Наш креативный мозг. Как человек и мир творят друг друг Свааб Дик

Все действительно великое и вдохновляющее нас было создано теми, кто мог работать свободно.

Альберт Эйнштейн

Наш мозг – творческая машина, основа художественного таланта, место, где происходит восприятие, выбор и воспроизведение искусства. Нам становятся все более понятны механизмы, задействованные как в восприятии, так и в создании произведений искусства, все более понятно, какой эффект оказывают болезни мозга на эти процессы.

1. Возникновение искусства в процессе эволюции мозга

Наш мозг за последние 3 миллиона лет увеличился втрое. При этом человек гораздо больше, чем какой-либо другой вид, развил дополнительную мозговую ткань поверх той мозговой ткани, которая нужна для управления телесными функциями. Вместе с увеличившейся сложностью сетей мозга появление этой дополнительной мозговой ткани сделало возможным появление искусства. Примерно 40 000 лет назад мозг человека был так же развит, как наш. Возник взрыв креативности, достигшей кульминации в вызывающих изумление пещерах Ласко во Франции и Альтамира в Испании. Homo sapiens, начав создавать искусство, превратился в современного человека.

Это искусство возникло примерно в один и тот же период на территориях, известных теперь как Франция, Германия, Австрия, Чехия, Россия, Китай и Индонезия. И оно родилось независимо друг от друга. Современный человек в Дордони не мог иметь контактов с жившим от него на расстоянии 13 000 километров современным человеком в Индонезии. Очевидно, для возникновения искусства был необходим мозг определенной величины по отношению к остальному телу. Древнейшие наскальные рисунки в Европе были найдены в пещере Эль Кастильо в Северной Испании. Рисункам этим по меньшей мере 40 800 лет, так что у некоторых возникает вопрос, то ли там уже появился современный человек, то ли эти рисунки были сделаны неандертальцами. Искусство, возникшее в период от 15 000 до 30 000 лет назад, демонстрирует нам три важных аспекта жизни в то время: деторождение, питание, в особенности охоту, и, возможно, спиритуальные изображения.

Пример нурагической культуры (3000 лет назад) в Су-Нуракси в Сардинии.

Прежде всего это искусство, относящееся к деторождению. Таковы фигурки Венеры, самые древние изображения женщины. Их вырезали из бивней мамонта или высекали из камня; их находили в Чехии, Австрии, Швабской Юре и в Дордони (ил. 22). В Абри Кастан, неглубокой пещере на юге Франции, в долине реки Везр найдены очень старые изображения, высеченные в скале. Им, вероятно, от 35 000 до 37 000 лет, и это, по-видимому, изображение женских половых органов.

Метафоры размножения можно отыскать и в древней архитектуре. Человек «первоначально строил жилища, напоминающие матку, с входом в форме вагины» прочитал я, к своему изумлению, в книге архитектора Малгрейва Мозг архитектора [The Architect’s Brain, 2011]. Но когда я увидел дома, относящиеся к нурагической культуре в Су-Нуракси в Сардинии (3000 лет назад), я понял, что он имел в виду.

Более свежий и весьма выразительный пример метафоры деторождения в искусстве мы находим у художника Мелле Олдебурригтера (1908–1976; ил. 23). Он был известен под именем Мелле и хотел, чтобы его называли не сюрреалистом, а «художником-визионером», поскольку в его работах, как он сам говорил, юмор играет очень важную роль, а у французских сюрреалистов юмор, по его словам, вовсе отсутствует. Единственный художник, родство с которым он чувствовал, это Йерун Бос. Его талант был признан достаточно рано. «Идите своим путем и ни у кого не берите уроков» – таков был совет Алберта Фюнке Кюппера, автора политических карикатур в газете Хет Фолк.

Творчество Мелле состоит преимущественно из фрагментов половых органов и фантастических фигур, связанных с темой деторождения. Он никогда не прибегал к этюдам или наброскам, но всегда начинал что-то царапать в верхнем углу. Для него было настолько неожиданно, что в конце концов из всего этого получалось, что сам он с изумлением реагировал: «Надо же, полюбуйся!» Видение того, чем должна была стать картина, уже существовало в деталях в его воображении.

То, что эти представления, скорее всего, вырастали из подсознания, большей частью касались фертильности и смерти, и что художник, казалось, работал как одержимый, автоматически, было водой на мельницу сексолога и психиатра-аналитика Куна ван Эмде Боаса (1904–1981), который в 1958 году сделал психоаналитическое описание творчества Мелле. Позднее ван Эмде Боас стал первым профессором сексологии медицинских факультетов Университетов Амстердама и Лейдена. Он даже повесил картину Мелле Новый Херренграхт в своем рабочем кабинете. Я был заинтригован этой картиной еще ребенком. Согласно ван Эмде Боасу, в творчестве Мелле играют роль инфантильные психические механизмы. Он разъяснял, что фаллосы, которые рисовал Мелле, это его детские фантазии и страхи, восходящие к нише, где он спал с матерью и двумя старшими сестрами. Благодаря тому что Мелле рисовал «из себя самого», он мог функционировать как вполне здоровый взрослый человек, утверждал ван Эмде Боас. Однако сам Мелле говорил, что он лишь хотел показать, что человеком движет инстинкт деторождения и что, по его мнению, это было основной причиной, почему на земле существует человек. Против этого мало что можно возразить и не нужно никакого психоаналитического истолкования.

Статья ван Эмде Боаса в 1958 году вызвала резкую критику со стороны А. Й. Кнооп Коопманса, который упрекал его в том, что он нарушил профессональную тайну художника. Нелепость: появление статьи было согласовано между ван Эмде Боасом и Мелле.

Многие из своих рисунков Мелле дарил и свои работы продавал прежде всего друзьям в Амстердаме, и в молодости я видел эти работы у родителей своих друзей. Фрида Белинфанте, виолончелистка, а затем дирижер в Америке (см. с. 245), была безмерно рада, что обладает целой папкой с сотней его рисунков, потому что в 1940 году, не будучи в состоянии сделать выбор, она купила у него их все за очень небольшие деньги. Впоследствии она взяла с собой эти рисунки в Америку и время от времени дарила кому-нибудь из учеников. Мелле был очень разборчив в продаже своих работ, и когда однажды позвонила знаменитая собирательница произведений искусства Пегги Гуггенхайм, Мелле открыл дверь и сказал: «Художника нет дома».

Второй сюжет пещерного искусства – животные, жившие вокруг первобытного человека и служившие ему пищей. В пещерах на острове Сулавеси в Индонезии 35 000 лет назад были нарисованы бабируссы. Кроманьонский человек во Франции делал изображения животных, живших в период, когда Европа была покрыта глетчерами. Излюбленной пищей для homo sapiens того времени были северные олени, о чем свидетельствуют находки скоплений их костей, относящихся к этому времени. Хотя в некоторых пещерах изображена охота на животных, но доисторические рисунки относятся не только к тем животным, на которых люди охотились, и остается вопрос, почему их изображали. Многие животные в пещере Ласко изображены в так называемой кривой перспективе, то есть одни части головы изображены сбоку, а другие части спереди (ил. 25). Это позволяет нам вспомнить Пикассо, который побывал в этой пещере в 1940 году, после чего заявил: «Мы не выдумали с тех пор ничего нового».

Люди безусловно не были излюбленным предметом изображений в доисторических пещерах Дордони. Они переданы очень условно, и эти несколько гравюр и рисунков не свидетельствуют о высоком художественном даровании, в отличие от многочисленных изображений животных. В пещере Ласко есть единственное изображение человека, упрятанное от всех прекрасных изображений животных далеко вглубь пещеры и явно нарисованное крайне небрежно. Но человечек с птичьей головкой, убитый раненым бизоном, сам по себе, конечно же, хорошее предостережение для охотников. В глубине пещеры Руффиньяк (ил. 24) также есть несколько карикатурных изображений человеческих голов. В пещере Куньяк изображен плохо нарисованный человечек, пронзенный множеством копий. Уже и тогда, как видно, люди убивали друг друга. В пещере Сен-Сирк хорошо узнаваемый человечек высечен в скале – исключение для времени, отстоящего от нас на 17 000 лет. Он получил название «колдун». Особенностью изображения является большой фаллос, однако связывать эрекцию с колдовством, по-моему, это уже чересчур.

В пещере Абри Пато на скале вырезано схематическое изображение женской фигурки. Я бы не стал называть это искусством, но остается вопрос: почему кроманьонцы рисовали и высекали на камне все эти изображения в пещерах, куда они зачастую еле-еле могли вползти и где они рисовали лежа на спине? И почему они изображали только животных, практически никогда не изображали людей и никогда то, что их окружало? В доисторических пещерах Дордони никогда не встретишь изображения горы, растения или дерева. Обескураживает то, что никогда не получаешь удовлетворительного ответа на такого рода вопросы.

Когда мои китайские коллеги во время моего пребывания в этой стране начинали говорить о насчитывающей 5000 лет культуре Китая, я с гордостью указывал на шедевры Ласко, Руффиньяка и Шове. Они отвечали: «Но к тому времени мы давно уже не жили в пещерах». Кроманьонцы тоже не жили в пещерах, которые они покрывали рисунками. Но почему они это делали, все еще остается загадкой.

В музее в Ухане я видел примитивные настенные рисунки, возраст которых насчитывает 15 000 лет. Значит, в Китае уже тогда существовало доисторическое искусство. Интересно, что на камне были вырезаны горы и люди. Еще и сейчас китайцы больше внимания уделяют окружению, тогда как мы концентрируемся на центральном предмете (ил. 26). Но качество этих рисунков не идет ни в какое сравнение с искусством в пещерах Дордони. В горной области Бэйшань района Нинся недавно были найдены 6000 примитивных наскальных рельефов, возраст которых насчитывает 30 000 лет, изображающих солнце, луну, горы, овец, лошадей, быков, оленей, тигров, мечи, топоры, охотников и воинов. В заключение отметим, что мы не видим никаких практических причин для большинства охотничьих сюжетов в доисторических пещерах. Тем самым они знаменуют опять-таки новую стадию в становлении человека: речь идет о художественном выражении.

В наше время все можно пережить, кроме смерти.

Оскар Уайльд

Третий сюжет пещерного искусства – изображения, которые специалисты связывают со спиритуальными чувствами, часто имеющими отношение к смерти. Так, встречаются изображения с телом человека и головой льва или бизона. По всей Европе, в Аргентине, в Индонезии в пещерном искусстве встречаются однотипные бесцветные изображения кисти руки, цветом обведен только контур. Эти изображения интерпретировали как попытку символического контакта со спиритуальным миром, однако убедительных доказательств этого нет. Отпечаткам кисти руки в пещере Эль Кастильо в Испании по меньшей мере 39 290 лет; те, что в Индонезии, относятся примерно к тому же периоду. Интересно, что три четверти отпечатков рук в доисторических пещерах Франции и Испании принадлежат женщинам (ил. 27).

Наличие бус на женских скелетах этого периода рассматривается как указание на то, что и в потустороннем мире нужно быть привлекательными. К тому же в каждой пещере есть знаки, крышеобразные по форме, с расположенными ниже полосками, точками и решетками, относительно которых совершенно непонятно, то ли они могли выполнять спиритуальные функции, то ли это были зачатки шрифта. Есть исследователи, которые рисункам животных в пещерах приписывают спиритуальное или даже религиозное значение, но это также только догадки. Тема спиритуальности с большим успехом продолжается христианской религией, которой предстояло надолго стать одним из важнейших работодателей для художников.

2. Ранние предшественники пещерного искусства

Постоянно появляются ранние предшественники искусства, которые homo sapiens создавал в Дордони и в других местах Европы. В пещере Горам в Гибралтаре также обнаружили примитивный петроглиф, насчитывающий 39 000 лет. Современный человек туда еще не дошел, там жили неандертальцы. Эта находка, по мнению некоторых авторов, не только служит подтверждением того, что речь идет об искусстве неандертальцев, но и свидетельствует о том, что неандертальцы могли мыслить абстрактно. Когда смотришь на этот очень простой образчик из нескольких прочерченных на скале царапин, такая интерпретация кажется слишком смелой, даже если бы подсчитали, что для этого простенького изображения потребовалось нанести от 188 до 317 царапин. Средства массовой информации высказывали предположения, что это могла быть игра в палочки. Заслуживает внимания, что в 2014 году было установлено, что наскальные рисунки на индонезийском острове Сулавеси более древние, чем в Дордони. В девяти пещерах холмов Марос-Пангкеп были найдены отпечатки руки, уран-свинцовый метод датирования определяет их возраст в 39 900 лет. Пещеры были обнаружены еще в 1950-е годы, но тогда полагали, что им всего несколько тысяч лет.

Креативному взрыву в совершенно разных местах предшествовал долгий период подготовки более примитивных художественных проявлений. Современный человек первоначально приходит из Африки, и самые ранние предвестники нашего искусства также были найдены именно там. В пещере Бломбос в Южной Африке были найдены две раковины с остатками охры, насчитывающие 100 000 лет. Состав охристой смеси был идентичен тому, который позднее применяли в рисунках пещер во Франции. Найдены также примитивные художественные предметы: бусинки, раскрашенные камни и кости.

О последней поразительной находке сообщалось в 2014 году в журнале Nature. Голландский врач Эжен Дюбуа в 1886 году отправился в Индонезию на поиски недостающего звена между обезьяной и человеком и откопал кости «яванского человека», которые, как мы теперь знаем, принадлежали homo erectus [человеку прямоходящему], предку homo sapiens [человека разумного]. Кроме того, он привез с собой раковины, которые с тех пор лежат в ящике в Museum Naturalis [Музее естественной истории] в Лейдене. После того как один австралийский эксперт увидел царапины на одной из раковин, началось продолжавшееся семь лет исследование, в результате которого пришли к заключению, что этим раковинам 500 000 лет. Древнейшие образчики дела рук человека! Зигзагообразные царапины были сделаны представителями homo erectus. Такие же насечки были найдены на кусках охры, но уже сделанные homo sapiens 70 000 лет тому назад. Нельзя сказать, образчик ли это нарождавшегося искусства или подсчетов.

3. Эволюционное преимущество искусства

Без креативности не было бы никакого прогресса, и нам не осталось бы ничего иного, кроме как бесконечно повторять те же самые образцы.

Эдвард де Боно

Современный человек занимается искусством уже 40 000 лет, и вопрос заключается в том, могло ли это занятие давать эволюционное преимущество. Самый простой ответ: да, потому что искусство – форма коммуникации, и поэтому оно важно для функционирования общества. Тоталитарные правители всегда недвусмысленно признавали это его значение, запрещая художественные высказывания.

Мозг художника и мозг человека, который видит искусство, имеют много общего, ибо восприятие искусства глубоко укоренено в биологии. Независимо от культуры и дети, и взрослые считают одни и те же лица красивыми. В течение недели после рождения младенцы дольше смотрят на привлекательные лица, чем на непривлекательные. Способность судить о привлекательности лица кажется в значительной степени врожденной. Объясняется это тем, что нам приятно видеть черты, характеризующие здоровье. Поэтому симметричные лица кажутся нам привлекательными.

Симметричные лица автоматически стимулируют целую сеть структур мозга, включая системы вознаграждения, механизмы, важные при выборе партнера и тем самым для успешного продолжения рода. Асимметричные лица могут указывать на дефекты развития и поэтому выглядят непривлекательными. Возможно, по этой причине самки деревенской ласточки при выборе партнера обращают большое внимание на симметрию раскраски хвоста самца. Женское лицо также находят более привлекательным, если в нем заметны признаки, указывающие на чадородие и предполагающие высокий уровень эстрогена, например полные губы.

Оценка красоты произведения искусства происходит при задействовании той же сети в мозге, что и оценка красоты человеческих лиц. Кроме того, нам присуща врожденная способность изумляться тем, что хорошо сделано. Так что красота в искусстве в понятиях эволюции может рассматриваться как показатель здоровья, сноровки и сил исполнителя, то есть хороших генов, и стало быть, представлять интерес при выборе партнера. Этот механизм, как утверждает Деннис Даттон в своей книге The Art Instinct [Художественный инстинкт], неразрывно связан с половым отбором Дарвина, объясняющим, насколько важны некоторые половые различия при выборе партнера («пойдем в мою пещеру, и я покажу тебе мои последние рисунки…»). В безудержном восторге от поп-звезд истерические девушки-подростки иллюстрируют отношения между искусством и чадородием тем, что забрасывают трусиками своих идолов.

4. Искусство как уникальное человеческое достижение

Искусство не воспроизводит то, что мы видим, искусство создает то, что мы видим.

Пауль Клее

Искусство живописи часто называют одним из уникальных видов деятельности современного человека. Но многим шимпанзе в неволе нравится, так же как детям, рисовать красками и с помощью кисти, и пальцами.

Британский биолог Десмонд Моррис открыл особый талант у родившегося в 1954 году в Лондонском зоопарке шимпанзе Конго, когда тому было два года. Началось все с карандаша и бумаги, а затем пошли в ход и кисти. Конго сделал более 400 абстрактных рисунков и работ красками. В 1957 году была устроена выставка его работ, и некоторые из них были проданы с аукциона за довольно приличные деньги. Хотя Пикассо и Жоан Миро восхищались живописными работами Конго и имели их у себя, другие говорили об игре, не имеющей ничего общего с искусством (ил. 28).

Хотя кажется, что кирпичики для того, чтобы делать искусство, у отдельных особей шимпанзе, живущих в неволе, имеются, на воле они искусством не занимаются. Кроме того, Даттон указывает на то, что шимпанзе, в противоположность художникам-людям, не проявляют никакого интереса к своим созданиям.

В Ютьюбе есть поразительные короткие фильмы о слонах в Таиланде, которые рисуют красками. Они крепко держат кисть в хоботе и рисуют красками слона с двумя слонятами, которые видны сзади; радостного слона, цветы и деревья. Служитель постоянно находится рядом, подает слону кисть, предварительно окунув ее в краску, и может влиять на движения хобота. Картины всегда одни и те же, что указывает на то, что слонов научили наносить краску в определенном месте, и здесь нельзя говорить о действительно креативном высказывании. В качестве причины, зачем находящихся в зоопарке слонов учат рисовать, часто говорят, что это обогащает окружающую среду и тем самым снижает стресс из-за нахождения в неволе. Исследования, однако, не смогли подтвердить, что рисование вызывает эффект снижения стресса. Это просто способ привлечь туристов и чисто ремесленное занятие. С точки зрения любви к животным учить этому их не следует.

То, на что способны беседковые птицы (Ptilonorhynchidae), наиболее напоминает то, что мы называем искусством. Самцы птиц, относящихся к этому семейству, у которых не слишком броское оперение, компенсируют свою скучную темно-оливковую расцветку тем, что строят замысловатые гнезда в виде шалашиков, великолепно украшенных разноцветными ягодами, ракушками, желудями, крыльями бабочек, цветами и всевозможными случайно попавшимися предметами. Иногда дно такого шалашика выстлано мхом, а сам он декорирован фруктами. Каждый шалашик единственный в своем роде и составлен в соответствии с индивидуальным вкусом. Интересно, что синие беседковые птицы используют при строительстве гнезд преимущественно предметы синего цвета. Если орнитологи что-то меняли в гнездах, птицы вновь восстанавливали всё, как было (ил. 29а).

После постройки гнезда самец своим демонстрационным поведением перед гнездом и самим гнездом привлекает самок для спаривания. Взаимное соперничество велико: самцы разоряют чужие гнезда и воруют друг у друга их украшения. Строительство гнезда не врожденное свойство: молодым птицам приходится учиться у более старых, самых лучших мастеров своего дела. Прекрасный пример социального обучения и наилучший пример такого «искусства», так же как демонстрационные брачные танцы райских птиц – прекрасный пример балета в животном мире (ил. 29b).

Многие виды птиц обладают архитектурными способностями. Некоторые ткачиковые строят обширные безобразные многоквартирные сооружения, в которых живут сотни птиц; другие строят шикарные индивидуальные гнезда, послужившие моделью олимпийского стадиона в Пекине (ил. 29c).

Интересный пример симбиотического искусства, в котором человек использует свойства животных, творчество Гюбера Дюпре. Он использовал личинки ручейника, которые, скрепляя друг с другом частички золота и других материалов, выстраивают продолговатый домик в виде кокона. Результат получается ошеломляющий. Обычно ручейники используют мелкие камешки в русле реки, чтобы строить эти защитные трубки.

Но хотя может показаться, что представители мира животных причастны к искусству, однако только человеку присущи неповторимые творческие высказывания, сопровождаемые эмоциями и художника, и зрителя. По крайней мере, если не брать в расчет беседковых птиц.

1. Эстетические принципы изобразительного искусства

Искусство – ложь, которая заставляет нас осознать правду.

Пабло Пикассо

Мозг разлагает визуальную информацию на всевозможные компоненты: цвет, яркость, движение – и обрабатывает их в различных участках коры. Когда мы смотрим, хотя и с различной целью, на произведение искусства или на всё то, что нас окружает, в этом участвуют те же самые системы мозга. Эстетический опыт не ограничивается только искусством; мы можем находить прекрасными некоторых людей, флору, фауну и разного рода предметы. Сколько человечество себя помнит, художники используют техники, относительно которых не так давно было установлено, что они соответствуют принципам перцепции в мозге. Так что они манипулируют существующими системами и механизмами мозга, чтобы вызвать у нас эстетическое переживание.

Перспектива, как полагают, относительно недавнее изобретение, возникшее в начале XV века в живописном искусстве Ренессанса. Но сделанные 17 000 лет назад рисунки в пещере Ласко уже предстают примитивными предшественниками перспективы. Живописцы XVII века, например Питер Санредам (1597–1665), в выразительной манере использовали перспективу в церковных росписях.

Гораздо более тонкий пример перспективы, и к тому же еще и с видом на мозг, можно видеть на относящейся к 1656 году картине Рембрандта Урок анатомии доктора Деймана (за границей я всегда с гордостью рассказываю, что мы уже несколько веков тому назад имели опыт постмортального изучения мозга). Praelector [Преподаватель] и doctor medicinae Дейман (1619–1666) был преемником доктора Николааса Тюлпа. Объектом вскрытия стал фламандский портной и вор Йорис Фонтейн ван Дриест, известный также как Черный Ян, который в январе 1656 года был казнен, вероятно, на специально воздвигнутом эшафоте на площади Дам, перед прежней ратушей. Относительно большие ступни и руки и уменьшенная голова трупа создают явственное ощущение глубины. Возникает впечатление, что вы стоите прямо у его ног и следите за вскрытием.

Публичные вскрытия демонстрировались в течение трех дней и производились в анатомическом театре гильдии хирургов, в прежней часовне монастыря Святой Маргариты. Члены гильдии платили 6 центов и обычная публика 4 цента, чтобы присутствовать на уроке. На картине Рембрандта ассистирующий Гейсберт Калкун (1621–1664) терпеливо ждет, держа в руках черепную крышку, чтобы положить туда мозг. На картине, которая висит в Амстердамском музее, изображен решающий момент вскрытия. Д-р Дейман стоит позади трупа и вытягивает вверх пинцетом листок твердой мозговой оболочки (falx cerebri) между левым и правым полушариями. Тем самым открывается эпифиз, шишковидная железа, единственная непарная структура головного мозга. Эпифиз в те времена, основываясь на Декарте (1596–1650), рассматривался как местоположение души. В соответствии с протоколом, в завершение вскрытия душе предстояло увидеть подвергшееся разрезанию тело.

Первоначально это был групповой портрет Амстердамской гильдии хирургов, написанный по инициативе д-ра Деймана. Семь хирургов, стоявших по обе стороны, к сожалению, были утрачены при пожаре 1723 года в Палате весов, где тогда производились публичные вскрытия. Сохранилась только центральная часть картины (ил. 30).

Подобно нашему мозгу, художники часто изолируют и усиливают определенные части своего произведения. Они в этом смысле настоящие эксперты в манипулировании визуальными механизмами нашего мозга. Американский невролог Вилайанур Рамачандран описал ряд универсальных эстетических принципов, которые играют важную роль не только в визуальном искусстве, но и в создании моды и рекламы и которые основаны на эволюции механизмов мозга. Явные примеры таких принципов и их эффект на мозг – это гиперболизация сути, связывание и изоляция.

Суть гиперболизируют, чтобы добиться приятного или тревожащего эффекта. Мы видим это не только в крайностях комиксов, но и в искусстве. Например, в передаче таких особенностей женского тела, как большие груди, пышные бедра и осиная талия. Тучные женщины Люсьена Фройда – весьма яркий пример. Столь подчеркнутые женские формы можно видеть в древнейших статуэтках Венер, созданных 25 000 лет тому назад.

Скульптуры Альберто Джакометти изображают изнуренные человеческие фигуры, символизирующие бедствия войны, сражений (ил. 31).

Другой пример гиперболизации сути – вариант тонкой модели ДНК, который представили в 1953 году Уотсон и Крик, получившие в 1962 году Нобелевскую премию по медицине. Двойная спираль структуры молекулы ДНК стала источником вдохновения для громадных кинетических скульптур в форме спирали амстердамского архитектора, фотографа и художника Пита Гуде (1918–2006).

Эффект гиперболизации форм имеет неврологическое основание. В поведении животных он носит название peakshift [смещение пика].

Если вы обучаете животное, что круг означает пищу, а треугольник нет, то оно будет выбирать большой круг, а не маленький, предполагая, что большой круг означает и больше пищи. Этнолог – нобелевский лауреат Нико Тинберген (1907–1988) показал, что тот же принцип распространяется на красное пятно на желтом клюве чайки-родителя, которое для птенца является сигналом, чтобы с силой клевать это пятно, заставляя тем самым чайку отрыгнуть проглоченную ею пищу. На палочку с красным пятном птенцы реагировали точно так же, а на палочку с тремя красными полосами еще более интенсивно. Ура! – вероятно, полагали птенцы – суперклюв! Вот уж будет нам пищи! Это также смещение пика. Рамачандран проводит затем параллель с абстрактным искусством, ибо, так же как три красные полосы на палочке были гиперболизацией сути клюва (пища), абстрактное искусство может использовать прием гиперболизации сути в цвете, форме, объеме, вызывая peakshift у знатоков искусства.

Механизм смещения пика обнаруживается и у людей, у которых в процессе диагностики источника эпилепсии был имплантирован микроэлектрод в височную долю. Им показывали сотни различных лиц. У пациента-американца некоторые клетки мозга начинали вспыхивать только тогда, когда ему показывали фотографию славного Билла Клинтона. То же происходило с пациентом-голландцем при предъявлении ему фотографии певца Янтье Смита. Сильнее всего реагируют нервные клетки, распознающие лица, когда испытуемому предлагают иллюстрации с карикатурными изображениями, гиперболизирующими характерные черты лица, то есть peakshift. Мы узнаём лица именно из-за их отклонений от некоего лица вообще. Поэтому преувеличение различий облегчает узнавание. Резкое преувеличение, преследующее внеэстетичные цели, такие как насмешка или выражение ярости, мы видим на карикатурах.

Многорукость, часто присущая элегантным изображениям Шивы и символизирующая множественность божественных свойств (ил. 32), также форма художественной – или религиозной – гиперболизации.

Более тонкое и поэтому более интересное преувеличение можно видеть в прославленном бюсте Нефертити. Чересчур длинная шея плавно переходит в тонкие правильные черты лица, которые перетекают вверх, в большой головной убор синего цвета. Длинная frle [хрупкая] шея придает ей особую нежность. Образец красоты, неподвластной времени.

Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик в 1953 г. с моделью двойной спирали ДНК, за открытие которой в 1962 г. они вместе с Морисом Уилкинсом получили Нобелевскую премию. Фото: Barrington Brown / Gonville Caius College (SPL/East News).

Пит Гуде в своем ателье в Амстердаме, полном громадных кинетических структур из пластика: сильно увеличенная двойная спираль ДНК как пример peakshift [смещения пика]. © P. H. Goede

Группировать и связывать в единое целое фрагменты, пункты, формы и цвета дает чувство удовлтворения. Однако требуется время, чтобы на картине Сальвадора Дали Great Paranoia (1936) увидеть, что человеческие фигурки формируют лицо (ил. 33). В тот момент, когда вы это обнаруживаете, вас охватывает приятное чувство, потому что вы разрешили загадку.

Тот же механизм используется, чтобы на основании нескольких фрагментов установить присутствие хищного зверя, пищи или врага в скрывающем их окружении джунглей. Клетки мозга, активизирующиеся, если видят фрагменты льва среди ветвей, начинают возбуждаться сильнее и тем самым сигнализируют более высоким центрам мозга, что эти фрагменты принадлежат одному-единственному предмету. Этот механизм называется связыванием и является основанием гештальт-эффекта: способности нашего мозга все, что угодно, даже собрание простых линий на плоскости, дистиллировать в трехмерные формы – то есть в перспективу.

Посредством обособления обращаешь внимание на деталь. Поэтому уже несколько линий эскиза Пикассо или Рембрандта могут доставить большое эстетическое наслаждение. Преимущество здесь в том, что зрителю нужно обработать всего лишь незначительное количество информации. Если художник получает повреждение левой теменной доли мозга, то иногда его способности рисовать даже усиливаются, потому что он опускает детали. Примером может послужить эскиз, который сделал художник-правша Аат Фелдхун (р. 1934) через три месяца после того, как был парализован из-за кровоизлияния в левом полушарии мозга. Левой рукой, следовательно, правым полушарием, он эскизно изобразил свое отчаяние в этой ситуации простыми штрихами, которые передают выражение лица. Несмотря на дрожащие линии, этот выразительный эскиз показывает также и то, что художники упражняют не только свою правую руку и тем самым левое полушарие, но и правое, и левое полушарие вместе.

Аат Фелдхун после левостороннего инсульта. Фелдхун: «Единственный вопль, который остается человеку, это вопль страха и отчаяния».

2. Визуальная система

На внутренней оболочке глаза, сетчатке (retina), происходит первая обработка визуальной информации. В центре желтого пятна (macula lutea) находится маленькое пятнышко, центральная ямка (fovea), единственное место сетчатки, которым мы четко видим. Это обеспечивается тем, что здесь наиболее высокая концентрация колбочек (цветочувствительных клеток). Наши глаза, управляемые стволовой частью мозга, систематически сканируют поле зрения, чтобы увидеть, то есть уловить точно центральной ямкой (fovea) новые интересующие нас объекты (ил. 34). Быстрые, строго согласованные движения глаз в одну и в другую сторону, следующие определенному паттерну (микросаккады), могут вызывать иллюзию движения, что применяется в оптическом искусстве (оп-арте). Это вид искусства, который использует оптические иллюзии. Примером может служить Энигма Изи Левианта (ил. 35).

Поскольку мы всегда отчетливо видим только небольшую часть зрительного поля и никогда – всё целиком и поэтому глаз постоянно движется и настраивается на резкость, мы способны обманывать зрительную систему невозможными объектами вроде треугольника Пенроуза. Мауритс Эшер (1898–1972) разнообразно использовал это свойство зрительной системы, например в Относительности, где одни и те же лестничные марши одновременно ведут как вверх, так и вниз (ил. 36). Эти лестницы явно инспирированы лестницами в школе Эшера в Арнеме (ил. 37).

Цвет – место, где наш мозг и Вселенная встречают друг друга.

Поль Сезанн

По всей поверхности сетчатой оболочки глаза рассеяны 100 миллионов высокочувствительных палочек, с помощью которых мы можем видеть в полумраке, но не различаем цветов. В области macula lutea, желтого пятна, находятся колбочки – три вида цветочувствительных фоторецепторов, число которых составляет 7 миллионов. Они различают цвета: синий / зеленый, зеленый или желтый / оранжевый /красный. Соотношение между активностью двух видов колбочек определяет цвет видимого объекта. Желтый – цвет, при котором активность красных и зеленых колбочек примерно одинакова. Хотя число красных и зеленых колбочек у разных людей варьируется, ту же самую длину световой волны каждый видит как желтую. Возникающие при этом незначительные вариации обусловлены генетически. Желтая точка в длине волны варьируется столь незначительно, потому что визуальная система обладает корригирующим механизмом. Хотя цвет хрусталика с течением лет меняется, благодаря коррекции цветового восприятия это не влияет на цветовое зрение. Желтый для нас всех один и тот же и остается при старении таким же желтым вследствие этой пластической нормализации, основывающейся на визуальном опыте. Мы оцениваем длину волны цветного предмета по отношению к цветам его окружения; обработка, необходимая для интерпретации цвета, происходит в цветовой области коры, в V4.

В 1952 году – мне было тогда семь лет – к нам в класс вошла женщина с большой стопкой тетрадей, из которых мы могли выбрать любую. Вообще говоря, это был всего-навсего тест, чтобы оценить рыночную привлекательность обложек с различными мотивами из работ Мондриана, но для нас – волнующее событие. Я выбрал ту, на которой был большой красный прямоугольник (ил. 38).

Красный цвет возбуждает. Кроваво-красный цвет заходящего солнца сыграл важную роль в приступе страха у Эдварда Мунка (1863–1944), когда он, в свой эмоционально нестабильный период, шел с друзьями по дороге вдоль Осло-фьорда (ил. 39). Мунк всю жизнь боролся с приступами страха, отчаяния и с алкогольной зависимостью. В его семье были серьезные психические проблемы, и он переживал очень трудное время. Его отношения с замужней женщиной наталкивались на постоянные подводные камни; много беспокойства доставлял ему депрессивный, фанатично религиозный отец. Его дед умер в психиатрической клинике, его сестра страдала шизофренией. Однажды он шел с двумя друзьями по дорожке к холму в Экеберге, в Норвегии. Это было недалеко от женской психиатрической больницы в Гаустаде, где находилась его сестра; поблизости располагалась скотобойня. Мунк рассказывал, что при заходе солнца небо над фьордом стало «кроваво-красным» и что ему показалось, что кричит вся природа. Добавочный эффект, как предполагали впоследствии, создавали вопли пациентов психиатрической клиники и крики животных, которых забивали на бойне. Мунк пережил внезапный приступ страха, но, как мы видим, два его друга продолжали идти. Между 1893 и 1910 годом. Мунк создал четыре версии картины Крик.

Реакция Мунка на красный цвет, разумеется, имеет основание, потому что красный часто обозначает: опасность! Лицо, которое приобрело красный цвет, может излучать ярость или агрессию. Исправления в тексте большей частью помечаются красным цветом; красный цвет используется также для кнопок сигналов тревоги и на дорожных знаках как предупреждение об опасности или запрете. Цвета оказывают на нас сильное воздействие, что также используется при употреблении цветных таблеток плацебо. Эффекты плацебо основаны на бессознательных изменениях активности участков головного мозга. Красная, желтая или оранжевая таблетка-плацебо, не содержащая воздействующих веществ (ложное лекарство), вызывает стимулирующий эффект, тогда как синие или зеленые таблетки воспринимаются как успокоительные.

Почему красный цвет так нас возбуждает? Связь красного цвета с возбуждением уходит далеко вглубь эволюции. Было большим эволюционным преимуществом уметь различать красные зрелые фрукты на фоне зелени тропического леса при голубом небе, и красный настолько сильно отпечатался в нашей ДНК, что этот цвет до сих пор нас стимулирует. Кроме того, красный – цвет крови, знак опасности для жизни. В операционных используют зеленый и синий, потому что эти цвета создают успокаивающий эффект. Таким образом, существуют прочные связи между участком мозга, с помощью которого мы видим цвета, зрительная (визуальная) зона V4, и лимбическими областями, регулирующими наши эмоции.

Зрительная система собирает информацию из окружающего мира, важную для нашего выживания. Мы фокусируемся на том, что имеет для нас значение, сравниваем это с информацией, которую уже храним в своей памяти, и не обращаем внимания на вещи, которые не имеют значения. Как установил профессор Семир Зеки, пионер в области связи мозга с искусством и ученый-невролог в Университетском колледже Лондона: мозг интересуется знанием только о тех вещах, которые постоянны, существенны и характерны. Когда мы смотрим на произведение искусства, действует та же система с теми же нейрональными механизмами, и поэтому мы также надеемся увидеть здесь что-то постоянное, существенное и характерное.

Визуальная информация, включая цвет, обрабатывается внутри глаза нервными клетками ретины (сетчатки), которые частично избирательны к свету. Визуальная информация передается в закодированном виде через зрительные нервы, волокна которых частично пересекаются. Перекрёст зрительных нервов, оптическая хиазма, располагается над гипофизом. Если опухоль гипофиза в ранний период развития выделяет гормон роста, это приводит к увеличению роста. Если опухоль образуется позже, возникает акромегалия[9], при которой могут разрастаться лишь некоторые структуры конечностей: возникают большой нос и подбородок и огромные руки и ноги. Если опухоль гипофиза сдавливает перекрёст зрительных нервов, тогда становится невозможно видеть всё, что находится на периферии зрительного поля.

Это могло бы лечь в основание библейского рассказа о победе юного израильского пастуха Давида в поединке с великаном Голиафом. Голиаф, великан и единоборец филистимлян, с ранних лет отличался высоким ростом, вероятно, из-за вырабатывавшей гормон роста опухоли, которая могла сдавливать перекрёст зрительных нервов. Поэтому он не видел камень, который Давид метнул в него из раскручиваемой сбоку пращи, и Давид смог отсечь голову Голиафа собственным его огромным мечом (ил. 42).

Если мы посмотрим на зрительную систему от перекрёста зрительных нервов (оптическая хиазма), то волокна зрительного нерва идут к таламусу (corpus geniculatum laterale), где переключаются на волокна, доставляющие информацию в затылочную часть коры (primaire visuele cortex V1). Обработка информации, которая в конечном итоге приводит к видению, в том числе произведений искусства и ментальных представлений, происходит не исключительно в затылочной части мозга, но после V1 продолжается также и в других специализированных участках мозга. Этот процесс должен быть закреплен в ходе обучения на раннем этапе развития. Мужчина в возрасте 51 года, который был слепым в раннем детстве, после операции по удалению катаракты не понимал, что он видел при посещении зоопарка. Ему требовалось одновременно ощупывать скульптурное изображение обезьяны, чтобы он мог понять, что именно находится в клетке перед его глазами.

Анализирование того, что мы видим, начинается, впрочем, вне мозга, в сетчатке глаза. Это можно показать экспериментально, проецируя на сетчатку маленькое круглое световое пятнышко. Пятнышко света вызывает стимуляцию световых рецепторов в центре светового пятна, так называемом рецептивном поле. Вокруг него активность тормозится, так что контраст становится более выраженным. Вторая станция, таламус, где зрительная система переключается на следующие нервные клетки, действует таким же образом в отношении яркости и цвета: образуется центр с кругом торможения вокруг него. Третья станция, первичная зрительная кора (V1), функционирует, однако, совсем иначе, чем установили в 1950-х годах нобелевские лауреаты Дэвид Хьюбел и Торстен Визел (ил. 40; 41). Нервные клетки в зрительной коре V1 реагируют на угол линии, так что структуры здесь отграничиваются. Наша зрительная кора в каждой точке нашего зрительного поля связана с клетками, которые реагируют на любую возможную угловую ориентацию. Художники Казимир Малевич и Жан Тэнгели изображают линии и прямоугольники под различными углами (ил. 43). О работах Мондриана 1910–1920 годов говорилось, что он пытался сложность всех форм свести к их сущности: горизонтальным и вертикальным линиям и нескольким основным цветам. Он хотел добиться этим универсальной гармонии, которая косвенно привела бы к гармоничным отношениям в обществе. Это спиритуальное видение было для Мондриана настолько существенным, что он разорвал дружбу с Тео ван Дусбургом, потому что тот противопоставил прямоугольному построению картин Мондриана диагональное. Эстетические принципы могут иногда заходить чересчур далеко.

Согласно Семиру Зеки, этот вид абстрактного искусства так нас захватывает, потому что сильно возбуждает нейроны первичной зрительной коры. Это должно касаться первичной зрительной коры (V1) тех, кто, как моя сестра, любит художников группы Де Стейл (1917) – как Пит Мондриан и Барт ван де Лекк. Но диагонали Тео ван Дусбурга тогда должны были бы, как мне кажется, действовать точно так же. Ведь в первичной зрительной коре могут обрабатываться все простые структуры, используемые в абстрактном искусстве: линии, треугольники, круги и полосы, которые в фигуративном искусстве исчезают в целостном образе.

Архитектура «домов прерий» Фрэнка Ллойда Райта, построенных в первом десятилетии прошлого века, являет пример значимости горизонтальных линий, как это проявилось несколько лет спустя у Мондриана. Райт использует горизонтальные линии и тем самым «простоту основных поверхностей и расположение стен по горизонтальной плоскости». Но творчество Райта отмечено также двусмысленностью, которая выражается в стирании границ между внешним и внутренним пространством. Этим он хотел внести внешний мир внутрь дома, а интерьер дома вынести наружу. Райт сформулировал свое видение интеграции архитектуры и природы в следующих словах: «No house should ever be on top of a hill or on anything. It should be of the hill. Hill and house should live together, each the happier for the other»[10].

Впрочем, я не обнаружил никаких исследований, из которых следовало бы, что прямые линии в большей степени стимулируют первичную зрительную кору (VI), чем округлые. Каждая мыслимая структура может в первичной зрительной коре (VI) быть отграничена клетками, лежащими на микроскопической дистанции друг от друга. Мне очень нравится, так же как и моей сестре, творчество бразильского архитектора Оскара Нимейера, для которого характерны округлые линии и округлые формы. И это не просто потому, что они якобы изображают «женственные формы». Большая часть мужчин и женщин предпочли бы в своей квартире округлые формы – прямоугольным.

Архитектор Филип Джонсон также любил округлые формы. Увидев музей в Бильбао, спроектированный Фрэнком Гери, он заплакал. Он сказал: «Архитектура вызывает не слова, а слезы». При исключительном эстетическом переживании тебя действительно охватывает такое чувство, что начинаешь плакать. Округлые формы, вероятно, стимулируют переднюю долю сингулярной коры, область, причастную к проявлению эмоций. В противоположность этому прямые или острые углы активируют миндалевидное тело, область мозга, связанную с ощущением страха.

Но нейроэстетика сложнее, чем это различие. Прямые углы Фрэнка Ллойда Райта я, как и моя сестра, нахожу также прекрасными. Предстоит исследовать, что в точности представляет собой различие между способом, которым зрительная система различных людей обрабатывает искусство и приводит к различным предпочтениям. Ибо каждый мозг – иной также и в том, что касается оценки искусства и архитектуры (ил. 44).

Картина в первичной зрительной коре VI представляет собой продолжение изображения, которое попало на сетчатку глаза. С VI различные модальности визуальной информации приходят в различные специализированные области мозга, где они обрабатываются и сохраняются. Чем дальше от сетчатки они обрабатываются, тем слабее отношение между изображением на сетчатке и шаблоном мозговой активности. Обработка в различных областях мозга и восприятие и сохранение в этих местах разъясняют, почему есть люди, кторые после повреждения мозга могут прекрасно видеть, но не различают цветов или же не способны различать формы, но прекрасно различают цвета. Невролог Оливер Сакс в своей книге An Anthropologist on Mars [Антрополог на Марсе] (1995) описал художника (Mr. I), у которого после автомобильной аварии была повреждена область мозга, с помощью которой происходит определение цвета (V4). Он мог хорошо видеть, но не воспринимал цвета, и живопись у него была черно-белая (ил. 45).

Зрительная информация идет от первичной зрительной коры двумя путями (ил. 46). Один путь от V1 идет вверх и доставляет информацию о том, где нечто произошло. Этот путь получает наибольшую информацию от палочек сетчатки, он скор, чувствителен к контрасту, движению (V5) и стереоскопическому зрению. Эти аспекты обрабатываются и сохраняются в отдельных областях мозга. Женщина с повреждением этого пути не в состоянии была видеть движение. Движущихся машин она не видела, но как только они останавливались у светофора, они становились для нее видимыми. Второй путь идет вниз с информацией о том, что мы видим. Этот путь получает большую часть информации от колбочек в желтом пятне и обрабатывает цвета (V4) и лица.

Сохранение различных видов информации в различных частях коры подтверждается на примере пациентов, которые более не могут вызвать специфические виды информации. Пациенты с повреждением мозга в области пути что, который идет вниз к височной доле, больше не в состоянии узнавать лица своих знакомых и даже жены, тогда как всё остальное видят прекрасно. Объект, такой как собственный автомобиль, они прекрасно узнают, потому что его изображение сохраняется в другом месте. С первого взгляда узнавать свою машину и не узнавать собственную жену – можете себе представить, как на это будут реагировать в кругу семьи! Один пациент с таким недостатком с огромным трудом, глядя в зеркало, узнавал сам себя.

Когда вы хотите вызвать в памяти какой-либо образ, различные компоненты этого образа из различных областей коры должны быть молниеносно соединены посредством связывания. При этом когнитивном процессе фокус сосредоточен на некоторых аспектах в ближайшем окружении, остальное игнорируется. Тогда вовлеченные нейроны в различных областях коры начинают возбуждаться сильнее – признак того, что информация касается одного объекта; именно этот процесс называется связыванием. Мозг должен при этом непрерывно производить оценку и восполнять отсутствующие детали. Из-за собирания сохраненной информации могут возникать двусмысленности, которые, по мнению Зеки, являются признаком прекрасного искусства. Картину можно «видеть и иначе», и это создает всегда интересную напряженность.

Примером того, как художники бессознательно пользуются принципами этих двух визуальных информационных потоков, является изолюминация[11] объектов на картине Моне Impression, soleil levant [Впечатление, восход солнца]. Солнце отличается от света только в том, что касается цвета, а не в том, что касается яркости. Солнце тем самым распознается исключительно в цветовой области вентрального зрительного потока (V4). Поскольку локализация солнца не может быть определена на основе различий свечения в «цветослепом» дорсальном потоке, солнце воспринимается как нестабильное и поэтому мерцающее, что создает особый эффект этой картины.

В картине Мондриана Victory Boogie Woogie [Победа Буги-Вуги] изолюминантные линии и пятна создают беспокойный образ. Цвета в три-четыре раза менее остро локализованы, чем формы. Из-за этого в пуантиллистской картине можно видеть форму из различных точек, однако цвета сливаются. Матисс в картине Красные рыбки сознательно расположил белое между цветовыми пятнами, чтобы предотвратить эту «хроматическую индукцию». В акварелях или пастелях краски неплотно заполняют очерченную область. Но из-за того что мы локализуем цвета менее точно, визуальный эффект тот же, что и при точном заполнении области цветом.

Мозг – эффективная машина наблюдения и обучения, в которой происходит обработка визуального искусства в двух направлениях: из V1 через дорсальный и вентральный потоки, но также и шаг за шагом обратно.

3. Синестезия

В начале учебного года Паул Виттеман, как и я сам, должен был приобрести великолепную, но дорогую коробку швейцарских цветных карандашей Caran d’Ache для уроков рисования. Когда открываешь коробку, видишь карандаши, уложенные в последовательности, отражающей цвета радуги, а на внутренней стороне металлической коробки изображены швейцарские горы. Но когда Паул стал рисовать этими карандашами, случилось нечто особенное. В зависимости от цветовой комбинации он слышал музыку Баха, Равеля или Малера. У него была одна из форм синестезии, которая несомненно способствовала его страстному увлечению музыкой, не оставлявшему его в течение всей жизни. Он слышал музыку, даже находясь под наркозом.

Многообразная специализация различных участков мозга происходит в процессе развития, когда новорождённый учится видеть. В раннем развитии еще существует множество связей между различными областями коры, но потом они исчезают. Но у некоторых людей в продолжение их развития соединения между различными областями коры сохраняются. В этом случае информация от органов чувств смешивается. Это называется синестезией. У цветографемных синестетов – наиболее распространенная форма синестезии – существуют обширные связи между цветовой областью V4 и визуальной, теменной и височной корой. Черно-белые буквы и цифры они видят цветными. Это имеет генетическую основу. Но не объясняет, почему синестет букву «х» видит, например, фиолетовой. Вероятно, это просто заучивается. Так, у 15 % синестетов, родившихся между 1975 и 1980 годом, цвета, которые они видели, соответствовали цвету магнитных букв фирмы Fischer-Price, которые красовались на холодильнике.

Некоторые люди видят цвета, слушая музыку. Один человек, когда слышал духовую музыку, всегда видел танцующие перед глазами цветные треугольники: это цветомузыкальная синестезия. У Дэниела Тэммета синдром Аспергера, форма аутизма, сочетающаяся с высоким интеллектом. Кроме того, он савант: у него непостижимый талант к счету и языкам. В 2004 году он установил рекорд, устно и без единой ошибки вычислив за 5 часов 9 минут 22 514 десятичных знаков числа . Весь этот числовой ряд он в течение трех месяцев выучил наизусть. Cреду, свой день рождения 31 января 1979 года, он видит синей. Отсюда название его книги: Born on a Blue Day [Рожденный в синий день]. Это называется цветовременной синестезией и имеет сильный генетический фон. Синестезия встречается относительно часто в комбинации с аутизмом. Буквы и цифры Тэммет видит цветными. Числа предстают не только в цвете, но приобретают также различные размеры и формы. Каждое простое число до 9973 он может запомнить в специфической для него форме кристалла.

Когда я несколько дней был с ним в поездке по случаю выхода в свет нидерландского перевода его книги, Тэммет с гордостью сообщил мне, что сейчас он рисует. «Что именно?» – спросил я с интересом. – «Число », – услышал я в ответ. Ряды чисел, вроде десятичных знаков числа , он воспринимает в виде горных ландшафтов, образованных рядами разноокрашенных чисел различной величины и формы.

Когда Винсент Ван Гог в 1885 году брал уроки игры на фортепьяно, его учитель заметил, что он постоянно соотносил звуки с тем или иным цветом, и подумал, что его ученик страдает душевной болезнью. Еще и теперь синестезию иногда рассматривают как психическое отклонение.

Наряду с синестезией, возникающей в период развития и встречающейся у 4,4 % людей, существует и приобретенная форма, которая возникает при употреблении наркотиков, при мигрени, множественном склерозе, патологии таламуса или слепоте. Люди, ослепшие в позднем возрасте, сообщали, что они ощущали цвета, когда слышали буквы, числа или временные понятия или же думали о них.

Синестезию регулярно отмечают у художников и ученых. В художественных учебных заведениях, по-видимому, до 23 % студентов обладают синестезией. Канинский видел линии и цвета, слушая музыку, и это проторило для него путь к абстрактной живописи. Ученым эта способность может помочь производить сложные вычисления. Робберт Дейкграаф, бывший президент Королевской нидерландской академии искусств и наук, один из ученых, которые видят в цвете буквы, слова и цифры. Он сказал: «Я думаю, это дает мне немалые преимущества. Когда я размышляю над математической формулой, в ней буквы цветные. Поэтому их удобнее удерживать в памяти. Буква „с“ для меня розовато-бежевая, „а“ – совершенно особенная: одновременно и красная, и синяя, но никогда не фиолетовая».

Пример из другой профессиональной группы – словацкий художник Милан Грыгар (р.1926), который делал акустические рисунки. Он разрабатывал альтернативные формы музыкальной нотации и фотографировал звуки своих эскизов. Каждый рисунок, который он видел, он мог также и слышать; он выставлял фотографии звучаний своих рисунков. О композиторе и синестете Оливье Мессиане (1908–1992) известно, что в своих партитурах он указывал, когда пьесу следовало бы играть с определенным цветом. «Couleurs de la cit cleste» [«Цвета небесного града»] – известная пьеса, в которой Мессиан использовал звучание пения одной канадской, шести новозеландских и двадцати южноамериканских птиц и где он далеко пошел в постижении своих цветозвуковых ассоциаций. Дмитрий Набоков, цитируя воспоминания своего отца Владимира Набокова (Speak, Memory), рассказывает: «Исповедь синестета назовут претенциозной и скучной те, кто защищен от таких просачиваний и отцеживаний более плотными перегородками, чем защищен я. Но моей матери все это казалось вполне естественным. Мы разговорились об этом, когда мне шел седьмой год, я строил замок из разноцветных азбучных кубиков и вскользь заметил ей, что покрашены они неправильно. Мы тут же выяснили, что некоторые мои буквы того же цвета, что ее, кроме того, на нее оптически воздействовали и музыкальные ноты. Во мне они не возбуждали никаких хроматизмов»[12].

Синестезия часто встречается и у поэтов. Это делает возможным появление метафор, основанных на неожиданных ассоциациях с вещами, казалось бы не имеющими никакого отношения друг к другу. Примерами из повседневного употребления могут служить выражения: «кричащие цвета», «резкие звуки», «резкий запах сыра», «горячая натура», «холодна, как лед», «сухое вино» и «голосовая палитра». Интересной гипотезой является, что такие метафоры отражают связи в мозге, которые были образованы бессознательно. Так, при встрече с «горячей натурой» могли бы возбуждаться также нейроны преоптической области гипоталамуса, области мозга, где регулируется температура тела.

4. Абстрактное искусство

Абстрактное искусство: оно изображает ничто.

Кирк Варнедо

Абстрактное искусство – недавнее изобретение человека. Первые абстрактные произведения появились не более ста лет назад. Пит Мондриан, пионер абстрактного искусства в Нидерландах, начинал с импрессионистских пейзажей. Он, как и Василий Кандинский, находился под влиянием теософии и одно время писал квазиабстрактные картины, после чего решил, что чистоты, которой он искал, можно достичь, используя основные цвета и горизонтальные и вертикальные линии.

Девятимесячные младенцы могут различать цвета и реагировать на картинки. В этом возрасте они лучше будут смотреть на абстрактные изображения Пабло Пикассо, чем на фигуративную живопись Клода Моне. Художники с болезнью Альцгеймера проделывают обратный путь: от фигуративного к нефигуративному искусству (см. главу VIII.11). Также и после инсульта произведения художников часто приобретают более абстрактный характер. Однако я менее всего хочу разоблачать абстрактное искусство как нечто, присущее незрелому или дегенерирующему мозгу. Хотя в отношении абстрактной живописи нередко слышишь: «Да это может и мой ребенок», – исследования показывают, что самые обычные люди отличают профессиональное абстрактное искусство от внешне схожих вещей, выполненных детьми или животными. Различие состоит в направленности и структуре.

Абстрактное искусство – не мой выбор. Интересный вопрос, почему других так захватывает этот вид визуального искусства. Индивидуальных различий в оценке абстрактного искусства больше, чем при оценке искусства фигуративного. И при рассматривании этого искусства индивидуальные различия коррелируют со степенью активации стволовой части мозга. Активация стволовой части мозга указывает на воздействие таких жизненных функций, как пульс, дыхание и кровяное давление, и это может быть предметом значительного интереса.

Абстрактное искусство обрабатывается зрительной системой, которой мы пользуемся в течение целого дня для восприятия окружающей действительности. Но абстрактное искусство активирует не только некоторые области мозга, как это происходит при взгляде на пейзаж, портрет или натюрморт. Абстрактное искусство, по-видимому, одновременно активирует, хотя и менее сильно, все области мозга, которые различными формами фигуративного искусства активируются селективно. Абстрактное искусство, таким образом, активирует кору головного мозга менее сфокусированно, как будто делается попытка разгадать, как должно быть обработано это необычное изображение, и тем самым создает для мозга менее известную ситуацию. При рассматривании произведения абстрактного искусства мы не фокусируем внимание на определенной части изображения, как это бывает в случае фигуративного искусства (глаза, нос, дерево), но стараемся охватить взглядом целое.

Орбитофронтальная кора, связанная с ожиданием вознаграждения, связанные с познанием доли префронтальной коры и сенсомоторные области – все они активируются при рассматривании статичных образов абстрактного искусства. Сенсомоторные структуры, вероятно, активируются зеркальными нейронами, которые выявляют мазки кисти художника в его произведении и затем их имитируют.

В абстрактной картине композиция имеет решающее значение. Если картины Мондриана, с их знакомыми цветовыми пятнами и прямыми линиями, поворачивать, то взгляд сканирует их по-другому, и с эстетической точки зрения люди оценивают их ниже. Если несколько сместить определенные объекты на картине Миро, большинство людей выскажутся в пользу оригинала.

Из-за того что при восприятии абстрактного искусства наша зрительная система используется иначе, чем в повседневной жизни и при рассматривании произведений фигуративного искусства, автоматические механизмы, нацеленные на распознавание схем, не работают, и мы можем ассоциировать по-новому, «беспредметно». Этот иной способ обходиться с системами мозга у некоторых сопровождается фукционированием системы вознаграждения и означает также, что реакция на абстрактное искусство находится в большей степени под влиянием собственной внутренней ситуации, настроения момента, чем при фигуративном искусстве. Абстрактное искусство активирует сеть пассивного режима работы мозга (систему, активную в состоянии покоя) в большей степени, чем фигуративное искусство. Эта сеть должна корреспондировать с состояниями интроспекции и нашего Я, что может содействовать большей вариабельности в оценке абстрактного искусства.

Незаконченный храм Sagrada Familia Антонио Гауди

Архитектура – это застывшая музыка.

Иоганн Вольфганг фон Гёте

Обычно я не испытываю сильных эмоций от абстрактного искусства, но есть исключения. Когда я увидел витражи Жоана Вила-Грау в храме Sagrada Familia Антонио Гауди в Барселоне, я был сражен. Они были несравненно красивее, чем классические фигуративные витражи, которые я видел в сотнях церквей и соборов всего мира! Повсюду проникал яркий свет испанского солнца, и витражи расцвечивали поразительными красками самое прекрасное архитектурное сооружение, которое мне известно. Цветовая гамма ярко-желтого Света («Я свет…» [13]), сияющей голубой Воды на северной стороне («Я источник…»[14]), теплых красок Рождества на сторне восходящего солнца и светлых тонов Воскресения – это даже на атеиста, такого как я, производит глубочайшее впечатление.

В музыке есть немало неоконченных произведений выдающихся композиторов прошлого, завершенных их коллегами с менее высокой репутацией. Но независимо от того, были это крупные композиторы или нет, каждое их творение неповторимо и никак не может рассматриваться как «завершение» другого произведения. Несколько иначе обстоит дело в изобразительном искусстве. Картина Мондриана Victory Boogie Woogie (1942–1943), которая должна была стать знаком победы над нацистской Германией, из-за того что осталась незавершенной, не стала менее ценной. В 2002 году, когда гульдены были заменены евро, Национальный фонд коллекций произведений искусства, финансируемый центральным банком Нидерландов, приобрел эту картину за 37 миллионов евро как дар народу Нидерландов. Муниципальный музей в Гааге получил для этой картины постоянное право пользования. И можно видеть, как Мондриан все еще возился с кусочками цветной липкой ленты. Никому и в голову не пришло бы «завершить» эту картину.

В архитектуре дело обстоит совсем по-другому, потому что речь идет не только о произведении искусства, но и об утилитарном значении здания, которое не должно превратиться в руины в случае внезапной смерти архитектора. К тому же имеются детальные чертежи, которые могут быть воплощены в жизнь и после смерти автора. Глубоко верующий Антонио Гауди потерял семью и друзей, жил в нищете и всю жизнь посвятил сооружению храма Sagrada Familia в Барселоне. Гауди, архитектора от Бога, взявшегося за строительство Библии в камне, в 1926 году в Барселоне сбил трамвай, когда он переходил улицу. Его приняли за нищего и не сразу доставили в больницу для бедных, где он и скончался.

Храм Святого Семейства, задуманный в исключительно оригинальной манере, с характерными чертами югендстиля, долго оставался незавершенным, и сейчас, спустя 90 лет после смерти Гауди, полагают, что понадобится не менее 10 лет, чтобы закончить строительство. Храм надеются открыть в 2026 году, через 100 лет после смерти его создателя. Сейчас приступили к возведению главной башни высотой 170 метров, и еще вопрос, будет ли строительство закончено к установленному сроку. После смерти Гауди в Барселоне долго обсуждали вопрос, следует ли достраивать храм. В годы Гражданской войны в Испании (1936–1939) на это не было денег. Кроме того, в этот период большинство эскизов и макетов Гауди были уничтожены таким же образом, который заставляет вспомнить о китайской культурной революции (1966–1976).

Благодаря гигантскому потоку туристов, оплачивающих посещение этого здания, и привлечению спонсоров строительство сейчас ведется быстрыми темпами. Некоторые макеты были восстановлены, другие в виде множества фрагментов лежат на полках. Удалось также найти некоторые из архитектурных эскизов (ил. 47). Из-за нехватки документации о том, как именно предполагал Гауди продолжать строительство храма, нынешние архитекторы накладывают на строительство свой отпечаток. Современные художники делают изображения, которые весьма отличаются от тех, которые осуществлялись под наблюдением самого Гауди. Угловатая манера, в которой Жозеп Мария Субиракс на фасаде Страстей Господних изобразил тех, кто в последние дни окружал Иисуса, производит неизгладимое впечатление, но столь модернистский Иисус на кресте, да еще и без набедренной повязки, вызвал в Испании бурную реакцию (ил. 48). Здание исключительно красиво. Колонны в виде пальм вверху разветвляются и заканчиваются сенью листвы из камня. Повсюду можно увидеть природу, в которой Гауди черпал вдохновение. Это самое прекрасное, самое впечатляющее и самое волнующее произведение искусства, которое мне известно. Но как сам Гауди отнесся бы ко всем этим нововведениям? Кто сможет ответить?

1. Изображение мозга, болезней мозга и их лечения в искусстве

Мы уже говорили о том, что происходит в нашем мозге при рассматривании произведений искусства. Эта глава повествует о мозге как объекте искусства. Мы рассмотрим период и местности возникновения такого искусства, то, как изображались мозг, болезни мозга и их лечение. Прошло много времени, пока мозг человека стали изображать в искусстве. Вскрытие мозга не производили вплоть до позднего Средневековья, так что люди не представляли себе, как он в действительности выглядит. Тем не менее люди проявляли большой интерес к болезням мозга и к воздействию на мозг различных веществ.

Древние египтяне мозг не исследовали. В жарком климате этой страны после смерти очень быстро от мозга мало что оставалось. При мумифицировании через расширенное носовое отверстие удаляли мозг, быстро разлагавшийся и превращавшийся в жидкость. Древние египтяне, однако, изобразили опирающегося на костыль человека с ногой, пораженной детским параличом, так что эта болезнь была ими замечена.

Крит был центром минойской цивилизации. Богиня сна изображена в короне из Papaver somniferum. Опиумный мак выращивали в Месопотамии уже в 3400 году до н. э. Вероятно, человек всегда употреблял наркотические вещества.

Около 1000 года, насколько мне известно, было выполнено первое изображение системы мозга, предполагавшее наличие полученных после смерти человека знаний о мозге. Рисунок помещен в арабской рукописи из Константинополя. Похоже, что позади перекрёста зрительных нервов в виде шарика изображен гипофиз.

Перекрёст зрительных нервов. Арабский манускрипт из Константинополя. Около 1000 г.

Удаление камня глупости, известная картина, приписываемая кисти Йеруна Боса (1450–1516), но, вероятно, являющаяся копией, изображает жульническую операцию, основывающуюся на вековой традиции трепанации черепа: сверлении отверстия в черепе. Это рассматривалось как лечение таких психических недугов, как эпилепсия, психозы, слабоумие и депрессия. Демоны, ставшие причиной психических заболеваний, могли бы вырваться через отверстие в черепе.

Трепанацию раньше проводили во многих местах во всем мире. Небольшая картина Йеруна Боса, однако, не дает возможности увидеть настоящую трепанацию. Пациент якобы получает лекарство от глупости. В ходе операции он, сняв башмаки, непринужденно откинувшись, сидит в кресле. Хирург вроде бы надрезает кожу на голове пациента. Но кровь не течет, оттуда появляется цветок (символ глупости). У доктора воронка на голове (символ обмана). Монах крепко держит оловянный кувшин; жест правой руки словно комментирует происходящее. Монахиня с книгой на голове безразлично смотрит куда-то. То есть Церковь безразлично взирает на то, как обманывают пациента. Вверху и внизу картины золотыми готическими буквами написано: «Meester snijt die keye ras, mijne name is Lubbert Das» [«Мастер вынет камень враз, мое имя Любберт Дас»]. Так становится ясно, что шарлатан, пользуясь глупостью Любберта Даса, делает вид, что исцеляет его от глупости, извлекая у него из головы камень (глупости).

Несколькими десятилетиями позже Микеланджело (1475–1564) по заказу папы Юлия II написал за четыре года фреску Сотворение Адама на своде Сикстинской капеллы, домовой папской церкви в Ватикане (ил. 49). Сначала Микеланджело отказался от заказа, полагая, что как художник он не вполне подходит для этого, и предложил Рафаэля. Но папа настоял на своем, и в 1508 году Микеланджело приступил к работе. Фреска, на которой Бог, касаясь руки Адама, дает ему жизнь, стала одним из самых известных творений мировой живописи. Эту фреску видят 4 миллиона посетителей в год. В 1990 году американский хирург из Индианы, доктор Фрэнк Мешбергер написал, что контуры плаща, окружающего Бога у Микеланджело, соответствуют контурам мозга, потому что Бог не только жизнь вдохнул в Адама, но дал ему и способность мыслить. Микеланджело действительно занимался анатомией и регулярно вскрывал трупы. Он имел к этому доступ через знакомого приора монастыря Святого Духа. Это были тела бедняков, умиравших в монастырской больнице. Что касается меня, я не смог увидеть изображение мозга на фреске Микеланджело.

Интерпретация Ди Беллы (2015) кажется более убедительной. Он полагает, что Бог изображен в postpartum uterus [послеродовой матке], Адам находится в теле женщины, с соском над его головой, словно на фоне странного голубого горного кряжа. Структура справа вверху могла бы тогда быть фаллопиевой трубой, выемка внизу слева – cervix uteri [шейка матки], а сине-зеленый шарф, развевающийся вниз, – пуповина. Другие в структуре, окружающей Бога, видят почку. В 2015 году нидерландский певец из групп Beef и Jah6 предложил новую интерпретацию: структура вокруг Бога могла бы быть сердцем. Тоже возможно. В эпоху Ренессанса сердцу приписывали задачи, которые, как мы сейчас знаем, относятся к мозгу: знать, чувствовать, испытывать эмоции и желания. Историк искусств Хенк ван Ос видит на дальнем плане телесный ореол, собственный слой атмосферы, которым боги должны были окружать себя во время пребывания на земле.

Вряд ли когда-нибудь будет найден источник, из которого можно было бы почерпнуть сведения об истинных намерениях Микеланджело. Перед смертью, в 1564 году он просил уничтожить все свои записи и эскизы. Полагают, что он прятал все взрывные послания в своих картинах. Относительно того, что страх их обнаружения действительно был причиной, чтобы их уничтожить, возникает вопрос, почему он это сделал тогда, когда был уже при смерти.

Андреас Везалий. De humani corporis fabrica. Гравюры на дереве, последовательно иллюстрирующие анатомию человеческого тела; на дальнем плане изображены Падуя и окрестности.

Правильные изображения анатомии человека начинаются с книги De humani corporis fabrica [О строении человеческого тела], которую Андрей Везалий (1514–1564) написал за два года. Везалий (Андриес ван Везел) родился в Брюсселе. Он изучал медицину в Париже и брал уроки у Якобюса Сильвиуса, который буквально следовал анатомии Галена, опиравшейся на анатомию животных. Это привело впоследствии к ожесточенной обоюдной вражде. Везалий во время написания диссертации вынужден был из-за войны уехать из Парижа в первый университет в Падуе. В 1538 году, в день получения ученой степени, он был назначен профессором хирургии. Для него было исключительно важно, что он и его сотрудники сами производили вскрытия. Он натолкнулся на множество ошибок у Галена. Книга De humani corporis fabrica печаталась в Базеле под непосредственным наблюдением автора и вышла в 1543 году. В Падуе Везалий производил также публичные вскрытия умерших. Венецианская республика при совершении казней учитывала потребность Везалия в анатомическом материале. Строение человеческого тела раскрывается в книге шаг за шагом.

Анатомия мозга начинается с гравюры, на которой все еще видна веревка на шее повешенного. Затем вскрывают череп, и мозг изображен в коронарных сечениях. Везалий отважился на это, чтобы указать 200 пунктов, где Гален неточно описал анатомию мозга человека, потому что изучал мозг животных и полученные данные без проверки экстраполировал на мозг человека. Сильвиус, парижский учитель Везалия, пришел в ярость, обругав Везалия идиотом и жопой о двух ногах. Некоторые учителя не могут согласиться с тем, что их ученики превзойдут их самих. Везалий, однако, очень добросовестно подходил к делу и, несмотря на термин fabrica [буквально: работа] в заглавии своей книги, понимал границы своего новаторского произведения. Его слова: «У меня нет удовлетворительного ответа на вопрос, как мозг выполняет такие свои функции, как воображение, рассуждение, мышление и память».

Анатомия мозга из книги Андреаса Везалия De humani corporis fabrica

В это же время в других местах можно встретить немало примеров магического отношения к мозгу. В замке Мёйдерслот висит небольшая картина (30 40 см), известная как Пекарь из Эекло (городок между Гентом и Брюгге). Она была написана во второй половине XVI века антверпенским художником Яном ван Вехеленом (ил. 50). В пекарне, где пекут головы, можно было испечь себе новую голову, если твоя голова внешне или по иной причине тебе не нравилась, или если хотелось иметь голову помоложе, или она не устраивала одного из супругов (здесь отражены и любовные приключения). Иногда приносили с собой чью-то голову, как мы видим у женщины левее дверного проема. Тебе прямо на месте отрубали голову и вместо нее помещали кочан капусты, чтобы не было кровотечения и чтобы ты оставался живым, пока будут выпекать новую голову. Однако для надежности следовало хорошо помолиться, как мы видим на этой картине. Голову смачивали магической жидкостью, перед тем как помещали в печь. После того как водружали новую голову, можно было отправляться домой.

Гиды при посещения замка Мёйдерслот шутливо рассказывают об этой картине, приспосабливая сюжет к нынешним временам и сопровождая свои рассказы шутками, не имеющими никакого отношения к той эпохе. По словам гидов, было много причин, когда что-то могло пойти не так: слишком большая температура давала горячую голову; если голову не додержали в печи, получался недоделанный и т. д. Слева на первом плане видна корзина с отморозками. Известно по меньшей мере еще девять картин на эту в те времена довольно популярную тему.

2. Заболевания мозга у художников

Ты когда-нибудь встречал нормального человека? И что… понравился?

Фонд Pandora

До сих пор есть исследователи, занимающиеся оценкой возможных диагнозов, которые в течение многих лет ставили Винсенту Ван Гогу. Основными элементами его болезни называли эпизодические психические проблемы с параноидальными идеями; зрительные и слуховые галлюцинации; страх, возбуждение, расстройства сознания и иногда ступор; периодические расстройства настроения и поведения, возможно, из-за биполярной депрессии; перемежающуюся порфирию и синдром Меньера, что могло привести к комбинации нарушений равновесия и глухоты. Ко всему этому добавляли стресс, злоупотребление алкоголем, возможное отравление свинцом красок, которые он ел во время приступов, и терпентином, который он пил тогда же, как об этом сообщают заметки доктора Пейрона; а также отравление угарным газом. Кроме того, он был пристрастен к абсенту, недоедал, физически изнурял себя и страдал эпилепсией. Об аргументах относительно возможной височной эпилепсии с характерными навязчивыми религиозными высказываниями, наряду с колоссальной продуктивностью в письмах, картинах и рисунках, я уже писал ранее (МЭНМ, глава XVI.8).

Непонятно, однако, как Ван Гог создал все свои произведения, несмотря на такие проблемы. Положение Ван Гога было ужасным также и для его окружения, как о том говорят его письма. В 1889 году один лавочник и домовладелец при поддержке нескольких жителей с Плас Ламартин в Арле направил письмо мэру Огюстену Тардью с просьбой отправить Ван Гога назад к его семье или положить в больницу. Полиция выясняет дело и докладывает, что Ван Гог напился и находится в состоянии такого возбуждения, что не понимает, что делает. По словам соседей, он щупал женщин, несмотря на их несогласие. Врач, который его осматривал, сообщал, что пациент слышит голоса и что его умственные способности серьезно ухудшились. После этой позорной истории город Арль многозначительно назвал одну оканчивающуюся тупиком улочку в честь художника. В 2014 г. там был открыт музей, и первая выставка прошла под названием Van Gogh Live [Живой Ван Гог]!

Имеются две теории относительно экстремального использования желтого цвета Ван Гогом. Доктор Поль-Фердинанд Гаше, видимо, лечил его наперстянкой, – принимая во внимание, что именно это растение изображено на известном портрете. В больших дозах ее применение приводит к тому, что человек все видит в желтом цвете. Другая возможность – пристрастие к абсенту, который тоже может вызывать ксантопсию (все видится в желтом цвете). Однако количество абсента, которое нужно выпить для возникновения такого эффекта, неправдоподобно. Вероятно, мы никогда не узнаем, действительно ли именно наперстянка была причиной яркого, насыщенного желтого цвета картин Ван Гога. Как бы там ни было, я дуаю, что, если бы его симптомы лечили современными медицинскими методами, из-под его кисти не вышло бы ни одной картины. Многие необходимые лекарства, по всей вероятности, крайне негативно повлияли бы на его творческие возможности (ил. 51).

Болезни мозга могут оказывать большое влияние на создание произведений искусства. После инсульта в правом полушарии могут исчезнуть как самосознание, так и осознание левой половины окружающего пространства. Если пациент не осознает, что у него парализована левая сторона тела и игнорирует как существование всего того, что находится слева, так и левую сторону собственного тела, говорят о неглекте. П. У. Халлиген и Дж. Маршалл описывают художника-скульптора, который после правостороннего инсульта получил левосторонний неглект и после этого не воспроизводил левую сторону лица и тела своих моделей в рисунках, так же он поступал и в скульптурах, хотя и мог их поворачивать. Это объясняется тем, что специализированная локальная обработка пространственной информации в коре головного мозга теперь отсутствует. Сам художник-скульптор осознавал этот дефект, и это его раздражало. В конце концов самые страшные проблемы исчезли. Было бы интересно выяснить, не оказало ли искусство терапевтического воздействия на устранение неглекта.

Игнорирование (неглект) левой стороны модели художником-скульптором с правосторонним инсультом. Левая сторона модели на рисунке отсутствует.

У пациентов с болезнью Альцгеймера некоторые художественные способности могут сохраняться достаточно долго, даже если страдают другие аспекты их жизни. Некоторые больные художники еще могут написать хороший портрет, но определить его цену они уже не в состоянии. В конце концов в ходе болезни необходимые навыки исчезают, и это выражается в невозможности воспроизвести детали. Искусство становится более простым, более примитивным и более абстрактным.

Родившемуся в Америке лондонскому художнику Уильяму Ютрмолену диагноз «болезнь Альцгеймера» был поставлен в возрасте 62 лет. Серия автопортретов показывает, как из-за прогрессирующей болезни Альцгеймера художник за пять лет утратил визуально-пространственные способности. Он изображал свои лицо и голову всё более искаженно, мазки становились грубее и проще, вплоть до последнего абстрактного портрета.

Поразительно, что наиболее прославленные картины Виллема де Коонинга (1904–1997) были созданы в период его прогрессировавшей деменции. Краски и в этот период оставались столь же живыми.

Де Коонинг начал писать около 1930 года в фигуративной манере, затем перешел к новым формам и превратился в художника абстрактного экспрессионизма. Между 1970 и 1980 годом он пережил период духовного расстройства и депрессии и оставил живопись. В 1980 году он поразил всех не только тем, что снова вернулся к живописи, но и тем, что создал лучшие свои произведения, тогда как психически состояние его ухудшалось. Он больше не употреблял алкоголь, стал лучше питаться и получал лечение от болезни щитовидной железы и авитаминоза. Раньше у него уходило полтора года, чтобы написать картину, теперь он писал картину всего за несколько недель. Что касается болезни Альцгеймера, можно усомниться, правильно ли был поставлен диагноз, в какой степени играли роль атеросклероз и алкоголь и, учитывая его обсессивно-компульсивную манеру работы, не следовало ли говорить здесь скорее о лобно-височной деменции.

Передняя часть нашего мозга, префронтальная кора и передняя часть височной доли сдерживают наше импульсивное поведение. Дегенерация этих областей мозга, как это происходит при лобно-височной деменции, приводит к расторможенности поведения (ил. 54). Поэтому при левосторонней дегенерации иногда исчезает торможение правого полушария, доминантного при работе над произведениями искусства. У пациентов в ранней фазе болезни может увеличиться активность обсессивно-компульсивного создания произведений визуального искусства и музыки.

На первый взгляд это странно, потому что поврежденная префронтальная кора все равно играет существенную роль в творчестве. Но она состоит из различных участков с весьма различными функциями, так что эта структура мозга не может рассматриваться как единое целое. Влияние очага поражения зависит от его локализации. Повышенная креативность обычно имеет место при таком подтипе деменции, который определяется как семантическая форма деменции. Из-за того что в левой лобной доле затронута речевая зона Брока, возникает расстройство речи, афазия. Из-за дегенерации префронтальной коры некоторые пациенты неудержимо работают над созданием произведений искусства. Обсессивно-компульсивный характер творческого подъема ведет к тому, что техника выполнения произведений искусства быстро улучшается. Однако в конечном счете, по мере развития процесса деменции, качество их снижается.

Пациенты с лобно-височной деменцией создают большей частью произведения реалистического искусства. На лицах людей, которые они изображают, не увидишь тонких эмоций или эмпатии. Встречаются также вызывающе несдержанные сексуальные изображения. Нужно, однако, сказать, что никого из художников, творчество которых продолжалось в процессе деменции, не вскрывали, и поэтому ни для кого из них нет никаких нейропатологических доказательств дефектов мозга. Поэтому у нас нет уверенности в том, о каком типе деменции здесь следует говорить. Относительно искусства, которое создается в ходе болезни мозга, интересно задаться вопросом, когда именно из-за болезни наступает потеря качества и аутентичности и когда все-таки еще может речь идти об искусстве (см. также главу IX.8 о сходной проблеме при лечении художников с болезнями мозга).

Многие из причудливых фигур Сальвадора Дали, вероятно, были навеяны галлюцинациями, возникавшими из-за мигрени. Таких снов и у самого Дали было в избытке. Как бы то ни было, возникавшие образы он использовал с необыкновенной творческой изобретательностью.

Художественно одаренные саванты большей частью являются аутистами и часто отягчены серьезными психическими проблемами. Они все отдают явное предпочтение одной определенной теме и одной определенной технике. Однако следует подчеркнуть, они почти никогда не изображают людей; именно социальный мозг – их слабое место.

Стивен Уилтшир был аутистом с вербальным IQ 52. Он стал известен своим Лондонским алфавитом. Это были 26 великолепных архитектурных рисунков Лондона, выполненные им в возрасте 10 лет. Он делал аналогичные рисунки в Нью-Йорке, Венеции, Амстердаме, Москве и Ленинграде. После длившегося 45 минут полета на вертолете над Римом он выполнил двухметровый рисунок, где с фотографической точностью изобразил каждое зданьице, каждое окошечко, каждую колонну центра Рима. Автоматизм, с которым он выполняет свои рисунки, позволяет сравнивать его с лазерным принтером. Возникает вопрос относительно некоторых аутистских савантов, в достаточной ли степени самобытны такие рисунки, чтобы можно было называть их искусством.

Выдающиеся способности, охватываемые аутистским спектром, большей частью развиваются при наличии повреждения мозга, часто левостороннем, фронтальном. Из-за этого в процессе развития происходит укрепление связей с другими структурами мозга, что приводит к исключительно высокому функционированию зрительной коры, участка мозга, который позволяет нам видеть. Возникла идея, что, возможно, в каждом из нас скрывается савант, который мог бы проявиться, если бы мы выключили левую префронтальную кору. Торможение этой структуры мозга посредством транскраниальной магнитной стимуляции (техника временного отключения какого-либо участка мозга) хотя и вызывало у добровольных участников эксперимента улучшение техники рисунка, однако к появлению больших талантов все же не привело. Исключительной памяти савантов и компульсивной манеры, им свойственной, тем не менее недостаточно, чтобы объяснить их феноменальные достижения. Саванты несомненно обладают особым талантом, зависящим от иного строения их мозга.

В музее психиатрической клиники д-ра Гислена в Генте есть постоянная экспозиция представителей art brut, или outsider art15], среди которых есть подлинные таланты. Термин art brut впервые применил Жан Дюбюффе в 1945 году для произведений изобразительного искусства, созданных, как правило, художниками-самоучками. Некоторые из них страдают психическими расстройствами, и их содержат в психиатрических лечебницах или тюрьмах. Начиная с 1970-х годах в обиход вошел термин outsider art для творчества, например, Адольфа Вёльфли (1864–1930), душевнобольного, которого успокаивали занятия рисунком и живописью. Жан Дюбюффе положил начало Collection de l’Art Brut, собранию, находящемуся в музее в Лозанне (ил. 55).

Болезни глаз, разумеется, оказывают значительное влияние на искусство; болезни сетчатки являются также болезнями нервной системы. Эдгар Дега (1834–1917) впервые столкнулся с этой проблемой в возрасте 36 лет. Когда ему было сорок, он с масляных красок перешел на пастель, потому что при его болезни работать так было легче. Он продолжал писать картины, но точность мазка снизилась, что явствует из более грубых теней и отсутствия деталей при изображении лиц. В возрасте 57 лет Дега больше не мог читать, а еще через несколько лет зрение его ухудшилось настолько, что он перешел к скульптуре. По-видимому, он страдал наследственной формой макулодистрофии (поражения сетчатки). У Поля Сезанна (1839–1906) поражение сетчатки было следствием диабета. Полагают, что это способствовало тому, что он постепенно переходил от реалистической к абстрактной манере. У Франсиско Гойи (1746–1828) развилось редкое аутоиммунное заболевание, которое привело к нарушению зрения, слуха и равновесия. В период болезни его живописные произведения стали более мрачными и пугающими и получили известность как черные картины.

1. Креативность и затронутые области мозга

Цель искусства – передать не внешний вид вещей, но их внутреннее значение.

Аристотель

«Человеческий дух, подобно пальмам в пустыне, находит пищу на расстоянии», – пишет Рамон-и-Кахаль. Разрушение сложившихся стереотипов действительно содействует креативности. И это одна из причин, почему ученых побуждают работать за границей. Также и на художников пребывание за границей часто оказывает большое влияние. Период, когда Пит Мондриан в 1938 году сменил Париж на Лондон, а затем в 1942 году перебрался в Нью-Йорк, оказался, как он сам отмечал, благотворным для его творчества. Под влиянием нью-йоркской джазовой сцены его творчество становилось все более свободным, кульминацией стала в 1944 году картина Victory Boogie Woogie. Стимулирует креативность также проблема, при решении которой рассматриваются различные перспективы, что возможно в коллективе, где есть сотрудники разного профиля либо разнообразие в управлении.

Исследование показывает, что новые идеи возникают при проведении мозгового штурма. Философ Фридрих Ницше был фанатичным любителем прогулок и говорил, что все его творческие прозрения возникали в моменты наибольшей мышечной активности. По его мнению, идеи, которые появлялись в покое, вообще ничего не стоили. Другие же, наоборот, достигали успеха в результате упорной работы над проблемами. Методы стимулирования творческого подхода индивидуальны и значительно отличаются друг от друга. Моменту эврики, когда возникает нечто новое, сопутствует внезапное изменение электрической активности в передней части правой височной доли.

Из исследования, проведенного среди архитекторов, вытекало, что креативность требует интеллекта с IQ порядка 120. Однако никакой зависимости между более высоким IQ и повышенной креативностью не прослеживается. Более высокая креативность сочетается у старых людей с более высокой продолжительностью жизни, однако возникает вопрос, является ли механизмом этого дополнительная стимуляция мозга, или же врожденные свойства мозга и всего организма креативных личностей позволяют им доживать до самого преклонного возраста.

Креативность затрагивает различные области мозга. Главная роль в креативном процессе принадлежит префронтальной коре, и есть связь между этой областью мозга и такой чертой личности, как открытость. Кроме того, у креативных личностей больше серого вещества, то есть клеток мозга и связей между ними, в задней части правой височной доли, что также коррелирует с открытостью.

Методом функциональной магнитно-резонансной томографии было проведено сравнение в креативности – в данном случае измеренное по способности к вербальным ассоциациям – между небольшой группой в высшей степени креативных писателей и кинорежиссеров и группой высококреативных ученых (нейроученых и молекулярных биологов). Схемы активации в связанных с возникновением ассоциаций участках коры этих одаренных личностей в обеих группах были одни и те же. Активация была сильнее всего в левом полушарии – возможно, из-за языкового типа задачи – и была связана прежде всего с сетью пассивного режима работы мозга, которая более активна в нерабочем состоянии (см. главу XXII.1) и имеет дело с нашим Я и с нашим характером. В ходе этой задачи были активированы следующие структуры: левая дополнительная ассоциативно-моторная кора, лобные и височные области слева, задействованные в вербальных процессах и в theory of mind [модели психики человека] – способности создавать образ того, о чем другой думает или что он намерен делать, – и правая островковая доля, задействованная при обработке информации от внутренних органов, при смехе и плаче.

Значение этих систем выявляется также из отсутствия креативности при нарушении функции этих систем, как, например, у савантов, после инсульта, при деменции и иногда при болезни Паркинсона.

Предполагается, что у креативных личностей больше связей в мозге и что это выражается также в семантических функциях. Одной из таких функций является употребление метафор. Метафоры основаны на ассоциациях и поэтому занимают важное место в креативных процессах в искусстве. Синестезия основывается также на наличии особых дополнительных связей и сочетается со способностью порождать метафоры (ил. 56).

2. Креативность, музыка и танец

Креативные музыкальные навыки – сочинение, аранжирование и импровизация – должны иметь генетическое основание. Немузыкальная креативность имеет иной генетический базис, чем музыкальная. Пример причастного к музыкальной креативности гена – ген Pcdha, влияющий на развитие и функцию системы химического передатчика серотонина. Люди танцуют под музыку и очень отличаются друг от друга в том, что касается способности к танцам и потребности танцевать. Вероятно, в основе этого лежат генетические вариации, которые встречаются достаточно часто. Прежде всего вариации в гене вазопрессина и серотонина, вероятно, имеют отношение к креативным танцам. С другой стороны, способность к импровизации в каждом виде искусства должна развиваться путем длительных и интенсивных упражнений. У профессиональных композиторов при сочинении музыки укрепляются функциональные связи между передней частью цингулярной (поясной) коры и сетью пассивного режима работы мозга, то есть между передней частью цингулярной (поясной) коры, верхней лобной извилиной и угловой извилиной.

Исследования, проведенные среди джазовых и рок-музыкантов, художников, писателей и ученых, показали, что креативность больше выражена у мужчин, чем у женщин, и ее пик приходится на наиболее фертильный период жизни мужчины. Соотношение между длиной указательного и безымянного пальца, кроме того, говорит о том, что как художественно одаренные мужчины, так и художественно одаренные женщины на раннем этапе развития имели более высокий уровень тестостерона, чем другие люди. Так что креативность также связана с тестостероном.

3. Интуитивные идеи

Всякая хорошая наука развивается из креативного представления о том, что должно быть правильно.

Питер Медавар

В архитектуре, в изобразительном искусстве и в науке креативный процесс начинается с интуиции. С ага! – момента, когда, например, архитектор видит, как созданный им объект должен стоять в уготованном для него окружении. Чтобы вы могли обладать такого рода интуицией, ваш мозг должен интенсивно тренироваться в соответствующем направлении. Это можно видеть с помощью сканирования мозга. У студентов художественных учебных заведений, креативность которых повысилась за время обучения, были обнаружены изменения в белом веществе префронтальной коры. Белое вещество обеспечивает связи волокон обоих полушарий мозга, а префронтальная кора имеет решающее значение в креативном процессе. Способность студентов делать наброски лиц улучшилась благодаря изменениям в коре и в мозжечке.

Творческий процесс начинается с интуиции, после чего идея должна разрабатываться дальше, и в ходе разработки произведение искусства претерпевает множество изменений. После первоначальной интуитивной идеи Герники Пикассо выполнил 45 эскизов.

Творческие решения приходят после длительного периода бессознательного размышления над проблемой. В течение этого инкубационного периода бессознательные процессы в мозге вносят свой вклад в креативное мышление, и вдруг под душем или после хорошего ночного отдыха может появиться решение. Пол Мак-Картни рассказывал, что мелодия Yesterday родилась у него во сне. Нобелевский лауреат Отто Лёви (1936) проснулся с идеей экспериментального доказательства своей теории об электрическом возбуждении химической передачи нервных импульсов.

Люди, делающие много научных открытий, обладают многими креативными признаками личности, такими как воображение, любопытство, готовность принять вызов и пойти на риск. Ричард Фейнман внезапно интуитивно всё понял о распаде протона и нейтрона и всю ночь просидел над расчетами. Пришедшую к нему подругу он даже отправил обратно, чтобы иметь возможность продолжать вычисления.

Существуют, однако, принципиальные различия между наукой и искусством. Сделанное ученым по наитию и затем разработанное должно быть подтверждено и описано таким образом, чтобы другие могли его повторить. Только тогда оно считается признанным. А сделанное художником должно содержать в себе уникальный элемент. Его повторение – либо прикладное искусство, либо плагиат. Однако так было не всегда. В прошлом картины часто повторяли другие художники, чтобы показать, что они могут сделать это лучше.

4. Мозг как фильтр

Искусство начинается там, где заканчивается подражание.

Оскар Уайльд

В своей повседневной жизни мы постоянно подвергаемся воздействию колоссального числа раздражителей, которые через наши органы чувств проникают в центральную структуру мозга, таламус. Он, вместе с префронтальной корой, их фильтрует (когнитивное торможение), и приемлемое количество информации направляется в кору головного мозга, где мы и осознаём действие этих раздражителей.

Высококреативная личность произвольно продуцирует самые разнообразные идеи, из которых делается выбор (когнитивное растормаживание). В результате в сознание проникает больше стимулов из внешнего мира. Человек тогда больше осознаёт также и то, что разыгрывается в его внутреннем мире. Благодаря этому все больше стимулов попадает в сознание, давая пищу для возникновения новых идей. Уменьшенная фильтрация стимулов могла бы зависеть от уменьшенного числа дофамин-2-рецепторов в таламусе. Пониженное когнитивное торможение может способствовать повышению креативности и созданию выдающихся произведений искусства.

Чтобы стать более креативными, мы можем попробовать устранить механизмы мозга, которые сдерживают креативность. Повреждения мозга позволяют увидеть значение таких торможений для префронтальной коры. Люди, получившие вследствие несчастного случая повреждение левого полушария, могут вдруг развить выдающиеся способности, напоминающие способности савантов-аутистов. Ханс Аспергер, чье имя связано с высокоинтеллектуальной стороной аутистского спектра, говорил, что проблеск аутизма может привести к блестящему мозгу. Пациенты, у которых дегенерирует левое полушарие, на ранней стадии лобно-височной деменции внезапно могут начинать создавать обсессивно-компульсивно реалистические произведения, как мы уже видели. На основе таких наблюдений у здоровых испытуемых экспериментально временно затормаживали функцию левого полушария посредством транскраниальной магнитной стимуляции или же прямой транскраниальной электрической стимуляцией. И действительно, у испытуемых улучшилось качество рисунков, они были способны находить ошибки в тексте и оперировать цифрами, улучшились вербальная память и составление пазлов. Однако о внезапной гениальности и речи быть не могло.

Известный метод снятия заторможенностей креативного процесса – употребление средств, вызывающих зависимость. Моцарт, Бетховен, Шуберт, Шуман и Брамс были известны сильным пристрастием к алкоголю. Модильяни умер, прожив недолгую жизнь алкоголика и наркомана. Джексон Поллок был алкоголиком и погиб в автокатастрофе, будучи за рулем в пьяном виде. Алкоголиками были Эрнест Хемингуэй и Джон Стейнбек.

Сто лет назад с креативностью ассоциировалось употребление абсента. Им злоупотребляли Эмиль Золя, Винсент Ван Гог, Анри Тулуз-Лотрек, Джеймс Джойс. Опиаты употребляли Марсель Пруст и Эдгар По, кокаин – Зигмунд Фрейд, амфетамины – Энди Уорхол.

Художница Брайони Киммингс (р. 1981) хотела узнать, станет ли она более креативной в состоянии опьянения. Для этого она – под наблюдением ученых – в состоянии опьянения пребывала семь дней. Проект частично финансировался благотворительным фондом Wellcome Trust. Вывод был таков, что употребление алкоголя действительно сделало ее более креативной; контрольное испытание также подтвердило сделанное заключение. Однако так алкоголь действует не на всех. Многие бывают глубоко разочарованы, когда, уже будучи трезвыми, взирают на то, что под влиянием алкоголя им казалось шедевром.

Наркотики также употребляют для стимуляции креативности. Психиатр Оскар Джанигер с 1954 по 1962 год экспериментировал на пациентах с ЛСД. Один из них рассказывал ему, что одна-единственная доза ЛСД равносильна четырехлетнему курсу обучения в Академии художеств. Побуждаемый этим, Джанигер стал давать ЛСД многим другим художникам. Последующее исследование произведений искусства, созданных под воздействием ЛСД, не обнаружило заметных различий в их качестве по сравнению с работами, созданными до того, как их авторы стали принимать ЛСД. Произведения, созданные под воздействием ЛСД, всё же были написаны гораздо более яркими красками и выглядели более абстрактными.