Королева мутантиков Емец Дмитрий

Глава 4

В когтях у Черного Герцога

Женщина должна быть загадочной. Я сама не знаю, что сделать в следующий момент: то ли казнить кого-нибудь, то ли пообедать…

Карла I, Рыжая

Ближе к вечеру гул дождя, настойчиво барабанившего по железной крыше и ставням реактора, внезапно прекратился. Рыжая Карла, которая, коротая время, играла с начальником телохранителей Пупом в шашки – причем он должен был все время поддаваться, зная, что королева терпеть не может проигрывать, – подбежала к окну и распахнула ставни.

Серые тучи над реактором рассеивались, и в промежутках между ними можно было увидеть чистое небо.

– Камни у Требухи! Мы спасены! – воскликнула Карла и от избытка чувств запустила в Пупа шашечной доской.

Ее партнер привычно увернулся, и доска разлетелась, ударившись о бетонную стену подвала.

– Прикажете выслать воинов, чтобы встретить Требуху и проводить ее к вам? – поинтересовался он и, получив утвердительный кивок королевы, выскользнул за дверь.

В тот день тронный зал охраняли Цыкающий Зуб, Оболдуй, Жлоб и Кука. Цыкающий Зуб был гнусав, не выговаривал почти все согласные алфавита и заменял их на «ф». Впрочем, недостаток речи не мешал ему быть на редкость болтливым.

– Фмофри, Фуф, фуфа-то фофефал! – сказал он, провожая взглядом начальника телохранителей.

– Чего он шепелявит? – спросил Жлоб. Он был приземистый и коротконогий, с вечно недовольным выражением лица и вдобавок патологически жадный.

– Он говорит: смотри, Пуп куда-то почесал, – перевел Оболдуй, адъютант Бешеного Блюма, большой проныра, хитрец, но вечный неудачник. Например, если с потолка падал кирпич, он обязательно по закону подлости попадал по лбу именно Оболдую, хотя рядом могло быть еще сто карликов. Хорошо, что головы у карликов феноменально крепкие, из сплошной кости.

– Давно я не навещал мою вдовушку! Как бы она не выдула без меня всю ртуть и не съела все свиные шкварки, – вздохнул Кука, прислоняя копье к стене и потягиваясь.

Кука, тощенький, малорослый карлик, был большим дамским угодником, причем предпочтение отдавал вдовушкам, пользуясь тем, что их мужья уже не могли его отколотить.

– Фмофри, офять Фуф! – воскликнул Цыкающий Зуб. На этот раз все ясно было и без перевода, потому что из-за поворота коридора вновь показался начальник телохранителей.

– Эй, вы! – крикнул он. – Нужна ваша помощь! Требуха стоит на другом берегу озера и не может переправиться! Живо сколачивайте плот!

– А фофть? Фам же фофть! – удивился Цыкающий Зуб, имея в виду дождь.

– Нет там никакого фофтя! Фофть кончился! – передразнил его Пуп. – Вы что, не слышали, что я вам сказал! Требуха должна быть у королевы через десять минут, или вы отправитесь в пруд!

Стражники осторожно высунули нос из реактора. Дождя действительно не было, но за такое короткое время воды вокруг атомной станции не стало меньше. На противоположном берегу прыгала и нетерпеливо размахивала руками Требуха. Она что-то орала, но на таком расстоянии ничего нельзя было разобрать.

– …олочи! …тяи! …ивелитесь! – доносились обрывки слов.

– Кажись, ругается, – догадался Жлоб.

– Попал пальцем в небо. Она всегда ругается, – фыркнул Оболдуй.

Но как бы там ни было, а приказ есть приказ. Нужно было как можно скорее доставить Требуху к королеве, или им придется несладко.

Стражники кое-как сколотили из валявшихся на берегу досок и бревен плот и, отталкиваясь от дна длинными копьями вместо шестов, поплыли к противоположному берегу. Карлики плыли и с опаской поглядывали на воду, боясь, чтобы на них не попали брызги.

– Не могу на воду смотреть, тошно становится, – признался побледневший Кука.

– А ты не смотри, – посоветовал Оболдуй. – Закрой глаза и представь, что мы плывем по морю мазута.

Кука закрыл глаза и заулыбался.

– Помогает?

– Помогает! – кивнул Кука.

– То-то же! Я всегда так делаю! – усмехнулся Оболдуй.

С середины озера стали слышны вопли Требухи.

– Шевелитесь, сонные мухи! – орала она. – Быстрее гребите, болваны, я проголодалась!

У обжоры закончились вороньи окорочка, и она, уже час ничего не жевавшая, испытывала невыносимые муки голода.

Едва Требуха прыгнула на плот, как он под ее тяжестью стал погружаться в воду. Карликам не стоило залезать на него всем вместе, вполне хватило бы и двух. Недолго думая, толстуха просто решила проблему перегрузки. Она тут же скинула в воду Оболдуя и Жлоба, вырвала у Куки копье и, отталкиваясь от дна, стала грести к реактору.

– Фто фы фафелали! Офи уфонут! – испугался Цыкающий Зуб.

Упав в озеро, Оболдуй и Жлоб скрылись под водой, но через секунду вынырнули, барахтаясь и визжа от панического страха, присущего всему реакторному народу.

Цыкающий Зуб протянул им конец копья, вопящие карлики, с вылезавшей на спине шерстью, ухватились за него и вползли животами на доски плота.

– Зачем ты им помогал? Утонули бы – невелика потеря, – фыркнула Требуха.

На обратном пути их подстерегало немало опасностей. Плот попал в водоворот и едва не опрокинулся. Но водоворот, лишенный поддержки дождя, начал ослабевать, и его сил не хватило, чтобы затянуть плот под воду. Он только разогнал бревенчатое сооружение и, вращая, прибил его к главному входу в реактор, туда, где к воде спускались каменные ступени.

Рыжая Карла, не скрывая нетерпения, выбежала на берег и ждала, пока причалит плот. Рядом с ней стояли начальник телохранителей Пуп и вожди Бешеный Блюм и Собачий Хвост. Лицо Бешеного Блюма пересекал длинный шрам, а у Собачьего Хвоста была отсечена половина правого уха.

Оба вождя давно были влюблены в королеву и люто ненавидели друг друга. Они не раз дрались на дуэли и многократно наносили друг другу ужасные раны, которые благодаря необыкновенной способности карликов к регенерации вскоре зарастали.

Вот и сейчас Бешеный Блюм, косясь на молодого соперника, красноречиво поигрывал рукоятью кинжала, сделанного из половинки больших ножниц, а Хвост будто невзначай перебрасывал из одной руки в другую булаву с шипами.

– Камни у тебя? – крикнула Рыжая Карла, когда Требуха спрыгнула на берег.

– Да, Ваша Ужасность. – Фаворитка протянула повелительнице Магический Кристалл и Опал.

Едва в ее руках камни соприкоснулись, как Опал стал ледяным, а Магический Кристалл перестал сверкать и почернел.

– Я узнаю их. Это они, я не обманулась в тебе, толстуха! – усмехнулась Карла. – Осталось дождаться следующего затмения солнца, и волшебные камни обретут силу. В чем дело, Требуха, почему ты все время вертишься?

– Я проголодалась! Простите меня, но я больше не могу, – призналась жирная карлица и, не в силах сдерживаться, прошмыгнув мимо королевы, бросилась на кухню.

Оттуда сразу донеслись ее вопли и звон кастрюль. На весь реактор было слышно, как Требуха орет на поваров и швыряет об пол посуду, требуя, чтобы ей немедленно подали еду.

– Вот она и получила свою награду. Мне казалось, она захочет чего-то большего, – расхохоталась Рыжая Карла.

Вместе с вождями она поднялась в тронный зал и положила волшебные камни на бархатные подушечки.

– Пуп, я хочу, чтобы здесь днем и ночью стояла стража. Ты поплатишься головой, если хотя бы один камень пропадет или его подменят.

– Слушаюсь, Ваше Величество! – Пуп хлопнул в ладоши и отдал несколько отрывистых приказов. Тотчас вокруг подушечек выстроилось два ряда отборных телохранителей с секирами и подводными ружьями.

Убедившись, что все меры по охране камней приняты, Карла повернулась к вождям.

– Хвост, Бешеный Блюм, слушайте мой приказ! Собирайте воинов! Как только озеро вокруг реактора обмелеет, выступаем. Я хочу, чтобы завоевательный поход продолжился! Сожжем Странный лес и вытесним лобастиков и шерстюш с наших земель.

– Королева, если я отличусь в походе, вы станете моей женой? – молодой вождь преклонил колено.

– Посмотрим, там видно будет, – обнадежила его Рыжая Карла. Она наклонилась, и на влюбленного вождя повеяло ароматом дуста. – Все будет зависеть от того, сколько вражеских голов ты принесешь.

– Я принесу много голов, королева, обещаю вам! – Воспрянувший духом вождь попытался обнять Карлу, но она кокетливо отстранилась и поднялась на трон.

– Ты принесешь повелительнице много голов, а я принесу ей твою, – ревниво прошипел Бешеный Блюм на ухо Хвосту.

– Посмотрим, кто кого. По-моему, там и для тебя хватит места, – молодой вождь кивнул на желтые черепа, насаженные на копья по углам зала.

Карла некоторое время сидела на троне, задумчиво поглаживая новую лисью шкуру, которой была подбита ее королевская мантия. Потом она встала и властным движением руки прогнала всех из зала, оставив только стражу вокруг камней и Пупа.

– Черного Герцога хорошо кормили? Он не ослабел от голода?

– Ему давали лучшие куски из ваших личных запасов. Герцог в отличной форме и спит на чердаке.

– Скоро он мне понадобится. Сегодня вечером мы с ним совершим небольшой полет. Проверь, чтобы все было готово, и не забудь про чеснок, если не хочешь, чтобы он тебя растерзал, – сказала Рыжая Карла.

Черным Герцогом звали огромную летучую мышь-мутанта, на которой летала королева. Чудовище жило на одном из чердаков реактора и каждый день сжирало по две свиньи. Карла сама вырастила и приручила Герцога, поэтому чудовище слушалось лишь ее, являясь страшной, но надежной опорой ее власти.

Глаза летучих мышей плохо переносят яркий солнечный свет, поэтому днем Герцог обычно отсыпался на чердаке, но зато ночью, охотясь, скользил над землей стремительной бесшумной тенью, и мало кто мог укрыться от его когтей.

На спине Герцога Рыжая королева часто совершала полеты над Странным лесом. Если видела внизу зазевавшегося лобастика, шерстюшу или синерогого оленя, она издавала условный свист на языке летучих мышей. Герцог камнем падал вниз и вцеплялся в добычу своими острыми кривыми когтями. Он разрывал жертву на части и жадно пожирал ее, а Карла наблюдала за ним и поглаживала чудовище по морщинистой коже на загривке.

Черный Герцог был жесток, кровожаден и вполне мог сожрать повелительницу, не будь она настороже. Единственное, что обуздывало ярость чудовища, был запах чеснока. Помня об этом, Рыжая Карла никогда не забывала сама натереться им и положить сухой чеснок в седельные сумки.

Ближе к вечеру, когда небо стало сереть, из-за леса выкатился красный диск луны. Луна всегда казалась красной после исчезновения озонового слоя. Королева поднялась на чердак, где ее ждал оседланный Черный Герцог. Летучая мышь висела вниз головой на поперечной балке и нетерпеливо хлопала крыльями. Увидев, что на чердаке кто-то появился, Герцог приготовился атаковать, и его настороженные глаза остановились на королеве, но, учуяв знакомый запах чеснока и узнав повелительницу, чудовище успокоилось и злоба в глазах его потухла.

За долгие дни, пока шел дождь, Герцог засиделся на тесном чердаке, и ему не терпелось размять крылья. Едва Карла прыгнула в седло, как летучая мышь сорвалась с балки и вылетела в специально расширенное окно чердака. Королева натянула поводья и направила Герцога к Странному лесу.

– У меня есть для тебя дело, старик! Нам нужно кое с кем рассчитаться, – сказала она на языке летучих мышей. – Будь зорок и жесток, и этой ночью мы отомстим нашим недругам…

Королева знала, куда направить Герцога. Днем она выяснила у Требухи, в какой части леса живут Пупырь, Мумуня, Трюша и Бормоглотик – ее злейшие враги, не раз срывавшие захватнические планы.

– Я сквитаюсь с ними, и так страшно, как они даже не ожидают! – шептала она, и пальцы с ненавистью сжимали поводья летучей мыши.

Мутантики еще не вернулись с купания и пока не успели обнаружить пропажу Магического Кристалла. Они сидели на берегу ручья и смотрели на спокойную воду, в которой серебряными бликами отражалась луна.

Тихо покачивались и шелестели послушные дуновениям ветра камыши. Изредка из них доносилось тревожное кряканье, и на середину ручья выплывала двухголовая утка с утятами. В воде золотились спины карасей, за которыми гналась восьмиглазая зубастая щука.

– Разве есть на земле место прекраснее нашего Странного леса? – спросила Мумуня.

– Конечно нет, – убежденно согласилась с ней Трюша. – А ты как думаешь, Бормоглот? Правда, наш лес самый красивый?

– Не знаю, – честно сказал кошачий мутантик. – Ведь есть еще дальние земли. Иногда мне хочется отложить дела и пуститься вверх по течению ручья, чтобы узнать, откуда он начинается.

– А как же я? Ты бы взял меня с собой? – спросила его невеста.

Бормоглотик покачал головой:

– Не взял бы. Неизвестно, что может поджидать нас по дороге. Ни одна экспедиция, отправившаяся открывать дальние земли, не вернулась.

В своем стремлении оградить Трюшу от всех тревог и затруднений Бормоглотик не заметил смертельной опасности, по сравнению с которой меркли все остальные. Над вершинами Странного леса, на мгновение закрыв луну, пронеслась длинная бесшумная тень. Это была Рыжая Карла на летучей мыши. Королева зорко всматривалась в темноту.

На полянке у домика она увидела шерстяных мутантиков, и ее красивые губы растянулись в усмешке. Вначале Карла хотела приказать Герцогу растерзать шерстюш, пока они не спохватились и не стали невидимыми. Но внезапно у королевы возник более коварный план. Она знала, как Трюша и Бормоглотик любят друг друга и какую боль причинит им разлука…

Рыжая Карла наклонилась к уху Герцога и прошептала что-то на языке летучих мышей. Она поглубже вдела ноги в стремена и обхватила руками шею чудовища, чтобы удержаться у него на спине, когда оно начнет пикировать.

Черный Герцог издал гортанный, клокочущий звук, сложил кожистые крылья и стремительно упал вниз. Гигантская летучая мышь пронеслась над поляной, подцепила Трюшу своими ужасными когтями и взмыла с ней в ночное небо.

– Прощание было кратким! Больше вы никогда ее не увидите! – воскликнула королева.

Ее рыжие волосы казались огненными при свете луны. В когтях у Герцога кричала и вырывалась Трюша, маленькая и беспомощная рядом с огромным чудовищем.

Летучая мышь поднялась высоко и скоро исчезла. Бормоглотик успел лишь заметить, что Карла повернула не к реактору, а в противоположную сторону, к дальним землям.

Глава 5

Путешествие вверх по ручью

Главный враг каждого – он сам. Победи себя, и ты победишь всех!

Из семейных советов Бубуни III,бабушки Пупыря Великого

Рыжая Карла верно рассчитала свою месть. Для шерстюш, которые живут большими дружными семьями, нет ничего страшнее разлуки. Они сразу начинают изводиться от тревоги и волнения. Трудно описать горе, охватившее Пупыря и Мумуню, когда Черный Герцог унес в своих когтях их единственную дочь. Они не знали даже, жива ли она или хищник растерзал ее.

Пожалуй, именно в этот день Бормоглотик впервые увидел в глазах Пупыря слезы, а нос Мумуни замерцал темно-зеленым цветом – оттенком грусти и тоски. Горе отца было искренним, но он старался держаться и успокаивал Мумуню. Да и мучения влюбленного в Трюшу Бормоглотика мало с чем можно было сравнить.

Но каждый, как известно, переносит несчастье по-своему. Одни ничего не делают, лишь обреченно сдаются и поджимают лапки, говоря: «Такова судьба, мы должны с этим смириться»; другие, наоборот, в минуту опасности не отчаиваются и сражаются до последнего, пока черная туча не пройдет мимо. И этим вторым, не струсившим, честь и слава!

К этому второму типу относились шерстюши и Бормоглотик. Пупырь обнял Мумуню, утешая ее, и твердо произнес:

Эти слова скандинавской саги Пупырь давным-давно вычитал в книжке без обложки, без начала и конца, которая долго была его любимой, пока ее не съели лобастики, когда приходили в гости.

Было время, когда у Пупыря в его старом домике, сгоревшем во время нашествия, было много книг, которые он с удовольствием читал по вечерам. И тогда, разведав об этом, к нему в гости стали наведываться его друзья-лобастики: дедушка Умник, Отелло, Хорошист и Бубнилка. А гостей, как известно, принято кормить. Так что скоро библиотека Пупыря стала уменьшаться, пока однажды не осталась единственная книга – «Изречения древних мудрецов». Правда, в ней отсутствовали страницы с первой по тридцатую. Их съел дедушка Умник.

Сообразив, что угощаться у шерстюш больше нечем, лобастики стали заглядывать в гости все реже и реже, хотя по-прежнему оставались хорошими друзьями, на которых можно было положиться в минуту опасности.

– Пупырь, Мумуня, я обещаю вам, что найду Трюшу! Я или вернусь с ней, или не вернусь вообще! – Бормоглотик бросился к своему шалашику на болоте, чтобы взять в дорогу самое необходимое.

– Погоди! Ты ведь даже не знаешь, куда Карла унесла нашу дочь! – Пупырь догнал кошачьего мутантика и удержал его.

– Если бы королева полетела к реактору, мы бы это увидели! – заявил Бормоглотик. – Наверняка она утащила мою невесту на неосвоенные земли. Карла хочет бросить ее в глухой чаще, чтобы Трюша никогда не нашла дороги назад.

– Ты не знаешь этого точно, – печально сказал Пупырь. – Хитростям Рыжей королевы нет конца, она может вернуться с Трюшей в реактор обходным путем и запереть ее в одном из подвалов. А может… – Голос папы-мутантика дрогнул, и он замолчал, но Бормоглотик догадался, что имел в виду Пупырь – возможно, Трюши вообще нет в живых: чудовище с кожистыми крыльями разорвало ее.

Не отчаиваясь, мутантик с двумя пупками решил искать свою любимую до конца. По кочкам он пробрался в шалаш на болоте и быстро побросал в старый школьный рюкзак, найденный им когда-то на свалке, вещи, необходимые для длительного путешествия. Из оружия он взял ракетницу, которую они с Пупырем нашли в спортивном магазине Старого города еще до землетрясения. Правда, в ракетнице было всего два заряда, но Бормоглотик понадеялся, что их должно хватить. Он знал, что основным его оружием станут теперь хитрость, ловкость и мужество.

Жаба Биба прыгнула к Бормоглотику в рюкзак, увидев, что он бросил туда сушеных мухоморов, к которым вкусным лейкопластырем были примотаны таблетки аспирина и анальгина. Такие бутербродики были любимым лакомством кошачьего мутантика и Бибы. Очевидно, забираясь в рюкзак, жаба решила, что они направляются на пикник.

Вначале Бормоглотик хотел оставить трехглазую жабу дома, но передумал – ведь Биба тоже обладала необычным свойством. Она могла отыскать дорогу к шалашу из любой чащи. «В какие бы края я ни забрел, она всегда найдет свое родное болотце», – подумал мутантик.

Он вышел из шалаша и увидел, что на берегу его поджидает Пупырь с узелком на палке, перекинутым через плечо.

– Я иду с тобой, Бормоглот! – сказал папа-мутантик. – А Мумуню я уговорил остаться в лесу. Если ты не возражаешь, она поживет в твоем шалаше. Карлики не осмелятся сюда сунуться, потому что не знают брода.

– Буду рад, если она поживет у меня, – согласился Бормоглотик. – Даже если карлики окружат островок, Мумуня сможет прожить в шалаше несколько недель, не высовывая даже носа. У меня много продуктовых запасов: полоскание для горла, микстурки, аспирин, рыбий жир…

Они проводили Мумуню в шалашик и велели ей не покидать его без необходимости. Мама-мутантик была зареванная, а ее нос горестно светился.

– Прощайте, быть может, навсегда, – сквозь слезы напутствовала их она. – Если вы не вернетесь, а у меня родятся два мальчика, я назову их Пупырем и Бормоглотиком, а если де… девочка, то Трю… Трюшей.

– Не волнуйся, Мумуня, скоро ты нас снова увидишь, и с нами будет наша дочь, – пообещал Пупырь. Он старался говорить уверенно, чтобы успокоить жену, хотя на душе у него кошки скребли.

И, оглядываясь на островок, мутантики пошли вверх по течению ручья. Стояла глубокая ночь, и лишь красная луна и мелкая россыпь звезд освещали им путь. В кустах перед ними что-то затрещало, и на дорогу выскочил запыхавшийся Отелло.

– Вы уже знаете? – спросил он, подбегая к ним. – Карлики украли Лунный камень. Берегите Магический Кристалл, наверняка они придут за ним!

Пупырь и Бормоглотик переглянулись и бросились к домику из коробок. Земля у порога была раскопана, а жестянка из-под чая валялась без крышки. Пупырь схватил ее и, заглянув внутрь, убедился, что жестянка пуста.

– Оба волшебных кристалла сейчас у карликов, – сказал он глухо. – У меня была надежда, что камни помогут нам вернуть Трюшу. Но теперь эта надежда растаяла.

Отелло, используя свойственный лобастикам дар чтения мыслей, заглянул к Пупырю в сознание и понял, что произошло.

Решив помочь шерстюшам, он постарался отыскать в пространстве мысленный сигнал девушки, но это ему не удалось. Очевидно, пленница была слишком далеко отсюда. Зато Отелло смог проникнуть в сознание карлика Чпока, стоявшего на часах на крыше реактора, и выяснил, что королева не возвращалась, а значит, она унесла Трюшу на неисследованные территории.

– Получилось что-нибудь? – нетерпеливо спросил Бормоглотик, пытаясь по лицу лобастика определить, какими новостями, утешительными или нет, он располагает. Но выражение лица Отелло было невозмутимым:

– Как говорил Вильям Шекспир: «Спокуха! Без паники!» Думаю, Трюша жива. В реактор Карла ее не приносила, значит, девушка где-то на неисследованных территориях. Я вернусь в поселок, возьму Хорошиста, и мы отправимся на поиски следом за вами. По вашим мыслям мы всегда сможем определить, где вы находитесь.

Ободряюще махнув им рукой, Отелло исчез в зарослях, а Бормоглотик и Пупырь пошли вдоль камышей, зорко вглядываясь в небо, не промелькнет ли в нем гигантская тень Черного Герцога с Трюшей в когтях. Но в ночном небе не было ни чудовищной летучей мыши, ни жестокой королевы карликов, ни похищенной девушки – одни сероватые, легкие, как кисейная дымка, тучки равнодушно наблюдали сверху за всем временным и недолговечным, что живет, суетится, радуется и страдает на Земле.

Покинув на время Пупыря и Бормоглотика, попытаемся выяснить, что произошло с Трюшей. И тогда, как знать, если девушка жива, вероятно, мы сможем принести ее жениху и отцу утешительную весть…

Трюше повезло: когда Черный Герцог схватил ее, когти чудовища лишь зацепили одежду. Если бы кривые и острые, как абордажные крючья, когти летучей мыши вонзились в тело, девушку уже ничто бы не спасло.

Стараясь вырваться, Трюша почувствовала, как треснуло платье, и поняла, что, если постарается, сможет выскользнуть из когтей. Но пока Черный Герцог летел над лесом и внизу торчали острые, как пики, вершины деревьев, пленница вынуждена была волей-неволей держаться за лапы летучей мыши, чтобы не упасть.

Рыжая королева склонилась с седла и заглянула своей жертве в лицо. Никогда раньше та не видела грозную и вселявшую ужас королеву карликов так близко. Глаза Карлы с огромными золотисто-желтыми зрачками смотрели на нее изучающе и, пожалуй, без злобы, но с полнейшим равнодушием.

Карла что-то крикнула и расхохоталась, но Трюша не расслышала ее слов – их подхватил, унося, ветер. Она смогла только разобрать: …сама виновата… уже поздно…

Черный Герцог летел долго. Он поднялся в область постоянных воздушных течений, и стремительные потоки несли летучую мышь с поразительной скоростью. Трюша смотрела вниз и не узнавала окрестностей.

Странный лес закончился, и внизу мелькали неясные, похожие на скалы громады домов, потом возникла березовая роща, а дальше – широкая судоходная река, рядом с ней ручей, на берегах которого Трюша выросла, казался крошечным.

У реки королева заставила Черного Герцога снизиться, и они полетели над водой. Трюша разглядела заброшенную пристань с ржавевшими каркасами барж и речных трамвайчиков. Впереди полукруглой дугой над рекой темнел большой мост. Карла пригнулась, натянула поводья и, испытывая судьбу, пронеслась между бетонными сваями моста.

– Надеюсь, Герцог знает, куда дальше лететь. Я брошу поводья, пускай сам решает, где тебя сожрать, – крикнула она пленнице.

Сразу за мостом летучая мышь круто повернула, и они промчались над железнодорожными рельсами. Вскоре город закончился. Как и все города на планете, он был мертвым и заброшенным. Лишь однажды Трюше показалось, что в окне за красной занавеской мелькнул свет, но они уже пронеслись, и шерстюша не была уверена, не почудилось ли ей.

Они вылетели из города, и снова под ними потянулись леса, но не лиственные, а хвойные.

– Какие огромные территории! Настанет время, когда их заселит народ карликов! Для этого только и надо, что повзрывать реакторы! – воскликнула Карла.

Она натянула поводья, чтобы заставить Черного Герцога снизиться, но летучая мышь не повиновалась. Герцог уверенно летел через лес, направляясь к большому холму, заросшему сухим ельником. Вначале королева хотела рассердиться и сунуть ему под нос пучок чеснока, но потом передумала.

– Он хорошо знает эти места, – пробормотала она. – Интересно будет посмотреть, куда мой дружок летает каждую ночь, когда меня с ним нет.

И очень скоро королева это выяснила. На вершине холма была небольшая поляна, на ней белели груды костей, больших и маленьких, принадлежавших тем мутантикам и животным, кто попали в когти Черного Герцога.

«О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?» – вспомнила Трюша строки поэмы, которую когда-то читал им с Бубнилкой Отелло.

У девушки не было сомнений, с какой целью летучая мышь несла ее сюда, явно не для того, чтобы устроить экскурсию по неисследованным территориям. Если Трюша срочно что-нибудь не предпримет, вскоре и ее маленькие косточки будут белеть на поляне, а сквозь череп прорастет трава.

Дождавшись, когда Черный Герцог снизится, пленница изо всех сил рванулась и, оставив клочья платья в когтях чудовища, упала на мягкие разлапистые ветви ели на краю поляны. Дерево спружинило под тяжестью, и, поцарапавшись, но целая и невредимая, Трюша упала на покрытую хвоей землю.

Сообразив, что добыче каким-то чудом удалось ускользнуть, Черный Герцог издал крик ярости, сложил крылья и спикировал вниз. Не растерявшись, девушка метнулась в густой ельник на склонах холма. Она понимала, что размах крыльев чудовища не позволит ему продолжать преследование в чаще.

Она рассчитала верно. Герцог поторопился метнуться за ней, но, зацепив крылом ствол ели, вынужден был резко взмыть вверх. Рыжая Карла едва не вылетела из седла и, вцепившись в поводья, раздраженно закричала на летучую мышь. Но Черный Герцог ничего не слышал от ярости. Раз за разом он пикировал в чащу, и каждый раз его когти лишь взрывали сухую хвою. Трюша давно уже стала невидимой, и опасность ей не грозила.

Королеве едва не снесло голову толстой веткой, и она поняла, что если не успокоит Герцога, то хищник, упустивший добычу, может броситься на нее саму. Она схватила пригоршню сухого чеснока и поднесла к носу летучей мыши. Едва чудовище вдохнуло чеснок, как его движения стали менее порывистыми и красный злобный блеск в глазах потух. Рыжая Карла привстала на стременах и подняла Герцога над холмом.

– Ты думаешь, проклятая девчонка, что спаслась? – крикнула она неподвижным елям. – Не раз будешь молить о смерти! Тебе никогда не найти дороги домой и вовек не увидеть родных! Не забывай: отсюда, с неисследованных территорий, никто не возвращался! Прощай!

И королева пришпорила крылатое чудовище. Черный Герцог поднялся ввысь, оттуда все на земле казалось крошечным, а диск луны, на котором видны были впадины и кратеры, висел словно над головой Карлы. Здесь, в области постоянных ветров, мышь распростерла огромные кожистые крылья и, как мрачный пиратский парусник, помчалась по звездному небу к взорвавшейся АЭС.

Было уже утро и королева дремала в седле, когда внизу показался реактор. Черный Герцог спикировал на чердак, где его ждала туша овцы. Карла спрыгнула с его спины и, потрепав своего любимца по загривку, спустилась в тронный зал.

Стража у волшебных камней дремала, опершись на копья. Королева с облегчением вздохнула, увидев, что кристаллы на подушках лежат, как и прежде.

На нижней ступеньке трона похрапывали Требуха и Пуп. У жирной карлицы в ладони была зажата обглоданная косточка, а возле начальника телохранителей валялась его булава, утыканная ржавыми гвоздями. Очевидно, оба фаворита ждали возвращения повелительницы, но их сморил сон. Во сне Требуха оглушительно храпела, а Пуп изящно подсвистывал ей.

Перешагнув через них, Карла подошла к окну. За ночь озеро заметно обмелело, и берега его сблизились. Карла подумала, что если не будет дождя, то через два-три дня карлики смогут покинуть реактор и выступят во Второй Завоевательный Поход.

Королева вернулась к трону и легла на расстеленную у его подножия медвежью шкуру. Вскоре заснула и она. Над реактором спокойно и неторопливо занималось утро.

Глава 6

Лобастики отправляются на поиски Трюши

Мы ложечки, мы вилочки возьмем и новенькую книжечку за пять минут умнем.

Бубнилка

В тот момент, когда Бубнилка доела вкусную книжечку с картинками, в магазин вбежал Отелло, вернувшийся от шерстюш.

– О горе нам, лобастики! Просто волосы на лысине дыбом встают! – вскричал он. – Магический Кристалл похищен, а Трюшу, невесту Бормоглотика, унесла летучая мышь! Храбрый Пупырь и отважный Бормоглотик отправились ее искать!

– Я так и думал. От карликов можно ожидать одних неприятностей, – проворчал дедушка Умник.

Он посмотрел на скейт, и тот сразу подкатился к нему, как послушная собачка, бегущая на зов хозяина. Умник вскочил на него и несколько раз прокрутился вокруг своей оси на задних колесах.

– Я готов! Шерстюши не раз помогали нам, а мы должны выручить их, – сказал он. – Помнится, в былые времена дедушка нынешнего Пупыря любил повторять, что друзья познаются не в часы радости, а в минуты скорби.

И дедушка Умник решительно выкатился на скейте из магазина, решив отправиться на поиски Трюши.

– Постой, отец, не надо торопилок! Поспешилки – людей насмешилки! – крикнул Хорошист, нагоняя старика и удерживая его.

– Чего тебе надо? – Умник с досадой обернулся к нему.

– Не обижайся, отец, но лучше тебе остаться. В лесу по грязи твой скейт не пройдет, да и через речку на нем не переправишься, – быстро сказал подбежавший Отелло. – К тому же, если ты не останешься, и Бубнилку тоже придется взять с собой – не бросать же ее одну.

После долгих уговоров лобастикам удалось убедить Умника остаться в магазине с Бубнилкой.

– Эх, кабы я был лет на десяток моложе, ни за что бы не остался, – скрипел недовольный старик.

Они с Бубнилкой стояли у разбитой витрины магазина и смотрели, как лобастики быстро удаляются по центральной улице поселка на большом велосипеде с прогнутой рамой и спущенными шинами. Отелло крутил педали, а Хорошист подпрыгивал на багажнике. На спине у него висел тяжеленный мешок с книгами – провизией в дорогу.

– Было бы куронасмехание, возьми мы старика с собой, – рассуждал Хорошист, держась за спину брата. – В его возрасте нужно сидеть дома, а не заниматься дураковалянием. Мы и без него справимся.

– «Не кажи гоп», – как говорил Вильям Шекспир, – возразил Отелло. – Отец многое знает и умеет. Если в прошлый раз мы и спаслись из крепости Карлы, то только потому, что он создал иллюзорных великанов и страшилищ.

Лобастик свернул на тропинку, ведущую к Странному лесу, и стал накручивать педали.

Умник, единственный из всех лобастиков, был способен создавать миражи и призраки не только во время зимней спячки, но и наяву. Иногда ему удавались очень убедительные монстры, огромные, в панцирной чешуе и с крыльями, как у драконов. Выглядели эти страшилища натурально, объемно, размером с дом, но при этом были совершенно безобидны. Стоило бросить в чудовище хотя бы горсть песка или земли, как оно рассыпалось в тот же миг. Когда-то фантомы хорошо помогали в борьбе против карликов, но вскоре те догадались, что они не настоящие, и перестали их бояться. Зато красноглазые собаки, с вылезшей от радиации шерстью, верные и беспощадные, видя миражи, в ужасе обращались в паническое бегство.

– Дедусик, а папусик скоро вернется? – спросила Бубнилка, всовывая маленькую ладошку в большую ладонь лобастика.

– Найдет Трюшу и вернется. Ложись-ка ты лучше спать. Утро вечера мудренее, – вздохнул старик.

Он подкатил на скейте к мебельному отделу и выбрал самый мягкий диван с бархатными подушками, чуть-чуть тронутыми молью. Умник уложил на него малышку и стал рассказывать ей сказку про то, что было давным-давно.

Когда Бубнилка уснула, дед укрыл ее пледом, а сам опустился в соседнее мягкое кресло, обхватил руками виски и сосредоточился, пытаясь силой мысли проникнуть в реактор и выведать планы карликов.

Внутренним зрением, так хорошо развитым у всех лобастиков, Умник увидел длинные прямые коридоры АЭС со множеством дверей, у каждой из которых стояла стража с копьями и булавами. Во дворе и на стенах дежурили телохранители Карлы с метательными ножами, в кухне повара свежевали туши, подвешенные на крючьях к потолку, а учительница Грымза колотила нерадивых учеников-недорослей деревянной колотушкой, безуспешно пытаясь научить их считать хотя бы до трех и вызубрить алфавит до Б включительно.

Проскользнув незамеченным в мозг одного из телохранителей, Умник ухитрился следом за ним проникнуть в тронный зал и увидел волшебные камни, лежавшие на бархатных подушках, и два ряда стражи вокруг них.

Рыжая Карла спала на медвежьей шкуре у трона. «Вернулась после ночного полета и устала», – догадался старый лобастик. Зная, что Карла и сама наделена телепатическими способностями, он осторожно проник в ее мысли и сумел увидеть кусочек ее сна.

Королева металась на шкуре. Ей снилось: реактор и все вокруг объято пламенем. Спасаясь от огня, она выбежала на крышу, чтобы вскочить на Герцога и улететь, но летучая мышь превратилась в ее бабушку-колдунью, какой она была двадцать лет назад, в день своей смерти. Бабушка грозила ей пальцем и повторяла: «Не потеряй камни, Карла! Затмение солнца произойдет очень скоро! Не пропусти его! Возьми камни в руки, и пусть первый луч упадет на них!»

Надеясь выведать планы королевы, Умник нечаянно перешагнул границу дозволенного, и тотчас сработал блок. Стальная дверь чужого сознания захлопнулась, и лобастика вышвырнуло из него. Рыжая Карла проснулась, и мысли ее мгновенно стали непроницаемыми.

В магазине за много километров от АЭС дедушка открыл глаза. Виски у него ломило от напряжения, но старик знал, что скоро это пройдет. Жаль, что он так и не смог выведать, что задумали карлики. «Ничего, – решил Умник. – Немного погодя я снова постараюсь, и, может, мне повезет больше. Главное, опять не влезть в кошмарный сон».

Тем временем Хорошист и Отелло продолжали трястись на старом велосипеде по лесной тропе. К ночи они надеялись догнать Пупыря и Бормоглотика. Чем дальше в лес они забирались, тем заброшенней становилась тропа. Ехать по лесу на поломанном велосипеде со спущенными шинами было сложно: мешали ветви, и каждый раз приходилось пригибаться.

– Не хочешь покрутить педали вместо меня, Хорошист? – предложил Отелло, оборачиваясь назад.

– Не-а, не хочу. Не видишь, я занят! – Брат спокойно трясся на багажнике и с аппетитом закусывал учебником географии за пятый класс.

– Смотри не опухни от лени! Скажи еще, что не умеешь крутить педали! – возмутился Отелло.

– С педалекручением я бы как-нибудь справился, а велосипедокатание пока не освоил, – великодушно пояснил Хорошист и отгрыз от учебника страничку с картой Африки. – Как ты думаешь, в какой части света мы находимся? – спросил он у брата, когда тот слегка поостыл.

– Отстань! И без тебя тошно! – огрызнулся уставший лобастик, объезжая валявшееся на дороге сухое бревно.

– Не знаешь, так и скажи: не знаю, а не ругайся. Ну и характер у тебя дрыгалистый! – вздохнул Хорошист.

Впрочем, лобастикам недолго пришлось ехать на велосипеде. Тропинка исчезла – значит, они приближались к неосвоенным землям. Граница между неосвоенными и освоенными землями мутантиков проходила через болото, которое пересекал древний деревянный мостик.

Отелло и Хорошист слезли с велосипеда и попытались пройти по мостику, но неожиданно колесо соскочило с бревен, и велосипед исчез в трясине, едва не потянув за собой лобастиков.

Кое-как переправившись через топь, путешественники шагнули на неисследованные земли.