перекусывавших отложила свое шоколадное пирожное и застучала по клавишам, другая, белая женщина постарше, сообщила:

– Они еще не оформлены.

Судя по интонации, предполагалось, что разговор на этом закончен.

– Хорошо, тогда, пожалуйста, оформите их, – попросила Зола.

– Это будет сделано в свое время, а пока вы не можете встретиться с ними.

– Вы, наверное, шутите? – спросила Зола.

– Мне очень жаль, – без малейшего намека на сочувствие ответила сотрудница.

– А как же вы можете держать их здесь, если они не оформлены? – осведомилась Зола.

Сотрудница номер один, чернокожая женщина средних лет, презрительно посмотрела на нее, словно с удовольствием поставила бы ее на место, и твердо объявила:

– У нас свои правила.

Марк и Тодд двинулись к стойке. На Тодде были джинсы, кроссовки и старая кожаная куртка. Марк в этот раз был одет чуть лучше – в брюки цвета хаки, походные ботинки и утепленную куртку. Тодд кивнул Марку, и тот, склонившись над стойкой, громко произнес:

– Послушайте, я ее адвокат. Она американская гражданка и имеет право повидаться со своими родителями. Мы ехали сюда два часа, и вы не можете отказать ей в свидании. Ее родителей и брата увезли вчера и собираются выслать обратно в Африку. Она может больше никогда их не увидеть.

Третья служащая перестала жевать, вторая – стучать по клавишам, первая отпрянула назад и сдавленно проговорила:

– Боюсь, вам придется побеседовать с инспектором.

– Прекрасно! – воскликнул Марк. – Давайте его сюда!

Повышенные голоса привлекли внимание, и к ним подошли два агента СИТК. Один из них, Гибсон, как значилось на жетоне, спросил:

– Какие-то проблемы?

– Да, проблемы, черт возьми! – рявкнул Марк. – Моя клиентка приехала из самого Вашингтона, чтобы повидаться со своими родственниками в последний раз, перед тем как их депортируют в Сенегал. А нам заявляют, что она не может этого сделать из-за какой-то канцелярской волокиты.

Охранники посмотрели на женщин за стойкой. Первая сказала:

– Вы ведь знаете правила. Никаких посетителей, пока задержанные не будут оформлены.

Гибсон перевел взгляд обратно на Марка:

– Ну, вот видите. Правила есть правила.

– Могу я повидаться с инспектором? – громко и решительно спросил Марк.

– Вы можете прекратить орать, вот что вы можете, – сообщил агент и сделал шаг навстречу Марку, готовый применить силу. Еще два агента подтянулись ближе, чтобы оказать поддержку коллеге.

– Просто дайте мне поговорить с инспектором, – повторил Марк.

– Мне не нравится ваш тон, – сказал Гибсон.

– А мне – ваш. И при чем тут тон? Почему вы не можете позволить моей клиентке встретиться с семьей? Черт, их же скоро депортируют. Она может больше никогда в жизни их не увидеть.

– Если их собираются депортировать, значит, так решил судья. А если вам его решение не нравится, идите и поговорите с ним.

– Вот теперь, когда вы упомянули судью, вы вступили в мою игру. Завтра утром я первым делом подам на вас иск в федеральный суд. Как ваше имя, Гибсон? – Марк шагнул к нему и уставился на жетон. – Эм Гибсон. Могу я узнать, как расшифровывается это «Эм»?

– Моррис.

– Отлично, Моррис Гибсон. Тодд, запиши.

Тодд достал ручку, взял со стойки лист бумаги и записал. Марк посмотрел на другого агента СИТК и спросил:

– А ваше имя?

– Для чего вам знать мое имя? – самодовольно ухмыльнулся агент.

– Для судебного иска, сэр, я не могу подать иск против вас, не зная вашего имени.

– Джерри Данлап.

Марк резко развернулся и уставился на трех женщин за стойкой, которые, казалось, окаменели.

– Ваше имя? – рявкнул он первой из них.

Она опустила глаза на бейдж, приколотый к ее левому карману, словно хотела проверить себя, и ответила:

– Филлис Браун.

Тодд записал и ее имя.

– А ваше? – обратился Марк ко второй женщине.

– Дебби Акенбург.

– По буквам, пожалуйста, – попросил Тодд.

Женщина продиктовала свою фамилию по буквам. Марк перевел взгляд на третью служащую.

– А ваше?

С дрожью в голосе та тихо ответила:

– Кэрол Мотт.

Обернувшись, Марк заметил, что еще четыре агента СИТК наблюдают за дискуссией, и поинтересовался:

– Кто-нибудь из вас, ребята, желает поучаствовать? Первым делом завтра утром я подам иск в федеральный суд. Вам придется нанять адвокатов, минимум по одному на каждого, и я сделаю так, что суд растянется на следующие два года. Ну, есть желающие?

Четверка дружно, в ногу, отступила назад.

Мужчина в гражданском костюме обогнул стойку и сердито спросил:

– Что, черт возьми, здесь происходит?

Марк шагнул ему навстречу и громко произнес:

– Я выясняю имена ваших сотрудников для федерального судебного иска. Вы инспектор?

– Да, – гордо ответил мужчина.

– Прекрасно. Ваше имя?

– Какого черта? Кто вы такой?

– Марк Фрейзер из вашингтонской фирмы «Несс Скелтон». Я адвокат Золы Маал, вот этой дамы. Мы приехали из округа Колумбия, чтобы она повидалась со своей семьей. Она американская гражданка и имеет право встретиться с родными, прежде чем их депортируют. Ваше имя, будьте любезны.

– Джордж Маклуэйн.

– Благодарю. И вы здесь главный начальник?

– Да.

Тодд продолжал записывать имена. Марк выхватил из кармана мобильник и сделал вид, будто кому-то звонит, а потом, не сводя глаз с Маклуэйна, произнес:

– Привет, Келли, это Марк. Соедини меня с Кинси из отдела судебных тяжб, немедленно. Скажи, что дело не терпит отлагательств. – Пауза. – Мне наплевать, что он на совещании. Позови его сейчас же! – Еще одна, более долгая пауза, во время которой Марк подошел к третьему агенту СИТК, стоявшему ближе других, и гаркнул Тодду через его плечо: – Добавь к списку Тэ Уотсона. – Потом, обращаясь к агенту, спросил: – Тэ – это что означает?

Уотсон испуганно огляделся вокруг и перенес вес тела с одной ноги на другую.

– Ну же, мистер Уотсон, вы не знаете своего имени?

– Трэвис.

– Молодец. Добавь к списку Трэвиса Уотсона.

Тодд записал. Зола сделала шаг назад, подальше от Уотсона. Вернувшись к телефонному разговору, Марк продолжил:

– Да, Кинси, слушай: я нахожусь в Бардтаунском центре временного содержания, здесь нашей клиентке отказывают в праве повидать свою семью. Я хочу, чтобы ты срочно подготовил иск и подал его как можно скорей. Диктую тебе имена ответчиков. – Он снова сделал паузу, якобы слушая, что ему отвечают. – Правильно. Начни с внутренней безопасности и СИТК и добавь имена… подожди секунду… – Он указал на трех женщин-служащих, трех агентов СИТК и Маклуэйна, – …семи из них персонально. – Взглянув на остальных агентов, он уточнил: – Никто из вас не желает присоединиться? – Те отступили еще дальше. – Кажется, нет. Хорошо. Сделай все побыстрее, Кинси. – Опять пауза. Гибсон и Уотсон испуганно зыркнули на Маклуэйна. Женщины стояли, в страхе вытаращив глаза и боясь пошевелиться. Вернувшись снова к телефонному разговору, Марк добавил: – Отлично! Отправь иск сегодня же по Интернету. Восточный округ Пенсильвании, федеральный суд. И проследи, чтобы судьей был назначен Бакстер. Уж он выдаст им по полной. Перезвони мне через десять минут.

Марк дал отбой и, положив телефон в карман, обратился к Маклуэйну:

– Я предъявлю каждому из вас персонально иск за материальный ущерб, и когда я зарегистрирую иски в суде, получу судебный приказ о наложении ареста на ваши зарплаты и ваши дома. – Развернувшись, он рявкнул Тодду: – Дай мне список.

Зола и Тодд последовали за ним к стульям, расставленным вдоль стены, сели, а Марк снова достал телефон. Держа перед глазами список Тодда, он продиктовал неизвестно кому семь имен.

Наконец Маклуэйн заставил себя пошевелиться. Он сделал глубокий вдох, длинный выдох, подошел к ним и с деланой улыбкой произнес:

– Послушайте, может, мы сами как-нибудь сумеем решить эту проблему?

Двадцать минут спустя агент Гибсон завел их в маленькую комнату в глубине административного здания и велел ждать. Когда они остались одни, Тодд сказал:

– Ты чокнутый, Марк, ты это знаешь?

– Но ведь сработало же, – отозвался Марк с самодовольной ухмылкой.

Зола сдавленно хихикнула:

– Не хотела бы я, чтобы ты возбудил дело против меня.

– Кому она нужна, эта лицензия на адвокатскую практику?