Наш креативный мозг. Как человек и мир творят друг друг Свааб Дик
3. Свободная воля?
Альберт Эйнштейн черпал успокоение в мысли, что некое иное создание, более интеллигентное, чем мы, посмеялось бы над представлением, что «мы действуем, исходя из свободы воли». Люди считают необходимым выстраивать свою жизнь, делать выбор и принимать решения, тогда как их жизнь протекает так же, как вращение луны по своей орбите.
Проф. Морен Си
Обладаем ли мы свободой воли? Понятие «свободная воля» означает, согласно распространенному определению, возможность делать выбор вне зависимости от обстоятельств. Несомненно, мы обладаем чувством «свободной воли», чувством, что мы обдуманно управляем своими поступками. Но это – как уже было показано – не что иное, как приятная иллюзия. Такое впечатление возникает, потому что левое полушарие после случившегося измышляет историю, которая должна объяснить, почему мы приняли именно это решение.
Подобающее объяснение порождает иллюзию, что мы приняли сознательное решение, осуществили собственный выбор. Поэтому нам трудно принять, что в действительности – как показывают эксперименты – дело было совсем не так. Хотя все мне известно и я сообщаю это моим студентам, я и сам изо дня в день тешусь этой иллюзией. До какой степени сильно мы верим историям, порождаемым левым полушарием нашего мозга, зависит среди прочего от нашего состояния. Люди, плохо его контролирующие, страдающие эпилепсией или паническими расстройствами, испытывающие острое сексуальное желание, сильное давление на мочевой пузырь или смертельно уставшие, гораздо меньше верят в свободу воли.
Мы вольны делать то, что хотим <…>, но не вольны хотеть то, что хотим.
Томас Гоббс
Как бы то ни было, полная свобода нам не дана из-за внешних и внутренних ограничений, которые, впрочем, часто объединены друг с другом. Правила, которые поддерживают жизнь нашего общества, кажутся внешними, но они основаны на внутренних нравственных принципах, кирпичики которых прочно закрепены в нашей генетической информации. Кроме того, есть и внутренние ограничения, которые складываются в ходе развития структур и нейронных сетей нашего мозга и формируют функции нашего организма, наш характер, сексуальность, интеллектуальные возможности и наши ограничения.
Против представления о свободе воли говорит ряд свойств нашего мозга. Как мы уже говорили, мы принимаем решения бессознательно. Но даже то, как развивается мозг, ставит под вопрос существование свободной воли. Как наша генетическая предрасположенность, так и структурные изменения, возникающие в ходе развития, многое определяют в нашем поведении. Это относится и к правилам морали, кирпичики которых прочно закреплены в нашей генетической информации. К тому же имеются лабораторные эксперименты, которые существование свободной воли делают более чем сомнительным (ил. 95).
Люди верят, что свободны, лишь потому, что сознают свои собственные действия, но остаются в неведении относительно причин, эти действия определяющих.
Спиноза
Сперри и Газзанига показали, что информация обрабатывается в нашем мозге в огромном количестве специализированных, распределенных по всему мозгу систем, после чего локально и бессознательно принимается то или иное решение. Это сам по себе неплохой механизм. Так же как самолеты прекрасно летят и приземляются на автопилоте, наш мозг в состоянии прекрасно, быстро и автоматически функционировать бессознательно.
Наш мозг во многих отношениях можно сравнить с гигантским компьютером, который в значительной степени может работать на автопилоте. Нас постоянно бомбардируют гигантские объемы информации, и мы бессознательно используем избирательное внимание, чтобы из всего этого выудить то, что нам важно. Мы принимаем решения «за долю секунды», «инстинктивно», на основании «интуиции» или чувств, сознательно этого не обдумывая.
Задолго до Зигмунда Фрейда Фрэнсис Галтон указал в журнале Brain [Мозг] в 1879 году на многочисленные процессы, которые протекают в мозге бессознательно или почти бессознательно. Решения принимаются не каким-то там боссом – крошечным человечком у нас в голове, пресловутым гомункулусом, – но сетью нейронов, которая и образует наш мозг. И у этой сети нет босса, как нет его и у Интернета. Есть много примеров, которыми это можно проиллюстрировать. Мы выбираем спутника жизни, в которого влюбляемся с первого взгляда. Никто не влюбляется, сознательно взвешивая за и против относительно своего потенциального партнера. Влюбленность просто овладевает нами, и она длится год, пока не снижается уровень гормона стресса и наш неокортекс не оказывется в состоянии рассуждать о том, действительно ли он или она является правильным выбором.
Конечно, мозг должен сначала получить правильную базовую информацию в процессе учебы. Однако это возможно только в том случае, если бессознательный мозг в течение долгого времени снабжается обширными знаниями. Так опытный искусствовед развивает безошибочный нюх на подделки, не умея объяснить, на чем именно основывается его уверенность, – и при этом оказывается прав. Так же точно освидетельствование большого числа больных позволяет медику развить в себе «взгляд врача», позволяющий ему сразу поставить диагноз при виде пациента, переступающего порог его кабинета.
Функциональная томография показала, что для сознательного обоснования и для интуитивных решений мы используем различные нейронные сети мозга. Решения, покоящиеся на сознательных основаниях, требуют времени и нисколько не лучше решений, принимаемых бессознательно. Сознательное обдумывание может даже стать прептствием для принятия правильного решения. Но если мы сталкиваемся с чем-то новым или должны научиться чему-то новому – например автовождению, – нам не обойтись без этой долгой возможности, до тех пор пока после многочисленных тренировок мы не станем справляться с этим новым искусством быстро и автоматически.
Наука постоянно все более ясно показывала, что свобода воли – иллюзия. Но это – еще больше, чем Бог, – славная, абсолютно необходимая иллюзия.
Джон Хорген
С момента зачатия каждый шаг в развитии нашего мозга ведет к ограничению наших возможностей свободного выбора. Наша генетическая предрасположенность более чем на 80 % определяет наш IQ и примерно 50 % свойств характера. Благодаря комбинации генетической предрасположенности, способности мозга к самоорганизации и программированию, в период раннего развития наш мозг становится единственным в своем роде – даже если генетическая предрасположенность идентична какой-либо другой, как это происходит с однояйцевыми близнецами, – и свойства нашего характера, таланты и ограничения уже в значительной степени определены.
Нейропсихиатрические исследования показали, что еще до рождения в мозге образуются необратимые структурные различия, касающиеся нашей гендерной идентичности и сексуальной ориентации (см. главу III). Нейроанатомия – это судьба, скажем мы, варьируя выражение «анатомия – это судьба» Зигмунда Фрейда.
Это справедливо не только в отношении нашей гендерной идентичности, сексуальной ориентации, степени, в которой мы являемся жаворонками или совами, невротиками, психотиками, агрессивными или антисоциальными, а также степени проявляемого нами нонконформистского поведения; это справедливо также для вероятности возникновения заболеваний мозга: шизофрении, аутизма, синдрома дефицита внимания и гиперактивности, депрессии или зависимости.
Наши возможности свободного выбора также и после появления на свет шаг за шагом ограничиваются ввиду программирования наших свойств в структуре мозга. После рождения в мозге программируется родной язык, что оказывает влияние на структуру и функцию многих участков мозга. Этот процесс протекает исключительно под влиянием окружающей среды; генетические факторы не играют здесь никакой роли. Мы все рождаемся с определенной степенью спиритуальности, и различия между отдельными людьми в этом вопросе в значительной степени определяются различиями в генах, отвечающими за химическую передачу возбуждений в мозге. Окружение влияет на то, как именно наша спиритуальность находит свое выражение – в религии или иных воззрениях, быть может даже в науке. Когда же мы становимся взрослыми, возможности видоизменений нашего мозга очень ограниченны, и мы уже не свободны изменить ни нашу гендерную идентичность, ни нашу сексуальную ориентацию, ни наш уровень агрессивности, ни наш характер, ни наши религиозные установки, ни родной язык.
Наши возможности свободного выбора ограничены также нормами морали, необходимыми для функционирования общества. Из экспериментальной работы таких ученых, как Франс де Ваал, который изучал социальную жизнь обезьян, вытекает, что элементы наших моральных норм и нашего поведения прослеживаются у больших обезьян. Это касается, например, альтруистской эмпатии, табу на инцест, стыда при нарушении норм и страха наказания. И это означает, что нормы морали и поведения имеют эволюционную, генетическую основу и существовали за миллионы лет до появления Библии и Церкви.
После появления на свет, в процессе развития дети учатся обращаться с этими своими врожденными свойствами. У обезьян тоже есть чувство будущего, они используют орудия и способны к культурному обучению. Самосознание есть у человекообразных обезьян, слонов и дельфинов. Мнение некоторых философов, что обезьяны не что иное, как «зомби», основано не на биологических, но лишь на «умозрительных экспериментах». Структурой нашего мозга, сложившейся в ходе развития, определяются его функция и его реакция на происходящее в окружающем мире. Другими словами: мы – это наш мозг.
Знание того, что свободной воли не существует, помогает мне не принимать слишком всерьез ни себя самого, ни окружающих в качестве действующих и принимающих решения индивидов и не терять чувста юмора.
Альберт Эйнштейн
Ряд экспериментов укрепляют сомнение в том, что представление о свободной воле нечто большее, чем иллюзия. Открытие Ньютоном физических законов, действующих во Вселенной, привело к заключению, что и во Вселенной все должно быть детерминировано, то есть полностью подчиняться закону причинности. Но Ньютона перещеголяла теория относительности Эйнштейна и его детерминистская картина мира.
Так ли это? Все ли причинно детерминировано? Действительно ли Вселенная побудила меня написать эту книгу? Трудно поверить. Мы все представляем себе, что свободны, свободны в выборе цели и в способности к свободному выбору. Но так ли это на самом деле? Как уже говорилось ранее, наш перегруженный мозг постоянно принимает решения бессознательно. Экспериментально было доказано, что наш мозг принимает решения до того, как мы их осознаём. Гарвардский психолог Дэн Вегнер поэтому предложил говорить не о свободной, а о «бессознательной» воле. Бессознательный мозг принимает решения за долю секунды на основе того, что происходит в нашем окружении, – процесс, который прежде всего определяется тем, как именно развивался наш мозг, и тем, чему мы с тех пор научились и сохранили в памяти.
Вера в существование свободы воли вырастает из чувства, что мы постоянно свободно принимаем решения. Однако Вегнер считает это иллюзией. Его мнение подтверждают эксперименты. Вегнер поставил испытуемого A. перед зеркалом – так, чтобы тот не мог видеть своих рук; испытуемый B. стал сзади и просунул свои руки под мышки испытуемого A., туда, где должны были бы находиться собственные его руки. Руки испытуемого B. выполняли указания, который громко давал C., третий участник эксперимента (например: почеши себе нос! махни правой рукой!). Вскоре у А. возникла иллюзия, что это он сам по своей воле управляет движениями собственных рук. Эксперимент Вегнера показывает, что «сознательное» представление испытуемого А. о том, что именно он инициирует движения рук, на самом деле производимые испытуемым B., возникало как следствие бессознательных процессов в мозге испытуемого A. Ответственность за эту иллюзию могла бы лежать на зеркальных нейронах.
Мысль о том, что свободная воля всего лишь иллюзия, подкрепляется и другими экспериментами. Бенджемин Либет, физиолог из Сан-Франциско, первый заметил, что в ходе нейрохирургической операции, при которой пациент находился в сознании, между электрической стимуляцией участка мозга, отвечающего за руку, и моментом, когда пациент осознавал полученное раздражение, проходит определенное время. Вслед за этим Либет в своем знаменитом эксперименте показал, что если наше тело получает раздражение, лежащее чуть выше пороговой чувствительности, то мозг осознаёт это раздражение с запаздыванием на полсекунды. Он сделал вывод, что сознательному восприятию предшествует имевшая место на полсекунды раньше бессознательная активность мозга (readiness potential), которая и приводит к реальному действию. Это наблюдение впервые стало причиной серьезного сомнения в возможности действовать, исходя из свободы воли.
Либет не исключал существования free won’t – возможности сознательно остановить действие, начатое бессознательно. Он полагал, что для этого не нужно предварительной активности мозга. Экспериментально, однако, такая возможность не подтвердилась.
Эксперименты Либета стали предметом острых дискуссий, однако недавние исследования указывают на то, что между активностью мозга и сознанием могут существовать даже более длительные интервалы. Ицхак Фрид исследовал пациентов с имплантированными в мозг электродами. Его эксперименты показали, что в отдельных нейронах была зафиксирована активность за 1,5 секунды до того, как испытуемый принимал решение нажать кнопку. Примерно за 700 миллисекунд до этого уже можно было с точностью до 80 % предсказать, какое именно решение будет принято.
В 2007 году Джон-Дилан Хейнес помещал испытуемых в функциональный магнитно-резонансный томограф (фМРТ) с экраном внутри, где с большой скоростью мелькали буквы в произвольной последовательности. Испытуемых просили указательным пальцем левой или правой руки нажимать кнопку на пульте в тот момент, когда они чувствовали, что запомнили появившуюся на экране букву. Обычно проходило примерно 20 секунд, пока испытуемые нажимали кнопку первый раз. Сразу после этого в углах экрана одновременно появлялось несколько букв, среди которых была и эта запомненная буква. На этот раз испытуемый должен был нажать на том же пульте кнопку, соответствующую тому углу экрана, в котором появилась запомненная буква. Таким образом, экспериментальная ситуация моделировала в первом случае произвольную моторную реакцию, а во втором – осознанное детерминированное решение. Исследователи обнаружили, что активация префронтальной и теменной коры наступала за 7 секунд до того, как сами они осознавали принятое ими решение.
В упомянутых экспериментах события отслеживались в их последовательности. Но можно вмешаться также и в цепь событий, чтобы показать их причинность. В одном из таких экспериментов испытуемые должны были как можно быстрее коснуться светлой точки на экране компьютера. Через одну десятую секунды после появления светящейся точки мозг испытуемого посылал сигнал в моторную кору, чтобы вызвать движение руки и коснуться экрана. Если обработку сигнала в зрительной коре прерывали с помощью транскраниального магнитного импульса, то действие все равно полностью выполнялось, хотя испытуемый и не сознавал, что светящаяся точка появлялась на экране компьютера. То есть сознание возникает не только позже, оно вообще не необходимо для того, чтобы хорошо выполнить поставленную задачу.
Иногда пренебрежительно говорили, что это, мол, «всего лишь» лабораторные опыты, далекие от повседневной реальности. Эту точку зрения высказывает, например, философ Дэниел Деннетт, называющий себя «компатибилистом»[30], то есть человеком, который считает, что свободу воли можно совместить с детерминизмом. Он, однако, не выступил ни с аргументированной критикой вышеупомянутых экспериментов, ни с собственными эмпирическими контрдоводами.
О том, что все это лишь лабораторные опыты, далекие от реальности, невозможно утверждать после нейромаркетингового эксперимента, который провели Мэтью Либерманн и Эмили Фалк в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. В Калифорнии, где каждый до смерти боится убийственного воздействия солнечного излучения, группе добровольцев дополнительно внушили страх перед возникновением рака кожи. После этого им бесплатно выдали по флакону крема от загара, и они должны были в фМР-томографе ответить на вопрос, будут ли они в течение следующей недели пользоваться этим кремом. При последующем опросе выяснилось, что ответы испытуемых на 50 % соответствовали их действительному последующему поведению, а предсказание их поведения на основании замеренных в томографе изменений активности мозга было правильным на 75 %. Так что, если хотите знать, что будет на самом деле, лучше полагаться на бессознательную реакцию мозга, чем на сознательные высказывания. Это наблюдение полностью согласуется с выводом на основании экспериментов с расщепленным мозгом, что объяснения мозгом нашего поведения не следует принимать на веру.
4. Нейродетерминизм
Поэты говорят, что наука отняла у звезд их красоту: они всего-навсего атомы газа. Я вижу звезды, я их чувствую – и вижу я теперь больше или меньше?
Ричард Фейнман
Принятие того, что свободная воля не более чем миф, называется детерминизмом. Философы любят навешивать ярлыки, поэтому я чаще всего предстаю натуралистом, нейроредукционистом или нейродетерминистом. Все правильно. Натуралист старается исключить «сверхъестественные» объяснения. В естественных объяснениях важную роль играет теория эволюции. Нейроредукционист считает, что духовную жизнь производит мозг или, точнее, она и есть работающий мозг. Нейроредукционист отрицает существование проблемы мозг – духовность. Я понимаю это обозначение как нечто почетное, как корректную, опирающуюся на эксперименты позицию. Нейродетерминист придерживается убеждения, что только мозг определяет наше поведение. И я полностью разделяю это мнение.
Детерминисты оказываются в превосходном обществе Баруха Спинозы, Бертранда Расселла, Фрэнсиса Крика и Альберта Эйнштейна. Некоторые философы и психологи, вероятно, опасаются популярности нейронаук. Рэймонд Тэллис даже озаглавил свою книгу Aping Mankind; Neuromania, Darwinitis and the Misrepresentation of Humanity [Обезьянствующее человечество; нейромания, дарвинит и фальсификация природы человека] (2011). Профессор Ян Дерксен из Неймегена в газете NRC Handelsblad взывает о помощи: «Вырвите психологию из когтей исследователей мозга!» Это не только безнадежная конфронтация, но и напрасные страхи. Нейронауки вовсе не поглощают предметную область психологии, более того – они дополняют ее своими объяснениями.
Философы высказывают концепцию и выдвигают доводы в ее защиту. Для любой концепции, от компатибилизма до либертаризма, можно найти хорошие основания. Ученые в области нейронаук продолжают традицию, которая ориентируется на результаты экспериментов, основывая на них свои выводы. Новые эксперименты, освещающие проблему в новом свете, соответственно заставляют пересматривать сделанные ранее выводы. Это ни в коем случае не означает того, что результаты экспериментов должны соответствовать «интуиции», к чему так часто прибегают философы. Вопреки экспериментам и клиническим исследованиям, доказывающим обратное, нам кажется, что наша жизнь находится в наших руках и что мы обладаем свободой воли. И не только это: люди действуют гораздо лучше, если верят в наличие свободы воли. Студенты, которым надлежало пройти психологический тест после того, как они прочли отрывок из «детерминистской» книги The Astonishing Hypothesis [Удивительные гипотезы] Фрэнсиса Крика, жульничали больше, чем студенты, прочитавшие книгу с «позитивным» посланием относительно жизни.
Создается впечатление, что ознакомление с детерминизмом вызывало в них настроение, которое можно выразить примерно так: «Не все ли равно? Какой смысл стараться? Стоит ли тратить энергию?» Другие эксперименты показали, что чтение детерминистских текстов пробуждало агрессию и что испытуемые были меньше готовы помогать другим. Чувство обладания свободой воли мотивирует людей быть менее эгоистичными и менее агрессивными в своих реакциях. Вера в свободу воли – это не только приятная иллюзия для нас самих, она идет также и на пользу другим.
Если вы думали, что наука это нечто неоспоримое, – ну что ж, значит, вы ошибались.
Ричард Фейнман
Как всё в науке, что, казалось бы, является неоспоримым, детерминизм также вызывает вопросы. Ценность прогноза зависит от начальной погрешности измерения, и ее нельзя избежать: безошибочные измерения невозможны. В некоторых системах прогноз сильно зависит от начальной погрешности, и поэтому долговременный прогноз удовлетворяется вероятностными значениями. Такие системы, как, например, погоду, называют хаотическими системами. Долговременный прогноз здесь невозможен из-за слишком большого числа вариантов. В 1972 году метеоролог Эдвард Лоренц разъяснил непредсказуемость хаотической системы в докладе, название которого стало широко известным: Предсказуемость: может ли взмах крыльев бабочки в Бразилии вызвать торнадо в Техасе? Если бы подобные процессы играли роль в мозге, это все равно оставалось бы детерминизмом. Незначительная причина может привести к серьезным последствиям в нелинейной системе.
К тому же в квантовой физике имеется принцип неопределенности Вернера Гейзенберга, заявившего, что он верит в «индетерминизм». По словам президента Королевской нидерландской академии наук Роберта Дейкграафа, «люди испытывают непреодолимое стремление искать в квантовой физике решение необъяснимых проблем». В настоящее время ряд ученых разделяют мнение, что свойства квантовой физики могли бы сказываться в функциях нашего мозга. Как бы то ни было, не вызывает сомнений, что в поисках доказательств чрезвычайно трудно с уровня элементарных частиц перейти на совершенно иной уровень, касающийся мозга и поведения. При переходе с одного уровня на другой возникают новые свойства, и нельзя предсказать, что это будут за свойства. Как в 1961 году сказал физик Ричард Фейнман: мы не можем предсказывать точно, что произойдет; мы должны ограничиваться тем, что вычисляем вероятность события.
И не менее трудно перейти с уровня потенциала действия – электрической активности нервных клеток – на уровень мыслей. С другой стороны, такой переход не кажется невозможным, если мы посмотрим на полностью парализованного двадцатипятилетнего Мэтью Нейгла, которому были имплантированы 96 электродов в связанный с рукой участок моторной коры и который уже через несколько минут мог открывать электронную почту и играть в компьюторные игры – единственно лишь своим думанием передвигая рукою курсор на экране компьютера (см. главу XXI.3).
Но разве мы не чувствуем на собственном опыте, что одна форма контроля нашего поведения все же возможна? Например, нам ужасно хочется еще порцию этого замечательного мороженого, но мы себе в этом отказываем, ибо считаем, что должны следить за фигурой. Разве в этом случае ментальный статус – мысль о стройном, мускулистом теле на пляже – не влияет на физический статус, на активность нейронов? Может ли поэтому мысль контролировать наш мозг? Но мысль – это активность клеток мозга. И сознательная мысль бежит вслед за совершающейся активностью миллиардов клеток и систем мозга, из которых бессознательно возникают наши решения. Между тем как уже давно решено, что я не куплю вторую порцию мороженого, левое полушарие сочиняет задним числом историю о моей фигуре на пляже и сообщает мне приятную иллюзию, что я сознательно контролирую свое поведение. И здесь тоже нет никакого доказательства наличия свободы воли.
Итак: мозг бессознательно принимает решения, которые затем проникают в сознание. Это не оставляет места для существования свободы воли, не говоря о том, что наше воление ни в малейшей степени не свободно от всех автоматических решений нашего мозга. Ибо в противном случае нам не осталось бы ничего иного, как самим неумело регулировать функции нашего тела.
Выбери себе работу по душе, и тебе никогда не нужно будет работать.
Конфуций
Постепенное ограничение возможностей свободного выбора в период развития нашего мозга, моральные нормы, которые нам дала эволюция, и лабораторные эксперименты, которые показывают, что сознание следует за уже принятыми решениями (см. выше), сопровождают существование свободной воли большим знаком вопроса. В ходе развития мозг каждого индивида становится единственным в своем роде, даже если имеет место одна и та же генетическая предрасположенность. Мы все отличаемся друг от друга: мы можем быть гомо-, гетеро-, би- или транссексуальны; интересоваться науками гуманитарными или естественными; быть сообразительными или глупыми; более – или менее агрессивными; склонными к большей или меньшей эмпатии; консервативными или прогрессивными и т. д. Интерес к той или иной профессии, по крайней мере отчасти, определяется в соответствии с нашей гендерной идентичностью и с нашей сексуальной ориентацией.
Чтобы вести приятную жизнь, у нас должна быть возможность выбрать такую профессию и социальную функцию, чтобы они соответствовали развитию нашего мозга. Спиноза (ил. 93) употреблял слово «суть». Все обладает своей собственной сутью. Он утверждает: «Стремление, сообразно которому каждая вещь стремится упорствовать в своем бытии, есть не что иное, как действительная суть самой вещи». Человеческая природа выражает через эмоции, что именно соответствует такому стремлению. Нам приятно все, что укрепляет нашу жизнеспособность. Поскольку для каждого человека это разные вещи и именно потому, что свободная воля всего лишь иллюзия, нам нужна общественная и политическая свобода, чтобы устроить свою жизнь так, как нам нравится, например в том, что касается выбора спутника жизни или профессии.
Однако человек живет в социальном контексте. Это существенно увеличило его шансы на выживание. Свобода индивидуума может поэтому осуществляться лишь в тех пределах, в каких он не причиняет ущерба другим в обществе или государстве, которое должно обеспечивать мир и безопасность. Это значит, что необходимы ясно и точно сформулированные правила для создания надежного и стабильного окружения. Так что хотя педофилия и запрограммирована в мозге, она неприемлема, потому что наносит детям непреходящий урон. Благотворное равновесие между свободой и ограничениями исключительно важно для нашего психологического, экономического и политического благополучия и ведет к низкому уровню самоубийств.
Мой вывод из вышесказанного состоит в том, что именно из-за того, что свобода воли является иллюзией, мы нуждаемся в свободе, чтобы иметь возможность жить в соответствии с собственной «сутью». Это полностью совпадает с мыслями Спинозы о цели политики и государства. В 2008 году на месте дома, где родился Спиноза, неподалеку от ратуши в Амстердаме, был поставлен ему памятник (ил. 94). На постаменте – цитата: «Цель государства – свобода». На мой взгляд, как-то неубедительно. Знаток Спинозы Маргреет Брандес сообщила мне, что это не буквально слова Спинозы. Подлинная цитата гласит: «Цель государства в том, чтобы душа и тело людей отправляли свои функции, не подвергаясь опасности, а сами они пользовались свободным разумом и не соперничали друг с другом в ненависти, гневе или хитрости и не относились враждебно друг к другу» (Богословско-политический трактат).
Свободе, таким образом, придается более широкое значение, и она стала характерной особенностью Амстердама. В речи на открытии памятника заместитель бургомистра Каролин Герелс оптимистически заявила: «Чем меньше свобода выражения мнений в государстве, тем более силовым путем оно правит. В государстве, где есть свобода, не должно быть несправедливости. Нетрудно привести пример. В Амстердаме мы видим, что властям это вполне удается: препятствовать несправедливости и удерживать людей от того, чтобы они наносили ущерб друг другу. При этом люди имеют право публично высказывать спорные мнения. Амстердам пожинает плоды этой свободы в развитии, вызывающем изумление других народов. В этом цветущем и пользующемся столькими преимуществами городе дружно живут люди всех национальностей и с различными религиозными убеждениями». Чаще всего это так и есть, но, увы, не всегда.
XXIV. Агрессия и преступность
1. Принятие насилия
Существует ли оправданное насилие?
Разумеется – вспомните о воспитании!
Фреек де Йонге
Дарвин и Спиноза были бы вполне удовлетворены: общество дает индивиду все больше и больше свободы, и насилие уменьшается – не в последнюю очередь из-за лучших условий жизни. У человека есть основополагающее отвращение к насилию. Мы относимся к виду социальных существ. Индивидов, чересчур агрессивных или как-то иначе опасных для нашей группы, мы в течение очень долгого времени исключали из общества. Так получила развитие жизненная форма, которая не желает убивать других, обкрадывать, обманывать или подвергать злоупотреблениям. Впрочем, постоянно возникают новые агрессивные варианты и мутации.
Британский историк и археолог Иэн Моррис (р. 1960) в своей книге War! What is it Good for? Conflict and the Progress of Civilization from Primates to Robots [Война! Чем она хороша? Конфликт и развитие цивилизации от приматов до роботов] провокативно утверждает, что, с тех пор как человек стал возделывать землю, война была двигателем технического развития и прогресса. Но постепенно мы, вероятно, учимся тому, что прогресс возможен и без войны. Судя по новостям, которые ежедневно приходят со всего мира, можно было бы предположить совершенно обратное, однако сегодня мир все-таки более мирный и благополучный, чем раньше. Население западных стран иммунизировано против инфекционных болезней и питается настолько хорошо, что рост людей увеличился почти на 10 сантиметров; люди стали жить вдвое дольше и зарабатывают вчетверо больше, чем их прадеды в 1910 году.
В каменном веке риск умереть насильственной смертью составлял 20 %; во времена Римской империи, несмотря на бесчисленные войны, риск составлял всего лишь 5 %; в век двух мировых войн – только 2 %. Сегодня риск насильственной смерти во всем мире равен 1 %, и в Западной Европе – менее чем 1 к 3 000. Люди хотят мирной, хорошей жизни; если живется лучше им самим, то расширяется их круг эмпатии, и риск войны уменьшается.
В историческом развитии мирного общества играют роль по меньшей мере четыре фактора.
– Ксенофобия и агрессия больше не дают преимуществ в нашем интернациональном информационном обществе. Международная торговля, туризм и научное общение способствуют пониманию других.
– Можно говорить об умиротворении общества благодаря формированию государств, где монополия на насилие возложена на правительство, что ведет к ограничению насилия внутри страны и к устрашению внешних врагов.
– Культурный процесс, также описываемый как гуманитарная революция, которая – прежде благодаря книгопечатанию и сегодня благодаря Интернету – сопровождается ростом объема знаний, способствует лучшему пониманию других. Это приводит к большей сознательности и к постепенному отказу от пыток и иных жестоких наказаний, вызывая соответствующую реакцию во всем мире.
– Вследствие революции в правовой сфере уменьшается насилие по отношению к меньшинствам и укрепляется демократия; формируется международное сообщество с договоренностями в этой области.
На фоне этих трудоемких медленных механизмов, приводящих к снижению преступности, сообщают, что преступность действительно сокращается. Когда полиция и политики с гордостью информируют о своих успехах в снижении уровня преступности, есть основания опасаться, что в своей статистике они опираются только на зарегистрированные происшествия. Но часто люди просто не заявляют о криминальных происшествиях, потому что ожидать после длительной процедуры принятия действенных мер кажется им делом почти бессмысленным. Помимо этого, возникает вопрос, какую роль играет здесь старение общества. Максимум криминальной активности приходится на возраст 20–24 года. После этого риск наказуемости уменьшается. В нашем все более стареющем обществе все больше людей, слишком старых для преступного поведения, разве что нейродегенеративные заболевания к концу жизни могут подтолкнуть их к нелепым поступкам.
Несмотря на все эти позитивные линии развития, из-за диапазона различий между людьми, возникающего по причине генетических вариаций и последствий развития нашего мозга, правонарушители неискоренимы. Варианты генов MAOA и CD13 повышают при определенных условиях вероятность криминального поведения и чаще обнаруживаются у рецидивистов. Поэтому мы должны с большим пониманием подходить к механизмам мозга, которые являются причиной этого, и к неврологическому и психическому фону подобного поведения. Кроме того, мы должны уделять больше внимания имитационному поведению людей, например при стрельбе в школах, которая раз за разом ведет к подражанию. Вероятно, позитивную роль в этом может играть сдержанность средств массовой информации.
Голова профессора Чезаре Ломброзо хранится в стеклянном сосуде с формалином. Музей криминологии Чезаре Ломброзо (Турин)
Много лет тому назад я увидел жуткую фотографию: в стеклянном сосуде хранилась залитая формалином голова умершего в 1909 году итальянского криминолога профессора Чезаре Ломброзо. Я был в составе комиссии в Страсбурге, в которой принимал участие также итальянский профессор Страта. В 1983 году он предложил мне посетить вместе с ним музей Ломброзо в Турине, если я буду в Италии. В связи с переустройством музей был закрыт для посещений, но в Италии это ничего не значит. Страта был знаком с влиятельным юристом профессором Портьолиатти, который обеспечил нам доступ.
Ломброзо изучал врожденные факторы, которые могли бы вызывать криминальное поведение. Его упрекали в том, что он уделял слишком мало внимания тому факту, что пребывание детей в неблагоприятной среде увеличивает вероятность криминального поведения, когда они повзрослеют. На это он отвечал: «Это правда, но другие уже уделили этому очень много внимания. Нет никакого смысла доказывать, что днем светит солнце» (Arthur MacDonald. Criminology). Ломброзо исходил из того, что преступники рождаются с мозгом, сравнимым с мозгом наших предков, живших миллионы лет назад. Он полагал, что преступники также и внешне определенно схожи с ними. Например, у них брови, сросшиеся на переносице, – в точности как у меня.
Немец-педофил. Музей Ломброзо в Турине
В музее был полный беспорядок. Профессор Портьолиатти подробно рассказал нам о коллекциях, после чего мы были предоставлены ассистенту, который, хотя и был в белом халате, абсолютно не имел никаких сведений о предмете и к тому же говорил исключительно по-итальянски. Стены были увешаны портретами «типов преступников»; ящики были заполнены фотографиями преступников и их оружием. Там были кресты, которые носили переодевшиеся монахами преступники, и верхняя часть креста оказывалась ручкой кинжала. Там можно было видеть восковые слепки лиц, черепов и мозгов преступников.
В бывшем кабинете профессора Ломброзо все находилось на прежнем месте: его очки, его книги, его портрет, его рукописи. Вдруг ассистент взволнованно запрыгал перед довольно небольшим скелетом, в челюсти которого торчал один-единственный зуб, с криками: «Профессор Ломброзо!» Наличие черепа у скелета, казалось, шло вразрез с фотографией, на которой я видел голову профессора Ломброзо в банке, заполненной формалином. Позже мне пояснили, что в свое время с черепа сняли кожу и затем снова ее заполнили. Теперь понятно… Двадцать лет спустя я снова побывал там. И это был прекрасный музей!
2. Добро и зло
Добродетелью и пороком, добром и злом в каждой стране считают то, что полезно или вредно для общества.
Вольтер
И добро и зло запрограммированы в нашем мозге. Это и хорошо, и плохо для общества, в котором мы живем. Франс де Ваал называет это поведением, сходным с поведением бонобо и шимпанзе. У некоторых людей преобладают системы мозга лишь для одной из этих двух категорий. Так сложился их мозг в процессе эволюции. И все же ущербный мозг Гитлера не являлся бы аргументом для отмены наказания за совершенные им злодеяния. Наши моральные нормы служат цели взаимного уважения и таким образом способствуют функционированию общества. Их соблюдение закладывает основы общественной жизни; тот же принцип мы обнаруживаем в моральных нормах человекообразных обезьян.
Выдающиеся исторические личности, ученые и художники должны прежде всего иметь должный мозг, чтобы стать теми, кем они стали, а кроме того – оказаться (с этим самым мозгом) в нужный момент в нужном месте, чтобы раскрыть свои недюжинные возможности. Если бы люди с исключительным мозгом обретались в изолированной среде – если бы, скажем, Авраам Линкольн жил в нынешних Нидерландах, – такой выдающийся мозг не мог бы достичь столь же поразительных результатов. Возникает вопрос, не является ли наше отвращение к преступникам столь же необоснованным, как и наше почитание героев: в обоих случаях взаимодействие генетической предрасположенности, развития мозга на раннем этапе и соответствующего окружения позаботилось о том, что они стали теми, кем они стали.
Сложившиеся обстоятельства могут также определять, следует ли нам говорить о «преступном» или же о «героическом» поведении. Бойцов движенияСопротивления, уничтожавших во время Второй мировой войны верховных представителей оккупационных властей в Нидерландах, мы считаем не преступниками, а героями.
3. Свободная воля и наказание
Наличие биологических факторов для криминального поведения и дискуссия о существовании свободной воли доставляют беспокойство правоведам в области уголовного права. Говорили, например: «Давайте, невзирая на эту дискуссию, исходить из практических соображений о том, что люди свободны. Тогда подозреваемый в преступлении может быть привлечен к моральной и юридической ответственности, и адвокат может пытаться отстаивать меньшую вменяемость своего подзащитного, ссылаясь на невольные действия, нищету или болезнь». Что касается права и наказания, часто приходится слышать, что умозаключение об иллюзорности свободной воли приводит к серьезным последствиям в отношении вопроса, можно ли считать человека лично (морально) ответственным за совершенное им деяние. Так, профессор Харалд Меркелбах утверждал в газете De Telegraaf от 7 мая 2011 года: «Люди совершают преступление, не получая за это никакого наказания, потому что все это произошло просто из-за аномалии мозга. Тем самым людей освобождают от всякой моральной ответственности, и это разрушительно влияет на общество. Преступникам выдают охранную грамоту».
Если людей делают ответственными за их деяния на основании признания за ними свободы воли, то это не научное основание. Однако есть другая веская причина привлекать людей к ответственности, а именно ущерб, причиняемый обществу, в котором они живут. Даже если правонарушители в значительной части являются психически или неврологически больными людьми, это не может быть решающим аргументом против назначения наказания или принятия других мер. Общество может функционировать только в том случае, если члены его считаются друг с другом. Именно по этому принципу развивались моральные нормы в ходе эволюции.
Моральные нормы существуют и в сообществе обезьян, и они поддерживаются тем, что старшая обезьяна наказывает более молодую, если та нарушает правила. Мы возложили эти функции на полицию и юстицию. Но как общество мы требуем еще и удовлетворения, и в этом состоит одна из важнейших причин для наказания. Если юстиция не наказывает, мы сами начинаем играть роль судей. Поэтому те, кто наносят вред обществу, должны быть наказаны, даже если они действовали, повинуясь импульсу, вызванному их генетической предрасположенностью, с которым они не могли справиться – то ли из-за того, что мать курила во время беременности, то ли из-за того, что их мозг не вполне нормально функционирует по какой-то другой причине. И все же остается вопрос, справедливо ли мы их наказываем (ил. 96).
Хотя моральное осуждение и наказание, основанные на свободе воли, покоятся на песке, чувство моральной ответственности прочно укоренено в нашем эволюционном развитии и имеет важные последствия для выживания группы. Часто возникает искусственное противопоставление: кто несет ответственность за мои поступки – я или мой мозг? Это все-таки архаический дуализм. Мы и есть наш мозг, функционирует ли он нормально, является ли дементным, психотическим или донельзя асоциальным. Поэтому если совершивший преступление говорит, что он застрелил свою жертву до того, как осознал, что это случилось, потому что не он, а его мозг принял это опасное для общества решение, это лишено всякого смысла.
Общество требует, чтобы каждый, кто не соблюдает правил, был наказан. Наказание в виде тюремного заключения служит также защитой от преступников – правда, лишь до тех пор, пока они находятся за решеткой. К тому же политики выступают за то, чтобы наказание было предостережением для других, хотя никогда не было подтверждений, что суровые наказания действуют устрашающе. С целью большего внимания к жертве преступления в рамках уголовного права может предусматриваться также возмещение ущерба или предлагаться принесение извинений.
Кроме того, существует возможность психологического, психиатрического или медикаментозного лечения. Если ребенку с синдромом дефицита внимания и гиперактивности давать риталин, это снижает в дальнейшем риск конфликта с полицией и правосудием. Для педосексуалов существует весьма спорная химическая кастрация. Однако поведение некоторых рецидивистов остается настолько опасным, что их изолируют от общества, помещая в специализированные лечебно-исправительные учреждения для содержания в заключении после отбытия наказания.
Если люди не подчиняются правилам, общество должно их наказывать. Но каково будет наказание, это уже другой вопрос. Было бы желательно проверять наказания на их эффективность, так чтобы они были evidence based, то есть опирались на солидные исследования, и именно таким образом, чтобы максимально препятствовали повторению преступления. Во многих странах психическое расстройство в принципе освобождает от уголовной ответственности. Если кажется, что в отношении взятого под стражу с весьма большой вероятностью можно говорить о психических или неврологических нарушениях, мы должны серьезно спросить себя, правильно ли мы применяем наши законы к этому человеку, почему мы его не лечим или, по крайней мере, не наказываем его более подобающим образом.
Ричард Докинз сделал следующий шаг и задал вопрос: почему вообще мы наказываем людей за антисоциальное поведение? Если наша машина сломалась, мы ведь ее не наказываем, а ремонтируем. Майкл Газзанига возразил на это: «Но если вас сбросила лошадь, то вы ограничитесь хорошей затрещиной, а не отправите ее в мастерскую»[31]. Конечно, нам ясно: нельзя мириться с тем, что кто-то не соблюдает правил и причиняет ущерб другим. Только так общество в состоянии функционировать. Тем не менее наказание должно быть соразмерным проступку и эффективным. Юридическая система, однако, не обладает традицией проведения исследований, и значение подхода evidence based еще только начинают осознавать.
Большой вопрос, не приносят ли применяемые наказания больше вреда, чем пользы. Молодым правонарушителям следует назначать наказания, которые не прерывают их школьного или профессионального обучения, ибо в противном случае их шансы на возвращение в общество значительно ухудшатся. Школьное и профессиональное обучение должно продолжаться и в период пребывания в тюрьме, чтобы улучшить шансы последующей профессиональной деятельности и уменьшить вероятность повторения противоправного поведения. Правонарушителям должна быть предоставлена возможность учиться, чтобы по выходе из тюрьмы они были лучше, чем тогда, когда они там оказались.
4. Развитие мозга и ответственность
Здоровый рассудок – консьерж духа: его задача состоит в том, чтобы не впускать и не выпускать подозрительные представления.
Дэниел Стерн
При назначении наказания нужно учитывать, как работает мозг виновного. Формально подлежат наказанию только люди с нормальным мозгом. Все мы считаем, что душевнобольные не могут быть подвергнуты наказанию. Этот принцип мы находим уже у древних греков и римлян, так же как и в Талмуде; и для этого есть биологические основания. Франс де Ваал сообщал, что психически неполноценная макака-резус с синдромом Дауна могла делать такое, что не позволялось другим.
Итак, хотя мы можем подвергать наказанию только лиц со здоровым мозгом, 90 % преступников, осужденных по нормам уголовного права для несовершеннолетних, имеют психические нарушения, на что профессор Тео Дорелейерс указывал еще в 1995 году в своей диссертации Diagnostic Assessment between Criminal Law and Professional Assistance [Диагностические границы между уголовным правом и профессиональной помощью]. Помещение несовершеннолетних под стражу можно оправдать необходимостью удовлетворить общество, но при этом они должны получать еще и соответствующее лечение.
В связи с уголовным правом всегда говорят об ответственности. Вероятность конфронтации с полицией и правосудием связана с генетической изменчивостью и различиями в пре- и постнатальном развитиии индивида. Юноши агрессивнее девушек из-за тестостерона, воздействию которого они подвергаются во второй половине внутриутробного развития, и, соответственно, из-за более высокого уровня тестостерона в период полового созревания. Некоторые дети, однако, гораздо более агрессивны в сравнении с остальными. Как показывают изучения близнецов, генетические факторы играют в этом важную роль, и за собственную генетику мы не отвечаем. У женщин с высоким уровнем тестостерона из-за синдрома поликистоза яичников существует повышенная вероятность криминального поведения и преступлений с применением агрессии. Но и за появление этого заболевания ответственны не мы.
В чем состоит ответственность педофилов, которые в детстве сами становились жертвой насилия? В какой степени подросток в пубертатном возрасте ответствен за то, что в его мозг вдруг хлынули половые гормоны, которые вызвали изменения в работе едва ли не каждой части его мозга? Подросток должен учиться обходиться с совершенно другим мозгом, притом что префронтальная кора, которая сдерживает импульсивность и управляет моральным поведением, достигает зрелости всего лишь к 24 годам. И в какой степени ответственны наркоманы за свой порок, если он вызван незначительными отклонениями в ДНК или недостаточным питанием плода в период пребывания в матке? Можно ли делать педофила морально ответственным за его сексуальную ориентацию, которая возникает из-за генетической предрасположенности и атипичного развития мозга? Из исследований Голодной зимы 1944/1945 года мы знаем, что недостаточное питание плода в матке повышает риск антисоциального поведения. Несет ли ответственность ребенок за комбинацию своей генетической предрасположенности с потреблением никотина его матерью во время беременности, которые привели его к заболеванию СПИДом и к конфликту с законом?
Кто несет ответственность за то, что ребенка не лечили или не могли лечить? Фильм La Tte Haute [Молодая кровь] показывает безнадежную спираль, по которой все ниже соскальзывают и терпеливые социальные работники, и сам мальчик. Агрессивный подросток, о котором идет речь в фильме, страдает синдромом дефицита внимания и гиперактивности и антисоциальным расстройством личности; от своей слишком молодой матери, с еще более сильными ментальными нарушениями, чем ее сын, он никогда не получал необходимой поддержки. Катрин Денёв, в изумительной роли пожилой мудрой судьи по делам несовершеннолетних, пытается, начиная с семилетнего и до семнадцатилетнего возраста мальчика, вплоть до своего ухода на пенсию, наставить ребенка на правильный путь.
«Моральная ответственность» не только понятие, которое трудно применять на практике, в противоположность утверждению Меркелбаха (глава XXIV.3), но это такое же излишнее понятие, как и понятие «свободной воли» – если речь идет о вынесении наказания. Существо дела в том, что общество не сможет функционировать, если его члены не будут соблюдать правил. Именно поэтому правила должны соблюдаться.
В нашем стареющем обществе на первый план выходит новый феномен. Есть старые люди без какого-либо криминального прошлого, которые ни с того ни с сего совершают противоправное действие. В Сан-Франциско имеют судимость 37 % пациентов с фронтотемпоральной деменцией и 27 % пациентов с прогрессивной афазией. Из всех престарелых, направленных в тамошний Memory and Aging Center [Центр памяти и старения], 8,5 % имели судимость. В основном речь шла о воровстве, но пациенты с болезнью Альцгеймера бывают осуждены также за аварии на дорогах. Среди других правонарушений были ограбление, нанесение оскорблений, сексуально неприемлемое поведение и незаконное проникновение на частную территорию. Престарелые правонарушители должны подвергаться исследованию на наличие у них деменции. Подобная картина болезни также сопровождает большим вопросительным знаком такие понятия, как «моральная ответственность» и «свободная воля».
5. Вменяемость
Действительно ли мозг функционирует нормально или ограниченно, или человек не вполне в здравом уме, установить не так просто. Проблема вновь попала в поле зрения, когда среди экспертов разгорелся спор о том, был ли вменяемым Андерс Брейвик (р. 1979), который в 2011 году при нападении на молодежный лагерь в Норвегии убил 77 человек. В конце концов суд признал его вменяемым. Он был приговорен к 21 году тюремного заключения, максимальному наказанию в Норвегии, из которого он должен отсидеть минимум 10 лет, до того как теоретически может быть выпущен на свободу. По окончании срока тюремного заключения будет приниматься решение, представляет ли он еще опасность для общества.
Была ли вменяемой мать, которая в 2007 году, думая, что ее двухлетняя дочь будет убита сатанистами, сама выбросила ее из окна четвертого этажа универсального магазина Де Бейенкорф? Эксперты не были единогласны, хотя женщина явно страдала параноидальным психозом. Подобную картину болезни продемонстрировал в 1843 году Дэниел Макнотен. Он считал, что тори его преследуют, и поэтому хотел убить премьер-министра тори сэра Роберта Пиля, но по ошибке застрелил его секретаря. Макнотен был признан невменяемым. Судьи создали на основании этого случая так называемые Правила Макнотена в качестве стандарта определения невменяемости: человек считается невменяемым, если из-за душевной болезни он не сознает, что делает, или не сознает, что действия его неправильны.
Независимо от того, сознает человек или нет поступок, к которому относятся Правила Макнотена, при галлюцинации он может получить приказ, которому вынужден подчиниться, как это случилось с двадцатипятилетним шизофреником Михайло Михайловичем, который утверждал, что слышал голос, приказавший ему убить шведского министра иностранных дел Анну Линд, что он и сделал. Клептоман знает, что поведение его неправильно, и тем не менее продолжает красть. Психическая болезнь может оказывать сильное влияние на поведение человека, никак не затрагивая то, что он знает. Поэтому Правила Макнотена должны быть дополнены таким понятием, как контроль: импульс, который не поддается контролю, равным образом свидетельствует о невменяемости. Пациент с синдромом Туретта, страдающий моторным тиком и нанесший удар другому, не заслуживает наказания.
В Нидерландах это регулируется статьей 39 Уголовного кодекса: «Лицо, которое совершает правонарушение, за которое оно не может нести ответственность по причине недостатков в умственном развитии или душевной болезни, не подлежит уголовной ответственности». Эта статья ничего не говорит о деталях условий, при которых лицо считается невменяемым, и поэтому не может считаться пригодным стандартом вроде Правил Макнотена. И хотя статья задавала формат для решения вопросов, которые фокусировались на влиянии этого нарушения, юридическим стандартом она не являлась.
Судебные психиатры занимаются противоправным поведением психиатрических пациентов. Уголовная ответственность или же вменяемость остается все же юридическим вопросом, решение которого в уголовном деле возложено на судью. Сейчас психиатры придерживаются установки, снизившей число градаций вменяемости с пяти до трех: вменяемость, уменьшенная вменяемость, невменяемость. Но психиатры применяют понятие вменяемость не для принудительного помещения в больницу или принудительного лечения. Понятие возникло не из сферы медицины: в повседневной медицинской практике врачи принимают решения о необходимости того или иного лечения, оперируя такими понятиями, как симптом, нарушение, терапия, надежность, – никак не прибегая к понятию вменяемость. В противоположность судье по уголовным делам врач не нуждается в этом понятии, чтобы высказать мнение о будущем своего пациента, как об этом заявил профессор Гербен Мейнен[32].
Есть надежда, как сказал Мейнен, что развитие методов нейронауки достигнет в ближайшее время такого прогресса, что можно будет распознавать психическое состояние правонарушителей, не полагаясь на то, что говорят они сами. Значение этого стало ясно, например, после того, как 24 марта 2015 года второй пилот самолета авиакомпании Germanwings Андрас Любитц запер дверь кабины, когда капитан вышел в туалет, и, сознательно направив к земле самолет с 144 пассажирами, четырьмя бортпроводниками и двумя пилотами, разбил его во французских Альпах. Любитц подвергался лечению в связи со склонностью к самоубийству, однако втайне от работодателей. Если кто-то заявляет, что чувствует себя совершенно здоровым, в настоящее время вы не можете доказать ему, что это не так.
6. Моральная ответственность
Кто-то может вечером читать Гёте или Рильке, играть Баха или Шуберта, а утром приступать к своей повседневной работе в Аушвице.
Джордж Стинер
Мы наказываем за поведение, которое наносит вред обществу. Крайняя форма пагубного поведения может отмечаться при психопатии, когда из-за отсутствия эмпатии человек занят только собою и не чувствует, какое зло он причиняет другим. Это нарушение может сочетаться с изменениями в мозге: орбитофронтальные и медиальные структуры префронтальной коры при психопатии могут быть на 20 % меньше; передняя цингулярная кора, миндалевидное тело и островок также развиты ненормально.
Насколько ненормальными были Гитлер, Мао и Сталин? Чувствовал ли Мао себя виновным за то, что случилось во время «Большого скачка», который официально стоил 14 миллионов жертв, но, вероятно, на самом деле в три раза больше; или за то, что происходило во время Культурной революции (1966–1976)? В Китае ни для кого не секрет, что трое детей Мао, сын и две дочери, шизофреники. И у самого Мао, должно быть, была параноидальная форма шизофрении; вероятно, здесь сказывалась его генетическая предрасположенность. Сталину была присуща крайняя степень паранойи, и это погубило множество жизней.
У Гитлера была болезнь Паркинсона, и его лечили амфетаминами. С годами добавилось множество психиатрических диагнозов: параноидальная шизофрения, психозы из-за употребления наркотиков, психопатия, антисоциальное расстройство личности, садистическое расстройство личности, пограничное расстройство личности, биполярное расстройство и синдром Аспергера. Как пишет немецкий автор Норман Олер в книге Der totale Rauch [Тотальная эйфория], Гитлер постоянно принимал гормоны и наркотики. Во время последнего наступления в 1944 году Гитлер не обходился без них ни одного дня. Употребление героина сначала приводило его в состояние эйфории, а затем сменялось бешеной яростью. Против бессонницы ему давали также барбитураты и делали инъекции амфетамина. Можно только догадываться, в какой степени его характер, злоупотребление медикаментами и болезнь влияли на его импульсивные решения, на его возбудимость, вспышки ярости, недостаток эмпатии, его ненависть и другие поведенческие нарушения.
Даже если допустить, что такое чудовище, как Гитлер, нельзя считать морально ответственным за содеянное, это ничего не меняет в том, что его должны были за это наказать. Не на основе признания свободы воли, но из-за неисчислимых бедствий, которые он принес всему миру, и чтобы дать хоть какое-то удовлетворение жертвам. Труднее будет, если подумать о большей части немецкого народа, который (после того, как ему промыли мозги) пошел за Гитлером и сделал возможным осуществление Холокоста. Нужно ли его тоже привлечь к ответственности и подвергнуть наказанию? И если да, то как наказать целый народ? Кто несет ответственность за поведение народа, который функционирует как суперорганизм? Будет еще труднее, если осмелиться спросить себя: а как бы я сам вел себя при таких обстоятельствах? В конце концов, все страны совершали преступления во время войны. Абель Я. Херцберг, адвокат, испытавший на себе ужасы концлагерей, после войны делал доклады на эту тему. После одного из них еврейская женщина спросила его: «Господин Херцберг, что нужно делать, чтобы наши дети снова не стали жертвами?» Его ответ был: «Думаю, проблема не в этом. Проблема скорее в том, что нужно делать, чтобы наши дети не стали жестокими убийцами». Столько мудрости можно ожидать лишь от немногих.
Всегда найдутся такие мозги, которые при соответствующих обстоятельствах (во время войны или если одни люди по каким-то иным причинам осуществляют власть над другими людьми) проявляют склонность к психопатическому поведению. Единственный ответ, который может быть тогда дан в духе Херцберга, следующий: мы должны заботиться о том, чтобы подобные обстоятельства по возможности возникали как можно реже. Открытое демократическое общество, состоящее из хорошо образованных граждан, умеющих самостоятельно и критически мыслить, кажется мне наилучшей гарантией этого. Однако молодые европейцы-убийцы среди джихадистов «Исламского государства» показывают нам, как легко снова потерпеть неудачу.
По той же причине, что и относительно криминального поведения, можно задаться вопросом о героизме: в чем здесь заслуга? Во время войны некоторые люди прятали евреев, были за это арестованы и погибли. Другие и на секунду не думали ни о чем подобном. Как об этом судить? Мы (общество) восхищаемся людьми, мозг которых генетически так структурирован и в фазе раннего развития стал таким, что эти люди помогают другим, не заботясь о своей выгоде. Чистый альтруизм – благо для общества. И мы презираем людей и такие мозги, которые наносят урон другим, из-за того что ставят себя на первое место. Нельзя не восхищаться героями или теми, кто выказывают в высшей степени моральное поведение. Общество должно иметь возможность функционировать, и то, что решение соответственно вести себя возникает в структурах мозга и принимается импульсивно, не меняет того факта, что речь в данном случае идет о достойных восхищения мозгах, способствующих успешному функционированию общества.
Франс де Ваал, эксперт в этой области, указывал на то, что человек чаще всего вовсе не задумывается о своем моральном поведении, но действует быстро и инстинктивно, исходя из своей биологической предрасположенности. Впоследствии, так же как и при прочих решениях, измышляется причина для того, что было сделано молниеносно и бессознательно. В экстремальной ситуации войны и психопатическое, и героическое поведение могут быть очень близки друг другу.
Одни люди помогают другим исходя из очень разных мотивов. То, что один делает из чистой эмпатии, другой, возможно, потому, что видит в этом выгоду. Если кто-то за свою помощь требовал много денег от богатого еврея, которого он должен был спрятать во время Второй мировой войны, возникает вопрос, куда пошли эти деньги: чтобы помогать другим, которым тоже нужно было прятаться, или же этот человек положил их себе в карман? Ответ на этот вопрос разъяснит, к какой категории его отнести. Поэтому проверка намерений человека и смысла его поступков необходима для функционирования общества.
Новые открытия и их последствия для общества
XXV. Болезни мозга – избегать и лечить
На тех, кто обладают привилегией знания, возложен долг: действовать.
Эйнштейн
Наш креативный мозг был мотором развития искусства, науки и техники. Нейробиологические знания в ближайшие годы бесспорно будут приводить ко все более заметным последствиям в обществе. Это справедливо не только для знания, необходимого для предотвращения и лечения заболеваний мозга, но также для применения нейробиологических знаний в социальных науках, таких как нейроэкономика и нейромаркетинг. Помимо этого, нам удалось пролить новый свет на основы криминального поведения, что имеет последствия для уголовного права. Самостоятельность и хорошее образование старых людей приведут к далеко идущим изменениям в проблематике конца жизни, как об этом еще будет говориться. И не менее важно, как я надеюсь, что табу, все еще связанное с болезнями мозга, будет разрушено всеобщим общественным интересом к исследованиям в этой области.
1. Комплексное развитие мозга
С начала формирования мозга происходит постоянное интенсивное и динамическое взаимодействие между генетиеской предрасположенностью нашего мозга, нашим телом и нашим окружением. Предродовая окружающая среда имеет главным образом химическую природу, но и социальные факторы, такие как стресс будущей матери, тоже существенны. Новые инфекции, проникающие через плаценту и воздействующие на плод, появляются все более неожиданно. Таковы СПИД в 1980-х годах и вирус Зика в 2016 году. Поражения плаценты могут вызывать у ребенка неврологические проблемы. После появления на свет ребенок находится прежде всего – но ни в коем случае не исключительно – в социальной среде. Хотя число клеток мозга четырехлетнего ребенка уже соответствует числу клеток мозга взрослого человека, контакты между клетками мозга будут развиваться и дальше. В префронтальной коре число контактов возрастает вплоть до двадцатичетырехлетнего возраста.
По этой причине после рождения еще достаточно долго сущестует возможность стимулировать развитие мозга в семье, школе и культурной среде. Правда, и неблагоприятные факторы могут в этой чувствительной фазе оказывать длительное, а иногда и постоянное влияние на развитие мозга. В фазе развития стрессовые ситуации могут вызывать длительные химические изменения ДНК, так называемые эпигенетические изменения. Поэтому у детей, которыми пренебрегали или подвергали насилию, всю жизнь сохраняется повышенный риск депрессии. Негенетические процессы развития, которые происходят после зачатия, такие как самоорганизация мозга и развитие под воздействием факторов среды, приводят – как мы уже видели – к тому, что всякий мозг и, следовательно, каждый индивид являются единственными в своем роде, даже если в исходном пункте развития можно было говорить об одинаковой генетической предрасположенности.
Из-за случайностей, играющих роль в особо сложном развитии мозга, например комбинации материнской и отцовской ДНК или возникновения новых мутаций, вызванных космическим излучением, всегда будет небольшое число детей, которым при развитии мозга просто «не повезет». Впоследствии это выразится в форме умственной отсталости или проблем психиатрического характера. Для того, кто кое-что знает о процессах, важных для развития мозга, в этом нет ничего удивительного. Куда более удивительно, что этот сложный процесс развития довольно часто приводит к возникновению хорошо работающего креативного мозга.
2. Раннее распознавание и лечение болезней мозга
Психические болезни возникают в результате взаимодействия генетической предрасположенности индивида с ранними факторами развития. Стресс life events (критических событий) в период беременности, воздействие химических веществ, пренебрежение, дурное обращение или злоупотребление в детском возрасте, а позже – стресс урбанизации, эмиграции и дискриминации также играют роль. Знание этих факторов делает возможным принятие превентивных мер.
Шоеб Фаруке. World Press Photo 2005, Амстердам. Восемнадцатилетний юноша лежит с зажатыми в колодках ногами в одной из 24 камер психиатрической клиники в Бангладеш. С момента основания клиники в 1880 г., по словам директора, таким способом были «излечены» тысячи пациентов. Студент-медик из Бангладеш, посещавший мои лекции в Китае, рассказывал мне, что в его стране все еще думают, что психически больные одержимы злыми духами, которых можно изгнать именно таким способом.
Психические болезни разрушают не только большую часть или даже всю жизнь таких пациентов, они сокращают жизнь больных по сравнению с людьми, не имеющими душевных болезней, на 10 лет, как показал метаанализ 203 исследований в 29 странах. Самоубийства могут объяснять эту разницу лишь частично. Одно неожиданное позитивное развитие все-таки следует упомянуть. У женщин, которые родились в многодетной семье шестым или еще более поздним ребенком, повышается риск таких душевных болезней, как эмоциональные расстройства, шизофрения или склонность к самоубийству. Это явление не нашло объяснения, но пока что в большинстве стран оно не является проблемой. Да здравствует контрацепция!
Существуют генетические болезни обмена веществ и врожденные неврологические заболевания (spina bifida, расщепление позвоночника), отсутствие головного мозга (анэнцефалия) и синдром Дауна, которые распознаются уже в ходе беременности посредством пункции с целью получения околоплодных вод, биопсии хориона, определения ДНК плода в крови будущей матери и ультразвуковых исследований, на основании чего может быть принято решение о прерывании беременности.
Новые методы позволяют производить селекцию здоровых эмбрионов. Каждый третий житель общины Фолендам является носителем одной или нескольких из четырех встречающихся там болезней, так как большая часть населения этой общины ведет происхождение от небольшой группы семей, основателей Фолендама. В настоящее время там проводят тестирование наследственных заболеваний. Одна из этих наследственных болезней – понтоцеребеллярная гипоплазия 2 (PCH2), нарушение развития мозжечка, ведущее к серьезному нарушению умственного развития и малой ожидаемой продолжительности жизни. Сегодня для носителей этого генетического заболевания может применяться преимплантационная генетическая диагностика. При этом у женщины извлекают яйцеклетки и затем производят оплодотворение сперматозоидами in vitro. При выращивании возникает несколько эмбрионов, в которых происходит деление клеток. Когда эмбрионы состоят уже из восьми клеток, извлекается одна клетка из эмбриона и исследуется на наличие наследственного заболевания. Здоровые эмбрионы имплантируют в матку. В результате этой сложной процедуры примерно у 20 % женщин из Фолендама удается добиться беременности.
Некоторые генетические факторы можно выявить и после рождения ребенка при обследовании новорождённых (анализ крови из пяточки) и проводить лечение лекарствами или диетой. Так можно предотвратить серьезные заболевания мозга. Социальные факторы, как уже было упомянуто, также оказывают влияние; они играют важную роль в предотвращении и лечении психических заболеваний. Крайним методом может иногда стать изъятие детей из неблагополучных семей, потому что дурное непосредственное окружение может навсегда повредить развивающийся мозг ребенка.
Несмотря на принимаемые меры и предосторожности, в любой семье может случиться, что у ребенка обнаружат психическое заболевание. Общество должно отнестись к этому с сознанием своей ответственности. Но в первую очередь нужно обратиться к специалисту, чтобы был поставлен диагноз и начато соответствующее лечение.
В Европе мы достигли впечатляющего прогресса с тех пор, как Гойя изобразил дом сумасшедших в 1812–1819 годах, а доктор Филипп Пинель в 1776 году освободил от цепей пациентов парижского дома умалишенных Бисетр (ил. 97; 98). Но в Бангладеш шизофреники все еще лежат в камерах с зажатыми в колодках ногами.
3. Меры предосторожности перед зачатием и во время беременности
Чем раньше мы инвестируем, тем больше доход.
Джеймс Хекман, лауреат Нобелевской премии по экономике
Еще до наступления беременности существуют факторы, определяющие, насколько хорошо будет функционировать мозг ребенка. Возраст родителей – важный фактор риска болезней ребенка. Мы давно знаем, что риск синдрома Дауна для ребенка, родившегося у матери старше 35 лет, значительно повышается. Недавно было показано, что и у отцов старше 45 лет резко возрастает риск появления у ребенка таких болезней, как биполярная депрессия, синдром дефицита внимания и гиперактивности, аутизм, психоз, склонность к самоубийству или наркомания. Отодвигать рождение детей ради карьеры, на что идут многие супружеские пары, чревато безусловными рисками.
За четыре недели до запланированной беременности женщине следует принимать фолиевую кислоту (0,4 мг/день) для предотвращения врожденных дефектов плода вроде spina bifida (расщепления позвоночника) и анэнцефалии. Никто не должен сомневаться в ценности совета уже за несколько месяцев до запланированной беременности полностью распрощаться с курением, алкоголем и наркотиками. Нужно озаботиться о том, чтобы женщина не была больна во время запланированного зачатия и не соприкасалась на рабочем месте с такими химическими веществами, как пестициды. Возникает, однако, вопрос, многие ли пары в наше время тщательно планируют беременность и придерживаются подобных советов. Предзачаточной медицине в будущем суждено играть гораздо более важную роль (ил. 99).
На первом месте должно стоять предотвращение нарушений развития мозга, ибо «легче растить крепких детей, чем чинить поломанных взрослых», как отметил публицист, политик и реформатор Фредерик Дагласс (1818–1895). Во время беременности алкоголь, никотин и наркотики должны категорически исключаться, потому что они могут оказывать постоянное негативное воздействие на развитие мозга ребенка. В 2015 году люди из Нидерландского совета по применению норм уголовного права и защите прав молодежи предложили министрам, без просьбы с их стороны, в случае необходимости брать под наблюдение еще не родившихся детей женщин, продолжавших курить и употреблять алкоголь во время беременности. Социальным работникам было бы тогда легче вмешиваться и добиваться изменения их поведения. Хотя это и было неплохой идеей, все-таки зависимость – не наказуемое поведение, но болезнь, которую нужно лечить.
Что касается медикаментов, здесь следует проявлять крайнюю сдержанность. С помощью волос на голове беременной женщины – за месяц они вырастают на один сантиметр – можно определить, когда и какие именно вещества она употребляла. В течение этого периода было выявлено, что у женщин, которые при зачатии и на протяжении двух первых триместров беременности употребляли каннабис, кокаин или экстази, риск заболеваний мозга у ребенка вырос в три раза.
Во время беременности 80 % женщин принимают лекарства. Тератологический информационный центр предоставляет информацию домашним врачам, акушеркам и аптекарям о заболеваниях новорождённых из-за приема лекарств. Но это касается прежде всего классических тератологических, непосредственно наблюдаемых нарушений у новорождённых, и эти аномалии всего лишь вершина айсберга.
Примером может служить вальпроевая кислота – для многих пациентов хорошее средство против эпилепсии, прием которого во время беременности повышает риск spina bifida (расщепления позвоночника) у ребенка. Пауль Петерс, почетный профессор тератологии, в 2015 году предложил поэтому применять другие противоэпилептические препараты в течение того времени, когда у плода начинают формироваться головной и спинной мозг (так называемая нервная трубка). Гораздо чаще химические вещества вызывают функционально врожденные заболевания в поздних фазах эмбрионального развития; это сказывается в появлении проблем с учебой и поведением у детей.
Прием вальпроевой кислоты во время беременности, например, повышает у еще не родившихся детей риск более низкого IQ, аутизма и проблем с памятью. По моему мнению, женщинам следует в течение всего срока беременности принимать другие противоэпилептические препараты. Как показали многие функциональные исследования, карбамазепин дает существенно лучшие результаты.
Все большую тревогу вызывает воздействие вредных веществ в окружающей среде, которые могут проникать через плаценту. Это тонкодисперсная пыль, повышающая риск аутизма, или эндокринные дизрапторы, например пластификаторы, которые вызывают нарушения сексуальной дифференцировки мозга и могут снижать уровень IQ. Болезнь беременной женщины также угрожает развитию мозга ребенка, и ее нужно своевременно и эффективно лечить.
У детей с аутизмом или с нарушением развития мать страдала от токсикоза при беременности вдвое чаще, и даже впятеро чаще от резко выраженного токсикоза. Впрочем, спектр аутизма – это нарушение развития мозга, в котором токсикоз при беременности занимает весьма малое место. Намного важнее при этом генетические компоненты. И все же риск, возникающий из-за таких факторов, как токсикоз при беременности, можно пытаться уменьшить соответствующим лечением – например, приемом малых доз аспирина.
Более 60 % врожденных форм умственной отсталости вызваны чаще всего ошибками в развитии ДНК ребенка. ДНК плода циркулирует в крови матери из-за того, что отмирают клетки плаценты. В ближайшем будущем основную часть форм врожденных психических нарушений ребенка можно будет выявить уже во внутриутробном периоде и тем самым принять в расчет прерывание беременности. Посмотрим, как долго небольшие христианские партии смогут замедлять эту тенденцию. Воспрепятствовать ей не удастся.
4. Пища и культура еды
Мы абсолютно убеждены, что лучшее питание для беременных женщин и детей до двух лет – одна из самых умных инвестиций, которую в состоянии делать каждый из нас.
Хилари Клинтон (2011)
Чем больше я разъезжаю по свету, тем лучше осознаю, какое счастье жить в стране, в которой больше не существует серьезных проблем с питанием. В мире все еще есть 100 миллионов детей, развитие мозга которых из-за недоедания, сравнимого с ситуацией во время Голодной зимы 1944/1945 года в Нидерландах, серьезно и постоянно нарушается. Недостаточное питание может приводить не только к длительному снижению умственных способностей, но также к повышенной вероятности шизофрении, депрессий и антисоциального поведения.
Человек, умерший от голода. Фото из коллекции Менно Хёйзинги (1907–1947) в NIOD (Instituut voor Oorlogs-, Holocaust- en Genocidestudies – Нидерландский институт изучения войны, Холокоста и геноцида). М. Хёйзинга был фотографом из группы Ondergedoken Camera (Подпольная камера) и делал нелегальные снимки в годы оккупации.
Ребенок в матке приспосабливается к существующим условиям питания. Нехватка питания в матке, также и в том случае, если это вызвано неправильным функционированием плаценты, приводит к тому, что системы мозга настраиваются на сохранение каждой калории; впоследствии ребенок, начав есть, просто не может остановиться. Это станет преимуществом, если после появления на свет действительно господствует голод. Но если после рождения ребенка пищи оказывается вполне достаточно, тогда такая приспособляемость мозга повышает риск увеличения веса, ожирения и диабета. Приспособляемость мозга еще не родившегося ребенка оказывается благоприятной лишь на очень краткий период. Но ведь никто и не будет ожидать от эмбрионального мозга долговременного планирования.
Женщина должна решительно бороться с прибавлением веса во время беременности, чтобы ее ребенок позже не столкнулся с той же проблемой. Из-за того что плод беременной женщины, страдающей ожирением, получает слишком большое количество глюкозы, он и сам будет тучным благодаря наличию собственного инсулина. Таким образом, диабет матери во время беременности может привести к диабету ребенка.
Гормоны щитовидной железы являются решающими для нормального развития мозга и внутреннего уха ребенка. Но эти гормоны могут хорошо функционировать только в том случае, если в щитовидной железе в каждую молекулу гормонов встроены три атома йода. Если в почве, а тем самым и в пище, не хватает йода, то из-за плохого функционирования гормонов щитовидной железы это может привести к замедлению умственного развития и глухоте – состоянию, называемому кретинизмом. У кретинов часто образуется зоб, возникающий из-за роста щитовидной железы, пытающейся извлечь то незначительное количество йода, которое содержится в пище.
После того как в Швейцарии к пищевой соли стали добавлять йод, все учреждения по борьбе с глухотой там были закрыты. Во многих областях мира йододефицит все еще остается нерешенной проблемой. В горах Аньхой в Центральном Китае я еще встречал людей с кретинизмом. В Нидерландах тоже существовала эта проблема, но она была решена, как только стали добавлять йод в поваренную соль и в хлеб. Это не означает, что проблема не сможет возникнуть в будущем. Люди все чаще едят «здоровый хлеб», который не содержит йода, или даже вовсе не едят хлеба из-за часто неоправданного страха перед непереносимостью глютена. Но избыточное употребление йода неблагоприятно. Поэтому во время беременности женщинам не рекомендуют есть суп из морских водорослей и суши, завернутые в морские водоросли. По крайней мере, не есть всего этого слишком много.
Ребенок во время пребывания в матке настраивается не только на количество ожидаемого питания, но также и на его состав. После появления на свет он отдает предпочтение вкусу, который узнал от своей матери еще до рождения, но прежде всего – запаху. Если во время беременности женщина употребляет чеснок, это сказывается на запахе околоплодных вод, и для новорождённого запах чеснока не будет казаться неприятным. Сенситивная фаза, в течение которой ребенок учится оценивать определенный вкус, после первых месяцев жизни продолжается и далее. Грудное вскармливание также может оказать влияние на ту пищу, которую двухлетний ребенок будет есть с удовольствием. По данным Государственного института здравоохранения и окружающей среды (RIVM), лишь 1 % нидерландских детей ест достаточное количество овощей. Многим детям с большим трудом удается давать овощи, но тогда, пожалуй, стоит спросить мать, а не ела ли она сама слишком мало овощей, когда кормила грудью своего ребенка и тем самым недостаточно его запрограммировала.
5. Окружающая среда после рождения
Бедные люди похожи на деревца бонсай. С семенами их все в порядке. Но общество не дает им почвы, чтобы они смогли вырасти.
Мухаммал Юнус
Развитие мозга ребенка после появления на свет находится под воздействием социальной и культурной среды. Лучше всего, если ребенок растет в любви, в надежном и стимулирующем окружении (ил. 101). Интенсивное стимулирование и поощрение могут также уменьшить возможное отставание в развитии. На развитие недоношенных младенцев или родившихся с малым весом и выхаживаемых в кувезах, стимулирующее действие оказывает музыка Моцарта. Социальное окружение, в котором растет ребенок, с самого начала должно быть принято во внимание, чтобы можно было вовремя предупредить запущенность, дурное обращение и насилие. Наша культурная и речевая среда различается не только индивидуально; различия существуют также между отдельными странами, между Востоком и Западом, Севером и Югом, между различными народами, между городом и деревней, различными профессиями, социоэкономическими слоями и верованиями, а также между теми, кто вырос в условиях войны или мира. Многие дети растут в условиях, которые не назовешь ни преисполненными любви, ни безопасными. 2014 год, по данным ЮНИСЕФ, для детей был особенно бедственным. Почти 15 миллионов детей серьезно пострадали от войн, террора, лихорадки Эбола и от голода. У многих поэтому развитие мозга было надолго задержано.
Все эти воздействия накладывают отпечаток на структуры и функции нашего мозга. Что касается влияния культуры на развитие мозга у детей, я многого жду от будущих исследований, которые будет проводить следующее поколение ученых с помощью препаратов формирующегося в настоящее время Китайского банка мозга в Ханчжоу. Систематическое сравнение с материалом Нидерландского банка мозга может дать поразительные результаты, потому что такие культурные факторы, как язык, также влияют на формирование различий между людьми.
Вскармливание грудью упрочивает связь между матерью и ребенком. При сосании груди мозг матери вырабатывает гормон окситоцин, из-за чего выделяется молоко. Окситоцин выделяется также и в мозге, что важно для укрепления связи матери и ребенка. Окситоцин, впрочем, выделяется не только при кормлении грудью, но также и при других ласковых контактах между матерью и ребенком. Поэтому через несколько месяцев после рождения ребенка на отношения между матерью и ребенком уже никак не влияет, вскармливала ли мать ребенка грудью или поила его молоком из бутылочки.
Дети, которые росли в пренебрежении и были лишены ласковых контактов с матерью, и в последующей жизни не смогут устанавливать теплые контакты с другими. Смолоду урок – в старости прок. Но отставание в развитии не должно быть постоянным. Известно исследование, проведенное на Ямайке через двадцать лет после двухлетнего психологического рандомизированного интервенционного исследования детей с замедлением роста. Интервенции заключались в еженедельных посещениях косультантами по вопросам здоровья, которые обучали родителей воспитательным приемам и стимулировали матерей и детей взаимодействовать таким образом, чтобы развивать когнитивные и социоэмоциональные способности у ребенка. Опросы, которые проводились 20 лет спустя, показали, что такое вмешательство привело к 25-процентному повышению заработков тех, кого это коснулось, по сравнению с заработками контрольной группы, где не было отставания в росте. Так что даже относительно простыми методами изменения окружаюшей среды можно достигнуть многого.
6. Влияние химических веществ и анестезии на развитие мозга
Многие химические вещества могут оказывать длительное влияние на развитие мозга ребенка как до его появления на свет, так и после рождения. Во время беременности женщина должна полностью отказаться от курения, алкоголя и употребления наркотиков. От производственной среды, где можно подвергнуться воздействию химических веществ, как, например, крестьянских хозяйств или определенных заводов и лабораторий, она должна держаться подальше. Воздействие тонкодисперсной пыли в городах и промышленных зонах во время беременности и в первые годы после появления ребенка на свет ведет к повышению риска равития аутизма. В окрестностях аэропорта Схипхол была замерена повышенная концентрация сверхтонкой пыли из-за сгорания керосина. Необходимы дальнейшие исследования возможного пагубного влияния этих веществ. Крайнюю осторожность во время беременности рекомендуется соблюдать в отношении приема лекарств. Если беременная женщина нуждается в лечении, например из-за легкой депрессии, могут быть выбраны также свето- или интернет-терапия.
В исследованиях на животных, в том числе на нечеловекообразных обезьянах, были выявлены многочисленные примеры негативного влияния анестезии на развитие мозга детенышей, прежде всего на обучение, память, внимание, социальное поведение и пространственное воображение. Ретроспективные исследования показали, что у детей, которые до трехлетнего возраста подвергались оперативному лечению паховой грыжи под общим наркозом, имелся высокий риск замедленного умственного развития, аутизма и речевых нарушений. Из других ретроспективных исследований детей, которые до достижения четырехлетнего возраста подвергались дважды или еще чаще операциям под наркозом, был выявлен высокий риск проблем с обучением, риск низкого IQ и синдрома дефицита внимания и гиперактивности. Чем дольше продолжалась анестезия, тем ниже были впоследствии академические показатели у ребенка.
Единственным убедительным и этически приемлемым доказательством того, что именно наркоз, а не болезнь, сделавшая необходимым хирургическое вмешательство, вызвал упомянутые последствия, станет рандомизированное исследование, при котором можно будет сравнить наркоз и местную анестезию. Первые результаты подобных исследований показывают, что у таких маленьких детей наркоз в продолжение одного часа не оказывает сколько-нибудь заметного результата на развитие мозга, наблюдаемого в двухлетнем возрасте. Однако чтобы прийти к определенному выводу, нужны дальнейшие наблюдения. До этого кажется целесообразным по возможности отложить операции у детей до достижения ими четырехлетнего возраста, а если такие операции неизбежны, то, если возможно, проводить их под местной анестезией. Кроме того, не следует делать операций, действие которых не доказано, например удалять миндалины при инфекционном воспалении верхних дыхательных путей. Следует также отговаривать родителей маленьких детей от повторного лечения у них зубов под наркозом.
7. Школьники
Как преподавание музыки, так и обучение искусству и спорту в начальной школе благоприятно действуют на развитие мозга у детей. Обучение музыке улучшает их IQ и когнитивные достижения. Обучение музыке, длившееся 15 недель, улучшило исполнительные функции и настроение детей от 7 до 10 лет, а также привело к увеличению толщины коры головного мозга. Я сам прекрасно помню, как поразил меня магический реализм Карела Виллинка, когда в наши школьные годы нас водили в Стеделек музей в Амстердаме. Дети в состоянии получать удовольствие от искусства.
Моему внуку Александеру в 4 года нравилось древнеегипетское искусство; и меня и мою жену, когда мы бывали в Париже, он всгда водил в этот отдел в Лувре.
Занятия спортом также способствуют успехам в учебе. Прежде всего они улучшают исполнительные функции и уменьшают риск прибавления в весе. К сожалению, в нидерландских начальных школах решительно экономят как на занятиях музыкой, так и на занятиях спортом. Профессиональные преподаватели в основном исчезли. У мальчиков прежде всего сильная потребность в движении, которую они не могут реализовать без спорта. В нашей феминизированной системе обучения эту потребность в движении некоторые учительницы, к сожалению, нисколько не принимают во внимание, так что с начальных классов на мальчиков навешивают ярлык синдрома дефицита внимания и гиперактивности. В Китае у детей от 6 до 8 лет четыре часа занятий спортом в неделю, у детей от 9 до 11 лет – три часа. Кроме этого, для занятий спортом отводят три большие перемены в неделю. В начальной школе дети два часа в неделю занимаются музыкой и искусством. Помимо этого, по средам и пятницам детей собирают, и они поют, танцуют и играют на музыкальных инструментах. Остается надеяться, что нидерландское правительство в будущем сможет избрать другой путь и вернет в школы спорт и музыку в полном объеме.
В пубертатный период девочки примерно на два года опережают в развитии мальчиков. Разница в развитии между полами, однако, не означает, что нам следует вернуться к раздельному обучению. Различия внутри групп девочек и мальчиков также очень большие. В обеих группах есть, соответственно, девочки и мальчики с быстрым и медленным стартом, но медленный старт абсолютно не означает, что в конечном пункте развитие мозга окажется на более низком уровне. Развитие мозга может идти различными путями. Поэтому к результатам экзаменов в начальной школе относиться нужно с известной осторожностью. В возрасте между 12 и 16 годами вербальный и невербальный IQ может измениться на 10 пунктов, что ставит под сомнение информативность так называемого экспресс-теста, который проводят в Нидерландах в одиннадцатилетнем возрасте, чтобы правильно выбрать школу следующей ступени.
Кроме того, некоторые дети раскрываются, только если могут учить то, что им действительно интересно. В 2013 году Стивен Хокинг написал о своей школе: «Я никогда не выделялся из середняков нашего класса (правда, это был очень умный класс). Свои работы я делал крайне неряшливо, а почерк приводил учителей в отчаяние». Только в 21 год, когда после диагноза «латеральный амиотрофический склероз (amyotrophic lateral sclerosis, ALS)» ему стало ясно, что у него не так много времени, он взялся за учебу всерьез. И тогда у него все пошло как по маслу.
В школе нужно было бы больше обращать внимание на стадию развития, на то, что интересно ребенку и раскрывает его возможности. Часто говорят, что более индивидуальное обучение в школе невозможно по финансовым соображениям. Из этих соображений мои родители в свое время не обратили никакого внимания на мое желание, чтобы у меня была красивая гувернантка. Некоторые учителя-энтузиасты, с которыми я обменивался мнениями по этому поводу, считали, однако, вполне выполнимой задачей обеспечить более индивидуальный подход к детям, чем это происходит сейчас.
Из-за того что подростки поздно ложатся спать и часто приходят в школу невыспавшимися, некоторые школы рассматривают возможность более позднего начала занятий. Ами Пипер и Анне Сиерсема, девушки 18 и 19 лет, перед окончанием школы написали квалификационную работу на эту тему. Они взяли у 741 ученика своей школы 4743 оценки, полученные ими за контрольные работы, и пометили, в какое время дня они были выполнены. Кроме того, они опросили этих учеников, являются ли они жаворонками или совами. У жаворонков успеваемость была в среднем выше, чем у сов, но оценки, полученные ими за работы, написанные на первых уроках, были все-таки ниже оценок за работы, которые были написаны на более поздних уроках.
За свою работу девушки получили не только наивысшую из возможных оценок (10) и премию, их исследование было опубликовано в престижном международном журнале Journal of Biological Rhythms. Их школа планировала попытку изменить время занятий.
Однако это не имеет смысла, с полным основанием полагает психолог профессор Йоке Мейер из Лейдена. У подростков в пубертатном возрасте собственный суточный ритм – 25 часов. Это означает, что занятия в школе следовало бы каждый день начинать на час позже. Кроме того, более позднее начало занятий создало бы трудности для работающих родителей и для организации транспорта, доставляющего деревенских детей в городские школы. Причина усталости у подростков заключается в том, что они поздно ложатся спать, слишком долго сидят вечером при ярком свете и со своими iPad’ами и компьютерами бесконечно много времени проводят в социальных сетях. Яркий голубой свет и бесконечные новости мешают заснуть. Хорошую помощь оказывает обилие света утром. И наконец, контрольные работы и экзамены следует начинать не так рано; этого же мнения придерживается и Йоке Мейер.
Одаренность ребенка можно заметить уже очень рано. Одаренные дети могут очень рано обладать исключительно большим запасом слов или проявлять интерес к цифрам и буквам. Их интересует, как все работает и почему все кругом именно такое как есть. У них необузданная фантазия и богатое воображение. Они любят играть со старшими детьми, проявляют хорошее чувство юмора и понимают шутки взрослых. У них прекрасная память. Они не любят, когда с ними сюсюкают, обладают обостренным чувством справедливости и сердятся, если что-то происходит нечестно.
Позитивные качества могут, однако, сочетаться с особенностями поведения, которые создают для этих детей проблемы. Иногда некоторые особенности их поведения обнаруживают точки соприкосновения с синдромом дефицита внимания и гиперактивности, дислексией и аутизмом. Дома они ведут себя иначе, чем в школе, где они бывают иногда очень тихими, робкими и упрямыми. Или же они могут учиться ниже своих возможностей, все хуже и хуже, очень неровно, потому что им скучно. Стивен Хокинг писал в 2013 году: «В школе физика была самым скучным предметом, потому что там все происходило легко и понятно». Одаренным детям в качестве учебного материала нужно предлагать что-то особенное: шахматы, английский, китайский язык или бридж, чтобы они не скучали.
На детей, проявляющих талант в математике, музыке, изобразительном искусстве или спорте, нужно обращать особое внимание. Они должны получить возможность развивать свой талант в специально оборудованных школах (для особо одаренных детей), ибо они являются важнейшим ресурсом страны. Талант может наилучшим образом раскрыться только в том случае, если ребенка будут правильно стимулировать способные и заинтересованные учителя, и такие школы должны быть специально на это нацелены. Кроме того, такая направленная стимуляция сможет предотвратить социальную изоляцию одаренных детей. Справедливо также обратное: если общество открывает перед талантливыми детьми такие возможности, пусть и у детей будет шанс дать что-то взамен, послужить своими дарованиями и знаниями школам, где преподаватели, обладающие такими талантами, часто отсутствуют. Во времена, когда школы держат в черном теле музыку, спорт и искусство, это было бы замечательно.
8. Приобретенные повреждения мозга
Повреждение мозга может быть следствием дорожно-транспортного происшествия или травмы, полученной при занятиях спортом; причиной могут быть кровоизлияние в мозг, инсульт, опухоль или другое заболевание мозга, а также насилие. Взрывы могут вызывать повреждения мозга у солдат. Приобретенное повреждение мозга, в зависимости от места и площади поражения, может вызывать совершенно различные симптомы неврологических и психических отклонений: параличи, нарушения речи, хроническую усталость и проблемы, связанные с концентрацией внимания, резкие эмоции, проблемы, связанные с поведением и с учебой, нарушения сна, проблемы с памятью и эпилепсию. Воздействие взрывов на военнослужащих выражается в нарушениях функций гипоталамуса и приводит к гормональным расстройствам, усталости, страху, сексуальным расстройствам. Люди с повреждением мозга часто теряют работу или вынужденно прерывают учебу. После повреждения мозга возрастает риск совершить преступление и попасть в тюрьму. Из-за некритичного отношения к болезни, которое часто возникает при повреждении мозга, таким людям нелегко корректировать свое поведение.
Приобретенное повреждение мозга – наиболее частая причина смерти детей и подростков. В Нидерландах каждый день по меньшей мере 50 детей, подростков и молодых людей, не достигших 24 лет, получают повреждение мозга. Последствия этих повреждений значительно тяжелее, чем полагали прежде. Всегда думали, что молодой мозг лучше восстанавливается после удара, однако чаще происходит наоборот. Повреждение мозга в молодом возрасте может серьезно повлиять на его развитие. Это особенно заметно сказывается при важных переменах в жизни детей и подростков: при переходе в школу следующей ступени, в первых любовных отношениях или когда они начинают самостоятельную жизнь без родителей. На первый взгляд кажется, что они относительно хорошо оправились после полученного повреждения, однако незамеченные вначале последствия позднее приведут к серьезным проблемам в их жизни.
От восемнадцатилетнего юноши не ожидаешь импульсивного поведения, однако после приобретенного повреждения мозга это случается часто. Примерно у 15 % пациентов с травматическим повреждением мозга имеется незамеченное повреждение гипофиза, чаще всего связанное с недостатком гормона роста. Это можно обнаружить и даже восполнить, однако симптомы такого недостатка, например повышенную утомляемость, часто приписывают остаточному повреждению мозга и когнитивным нарушениям и других причин больше не ищут. Лечение повреждений мозга прежде всего состоит в том, чтобы упражнять поврежденный участок. При этом используют пластичность, которой обладает нервная система. Музыка позитивно влияет на исполнительные функции, на эмоции, настроение и скорость ходьбы, уменьшает зависимость от новых впечатлений и страх.
9. Кровоизлияния в мозг и инсульты
Кровоизлияния в мозг и инсульты также могут причинять серьезные повреждения. В Нидерландах ежегодно 20 000 человек попадают в больницы с инсультом. В последние годы лечение инсультов достигло больших успехов. В течение 4,5 часа после инсульта еще можно ввести вещество, тканевый активатор плазминогена (tissue plasminogen activator), чтобы растворить сгусток крови в кровеносном сосуде мозга.
Если большой кровеносный сосуд блокирован, то сейчас уже можно извлечь из сосуда образовавшийся там сгусток. Через паховую артерию вводят катетер вплоть до кровяного сгустка в мозге. Затем начинают стентирование: стент (упругую цилиндрическую конструкцию) проводят через кровяной сгусток, стент раскрывается, и кровяной сгусток выводится из сосуда, так что кровь снова может проходить через артерию мозга. Без такого вмешательства значительная часть пациентов надолго оставались инвалидами, теперь же каждый третий больной может восстановиться, не утрачивая самостоятельности. Новая дисциплина, интервенционная радиология, представляет собой решительный прорыв в лечении инсульта.
Существенно важными после такой терапии являются реабилитационные упражнения. Контролируемые исследования показали, что музыка улучшает настроение и способствует процессу когнитивного восстановления. Ежедневное слушание музыки после инсульта влияет на функциональное восстановление, что сопровождается анатомическими изменениями в мозге. Через шесть месяцев ежедневного слушания музыки у испытуемых было установлено увеличение серого вещества во фронтальных областях и в вентральном стриатуме.
10. Пластичность
Если в период развития информация одного из органов чувств отсутствует, она компенсируется другими органами чувств. Это явление называется компенсаторной пластичностью. В ней представлены два аспекта: изменение в развитии других систем мозга, отвечающих за органы чувств, и возросшее внимание к информации от других органов чувств. Так, люди, лишенные слуха, обрабатывают больше зрительной информации в слуховой коре. Язык жестов обрабатывается у них во вторичной слуховой коре.
Глухие могут также извлекать больше информации из языка тела и мимики. Не только чтение с губ, но и выражение лица играет важную роль в плане семантики и грамматики в разговоре с помощью языка жестов. Понаблюдайте за мимикой сурдопереводчика в передаче теленовостей для глухих! Глухие улавливают некоторые стороны музыки через движения тела и эмоции, которые отражаются на лицах музыкантов, и по колебаниям чувствуют темп. Лауреат Премии Грэмми Эвелин Гленни с 12 лет почти ничего не слышит. Она виртуозно играет на ударных инструментах и говорит о самой себе, что способна чувствовать музыку каждой частицей своего тела.
Компенсаторная пластичность коры головного мозга проявляется прежде всего тогда, когда утрата функции органа чувств происходит на ранней фазе развития; критическая фаза для этого, очевидно, не превышает двух-трехлетнего возраста. Вообще все это далеко не так просто, как иногда преподносится, и прежде всего психологами: якобы любая проблема в мозге может быть решена, если есть такое желание. Мозг ведь пластичен – следовательно, в него можно вносить изменения.
Наш мозг действительно не является железобетонной конструкцией. Определенная степень пластичности существует, по крайней мере в некоторых участках и системах мозга и для некоторых его функций. Все, что мы учим, в конце концов запечатлевается в молекулярных и структурных изменениях контактов между отдельными клетками мозга. Это пластичные изменения в синапсах. Функциональных улучшений можно добиться и у пожилых людей (см. главу XVIII.7–9). Но во многих системах нашего мозга пластичность весьма ограниченна. Если бы она была настолько большой, насколько некоторые хотят заставить нас верить, можно было бы до такой степени восстанавливать повреждения мозга, что люди не страдали бы от тяжелых и стойких неврологических осложнений.
К тому же нарушения в развитии мозга лежат в основе психических заболеваний, и склонность к депрессиям, шизофрении и пограничному расстройству личности невозможно устранить тем, чтобы во взрослом состоянии еще раз повторить процесс развития мозга. Эти заболевания зависят также от генетической предрасположенности, и изменить ее, к сожалению, не в наших силах. Хотя сейчас развиваются все более эффективные методы лечения болезней мозга, настоятельно необходимо подчеркивать важность превентивных мер, и превентивные меры должны начинаться с планирования беременности.
11. Самоубийство
Самоубийство – это последнее, что бы я сделал.
Херман Финкерс
Самоубийство – большая проблема. Каждый год во всем мире кончает с собой миллион человек, больше, чем погибает из-за войн и убийств. Число попыток самоубийства в 10–20 раз выше. В Нидерландах в 2014 году чуть не 94 000 человек предприняли попытку самоубийства, 1839 из них оказались успешными. Поскольку самоубийство еще более табуизировано, чем стоящее за ним психическое заболевание, человеку нелегко открыто говорить о своих мыслях. 60 % людей, совершивших самоубийство, не пытались обратиться к врачу. Тем не менее три четверти из них так или иначе давали знать о намерении лишить себя жизни.
Для психиатров самоубийства представляют немалые трудности, потому что они воспринимаются как их собственное поражение. «С каждым самоубийством моего пациента меня охватывает чувство полного краха», – признался профессор Дамиаан Денис, психиатр Университетской клиники Амстердама. С другой стороны, некоторые психиатры рассматривают самоубийство как неизбежный риск избранной ими профессии. «Если человек хочет умереть, не нужно ему в этом мешать». Но это неправильно. Если поделиться мыслями о самоубийстве, это может помочь; в кризисных ситуациях можно позвонить в службу экстренной помощи. Но многие об этом не знают, а чтобы попасть на прием к психиатру, как правило, нужно слишком долго ждать. С 2012 года в Нидерландах существует директива для работы с пациентами с суицидальными наклонностями, с которой, однако, мало считаются. Благодаря лучшей доступности, более короткому листу ожидания и систематическим и определенным расспросам о суицидальных мыслях психиатры могли бы предотвращать самоубийства.
Но также и окружающие не должны избегать трудного разговора на эту тему. Нужно более внимательно реагировать и попытаться получить помощь для человека, которому угрожает опасность. Ему может помочь, если он будет три раза в день в определенное время отводить «четверть часа для размышлений». Это помешает ему изводить себя мучительными, непрекращающимися мыслями, которые могут привести к самоубийству, вызванному не собственно желанием смерти, но только чтобы остановить бесконечный поток этих мыслей.
Службе охраны психического здоровья (Geestelijke Gezondheidszorg, GGZ) положила начало в 2014 году акция Zero Suicide Mindset [Наша цель: свести самоубийства к нулю]. Эта инициатива ориентировалась на успешные действия Henry Ford Foundation [Фонда Генри Форда], американской организации для депрессивных пациентов, которой уже несколько лет число самоубийств удается сводить к нулю. Программа охватывает повышение квалификации обслуживающего медперсонала, интенсивную помощь пациентам и нередко принудительные госпитализацию и лечение пациентов высокого риска. Меня поразили результаты вышеупомянутой акции. Впрочем, мы не должны забывать, что из-за сокращения расходов, которое – как везде – имеет место и здесь, число пациентов, получающих лечение и помощь от GGZ, уменьшилось, и поэтому вполне возможно, что вне этой службы число самоубийств увеличилось.
Важно отметить, что момент совершения самоубийства на фоне тяжелой депрессии (major depression) связан с life events [жизненными событиями]. Это может касаться работы, так же как и здоровья. Такие моменты должны были бы находиться под особым контролем. При пограничном расстройстве личности такая связь не прослеживается. Предполагают, что лечение основной болезни – депрессии или шизофрении – устраняет риск совершения самоубийства. Однако это не происходит автоматически. Как раз после того, как «излечившийся» пациент выписывается из психиатрической клиники, он относительно часто совершает самоубийство. Немаловажную роль играет стресс, испытываемый пациентом, как только он покидает «надежное» место.
В 2014 году Всемирная организация здравоохранения в докладе Preventing suicide [Предотвращение самоубийства] настаивала на специальных мерах, прежде всего на затруднении доступа к средствам, дающим возможность совершить самоубийство. Следовало подумать об огнестрельном оружии (к счастью, в Нидерландах оно не является приоритетом), определенных лекарствах и доступе к мостам и железнодорожному полотну. У меня всегда возникал вопрос, почему так много психиатрических учреждений расположено вблизи железной дороги. «Поезд зовет», – постоянно повторял один шизофренический пациент. Его жена говорила об этом персоналу больницы, но это не смогло помешать ее мужу броситься под колеса.
Профессора Андре Алеман и Дамиаан Денис в 2014 году отправили в журнал Nature письмо с предложением включить склонность к самоубийству как особый синдром в Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам (Diagnostic and Statistical Manual of mental disorders, DSM). Благодаря этому психиатры чувствовали бы себя ответственными, и лечение могло бы оплачиваться больничными кассами. Другие психиатры, однако, выступили против предложения своих коллег и указали на то, что суицидальное поведение может иметь совершенно различные причины и поэтому требовать совершенно различных методов лечения. Действительно, тщательно обдуманное самоубийство старого человека, считающего, что его жизнь завершилась с потерей спутника жизни и прежних друзей, нельзя сравнивать с импульсивным самоубийством депрессивного или шизофренического пациента психиатрической больницы. То же можно сказать о людях, ищущих избавления от невыносимой телесной или душевной боли. И все же это не основание отказаться от более пристального внимания к проблеме самоубийств (ил. 102).
Постмортальные исследования мозга на молекулярные изменения при суициде подтверждают мнение, что при самоубийстве действительно можно говорить об особой картине болезни. Ее биологическое основание могут представлять нейротрансмиттеры – серотонин, глутамат и гамма-аминомасляная кислота – и гормон кортизол. Наши собственные исследования префронтальной коры также говорят о том, что существует нечто вроде «суицидального мозга», характеризующегося высокой активностью глутаматной системы. Этим, возможно, объясняется эффективность кетамина, вещества, тормозящего эту систему. Имеются исследования, подтверждающие эффективность вливания малых доз антагонистов глутаматных рецепторов как при депрессиях, так и при склонности к суициду. Кетамин можно применять также в виде назального спрея. К тому же ведутся разработки аналогичных лекарств, которые можно будет принимать в виде таблеток. Цель какой бы то ни было акции или действия, в данном случае суицида, очевидно, определяется префронтальной корой. Nucleus accumbens (прилежащее ядро), система вознаграждения, представляет собой интерфейс между познанием, эмоцией и действием. Чем слабее (и тем самым менее эффективна) система вознаграждения, тем больше человек склонен к ангедонии и тем выше риск, что попытка самоубийства достигнет цели.
12. Современное сращение нейро- и социальных наук
Нейронауки в последнее время начинают взаимодействовать со многими дисциплинами, которые традиционно изучали влияние, оказываемое на человека социальной средой. Внезапно заговорили о нейролингвистике, нейротеологии, нейропсихоанализе, нейроэстетике, нейрофилософии, социальной нейронауке, нейромаркетинге и т. д.
Порой социальные науки жалуются, что исследования мозга, по всей видимости, хотят использовать эти дисциплины для своих целей. Опасаются также и «нейроредукционизма»: исключения концепций, распространяющихся на более масштабную территорию, – таких как социальные взаимодействия или культурные явления. Все это достаточно странно, ибо ни о захвате, ни о редукции не может идти речь. Логично, что социальные и гуманитарные науки включают в свои исследования мозг; предмет этих наук берет начало именно в мозге, и культура, в которой мы вырастаем, отчасти формирует наш мозг. По причине значительной сложности техник исследования и вытекающей из этого крайней специализации ученых нынешние исследования могут проходить исключительно в рамках междисциплинарной совместной работы, в которой каждая дисциплина имеет существенное дополняющее значение.
Экспериментально ориентированные нейронауки могут придать новое измерение описательным социальным и гуманитарным наукам, которые, в свою очередь, могут привести нейронауки во взаимодействие с культурой. Для междисциплинарной совместной работы необходимо, чтобы все понимали научный язык друг друга и были знакомы с исследовательскими методами каждой из дисциплин, их возможностями и границами.
Формирование этого уже внутри самих междисциплинарных нейронаук оказывается далеко не простым делом. Электрофизиологи и молекулярные биологи часто недостсточно понимают результаты друг друга. Поэтому с самого начала работы Школы исследований нейронаук в Амстердаме в 1982 году мы давали докторантам понять, насколько важно посещать курсы, которые прямо не связаны с темой их диссертационной работы, для того чтобы знакомиться с научным языком другой дисциплины и после получения ученого звания сотрудничать в междисциплинарных программах исследований. Такой подход должен был в будущем положительно повлиять на междисциплинарное взаимопонимание ученых в области нейро- и социальных наук.
Читать бесплатно другие книги:
