Лицо для сумасшедшей принцессы Устименко Татьяна
Тонкий солнечный луч, случайно прорвавшийся сквозь рыхлую, серую вату облаков, высветил черный мрачный шпиль башни, казалось, достающий до самого неба. Увидев монументальное детище неизвестных зодчих, Генрих громко присвистнул, Марвин неприлично выругался, а дракон насмешливо выпустил густую струю дыма, полностью разделяя безрадостный вердикт друзей. Башня выглядела удручающе. От нее так и веяло горем, разочарованием и чьей-то искореженной судьбой.
— Башня отчаяния! — красноречиво прокомментировал Эткин.
— Мда, — глубокомысленно протянул некромант, — человек, назвавший ее так точно, явно — мыслил глобально!
— А ты уверен, что это был человек? — недоверчиво пробормотал барон. — По-моему, людьми в этих краях и не пахнет. К тому же, тварь, построившая и давшая название этому кошмарному архитектурному извращению, явно оказалась начисто лишена чувства юмора…
— Ну, — немедленно откликнулся страсть как любивший пофилософствовать дракон, — если человек лишен чувства юмора, значит, есть за что! Хотя, думаю, ты не прав. Мышление местных строителей вполне подстать всей окружающей атмосфере.
— А почему вы решили, что княжну держат именно в этой башне? — не сдавался барон.
— В воздухе вокруг этот места еще витает остаточный след мощного магического выброса, — доходчиво пояснил Марвин. — Недавно здесь творили сильное и темное волшебство. Поэтому…
— Поэтому, кто ищет — тот добьется, кто хочет — тот напьется! — метко обобщил дракон.
Генрих невольно улыбнулся:
— Шутник! Ты еще скажи, что тебе нравится эта богопротивная земля. И как тут вообще можно жить? Не хотел бы я получить пожизненный абонемент на посещение этого морозильника.
— Нравится! — на полном серьезе кивнул головой летун. — Место само по себе хорошее, напитанное древней магией. Стоит сменить хозяина, и Край Тьмы легко расцветет и превратится в землю обетованную.
— И он сможет изгнать плохую ауру? — не поверил Генрих.
Марвин удрученно вздохнул:
— Ты подвержен той же распространенной ошибке, как и большинство тех, кто лишь изредка сталкивается с волшебством. Не бывает плохой или хорошей магии, бывают плохие или хорошие маги. Колдовские навыки можно сравнить с твоей рапирой. В праведных руках это оружие способно принести много пользы, а в преступных — вреда, стать орудием преступления или войны.
— Мудрены твои речи, некромант, — ответил Генрих. — А рассуждения про магию так и совсем на сказку смахивают. Если бы каждый задумывался над подоплекой своих поступков, над их целями и последствиями, то что бы тогда с миром стало?
— В мире воцарилась бы справедливость, — тонко улыбнулся Марвин, — что, впрочем, как раз на сказку и похоже.
— Не грустите, друзья, — победно хохотнул Эткин, взмахивая широкими крыльями и закладывая крутой вираж вокруг Башни отчаяния. — Разве не для того мы рождены на свет, чтобы эту сказку сделать былью?
— Вот ведь шутник! — снова восхитился Генрих.
Они не знали главного: некоторым сказкам лучше и безопаснее на веки вечные оставаться всего лишь сказками!
Глава 9
Наверно, даже мудрый и не в меру эрудированный Эткин затруднился бы сказать точно, сколько столетий простояло это странное, пугающее сооружение, называемое Башней отчаяния. Излишне высокое, темное, сплошь облицованное квадратными плитами дорогого черного мрамора, оно выглядело гротескной пародией на нормальное человеческое жилище. Друзья насчитали четырнадцать этажей, украшенных узкими стрельчатыми окнами с цветными витражами в тяжелых свинцовых переплетах, и вычурными резными фронтонами, облепленными мордами кровожадно ощерившихся горгулий. Увидев статуи ненавистных тварей, дракон даже сплюнул от отвращения, и чуть презрительно обозвал весь архитектурный ансамбль непонятным, но красивым словом «готика». Генрих в очередной раз безмерно подивился уму и начитанности летающего гиганта. Впрочем, в одном барон, безусловно, оказался не прав — вблизи замок выглядел очень даже обитаемым. Ажурную башню окружали невысокие надворные постройки, свежий снег тут и там пятнали хорошо утоптанные дорожки следов, и портили неопрятно разбросанные катышки дымящегося конского навоза. А над крытой дранкой крышей приземистого каменного дома курилась густая струйка сытного дымка, и ощутимо пахло жареным мясом. Не иначе, как там располагалась поварня. Эткин звучно проглотил голодную слюну и спикировал прямо во двор, поближе к дразнящим запахам. При его эффектном появлении, рябая, толстая девка, с ведром помоев в руках выглянувшая из кухонной двери, испуганно заголосила, выронила деревянную бадью и юркнула обратно, с грохотом хлопнув обитой железными полосами створкой. Дракон брезгливо переступил лапами, отодвигаясь подальше от дурно воняющего, бурно разливающегося ручейка, в котором блескуче проглядывали рыбьи потроха и еще какая-то, сизая и комковатая тухлятина.
— Что-то нас отнюдь не хлебом-солью встречают, — он плотоядно пошевелил раздувающимися ноздрями, — и не жарким из телятины.
Из приоткрывшейся двери поварни нерешительно выглянул золотушный, бородатый мужик, с самодельным самострелом, ходуном ходившим в дрожащих от ужаса руках.
— И не думай! — довольно устрашающе рявкнул Эткин, выстреливая в его сторону слабым язычком пламени, пополам с обильной слюной.
Мужик взвизгнул, чуть ли не громче давешней девки, и торопливо утянулся обратно.
— Э, погодь! — дракон когтем придержал тяжелую дверь и выразительно цыкнул зубом. Мужик, мелко тряся губами и музыкально стуча зубами, торопливо закивал бородой и в качестве откупной, беспрекословно выдвинул в дверной проем здоровенный, копченый свиной окорок. Эткин довольно хмыкнул, мгновенно проглотил подношение и подобрел глазами.
— Вот у кого учиться воевать нужно! — громко расхохотался Генрих. — Ты еще даже замок штурмом не взял, а уже контрибуцию стребовал!
— А чего тут брать то? — во всю пасть демонстративно зевнул дракон. — Они чай, сами не дураки, понимают сложившийся расклад сил!
Марвин с удовольствием потоптался по снегу затекшими ногами, попрыгал и похлопал в озябшие ладоши:
— Думаю, все складывается благополучно, — радостно ухмыльнулся он. — Ледяным тварям сейчас явно, почему-то не до нас, а охраны я не вижу…
— А вон она, твоя охрана где, — насмешливо перебил дракон, указывая взглядом куда-то вверх. — Сидит, вякнуть боится. Береженого, как говорится, и Аола бережет!
Генрих и некромант дружно вскинули головы.
На декоративном балкончике второго этажа башни, скромно притулились два дюжих, молодых парня, один с неплохим арбалетом, а второй — с увесистым клевцом. Расширенные в панике глаза отчаянных вояк, и их бледные до синевы лица, предательски свидетельствовали о полнейшей не боеспособности немногочисленного замкового гарнизона.
— Не густо! — благодушно ухмыльнулся в усы Генрих. — И кажись, они от одного вида твоего здорового аппетита, уже в штаны наделали!
Эткин задумчиво пошевелил носом:
— Не исключено! — он протянул лапу и бесцеремонно сгреб обоих вояк в охапку, снимая с неудобного балкончика.
Будучи дважды опущенными — как с выигрышной высотной позиции на землю, так и морально, и поставленными перед хмурым лицом некроманта, нетерпеливо постреливающего из кончиков пальцев снопами ярких искр, они струсили окончательно, бухнулись на колени, даже не помышляя о позабытых обязанностях, и заголосили вразнобой:
— Смилуйтесь, Ваше драконство!
— Не погубите, господин маг!
— Вот еще, надо мне вас губить, — совсем по-мальчишески фыркнул Марвин, жалостливо приглядываясь к желтому озерцу, быстро расплывающемуся вокруг сапог несостоявшегося стрелка, оказавшегося конопатым мальчишкой, от силы лет двадцати. — Скажите честно, есть ли в башне эльфийская княжна, и мы вас тут же отпустим на все четыре стороны.
Мальчишки затравленно переглянулись. Как не опасались они неведомо откуда возникших, страшных гостей, но стало понятно, что своих жестоких хозяев они боятся намного сильнее. Эткин обреченно вздохнул, свирепо прищурил сапфировые глаза и хрипло выдал:
— Генрих, ты не зря переживал за мой аппетит, одного окорока мне явно недостаточно. А свежая человечинка, кстати, свинине ничуть не уступает!
Плечи несчастных вояк обреченно обвисли. Возле ног второго парня немедленно начало расплываться еще большее, резко попахивающее пятно. Сильф отвернулся, пытаясь натужным покашливанием скрыть некстати напавший на него смех.
— Ну…, — выжидательно нахмурился некромант.
Парней словно порвало:
— Да там она, на шестом этаже, в спаленке, — зачастил конопатый, вскакивая с колен и услужливо тыкая грязным пальцем в сторону одного из плотно закрытых окон фасада.
— Ох, и хороша же девка, доложу я вашим милостям! — сладко заулыбался второй вояка. — Глаз не отвести. Волосы золотые в пол, глаза как серебро, а кожа — белее алебастра!
Эткин выразительно причмокнул и многозначительно подмигнул Генриху:
— Вот ведь какая красота, и все тебе, барон, достанется!
Де Грей кисло скривился:
— А может не надо?
— Надо Генрих, надо! — издевательским хором откликнулись некромант и дракон. — Клин, как известно, завсегда клином вышибать советуют! Сейчас мы все покои обшарим и вскорости представим красавицу Лилуиллу пред твои светлейшие очи!
— Клин клином…, — ворчал сильф, вслед за некромантом обреченно шагая к крыльцу башни. — Как бы этот самый треклятый клин с серебряными глазами и золотыми волосами, для меня смертельным клинчем не стал!
Стрелы градом сыпались прямо на нас, умело выпущенные по навесной траектории. Через пару секунд мой щит начал походить на фантазийного ежа, вместо игл — плотно утыканного оперенными древками. Я не сомневалась, что резвым скакунам потребуется совсем немного времени, для того, чтобы преодолеть разделяющее нас, итак весьма небольшое расстояние. Увидев, что первая атака не достигла цели, твари на трибунах разочарованной взвыли. Я поспешно отвела в сторону пришедший почти в непригодность щит, стараясь сориентироваться и придумать мало-мальски подходящий план ведения боя. Звонко тренькнула тетива лука и последняя, запоздалая стрела вонзилась в правое предплечье принца. Белокурый негромко ойкнул и выдернул из раны стальной наконечник, к счастью, засевший совсем неглубоко. Я помрачнела. Прямо на меня неслась оскаленная лошадиная морда, а мой предполагаемый напарник выбыл из сражения еще почитай до начала настоящих боевых действий. На Гельду я даже и не рассчитывала, надеясь, что у нее хватит ума хотя бы не мешаться под ногами. Принц решительно перебросил меч в левую, здоровую руку и ответил мне бешеным взглядом, явно стараясь дать понять, что он не беспомощен, и еще способен доставить врагу массу неприятностей. Нужно было срочно что-то предпринимать, пока еще не стало слишком поздно. И тогда я широко размахнулась и метнула щит под ноги коренной лошади, запряженной в колесницу, шедшую впереди. Вытянутый нижний край щита криво воткнулся в песок, образовав некое подобие невысокого трамплинчика. На всем скаку, лошадь резко наступила копытом на выпуклый умбон, увенчанный острым шипом, жалобно заржала, взвилась на дыбы и грузно завалилась на бок, с треском ломая дышло и увлекая за собой всю колесницу. Возничий второй колесницы тщетно натягивал вожжи, пытаясь остановить разогнавшихся лошадей. Грохот от столкновения двух окованных железными пластинами повозок заглушил даже неумолкающие вопли, несущиеся с трибун. Третий экипаж сумел успешно выполнить обходной маневр и совершил небольшой полукруг, заходя на нас с тыла. Коротко остриженный орк чудовищного роста молниеносно взмахнул рукой и в меня полетел метко направленный, легкий дротик. Я зарычала от гнева, перехватила оружие в воздухе и метнула обратно. Противник успел отреагировать правильно и прикрыл грудь небольшим, круглым щитом, но я метила не в него. Остро отточенное лезвие вонзилось в шею крайней лошади, попав точно в яремную вену. Как ни жаль было убивать благородный животных, но другого выхода я не видела. Несчастный скакун выкатил глаза и, обливаясь хлынувшей из раны кровью, конвульсивно забился в постромках. Возница попытался удержать ошеломленное болью животное, но умирающий конь укусил соседа и колесница начала медленно переворачиваться, мелькая спицами бешено вращающихся колес. Тем временем, принц подхватил принесенное мной и воткнутое в песок копье, бросился к последней тройке лошадей и ловко сунул стальное лезвие в обод, попав в ступицу. Колесо слетело с оси, колесничий вывалился прямо под ноги разгоряченных, беснующихся коней, моментально расплющивших его череп своими тяжелыми, подкованными железом копытами. На арене воцарилась жуткая неразбериха, сопровождаемая криками раненых и паническим ржанием запутавшихся в сбруе скакунов. Все произошедшее заняло всего несколько мгновений, и значительно ослабило наших противников, выведя из строя половину бойцов. Но численное преимущество по-прежнему оставалось на стороне орков. Пятеро из них ничуть не пострадало, и теперь они уверенно направлялись к нам, поигрывая рельефными мускулами. Меня особенно беспокоил второй, сплошь изукрашенный затейливыми татуировками опытного поединщика и вооруженный огромным топором-лабрисом, ничуть не уступающим знаменитой Симхелле, родовой секире Огвура.
— Слева! — донесся до меня отчаянный крик принца, и я едва успела крутануть в руке Нурилон, отбивая стрелу, выпущенную раненым возничим, притаившимся за колесом расколотой колесницы.
Любимый выхватил из отворота сапога метательный нож и одним метким броском успокоил надоедливого стрелка. Я только намеревалась каким-нибудь образом выразить ему горячую признательность за спасение моей жизни, как на белокурого уже насели сразу два орка с широкими, короткими мечами и тонкими кинжалами-мизерикордиями. Принцу тотчас же стало совсем не до меня. А ко мне приближался орк с топором…
Я совершила длинный выпад, пытаясь достать его кончиком своего меча, но орк с недовольным ворчанием и ловкостью, неожиданной в столь могучем теле, гибко ушел вбок, заставив меня сделать лишний шаг и утратить равновесие. Словно в нудном, тягучем сне я увидела, как он неповторимо быстрым движением упал на одно колено, занося лабрис в неудержимо-страшном ударе, идущем параллельно земле. Я высоко подпрыгнула с испуганным заячьим визгом. Несущее смерть лезвие с жутким шорохом вспороло воздух под моими пятками. Орк разочарованно ухнул, разворачивающейся пружиной взвился с колен и смачно хакнув ударил снова, на этот раз сверху вниз, метя мне в голову. Его скорость просто потрясала. Я едва успела приземлиться, а огромное топорище на длинной рукояти уже неумолимо обрушивалось вниз, опережая меня на полтакта. Некстати подвернувшийся под каблук камешек нарушил все тщательно вынашиваемые планы, сделав меня на диво неповоротливой и неловкой. Куда вдруг исчезли мои старательно отшлифованные навыки? Я неустойчиво покачнулась, успев совершить лишь простейшее — вскинула над головой лезвие Нурилона, принимая удар обоюдоострого топора плашмя на плоскость своего клинка. Ощущение оказалось таким, словно на меня обрушилась гора. Нурилон жалобно запел, рассыпая облако огненных искр, меч резко вырвало из моих рук, а меня саму отшвырнуло на пару шагов и больно шмякнуло о песчаную поверхность арены. Трибуны буквально всколыхнуло от восторженных воплей холодных тварей, получивших ожидаемое красочное зрелище. Орк шумно выдохнул воздух и снова поднял свое страшное орудие, надвигаясь на меня. Я беспомощно распласталась на спине, судорожно нашаривая на боку рукоятку даги и страдая от острой боли, волной разливающейся по позвоночнику. «Ну, вот и все! — вихрем промелькнуло в голове. — Как стремительно и нелепо все произошло!» До меня донесся горестный, полный невысказанного отчаяния вскрик принца, не способного мне помочь. Лезвие топора взметнулось в последнем, решающем замахе…
Покоев, кладовок, спален, комнат и комнатушек в башне оказалось превеликое множество. Марвин и Генрих добросовестно открывали каждую дверь, заглядывали под кровати, распахивали дверцы шкафов, отодвигали тяжелые кресла и совершили массу еще более глупых и никчемных действий. Вплоть до вытряхивания клубочков разноцветной шерсти из резной деревянной шкатулки и гулкого ауканья в грязный каминный дымоход. Но все попытки отыскать княжну оказались тщетными, Лилуилла словно сквозь землю провалилась. Заскучавший во дворе Эткин, так же не отказался от посильного участия в увлекательном розыскном мероприятии, заглядывая в окна верхних этажей и важно, сытым басом, изрекая игривую фразу, не так давно услышанную от Сумасшедшей принцессы: «Киса, ку-ку!» Но даже столь кардинальные меры не принесли никакого, хоть сколько-нибудь ощутимого результата. Марвин до безобразия извозил в пыли свою щегольскую, шелковую мантию и чуть не уронил в лестничный проем хрустальный обруч, символизирующий его звание архимага-некроманта. Дракон случайно дунул на горку золы и теперь оглушительно прочихивался короткими, трескучими очередями, сносившими дранку с крыши поварни. Два замковых охранника, пришедшие к выводу, что их драгоценным жизням ничего отныне не угрожает, а потому повеселевшие и расхорохорившиеся, разжились свежими штанами и теперь с глубокомысленным видом сидели все на том же самом балкончике, громко комментируя происходящее в башне на потеху столпившимся возле крыльца зевакам. Бородатый мужик, оказавшийся истопником, повариха, толстая как бочка экономка, да несколько горничных и сенных девок, восторженно всплескивали руками, тараторили наперебой и отчаянно жаждали незатейливой, сельской романтики — столь милой сердцу каждого смерда.
— Вон господин маг осерчал шибко, да-а-а как шарахнул молнией… в бархатный балдахин над кроватью! — восхищенно орал конопатый вояка, от избытка чувств подпрыгивая и повисая на шее каменной горгульи. — А проклятый балдахин обрушился прямо ему на голову, и сейчас господин маг изрекает странные заклятия, сильно смахивающие на ругань нашего Жана после второго кувшина темного эля!
— Ой, а ведь он хоть и маг, но такой лапочка, такой красавчик! — упоенно вторили девки.
— Гляньте-ка, нашел! — ликующе заверещал стражник с клевцом, пальцем указывая на Генриха, торопливо спускавшегося по лестнице с каким-то непонятным предметом женского туалета, бережно несомым на вытянутых руках.
При ближайшем рассмотрении, совместными усилиями горничной и экономки, лоскут бежевого атласа с кружевами был с немалым трудом идентифицирован как панталоны княжны, почему-то вдрызг разорванные по боковым швам.
Усталый и злой как цепная собака Марвин, уселся на вытащенную из поварни лавку и обратился к магии, но и тут мало чего достиг. Его изощренные чары почти полностью блокировались силой Ледяного бога, заглушавшей созданный некромантом поисковый импульс. Барон и Марвин удрученно переглянулись с самым разочарованным видом, понимая, что поиски княжны окончательно зашли в глухой тупик.
— Ну и что дальше? — беспомощно вопросил сильф, поднимая глаза на единственный доступный им источник мудрости, олицетворяемый хитроумным драконом.
Эткин нехотя отвлекся от огромной бочки вишневого варенья и ответил друзьям ироничным оскалом густо перемазанной сиропом морды:
— Сказка ложь, да в ней намек, горе-женихам урок!
— Эткин, не темни! — хмуро протянул некромант, тщетно пытаясь отчистить подол мантии от насохших на него лебяжьих перьев и липкий паутины. — У нас сейчас вовсе не подходящее настроение для расшифровки твоего эзопова языка!
— Эзопа, говоришь, вспомнил, — довольно потянул дракон, смачно выстреливая из пасти обильной россыпью вишневых косточек. — Это ты, дружище, в самую тютельку попал. Эзопа в нашем деле самое главное!
Генрих выразительно покрутил пальцем у виска, намекая, что Эткин видимо чересчур злоупотребил вишневым вареньем, и на этой почве некстати заработал тотальное засахаривание мозгов. Летун поддразнивающе причмокнул, облизнулся раздвоенным языком и страдальчески возвел глаза горе, искренне возмущаясь вопиющим невежеством друзей:
— Слышал я как-то одну поучительную историю. Так там разыскивающий невесту принц, примерял всем встречным особям женского полу эксклюзивную хрустальную туфельку, пока по этому неоспоримому признаку все же не нашел, как закономерный итог, искомый предмет своих матримониальных притязаний!
— Ага! — заметно оживился понятливый Марвин. — Намекаешь, что нужно раздобыть туфельку Лилуиллы и начать примерку?
Дракон раздосадовано вздохнул:
— Полагаю, что отыскать туфельку княжны будет не намного легче, чем ее хозяйку. Предлагаю исходить из уже наличествующих предметов!
— Это? — негодующим хором возопили сильф и некромант, указывая на атласные лохмотья. — Эткин, ты с ума сошел?
— Ни в коем случае! — едко хихикнул гигант. — Кому подойдут панталоны, та и княжна! Се ля ви!
— Бесстыдник! — попенял дракону барон, едва сдерживая фривольную ухмылку. — Предлагаешь пригласить всех местных дам, и устроить конкурс красоты с примеркой оных панталон на…
— На ээээ…, эзопу! — радостно окончил Эткин и вновь по уши уткнулся в варенье. Прелести местных дам его не привлекали ни капельки.
Марвин и Генрих собрали на первом этаже башни всех женщин, коих во дворце насчиталось ровно двадцать, и без обиняков, напрямую объявили об ожидаемом событии. Конкурсантки встретили слова некроманта восторженным ревом и шквалом продолжительных оваций. Перспектива стать невестой молодого и красивого барона, несомненно, привлекала всех без исключения. Друзья с трудом выперли из зала не в меру любопытных охранников, возглавляемых агрессивно настроенным истопником, желавших непременно стать свидетелями беспрецедентного конкурса красоты, захлопнули двери, отерли пот со лбов и призадумались.
— Я так полагаю, что по логике — одна из наших конкурсанток и есть княжна Лилуилла, — тщательно взвешивая слова, признал Генрих, — но никто из них не обладает золотыми волосами, серебристыми глазами и фигурой фарфоровой статуэтки. Следовательно…
— На княжну наложили чары, — выдвинул правдоподобное предположение Марвин, — с целью уберечь ее от опознания. Ледяной бог не дурак!
— Может, спросим самих дам? — предложил сильф, затравлено оглядываясь на волнующееся море чепчиков, юбок и бюстов.
— Ага, — насмешливо подхватил некромант, — так они тебе сразу же и признались. Но попробовать стоит!
Он взгромоздился на высокое кресло и, опасно балансируя на его спинке, призывно похлопал в ладоши:
— Уважаемые леди, прошу минутку вашего внимания! Мы точно знаем, что одна из вас является на самом деле заколдованной эльфийской княжной Лилуиллой. Мы просили бы эту даму признаться честно, а так же дать согласие без промедления выйти замуж за моего друга, — тут он указал на смущенно закашлявшегося сильфа, — Повелителя народа сильфов, славного барона Генриха де Грея!
Женщины как по команде повернули головы в направлении статной фигуры потенциального жениха, мгновенно оценив и его мощные плечи, и благородное лицо, и впечатляющий титул. Всеобщий вздох желания пролетел над толпой плотоядно улыбающихся невест. Генрих испуганно отшатнулся назад.
— Итак, — повысил голос маг, — кто из вас княжна Лилуилла!
— Я! — изо всех сил одновременно выдохнули все дамы, дружно делая шаг вперед, в сторону барона.
Марвин покачнулся вместе с креслом, но храбро предпринял вторую попытку докопаться до истины:
— Кто из вас желает стать женой барона?
— Я! — шквальной волной прокатилось по рядам дам, вместе с еще одним шагом.
— Спасите, помогите! — задушено проблеял Генрих, почти впечатанный в стену плотной массой разгоряченных, обуянных вожделением женских тел.
— Мда! — разочарованно констатировал Марвин, покидая свое неустойчивое место на импровизированной трибуне. — Однако!
— Что, други, не прокатила идея с самодельным детектором лжи? — иронично осведомился по уши измазанный сладким сиропом Эткин, одним глазом заглядывая в комнату. — Али вы не знали, что бабам верить не рекомендуется и страшнее бабы зверя…
— …нет! — привычно закончили некромант и сильф. — Предлагаешь переходить ко второму этапу испытаний?
— А смысл? — скептично ухмыльнулся потенциальный диабетик.
Марвин и Генрих критично оглядели собравшихся в зале дам. Смысла примерять крохотные панталончики и правда — не было, но претендентки возмущенно зароптали, поэтому некромант равнодушно пожал плечами и благоразумно отступил. У дебелой горничной нашлись нитка и иголка, предусмотрительно воткнутая в лямку передника. Панталоны, торопливо собранные на живульку, быстро приобрели некоторое подобие своего первозданного вида. Объективно соотнеся размер интимного предмета одежды и габариты присутствующих женщин, Генрих насмешливо прыснул в усы, но промолчал.
Дальнейшие полчаса стали истинным апофеозом жестокого крушения несбыточных надеж и заодно — закатом зарвавшегося самомнения. Нужно отдать должное завидной моральной выдержке дам, пытавшихся любым способом втиснуться в желанные панталоны, не налазившие большинству даже на одну ногу. «Меня заколдовали, клянусь Аолой!» и «Неправда, я так много не ем!» все чаще долетало до ушей украдкой похихикивающих друзей по мере того, как таял ряд конкурсанток, желавших примерить эталонные панталоны. Ситуация по-прежнему оставалось неразрешимой!
— Ну, долго вы еще тут валандаться собираетесь? — укоризненно прошипел выведенный из себя дракон. — Дождетесь, когда Ледяной бог спохватится и пришлет сюда своих эмиссаров.
— Марвин, ну придумай же что-нибудь еще! — взволнованно попросил Генрих, явно не обрадованный перспективой близкого знакомства с холодными тварями.
— И побыстрее, мухой! — поддержал сильфа Эткин.
— Мухой, говоришь, извращенец проклятый — рассеяно протянул некромант, затравленно скребя взлохмаченный затылок. — Это, конечно, весьма унизительно для моего высокого статуса, но идея очень даже ничего!
Он просиял радостной улыбкой, словно его и впрямь осенило и, подхватив барона под локоток, отвел в уголок комнаты:
— А дракон то прав! Остается только один выход — подслушать истинные мысли наших претенденток и таким образом опознать среди них Лилуиллу.
— А сможешь? — обрадовался барон, весьма тяготившийся затянувшимися испытаниями.
— Смогу, — утешил его некромант. — Главное, сделать это так, чтобы дамы не догадались о чужаке, нагло влезающем в их мозги. Поэтому я сейчас выйду в коридор, превращусь в муху, уж на это моей магии хватит даже в Краю Тьмы, а затем незаметно влечу обратно в комнату. А уж там, жених, гляди в оба! Которой я на голову сяду, та и есть княжна!
— Ну, хорошо, — нерешительно промямлил сильф. — Так и поступим.
Время тянулось невыносимо тягучими каплями, падающими медленно, но неумолимо. Довелось мне читывать в библиотеке замка де Брен один старинный манускрипт, посвященный самым садистским способам казни, изобретенным за всю историю существования человечества. Целая глава оного манускрипта оказалась отведена забавному устройству, названному гильотиной. Так вот, разница между ним и моим нынешним положением на арене заключалась лишь в том, что я, в отличие от приговоренного к казни смертника, лежала на не животе, а на спине, и таким образом не оказалась гуманно избавлена от ужасающего зрелища медленно опускающегося вниз лезвия. Последним отчаянным порывом, я выхватила из ножен дагу «Рануэль Алатора». Со стороны, это безусловно — выглядело не только смешно, но и нелепо. Ну что, скажите, могло сделать тонкое лезвие длинного кинжала против страшного удара лабриса?
Но именно в этот момент облака, постоянно закрывающие серое небо Края Тьмы, неожиданно немного разошлись, пропуская крохотный, узенький лучик солнечного света, упавший на клинок волшебной даги. Легкий солнечный зайчик невесомо порхнул по магической стали, отразился от широкой плоскости топора нависшего надо мной орка и, словно притянутый магнитом — прыгнул на кулон Оружейницы, вывалившийся из ворота рубашки, и свободно болтающийся у меня на шее. Диск впитал в себя солнечный лучик, накалился и полыхнул ярким заревом, неудержимым шквалом ударившим по мертвенным зрачкам орка. Воин взревел, выронил топор и растопыренной кистью схватился за лицо. А колдовской сгусток света, вырвавшийся из плена медальона, уже рикошетом метался по арене, лучезарными коконами окутывая тела выживших орков. Бой прекратился.
Топороносец медленно отвел пальцы от лица и глянул на меня осмысленным взором проницательных черных глаз. Толстые губы искривила приветливая ухмылка. Он протянул мне руку, помогая подняться на ноги. Я удивленно приняла предложенную помощь, путаясь в догадках, но предполагая, что внезапно высвободившаяся магия Оружейницы — матери воинов и оружия, смогла разрушить чары Ледяного бога, превратившего орков в бесчувственных зомби. Недавний противник отсалютовал мне топором:
— Приветствую тебя именем Аолы, девушка! Что это здесь происходит?
— Нас поймали холодные твари и заставили биться между собой, на потеху своему народу!
— Ишь, ты, — недовольно нахмурился могучий орк, — не в моем обычае обижать детей и женщин.
— Да и я не имею привычки воевать с друзьями, Огненный лис! — проникновенно ответила я, успешно расшифровав татуировки на плечах воина. — Я близко знакома с Огвуром, знаменитым бойцом из клана Белых волков.
— Мне доводилось слышать про Огвура много хорошего, — миролюбиво прогудел Лис. — Друг моего соплеменника — мой друг!
— Нужно срочно что-то придумать, — сказал принц, подходя к нам в сопровождении еще четверых орков, так же выглядевших совершенно очнувшимися от колдовского забытья.
Огненный лис окинул спокойным взглядом трибуны, наполненные взволновано перешептывающимися тварями, а затем наклонился, набрал пригоршню песка и неторопливо натер им свои мозолистые ладони. Я невольно вздрогнула. Орк готовился к битве не на жизнь, а на смерть, позаботившись сделать так, чтобы рукоять топора, которой неизбежно предстояло стать липкой от крови врагов, как можно меньше скользила в его опытных руках. Он одобрительно усмехнулся принцу, сразу и по достоинству оценив и его накаченную фигуру, и угрожающе поблескивающую Полумглу.
— Эти твари все сплошь колдуны и у нас нет ни малейшего шанса выстоять против них. Но мы можем постараться убить как можно больше. Не так ли, братья?
Остальные орки ответили ему возгласами согласия.
— Прощай, девушка! — Лис осторожно погладил меня по волосам, словно удивляясь их нежности и шелковистости. — Если ты еще можешь спастись, то сделай это не задумываясь, и не оглядываясь на нас. Что-то мне подсказывает, что твоя жизнь намного важнее наших! Эх…, — орк отвернулся и огромными скачками помчался к каменной стене, отделявшей трибуны от арены. Друзья последовали за ним, издавая громкие, устрашающие вопли и на бегу извлекая мечи из ножен. Одним невероятным прыжком, Лис запрыгнул наверх стены и врубился в ряды холодных тварей. На трибуне тут же образовался один спутанный клубок, состоящий из смуглых тел орков, серых студенистых туш и сверкающих ледяных лезвий. Я рванулась было на подмогу, но принц успел поймать меня за руку:
— Не торопись, милая. Орки храбры и благородны, но они обречены, а твоя гибель не принесет им никакой пользы. Вспомни последнее напутствие Лиса — мы должны спасти твою жизнь…
— Но как? — изумилась я.
— Подожди, сейчас, — принц вполголоса зашептал какое-то заклинание. — Я сумел скопить немного сил, зря Ледяной бог так низко оценил мои магические способности. У меня должно получиться…
Я печально повернулась к трибуне, мысленно прощаясь со смелыми бойцами, как неожиданно ощутила острый укол в область поясницы и услышала злобный визг, медленно перешедший в предсмертный стон. Я резко метнулась в сторону, проводя рукой по спине и нащупывая несколько капель крови. К моим ногам медленно оседала ведьма Гельда, из груди которой выглядывало лезвие Полумглы, насквозь пронзившее хрупкое тело девушки.
— Вот дрянь! — принц потянул за рукоять меча, и освободившаяся жертва свалилась на песок, хрипя и закатывая глаза. — Мы совсем про нее забыли, глупо и неосмотрительно. А она пыталась тебя убить, точно в почку метила, гадина!
И правда, в руке Гельды еще оставался зажат маленький кинжал, смоченный каплей моей крови. Видимо, магия Края Тьмы ослабила защитное действие амулета, подаренного мне Чумой, и некромантка решилась свести счеты с ненавистной соперницей. Но мне тут же стало до слез жаль импульсивную, неблагоразумную девушку, хоть принц и убил безоглядно влюбленную в него Гельду ради спасения моей жизни. Я наклонилась к умирающей. Черные глаза судорожно расширились, искаженные ненавистью и предсмертной мукой. Синеющие губы шевельнулись. Я склонилась еще ниже, пытаясь разобрать ее последние слова:
— Проклинаю тебя, принцесса! — тихо, но четко произнесла ведьма. — Рано ты торжествуешь, не видать тебе любви и счастья, он тебе тоже не достанется…, — глаза Гельды закрылись, скребущие песок руки дернулись в последний раз и замерли. Некромантка умерла.
Я выпрямилась, мысленно, раз за разом повторяя ее слова и понимая, что уж никогда не смогу забыть эту ужасную сцену. Говорят, что проклятие умирающего сильнее всех сил в мире и всегда сбывается… И страшное предчувствие близкой потери холодной змейкой скользнуло ко мне в душу, обвиваясь вокруг сердца и беспрестанно жаля болезненными, все повторяющимися и повторяющимися укусами.
— Ульрика! — страдающим голосом позвал принц, отвлекая меня от безрадостных размышлений.
Я посмотрела на любимого и потрясенно вскрикнула. По его бледнокожей, упругой спине пошла странная рябь, кожа между лопаток вспучилась, постепенно выгибаясь, принимая форму огромного горба. А потом горб треснул, и из сочащегося алой кровью провала показались два черных крыла, все расширяющихся и увеличивающихся в размахе. Принц легко всплеснул мощными, кожаными перепонками и взлетел над ареной. Его красивое лицо исказилось в злорадной улыбке, губы приподнялись, обнажая острые клыки. Белокурый демон протянул обе руки, крепко обхватил меня за талию, прижал к своей груди, и мы полетели над проклятым городом Гефертом, провожаемые разочарованными воплями Детей холода.
Глава 10
Генрих медленно шел вдоль шеренги выстроившихся будто на парад женщин, пристально вглядываясь в лицо каждой очередной претендентки. Оценивающий взгляд его черных, опушенных густыми ресницами глаз, оказывал на заробевших дам почти гипнотизирующее действие, подобное тому, какое испытывает слабовольная птичка в присутствии хладнокровной змеи. Конкурсантки невольно еще выше вздергивали головы, пытаясь натянуть обвисшие вторые подбородки, подбирали пухлые животы и выпрямляли сутулые спины. С чувством внутреннего содрогания, барон остановился напротив пожилой поварихи, имевшей жидкие серо-сальные патлы, неопрятно спускающиеся из-под давно не стиранного полотняного чепца и солидный нос картошкой, украшенный волосатой, коричневой бородавкой. «Великая Аола, только бы не эта!» — мысленно взмолился Генрих, с деланной вежливостью вымучено улыбаясь кокетливо щерившейся, кариозной прелестнице.
Но в это самое время, в щелку между неплотно закрытыми дверными створками наконец-то вползла здоровенная, зеленая муха и с вдумчивым жужжанием неспешно полетела вдоль ряда вытянувшихся в струнку женщин. Генрих, со вздохом облегчения, отодвинулся от разочарованной поварихи и уставился на вторую претендентку в невесты, над головой которой сосредоточенно кружила муха-некромант. «Ну и образина!» — про себя подивился барон, с каким-то извращенным удовольствием любуясь толстыми, чуть ли не лежащими на плечах щеками дебелой экономки, ее необъятной талией и маленькими, утонувшими в жировых складках глазками. К счастью, Марвин полетел дальше. Следующей в длинной веренице женщин стала молодая горничная, худая как жердь, с лицом пестрым от родимых пятен, словно перепелиное яйцо, и выступающими вперед лошадиными передними зубами. В добавку, красотка страдала прогрессирующим блефаритом. Сильф содрогнулся, ожидая самого худшего, но некромант покружился над макушкой девушки и порхнул дальше.
Восьмая дама сразу привлекла внимание Генриха. Уж слишком потерянной и запуганной она выглядела. Бывает, что оденет человек одежду, не отвечающую его возрасту или социальному поведению, и чувствует себя как бы не в своей тарелке — стесняется и смущается. Де Грей и сам немало подивился возникшему у него сравнению, но женщина вела себя так, будто случайно одела чужое, не предназначавшееся ей по статусу тело. Странные манеры, нелепый наряд в обтяжку, неловкая порывистость движений, совсем не подходящих к столь неповоротливому, бочкообразному телу. Муха немного полетала над безобразной толстухой, и уверенно села ей на щеку. Женщина брезгливо вскрикнула и со всего маху шлепнула себя по лицу. Генриха даже в жар бросило при одной мысли об раздавленном в лепешку Марвине, беспомощно валяющемся на полу…
Муха с надрывным, плаксивым жужжанием хлопнулась вниз. На мгновение ее окутало плотной завесой густого дыма, и удивленным взорам опешивших дам предстал сидящий на паркете некромант, со стоном потирающий голову и сияющий здоровенным фингалом под правым глазом.
— Так ведь и убить можно! — обвиняюще буркнул он, опасливо косясь на опознанную княжну.
Зачарованная эльфийка ответила исступленным, предобморочным визгом. Марвин, держась за поясницу и стариковски покряхтывая, кое-как поднялся с пола и театральным жестом указал Генриху на его молодую суженую:
— Гляди, это она! Получи с песней!
Барон глянул. Молодая оказалась не так уж и молода. А вернее — совсем не молода. И уж без сомнения — нисколько не тянула она на роль бесподобной красотки, изображенной на портрете, найденном у умирающего Лионеля.
— Не хочу! — безаппеляционно изрек Генрих, на всякий случай, отдвигаясь от невесты в угол комнаты. — Хотите сказать, что это жаба и есть эльфийка? Свежо предание, да что-то верится с трудом!
— Она, она, ты уж мне поверь, — ехидно подтвердил вездесущий дракон, жарко дыша в окошко. — Все точно так, как и сказано в пророчестве Ульрики — найди одну из двадцати, прижми к груди и назови своей женой…
— И тогда с Лилуиллы непременно спадут темные чары Ледяного бога! — торжественно закончил Марвин.
Княжна радостно закивала головой, облизнула толстые губы и решительно подступила к барону, явно питая твердое намерение срочно начать процесс расколдовывания.
— Да не могу я, поймите вы, изверги, целоваться с этим монстром в юбке! — надрывно завопил несчастный жених, пытаясь вжаться в стену. — Вас бы на мое место!
— А мы итак каждый на своем месте, — интонациями подчеркнул дракон. — Ну, Генрих, не упрямься. Это же для всеобщего блага, ради спасения всего человечества!
— Да что я вам, крайний! — продолжал упрямо отнекиваться барон.
— Тьфу ты, человеки, надоели вы мне со своими капризами! — решительно изрек Эткин, протягивая в комнату мощную лапу и хватая Генриха. Оконный переплет затрещал, камзол сильфа — тоже. — Как сказал один мой знакомый лекарь, хорошо зафиксированный пациент в наркозе не нуждается. Целуй его без промедления, княжна!
Генрих плотно зажмурился, складывая губы куриной гузкой и задерживая дыхание. Мокрые, развесистые губищи приблизились к его лицу и прижались сильно… Барон услышал очарованный вздох Марвина и несмело приоткрыл один глаз.
— Ну и кто здесь монстр? — кокетливо прочирикал серебристый девичий голосок.
Жених поднял второе веко и остолбенел от изумления. Перед ним стояла несомненно она, прекрасная княжна с портрета. Роскошная волна золотых волос, льющаяся на широкий, местами разорванный пеньюар, свободно болтающийся на стройном теле. Высокая девственная грудь, бездонные серые очи, изящный точеной носик… Генрих, сам того не осознавая, расплылся в безудержной, дурацкой улыбке.
— Спаситель ты мой! — заголосила Лилуилла, бросаясь к нему на шею и желая продолжить поцелуи. Растерянный Генрих особо и не отбивался.
— Совет да любовь! — одобрил происходящее Эткин.
— Любимый, я твоя на веки! — жарко шептала эльфийка, повисая на бароне и экзальтированно постанывая.
— Ну, кажется, теперь наиважнейший вопрос скорого появления наследника славного рода де Грей разрешится благополучно, и причем — в самый сжатые сроки! — подмигнул некроманту Эткин.
Марвин гордо выпятил грудь. Все-таки, его вклад в дело спасения княжны оказался неоценимым.
— Генрих, а у тебя много подданных? — тормошила барона прекрасная княжна. — А замок — большой? А что ты подаришь мне на свадьбу? Ой, а мне нужно…, — смущенный сильф попытался ладонью прикрыть болтливый ротик нареченной невесты, но Лилуилла ловко увернулась и продолжила тараторить: — Мне нужно десять домашних платьев, шесть для торжественных приемов, четыре для прогулок в парке, три для верховой езды…
Эткин ехидно усмехнулся. Народ сильфов действительно получил истинную королеву и повелительницу, настоящую женщину, натуральную блондинку — со всеми ее достоинствами и недостатками! Но возможно, Сумасшедшая принцесса, в неизменной поношенной шляпе с линялым петушиным пером, гораздо больше подошла бы для этого ответственного звания? Хотя, почему возможно? Мудрый гигант даже не сомневался, что так оно и обстояло на самом деле. Но ведь сердце, это вам не чувство долга, ему не прикажешь! Как можно приневолить Ульрику к неугодному ей браку? Да ведь она сама сознательно выбрала совсем другого мужчину! И этот выбор здорово беспокоил умного дракона. Оставалось радоваться хотя бы тому, что спася Лилуиллу, им удалось сильно нарушить тщательно спланированные козни Ледяного бога. Все дальнейшее зависело только от Ульрики!
«Эх, где же она сейчас, наша рыжая принцесса? — печально подумал дракон, сетуя на обстоятельства. — Что поделывает, все ли у нее благополучно? Скоро ли мы встретимся вновь?» Этого он не знал, да и не мог знать ни в частности, ни в принципе. Судьба непредсказуема. И подчас, сводит нас именно тогда, в такой невыгодной ситуации, когда мы даже и не ожидаем мимолетной встречи… Но именно такие, нелепые случайности, чаще всего, и способны в корне изменить весь ход нашей истории!
— Нужно убираться из башни, причем — срочно! — внезапно забеспокоился Марвин. — Ледяной бог опомнился, к нам движется плотное облако темной магии.
— Шустро прыгайте ко мне на спину и летим отсюда как можно быстрее, — махнул крыльями Эткин.
— Ой, меня покатают на драконе! — восторженно захлопала в ладоши Лилуилла.
— А нас точно не догонят? — тревожно спросил Марвин.
— Обижаешь, дружище! — иронично хмыкнул Эткин, принял картинную позу и с вызовом пропел: — Мы поедем, мы помчимся на драконе утром ранним, и отчаянно ворвемся прямо в снежную зарю. Э-хей!
Генрих галантно подсадил на драконью спину девушку, доверчиво уцепившуюся за его руку, и невольно залюбовался резким контрастом своих мощных, смуглых запястий и тоненьких, полупрозрачных, белоснежных пальчиков так трогательно за них придерживающихся. Но бескомпромиссная память тут же воскресила никак не желающие уходить воспоминания о других руках, изящных, но сильных, с покрытыми легким загаром аристократически удлиненными пальцами, оканчивающимися розовыми, безупречно овальными ноготками…
«Что же я наделал!» — обреченно подумал барон.
Летели мы довольно долго, но вскоре я заметила, как предательская слабость все сильнее и сильнее овладевает раненым принцем. Кровь из его правого предплечья, пробитого стрелой, сочилась не переставая, а у нас даже не было времени на перевязку. А если прибавить к этому печальному обстоятельству тот немалый груз — состоящий из меня, с сумкой, кинжалами и мечом, да еще собственный нелегкий клинок, который приходилось нести крылатому демону, то становилось понятным, почему его дыхание становилось громче с каждой минутой, а вымученные взмахи черных крыльев — все чаще. До некоторого времени я молчала как мышка, боясь отвлечь любимого от доставшейся ему тяжелой работы, но после того, как на мою беспутную голову начали падать крупные капли пота, выступившие на его взопревшем от титанических усилий лбу, рискнула подать голос:
— Милый, тебе нужно немедленно опуститься на землю! Там мы сможем передохнуть и подлечить твою рану…
— Фигня! — хрипло перебил меня принц. — Это не рана, а поверхностная царапина. Да и заживает на мне все, будто на собаке. Через пару дней стану опять как новенький!
— Ох уж мне это мужское самомнение! — улыбнулась я. — Ты забыл добавить одну существенную подробность — через пару дней восьмичасового сна и полноценного питания. Кстати, у меня в сумке есть мазь и бинты, горсть сушеного мяса и мешочек крупы… А в таком положении, я ничем не могу тебе помочь.
— Ты помогаешь, — неразборчиво буркнул принц. — Ты несешь сумку и оружие, а они — тяжелые…
— Мило! — хмыкнула я. — Я несу сумку, а ты несешь меня…
Но в это время внизу показалась небольшая скалистая гряда, положившая конец нашей очередной перепалке.
— Хорошо, согласен, твоя взяла, — с видимым облегчением сдался принц, заходя на посадку. — Вот только объясни мне женщина, почему каждый раз, когда мы встречаемся, ты начинаешь со мной спорить?
— Потому что глупую фразу «выслушай женщину и сделай все наоборот» явно придумал какой-то хронически обделенный мозгами фанфарон. Женщины более изобретательны и лучше ориентируются в бытовых проблемах, поэтому к их мнению стоит прислушаться.
— Это кто же вбил в твою рыжую голову подобную мудрую мысль, касательно бабьего полу? — делано изумился любимый, иронично выгибая тонкую бровь.
— А ты не ерничай! — укорила его я. — У меня, между прочим, в советниках и адвокатах дракон ходит. Ты вот как к драконам относишься?
— Да как бы тебе сказать поточнее… По идее, я к ним ни каким боком не отношусь, — скованно пробормотал принц, неожиданно краснея как помидор и виновато отводя глаза. — И если честно, у меня с ними того, не контакт вобщем то…
Я мысленно удивилась: «Ой, чего-то он темнит! С Эткином он явно не знаком, а других драконов в мире уже не осталось!» Невысказанные вопросы так и вертелись у меня на языке, но я решила отложить их до более подходящего для спокойных бесед момента, а потом как-то закрутилась и все забыла. И как оказалось, зря.
Мы приземлились на каменистый скальный уступ, служивший предвходной площадкой в разверстое жерло темной пещеры. Я довольно улыбнулась, вот и место для отдыха отыскалось, уединенное и спокойное. Из расщелины в камнях била прозрачная струйка подземного источника, чистого и холодного до невозможности. Площадку перед пещерой щедро усеивали человеческие кости, все еще облаченные в доспехи, вперемешку с обломками дерева, некогда являвшимися, как мне показалось, частями телеги или экипажа. Недурственные находки, как по заказу! Из просушенных солнцем деревяшек можно сложить отличный костер, а вот из того шлема, если его хорошенько почистить песком и отмыть в ручье, можно соорудить замечательный котелок для каши! А вокруг — тишина, простор и целебный горный воздух. Да мы просто на курорт попали!
Обратная трансформация стоила принцу остатка сил. Он медленно сложил черные крылья, с заметным усилием втянул их в кровоточащий горб на спине и, закусив от боли губу и едва сдерживая стоны, долго и мучительно убирал все следы когда-либо существовавшей неровности между лопаток, жалобно покряхтывая, и с перекошенным от страдания лицом бормоча какие-то заклинания. По окончании обряда он буквально свалился на мои руки, хрипя и закатывая налитые кровью глаза. Мне с трудом удалось оттащить его в глубь пещеры и уложить на роскошное ложе, устроенное из мягкого, душистого мха, сплошь покрывавшего каменные стены. Я набрала воды в шлем и устроила костер из собранных деревяшек, а принц приподнялся на локте, щелкнул пальцами, и сорвавшаяся с них искра мгновенно воспламенила сухие обломки. Согрев воду, я осторожно обмыла его бледный торс, испачканный потеками крови и пота, достала из сумки бинты и корпию, и перевязала правое предплечье — раненное острой стрелой. А потом сварила густую кашу с мясом и накормила любимого сытным ужином, потому что время было уже позднее и багровое солнце начинало неуклонно скатываться к линии горизонта. Мои спаситель принимал все заботы беспрекословно, почти не сводя с меня пристального взгляда и загадочно улыбаясь.
— А знаешь, из тебя, кажется, получится образцовая жена, — удивленно признал он. — Хозяйственная и исполнительная. Вот уж не ожидал, с учетом всех твоих совсем не женских заморочек на оружии и подвигах!
— А об этом ты, случаем, не забыл? — я напоминающее прикоснулась к золотой маске, закрывающей мое лицо, намекая на свое внешнее уродство.
Принц громко захохотал и в изнеможении откинулся на мягкий мох:
— Глупенькая! Ты мое нереальное, горькое, краденое счастье… Да что такое физическая прелесть, если рядом с тобой моя душа — поет, и мне хочется ради тебя горы свернуть! Да если хочешь знать, я таких красавиц видел невероятных — и ничего к ним не испытал кроме любопытства!
Я недоверчиво покосилась на полуобнаженного возлюбленного, вольготно расположившегося на кипе мха. Никого умнее, храбрее и прекраснее его я в жизни не встречала! Отблески костра играли на каменных стенах, на лезвии воткнутой в песок Полумглы, на моей маске, придавая уютной пещере вид сказочного, наполненного истомой и негой будуара. Горячая волна неизведанного ранее желания внезапно прокатилась по моему телу, глаза принца сияли завораживающим золотистым светом.
— Ульрика! — демон внезапно сел, его лицо приняло серьезное, сосредоточенное выражение. — Так не может больше продолжаться, меня убивает существующая между нами недосказанность. Я должен признаться тебе во всем! Я…
Но меня лишь позабавила и немного рассердила эта несвоевременно прорезавшаяся откровенность любимого. Вот еще, нашел время! Мне так не хотелось разрушать удивительного очарования этой ночи, лишаться сияния его прекрасных очей, губить свою долгожданную сказку! Возможно, это и есть то, что называют женской непоследовательностью и отсутствием логики, но сейчас меня совершенно не волновало, кем на самом деле является мужчина, которого я самоотверженно полюбила душой и телом. Сейчас он был просто моим избранником, единственным и желанным, из-за которого я могла пожертвовать всем! Сейчас я жила лишь этой ночью, лишь этим моментом! Поэтому я укоризненно зашипела и накрыла его рот своей ладонью, требовательно приказывая молчать.
Глаза принца вспыхнули, будто две звезды. Он накрыл мою ладонь своими сильными пальцами и припал к ней долгим, нежным поцелуем. Очарованно смежив веки, я впитывала истекающий от него жар страсти, вплавлявшийся в каждую линию и складку моей кожи, в каждую клеточку, во все мое естество. Наконец он прервал поцелуй, схватил меня за руку и притянул к себе. Его теплое, упоительно благоухающее лавандой дыхание щекотало мою шею, его пальцы играли моими волосами, с каждым движением запутываясь в них все глубже, словно обвивающиеся вокруг них рыжие, буйные локоны навеки связывали нас все сильнее и ближе, превращая в одно неразрывное целое. Пухлые, сладкие как вишня губы коснулись моего виска, раскрываясь как перезревший плод, лопнувший от переполняющего его любовного сока.
— Ульрика, — чуть слышно шепнул он, — я знаю, что не должен этого делать, что не имею права любить тебя. Я знаю, что эта любовь принесет нам боль и муку и возможно, мне придется заплатить на нее своей жизнью. Нам от рождения предназначалось стать непримиримыми врагами, но кто-то — ты или провидение, изменили, повернули вспять течение судьбы, подарив нам эту невозможную, безбожную любовь. И за это я тоже готов заплатить собой. Но перед лицом богов и демиургов, перед совестью и честью, перед временем и бесконечностью, перед землей и небом, перед бессмертьем и смертью — я клянусь — я хочу взять тебя в жены, и никогда не будет у меня другой женщины! — он заглянув в мои глаза, и я ответила ему таким же открытым, опьяненным счастьем взглядом. — Ульрика, любимая, скажи — готова ли ты стать моей супругой, моим побратимом?
— Да! — не раздумывая ответила я. — Готова! Да будет так!
Принц взял кинжал и не дрогнувшей рукой провел лезвием себе по груди, прямо под сердцем. Тонкая струйка крови немедленно окрасила его бледную кожу. Я вынула кинжал из его пальцев, распахнула рубашку и уколола себя под левую грудь. Из неглубокого пореза тут же обильно закапала горячая, алая кровь. Любимый обнял меня и привлек к себе, прижимая так крепко, что две наши раны соприкоснулись и слились в одну. И могу поклясться, что я физически ощутила, как в мои вены начало медленно вливаться что-то жгучее и благородное, как хорошо выдержанное вино. То была его кровь, кровь моего возлюбленного демона. Наши губы соединились, повторяя поцелуй ран. А потом я внезапно отстранилась и поднялась на ноги.
— Подожди меня, я сейчас вернусь, — попросила я, торопливо уходя в глубь пещеры.
Там я нашла свою сумку, а на ее дне — флакончик с магическими пилюлями, подаренный мне Марвином. С пилюлями, должными на короткое время подарить мне видимость красоты. Я вытряхнула на ладонь один черный шарик, подумала немного, а затем поднесла ладонь ко рту и проглотила волшебное средство. Выждала еще чуть-чуть, сняла маску и посмотрелась в до блеска начищенный щит, подобранный перед пещерой. Полированная металлическая поверхность отразила безупречно прекрасное лицо с высокими скулами, слегка раскосыми, миндалевидными, изумрудными глазами и точеным носиком с породистой горбинкой. Я иронично хмыкнула и пошла обратно, к свету костра. «Как там говорила Гельда? — вспомнила я. — У некромантов и демонов существует обычай, что девушка, убившая врага, превосходящего ее силой и умением, поучает право самостоятельно выбирать своего мужчину. Видит Аола, я убила достаточное количество врагов!»
Я увидела, как удивленно расширились глаза полностью обнаженного принца, лежавшего около жарко полыхающего костра.
— Твое лицо! — потрясенно вскрикнул он! — О, великие демоны Тьмы, ты прекраснее самой Аолы!
Я снова хмыкнула, сняла сапоги, сбросила штаны и рубашку, и зябко переступая босыми ногами, шагнула прямо в объятия его дрожащих рук, жадно тянущихся ко мне навстречу…
Часть третья
Глава 1
Несмотря на то, что главная базарная площадь уже закрывалась, а местные и приезжие купцы спешно сворачивали торговлю и запирали лавки, Ланс так увлеченно таращился по сторонам и вертел головой, что чуть не заработал двойное косоглазие и вывих шейных позвонков. А что случилось бы с ним, попади он в это потрясающее местечко в самый разгар торговли? Следуя за невозмутимым дервишем, плавно покачивающимся на спине вислоухого ослика, друзья степенно проходили сквозь базарные ряды, составленные из легких тростниковых прилавков, прикрытых разноцветными ситцевыми навесами. Великая Аола, чего здесь только не было! Пирамидальные груды золотистых, крутобоких, благоухающих медом дынь, знаменитые рохосские арбузы, уже разрезанные пополам и сочащиеся сладким соком. Желтые яблоки из Нарроны, финики и инжир из жаркого Канагера, морепродукты из Ликерии. А украшения! Лансанариэлю даже пришлось одергивающе шлепнуть себя по руке, воровато потянувшейся к удивительному серебряному ожерелью, выполненного в форме широкого воротника, щедро изукрашенного россыпью из мелких изумрудов и розоватого речного жемчуга. Кокетливый полукровка разочарованно вздохнул, представив, как смотрелось бы это филигранное произведение местных ювелиров на его длинной шее. Огвур очарованно взирал на разнообразно представленное оружие, будучи совершенно не в силах оторваться от экзотически изогнутых сабель, тяжелых кинжалов-кордов, вычурных алебард и даже редкостных боевых бумерангов из черного, твердого как железо дерева, привозимых с далеких Зинданских островов. А достигнув следующей палатки, друзья не смогли сдержать возгласа возмущения, приглядевшись к неприкрыто выставленному в ней живому товару. Здесь продавали рабов — стеснительных, заплаканных девушек и юношей, гордо вскидывающих непокорные головы и тщетно придающих себе деланно отстраненный вид.
— Мелеаны на вас не хватает! — сердито побурчал негодующий орк, опечаленно отворачиваясь от юных невольниц, выглядевших не старше двенадцати лет.
Хозяин палатки, богато разодетый старик, с унизанными перстями пальцами, восхищенно приценивался к стройной фигуре Ланса, корыстно поблескивая маслянистыми, маленькими глазками-изюминками: