Дежавю

Как и обещал мне Тимур, я больше ни дня не провела в общежитии. Даже вещи за меня собрали Ника с Мартой, поскольку одна только мысль о том, чтобы приблизиться к этому месту, ввергала меня в ужас.

Мне очень нравилось жить с Тимуром. С ним я всегда чувствовала себя в безопасности, но… практически сразу после выписки из больницы начались кошмары, и мне пришлось обратиться за помощью.

Работа с психологом и легкое успокоительное уже дали свои плоды: если первое время кошмары могли врываться в мое сознание еженощно, то теперь эпизоды случались не чаще двух раз в неделю.

Прошлая ночь как раз была одной из таких, поэтому, поворчав еще немного, я все же устроилась под боком у Тимура и даже не заметила, как задремала.

– Мира, – донесся до меня голос Тимура, и я ощутила прикосновение теплых пальцев на своей щеке. – Любимая, просыпайся. Мы подъезжаем.

Неохотно открыв глаза, выглянула в окно и увидела знакомые с детства очертания соседских домов.

Я дотянулась до своего рюкзака, скатившегося за время пути в дальний угол салона, и достала из него две самые необходимые сейчас вещи: связку ключей и собачью игрушку в виде большой пищащей резиновой утки с канатом, торчащим не только из клюва, но и из задницы.

К слову, она по этому канату еще и передвигалась.

Вперед. Назад.

Цитируя чудесного ослика Иа: «входит и замечательно выходит».

Мне всегда казалось, что создатели таких игрушек больше задумывались о владельцах собак и хотели развлечь именно их. За всех не скажу, но в нашей семье это будет уже пятая такая утка, а нам все еще смешно, когда играем с Гайкой в перетягивание несчастной птички.

Кажется, у Демида была целая папка с видео, где из звуков на фоне только лай довольной собаки и наш почти истеричный смех.

Мы подъехали к нашим воротам. Виктор дождался, когда они распахнутся, и направил машину прямиком к главному входу в дом.

Попрощавшись с водителем, мы выбрались на улицу. Тимур забрал наш чемодан, а я, поудобнее перехватив игрушку, открыла дверь.

– Гайка! – взвизгнула я и рассмеялась, когда тяжелые лапы лабрадорихи едва не сбили меня с ног. – Как же я скучала по тебе, девочка.

Она немного напряглась, увидев за моей спиной Тимура, но позволила себя погладить и даже лизнула его ладонь.

Ну все, друзья навек.

– Все забываю спросить… а почему «Гайка»? – спросил Астахов, пока мы оба наглаживали собаку со всех сторон.

Я рассмеялась и позволила Гайке лизнуть меня в щеку.

– До нее у нас не было собак, поэтому первое время с нашей стороны случались промашки вроде оставленной без присмотра тарелки, – начала я. – Изначально мы с Демидом назвали ее «Плюшка», потому что она была очень упитанным щенком и постоянно клянчила у нас еду. Но на вторую неделю, как мы забрали ее домой, она решила поучаствовать в сборке мебели…

– Эй, так ты съела гайку? – спросил Тимур у собаки. Та слушала нас очень внимательно, периодически склоняя голову на бок, но при этом постоянно косилась на утку в моих руках.

– Она три штуки сожрала! И заодно перепугала нас до чертиков – расхохоталась я и отдала своей золотистой любимице вожделенную игрушку. – Держи, чудовище-троглодит.

– Не слушай ее, Гайка, – Астахов почесал ее за ухом. – Ты прелесть.

Собака решила, что больше нет смысла тратить на нас время, и убежала в сторону кухни, весело виляя хвостом.

Оставив вещи в прихожей, я взяла Тимура за руку и решила провести ему небольшую экскурсию по дому, пока мы одни. А он притянул меня к себе и поцеловал так, что слова «пока мы одни» засияли новыми гранями.

Тимур крепко обнял меня, а потом вдруг приподнял над полом и закружил. Я взвизгнула от неожиданности и громко рассмеялась.

– Люблю, когда ты смеешься, – сказал он, ставя меня на ноги.

– А я люблю тебя, – мне хотелось снова его поцеловать, но мой нос вдруг уловил странный, дымный аромат. Я нахмурилась и пошла в сторону кухни, чтобы узнать, не забыл ли кто-нибудь выключить плиту.

На середине пути к запаху добавились еще и звуки, и я взглянула на Тимура, который едва сдерживал улыбку.

– Давай же, Мира, – сказал он, обняв меня за талию и мягко подталкивая вперед. – Веди меня на кухню.

Что тут происходит?

Кухня представляла собой огромное пространство, была объединена со столовой и имела не только французские окна, но и выход на задний двор.

Именно там, снаружи, и стояли… все.

Папа, Демид, Андрей Валерьевич и Миша окружили гигантский мангал, а Ника, Ева и Аглая смотрели на мужчин и переговаривались между собой.

Обалдеть.

– Спасибо, – сказала я Тимуру, прекрасно понимая, кто всех собрал.

Он прижал меня спиной к своей груди и склонился к уху:

– Что угодно для твоей улыбки.

Мы преодолели остаток пути и вышли на улицу.

– Слава! – воскликнула Ника, заметив нас первой и привлекая внимание остальных. Она подскочила ко мне и стиснула в объятиях. – С днем рождения!

Приветствия, улыбки, поздравления… последующие десять минут все пространство вокруг нас буквально искрилось от радости и веселья.

Нет, подумать только… они тайно прилетели еще вчера и все ради того, чтобы отпраздновать мое двадцатилетие. И даже Виктора подговорили, лишь бы я не узнала об этом сюрпризе раньше времени!

Невероятно.

Приготовив на мангале все, что можно было приготовить, вплоть до хлеба с сыром, мы устроились за одним большим столом.

К этому моменту к нам уже присоединилась Лика – девушка Демида. Та самая, на которую он почти не обращал внимания, увлеченный бесконечными пикировками с моей лучшей подругой. Ника же с удовольствием каждый раз принимала вызов, к явному неудовольствию Фетисова, с которым они встречались уже больше месяца.

Тимур склонился к моему уху и шепотом в шутку предложил запереть этих двоих в одной комнате и посмотреть, что из этого получится. Как по мне, там было всего два варианта: они либо подерутся и после этого займутся сексом, либо сразу перейдут к десерту.

Хотя… зная их упрямство, я все же склонялась к первому варианту.

Когда первый голод был утолен, наступило время тостов и подарков. Из-за курса успокоительного, назначенного психологом, мне единственной сегодня нельзя было алкоголь, но оказалось, семья позаботилась о запасе моего любимого сока.

Пока Ева вручала свой подарок, Тимур ушел в кладовку за напитком для меня, и потому не узнал, как быстро может покраснеть мое лицо, если я при всех достану из пакета кружевную комбинацию, ошибочно приняв ее за топ. Я уже видела, как Фетисов набирает в грудь побольше воздуха, чтобы завалить меня своими шуточками, как вдруг все резко замолчали и уставились на что-то позади меня.

Вернее, на кого-то.

Обернувшись, я увидела Тимура с охапкой белоснежных роз, уверенной походкой направляющего к столу и не сводящего с меня глаз.

Наши отцы звонко чокнулись стаканами, на миг переключив на себя мое внимание. Я взглянула на них с немым вопросом, а они лишь синхронно пожали плечами и улыбнулись. Правда, улыбка моего папы показалась мне немного печальной, но я не успела об этом задуматься.

– Мира, – мягко произнес Тимур. Вновь повернувшись к нему, я обнаружила его вставшим передо мной на одно колено.

О. МОЙ. БОГ.

– Сейчас мы будем плакать, – пискнула Ева.

Словно в подтверждение ее слов, у меня защипало глаза.

– Множество раз прокручивал в голове этот момент, а сейчас я смотрю в твои глаза, пленившие меня в нашу первую встречу, и все слова меркнут, кажутся банальными. Не такими, как ты заслуживаешь, – сказал Тимур. В его руках оказалась раскрытая коробочка, а по моей щеке стекла первая слезинка. – Я люблю тебя, Мира. В тебе весь мой мир. И если ты согласишься выйти за меня, то я клянусь сделать все ради твоего счастья.

– Нашего счастья, – поправила я его так же, как и в тот самый день, когда мы, наконец, отпустили прошлое.

Тимур улыбнулся и согласно кивнул.

Прочистив горло, он громко, даже торжественно задал свой вопрос:

– Власова Мирослава Игоревна. Позволишь ли ты мне заботиться, оберегать и любить тебя? Окажешь ли ты мне честь, став моей женой?

С силой сжав зубами губу, чтобы хоть немного привести себя в чувство, я сделала глубокий вдох и сглотнула образовавшийся в нем ком.

– Да, – сказала я, ни на миг не сомневаясь в своем ответе.

Комната взорвалась от радостных возгласов и звона бокалов.

В мгновение ока у меня на пальце оказалось кольцо, а я – в объятиях Тимура, осыпающего мое лицо поцелуями. Всем не терпелось нас поздравить, но мы не могли друг от друга оторваться. На секунду оказавшись в собственном маленьком мире, который так любили, нам уже не хотелось его покидать. Этот момент навечно останется в нашей памяти и в наших сердцах, но на самом деле он был лишь следствием того, что нам и так было уже известно.

Я принадлежала ему. Он принадлежал мне.

А вместе мы единое целое.

И уже никому не по силам это изменить.