Джинн из подземки Горбенко Людмила
– Найса прекрасно готовит! Я уверен, что даже моя матушка оценит ее стряпню! – упрямо настаивал на своем Квайл.
– Да ты что? И какое именно блюдо будет представлено матушке? – ехидно поинтересовался алхимик.
– Ну-у… жареная картошка,– предположил Квайл.
Алхимик громко захохотал, хлопая себя по коленям ладонями.
– Вот это насмешил! Остынь, ученик! Достаточно посмотреть на твою Найсу, чтобы понять, что она родом хрен знает из каких горячих стран! Она картошку даже почистить толком не сумеет, не то что поджарить. Вот если бы это были хорошо известные тебе заморские фрукты… тогда да. Маме было бы на что поглядеть. А может быть, и поучиться.
– Не смейте оскорблять моих родственников! – возмутился Квайл, бросаясь на дверь.– И дайте, наконец, дорогу!
– Как там тебя… Квал! Не пущу, так и знай! Убью, лишу памяти, отравлю, но не пущу! Ты почти наверняка первый в мире отец планкита, подумай о своей миссии!
– Да отцепитесь же от меня… ай, черт! Больно!
– Сидеть! – грозно скомандовал Аарус.– Ни шагу за дверь, там скверна! Куда? Тпррру, осел!
– Расскажу властям! – пообещал Квайл, дергая ногами и приглушая голос.– Все расскажу! И как стянул на прииске кусок металла, и каким способом пронес его мимо охранников и ищеек! Пусть сажают! Пусть! За решеткой и то лучше, чем у вас! Зато Найса-Мария будет меня навещать!
– Думаешь отделаться заключением? – захохотал Аарус.– Ты наивен, Квакл, мальчик мой! – поставив ученика на пол и зажав его голову под мышкой, он воровато прикрыл рот ладонью и злорадно зашептал: – Посадят тебя, это правда. Только не за решетку! И никакая Найса не придет! Будешь торчать в закрытой государственной лаборатории кверху задом и жрать хлеб урожая левого склона без перерыва! Булками! Пока не треснешь! Ты знаешь, что последний планкитовый прииск истощается? Нет, откуда, ведь ты всего лишь глупый мальчишка! Двор через подставных лиц тайно скупает ордена у ветеранов – это тебе о чем-нибудь говорит? Вот так-то.
– Этого не может быть! – запальчиво возразил Квайл из недр жаркой и потной подмышки алхимика.– Кх-кх! Фу! На прииске бы знали!
– Ага! И моментально подняли бы цены, спровоцировав ажиотаж! Напряги мозги, ученик! Информация под секретом! Зато не секрет, что за прошлый год выдано лишь две награды при наличии шестидесяти четырех кандидатов – улавливаешь подоплеку, Квал? То-то же… Представляешь, насколько вовремя ты заявишься со своими признаниями? Алхимия при дворе не чета примитивной провинциальной. Никто не станет возиться с тобой, дураком. Не удивлюсь, если государственные ученые мужи просто нарежут тебя на куски, а кровь разольют по пробиркам. Сам понимаешь: двадцатилетние девственники с планкитовым семенем под кожей на дороге не валяются. Тем более солнечноволосые. А ну как с шаманитрокелем не получится? А ты уже готов к воспроизводству. Естественным путем.
Рубанув в качестве заключительной ноты ладонью воздух, Аарус демонстративно выпустил пленника. Квайл шумно втянул в себя порцию свежего воздуха и грустно уткнулся лбом в стену. В дверь забарабанили.
– Я что-то не поняла,– с некоторым раздражением сообщила в замочную скважину Найса-Мария.– Вы будете шептаться или, наконец, откроете мне? Квайл, ты меня слышишь? Нет, это безобразие. Квайл! Нельзя же так оскорблять девушку! Это низко! Ты меня вообще за кого принимаешь, а? Если не хочешь, то так и скажи…
– Хочу! – заорал Квайл, подпрыгивая.– Найса-Мария, очень хочу! А-а-а!
– Иди, милая, к себе,– перебил Аарус, ласково зажимая рот ученика ладонью.– Мало ли чего кто хочет. Нельзя ему.
– Это еще почему?! – изумилась девушка.– Больной, что ли?
– Я ждовов! – прошамкал Квайл, пытаясь укусить алхимика.
– Иди-иди, красавица! Нет, стой! – спохватился Аарус.– Знаешь дом пани Новы, мыловарки? Будь любезна, раз уж свободна, заскочи сегодня и передай, чтобы не ждала больше своего работника. Он уволился. Если там какие вещички остались, прихвати, сделай милость.
– Что с ним такое? – перепугалась Найса.– Вроде вчера еще был вполне здоров и бодр. Всю меня так и перещупал…
– М-м-м! – замычал от нахлынувших воспоминаний Квайл, продолжая биться в тисках. Былая робость испарилась без остатка. Студент чувствовал в себе готовность немедленно доказать мужскую состоятельность хоть дюжине девиц. И не дожидаясь их согласия.
– Квайл! – возмущенно гаркнула Найса.– Я не поняла, что стряслось?
Правду говорят, что настоящая любовь преодолевает все препятствия. Аарус Густ недооценил молодого противника – извернувшись, Квайл резко сцепил зубы на ладони старика и одновременно пнул его в коленную чашечку. По полу весело поскакал выпавший стеклянный глаз.
– Уй! – взвыл алхимик, отскакивая и хватаясь за туалетный столик. Пробирки зазвенели, а из пудреницы меланхолично поинтересовались:
– Опять драка? Что напортачили на этот раз?
– Заткнись, урод! – зашипел Аарус, пытаясь догнать улепетывающего со всех ног ученика, из-за недостатка площади вынужденного перемещаться то восьмерками, то по кругу.
– Что у вас там происходит? – встревожилась за дверью Найса-Мария.– Квайл! Квайл, солнышко мое, ты жив?
– Сейчас будет мертв! – пригрозил алхимик, перепрыгивая через кровать и напарываясь на подсунутую под ноги табуретку. С хрустом раздавился треснутый шар искусственного глаза.– Уй! Мой глаз! Нога! А-а-а!!!
– Почему Аарус орет как резаный?! – крикнула в замочную скважину Найса-Мария.
– Повредил ногу о собственный глаз! – заорал в ответ Квайл.
– Что-о? Это как? – окончательно смешалась девушка.
– А он у нас всемогущий,– злорадно прокомментировал студент.– Найса! Не уходи, сейчас открою! Где же ключ?!
– Нет!!! – Алхимик птицей пролетел над кроватью и распластался на двери.– Только через мой труп!
– Да пустите же меня! Там моя возлюбленная! Я уже и колечко для помолвки приготовил! Аквамариновое!
– Правда? – выдохнула за дверью Найса-Мария.– О-о-о, Квайл!
Поймав упрямого ученика в крепкие объятия, Аарус обреченно вздохнул и сменил тактику.
– Слушай, Квал, мальчик мой – не отказывайся от своего счастья. Не хочешь помогать многократно, помоги хотя бы раз. Всего один опыт, клянусь, и ты получишь деньги! Реальные деньги! Золотые! Причем не мои, а отчеканенные государством! Что такое плотские утехи? Полная ерунда и разочарование! Раз-два, и только воспоминания! В лучшем случае.
– Почему это ерунда? – запальчиво возразил Квайл, извиваясь и нащупывая сквозь ветхую ткань кармана Ааруса ключ.– Ребята говорили совсем другое! Найса-Мария!
– Ребята? – вымученно захохотал Аарус, пытаясь плечом загородить замочную скважину.– Я тебя умоляю, студент, какое может быть понятие о взаимоотношениях полов у хронических прогульщиков? Пестики-тычинки да подглядывание за собаками во время весенней случки – вот и вся любовь! Поверь опытному человеку, разменявшему седьмой десяток: народные байки о сладости блуда с женщиной распущены самими женщинами! Нет в этом ничего хорошего! Обман!
– Прекратите клеветать на несчастных женщин! – оскорбилась за дверью Найса.– Это вы от зависти! Сами говорите, вам уже за шестьдесят!
– И что с того? Старый конь борозды не… А-а-а! Ах ты, паразит, опять кусаться?!
– Старый конь что? – переспросила Найса.– Я не расслышала!
– У старого коня уже возрастной склероз! – выкрикнул Квайл.– Он уже и не помнит, что с этой бороздой делают!
– Прошу! Готов доказать при свидетелях! Иди сюда, Найса, и я тебе…
– Может, лучше я? – возмутился Квайл.– Да пустите же!
– Эй! Куда?!
– Что там происходит? – заорала девушка.– Вы избиваете Квайла? Маленьких бить нельзя!
Из пудреницы донесся издевательский хохот Черри.
– Его побьешь, как же… – пробурчал Аарус, потирая колено.– Этот рыжий таракан, как его… сам кого хочешь… Э! Куда руки тянешь?!
В замке послышался металлический скрежет дамской заколки, натужно задвигалась щеколда.
– Черт! – изумилась Найса.– Вот это запоры! Не открыть!
– А ты как думала? – довольно хрюкнул Аарус, наступая на изящную ногу Квайла своей – огромной, обутой в ботинок с наковкой по носку.– Это тебе не рядовая комнатка с замками для блезиру, шпилькой не расковыряешь! У меня реактивы, порошки, дорогое стекло. Перспективный ученик, наконец!
– У-у-у-уй!
– Выпустите его!
– Устал я с вами, дети,– вздохнул Аарус, придавливая Квайла костлявым плечом к стене.– Тоже мне Тристан и Асольда. Нет, ладно еще мальчишка, щенок слюнявый, всякая юбка глаза застилает, но ты! Опытная женщина! Профессионалка плотских радостей, они же горести! Зачем тебе коротышка?
– Хорошенький,– смущенно призналась Найса-Мария.– Ровно фигурка из рождественского вертепа про героев. И рыженький такой…
– Все ясно,– буркнул Аарус, затыкая рот ученика локтем.– Хорошенький и рыженький герой. В детстве не наигралась в куклы. Иди к себе, Найса, скоро клиенты подтянутся, надо отрабатывать хлеб мадам Брунхиль.
– У меня нет постоянных клиентов! – застенчиво напомнила девушка.
– Да! – подтвердил студент.– И вообще, она кухарка!
– Кухарка? – захохотал Аарус.– Все-таки стоишь на своем? Упрямец. Я слышал другую версию! Твоя возлюбленная, Квал, обладает силой и замашками потомственного дровосека! Если уж работает, то от души, чтобы ни одной целой кости в матросском теле не осталось, хуже инквизитора! Смотри, как бы и тебя не придушила ненароком в нежных объятиях!
– Это клевета! – возмутилась Найса-Мария.– Просто я высокая!
– Скажу мадам, чтобы укоротила! – рявкнул Аарус, нечаянно высвободив рот ученика и тут же пожалев об этом. Квайл поспешил воспользоваться случаем.
– Перестаньте обижать Найсу-Марию! – возопил он, отчаянно лупя ногами по коленям алхимика.
– Уй! Да когда же ты уймешься, студент?!
– Не очень-то меня и обидишь! – пригрозила Найса-Мария.– Все! Надоели! Квайл, выбирай: или ты открываешь мне дверь, или… или…
– Что? – хмыкнул алхимик.– Эх, девочка моя… Куда торопишься? Зачем прерываешь бесценный научный опыт на середине? Неужели так трудно переждать каких-то три-четыре недели и получить в награду приличную сумму, а? В качестве свадебного подарка вместе с «хорошеньким рыженьким». Слово Ааруса Густа! Готов выписать расписку прямо сейчас! Сколько хочешь – пять дюжин паундов? Шесть? Заплачу даже семь, хотя твой женишок этого не стоит!
Судя по молчанию, Найса задумалась, оскорбив тем самым студента до глубины души.
– Найса! Не слушай Густа, он обманщик! Я бы с радостью вышел, но не могу! Понимаешь, не могу! – заорал Квайл.
Размеренный шепоток за дверью «семьдесят плюс дважды семь…» подтвердил самые худшие предположения студента.
– Квайл,– медовым голоском проговорила наконец Найса-Мария.– Любимый! Я тут подсчитала кое-что и…
– Предательница! – ахнул Квайл.– Продажная душа! А я-то, дурак, еще хотел взять ее в жены! С мамой познакомить! Картошку доверить! Раз так, то я и сам не хочу к тебе выходить! Даже не проси больше! Не хочу!
– Да ну вас, мужиков, к дьяволу с вашими сложностями– хочу, но не могу, могу, но не хочу! – оскорбилась девушка.– То он берет меня в жены, то не берет! Столько лет жила без мужа, и еще проживу! А я-то, глупая, ему оладушков наготовила! Старалась, месила, мизинец обожгла, пока жарила… На! Подавись! – что-то твердое стукнулось о филенку с наружной стороны и с тяжелым стуком, рассыпавшимся на отдельные «бым, бым, бым», упало на пол.
– Оладушки,– спокойно прокомментировал Аарус.– Судя по звуку, из каменной крошки. Мама была бы в восторге, я уверен…
– Все! – возмущенно закончила Найса-Мария.– Мое терпение лопнуло! Иду за мадам!
– Иди! – согласился Аарус, прислушиваясь.
На лестнице зацокали каблучки.
– И что теперь? – надулся Квайл, мягко отодвигаясь от цепких рук алхимика в глубь комнаты. Кажется, Аарус успокоился, но расслабляться до конца все же не стоило.– Свяжете? Треснете по голове табуретом? Предупреждаю: Найса-Мария девушка решительная, она отомстит. Да и мадам Брунхиль не станет терпеть бесчинств в своем заведении.
Неожиданно Аарус хихикнул.
– Это для тебя она мадам Брунхиль. А для меня просто Хиля. Старая подруга. Будешь смеяться, но тоже когда-то жарила мне оладьи – видно, у них это профессиональное. Я зуб сломал, но все равно терпел, ел, нахваливал… Эх, Квал! Видел бы ты нас с Хилечкой годков эдак десять назад! Что мы творили на ломберном столике! Что творили!
– Бабник! – скорее завистливо, чем осуждающе буркнул Квайл.
– Щенок,– так же беззлобно ответил Аарус.– Когда ты познакомился со своей пассией – два дня назад? Три? Поверь, перспектива получить денежку в руки для таких девушек намного заманчивей плотских утех. Она и так за свою юную жизнь уже натешилась выше крыши. Сейчас примчатся с Хилей на пару и станут в две глотки уговаривать тебя пойти мне навстречу. Не сопротивляйся, ученик. Бесполезно. Как говорили двадцать лет тому назад в Торском порту: «Против Хили нема гири». С тех пор кулачки нашей мадам только подросли, а оладушки стали еще тверже. Ну что, мир? Бросаем глупости, занимаемся наукой?
– Ага, ага,– закивал Квайл, пятясь к окну.
Стекла в раме не было – его разгрохал сам Аарус еще неделю назад, да так и не собрался поставить новое – все недосуг, тем более осень пока стояла относительно теплая. Зато на проеме красовались внушительные решетки – заведение мадам Брунхиль было истинно матросским, то бишь защищенным от бесплатного проникновения снаружи (что такое третий этаж опытным покорителям мачт и веревочных лестниц!) и хулиганского похищения бордельного имущества (случаи выбрасывания из комнат поджидающим внизу сообщникам мелкой мебели или канделябров прежде были нередки).
За дверью послышались голоса. Беспомощно оглянувшись, Квайл опустил голову и тут почувствовал, как его руки что-то коснулось. Крышка яйца-пудреницы была приоткрыта, и из ее недр высовывалась тонюсенькая ручонка с обнаженными мышцами. Черри предостерегающе шикнул, предупреждая намерение Квайла открыть рот, и сунул в его потную ладонь осколок хитрого сплава, случайно получившегося у Ааруса несколько дней назад. Нечаянный результат, как это частенько водится, оказался на диво удачным – прочным, легким – но повторить опыт вторично алхимику так и не удалось.
Словно заколдованный, студент медленно подошел к окну и с размаху резанул осколком по решетке. Чугун расплылся под прикосновением, как горячее масло. Уже не осознавая толком, что делает, Квайл трясущимися руками обрисовал кривой контур и отбросил осколок, словно он был ядовитой змеей. Хомункулус одобрительно свистнул и, оттолкнувшись от края пудреницы пятками, прыгнул в подставленную руку.
Неправильный прямоугольник на миг завис в воздухе без опоры, а потом, уверенно набирая скорость, понесся вниз, на головы топчущихся у входа матросов, доказав тем самым тезис о случайности, подстерегающей смертных в любом месте. Крик поверженного искателя продажной любви слился с отборным матом товарищей и изумленным воплем Ааруса.
Под это почти героическое звуковое сопровождение Квайл сунул Черри за пазуху, ухватил с кровати короткий морской кортик в рваных ножнах, которым Аарус обычно крошил окаменевший сыр и отскребал нагар с горлышек дорогих пробирок, задрал ногу на подоконник и сиганул вниз. Упал он на мягкое– спасибо матросам. Спрыгнул с полосатого тельняшечного живота, по-собачьи отряхнулся и кинулся бежать. Сверху летели проклятия мадам Брунхиль, звук пощечин, отвешиваемых алхимику, причитания Найсы-Марии и ядовитый комментарий Черри из-за пазухи:
– Есть! Свобода! Не завидую той девке, что подвернется сейчас нам на пути! Ох, и не завидую! Ведь изнасилуем же! Как есть изнасилуем! Всю!
Над тем, куда бежать, Квайл не задумывался. Ноги сами несли его к заброшенному дому.
Однако к вожделенной спасительной станции студент не добежал.
Стоило ему наступить на кованую решетку ливневой канализации, как она коварно подвернулась под сапогом, и нога застряла, словно в тисках.
Выругавшись и кое-как освободив мокрую конечность, студент рванул по выбранному маршруту дальше, но пробежал ровно до следующего стока. Несмотря на то, что он старательно перепрыгнул решетку, нога, словно по мановению волшебной палочки, вновь оказалась плененной. При этом сапог начало ощутимо засасывать, как в болоте.
Яростно зашипев, Квайл с трудом выдрал ногу, едва не лишившись сапога и части пальцев, и бочком двинулся по улице, прижимаясь к стенам.
Очередной капкан повел себя и вовсе уж невежливо. Не дожидаясь, пока Квайл хотя бы приблизится, водный поток самостоятельно выпрыгнул из глубины и окатил студента настоящим фонтаном. По носку ботинка ощутимо стукнул обломок кирпича. Квайл попытался его отшвырнуть и не смог– кирпич подпрыгивал на ноге, вырывался, норовя больнее ударить в то самое место, где кожа поношенной обувки протерлась почти насквозь.
Окончательно озверев, студент сумел-таки двумя руками поймать кирпич и, размахнувшись, метнул его, не разбирая куда, лишь бы подальше.
Зазвенело.
Стряхивая с себя вонючие капли и налипший мусор, Квайл с виноватой ухмылкой глянул на чужое разбитое окно и сунулся в соседний проходной двор. Затем взбежал вверх по ступенькам и с максимальной скоростью помчался к пустым Торговым рядам, чувствуя, как осенний ветер пробирается под мокрую одежду.
Подземка, конечно, штука хорошая. Но когда на тебя начинает нападать даже безобидная субстанция под названием сточная вода, лучше воспользоваться проверенным средством передвижения. По старинке, ногами.
Вопля радости, исторгнутого запечным, студент не услышал.
Имоха, влетевший на родимом обломке в незнакомую квартиру, сразу обнаружил, что ему несказанно повезло. В квартире никто не жил – это раз. У стены притулилась старая заслонка и высилась внушительная груда кирпичей для возведения совершенно новой печи – два. И наконец, будущая печь пока не имела хозяина – три.
На звон стекла с антресолей сполз позевывающий от безделья совсем еще молоденький домовой. Увидев Имоху, он ощетинился и сделал «страшный вид», но запечный только расхохотался и сунул мальчишке под нос сухой кулачок с протравленной кислотой надписью на пальцах.
– А это видел?
Что означает надпись, Имоха и сам не знал – что-то вроде того, что «по мокрому делу проходил», как ему объяснили канализационные водяные. Но выглядели буковки внушительно, этого не отнимешь.
Домовой проникся, отшатнулся от кулака и попытался продемонстрировать равнодушное дружелюбие, удалившись обратно наверх, но Имоха не дал.
– Куда? Делом займись! – коротко приказал он, указывая на дырку в стекле.
– Я?! – изумился молодой, тараща круглые глаза.
– А кто еще? – развеселился Имоха, уже внимательней осматриваясь в своем новом доме.– Давай-давай, а то заплесневеешь без дела. А я пока кирпичики помечу… чтобы кто чужой не зарился.
Из частной коллекции начальника карантинной камеры
На свете существует множество вариантов того, что называется «плохое утро».
Например, вы просыпаетесь со страшной жаждой в компании пустых бутылок и не менее пустого кошелька. Голова трещит, за окном незнакомый пейзаж, за спиной вышибала, на столе дюжина грязных тарелок с остатками еды и счет за вчерашнее, которое вы совершенно не помните.
Или: вы просыпаетесь от мерной тряски и лошадиного ржания. Во рту кляп, тело обкручено веревками, вокруг темнота, рядом слышатся грубые голоса, обсуждающие размер выкупа.
Возможно еще хлеще: вы открываете глаза и обнаруживаете себя сидящим в глубоком котле. Вокруг ног вот-вот закипит вода, пожилой туземец сыплет в котел какие-то пахучие местные специи, а группа вооруженных аборигенов возбужденно делит лучшие кусочки будущего праздничного блюда, пока еще являющегося вашим родным телом.
Или самый необратимый вариант: наступает утро, а вы не просыпаетесь.
Мое сегодняшнее пробуждение в списке личных «плохих утр» занимало далеко не самую последнюю позицию. Я проснулся от того, что во сне мне в глаза заглядывало громадное небритое мужское лицо цвета первых весенних листочков и с вытаращенными бельмами на месте глаз. И не просто заглядывало! Зеленый незнакомец вполне по-дружески подмигивал мне, приглашая составить ему компанию в прогулке по городу и обещая «удовольствие, которого я никогда не испытывал ранее и вряд ли испытаю в будущем». При этом что-то вполне ощутимо с нежностью касалось моих щек, вызывая легкую щекотку.
Заорав и рухнув с кровати, я убедился, что в комнате (если не придираться к легкой замусоренности и паре порхающих куриных перьев, одно из которых меня и щекотало) все чисто; слепой урод оказался всего лишь банальным ночным кошмаром. Вопреки ожиданиям, за окном спальни не летали трупы Юлиуса Хитрого, это уже хорошо. Вместо них снаружи нарезали круги злые осенние мухи, безмятежно порхала целая стайка белоснежных куриных перьев и кто-то хрипло, натужно кашлял. Обернувшись и усилием воли разлепив сонные веки, я узрел перед собой нечто огромное и грустное.
Третий. Точнее говоря, любующийся рассветом Третий, одиноко стоящий на обводной галерее, что-то жующий и этим подавившийся.
– Привет. А что ты тут делаешь? – проглатывая зевок, осведомился я.
– Ребята из пятьсот двадцать третьего филиала уехали. С сегодняшнего дня Каперия наша,– голосом полководца, которому враги навязали гнилое болото в качестве контрибуции, сообщил Третий.
– Рад за нас,– скупо ответил я.– И что мы будем делать с этаким богатством? Лично я бы на месте начальника филиала продал или подарил любому проезжему черту, проявившему интерес. Хоть за сентаво.
Толстяк только вздохнул.
– После вчерашнего инцидента с курами замковый повар объявил себя вегетарианцем. Говорит, в жизни больше не прикоснется к сырому мясу или птице. Придется нам теперь давиться морковными котлетами и запеканкой из цуккини. Гуся мы выпустили, но замок его вернул. Гусь, скотина, засел в зеркальном холле третьего этажа и щиплет за ноги всех, кто мимо проходит, а зеркала над этим безобразием смеются. В девять голосов. Мажордом хотел их завесить, ступил на парадную лестницу и провалился по самую грудь. Ногу поцарапал и голос потерял с перепугу. Так и висел, не в силах позвать на помощь.
– Так ты из-за этого вскочил так рано?
– Не, меня кровать разбудила. Вывалила на пол без церемоний, и все тут. Страшно. И почему именно нам досталось это задание, а?
– Планида такая. Жизненное испытание. Зато, если верить легендам, мы выйдем из него с честью, обогащенные новым опытом, репутацией национальных героев и ценными трофеями. Я тебя утешил?
– Лично я предпочел бы выйти из игры прямо сейчас. Пускай и без опыта с репутацией.
– Не получится, друг мой. Носители Отрицательной сущности, равно как и герои легенд, существа подневольные. Хочешь не хочешь, а подвиги изволь совершать! Кстати о подвигах: завтракать не пора? Ого! Да на часах восемь – мы проспали! И База ничего не сказала? Странно… База! База! Товарищ куратор! Ау-у-у!
– А-а-а!.. Пяты-ы-ый! Трети-и-ий! Воздушная тревога-а-а-а!!!
От неожиданности я подпрыгнул на месте, не удержал равновесия и упал с нелепо растопыренными руками, что и спасло мне жизнь. Огромное облако, состоящее из искрящихся зеленых ножей, пролетело надо мной со скоростью, на которой облакам летать вообще-то неприлично, и срезало под ноль то место, где секунду назад еще была моя голова.
Треск паркета под телом моего напарника показал, что Третий спасся от неведомой жути тем же способом. Тем временем «облако» залихватски присвистнуло и, вытянувшись в длинное копье, самостоятельно метнулось вон из комнаты сквозь стенку. Место контакта вспыхнуло, но быстро обуглилось. Не рискуя принимать вертикальное положение, мы переглянулись.
– Что это было? – тихо, словно странная субстанция могла подслушать через образовавшуюся дыру, спросил толстяк, не отрывая поцарапанный нос от пола.– Волосы джинна сбились в стайку и теперь хулиганят не поодиночке, а всем скопом? Ох! Что-то серое катается в дальнем в углу! Ой, ма-ма-ма… Слушай, Пятый, там под твоей кроватью случайно не…
– Где?! Уф, да это пыль! – поспешил успокоить я напарника, тяжело дыша.– Стандартная представительница пыли обыкновенной, серого цвета. Бояться нечего, друг. Нежелание прислуги убирать под кроватями есть древняя аристократическая традиция, которую Вторая не решилась нарушать, чтобы ее немедленно не разоблачили.
В наушнике тихонько хихикнули.
– База! – возмущенно позвал я.– Что за шутки с утра пораньше? Вы не хотите нам кое-что объяснить?
– Приветствую вас, товарищи,– торжественно прошамкал наушник.– Воздушная тревога отменена, можете расслабиться и подняться на ноги. Видите, как хорошо получилось? Заодно и проснулись. Приказом сверху в связи с особыми обстоятельствами вам разрешен доступ к сверхсекретным сведениям чрезвычайной важности. Поздравляю – случай в истории Организации беспрецедентный! Чтобы обычные полевые работники… коротко говоря, вам неслыханно повезло. Готовим руки.
– В каком смысле? – растерялся толстяк.
– В самом прямом! – гаркнул куратор.– Будете клясться!
– Кровью?
– А чем еще? Давайте-давайте! Протягиваем вперед ладонью вверх… Третий! Почему трясешься? Посталкогольный тремор?
– Банальная трусость,– нервно хихикнул я, старательно придерживая запястье собственной руки, неожиданно лишившейся привычной твердости.– А кто будет брать анализ?
– Сейчас, секунду…
Короткая игла, выпрыгнувшая из-под пола, крутанулась в воздухе и направилась к нам с явно кровожадными намерениями. Два быстрых укола, и черные капли всплыли над нашими ладонями, деловито пакуясь на лету в прозрачные конверты.
– Это несправедливо! У меня забрали в два раза больше крови! – обрел дар речи толстяк, гневно провожая глазами свой конверт.
– Теперь готов ознакомить с подробностями,– доверительно сообщил куратор.– Сначала свежие новости. Вам по-научному или по-простому?
– Что мы, дураки? – оскорбился я, зализывая пораненную иглой ладонь.– Даже обидно, товарищ куратор!
– Ладно, слушайте и мотайте на рога. Дело касается замка и взрыва башни семейного мага, в которой колдовал над временем Юлиус Хитрый. Экспресс-анализ ближайшего будущего показывает, что в этом месте составные части ткани реальности в результате невыявленного стороннего воздействия критической мощности претерпели нагрузку, превосходящую возможности сбалансированного бытия, и утратили однородность, превратившись в пучок нереализованных возможностей, которые в самое ближайшее время могут овеществиться одновременно либо поочередно, вследствие чего мир потеряет стабильность. Это шанс Организации. В случае предварительного ознакомления и точного математического просчета Организация сможет выбрать наиболее выгодный для себя вариант будущего, в котором будет править единолично и безраздельно. Остальные побочные ветви должны быть отсечены в рабочем порядке. На нашу удачу, в сокровищнице покойного графа хранится редкий артефакт – эльфийская шарманка. С ее помощью мы и попробуем просчитать будущее. Все понятно?
– Каждое слово,– ответил я, усилием воли возвращая челюсть на место.– Особенно «шарманка» и «шанс». Но если вас не затруднит, повторите, пожалуйста, теперь то же самое по-простому. Для Третьего. По лицу вижу, что ему не совсем понятны некоторые термины.
Куратор досадливо крякнул.
– Ладно. Как говорится, лучше один раз увидеть. Накидывайте невидимость, вылетайте наружу и взгляните на ауру замка. Уверен, раньше вам ничего подобного наблюдать не приходилось. Предупреждаю: не кричать!
После столь многозначительного вступления мы преисполнились любопытства и чуть не застряли в оконном проеме, торопясь ознакомиться с невиданным как можно скорее. В короткой борьбе локтями победил толстяк. Ему хватило двух минут. Едва успев вылететь, он тут же вернулся обратно и, отпихнув меня, рухнул на свою кровать, засунув голову под подушку.
Окончательно заинтригованный, я скользнул за окно и завис в воздухе, потрясенно разглядывая ауру замка. Прежде вполне пристойная сфера сейчас выглядела странно: в том месте, где ранее была башня мага, а ныне красовались живописные обломки, вспучился громадный зеленый пузырь, имеющий форму песочных часов, лежащих на боку. Слабая пульсация указывала на то, что это не просто банальное повреждение, а нечто живое и, возможно, даже мыслящее. По крайней мере, я не смог отделаться от ощущения, что не только я разглядываю пузырь, но и он меня. Словно та неуловимая субстанция, что перетекает из одной колбы песочных часов в другую вместе с песчинками, вдруг ожила. Брр!
– Хорошо, что предупредили, товарищ куратор… – тихо сказал я, вернувшись в комнату.– Как это называется?
– Узел, или нарыв на ткани бытия. Только что на территории Тора произошло событие, вызвавшее взрыв реальности. Зеленое облако видели? Это «джинн» вырвался из бутылки, и хуже того – его выпустили на волю, не ставя никаких условий. Огромный заряд магической силы получил свободу и самостоятельность, случайно смешавшись с остатками рассеянного в воздухе колдовства Юлиуса Хитрого. Естественно, на территории замка образовался нарыв из нитей бытия, который медленно растет, поглощая все большую площадь. Как только пленка натянется до критического значения, он лопнет, выпустив в существующую реальность несколько вариантов будущего. Все наши попытки просчитать пути наперед наталкиваются на сопротивление узла; последняя надежда на шарманку. Отдел прогнозов прикинул возможности. Как минимум три варианта выгодны для нас, как минимум два – губительны. Есть сведения, что Положительные тоже предпринимают некоторые шаги. По крайней мере, их агенты спешно вербуют новых рядовых работников и со своей стороны стараются просчитать грядущее. Естественно, их выбор станет прямой противоположностью нашему! Они попытаются спасти мир от нас, мы обязаны лечь костьми, но не допустить этой трагедии.
– Неужели придется сойтись в бою? – недоверчиво поеживаясь, уточнил Третий.– Вот тебе и пустяковое задание…
– Думаю, мы договоримся,– уклончиво ответил куратор.– Но использования оружия тоже не избежать, ведь из зарождающихся реальностей придется оставить только одну. Техники уже настраивают мечи для обрубания побочных ветвей. Вот только джинн может помешать, и этот фактор просчитать никак невозможно. Все же стихийная магия…
– Без мозгов,– вздохнул я.
– И хуже того – без тормозов! – дополнил куратор.– Сами видели, что творит. Вы должны…
– Не продолжайте, товарищ куратор! – патетически воскликнул Третий, расправляя плечи.– Я догадался! Мы готовы. Готовы отдать свои жизни на благо Организации! Биться с джинном до последней капли крови! И когда…
В наушнике послышался знакомый звук. Это взвыл куратор.
– Биться? Ни в коем случае, идиот! Нейтрализовать джинна в бою невозможно! Он впитывает чужую силу, как губка, и лишь наращивает свою мощь! Убрать его с дороги можно лишь одним способом – отыскать запечатавшего его в бутыль первомага и заставить усмирить своего расшалившегося питомца! Только так! Даже не суйтесь этому джинну под его вонючие ноги! Поняли, болваны?!
Третий оскорбленно надулся, а я осторожно уточнил:
– Товарищ куратор, вопрос о том, где у облака находятся конечности, я опускаю. Мы клянемся всячески избегать дурно пахнущих ног джинна, но хотелось бы перейти от грубой прозы к высокой поэзии. Вы сказали, что нам может помочь шарманка. Логично бы кое-что уточнить по поводу данного инструмента…
– Это не инструмент! – все еще раздраженно перебил куратор.– Эльфийское изделие не просто древняя безделушка! Шарманка является вечно живой сущностью, работающей по принципу: что слышу, то пою!
Наступила неловкая пауза. Очевидно, куратор рассчитывал, что мы задохнемся от гордости, но дождался только пары тщательно замаскированных под кашель смешков.
– Простите, товарищ куратор,– мягко вступил я.– Я что-то не понял. Чего там делает эта самая легендарная шарманка?
– Поет,– строго повторил наушник.– Все, что слышит внутренними ушами.
Я бессильно откинулся на спинку. Третий же обрадованно (хоть что-то понял) вскинулся с места.
– О! Прямо как народы Северного континента!
– Ты перепутал,– шепнул я.– Уши у северян совсем не внутренние, а наоборот, патологически оттопыренные. И поют они исключительно то, что видят, и то после доброй порции горячительного. А легендарное эльфийское изделие – что слышит. Огромная разница. Я бы даже сказал, принципиальная. Только интересно, не заменят ли десяток северян одну старую шар…
– Хватит насмешничать! – вскипел куратор.– Тут мир рушится, а вы ерничаете, вместо того чтобы работать!
– Работать?! – нервно рассмеялся я.– По-моему, уже для всех ясно, что в замке работать невозможно! Концентрация магической энергии и без того была повышена раз в триста! А теперь еще и джинн добавился! Попробуй при таких обстоятельствах общаться с наследниками! Они же все на нервах! Как и мы!
– А как ты хотел! – возмутился куратор.– Вы находитесь внутри одушевленной сущности древнего аристократического происхождения, в которую превратился замок! Он вас воспринимает как частички себя, любимого! Как родные ногти, ресницы, ферменты или что там еще может быть… зубы, наконец! Никого из обитателей замка сейчас убить невозможно– замок не позволит!
– Отличная новость,– буркнул я.– А раньше нельзя было сообразить? И предупредить?
– А что такое? – ядовито откликнулся наушник.– Лишний кусок пудинга побоялся за завтраком сожрать и теперь жалеешь?
– Да мы вообще не завтракали! – возмутился Третий.– С утра голодные! И вообще! Может, хватит заниматься глупостями? Вполне приличные варианты будущего! Пусть все идет своим чередом!
– Идиот,– без эмоций прокомментировал куратор.– Или, корректно выражаясь, особь с ограниченными думательными возможностями. Скажи-ка, сынок, а что ты будешь делать, если новую реальность выберем не мы, а Положительные? Молчишь? А если все варианты осуществятся одновременно и начнется частичное взаимное поглощение, то есть хаос?
– Нас не станет? – перепугался толстяк.
– Наоборот,– язвительно ответил куратор.– Мы будем существовать сразу в трех новых мирах. Или четырех. А если повезет, то сразу в шести или семи. Выражение лица Юлиуса Хитрого помнишь? Думаю, он все-таки пожалел о своем эксперименте. Посмертно.
– В шести мирах за одну зарплату? – возмутился Третий.
– Кто о чем, а голодный о пироге! – укорил куратор.– О долге надо думать! О долге! Глава филиала ведь не случайно вспомнил об этой шарманке! Эльфы изготавливали их из вечно живого дерева лутта, оно способно слышать будущие вероятности строго по порядку с математической точностью! И вы просто обязаны заполучить данный артефакт! Любой ценой! Вместе с заказанной начальством коробочкой! Не позже, чем через сутки! Теперь о маленьком срочном задании…
– Так это все было несрочное? – взвыл Третий.– О!..
– Секретная информация! – патетически сообщил наушник.– Вчера в Организации произошло небольшое ЧП…
Вскинув руки в жесте отчаяния, толстяк молча промаршировал по обводной галерее к открытому люку и нырнул в него с такой решимостью, словно собирался покончить с собой. Я же лишь горестно вздохнул от осознания собственного неудивления при слове ЧП. Докатились. Теперь наша жизнь состоит из больших ЧП и небольших ЧП. Секретных ЧП и всем известных ЧП. Другого, к сожалению, не дано. Проводив взглядом шатающуюся под грузом секретов округлую фигуру лучшего друга, я аккуратно прикрыл за ним люк и вернулся на прежнее место, у окошка.
– Говорите, товарищ куратор. Желательно без научных терминов, попроще, для дураков. Чтобы как только Третий придет в себя, я мог пересказать.
– Дело касается Разлома,– тем временем продолжил куратор.
– А именно? – напрягся я.
– Помнишь, ты говорил, что в этой зоне не все в порядке? Радуйся, накаркал. Этой ночью машина сообщила, что в передвижениях некоторых «глаз» подземки и прилегающей зоны прослеживается четко организованный ритм.
– Ритм? – с притворным энтузиазмом откликнулся я.– Вот это новость! Я потрясен до кончика хвоста. И что они отбивают? Чечетку?
– Пятый! – оскорбился куратор.– Прекрати паясничать! «Глаза» у границы Разлома и под большинством станций подземки сигналят SOS!
Я так изумился, что непроизвольно открыл рот, чем моментально воспользовалась какая-то нахальная муха. Крылатая скотина сумела влететь точно между моих зубов и застрять там лапками. Выдрав зловредное насекомое изо рта (за сохранность всех конечностей не ручаюсь), я щелчком отправил ее в небо, но она лишь ехидно зажужжала и отправилась вдоль обводной галереи. Вероятно, искать следующие гостеприимно распахнутые окна, за которыми скрываются дурачки с открытыми ртами. Поперхнувшись слюной и мушиными ногами, я с отвращением откашлялся и утер губы одеялом. Заодно и уши прочистил, свернув кружевную оборку одеяла трубочкой.
– Товарищ куратор, прошу прощения, кажется, я не совсем точно расслышал вас. Что сигналят «глаза»?
– SOS! Мы подняли записи. Судя по ним, уже три-четыре года, как минимум. Два часа назад машина подтвердила предположение. Все точно.
– Четыре года?! Ничего себе! Постойте-постойте… SOS? Вы всерьез утверждаете, что электронные устройства, собранные руками Зла и работающие на него же, передают в эфир крик «спасите наши души»?! Я уже молчу о том, что «глаза» по определению души иметь не могут, но к кому они взывают?
– Да к нам же! К нам!
– Бред!
– Бред не бред, а слетать туда, чтобы все проверить, придется.
– Опять мы?!
– А кто еще? Вы только что принесли клятву кровью! Тем более, эта часть Каперии теперь принадлежит нашему филиалу!
– Говорите, сегодня ночью? – насупился я.– Почему же пятьсот двадцать третий филиал сразу все не обследовал?
– Они не были готовы.
Читать бесплатно другие книги:
