Опрокинутый горизонт Леви Марк

Джош опрокинул Хоуп на подушку и стал целовать.

– Прекрати! – взмолилась она, выскальзывая из его рук. – Мне правда хочется узнать.

Она схватила с кровати рубашку Джоша и натянула ее с лукавой улыбкой.

– Мы познакомились еще в школе. Тебе-то что?

– Каким он тогда был?

– Немного чокнутый – это как раз то, что мне сразу в нем понравилось.

– Все мы отчасти со сдвигом. Сдвиг – это щелка, через которую проникает свет.

– Ну, значит, он весь светился. Мы с Люком были соседями. Мы выросли в пригороде, где сразу после заката солнца закипали драки. Все сбивались в банды, вот и у нас с ним была своя банда – из двух человек.

– Ты был драчуном?

– Не совсем, из-за этого и не примкнул ни к одной группе. Люк – другое дело: он был для своего возраста дылдой, чувствовал ответственность за своего младшего брата и научился добиваться уважения к себе. Чего только мы не вытворяли! А потом учитель физики прочистил нам мозги.

– Сколько лет вам тогда было?

– Одиннадцать. Каценберг – он называл себя Кацем – был интереснейшим человеком. Благодаря ему мы открыли для себя новую вселенную – ну, я немного преувеличиваю, эта вселенная всегда была рядом, просто раньше она нас не привлекала. Мой отец работал на фабрике электрооборудования, отсортировывал брак. Отец Люка, инженер по образованию, обслуживал кондиционеры. Понятно, что научная карьера привлекала нас не больше, чем возможность поцеловать мою кузину.

– Почему? Она была страшная?

– Была и осталась. Кац привил нам вкус к чтению, уделял нам внимание, развил в нас тягу к знаниям. Он был странный: в любое время года носил вельветовую куртку цвета гусиного помета. До сих пор недоумеваю, как такой тонкий человек мог иметь такой дурной вкус в одежде! И ездил он на омерзительно грязном древнем «датсуне». Как ни странно, все у него было старое… кроме него самого. Он невероятно продвинуто мыслил. В конце урока иногда устраивал ритуал, от которого мы покатывались со смеху. Он призывал волшебника, великого Кудаи, защищавшего нас от зловредного племени, которое он прозвал «сектой Невозможных». Он прожужжал нам уши, уверяя, будто мы будем на каждом шагу сталкиваться с приверженцами этого культа, и умоляя никогда их не слушать и держаться от них подальше. Однажды он явился в класс с маленьким лимонным деревом – вздумал выращивать лимоны. Об этом, ясное дело, все пронюхали, все стали над ним насмехаться, потому что лимоны у нас в Болдуине водились только в супермаркете, привезенные из Флориды. Он заставил нас построить оранжерею, и мы узнали о существовании солнечных ламп… Слыхала о светотерапии?

– Нет, я ухитрилась поступить на самый лучший факультет, но осталась полной дурой.

– Очень жаль. В общем, мы целый год ухаживали за его лимонным деревцем. Спустя восемь месяцев мы стали продавать в школе лимонад. Именно наш учитель обнаружил в нас склонность к наукам. Мы с Люком посвящали все свободное время поиску всяческого лома среди родительского хлама – это занятие доставляло нам бездну удовольствия. Однажды мы так нагрузили карманы всякой всячиной, что потеряли бы штаны, если бы ежесекундно их не подтягивали. Каценберг заставил нас опорожнить карманы и признаться, откуда взялись наши сокровища. В обмен на его обещание не выдавать нас родителям мы согласились начать что-то мастерить. Нашим первым изобретением стал увлажнитель воздуха на основе старого кондиционера, включавшийся автоматически при определенном уровне влажности. Это была пробная модель, собранная черт знает из чего. Она неплохо работала в течение суток, после чего загорелась в сарае у отца Люка. К счастью, мы были рядом и свели ущерб до минимума. Чуть погодя, снова при пособничестве нашего учителя, мы придумали систему, включавшую автомобильные «дворники» при первых каплях дождя. Мы смонтировали ее на машине отца Люка, не сомневаясь, что получим за это грандиозную взбучку. Но вышло наоборот. Следующим вечером он ждал нас у сарая, и этот момент предопределил наше будущее. Он поздравил нас и сказал, что это гениальное изобретение, однако на свете существуют системы еще совершеннее нашей. Наши устройства, включавшие «дворники», имели большой изъян: они загораживали добрую треть ветрового стекла. Отец Люка добавил, что, воспользовавшись его мастерской в следующий раз, нам стоило бы изобрести что-нибудь пооригинальнее. Ему, мол, все равно, что мы станем придумывать, лишь бы нам не пришлось зарабатывать на жизнь ремонтом кондиционеров. Мы с Люком увидели в глазах его отца надежду, похожую на мольбу о помощи. Он был таким важным для нас человеком, что подвести его было немыслимо. Дальнейшее ты знаешь: мы вкалывали как заведенные и до сих пор мастерим всякие необычные штуковины, правда, толку от них может выйти гораздо больше, чем от «умных стеклоочистителей»…

– От лимонного деревца до нервных клеток на кремниевых кристаллах немалый путь!

– Можно посмотреть на это и так. Люк рассказал тебе о наших изысканиях?

– Более того, он свозил меня в ваш секретный ангар. Там я повстречала Флинча, еще более воодушевленного, чем на лекциях. Сначала я решила к вам не примыкать, а потом передумала. Не знаю, принято ли у любовников пожимать друг другу руку, но у меня есть такое намерение.

– По-моему, для скрепления подобного союза правильнее будет заняться любовью. Погоди, ты побывала в Центре, а убедил тебя своей историей про лимонное деревце я?

– Не ты, а в некоторой степени твой учитель в вельветовой куртке и в еще большей – отец Люка. – И Хоуп сбросила с себя рубашку.

Назавтра Хоуп позвала Люка и Джоша в кафетерий и сообщила им свои условия. Она была готова с ними сотрудничать, но отказывалась от финансовой помощи «Лонгвью» и от подписания какого бы то ни было контракта, за исключением обязательства соблюдать конфиденциальность, и сохраняла за собой право прекратить сотрудничество, когда сама захочет. Кроме того, отныне она соглашалась ночевать в комнате Джоша только в выходные и по средам, чтобы окончательно не разрушить их с Люком дружбу. Джош воспротивился было этому условию, но Хоуп твердо стояла на своем.

Вечером они втроем отпраздновали свой священный союз в одном из местных баров.

Хоуп вышла оттуда такой захмелевшей, что Джошу и Люку пришлось на руках отнести ее к себе. Изменив своему правилу, она заночевала там в четверг.

Хоуп уже в третий раз налила себе воды, поставила графин, осушила стакан и вздохнула.

– Подыши еще, расслабься. Уверен, он появится с минуты на минуту.

– Не он, а они, – уточнила Хоуп. – И вообще, откуда тебе знать, ты ведь не знаком с моим отцом, ты никогда его не видел и…

…И она замолчала, потому что дверь ресторана открылась.

В зал вплыла особа с обильными формами, на высоких каблуках, в прямой юбке, туго стягивающей талию.

– Когда грудь так просторна, то ей повсюду тесно, ей и вселенной мало, чтобы легко дышать, – проговорила Хоуп.

– Что ты сказала? – спросил заинтригованный Джош.

– Ничего, просто вспомнила какие-то отрывки из стихотворения, которое мы учили на занятиях иностранным языком. Сама не пойму почему.

– Думаешь, это она?

– Без всякого сомнения. Отец, должно быть, сейчас паркует машину, чтобы дать нам возможность познакомиться без него. Он всегда проявляет бесшабашную отвагу в подобных ситуациях.

– Так это уже не первый раз?

– Шестой!

Женщина оглядела зал. Ее взгляд упал на Хоуп, и она широко улыбнулась.

– Сама элегантность… Боюсь, обед затянется, – зашептала Хоуп Джошу, глядя на приближающуюся к ней новую мачеху. – Останешься со мной до десерта – выйду за тебя замуж.

– Амелия, – представилась пышная красавица, протягивая руку с ослепительными ногтями. – Ты ведь Хоуп, правильно? В жизни ты гораздо красивее, чем на фотографиях.

Хоуп словно потеряла дар речи. Амелия наклонилась ее обнять, демонстрируя Джошу роскошное глубокое декольте, и он уже начал в нем тонуть, но тут Хоуп двинула его ногой под столом.

– Твой отец паркует машину, он сейчас придет.

– Вот как? – пробормотала Хоуп.

– Ты себе не представляешь, как я рада с тобой познакомиться! Он так часто о тебе говорит, что у меня порой возникает впечатление, что ты живешь с нами.

– Вы, конечно, уже живете вместе?

– Разве он тебе не рассказывал? Знаешь, в нашем возрасте нельзя терять время.

– Кстати, а сколько вам лет?

В этот раз пинок ногой под столом достался самой Хоуп.

– Джош! – радостно представился Джош, подставляя Амелии одну щеку, потом другую. – Чрезвычайно рад!

Хоуп лягнула его ногой под столом.

– Какой красивый молодой человек! – восхитилась Амелия. – Вы такая милая пара! Я всегда говорю, что люди в паре должны подходить друг другу.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Джош тоном полного благодушия.

– Должна вам сказать, вы очень подходите моему отцу.

– Правда? – обрадовалась Амелия. – Ты проливаешь мне бальзам на душу. Между нами говоря, уж признаюсь, я иногда задумываюсь, не слишком ли твой папа серьезный человек для такой женщины, как я.

– С чего вы взяли? Мой отец – врач, вы – медсестра. разве вы друг другу не подходите?

– Я не медсестра, я занимаюсь маркетингом фармацевтической продукции.

Хоуп озадаченно умолкла.

– Я поняла! – воскликнула Амелия, рассмеявшись. – Ты меня дразнишь. Твой отец говорил, что ты большая шутница.

– Не буду спорить, хотя ему я и в подметки не гожусь.

– А чем занимаешься ты, Джош? – спросила Амелия, поворачиваясь к нему.

Третий пинок ногой под столом принудил Джоша перестать заглядывать ей за корсаж.

– Я студент, изучаю неврологию.

Хоуп быстро нацарапала несколько слов на клочке бумаги и незаметно подсунула его Джошу под локоть. Он опустил глаза и прочел: «Хватит с ней заигрывать!»

– Что такое? – поинтересовалась Амелия, заметившая передачу записки.

– Ничего особенного. Хоуп напоминает мне, что через пятнадцать минут у меня начинается занятие.

– Но ты же его прогуляешь? – спросила Хоуп и так сильно сжала ему руку, что пальцы побелели.

– Не удивлюсь, если твой отец нарочно медлит, чтобы дать нам познакомиться, – сказала Амелия, глядя в окно.

– Браво, один-ноль в вашу пользу, вы знаете его лучше, чем я думала.

– Я не собиралась забивать голов. Знаю, девушка твоего возраста ни за что не проявит благосклонность к пассии своего отца.

– Девушка моего возраста?..

– Мой папочка тоже развелся, и я из принципа ненавидела всех женщин, которые вокруг него вились. Я не выпрашиваю у тебя любви и даже дружбы, но если бы мы смогли хотя бы поладить, то это было бы…

– Мой отец вдовец!

– Что представляет собой маркетинг фармацевтической продукции? – вежливо спросил Джош.

– Я посещаю врачей и предлагаю им новые медикаменты, разработанные лабораторией, на которую я работаю. Я объясняю им, какие чудеса способны творить наши новые формулы.

– И конечно, рассказываете о побочных эффектах… – подсказала Хоуп.

– Не без того. Кстати, новые медикаменты хороши именно слабым побочным действием. Так я познакомилась с Сэмом.

– Это побочное действие! – не удержалась Хоуп.

Наконец-то появился ее отец.

– В этом квартале невозможно найти парковочное место, – пожаловался он, садясь. – Почему ты выбрала ресторан так далеко от кампуса?

– Просто так, – отрезала Хоуп, сверля взглядом Амелию.