Банда Гимназиста Пресняков Игорь
– Очень хорошо, Леонид Васильевич, что вы переменили отношение к следствию, решили признать свою вину и дать показания. Чем больше вы чистосердечно расскажете, тем мягче будет приговор, – суд учтет вашу помощь следствию.
– Нечего больше рассказывать. Все уж… – глухо кашлянул Басманчик, – …дружки верные выложили.
– Мы не ограничиваемся одним только вашим делом, – сказал Непецин. – Вы должны помочь в расследовании других.
Басманчик поднял голову и, щурясь от света лампы, постарался разглядеть следователя.
– Не было никаких «других», – медленно проговорил он. – Не знаю ничего. А стучать на корешей не буду, за ссученного не держите.
– Никто и не собирается вас заставлять «стучать»! – рассмеялся Непецин. – Вы – авторитетный в своей среде человек, мы тоже вас, в определенном смысле, уважаем.
– Угу, – хмыкнул Басманчик. – Как тот кошак, что пташке песни пел.
– Нас, в сущности, интересует одно: что вы знаете о Гимназисте?
Басманчик поморщился:
– А-а, это… И хотел бы – не помог, потому как сроду его не видал.
– Ну ведь вы слышали о нем? – напирал Непецин.
– Так и вы слышали. Что ж, байки будем перемывать?
– А куда нам торопиться? Давайте попробуем! – весело отозвался Непецин.
– Пиши, малюй, мне бумаги твоей не жалко, – мрачно хохотнул Басманчик. – Только водицы пусть принесут – пить охота.
– Ладно, – согласился Непецин и крикнул в сторону двери: – Конвой! Где ты там?.. Зайди-ка.
Вошел караульный.
– Попить принесите, – распорядился Борис Борисович.
– Ага, только кипяченой, – не оборачиваясь, добавил Басманчик.
Минуты через три конвоир вернулся с большой кружкой в руках. Криво улыбаясь, он поднес арестанту воду:
– На!
Басманчик глянул на конвоира недобрым глазом и, принимая кружку, буркнул:
– «На!» Небось не мерина поишь, в морду-то не пихай!
Непецин махнул конвоиру, и тот удалился.
Басманчик напился, поставил кружку рядом с табуретом и опять уставился в сторону.
– Вернемся к Гимназисту, – напомнил Непецин. – Слухи, само собой, перебирать не станем, а вот мнение о нем человека из криминальной среды хотелось бы услышать.
Басманчик пожал плечами:
– Гимназист – фигура авторитетная.
– А кто так считает?
– Да, почитай, все.
– Фрол, например? Уж с Фролом-то ты знаком?
– Приходилось встречаться.
– А кто он, Гимназист, по твоему мнению?
Басманчик вздохнул:
– Трекают, князь!
– Говорят, он не местный?
– Говорят.
– А что слышно, откуда он?
– Кто знает? Трепались, что из Ростова, будто в тех местах был он важной птицей.
– Из Ростова? Ой ли? – недоверчиво протянул Непецин. – Да небось врут.
– Может, и так, – криво усмехнулся Басманчик. – Я не уголовка, чтоб допытываться. А только узнал я это от верного человека.
– От кого же?
– Отчего не сказать? Человек тот давно на том свете мается. От упокойника Бурого узнал, того, что зимой ваши смарали [110].
– Ах, Бурый! – вспомнил Непецин. – Фармазонщик, убит при попытке к бегству. Так он – известный врун!
– Хм, трекнул бы ты, начальник, ему такое в лицо, коли он рядом сидел! – покачал головой Басманчик. – Не-ет, Бурый законный уркаган был, не трепло.
– А почем ты знаешь, что он не брехал про Гимназиста? – недоверчиво спросил Непецин.
– Потому как знал он его по Ростову, когда сам туда камешки скидывать мотался. Брякнул Бурый мне раз в хмарах [111], будто имел Гимназист в Ростове великий авторитет. Только он тогда не Гимназистом был, а каким-то «Поручиком», что ли.
– Поручиком? – задумчиво проговорил Непецин. – А что Бурый еще рассказывал?
– Ничего. Треп случайный вышел. Бурый, бывало, если захочет – скажет, а не захочет – никакому легашу не расколоть.
– Ну, да будет с ним, с Гимназистом, – махнул рукой Непецин. – Все одно, нам его не поймать.
Басманчик залился хриплым булькающим смехом:
– Признал? Говорил тебе – князь он!
– Кстати, – словно что-то припоминая, сказал Непецин. – Тебе некий Степченко, каретник с посада, не знаком?
– Степченко? – почесал лоб Басманчик. – Мордатый такой? Геня-Хохол, знаю. А этот чего натворил?
– Да ничего, бричку мы у него присмотрели…
– Я не гужак [112], чтоб советовать, – фыркнул Басманчик.
– Ну, а что он за личность?
– А кто его знает? Наши Хохла не признают, хоть он и со многими корешится. Есть такие людишки: «И нашим, и вашим – черта спляшем», как говорится.
– Оно и верно, – согласился Непецин. – Ладно, хватит нам беседовать, иди, читай протокол.
Басманчик поднялся, подошел к столу и, не глядя, подписал протокол.
Сидя на подоконнике в кабинете «особой группы», Рябинин думал о недавнем допросе. Непецин подшил протокол в папку и спросил у Андрея его мнение о Басманчике.
– Странный он какой-то, – пожал плечами Рябинин. – Вы утверждали, будто Басманчик – «тертый калач», что он долго упрямствовал на предыдущих допросах, а тут…
– Что ж, – усмехнулся Непецин, – методы товарища Гринева подействовали.
Борис Борисович оглянулся на дверь и шепотом добавил:
– Думаю, его хорошенько отдубасили по ребрам, мало кормили, держали в карцере. Затем предъявили показания подельников. Ну и пораскинул Басманчик умом, с какой стати упираться-то? Срок, один черт, накрутят, а здоровье терять ради упрямства глупо. Вот и смягчился.
– Неужели в органах до сих пор используют методы «чрезвычайки»? – удивился Андрей.
Непецин приложил палец к губам:
– Потише, товарищ Рябинин, услышат! Мало ли, что там пишут в газетах о либеральности ГПУ, – кадры-то, в основном, прежние, времен «красного террора». Попривыкли к простым и действенным мерам. Это у нас, в угро, – крутишь-вертишь подозреваемого, фактами да ухищрениями добиваешься признания, а здесь – все просто. Обломали Басманчику бока, прошлись коваными сапожищами по почкам да селезенке, вот он и стал покладистым.
– М-да-а, – покачал головой Андрей. – Хваткий товарищ этот Гринев! А я гляжу: отчего Басманчик за бока держится? Холодно ему, что ли, в такую-то жару или захворал?
Непецин рассмеялся:
– По морде только в милиции бьют, да и то в крайних случаях, для успокоения. В ГПУ обрабатывают нижние части тела, чтобы на суде клиент был свежим и чистеньким, как огурчик. Впрочем, я не особенно осуждаю товарища Гринева: Басманчик – тоже не сахар, своими руками душ загубил немало. Поделом ему.
– Может быть. Однако, мы представляем закон! – слезая с подоконника, заключил Рябинин.
Он сел к столу, открыл папку и нашел протокол допроса Басманова:
– Как вы относитесь к информации о том, что Гимназист прибыл к нам из Ростова?
– Пока не думал. Надо бы Деревянникова спросить.
– Кстати, а где Алексей Андреевич?
– Побежал проверять успехи наблюдения за Степченко. С минуты на минуту должен вернуться.
Андрей сунул в рот папиросу и взял свежие «Губернские новости»:
– Ладно, подождем.
Деревянников не заставил себя долго ждать. Коротко объяснив, что у Елизарова и сегодня – ничего замечательного, он внимательно прочел протокол допроса.
– Ну-с, думается мне, что «Дело банды Басманова» мы вскорости завершим, – окончив, проговорил он. – Пущай этими голубчиками теперь товарищи народные судьи занимаются.
– Андрей Николаевич обратил внимание на информацию о том, что Гимназист прибыл из Ростова, – подал голос Непецин.
Деревянников пожал плечами:
– Ссылаясь на Бурого, Басманов связывает ростовское прошлое Гимназиста с кличкой «Поручик». Мне представляется, что здесь есть некая неточность, смещение сведений. Помните, в феврале 1923го был убит один из членов банды Гимназиста, некто Артемьев, бывший поручик царской армии. Его знали в криминальной среде, он действительно бандитствовал когда-то в Ростове. Думается, что Бурый имел в виду именно Артемьева.
Алексей Андреевич снял пенсне и протер носовым платком уставшие глаза:
– Долгое время я придерживался версии о гениальном, образованном и хитроумном налетчике Гимназисте, а теперь считаю, что его вообще нет.
– Как так? – опешил Андрей.
– Повторяю, это лишь мое мнение. И оно таково: в Ростове, или где-то еще, орудовала банда во главе с налетчиком по кличке Поручик. Преступники появились в нашем городе в 1922-м, а год спустя атаман шайки был убит. Фрол, оставшийся за старшего, продолжал раздувать славу мифического главаря, более страшного и авторитетного, нежели он сам.
– Минуточку! – перебил Деревянникова Непецин. – Урки знали, что один из членов банды по кличке Поручик убит!
– А многие ли доподлинно знали, что Гимназист и царский поручик Артемьев – одно лицо? – Деревянников тонко улыбнулся. – Вспомните информацию осведомителей: тогда, в начале 1923-го, впрочем, как и сейчас, городские жиганы очень мало знали о банде Гимназиста, а те скудные сведения, что имелись, преступникам поставлял все тот же Фрол! Вот он и удумал прикрыться фантомом авторитетнейшего уркагана. А в городе продолжали считать, что погиб лишь рядовой член банды.
Поймите, за два года преступной деятельности Гимназист, будь он реально существующим лицом, наверняка сумел бы где-нибудь засветиться. В криминальном мире идет постоянная борьба за власть и влияние, за дележ и сбыт добычи. Архиважные вопросы решаются исключительно на уровне высших главарей. Глубокая законспирированность банды и ее атамана возможны в случае либо высокого профессионализма, либо – связи с правоохранительными органами.
– Вы исключаете и то, и другое? – жестко спросил Рябинин.
– Отчасти – да.
Андрей задумчиво постучал пальцами по столу:
– Однао в одной из глав своей книги, с которой я внимательно ознакомился, вы, Алексей Андреевич, пишете о Леньке Пантелееве, легендарном питерском налетчике. Его долгое время ловили все органы сыска, в том числе и ГПУ, а попался он по чистой случайности. Неужели у нас в губернии не может быть второго Пантелеева?
– У нас – вряд ли, – снисходительно улыбнулся Деревянников. – Обычно преступники честолюбивы. Высокопрофессиональным тесно в провинции, им нужен столичный простор.
– А может статься, они здесь промышляют как «гастролеры»? – вставил Непецин.
– Есть и такая версия, – согласился Алексей Андреевич. – Однако сейчас мы говорим о банде, члены которой постоянно проживают в городе.
Я утверждаю, что если рассматривать банду Гимназиста как местную, находящуюся здесь постоянно более двух лет, оснований искать именно Гимназиста нет. Разыскивать же иногородних преступников следует не губернским, а союзным структурам ГПУ и НКВД. Как вы считаете, есть логика в моих рассуждениях?
– Логика есть, – кивнул Андрей. – И все же стоит проверить информацию Басманчика. Пошлем запрос в ростовское ГПУ, пусть проверят по картотеке, найдут сотрудников ЧК или угро, что-либо знающих о налетчике по кличке Поручик. Вы, товарищ Деревянников, составьте запрос, я его у товарища Черногорова подпишу, и завтра же отправим срочную шифротелеграмму. Далее – необходимо навестить барыгу-марафетчика Аптекаря и выведать, что он знает о связях Степченко с Фроловым.
– Для начала нужно сделать оперативную проверку, – вставил Непецин.
– Что это значит?
– Ну, разузнать, когда Аптекарь бывает дома, чем занимается. Нельзя прийти к нему наобум, неподготовленными.
– Хорошо, – кивнул Рябинин. – А завтра займемся Степченко. Посмотрим, как там дела у Елизарова.
– Он пока только приглядывается, – пояснил Непецин. – В дальнейшем можно опросить соседей под видом инспекторов пожарной охраны или съемщиков жилья.
– Мне пришла в голову неплохая идея, – добавил Деревянников. – Что, если Андрею Николаевичу снять поблизости от мастерской Степченко квартиру или комнату? Человек он в городе новый, никто ничего не заподозрит. Наши-то физиономии всем давно примелькались.
– Принимается, – согласился Рябинин.
Глава XVIII
Весь следующий день Андрей провел в разговорах с соседями Степченко и проверке работы звена Елизарова. Возвращаясь вечером домой, он заметил у парадного сидящего на корточках человека, в котором с удивлением узнал Мишку-Змея.
– Здравствуй, Михаил! Какими судьбами? – поприветствовал его Рябинин.
– Дело у меня к вам. Срочное. Битый час дожидаюсь, натурально, – выпалил Змей.
Он выглядел обеспокоенным и удрученным.
– Забегал к товарищу Меллеру – он в отлучке, решил к вам заскочить. Кроме вас у меня грамотных знакомых нету.
– Что стряслось, Миша? Говори, не стесняйся.
– Помните мою Катю, ту, что вы догоняли?
– Отлично помню.
– Так вот, захворала она. Огнем горит, заговаривается. Не знаю, что и делать, надо бы врача или в больницу…
Глаза Змея стали непривычно беспомощными и испуганными.
– Где она? – сосредоточенно спросил Андрей.
– На реке, в шалаше, верстах в трех от города. Мы там последнее время обитаем.
Рябинин схватил Мишку за локоть:
– Бежим на Губернскую, там полно извозчиков. Нужно отвезти Катю в больницу.
Извозчик довез встревоженных пассажиров до указанного места. Змей соскочил на землю и повел Рябинина через кусты к реке. Недалеко от воды, в зарослях стоял шалаш. Андрей отстранил Мишку и вошел первым.
Катя лежала на соломенном тюфяке с закрытыми глазами и тяжело дышала. Рябинин положил руку ей на лоб – девочка даже не почувствовала прикосновения, она вся горела. «Плохи дела, – подумал Андрей. – Температура высокая». Он потрогал горло Кати: «Гланды распухли, наверняка ангина».
Андрей вылез из шалаша.
– Что вы ели-пили из холодного? – бросил он Змею.
– Мороженого с полдюжины я вчера притащил, Катя все и слопала, – удрученно буркнул Мишка.
– Берем ее за руки за ноги, и – в пролетку, – приказал Андрей. – В больнице разберутся.
– А как же там, в больнице-то? – шмыгнул носом Змей. – Начнут пытать, кто такая да откуда?
– Не твоя забота.
Дежурный фельдшер губернской больницы поначалу было воспротивился:
– Детское отделение переполнено. И доктор уже ушел. Везите в городскую больницу.
Андрей отвел фельдшера в сторону и прошептал:
– Я – сотрудник ГПУ Рябинин. Не примешь ребенка – тотчас закатаю в карцер! Понял?
Фельдшер побледнел и побежал за носилками.
Катю определили в палату, послали за доктором и пообещали присмотреть.
– Завтра же загляну, проверю, – пригрозил Андрей фельдшеру.
Змей нервно курил на ступеньках крыльца.
– Порядок, – Рябинин с облегчением вздохнул. – Ангина – не самое страшное в жизни, вылечат. Заходи ко мне завтра вечером, сходим справиться о здоровье Катерины.
Он вдруг вспомнил о собрании «Союза молодых марксистов», на которое его приглашал Венька Ковальчук.
– Кстати, знаешь, как быстрее добраться до электростанции? – спросил Андрей.
– Само собой.
– Не в службу, а в дружбу – проводи.
В «красном уголке» электростанции собралось около пятидесяти человек. У импровизированной, составленной из ящиков трибуны возился с бумагами Венька. Увидев Андрея, он помахал рукой и указал на места во втором ряду. Рябинин устроился и оглядел собрание.
Просторная комната, стены которой были сплошь увешаны плакатами времен гражданской и агитками «Окон РОСТА», напоминала обычный комсомольский клуб. Отсутствовали, правда, положенные для протокольных заседаний стол президиума, стеклянный графин и колокольчик председателя. Публика, довольно юная, по виду пролетарская и студенческая, была преимущественно мужской.
Серьезный парень в темной холщовой рубахе встал перед первым рядом и открыл собрание:
– Товарищи! Сегодняшнее заседание координационного совета и актива «Союза молодых марксистов» не совсем обычное. Осенью минет год, как образовалось наше сообщество; почти год мы, придерживаясь выработанной на первом съезде «Союза» программы, занимаемся культурно-просветительской деятельностью по изучению трудов Маркса, Энгельса, их современников, противников и последователей. Мы стремимся вернуться к истокам, вновь начать дело Плеханова и группы «Освобождение труда» по пропаганде истинного марксизма.
Несмотря на достигнутые со времени первого съезда успехи, жизнь заставляет нас обратиться к задачам более практическим и приземленным. В советском обществе множество вопросов, которые мы, люди молодые и политически активные, обязаны решать. Еще весной координационный совет постановил организовать рабочие группы по изучению наиболее острых проблем действительности. На сегодняшнем заседании мы выслушаем руководителей трех таких групп. Все доклады и резолюции по ним мы обобщим на втором съезде в сентябре, где предстоит выработать и принять новую программу «Союза». Итак, доклад «Безработица и современное экономическое положение» подготовил член координационного совета Ковальчук Вениамин; «О создании Боевой организации „Союза“» доложит зампредседателя координационного совета по работе в армии товарищ Варламов; далее – товарищ Самохвалов из секции университета расскажет о перспективах агитационной работы «Союза» в деревне. Выступающим в прениях по каждому вопросу – не более двух минут, иначе просидим до петухов.
Председатель вернулся на свое место в зале, а к трибуне вышел Венька с кипой листов в руках:
– Товарищи! Проблема безработицы чрезвычайно болезненна для советского общества. Она напрямую касается и нашей организации, ведь около трети членов «Союза» – безработные.
На городской бирже труда зарегистрировано более четырех тысяч безработных граждан. Откуда, спросите вы, взялись эти лишние для народного хозяйства люди? Большая часть из них – демобилизованные бойцы Красной армии. Они были призваны на войну совсем юными ребятами, не получив специальности и навыков квалифицированного труда. Другие – вчерашние подростки, которые уже не могут находиться на иждивении у родителей. Третьи пришли из сел и деревень, где с недавних пор ощущается переизбыток рабочих рук. В условиях хозяйственной разрухи вследствие недавней войны все эти люди остались не у дел.
Даже мало-мальски образованный человек понимает, что решение проблемы безработицы лежит в сфере производства. Сельское хозяйство, при всем сегодняшнем динамизме его развития, с задачей не справится – расширение крестьянского мелкотоварного производства идет крайне медленно, без освоения новых земель, привлечения машин и дополнительных рабочих рук. Поэтому тяжесть решения проблемы безработицы целиком ложится на городское промышленное хозяйство. Мелкие предприятия (кустарные мастерские, артели), которые довольно быстро восстановили свою деятельность, тем не менее с проблемой справятся очень нескоро – в среднем на каждом таком предприятии занято по пять—десять человек. Выход из ситуации видится только в возрождении крупной машинной индустрии, там, где в совокупности по России были когда-то заняты миллионы рабочих.
Однако здесь положение наиболее тяжелое. Мои друзья-рабочие подтвердят, что львиная доля станков и оборудования на заводах и фабриках выпущена до империалистической войны и даже в прошлом веке, обновления и ремонта парка почти не происходило. Многие из вас помнят, как еще недавно целые цеха занимались изготовлением зажигалок для продажи на толкучках.
Производство машин, сапог, кирпича и стекла в нашем городе заменил ремонт примусов, «керосинок», замков и ведер. Промышленный пролетариат превращался в сборище мелких кустарей. Добавьте ко всему прочему уравниловку, натуральные пайки, и – получите полный развал заводов и фабрик.
Сегодня большевики взялись за восстановление экономики. Предприятия уже не подчиняются главкам, ведут собственное планирование и хозяйствование. Все это напоминает брошенного в пустыне калеку. Разрушенные, полупустые заводы, лишенные квалифицированных кадров, теперь должны самостоятельно браться за возрождение производства. Помощь государства и местных властей минимальна и эпизодична, ставка делается на сознательность, энтузиазм и остатки былых ресурсов. Хорошо, если на предприятии остались хоть какие-нибудь станки, налаженные хозяйственные связи и грамотные работники, как, например, на «Красном ленинце».
А что делать кирпичному заводу или стекольной фабрике, где разграблено или пришло в упадок почти все оборудование? Выход партийные вожди видят в одном: идти на поклон к западным капиталистам и доморощенным нэпманам. Большевики твердят о сохранении в их руках «командных высот» экономики, а сами по крупицам теряют хозяйственные объекты. Да, пока крупные заводы и железные дороги – в руках государства. А завтра? Капиталисты и нэпманы поднимут на должный уровень взятые ими в концессию предприятия, и вскоре объекты «командных высот» станут неконкурентоспособны.
Если сейчас не хватает средств на их восстановление, то завтра – и подавно, потому как предстоит не только поднять их до уровня 1913 года, но и реорганизовать в соответствии с новыми требованиями времени. Большевикам ничего не останется, как сдать и «командные высоты» нэпманскому капиталу. Новые хозяева, конечно, быстро ликвидируют безработицу – им нужна выгода, прибавочный продукт! Только вот будет ли рад такому способу решения проблемы рабочий класс? Сомневаюсь. Пролетариат вновь окажется под гнетом капиталистической эксплуатации. Тогда уже не государство, не профсоюзы будут определять уровень зарплаты и заниматься социальной политикой, – опять все вернется в руки хозяина-буржуа.
Впрочем, кое-кто считает, что подобного не произойдет: концессионные предприятия не передаются нэпманам и западным капиталистам в собственность, но и здесь мой оппонент окажется не прав. Концессионеры и арендаторы выкачивают прибыль, скрывают ее от государства и переводят за границу (примеры тому известны). Соберись государство взять предприятия обратно – и что оно получит? Капиталист отдаст только то, что получил по договору концессии, купленное им дополнительное оборудование и машины исчезнут вместе с ним. Состояния работников частник не улучшит, условий труда – тоже. Вот и подумайте, есть ли у Советской России перспектива развития производства при сохранении политики нэпа.
Может ли государство быстро ликвидировать безработицу и улучшить жизнь трудящихся? Ответ один: без подъема крупной машинной индустрии – нет. Возрождение на современном уровне заводов и фабрик, строительство новых предприятий создаст рабочие места не только на них самих, но и существенно увеличит категорию строительных рабочих.
К слову, примеры успешного восстановления крупных промышленных предприятий и строительства новых объектов народного хозяйства уже есть. Вспомните, в каком плачевном состоянии были еще три—четыре года назад российские текстильные мануфактуры, кожевенные фабрики и железные дороги. О последних хочется сказать особо. Большевики быстро поняли, что единство страны, как хозяйственное, так и политическое, ее безопасность в немалой степени зависят от транспортных коммуникаций. Теперь наши железные дороги не хуже хваленых «императорских»! Можем, значит, товарищи, если нужда возьмет за горло.
А электростанции? План ГОЭРЛО? Волховская гидроэлектростанция – лишь первая ласточка в создании крупных индустриальных объектов.
Однако все эти примеры – слабое утешение четырем тысячам безработных нашего города. Они-то уж точно завтрашним утром работы не получат. Что бы мы тут ни говорили, город по-прежнему страдает от безработицы, нищеты, разгула преступности и беспризорщины. Сложился ужасающий порочный круг: сократили Красную армию – увеличили армию безработных, соответственно поднялся и уровень преступности; беспризорных ловят, а им в детдомах нечего кушать; отдают старших детдомовцев в фабзавуч, по окончании учебы – иди на биржу, значит – вновь на улицу: воровать, заниматься проституцией и грабить.
Вы знаете, недавно произошел дичайший случай: группа отбывших наказание преступников вернулась в город. Они решили начать новую жизнь, встали на учет на биржу, ждали работы. Когда после бесчисленных явок и перекличек терпение лопнуло, кинулись в гневе громить контору биржи, жечь бумаги и бить служащих. Прибывшие на шум гепеушники, вместо того чтобы разобраться и успокоить отчаявшихся, стали стрелять и хватать безработных. И благополучно вернули их в уголовный мир. Спасибо, товарищи чекисты!
Как видите, проблема безработицы тянет за собой целый воз других. Решив ее, мы сумеем во многом улучшить тяжелое положение трудящихся.
Что может в этой связи предложить «Союз молодых марксистов»? Чем помочь безработным? Во-первых, наиболее нуждающимся мы уже делаем выплаты из общей кассы. Не секрет, они весьма скромные. Ну, как говорится, чем богаты; хоть какая-то, да прибавка к биржевому пособию.
Во-вторых, моя рабочая группа предлагает создать несколько кружков по обучению отдельным специальностям для профессиональной подготовки кадров. Среди членов «Союза» есть несколько хороших слесарей, кузнец, лудильщик, скорняк, электрики. Пусть они возьмут по два—три ученика. Ребята будут заниматься, а как подготовятся должным образом, попросим фабзавуч принять у них экзамены на разряд.
Следующий шаг – создание собственной биржи труда. Тем членам «Союза», которые являются безработными, предлагается сдать в координационный совет заявки с указанием специальности или того, что они умеют делать. Остальные должны собирать сведения, где появилась вакансия.
Сами знаете, покуда информация о работе дойдет до биржи труда, пройдет день-другой. Нередко работодатели, особенно мелкие, не утруждают себя поисками рабсилы на бирже, – просто вывешивают объявление на столбе или заборе. Мы с вами – ребята шустрые, внимательные, где что увидим, где услышим от знакомых, – надобно вмиг сообщить в координационный совет. Я вот уже могу похвастаться: добыл две вакансии на должность курьера в редакции газеты «Юный коммунар». Использовал личные связи с товарищем Меллером. Так что прошу желающих прийти завтра к девяти утра в редакцию на собеседование.
Венька поклонился аудитории и под аплодисменты спустился в зал.
Большинство собравшихся Венькин доклад поддержало.
Перешли ко второму вопросу. Место на трибуне занял Варламов – зампредседателя совета по работе в армии, совсем юный, но чрезвычайно уверенный в себе человек.
– …Мы должны быть готовы к любому развитию событий, – говорил Варламов. – Глубокие противоречия между трудом и нэпманским капиталом, между народом и оторвавшейся от жизни партией большевиков могут привести к возмущению. Нам необходимо иметь боевую организацию, способную устранить беспорядки и направить массы по правильному пути. Такая структура будет призвана проводить в секциях «Союза» обучение навыкам обращения с оружием и коллективному взаимодействию в условиях революционной ситуации. Нам нужна мобильность и четкое подчинение координационному совету…
Окончание доклада Варламова покрыли шум и громкие выкрики.
– Попахивает эсеровщиной! – возмущались одни.
– Не хватало еще, чтобы мы по чьей-то указке маршировали и отдавали честь! – вторили другие.
Представители секции университета дружно затопали ногами и засвистели. Сторонники создания боевой организации между тем горячо доказывали свое.
– Нас необходимо объединить и мобилизовать! – размахивал руками парнишка лет шестнадцати. – Комсомольцы сильны сплоченностью, а мы рассредоточены и слабы. Нашу секцию имени Марата даже пытались побить во время диспута!
– Да вы просто струсили! – кричали студенты. – Может, тебе на комсомольские диспуты с «наганом» ходить?
– Даешь боевой «Союз»! Хватит уж нам читать Маркса и дебатировать! – орал суровый молодец. – И нечего, братва, возражать. Вам позволительно и книжками ограничиться, вы – домашние, за мамкой-папкой живете, а я – безработный, мне каждый день – как ножом по горлу!..
Председатель долго добивался тишины. Когда все желающие высказались и страсти улеглись, поднялся невысокий паренек.
– Суть, ребята, не в эсеровщине или солдатской муштре, – задумчиво проговорил он. – Главное в том, что наш «Союз» после создания боевой организации просуществует не более месяца. Студенты уже бросили координационному совету упрек в эсеровщине, а ГПУ – тем паче. Нас всех непременно пересажают, дайте срок. Поймите, нельзя давать органам повода разгромить «Союз»! Мы – оппозиционная, но мирно настроенная, культурно-просветительская организация.
– Мы не ставим целью боевые акции! – подал голос Варламов.
– А вот чекисты могут подумать иначе, – покачал головой невысокий.
В конце концов договорились назвать боевую организацию «Союза» менее угрожающе – «Военно-учебным клубом».
Председатель призвал вернуться к повестке дня и предоставил слово некоему Самохвалову из секции университета. Широкоплечий и угловатый, он выглядел гораздо старше своих товарищей. Выступал Самохвалов без бумаг:
– Верно сказал Вениамин: деревня в самом деле стала жить лучше. Но будет ли так и дальше? Сельский труженик рад продналогу, он развивает личное хозяйство, торгует, набирает вес. А законы Маркса продолжают действовать! Нынче много середняков, совсем мало кулаков и бедноты. Завтра же дифференциация усилится, – с политической экономией не поспоришь. Кто-то из середняков станет кулаком, а кто-то и разорится. Вновь укоренится эксплуатация, бесправный наемный труд.
Разоренные крестьяне повалят в города и принесут сюда свою психологию, свою мораль личной наживы и отстраненности от интересов других классов. Уже сейчас нужна пропаганда истинно марксистских идей. Я вот часто бываю в родном селе и вижу, каково мужикам без правды. Привозят только большевистские газеты, – кроме как комсомолу и партийным, некому подымать уровень сознательности в народе. А большевики гнут свое, толкуют о мудрости РКП(б), возвеличивают вождей.
Мужик, конечно, верит, – чего ему нынче мешает на земле работать? Воля, говорят, всем вышла. Простили большевикам и поборы, и беззаконие. Однако ж и власти понимают, что нельзя оставлять крестьянство без идеологического присмотра, без агитации. Понимают и то, что голыми-то руками мужика не возьмешь, в лоб об истинных целях не скажешь. Вот и стараются вбить в головы свои идеи с дальнего, так сказать, захода. К примеру, в резолюции последнего съезда очень хитро говорится о задачах партии в деревне, – предлагают развивать сеть селькоров и юнкоров, привязывать местных грамотных людей к уездным газетам. К чему? А к тому, чтобы в печать не попадали неугодные статьи. Написал какой-нибудь селькор заметку, принес редактору. Тот глянул – нет, не вяжется она с «линией партии». Заметку – под сукно! Селькор – давай возмущаться: где, мол, моя чудесная статья? А ему в ответ: неправильно, дорогой товарищ, пишешь; не так надо, а вот как! Ну и начинает уму-разуму поучать. Селькору – тому обидно, но потерять возможность печататься еще хлеще. А тех, которые будут упрямствовать, вообще отвадят от газеты. На их место подыщут новых, попокладистее.
Нашему «Союзу» надо бы поучиться у большевиков работе с несознательной массой. Хороший пример – антирелигиозная агитация. В городе как? Соберут стар и млад на диспут «Есть ли Бог?» – и давай доказывать!
В деревне совсем по-другому. Хитрее. Там взрослых мужиков и баб агитировать против Бога – пустое дело. Подбираются от молодняка! Проводят лекции среди малышей, причем практикуют простой и верный способ: читают антирелигиозные сказки, стишки, высмеивают сельских попов. Нам надо перенять этот опыт. Не в лоб бить своей критикой власти, а исподтишка, где смехом и шуткой, где через детвору, где через концерты и представления. Вы уж мне поверьте, ребята, мужик не станет читать наших листовок, не будет и слушать долгие речи умных студентов. Предлагаю разработать и принять программу культурных мероприятий, плюс – создание секций в больших селах. Активной молодежи в деревне полным-полно, и далеко не вся она ходит в комсомольцах. Непаханое, как говорится, поле для агитационной работы.
Нынче на дворе летняя пора, скоро студенты сдадут экзамены и разъедутся на каникулы. У нас в университете шестьдесят три человека из села, восемнадцать из них – члены «Союза». Неплохо бы прикрепить к каждому по три-четыре «молодых марксиста» для работы в деревне. Сельские студенты с радостью дадут им приют и пропитание, я уже поговорил с ребятами и получил согласие.
Это будет и отдых, и полезная агитационная работа.
Речь Самохвалова всем пришлась по душе. Никто даже не выступал в прениях, многие тут же проявили инициативу ехать на агитацию крестьян. Председатель подвел итог, попросил остаться докладчиков и редакционную группу для составления резолюции и закончил собрание.
Двигаясь в толпе «молодых марксистов» к выходу, Андрей поискал глазами Веньку. Он вынырнул откуда-то сбоку и, подхватив Рябинина под руку, вытянул на свежий воздух.
– Ну, как впечатление? – спросил Ковальчук-младший.
– Занимательно. Однако какова была цель приглашать на собрание именно меня? – Андрей пожал плечами. – Желаете вовлечь в «Союз»?
– Не совсем, – Венька хитро улыбнулся, – хотя членом организации может стать любой желающий.
– И все же?
– Была некая корыстная цель, – Ковальчук опустил глаза. – Отец говорил мне о вашем переходе в ГПУ, так вот я и решил пригласить нового сотрудника органов для знакомства с нашим «Союзом», дабы впоследствии, если вас спросят, вы смогли рассказать правду. Чекисты регулярно засылают к нам агентов, а кто знает, что они могут написать в отчетах? Разные люди попадаются…
– А я, по-вашему, должен составить лестный для «Союза» отзыв? – резко оборвал Веньку Рябинин.
– Вы известны как человек справедливый и принципиальный, – быстро заговорил Ковальчук. – Вот и батяня вас хвалил… Не сердитесь, прошу!
Читать бесплатно другие книги:
