Горький привкус соблазна
– Голубушка, что стряслось? – спросила она, опуская взгляд на ее совершенно босые ноги с маленькими красными бусинками ногтей.
– Нонна Николаевна, мне нужна обувь,– быстро сказала девушка, проследив за взглядом старушки, – я потом вам объясню. У вас какой размер?
Глаза Лилии вопрошающе уставились на пожилую даму, и она с надеждой перевела взгляд на новенькие уютные теплые оранжевые уги на ногах консьержки.
В это время дверь лифта распахнулась, и женщины увидели Диму, быстро шедшего к ним с меховым манто в руках
– Дурочка, – сказал он, направляясь к жене, – простудишься же, надень свою шубку.
Он бережно накинул ей на плечи манто и взял на руки. Она брыкалась и извивалась как дикая кошка. Выкрикивая ругательства и проклятия:
– Поставь меня, изменник. Не смей так со мной обращаться. Я… Я законопослушный, свободный человек почти демократической страны. Да как ты смеешь на меня руку поднять, я все равно, так или иначе, избавлюсь от тебя. Слышишь? Избавлюсь…
– Ножки замарала, – сетовал Дима, впихивая упирающуюся супругу в лифт.
– Не обращайте внимания, – обратился он к ошарашенной увиденным консьержке, заходя в закрывающиеся двери лифта. – У любимой женский катаклизм, это пройдет.
Они скрылись за металлическими дверьми, оставив Нону Николаевну наедине с ее домыслами. Пожилая консьержка задумчиво смотрела им в след. Будучи женщиной наблюдательной, она, конечно, заметила красные следы на шее этой красивой женщины, супруги владельца 37 квартиры. «Всегда такой вежливый, внимательный и обходительный мужчина. – думала она качая головой. – Всегда ноги вытрет, чтоб грязь не таскалась, поздоровается, справится о ее самочувствии. И нате вам. Какая оказия, неужто он поколачивает эту малютку? А со стороны идеальная пара, ничего такого и не скажешь… У всех свои скелеты в шкафу. Ох, не к добру все это, ох не к добру, чует мое сердце».
Утро встретило Лили неприятной трелью телефона. Чертыхаясь, она его выключила и ощупала место рядом с собой. Так и есть. Пусто. Муж ночевать не возвращался. Она улыбнулась, вспоминая, что засыпала одна. Лили собиралась с силами, чтоб покинуть теплую постель, когда повторно зазвонил ее телефон. Девушка сняла трубку и услышала незнакомый голос.
– Лилия Владимировна? Вас беспокоят с полиции. Ваш супруг попал в ДТП. Не могли бы вы подъехать к нам?
Не меньше минуты Лили обрабатывала полученную информацию, а затем ответила:
– Я то вам зачем?
На том конце провода подобного ответа явно не ожидали.
– Я, наверно, не так выразился, ваш муж попал в аварию. Его увезли на скорой, а вы как бы это… Близкий родственник, – подобрал вежливый собеседник на том конце нужные слова.
Лили медленно осознавала случившееся и как-то слишком спокойно ответила:
– Куда мне подъехать?
– В городскую больницу. Ваш муж в отделении реанимации.
– Скоро приеду, – вздохнула девушка, взглянув на часы.
Она в задумчивости перебирала платья. Что подобает одевать в подобных случаях? Остановив выбор на простом черном, она быстро зачесала волосы в хвост, решив не прибегать к косметике, накинула шубку, схватив ключи, быстро вышла на лестничную клетку и торопливо направилась к своему новенькому белому автомобилю.
В больнице она пробыла не долго. С давних пор больницы девушка терпеть не могла. К Диме ее не пустили, коротко сообщив о том, что у него обширные повреждения внутренних органов и врачам предстоит бороться за его жизнь. Лили не плакала, лишних вопросов не задавала и имела весьма странный чуть отстраненный вид. Беседовавший с ней не молодой мужчина в белом халате казался слегка смущенным и уставшим. Задавал какие-то вопросы о ранее перенесенных мужем заболеваниях, о том какие лекарства тот принимал. Она, при всем желании, не могла ответить и на половину из них, а, кроме того, хотела бы задать свои вопросы.
– Он выживет? – наконец- то смогла спросить она у врача.
– Пока сложно сказать, – ответил он туманно, с любопытством наблюдая за ней.
Чуть позже к ним присоединился сотрудник правоохранительных органов, с какими-то бумагами в руках.
– Как это произошло? – спросила она у сотрудника лет тридцати, одетого в синюю форму.
– Пока точно не известно, – неохотно пояснил усталый мужчина, – специалисты определят причину трагедии. Точно могу сказать только то, то ваш муж, возвращаясь с ресторана «Кристалл», не справился с управлением, на повороте вылетел на встречную полосу и врезался в автомобиль. Более подробно вам сообщат завтра. Не могли бы вы подъехать в отделение?
Лили выслушала его и кивнула.
– Отлично, – сказал он.
Ничего отличного в ситуации Лили не видела. Она видела только кучу нерешенных проблем, усугублявших и без того не радужное настроение. Боли от случившегося она не ощущала. Пустоты в душе или чего-то подобного тоже. Она не была злой, но гораздо больше сейчас ее занимало предчувствие того, что ничем хорошим для нее вся эта ситуация не обернется.
В простеньком черном платье она сидела возле двери палаты своего мужа, и вспомнила слова врача, что надо сообщить близким. Кого она могла назвать его близкими? Себя? Лили усмехнулась. Бывшую жену, у которой, так уж получилось, она увела Диму и которая их обоих ненавидела? Двадцатилетнего сына, который никогда не любил отца? Кого-то из его лицемерных друзей, которые только тем и занимались, что пытались подставить друг друга и занять чужое теплое место. Может быть Алекса, с которым муж был с детства не разлей вода, пока в их дружбу не вклинилась она сама? Сослуживец Альберт, который не может вернуть долг? И уж явно это не та девка, с которой он развлекался в тайне от нее. Да, выходило, что близких людей у ее мужа попросту не было и горевать в случае его смерти будет некому. От осознания того, насколько ее вторжение испортило ему жизнь она прониклась к нему сочувствием и ей стало по-человечески жалко супруга. Девушке нестерпимо захотелось, чтоб он выздоровел, чтоб она могла его обнять и извиниться. И все исправить. По ее щеке скатилась слеза. Не известно откуда появившееся не прошеное чувство вины терзало, и она, не зная, куда от него деться, разревелась.
В назначенный день и час она нехотя пришла в кабинет следователя, куда ее вызвали по телефону. Лили не любила органы, и старалась как можно реже пересекаться со стражами закона, однако оттягивать этот момент было нельзя.
Серое обшарпанное здание не вселяло оптимизма. Ее изящная фигурка в узкой кожаной юбке и белой блузке смотрелась в этом месте крайне неуместно. Облупившаяся краска на стенах, обшарпанная старая мебель, недоброжелательный дежурный и нецензурная пьяная брань из соседнего кабинета никак не сочетались с ней, приятно благоухающей дорогим парфюмом.
Она нерешительно протянула суровому мужчине в форме свой паспорт.
– Куда Антипову послать? – громко спрашивал у своих коллег дежурный, спрятавшийся за новеньким пластиковым окошечком.
– По какому делу? – доносилось до нее – По групповому износу в выходные?
– А вас кто вызывал барышня? – вежливо поинтересовался у нее дежурный, окидывая ее любопытным взглядом.
– Я не знаю, я не спросила… У меня муж в аварию попал.
– Она не знает – крикнул дежурный куда-то вглубь.
Мужчина мял ее паспорт, и куда- то звонил.
– Крис, вдову мужика, врезавшегося на «Ауди» к вам? – спросил он кого- то по телефону, выслушав ответ, он усмехнулся, посмотрел на нее уже более серьезно и продолжил, возвращая документ, – поднимайтесь в 305 к следователю Иванову Константину Николаевичу.
Лили шла по ступенькам и про себя повторяла: «Иванов Константин Николаевич… Костя Иванов? Вот ведь как бывает». С этими мыслями она стояла перед захватанной грязными руками выкрашенной белой краской дверью. С замиранием сердца она ее толкнула.
Обстановочка в кабинете не отличалась, от той, что Лили уже видела. Два стареньких стола, заваленных бумагами в разных углах просторной комнаты. На давно не мытом окне грудой свалены бумаги, какие-то коробки и прочий хлам. Пол, с местами сильно потертым линолеумом, казался давно не мытым. Старенький диван с коричневой мужской курткой на нем. В углу тумбочка с электрическим чайником на подставке. Надо заметить, единственная чистая вещь в окружающем запустении. Кажется, в тишине был слышен только стук ее собственного сердца.
Один из столов был занят молоденькой девушкой в полосатом свитере. На вид ей можно было дать лет двадцать пять. Русые волосы, никогда не знавшие краски, собраны в пучок на затылке. Лицо начисто лишено косметики. Из украшений лишь небольшие золотые серьги в ушах. Она подняла голову и уставилась на Лили с немым вопросом.
– Мне сказали подойти к Иванову, – начала Лили глядя на пустующий соседний стол.
– Подождите немного, он сейчас вернется, – ответила девушка и ловко застучала по клавишам.
Лили, предположила, что подождать ей предлагают в коридоре, но не вышла, а внедрившись вглубь кабинета, подошла к окну. Девушка на ее манипуляции внимания не обратила, занятая только своими мыслями. Лили слышала громкие голоса за дверью, топот ног и сильнее сжимала в руке сумку.
– Ладно, я подъеду, – услышала она приятный мужской голос, – конечно, после обеда, я что, по-твоему, летаю?
Дверь открылась, и в комнату вошел молодой высокий мужчина в белой футболке, форменных брюках и с лихой улыбочкой на губах. По мере того как взгляд его фокусировался на спине Лили улыбочка с лица сползала. Он внимательно смотрел на горделивую осанку девушки, рассыпавшиеся по спине волосы и стройные ноги в черных сапогах. Призраки прошлого всплыли в его голове и что-то в его душе екнуло. Гостья медленно повернулась и внимательно посмотрела на него. Сердце следователя упало куда-то вниз.
Перед его лицом всплыла хорошо забытая картина: молоденькая девчушка в розовой шапочке, из-под которой вылезают непослушные русые волосы весело смеется, глядя ему в лицо. Снег опускается на ее пушистые ресницы и тает. Как же долго он пытался забыть и никогда не вспоминать об этих давно ушедших минутах счастья.
И вот она снова стоит перед ним. Изменившаяся, повзрослевшая. Невозможно было узнать ту веселую, беззаботную девочку, которую он помнил. На ней уже не было ни той розовой шапочки, ни той задорной улыбки. Она стала совсем другой, теперь у нее уверенный, холодный взгляд королевы. Она смотрела прямо на него и совсем не выглядела удивленной. Кажется, она стала еще красивее… Под ложечкой противно засосало. Его коллега Кристина, заподозрив неладное, непонимающе смотрела то на него, то на нее.
– Ты покрасила волосы, – прервал он неловкое молчание, – тебе идет. Ты стала очень похожа на сестру.
Лили молчала, не зная, что сказать.
– Присаживайся, – мужчина сел на свое место и предложил ей стул напротив. На негнущихся ногах под недоуменным взглядом Кристины она опустилась на предложенное место. Следователь с минуту в совершенном замешательстве разглядывал ее. Не зная, как себя вести, он решил вести себя так, как вел себя обычно.
– Ваше имя, фамилия и место проживания? – неожиданно перешел на вы он. – Паспорт с собой? Замужем? Дети есть? Вы проживали совместно с Антиповым Дмитрием? – задавал он стандартные в таких случаях вопросы.
Лили протянула паспорт и тихо отвечала, глядя куда-то в стену.
– Вам известно, что случилось с Вашим мужем?
– Да, он попал в аварию и находится в реанимации. Кажется, его жизнь, подвергается опасности, – тихо, но уверенно ответила она
– Это все, что Вы знаете? – продолжил Костя официальным тоном.
– Да, но мне бы хотелось знать больше. Не зря же я сюда пришла. Что случилось? Почему аварией заинтересовалось следствие?
– Вопросы здесь задаю я, – немного резко ответил он, быстро что-то записывая. – У вашего мужа были враги?
Когда он писал, он мог не смотреть на нее, это успокаивало и позволяло не выдать волнения.
– Не знаю, возможно были. У людей его положения враги есть всегда.
Она врала. Она точно знала и даже могла назвать не одного и не двух людей, явно желающих его смерти. И, положа руку на сердце, она была первой в этом списке. Костя смотрел на нее очень внимательно. Лили с достоинством выдержала его проницательный взгляд.
– Как давно вы женаты?
– Восемь лет.
– Какие отношения у вас были?
– Нормальные, – односложно отвечала Лили.
– Вы восемь лет живете с мужчиной в нормальных отношениях и не знаете были ли у него враги?
– Именно так.
– Откуда возвращался ваш муж так поздно?
– Из ресторана. У него был новогодний корпоратив.
– Почему вас не было с ним?
– Я осталась дома. Я не люблю шумные компании его коллег, – это была лишь часть правды, и девушка сомневалась, что это укроется от следователя.
– Чем вы занимались до и в момент аварии?
– Я была дома.
– Одна?
– Да.
– Кто-нибудь может это подтвердить?
– Нет, – нерешительно ответила она, то в какое русло уходил разговор Лили совсем не нравилось.
– Неужели такая девушка предпочтет провести вечер пятницы дома в одиночестве? Пока муж развлекается в ресторане?
– У меня скопилось много грязной посуды, – она с вызовом уставилась на него.
– Шутить в камере будете, – резко ответил Костя.
– К чему ты клонишь? – не выдержала она, неожиданно переходя на ты. – Мне кажется, это похоже не на беседу, а на допрос с пристрастием.
– Все впереди дорогая, не торопи события.
Костя посмотрел в ее большие зеленые глаза. В нем сейчас говорила боль и обида. Обида на то, что она заставила его столько страдать, на то, что она так некстати снова появилась в его жизни, и на то, что он не смог выкинуть ее из головы. Конечно, он не должен был давать волю эмоциям, должен был быть объективным профессионалом, но не получалось. Не получалось, когда она сидела вот так напротив с непроницаемым холодным лицом королевы мира, и он мог чувствовать исходящий от нее запах малины и мускуса.
Лили не выдержала и рывком поднялась со стула, но он, взяв ее за плечи, усадил назад.
– Вызовите меня повесткой в другое, более благоприятное время, – прорычала она ему в лицо, резко убирая его руки, и вылетела из кабинета.
– Вау, – подала голос Кристина, – что это было?
– Лилечка, это была Лилечка, – нервно ответил Костя, глядя на захлопнувшуюся дверь.
– А Лилечка это у нас кто?
– Жена Антипова, которому тормозные шланги повредили, полагаю, с целью отправить его на тот свет.
– А между вами что? – не унималась коллега. – Почему я должна из тебя слова клещами вытаскивать?
– Ничего, абсолютно ничего.
– Хорош дурака валять, Иванов, – настаивала девушка, теперь уже совершенно забыв о работе. – Быстро говори, с чем связано недавнее шоу в лучших традициях латиноамериканских сериалов. И вообще, я не помню, чтоб ты вел себя столь грубо с хорошенькими девушками. Где твои манеры, родной?
Костя молча сжал руки в кулак и уставился в стол.
– Учти, я не отстану, – Кристина решительно поднялась и подошла к его столу, усаживаясь на край.
– Что это за мадам? – настойчиво повторила Кристина.
– Лилечка – это не мадам. Это моя головная боль, – устало ответил он.
– Ты не можешь теперь замолчать. Я умру, если не узнаю подробностей.
– С Лилечкой я познакомился когда учился на юридическом, Крис. Она была на курс младше меня. Тогда у нее еще не было мехов и золота, были свои натуральные русые волосы, звонкий смех и задорная улыбка. Я был влюблен в нее без памяти, – Костя откинулся на стуле и начал рассказывать, глядя в потолок. – Она была так непосредственна, так беззаботна и так красива, что я совершенно потерял голову. Это была моя первая любовь, Крис. Мы встречались около года, я никогда не был так счастлив как с ней. Потом я закончил институт и устроился в следствие в другой город. Все лето я часто приезжал к ней, мы планировали, что она переедет ко мне, когда закончит учебу, что мы поженимся. Я безумно скучал по ней и с нетерпением ждал встреч. Я был так молод и глуп, Крис.
– И что же случилось в итоге?
– В итоге? – хмыкнул мужчина. – В итоге она оказалась обычной дрянью, Крис.
Костя замолчал, все так же неотрывно глядя в потолок.
– Мне было очень тяжело без нее, – продолжил он, – и возвращаясь сюда я, конечно, ожидал, что могу случайно снова ее встретить. На кассе в магазине или в очереди в поликлинику. Я не был готов встретить ее вот так.
– А что там случилось- то?
Кристину всерьез заинтересовала эта история. И удивила. На сколько она знала, ее коллега, Костя Иванов, с которым она делила этот не слишком шикарный кабинет, был редким бабником, не пропускающим ни одной юбки и никогда не имевший меньше двух интрижек одновременно. Единственным исключением была, пожалуй, она сама. Ее он совершенно не воспринимал как романтический объект. Кристина утешала себя тем, что происходило это исключительно потому, что службу и удовольствия Костя не смешивал. Они уже давно работали вместе, и около полугода назад она перевелась сюда вслед за ним, настолько связали их теплые приятельские отношения. Кристина была искренне удивлена, обнаружив подобное двойное дно у своего соратника, о котором, казалось, знала совершенно все.
– С Антиповым? Ему кто-то с пока неясными намерениями повредил тормозные шланги. И бедняга на полной скорости врезался во встречный автомобиль. Выживет он или нет пока вопрос. Но выяснять, по чьей вине человек может отправиться на тот свет, предстоит мне. Придется разобраться, кто это: мелкий пакостник или целенаправленный убийца. А появление Лилечки мне, конечно, задачу усложнит.
– Да нет, – нетерпеливо оборвала его коллега, – расскажи о том, что было между вами, что ты мне все про работу. Про работу я и так знаю. Почему вы расстались?
– Не знаю, – пожал плечами мужчина. – Она так и не сказала мне этого. Вот как-то так, Крис.
Ноябрь, 2010 года
Снежинки хлопьями падали, оседая на ее русых волосах, смешно выбивающихся из-под розовой шапочки. Снег в этом году выпал рано и вокруг воцарилась настоящая зима. Она улыбалась глядя ему в глаза. Пара снежинок опустилась на ее лишенные косметики ресницы и моментально растаяла. Он улыбнулся ей в ответ, беря ее лицо обеими руками, и нежно прикоснулся губами к ее губам.
– Приличные девушки не целуются на первом свидании, – укоризненно сказала Лили, и он отстранился.
Костя нерешительно обнял ее, не желая отпускать. Она неловко ответила на его объятие и время остановилось для двух молодых влюбленных, стоящих в дворе старого панельного дома. Две фигурки в свете фонаря слились в одну и пушистые хлопья снега кружили, плавно оседая на землю. Девушка немного дрожала. От холода или эмоционального возбуждения, а может, и от того и от другого вместе взятых. Через толстое полотно искусственной меховой шубы практически не ощущалось ее тело, но тем не менее, эта минута близости была дорога для них обоих.
– Мне пора, – прошептала девушка через какое-то мгновение, – сестра будет волноваться.
Неожиданно молодой человек ловко подхватил ее на руки и начал кружиться под тусклым светом фонаря, а девушка громко засмеялась. Он остановился, чмокнул ее в лоб и медленно направился к подъезду, не опуская своей драгоценной ноши.
– Тьфу, срамота, – послышалось громкое ворчание с балкона второго этажа, – совсем стыд потеряли, ходют и ходют, Сталина на вас нет!
– Тетя Вера ругается, – смущенно сказала девушка отстраняясь.
– Старая карга просто завидует, – с сожалением отстраняясь ответил Костя.
Лили рассмеялась. Звонко и легко, как только может смеяться молоденькая девчонка после первого поцелуя.
– Ты дрожишь, – сказал он, глядя на нее, – озябла?
Температура на улице уже по зимнему времени опустилась ниже отметки минус 15 градусов, а юная особа, как и положено даме ее возраста, легкомысленно вышла на первое свидание с понравившимся парнем в тонюсеньких капроновых чулках.
– Немного, – не стала лукавить она, – наверное, мне действительно лучше идти, пока тетя Вера не спустила на нас Рекса. Он, конечно, старый, и, наверно, у него совсем не осталось зубов, как и у самой тети Веры, – она хихикнула, – но мне все равно надо идти. Сестра будет волноваться.
– До завтра, – тихо сказал он и прикоснулся губами к ее холодному лбу.
Лили спешно пошла к дому, размахивая потрепанной сумкой, купленной в прошлом году на местном рынке. Продавец, выходец из стран ближнего зарубежья, уверял ее, что эта сумка исключительного качества, «ориджинал», и ее непременно следует купить. Иначе никак, совсем никак нельзя считаться стильной молодой леди. Сумка была красивая. Со стразиками. А на улице было холодно, мороз – минус 30, сестра нервничала и тропила домой, колебаться времени не было, и девушка сдалась. Покупка оказалась опрометчивой, ибо стильная сумка «ориджинал», русскую зиму перенесла плохо и в первый же месяц покрылась мелкими трещинками, однако Лилия оптимистично полагала, что это «почти не заметно».
Бдительная тетя Вера, закутавшись в толстый пуховик и вооружившись половником, с балкона второго этажа смотрела на девушку с неодобрением, поджав губы и временами причмокивая.
– Здравствуйте, теть Вер, – крикнула девушка, задирая голову, от чего на лицо начали оседать снежинки.
Пожилая женщина не ответила и скрылась из виду и с шумом захлопнув балконную дверь.
Девушка усмехнулась, прибавила шагу и забежала в спасительное тепло пахнущего кошками подъезда. Колени горели, а руки, в тоненьких перчатках, покраснели и распухли, но разве могут подобные мелочи омрачить счастье первой любви? Лили улыбалась и с нетерпением побежала лестнице – лифт как всегда не работал. Перепрыгивая через ступеньку она добежала до седьмого этажа и, остановившись перед покрытой облупившимся лаком деревянной дверью, нажала кнопку звонка. Девушка не хотела и не могла искать ключи, ей нетерпелось поскорее поделиться переполняющими ее эмоциями.
Соня, как всегда, открыла не сразу. Сначала послышалось неторопливое шаркание ее тапок: не удобных, но очень красивых: леопардовых, на каблучке и с меховым помпоном. Лили нравились ее тапки. И вообще ей нравилась ее сестра. Красивая, ухоженная и такая уверенная в себе.
Дверь распахнулась, впуская яркий луч света в темный подъезд. Лили помнила, за то время, что они жили в этом доме, у них в подъезде никогда не горели лампочки. Даже бдительная тетя Вера не спасала. Не смотря на то, что пожилая дама, как старшая по подъезду, периодически их покупала, а высокий дядя Валера с пятого этажа исправно их вкручивал, лампочки молниеносно исчезали, а весь подъезд негодовал, дружного считая, что им пора установить новую, современную, запирающуюся дверь. В таких неспешных обсуждениях и полумраке девушки жили в этом доме уже третий год.
– Соня! Он меня поцеловал! – громко объявила младшая сестра, обнимая старшую.
– Мне открыть припрятанную на новогоднюю ночь бутылку шампанского по этому поводу? – иронично спросила Софья, закрывая входную дверь.
– Обойдемся чаем, – сказала младшая сестра весело. – Ставь чайник.
Лилия с шумом стащила громоздкие сапоги, стянула верхнюю одежду и вбежала в гостиную, которая по совместительству была у сестер спальней. Усаживаясь на большой теплый диван, она подтянула под себя озябшие ноги и закуталась в толстый розовый плед, оставшийся девушкам от хозяйки квартиры.
Квартира, в которой они жили, была стандартной «однушкой» с маленькой кухней и такими же маленькими туалетом и ванной. Ремонт здесь был довольно свежий для съемного жилья, имелась кое-какая мебель. Комната просторная, светлая и вполне уютная. В углу стоял раскладной диван, напротив него туалетный столик и кресло, у противоположной стены огромный шкаф, заполненный многочисленными Сонькиными вещами. Ковер на полу был новым, с богатым ворсом и очень нравился Лили.
– Руки краснущие, – неодобрительно сказала Софья, разглядывая ее, – неужели вы все два часа проторчали на улице? В такой мороз? Он что, даже в кафе тебя не позвал?
– Сонь, не ворчи, пожалуйста, он купил мне шоколадку. Будешь?
– Я давно не ем сладкое, – непонятно хмыкнула сестра и скрылась в кухне.
Лили слышала шум воды и потрескивание газовой плиты. Приятно пахло чем-то вкусным. Девушка поняла, что ужасно проголодалась и кинулась на кухню.
– Сонь, а у нас есть что-то на ужин?
Сестра стояла у окна, в руках у нее был маленький серенький мобильный телефон. Она писала кому- то СМС, не обращая внимания на младшую сестру.
«Какая же она красивая», – подумала Лили, разглядывая ее.
Софья была старше на восемь лет, но эта разница в возрасте ощущалась особенно остро, потому что девушки пять лет назад потеряли родителей, и воспитанием Лили занималась сестра.
Софья была выше сестры и немного плотнее. Соблазнительная, очень женственная фигура была ее гордостью, и девушка любила ее демонстрировать. Сейчас на ней был тоненький цветной халат с запахом, открывающий идеально округлые, стройные ноги. Огромные зеленые глаза, такие же, как и у самой Лили, всегда были ярко подведены, а волосы, которые сестра обесцвечивала в платиновый блонд, были забраны в пучок.
– Любовнику пишешь? – спросила Лили с любопытством.
Сестра не отвечала. Вокруг нее всегда была куча поклонников, в отличие от Лили, для которой Костя был первым серьезным увлечением, не считая, конечно, робких ухаживаний одноклассника Мишки, который однажды прислал ей Валентинку на четырнадцатое февраля. Когда Дашка Соловьева узнала об этом, она рассказала всему классу, и они были всеобщим посмешищем до конца учебного года.
Лили залезла в холодильник и обнаружила там макароны и банку засохшего соуса. На плите стояли заботливо пожаренные сестрой котлеты.
– Ты меня ждала, – улыбнулась девушка накладывая себе тарелку макарон и вилкой выскребая соус.
– Я догадывалась, что твой студент тебя не накормит, – кивнула головой сестра.
– Сонь, не всех же мужики должны по дорогим ресторан водить и сушами да роллами кормить.
– На твоего мальчика даже время тратить не стоит, – поучительно изрекла сестра, – поищи себе нормального мужчину, с которым не придется часами на морозе торчать.
– Сонь, ты такая смешная, не в деньгах счастье.
– Так говорят только те, у кого денег отродясь не было, – отрезала умудрённая разнообразным жизненным опытом сестра.
Чайник засвистел пронзительным свистом, а Софья отложила телефон, выключила газовую конфорку и принялась заваривать чай с кусочками сушеного мандарина. Лили любила такой чай, терпкий с ярким новогодним привкусом.
– Рассказывай про своего студента, – сказала Софья усаживаясь рядом с Лили на оббитый светлым дерматином стул.
– Сонечка, он такой классный! – улыбаясь во всю ширь зубов и наспех проглатывая еду, принялась тараторить Лилия. – Он такой высокий, такой нежный и заботливый и у него щетина забавно колется.
– Избавь меня от этих соплей, – прервала ее Соня, – лучше расскажи, чем он занимается и где живет.
– Он учится на моем факультете, на курс старше меня, скоро закончит и пойдет работать в прокуратуру. Сейчас он живет в общежитии, но когда устроится на работу, ему дадут квартиру. Совсем забыла, Костя принес мне шоколадку, – вспомнила девушка и вскочив со стула бросилась в прихожую.
Сумку Лили нашла не сразу, а найдя, быстро вернулась к сестре. С трудом расстегнув заедающий на потрепанной сумке замок-молнию, она нашла дорогой сердцу презент.
– С орешками! – резюмировала она кладя на стол слегка поломанную плитку с изображением трех медведей с известной картины. – Он правда очень- очень хороший. Тебе он обязательно понравится.
– Ты о шоколаде, или о своем студенте? – хмыкнула Софья и добавила – Заранее отрицательный ответ на оба варианта. Я не ем сладкое, ты же знаешь.
– Ты все поняла! И не фыркай, – грозно предупредила ее сестра, – нельзя оценивать людей только по их кошельку. Деньги – не единственная ценность в мире.
– Боже мой, за столько лет я ничему не научила тебя, – сокрушалась Софья, – где бы мы с тобой были, если бы я не оценивала мужчин по их кошельку. Слава Богу, Арсений Борисович оплачивает нам эту квартиру и твою учебу. А то жила бы ты в общежитии, как твой студент, только в отличие от него не в общежитии юридического факультета престижного вуза, а какого-нибудь ПТУ имени рабочего и колхозницы.
– Сонечка, я очень благодарна тебе за все, что ты для нас делаешь, но позволь мне думать своей головой.
Лилия ласково обняла сестру, почувствовав тонкий аромат дорого парфюма, исходящий от ее волос.
– У тебя новые духи? – спросила она.
– Да, Сенечка подарил, сказал, что хочет, чтоб у нас с его женой был один аромат, а то эта стерва все время к нему подозрительно принюхивается.
– Ты любишь его?
– Сенечку? – спросила Софья удивленною. – С ума сошла? Зачем мне его любить?
– Как зачем? Ты же ложишься с ним в постель и вообще….
– Какая же ты еще малышка, – старшая сестра рассмеялась, легко и непринужденно. – Мне не обязательно его любить. Пусть его жена любит, мне достаточно просто хорошо к нему относится.
– И ты совсем не хочешь за него замуж?
– Каждому свое, – философски ответила Соня, – я довольна тем, что у меня есть. Арсений нам помогает, хорошо ко мне относится, а большего мне и не надо.
– А как же семья? Дети?
– Семью и детей я оставлю тебе, – улыбнулась сестра поднимаясь из-за стола. – Сижу тут болтаю с тобой, а скоро Сенечка приедет, мы должны сегодня идти ужинать в ресторан, пятница же.
Софья поставила кружку с недопитым чаем в раковину, где уже гнездилась изрядная гора немытой посуды.
– Посуду помой, – распорядилась она, покидая кухню – мне надо сделать маникюр.
– Ты придешь поздно? – спросила Лили и просеменила вслед за сестрой.
– Не думаю, – ответила Софья усаживаясь за их небольшой туалетный столик и доставая флакончик ярко-красного лака. – Сегодня мы обойдемся только ужином.
Через несколько мгновений комнату заполнил едкий химический запах, а Лили залезла в кресло рядом с сестрой, прихватив с собой все тот же розовый плед. Софья медленно и методично покрывала ногти на красивых длинных пальцах ярким глянцем. Очень аккуратно, ноготок за ноготком. Лили посмотрела на свои все еще немного опухшие ладони с коротко остриженными ногтями, лишенными всякого блеска и спрятала руки.
– Почему ты всегда такая красивая? – спросила на сестру.
– Потому что красота придает мне уверенности. Она – мое главное оружие – коротко ответила Соня.
– Зачем тебе оружие? Мы же не на войне.
– Вырастешь – поймешь, – рассмеялась Соня и принялась сушить свежий лак.
– У него хоть машина есть? – спросила Соня, возвращаясь к давно забытой теме после недолго молчания.
– У кого? – потеряла нить разговора Лили.
– У студента твоего, или у тебя еще кто-то есть?
– Какая машина, ты что, у него стипендия 800 рублей и комната в студенческом общежитии.
Софья закатила глаза, давая понять свое отношение к подобному положению вещей.
– И не надо закатывать глаза, я же пока не собираюсь за него замуж.
– Ключевое слово – пока.
– Давай лучше наряд выбирай, – перевела тему изрядно уставшая от наставлений сестры Лилия.
Софья скинула халат, оставшись в дорогом черном кружевном белье, и в этот момент ей нельзя было не залюбоваться. Стройное тело грациозно скользило отражаясь в зеркальной створке шкафа. Лилия хотела быть похожей на сестру, но знала, что у нее ничего не выходит. Она не так раскована, не так уверена в себе и не так сексуальна.
Сонька распахнула шкаф, надела чулки. Отправляясь на свидание, она часто одевала чулки с подвязками, наверное, чтоб сводить мужчин с ума. Не такой умудренной опытом Лилии казалось, что сестре это удается на все сто процентов.
– Тебе непременно нужно родить девочку, – сказала она, – такую красоту необходимо передать потомкам для улучшения генофонда.
– От Сенечки что ли? – рассмеялась Софья, – Сенечкино семя никоим образом генофонд не улучшат.
– Какой он? – спросила сестра с любопытством, она никогда не видела Арсения Борисовича, хоть и была обязана ему крышей над головой.
– Невысокий, лысоватый и немного близорукий. Я тебя уверяю, ты ничего не потеряла от отсутствия возможности лицезреть его воочию.
Соня надела черное платье, плотно облегающее силуэт, распустила волосы, сбрызнула их парфюмом и поправила макияж. Все эти действия не заняли у нее более пятнадцати минут.
