Незримые Академики Пратчетт Терри

«В твоем случае – скорее поздно», – подумал Трев.

– И потом, – сказал Энди, – я решил начать с чистого листа.

– Правда?

– Я бросил Толпу. Бросил беспутную жизнь. Пора уже остепениться.

– Приятно слышать, – сказал Трев, ожидая ножа.

– Теперь я – главный игрок «Анк-Морпорк Юнайтед».

Ножа не было, но эффект получился примерно схожим.

– Судя по всему, его светлость подал им идею, – продолжал Энди тем же сально-дружелюбным тоном. – Разумеется, ни одна команда не хочет играть против вас, волшебников. Поэтому, типа, для такого случая создали новую команду.

– А я думал, ты не играешь, – слабо произнес Трев.

– Да, но это было в жестокие прежние времена, до того как футбол стал открыт для индивидуальных усилий и личной предприимчивости. Видишь футболку?

Трев опустил глаза. До сих пор он не особенно задумывался о том, во что одет этот тип. Достаточно, что он был здесь.

– Белая с синим кантом, – весело сказал Энди. – Просто шик.

Он повернулся. На спине была синим выведена цифра 1, над ней стояло имя – Энди Шенк.

– Моя идея. Очень разумно, по-моему. Чтоб своих можно было отличить со спины.

– Я сказала вашим волшебникам, что вы, господа, должны сделать то же самое, – сказала миссис Аткинсон – несомненно, одно из самых жутких Лиц, которые когда-нибудь расхаживали с заостренным зонтиком и злобным умыслом. Взрослые мужчины уступали дорогу миссис Аткинсон, иначе взрослые мужчины истекали кровью.

«То, что нужно, – подумал Трев. – Наши имена будут написаны на спине. То есть им даже не придется обходить спереди, прежде чем пырнуть ножом».

– Ладно, я не могу стоять тут целый день и болтать с тобой. Мне надо поговорить с командой. Выработать тактику.

«На поле будет судья, – думал Трев. – Будет Стража. Будет патриций Витинари. К сожалению, Энди Шенк тоже будет здесь, и Натт хочет, чтобы я был его помощником, поэтому мне тоже придется быть здесь. Если что-нибудь грянет, поле будет не тем местом, где стоит находиться, и я буду прямо на нем».

– Если хочешь знать, где ваша тупая красотка, она вон там, со своей толстухой. Скажи честно, что ты обо мне думаешь?

– Ничего, до тех пор, пока ты не спросил, – сказал Трев. – Зато думаю теперь.

– Передай привет орку, – произнес Энди. – Страшно жаль, что он последний.

Они ушли, но Трев успел убраться с дороги прежде, чем миссис Аткинсон воткнула ему в ногу свою трость.

Найти Джульетту. Найти Натта. Найти Гленду. Найти помощь. Найти билет до Четвертого континента.

Трев никогда не дрался. То есть по-настоящему. Разумеется, когда он был младше, его порой втягивали в кучу-малу, и было гораздо благоразумней быть среди других парней, держа в руке какое-нибудь импровизированное оружие. Трев ловко умел казаться вездесущим, он громко орал и влетал в самую гущу, но никогда не ввязывался в серьезную потасовку. Он мог бы обратиться к Страже и сказать… Что Энди угрожает? Но Энди всегда угрожал. Когда в Толпе начиналась заварушка – а такое иногда бывало, – когда два клана выясняли отношения, всегда был лес ног, сквозь который можно было нырнуть, а однажды, когда Трев всерьез отчаялся, – много плечей, по которым можно было пробежать. О чем он думал? Ему тут нечего делать, он не собирается играть. Он пообещал мамаше. Все знают, что он пообещал мамаше. Он бы, может, и хотел сыграть, но старушке бы это не понравилось. Как будто она написала записку: «Дорогой Энди, пожалуйста, не убивай Тревора сегодня, потому что он пообещал не играть».

Он отогнал от себя мысленное зрелище летящего ножа и услышал голос Натта:

– А, я слышал про «Куль».

Это были Гленда и Джульетта, Натт и Джульетта, слегка встревоженная девица с блокнотом и Джульетта. Еще там была Джульетта, но ее было непросто заметить, потому что там была Джульетта.

– Она говорит, что хочет написать статью, – сказала Гленда, которая явно подстерегала журналистку. – Ее зовут мисс…

– Роз, – сказала та. – Все о вас говорят, мистер Натт. Не могли бы вы ответить на несколько вопросов? У нас очень современная аудитория[17].

– Да?

– Каково это – быть орком, мистер Натт?

– Не знаю. А каково это – быть человеком? – спросил Натт.

– Ваш опыт в качестве орка повлияет на вашу предстоящую игру?

– Я буду играть только в качестве запасного. Моя роль – это всего лишь роль тренера. И, отвечая на ваш вопрос, я также вынужден добавить, что до сих пор у меня было не очень много опыта в качестве орка.

– Вы посоветуете своим игрокам отрывать противникам головы? – девица захихикала.

Гленда открыла рот, но Натт торжественно ответил:

– Нет, это против правил.

– Я слышала, вас считают очень хорошим тренером. Почему?

Несмотря на патентованный идиотизм этого вопроса, Натт, казалось, глубоко задумался.

– Нужно учитывать рамки возможностей, – медленно произнес он. – E pluribum unum, многие станут одним, но можно с тем же успехом сказать, что и один станет многими, ex uno multi, и действительно, фон Шлисс пишет в «Потоке реальности»: «Если хорошенько подумать, один на самом деле может быть многими, просто в разной одежде».

Гленда смотрела на лицо девушки. Его выражение не менялось, а карандаш не двигался. Натт улыбнулся собственным словам и продолжал:

– Давайте рассмотрим это в свете, например, летящего мяча. Мы знаем, откуда он летит, но куда он приземлится – это задача со множеством неизвестных, даже если дело происходит в четырехмерном пространстве. Перед нами – экзистенциальная загадка, с которой сталкивается ударивший по мячу, потому что он одновременно, так сказать, и стрелок и мишень. Пока мяч летит, все возможности неумолимо переплетены, как пишет герр Фругаль в «Das Nicths des Wissen»: «Ich kann nicht genau erinnern, aber es war so etwas wie eine Vanillehaltige susse Nachspeisenbeigabe», хоть мне и кажется, что в это время он находился под воздействием какого-то препарата. Кто движется и кто есть движущая сила? Поскольку решения можно достичь лишь с помощью концептуальной манифестации, используя восприятие трансфинитного пространства, становится ясно, что среди возможностей есть и та, что мяч может упасть буквально где угодно или же что по нему вообще не ударили. Моя обязанность – сократить этот метафизический потолок и дать игрокам некоторые приемлемые парадигмы, как то: стукни его прямо в середку, сынок, так что если вратарь его поймает, то, по крайней мере, ладони обожжет. Понимаете ли, суть футбола в том, что это не только футбол. Это увлекательнейшая многомерная философия, экструзия, которую разъяснил доктор Маспиндер в своей книге «Das Meer von Unvermeidlichkeit». Теперь, разумеется, вы мне скажете: а как же в таком случае «4–4—2» или даже «4–1—2—1–2», верно? И я вот отвечу: есть только один игрок. По традиции что мы говорим, что игроков в команде одиннадцать, но это лишь из-за нашего слаборазвитого восприятия. По правде говоря, игрок только один, и, следовательно, – Натт усмехнулся, – я посмею слегка переделать фразу из «Врат обмана»: «Неважно, победил ты или проиграл, лишь бы ты забил больше всего голов».

Девушка взглянула в свой блокнот.

– А можно чуть попроще?

– О. Прошу прощения, – сказал Натт. – Я думал, это и было попроще.

– А я думаю, этого достаточно, – вмешалась Гленда, беря журналистку за руку.

– Но я еще не успела спросить про любимую ложечку! – жалобно воскликнула та.

Натт откашлялся.

– Я предпочел бы, чтобы меня об этом вопросе предупредили заранее, поскольку это весьма обширная область знаний, но я полагаю, что Великая кладхская бронзовая ложка, которая весит больше тонны, по праву занимает первое место, хотя не следует забывать и набор ложечек, каждая из которых меньше рисового зернышка, созданный каким-то неведомым гением для наложниц императора Вхези. Но, несомненно, насколько мне известно, все это превосходит печально знаменитая ложка с часовым механизмом, изобретенная Чертовым Тупицей Джонсоном, которая, если не ошибаюсь, способна размешивать кофе так быстро, что чашка отрывается от блюдечка и врезается в потолок. Хотел бы я это увидеть. Хотя, конечно, не с близкого расстояния. Менее известна поющая ложка ученого мудреца Ли Тин Уидла, которая развлекала обедающих, распевая комические куплеты. В числе прочих знаменитых ложек…

– Теперь достаточно, – сказала Гленда, таща журналистку прочь ради ее собственного блага.

– Он орк? – спросила мисс Роз.

– Все так говорят, – ответила Гленда.

– Орки все такие? Я думала, они только и делают, что отрывают головы.

– Полагаю, им тоже надоедает делать одно и то же.

– Но откуда он столько всего знает про ложки?

– Поверьте, если существует книга под названием «Великие ложки мира», мистер Натт ее прочел.

Трев слышал жалобный голос мисс Роз, когда Гленда почти силком вела ее прочь, во всяком случае, подальше от Натта.

– Я очень хочу поговорить с Жужу, – сказала журналистка, проходя мимо Джульетты и даже не глядя на нее. – Но она скрывается. Так все говорят.

Трев заспешил дальше, таща остальных двоих за собой.

– Завтра здесь будет убийство, – сказал он. – Волшебники не могут пользоваться магией, а «Анк-Морпорк Юнайтед» состоит из самых злобных и подлых сукиных сынов, какие только есть за пределами Танти.

– Значит, нужно изменить нашу тактику, – отозвался Натт.

– Ты рехнулся? Я имею в виду таких, как Энди, Натт! И он, возможно, еще не худший.

– Но в любом случае это – вопрос тактики. Внимание к достоинствам и недостаткам, а также правильное использование знаний, – ответил Натт.

– Послушай, на всё это просто не будет времени.

– Если ты позволишь мне процитировать… – начал Натт.

– Я сказал – послушай! Ты знаешь какие-нибудь цитаты о людях, которых сначала пырнули ножом в спину, а потом пнули по… – Он запнулся и продолжил: – Пнули, когда они лежали на земле. Потому что сейчас нужно думать именно об этом.

– Там будет Стража, – сказал Натт.

– Но их привычный способ разбираться с запутанными событиями – это сделать так, чтоб лежали все. Ведь так проще, – заявил Трев.

– Я не сомневаюсь, что в игре мы сможем победить любую команду, – примирительно сказал Натт.

Трев безнадежно посмотрел вокруг в поисках хоть кого-нибудь, способного его понять.

– Не получится! Дело уже не в футболе!

– Я не хочу смотреть, как кому-нибудь сделают больно, – сказала Джульетта.

– Значит, придется закрыть глаза, – буркнул Трев. – Натт, ты думаешь, что все будет мило и спортивно, потому что придумали новый футбол, но люди-то остались прежними! Знаешь, о чем я думаю?

– Мой папаша говорит, что для Витинари будет не очень хорошо, если «Академики» проиграют, – сказала Джульетта.

– А он-то будет рад? – спросил Трев.

– Ну, да, наверное, но даже папаша говорит, что лучше чертов Витинари, чем те уроды, которые у нас были до него.

«Потому что город живет, – подумал Трев. – До того, как Витинари пришел к власти, здесь был хаос. Никто толком не знает, как ему это удалось. Он наладил работу Стражи. Он прекратил войну между гномами и троллями. Он позволил людям делать то, что им хочется, хотя на самом деле они делают то, что хочется ему. А главное, город полон жителей и денег. Все хотят жить в Анк-Морпорке. Может ли Витинари слететь, если новый футбол потерпит крах? Да. Конечно, да. Потому что люди есть люди».

Трев сказал об этом Гленде, когда она выдворила озадаченную Роз за пределы досягаемости Натта и вернулась. Гленда взглянула на Трева и спросила:

– Думаешь, Витинари знает?

– Понятия не имею, – овтетил Трев. – Ну, наверное, у него полно шпионов, только я не поручусь, что они об этом знают.

– Может быть, кто-нибудь должен ему сказать?

Трев засмеялся.

– Ну и что ты предлагаешь? Что мы постучимся во дворец, придем прямо к нему и скажем: «Простите, мистер, тут кое-какие мелочи ускользнули от вашего внимания»?

– Да, – ответила Гленда.

– Спасибо, Стукпостук, пока все, – сказал Витинари.

– Да, сэр, – ответил Стукпостук. Он кивнул госпоже Марголотте и беззвучно просочился из комнаты.

– Хэвлок, я понимаю, что Стукпостук весьма компетентен, но мне он кажется очень странным человеком.

– Мир был бы забавным местом, будь мы все одинаковы, мадам, хотя, признаю, не очень забавным, будь мы все Стукпостуками. Но он верен и в высшей степени надежен, – сказал Витинари.

– Хм, – отозвалась ее светлость. – У него есть какая-то личная жизнь?

– Насколько я знаю, он коллекционирует канцелярские принадлежности, – сказал Витинари. – Я подозреваю, его жизнь может измениться к лучшему, если однажды он встретит юную особу, готовую нарядиться как конверт.

Они находились на балконе Продолговатого кабинета, с которого открывался шикарный вид на центр города, и в то же время зритель оставался почти невидимым.

– Договор продвигается? – спросил Витинари.

– Несомненно, – ответила ее светлость. – Наконец-то мир между троллями и гномами.

Витинари улыбнулся.

– Слово «мир» обычно определяют как период затишья и перевооружения перед следующей войной. Понадобилось много заказных убийств?

– Хэвлок, иногда ты слишком прям!

– Прошу прощения, но движение истории требует не только пастырей, но и мясников.

– Никаких заказных убийств, – ответила ее светлость и возвела глаза горе. – Но, тем не менее, произошел ужасный несчастный случай в шахте и весьма необычный оползень. И, разумеется, еще нужно уладить проблему в Локо. Гномы по-прежнему жаждут полного истребления.

– Сколько орков там осталось?

– Никто не знает. Может быть, Натт сумеет их разыскать.

– Геноцида не будет, – сказал Витинари. – История склонна наносить ответный удар.

– Он, кажется, оказался большим сюрпризом.

– Да, насколько мне известно. Судя по отчетам, которые я получаю, у него есть все качества, которых не было у орков.

– Но все-таки в душе он орк, – намекнула ее светлость.

– Мне интересно, кто в душе все мы, – ответил Витинари.

– Ты знаешь, что это большой риск, – сказала госпожа Марголотта.

– Мадам, этот город – сплошной риск, уверяю вас.

– А власть – это игра дыма и зеркал, – продолжала ее светлость, потянувшись за вином.

– Странно, но командор Ваймс напоминает мне об этом почти каждый день. Никакие полицейские силы не справятся с разгневанным и решительно настроенным населением. Фокус в том, чтобы не дать им осознать это. Да?

В дверь постучали. Это снова был секретарь.

– Прошу прощения, что вмешиваюсь, сэр, мадам, но в данных обстоятельствах я подумал, что это будет простительно… – Он фыркнул. – Снова та молодая особа с пирогами.

– А, мисс Медоед, легендарный изобретатель знаменитого «пирога пахаря», – сказал Витинари и взглянул на ее светлость. – Она друг мистера Натта.

– Я видела ее, Хэвлок. Она обратилась ко мне с речью.

– Да, она это умеет. Чувствуешь себя так, как будто принял ледяную ванну. Пропусти же ее, Стукпостук.

– И с ней молодой человек. Если не ошибаюсь, Тревор Навроде, сын знаменитого футболиста Дэйва Навроде. Она просила передать, что принесла вам «пирог пахаря».

– Ты возьмешь непроверенную еду от человека с улицы? – в ужасе спросила ее светлость.

– От этого конкретного человека – да, несомненно, – сказал Витинари. – Она никоим образом не станет класть в нее яд. И не из уважения ко мне, насколько я понимаю, а из уважения к еде. Не уходите. Я думаю, вам это покажется… небезынтересным.

Пирог в руках у Гленды был еще теплым, когда она вошла в Продолговатый кабинет. Она буквально застыла при виде госпожи Марголотты, но тут же в ней пробудилось здравомыслие.

– Мне нужно кланяться? – спросила она.

– Только если вам действительно того хочется.

– Мы пришли, чтобы вас предупредить, – сказал Трев.

– Вот как? – Витинари поднял бровь.

– «Анк-Морпорк Юнайтед» раскатают «Незримых Академиков» тонким слоем и пройдутся по ним своими большими тяжелыми башмаками.

– Ох, боги. Вы думаете, именно так и будет?

– Они – не обычные игроки! – выпалил Трев. – Они из Толпы! Они ходят с оружием!

– Ах да. Футбол как война, – сказал Витинари. – Что ж, спасибо, что сказали.

Настала тишина. Витинари прервал ее первым:

– Вы хотите сказать что-нибудь еще?

Он посмотрел на пирог, который Гленда держала перед собой, словно какой-то символ целомудрия.

– Вы можете что-нибудь сделать? – намекнула она.

– Это игра, мисс Медоед. Именно я предложил провести матч – как по-вашему, хорошо ли будет, если я теперь вмешаюсь? В конце концов, там будут правила. В конце концов, там будет судья.

– Им плевать, – сказал Трев.

– Тогда, полагаю, Стража исполнит свой долг. А теперь, если вы меня извините, у меня много государственных дел, которыми я должен заняться. Но пирог, пожалуйста, оставьте.

– Одну минуту, – сказала ее светлость. – Отчего вы пришли предупредить его светлость, юная леди?

– А разве я не должна была так поступить? – уточнила Гленда.

– И вы просто взяли и вошли?

– Ну, не без помощи пирога.

– Мы уже раньше встречались, – напомнила ее светлость.

Она смотрела на Гленду, Гленда смотрела на нее и, наконец, произнесла:

– Да, я помню, мне не страшно, и я ничуть не сожалею.

Поединок взглядов длился целую вечность, и наконец госпожа Марголотта быстро отвернулась и сказала:

– Да, ты поняла правильно, но, несомненно, я получу удовольствие как от пирога, так и от матча.

– Да, да, – поддержал Витинари. – Спасибо вам обоим, что заглянули, но, прошу прощения, государственные дела требуют нашего внимания.

– Однако! – воскликнула госпожа Марголотта, когда за гостями закрылась дверь. – Что за людей ты выращиваешь в своем городе, Хэвлок?

– Полагаю, лучших из лучших, – ответил тот.

– Два простолюдина могут к тебе вломиться без предварительной договоренности?

– Зато с пирогом, – быстро ответил Витинари.

– Ты их ждал?

– Скажем так, я не то чтобы страшно удивился, – сказал Витинари. – Я действительно знаю, что представляют собой «Анк-Морпорк Юнайтед». И Стража тоже в курсе.

– И ты позволишь им выйти на поле против кучки старых волшебников, которые пообещали не пользоваться магией?

– Кучки старых волшебников и мистера Натта, – бодро уточнил Витинари. – Если не ошибаюсь, ему хорошо удается тактическое планирование.

– Я этого не допущу.

– Это мой город, Марголотта. В Анк-Морпорке нет рабов.

– Он мой подопечный. Хотя, полагаю, ты пропустишь мои слова мимо ушей.

– Именно так я и намерен поступить. В конце концов, это всего лишь игра.

– Но суть всякой игры – не только игра! Что за игра, по-твоему, состоится завтра?

– Война, – ответил Витинари. – А суть всякой войны – только война.

Госпожа Марголотта взмахнула длинным рукавом, и внезапно в руке у нее появился тонкий стальной кинжал.

– Разрежь пополам, – попросил Витинари, указав на пирог. – А я выберу свою половинку.

– А если в ней окажется больше запеченных луковок, чем в другой?

– Тогда, полагаю, мы сможем договориться. Хочешь еще… вина?

– Ты видел, что она пыталась меня переглядеть? – спросила Марголотта.

– Да. Я видел, что ей это удалось.

Когда Гленда и Трев вернулись в Иппо, Натт выжидающе посмотрел на них.

– Он даже не стал слушать, – пожаловался Трев.

– Наверняка, – ответил Натт. – Но я уверен в нашем завтрашнем успехе. Я не сомневаюсь, что тактически мы превосходим противника.

– А я просто радуюсь, что не буду играть, – заявил Трев.

– Да, мистер Трев, и мне страшно жаль.

От ближайшего стола, где Футбольная лига вносила последние поправки, донесся чей-то голос:

– Нет-нет, слушайте, вы все неправильно поняли. Если парень из команды Б стоит ближе к голкиперу… нет, не так… если он стоит ближе к воротам, чем голкипер, тогда, разумеется, он запросто забьет гол. По-моему, разумно.

Послышался вздох, который мог издать только Думминг Тупс.

– Нет, вы, кажется, не поняли…

Вмешался другой голос:

– Если голкипер стоит так далеко от ворот, он идиот!

– Давайте начнем сначала, – произнес третий голос. – Предположим, я – этот парень…

Трев посмотрел в ту сторону и увидел, что один из спорщиков запустил по столу бумажный комочек.

– Типа, я ударил по мячу, и он полетел далеко, а вот этот комочек – я. И что тогда?

Он снова щелкнул ногтем по комочку, и тот ударился о карандаш Думминга.

– Нет! Я ведь уже объяснил! И перестань разбрасывать бумагу, я не могу сосредоточиться!

– Пусть на них поплюет, – подсказал кто-то.

– Погодите-ка минуту, – сказал очередной голос. – Ну а что будет, типа, если ты загонишь мяч в собственную половину поля, а потом побежишь вот так, никому не пасуя, и забьешь гол?

– Это будет совершенно законно, – ответил Думминг.

– Да, но ведь это невозможно, правильно? – спросил мужчина, который только что щелкнул ногтем жеваный комочек бумаги, и ему так понравилось, что он повторил.

– Но если человек попытается и преуспеет, это будет прекрасный футбол, не так ли? – сказал Думминг.

– Где наша команда? – спросил Трев, оглядываясь.

– Я предложил им лечь спать пораньше, – сказал Думминг.

– «Пораньше» для волшебников – это два часа ночи, – сказала Гленда.

– А я распорядился, что у команды сегодня вечером будет специальный ужин, – объявил Натт. – В связи с этим, мисс Гленда, я настоятельно прошу вас запереть Ночную Кухню.

Вечером в столовой висело ледяное молчание.

– Я не ем салат, – заявил слугобраз Шноббс (не родственник). – У меня от них ветры.

– Как можно жить без пасты? – возмутился Бенго. – Это варварство!

– Надеюсь, вы заметили, что моя тарелка так же пуста, как и ваши, господа, – сказал Чудакулли. – Мистер Натт – наш тренер, и я позволил мистеру Натту командовать. И никакого курева сегодня тоже не будет.

Послышался хор сердитых восклицаний, и аркканцлер вскинул руку, призывая к тишине.

– Также он требует, чтобы… – Он всмотрелся в неразборчивый почерк Натта и слегка улыбнулся. – Никакого сексуального общения.

Эти слова вызвали отнюдь не ту реакцию, какую он ожидал.

– В смысле, собраться и поговорить? – уточнил заведующий кафедрой бесконечных штудий.

– Нет, это оральный секс, – сказал Ринсвинд.

– А орать никто не собирается.

Бенго Макарона сидел с ошеломленным видом.

– А также я не хочу, чтобы вы ночью шныряли за едой, – продолжал Чудакулли. – Есть правила. Я известил миссис Уитлоу и мисс Медоед, что целиком и полностью поддерживаю распоряжения мистера Натта. Не сомневаюсь, господа, у вас хватит силы воли.