Месть Аники дес Аблес

Пролог

Что же это будет за история? – спросите вы. О, на это нет, и не бывает однозначного ответа, ведь всё зависит от того, кто же рассказчик. Один расскажет вам эту историю как повесть о вероломстве и коварстве. Другой – о слабости и трусости, и даже про предательство не преминет упомянуть. Найдутся и те, кто запоёт о хитрости и лжи… но я скажу вам правду. Чистую, ничем не приукрашенную правду. О том, как я предала и подвела свою семью, жила с мужчиной во грехе и пять лет мечтала этого мужчину убить.

А впрочем, если придерживаться хронологии, то всё было наоборот. Сначала я грезила тем, чтобы его убить.

Глава 1. Враг

Это был мой день рождения. Мой чёртов пятнадцатый день рождения… ставший навсегда Днём великой скорби для всей Семьи. Ибо именно в этот день Император Ашш в безграничной своей жестокости казнил моих братьев, объявив их предателями и идолопоклонниками.

А дом готовился к торжеству. К моему торжеству. Всё же пятнадцать – особенная дата, первый в жизни бал с танцами, выход во взрослую жизнь, семейные обряды… Тётя Эльза меня даже из монастырской школы специально отпросила раньше на пару недель, чтобы успеть подготовиться, на одно только платье вон сколько времени ушло! Но я в нём прелестна, поистине прелестна! У меня почти кошачьи зелёные глаза, и платье оттеняет их так, что они без преувеличения похожи на изумруды… могу ведь позволить себе быть нескромной хоть сегодня?

Налюбовавшись на себя в зеркале – ну красотка же, особенно после монастырской одежды – я, пританцовывая, отправилась к тёте – показаться и выпросить украшение какое-нибудь. У тёти их полно, и, может быть, сегодня она мне что-нибудь одолжит…

– Тё… – слова застыли у меня на губах и там же и умерли. Кабинет тёти Эльзы напоминал поле боя, я даже невольно поискала противника – может, какой вор, чудом пробравшийся мимо защитных заклинаний, и которому тётя дала отпор?.. Сначала парой ваз, затем вот стулом и папками с бумагами… но нет. Никого нет. Тётя одна, неподвижно стоит посреди кабинета, и лицо у неё такое… словно она прямо в ад смотрит, и нет никаких сил и никакой возможности отвернуться. В правой руке у тёти бумага, скомканная, но распрямляется, как только мне удаётся извлечь её из словно сведённой судорогой руки. Это приказ Императора, первый раз держу в руках такой документ… и, надеюсь, что последний. Я вскрикиваю, вчитавшись, и приказ летит на пол, а я никак не могу оторвать взгляд и всё перечитываю в надежде на ошибку, ну должна же быть где-то ошибка, ведь иначе и быть не может, не может это быть правдой: «… повелеваю казнить и сжечь Полгарда дес Аблес, Диккейна дес Аблес, Киттера дес Аблес. Хоронить и оплакивать запрещаю».

Вот так вот коротко и страшно. Дик, Пол и Кит. Три двоюродных брата. Было. Теперь ни одного. И пусть я не была ни с кем из них близка, но это всё равно невероятно сильно сотрясает, даже переворачивает весь мой мир. А на тётю смотреть – вообще сердце разрывается: она бледная до синевы и разом постаревшая лет на двадцать. И как же мне вдруг стало стыдно! И за своё до отвращения праздничное платье, которое ещё несколько минут назад мне так нравилось, и за то, что не помню толком самих братьев, не приходит в голову про них вообще ничего, ни хорошего, ни плохого, за лёгкость и веселье, с которыми я вошла… Но более всего стыдилась я своего дня рождения, потому что из-за меня нынче вечером будет приём, и уже через пару часов придут гости, а отменить ничего нельзя, и сказаться больными тоже нельзя, ведь Император Ашш запретил оплакивать, а желающие донести найдутся всегда. Этот запрет оплакивать, пожалуй, говорит о жестоком Императоре куда больше, чем сама казнь. А значит, тётю ждёт ад сегодня вечером, и нет ничего удивительного, если она меня за это возненавидит…

– Прекрасное платье, Ани… иди, иди к себе, – прошептала тётя, кажется, только сейчас меня замечая, и я, вместо того, чтобы обнять её, как мне того хотелось, послушно отступила. Словно в тумане, как какой-нибудь поднятый некромантом мертвец, машинально выполнила команду – прошла в свою комнату и так и стояла там, совершенно не представляя, что делать, пока через полчаса не пришла служанка, чтобы уложить волосы к празднику.

Это ужасно несправедливо, – билось в моей голове всё время, пока я собиралась. – Не должно быть такого, чтобы один человек мог испоганить жизнь сотням, тысячам, а то и сотням тысяч людей. Каким бы великим волшебником он ни был. Да он вообще выскочка, наш прекраснейший Император, и все об этом знают, но уже лет пять как боятся говорить об этом вслух, а те, кто не боялись, уже давно мертвы, как и мои братья теперь… да, впрочем, как и большинство представителей девяти древнейших Семей королевства Альмар, пять лет назад ставшего одной из провинций Империи.

О биографии самого Императора было известно очень мало, по крайней мере, до того момента, как он возник на троне соседнего государства, женившись на принцессе и тут же её убив. Это я помнила ещё с тех времён, когда Альмар был свободной страной, теперь же учат совсем по-другому, сама вот не так давно, сдавая экзамен, рассказывала настоятельнице, старательно делающий вид, что она верит, новую версию. Что принцессу убили подосланные нашим прежним правительством шпионы, и только поэтому Император Ашш, а тогда ещё принц Ашш-Ольгар, напал.

Я складывала тогда честно заученные версии фактов в предложения, настоятельница кивала, а мне на самом-то деле было совершенно плевать на Его Величество Ашша, он существовал в тот момент в моём ещё полудетском мире примерно с той же степенью достоверности, что и бабайка, разве что Императора я боялась чуть больше. Что меня действительно волновало в тот момент – это всё, связанное с балом в честь моего пятнадцатилетия, а также как уговорить тётушку не отправлять меня сюда, в монастырь, ещё на год. Мне очень хотелось остаться в семейном доме в столице, ведь там, в городе, как раз и кипит та самая яркая и волнующая жизнь, которой я лишена в стенах монастыря… И вот. Небеса знатно подшутили. Вот тебе, Аника, яркая жизнь, ярче и волнительнее просто некуда, разве что тебе самой кто нож к горлу приставит. Наслаждайся. Кушай полной ложкой и не смей зажмуриваться и отворачиваться – Император не велел.

В положенное время я была внизу. Нарядная, причёсанная, с намертво приклеенной улыбкой… кажется, у меня уже скулы сводит, что же будет в конце вечера? Тётя стояла рядом со мной, неестественно-прямая, напряжённая, вся – словно туго натянутая струна, которая вот-вот лопнет. Но тётя Эльза в отличие от струны держалась.

Интересно, они знают? Гости. Наверное, ещё нет, откуда же? Если всё произошло сегодня, и сама тётя узнала всего пару часов назад… И ей, наверное, меньше всего хочется быть здесь, но приходится, из-за меня приходится…

Вопреки здравому смыслу и приказу Императора – не оплакивать, лента в моих волосах была чёрной, и я не собиралась её вытаскивать, с подростковым максимализмом и отсутствием страха смерти. Что-то доказать самой себе казалось важнее. Я скорблю. И пусть подавится этот… Заготовленный эпитет – «выродок» – так и остался непроизнесённым даже мысленно, потому что по широченному коридору, который образовали хлынувшие в разные стороны люди, шёл Он. Собственной персоной. Хотя, может, и не собственной, ведь Император всегда носил маску, почти полностью закрывающую лицо. Удобно-то как для двойников! Интересно, появляется ли он лично хоть где-нибудь? Или всюду ходят двойники, прикрытые плотными масками, а сам злодей сидит в какой-нибудь неприступной башне, опасаясь вполне заслуженных покушений? Но разницы никакой – делаю низкий реверанс, слыша краем уха, как напряжённо выдыхает рядом тётя Эльза.

Фигура в маске, тёмно-синей, как и весь костюм, что создаёт завораживающий контраст с белыми волосами, останавливается в шаге от нас с тётей. Я до сих пор в реверансе, не могу видеть его лица, вижу лишь нижнюю часть тела, вижу, как неожиданно взметнулась рука, и на какую-то секунду пугаюсь, что это мне. Что мне надо будет сейчас дать руку и пойти с ним, но нет… руку подаёт тётя, и они куда-то идут в звенящей тишине, пока Император не делает жест, немного раздражённый – продолжать бал.

И вот теперь можно, наконец, выпрямиться. И даже сесть, наверное, тоже можно – никто из гостей больше не придёт, я уверена, нет идиотов соваться туда, где находится Он. Те, кому не повезло прийти раньше – останутся. И будут старательно создавать видимость веселья, хотя напряжение так и витает в воздухе. Боятся они его, все боятся. Он пришёл всего-то с парой телохранителей, численный перевес – никому и не снилось, а всё равно – даже и мысли ни у кого не возникнет взять и покончить с этим чудовищем раз и навсегда. Вот интересно, зачем он пришёл? Поглумиться? Лично убедиться, что мы не посмели отменить бал? Как-то мелочно это… Ох. А ведь мне придётся с ним танцевать, если он, конечно, снизойдёт. Лучше бы не снизошёл. Увы, но открывать танцевальную часть бала полагается имениннице и самому знатному гостю… пусть и незваному. О небо, ну пожалуйста! Пусть он уйдёт до того, как начнутся танцы! Или наплюёт на наши традиции, что-что, а это уж он умеет…

Небо, увы, осталось к моим молитвам полностью равнодушным. Музыканты, повинуясь заранее выданному расписанию, начали играть вальс, и вновь появившийся в зале Император направился ко мне. А где же тётя? Не мог же он и её убить? Хотя почему не мог? Может быть, он решил покончить сегодня со всей нашей семьей и теперь вот идёт ко мне именно за этим? И не уверена, что это пугает меня больше, чем гипотетический танец… И, о небо, что за дурацкие мысли в моей голове!

– Потанцуйте со мной, – это не предложение, это приказ. Застыл в шаге и протягивает руку, как недавно тёте. Не откажешь. Никак. А ноги, как назло, начинают дрожать и подгибаться, всё же, как бы ни хорохорилась, боюсь я его. До жути боюсь. Даже если это один из двойников.

– Да, мой Император, – до отвращения перепуганным голосом выдала я, не поднимая глаз выше его груди. Говорят, он способен читать мысли, стоит только встретиться с ним взглядом, а в моих мыслях слишком много бессильной злобы, и нет ни капельки почтения. Так что глаза в пол. Умудрившись каким-то чудом подать ему руку так, что она не дрожала, я всё же отправилась танцевать. С Ним.

После меня все наперебой расспрашивали – как он танцует, что он сказал, как вообще… а я ничего не могла сказать. Не помнила. Потому что для меня это был не танец, это была какая-то мука смертная, я чуть не падала в обморок – до того мне было кошмарно, я постоянно наступала Его Императорскому Высочеству на ноги, хотя ранее со мной ничего такого не происходило, даже с неумелыми партнёрами, и, когда вальс, показавшийся мне длиннее, чем какая-нибудь опера, закончился, я чуть не расплакалась от облегчения. И какое счастье, что Он со мной не разговаривал!

– Это я заберу, – холодно обронил мой венценосный партнёр, сопроводив меня обратно к креслу. Я не сразу поняла, о чём это он, но тут чёрная лента из моих волос змеёй скользнула ему в руки, заставив сердце в очередной раз сжаться от приступа страха – когда что-то оживает в твоих волосах, это сильно пугает, поверьте. – С Днём рождения, юная леди. Растите более умной и дальновидной, чем Ваша тётя!

И ушёл. Спасибо-спасибо-спасибо за это, о доброе небо! Тётю я нашла в одной из малых гостиных, но она тут же выгнала меня обратно к гостям, не пожелав разговаривать. Выглядела она расстроенной, но словно бы на что-то решившейся, а расспрашивать я не стала – не посмела ослушаться.

Остаток вечера прошёл, как ни странно, куда лучше, чем можно было бы ожидать. И, как бы ни было мне стыдно это признавать, я очень скоро забыла о горе, свалившемся на нашу Семью, я даже танцевала ещё, я смеялась над шутками молодых кавалеров, я получала подарки и благодарила за них… и только в конце вечера, когда гости стали расходиться, меня пронзило стыдом, словно молнией. Какое же я чудовище! Жестокосердная эгоистка! Погоревала два часа, нацепила чёрную ленту в волосы, которую уже давно забрал Император, и думаешь, что выполнила свой долг перед Семьёй?!

Впрочем, долг перед Семьёй нашёл меня сам. И оказался куда тяжелее и жёстче, чем я готова была принять, но разве у меня был выбор? Хотя, наверное, был, но тогда я его не видела. Более того, это показалось мне заслуженным искуплением и послушанием…

Вниз, в Сердце дома, где проводились все Семейные обряды, я шла в смешанных чувствах. Мне было и стыдно, и радостно-волнительно, ведь как ни крути, но жизнь идёт, и сегодня я официально стану взрослой, получу доступ к силе Семьи, узнаю, наконец, какой у меня Дар, и, может, я ещё придумаю, как поквитаться с Ним.

Тётя ждала меня уже там, я покорно встала в центр пентаграммы, ожидая услышать своё взрослое имя, уже почти предвкушая ощущение силы – я много раз читала в романах, как это происходит…

– Прости, – тихонько обронила тётя Эльза, почему-то не торопясь начинать ритуал. – У меня нет выбора. И у тебя его тоже нет. Это Он… Он не оставил нам выбора!

– Что… – я хотела спросить «что такое?», но не успела.

– Я изгоняю тебя из Семьи! – уже громко произнесла, почти крикнула она, и я почувствовала боль во всём теле, словно бы из меня что-то вытягивали. Тётя плеснула своей крови на рисунок на полу, и он засветился багрово-красным, а она начала обходить меня по часовой стрелке. Медленно и жутко. – Я лишаю тебя Дара, – нараспев говорила тётя Эльза. – Лишаю защиты крови, лишаю Дома. Отныне ты никто, у тебя нет имени, нет Рода и нет Семьи!

Мне казалось, что меня заваливает этими словами словно камнями, и вот уже даже вдох невозможно сделать, настолько сдавило грудь неподъёмной тяжестью, и всё вокруг начинает плыть и кружиться, а в глазах темнеет. И сил стоять больше нет, и выползти из пентаграммы, и возразить тёте, и просто даже что-то сказать – ни на что нет.

Не так, совсем не так я представляла себе этот день. И уж конечно не думала, что он станет последним, проведённым под крышей семейного дома.

А когда всё закончилось, я лежала обессиленная на холодном каменном полу, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, тётя Эльза опустилась на пол рядом со мной и погладила меня по голове.

– Прости, – сказала она снова. – Мне жаль, что пришлось это сделать. Но это единственный шанс тебя спасти. И дать тебе шанс отомстить. Ты же понимаешь, что это Его и только Его вина?

Я понимала. Да. Это Император сломал мне жизнь. Он испортил моё пятнадцатилетие. Он лишил меня семьи. И Он за это заплатит. Не знаю пока как, не так уж много шансов у безродной девчонки добраться до самого Повелителя, но я что-нибудь придумаю. Обязательно. Потому что иначе мне совершенно незачем жить.

Так у меня появился Враг, занявший в моём сердце и моих мыслях практически всё пространство. Иные любят менее страстно, чем я его ненавидела. Я жила ради него. Ради момента встречи с ним, ради мгновения, когда я смогу его убить.

Глава 2. Начало пути

Дом я покинула этой же ночью, не взяв с собой ничего, что могло бы хоть как-то указать на мою связь с Семьёй. Переоделась в мужскую одежду, одежду слуги, волосы остригла, и их было ни капельки не жалко, стоило лишь вспомнить, как Он забрал ленту. Я окажу услугу человечеству, избавив мир от этого чудовища, вот только как бы это сделать, чтобы точно и с гарантией?.. Он ведь очень могущественный волшебник, как говорят, а у меня теперь нет… и уже никогда не будет ни капли силы. Из-за него.

Тётя даже не захотела знать, куда я отправлюсь, и это меня, конечно же, задело. Но она всё объяснила – чтобы если её будут допрашивать, она бы не выдала меня. И моя детская обида тут же сменилась раскаянием и новой волной ненависти к Нему. Спросить тётю, что именно сказал ей Император, почему ей пришлось сделать именно это и именно так, мне и в голову не пришло, а если бы и пришло, то язык бы не повернулся – у неё такое горе, а она думает всё равно о моём спасении!

А вообще-то, даже и спроси меня тётя Эльза, куда я направлюсь, мне было бы нечего ей сказать. Я не знала куда идти, и остаток ночи провела в единственной закусочной в этом городе, работающей круглосуточно. Просто оставаться на улице мне было страшно. Мужская одежда вовсе не сделала из меня мальчика, даже и с остриженными волосами я смотрелась женщиной. Молодой и слабой.

Наверное, стоило пойти в храм, но женщинам в мужской одежде вход туда заказан… Да и что дальше-то? Монастырской жизни мне и так хватило на много лет вперёд, и не поможет это никак достичь моей цели, о которой не только вслух говорить нельзя, о ней и думать не рекомендуется.

Решение нашло меня само. Я клевала носом над мерзким и давно остывшим, отчего его вкус сделался ещё гаже, кофе, когда на площади за окном появились глашатаи.

– Военное училище, – отвратительно бодро декларировали они, – шанс сделать блестящую карьеру для тех, у кого нет за спиной богатого Рода или влиятельной Семьи! Лучшие выпускники попадают в личную гвардию Императора! Бесплатное обучение и полное довольствие!

Вот оно, – поняла я. Идеальный путь для меня. Я стану лучшей, чего бы это мне ни стоило, попаду во дворец и прикончу чудовище. Может быть, не сразу. Может, даже не в первый год. Но я найду подходящее время, улучу тот самый момент, когда шансы на успех будут максимальны. Я научусь ждать, обманывать и лебезить. Я всем, я и телом своим, и честью готова пожертвовать, чтобы подобраться к нему в качестве любовницы, если иначе никак, ведь остаться в живых у меня всё равно нет никаких шансов, даже если покушение удастся. О неудачном даже упоминать не буду… Хотя что-то я забежала далеко вперёд. Для начала надо просто поступить и стать лучшей.

И я отправилась в училище, благо оно недалеко – город я знаю очень плохо, ведь бываю тут раз в год и недолго… впрочем, правильнее, наверное, сказать «бывала», потому что теперь, если всё получится, я буду здесь жить. Поближе к Нему, смыслу всей моей неудавшейся жизни. Только-только начинающейся и уже очевидно неудавшейся.

Мой прекрасный план – а пока я шла до училища, мысленно уже успела его закончить и попасть во дворец – споткнулся на первом же шаге.

– Нет, – сказал мне полностью седой и, казалось бы, добродушный мужчина. Железно так сказал. – Не возьму!

– Почему? – спросила я, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. Обычно я вовсе не такая плакса, но события последних суток заставили меня ощутить себя крайне беззащитной, уязвимой и одинокой, я ещё не нашла равновесие после случившегося, и теперь каждая мелочь легко выбивала меня из колеи.

– Во-первых, потому что ты сейчас заревёшь, – добродушно-насмешливо пояснил он, и я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони – не плакать, не смей, Аника дес Аблес, плакать! Ты урождённая дес Аблес, и хотя бы этого у тебя не отнять, а значит веди себя достойно! – Во-вторых, ты через неделю… максимум через неделю сбежишь, – закончил он и равнодушно отвернулся, уставившись в окно.

За окном щебетали птицы, занимался прекрасный ясный день. Это утро я должна была встретить, уже получив своё взрослое имя, пересматривая подарки и ощущая в себе упругий комок семейной силы, а вовсе не так, в обшарпанной приёмной военного училища моего Врага, под скучающе-ленивым взглядом этого старика…

– Не заплачу. Не сбегу, – коротко и по-военному отрывисто отрапортовала я.

Он вздохнул и медленно, словно бы неохотно перевёл взгляд на меня.

– На тебе практически во-о-от такими буквами написано, что ты неженка и богачка, – снисходительно осмотрел меня с ног до головы, одной рукой барабаня по столу, другой подкручивая усы. – Чего сбежала-то? – спросил неожиданно участливо. – Жених, чай, не приглянулся? Ну так через неделю жизни тут он тебе красавцем и вообще лучшим мужчиной на земле покажется, лишь бы отсюда свинтить… Так что нет. Сэкономь мне время, а себе нервы – вернись к маме с папой прямо сейчас.

– Мне некуда возвращаться, – глухо отозвалась я. – У меня нет семьи, у меня никого нет! Так что я не сбегу, клянусь. Ни через неделю, ни через месяц, ни через год.

– Ох, девонька, – печально вздохнул седой, – не знаешь ты во что ввязываешься, ох, не знаешь…

– Я упорная. И мне очень надо! – прошептала я, стараясь смотреть прямо перед собой и не моргать – чтобы проклятые слёзы не сорвались вниз и всё не испортили.

– Упорная она, – буркнул он. – Все вы упорные… до первой полосы препятствий или до первого тренировочного боя упорные. А потом сразу «я ошиблась!», «я передумала!», «у меня долг перед семьёй!» – последнюю фразу он произнёс, явно копируя чью-то капризно-жалобную интонацию.

Я упрямо молчала. Кажется, даже подбородок невольно выпятила вперёд. Настоятельница меня за такое выражение лица всегда ругала, но здесь оно, кажется, наоборот пришлось кстати.

– Ну ладно, ладно… вот, заполняй… – протянул мне бумагу, но при этом продолжил ворчать. – Такое упорство, да в нужное бы русло… вот чего вы, девки, в военном училище позабывали? Не женское это дело-то…

Вообще-то, я была с ним согласна. Совершенно не женское. И душа у меня к этому не лежит. Вернее, не лежала до вчерашнего дня. Вчера мне ещё хотелось порхать, щебетать и собирать комплименты и цветы. А сегодня меня почти трясло от жаркой ненависти, и она требовала выхода. Пусть нельзя пока убить причину моих бед, но хотя бы кого-нибудь ударить, или куда-нибудь бежать, или ещё что-нибудь делать, вкладывая чёрный огонь злобы в какое-нибудь физическое действие. Иначе он сожжёт меня изнутри куда раньше, чем я доберусь до Него. Так что полоса препятствий и тренировки – то, что надо.

Я присела на подоконник, такой же обшарпанный как и всё здесь, и уныло заполняла бесчисленные пункты. Родители – нет, родственники – нет, приговорённых родственников – нет и не было… Несколько вопросов поставили меня в тупик, и хорошо, что этот седой и ворчливый старик не следил за тем, как я заполняю, потому что нормальная девушка не будет зависать на несколько минут над вопросом «место жительства в течение последних трёх лет». А я задумалась, и сильно. Монастырскую школу указывать тоже нельзя, туда берут только богатых и родовитых, так что вычислить меня будет плёвым делом. В конце концов, я указала название одной из деревень на другом конце страны, надеюсь, сейчас проверять они не будут, а ближе к выпуску я позабочусь о том, чтобы мою легенду подтвердили.

Наконец, справившись с коварными и не очень пунктами, протянула бумагу старику и получила взамен бирку.

– Добро пожаловать в Императорское военное училище, – вздохнул он и так покачал головой, что я поняла – не верит в меня, не одобряет и даже немного жалеет.

Но я не нуждаюсь в жалости. Я нуждаюсь только в мести. И только что сделала к ней первый шаг. Теперь надо стать лучшей и попасть во дворец. Я справлюсь, тётя. Я отомщу за тебя и за себя, и, конечно, за братьев. За всю нашу Семью, за нашу страну, за сотни тысяч людей, чьи жизни искорёжило это жестокое чудовище!

Об училище и годах, проведённых там, рассказывать, в общем-то, нечего. Однообразные, монотонные, выматывающие будни. Первый год было особенно тяжело – я и в самом деле была слаба и изнежена, у меня сбивалось дыхание уже на третьей минуте бега, а уж о том, чтобы подтянуться, не стоило даже и мечтать. И я бы наверняка отступила, ведь принимавший меня старикан был абсолютно прав – иди речь действительно о нелюбимом женихе, я бы полюбила его уже на третий день, когда все мышцы ныли так, что я даже чихнуть без стона не могла. Но отступать и уходить мне было некуда, а потом как-то всё притерпелось и кое-что даже понравилось.

Друзей у меня не было, и первый год это меня очень мучило и расстраивало, сама себе до конца не отдавая в этом отчёта, я мечтала о каком-нибудь могущественном друге, который взял бы меня под опеку и решил все мои проблемы. И это чуть не сыграло со мной дурную шутку – я едва не ввязалась в отношения со старшекурсником, остановило меня только то, что моя репутация должна быть безупречна, а ранние и внебрачные связи в таком случае совершенно лишние. А уже потом я узнала, что он к тому времени успел переспать со всеми девушками нашего училища – благо было их крайне немного, и я была ему нужна «для галочки», закончить список. Конечно же, никаких моих проблем он бы решать не стал… Потом я как-то свыклась с мыслью, что доброй феи и даже просто доброй тёти в моей жизни никогда больше не будет, все свои проблемы я должна решать сама, и потребность немедленно с кем-то подружиться сильно поутихла. Особенно после того, как я осознала, что, возможно, кого-то из моих сокурсников мне придётся убить, добираясь до своей цели.

За всё время моего обучения Император Ашш посещал своё военное училище всего три раза, и каждый врезался мне в память в мельчайших деталях. Первый визит случился буквально через два месяца после моего поступления, и я, в величайшей гордыне и огромной трусости, решила, что он пришёл за мной. Сам. Лично. Соответственно, перепугалась невероятно, ибо ни о каком нападении, тем более успешном, речи идти пока не могло – я ещё только-только, еле-еле осваивала полосу препятствий.

Но Он прошёл мимо, совершенно меня не заметив, и потом тоже ничего не произошло, меня не вызвали к директору, не взяли под стражу, не попытались убить… ничего. И пришлось признать – он не узнал меня. Он совершенно меня не запомнил, у него даже никаких ассоциаций не мелькнуло, и это на самом-то деле прекрасно, хоть и бьёт немного по остаткам моей самооценки – я ведь красивая! Как можно было меня сейчас не заметить и вообще так быстро забыть?

После этого Император надолго отправился в очередной военный поход, победоносный, как и все его походы, но я всё равно волновалась – как мне дальше жить, если его убьют? Я хочу убить его сама. Вот этими руками. Всадить отравленный – обязательно отравленный, и самым сильным ядом! – клинок в его сердце и, глядя в тускнеющие и угасающие серебряные глаза, сорвать эту его вечную маску, гордо объявляя, за что именно мщу. Мне даже снилось иногда, что я его убиваю, но никогда эти сны не приносили радости и облегчения, ведь там всегда было что-то не так. Я убиваю не Императора, а его двойника, а сам Ашш стоит и смеётся, и говорит, что теперь тёте моей конец… или же я не успеваю снять маску и увидеть его лицо, а мне это почему-то важно, но тело исчезает раньше, чем у меня это получается. Пару раз мне снилось, что всё наоборот, и это он меня убивает, и эти сны, как ни странно, оставляли самое светлое послевкусие.

Второй визит Императора случился в конце моего второго курса. Мне было уже почти семнадцать, я неплохо бегала и стреляла, сносно дралась, и мне стоило большого труда не пожирать своего врага глазами, примериваясь к его шее или к его сердцу. Рано, слишком рано. Да будь я даже величайшим стрелком в мире, всё равно покушение здесь и сейчас было бы обречено на провал. Уверена, на нём столько магических защит, даже если это двойник, что начни хоть мы все стрелять, ничего ему не будет. Только рассмеётся, а потом как жахнет каким-нибудь своим адским заклинанием, превращая училище в обгоревший пустырь… Четыре раза я оказывалась близко к Нему. И каждый раз, когда он проходил мимо, совершенно меня не заметив, испытывала смешанные чувства – облегчение и почему-то разочарование. Наверное, я в чём-то чокнутая, и наклонности у меня слегка самоубийственные – кто ещё захочет попасть под тяжёлый взгляд этих серебряных глаз.

А в третий свой приезд Император Ашш-Ольгар меня заметил.

Это был уже самый конец моего обучения, смотр, после которого нас ожидало распределение, и на этот самый смотр должен был приехать кто-то, отвечающий за охрану Его Императорского Величества. Так что я старалась. И на полосе препятствий, и в ближнем бою, наплевав на негромкую, но отчаянную просьбу противника хоть немного поддаться. Впрочем, как ни старайся, но один бой из трёх я всё-таки проиграла – противник пошёл на подлый приём, но, честно говоря, я его не осуждаю. Сама бы так сделала, представься возможность. Не то чтобы цель оправдывала совсем уж любые средства, но маленькая подлость, которая, возможно, и не подлость вовсе, а жизнь человеку спасёт – на одной чаше весов, и жизнь настоящего чудовища – на другой. Тут, по-моему, расклад очевиден.

Я стояла, размазывая кровь из рассечённой щеки – неудачно упала, и слушала, как моему находчивому противнику присуждают победу. И когда прозвучал вопрос, не сразу даже поняла, что это мне. И кто его задал, я тоже поняла с непозволительным опозданием.

– Не будешь опротестовывать? – вроде бы негромко спросил какой-то мужчина, но все разом замолчали.

– Нет, – хмуро ответила я, обводя взглядом трибуны и пытаясь понять, кто именно со мной говорит.

– Почему? – спросил мужчина с белоснежными волосами и в синей маске, и я запоздало заметила, что мой недавний противник давно уже преклонил колено, и сама тоже поспешила опуститься на песок. И, главное, взгляд опустить.

– Всё было честно, мой Император.

– Честно? – насмешливо переспросил он.

– Как в жизни, – пояснила я, упрямо стискивая зубы. Потом опомнилась и торопливо добавила, – мой Господин.

– Повтори, – вкрадчиво предложил он, и я осознала, что снова облажалась. Не господин! Император! Господин он для своих личных и доверенных слуг, для меня Император. Вот что же со мной такое?! От волнения несу какую-то чушь, надо срочно исправляться, пока окончательно не опозорилась.

– Как в жизни, мой Император, – виновато повторила я. Но его это почему-то не устроило.

– Нет, – жёстко сказал он.

– Мой Господин, – неуверенно повторила я.

– Да, – сказал он. – А мне, пожалуй, нравится, как это у тебя звучит…

Он так это сказал, что ни у кого не осталось, наверное, никаких сомнений, что сегодня же я окажусь во дворце. Вот только не в карауле, а в спальне Императора, и уже там буду выдавать ему это вот «мой Господин» на разные голоса… ну или в разных позах. Вероятно, я должна была покраснеть. Может быть, он ждал именно этого. Но я не отреагировала никак. Во-первых, за последние годы обучения я наслушалась такой похабщины от некоторых особо озабоченных, что скажи он мне про спальню прямым текстом, это и всё равно был бы детский лепет. А во-вторых… во-вторых, я давно готова и на это, только вот не думала, что и в самом деле он положит на меня глаз.

– Хочешь во дворец? – тем временем спросил он, и я ответила честно, что да, хочу, и тут же замялась, не понимая, как его называть. Всё-таки господином или – пошутили и хватит – называть теперь снова Императором? Тяжела, оказывается, придворная жизнь. Я вон ещё даже во дворец не попала, а уже растеряна. Но молчать вечно нельзя, и я всё же рискую и добавляю:

– Мой Господин.

А он молчит. И я совершенно не понимаю – рассержено молчит, задумчиво, или попросту потерял ко мне интерес, ведь глаза поднять слишком страшно. Вдруг это никакой не двойник, вдруг это он сам, мой Враг и величайший волшебник, читающий мысли лишь встретившись взглядом…

– Убей его, и ты во дворце, – предложил Император, и, ещё не зная, на кого он показывает, я испытала искушение согласиться. Но взгляд всё-таки подняла. Его Императорское Высочество показывал на моего противника, и одновременно, видимо, сковывал его заклятием, потому что бедный Ласс смотрел с ужасом и отчаянием, но при этом совершенно не шевелился.

Я опустила взгляд на меч. Что это? Проверка? Точно проверка. Вот только я что-то не понимаю, как правильно её пройти. Хотя это и неважно, потому что выбора у меня нет. Одно дело – маленькая, не очень благородная хитрость, и совершенно другое – убить обездвиженного, ни в чём не повинного человека на потеху этому чудовищу.

– Ну? – поторопило меня чудовище.

– Простите, мой Император, – отозвалась я, снова буравя взглядом песок и выделяя тоном обращение. Не господин. Император. Как и для всех, как и полагается. Хороший был шанс, но не срослось, так не срослось.

Судя по тому, что объявили следующий бой, Император Ашш мгновенно потерял ко мне всякий интерес. Вот так и не делаются карьеры… и хотя нет у меня сомнений, что поступила правильно, но никак не получается отделаться от мысли – а может, надо было согласиться? Ну не стал бы он доводить и в самом деле до убийства… А так я не выполнила приказ Императора, и, кажется, профукала прекрасный шанс попасть во дворец. Вот как теперь? Служанкой наниматься во дворец? Или горничной к его любовнице? Но тут не угадаешь – он их меняет постоянно, не успеешь устроиться, как он уже с другой…

Ласс что-то сбивчиво говорил, сидя рядом со мной на трибуне, кажется, извинялся за наш бой, благодарил за то, что я не стала нападать, даже вроде бы что-то предлагал – угостить меня ужином, а то и завтраком, нет-нет, это всё без намёков, просто дадут же увольнительную, первую за несколько месяцев… я не вслушивалась. Смотрела на бои своих сокурсников, но не видела их. Перед глазами стояла фигура с белыми волосами, и мне казалось, что я чувствую его взгляд на себе. И во взгляде этом холодное любопытство, от которого становится дико и страшно, но, наверное, я просто себе это придумала. С чего бы Ему на меня смотреть? Конечно, придумала. Не может он на меня смотреть, физически не может, я сижу там, где ему меня не увидеть, разве что он встанет, пройдёт в другую часть ложи и вообще отвернётся от боёв… И нечистый меня дёрнул посмотреть-таки на ту самую ложу. И встретиться взглядом с серебряным льдом.

– Беру, – сказал Император, и я, что самое ужасное, его услышала, вопреки всем законам природы. Правду говорят, видать – колдует как дышит.

Глава 3. Дворец

Император про меня забыл. Напрочь. И я никак не могла понять, как к этому относиться. Хорошо ли это или всё-таки плохо? Сначала всё шло логично.

Тогда же в день смотра, вечером, я получила бумаги об официальном назначении в дворцовую стражу. Явиться через две недели с вещами к такому-то, во столько-то, должностная инструкция и контракт прилагаются. Мне завидовали. Кто-то явно в этом признавался и даже находил в себе силы меня поздравить, но таких было немного, большинство же плевалось и шипело, наперебой уверяя друг друга, что я вылечу из дворца уже через пару недель, если не раньше, даже пари хотели заключить, вот только не с кем было. На моей стороне не было никого – всё правильно, друзей ведь я старательно не заводила. А впрочем, нет. Кое-кто был, абсолютно для меня неожиданно – Ласс, но он не заключал пари, он просто подрался с одним из запевал. И я бы даже поверила, что из-за меня и умилилась, если бы они и так по любому поводу не мутузили друг друга каждую неделю.

Ещё мне предрекали головокружительную карьеру – от подстилки Императора до подстилки младшего лакея. Я даже плевать в их сторону не стала, хотя, может, и стоило бы. Но, конечно, мне было неприятно. И это ведь не самые злые люди, я давно их знаю, и мы хоть и не близки друг другу, но наблюдая, как кто-то преодолевает трудности и проходит испытания в течение нескольких лет, узнаёшь его характер очень хорошо. И я знала про них. Они нормальные. Как все. Просто немного – пока ещё немного – вина, много гонора и мало мозгов. Да, я злая. Тоже как все. А может и злее.

Одна неделя ушла на экзамены и всякие прочие формальности. Помимо физической и боевой подготовки, нас учили ещё распознавать яды, некоторые заклинания, а также сопротивляться гипнозу, более менее прилично говорить на языках соседних государств и также их традициям. Ах, да. И оказывать первую медицинскую помощь – этот предмет я не любила больше всего, что неудивительно: львиная доля скабрезных шуточек и намёков летела в мою сторону именно тогда, когда я делала тренировочную перевязку кому-нибудь из сокурсников. Бои с этими же сокурсниками нравились мне куда больше. Но теперь, к счастью, всё позади, а впереди… месть. И, наверное, смерть. Смешно предполагать, что я выживу. Но я, конечно, попытаюсь.

Вторая неделя была свободной, наверное, самая свободная неделя в моей жизни, не знаю даже за сколько лет, и я не представляла, чем себя занять. И позволила себе слабость. Пройти – впервые за почти пять лет! – по такой знакомой улице и замереть на другой её стороне напротив дома. Меня часто тянуло сюда, и почти невыносимо сильно – каждую увольнительную, что, впрочем, случалось довольно редко, иначе бы я, наверное, сорвалась и пришла раньше. Это, вероятно, странно, что я, прожив все эти годы в том же самом городе, ничего не знала о тёте. Нет, я пыталась, но тайком и с опаской, да и даже если бы и не боялась навредить – как я могла узнать? Заявиться к кому-то из общих знакомых и спросить, как у тёти дела? Написать письмо с указанием обратного адреса, хотя тётя и говорила, что не должна знать, где я? Подкупить слуг в надежде, что они, прожившие со мной много лет в одном доме и наблюдавшие моё взросление, меня не узнают?

Я следила за газетами, но в них про нашу Семью не писали ничего. И это могло означать как и то, что всё хорошо, так и то, что всё плохо, но Император Ашш запретил оплакивать, как он любит делать. Я даже не знала, что тётя сказала про меня. Что я погибла? Упала с лестницы и свернула себе шею? Перерезала вены из-за братьев? Сбежала с женихом? Что? И как там сама тётя? Семью дес Аблес словно бы выкашивает какой-то неведомый рок. Моих родителей унесла какая-то неизвестная болезнь почти сразу после моего рождения. Дядя пропал, когда мне было пять, и я уже ничего не помню, даже и самого дядю практически забыла, потому что тётя не любила об этом говорить. Наверное, слишком больно. Но она нашла в себе силы как-то жить дальше, вырастить детей, своих и меня, и вдруг такое вот… Императору что-то втемяшилось, и р-раз – казнить, сжечь и забыть. Каждый раз, когда я думала о том, каково пришлось тёте, у меня наворачивались слёзы, и одновременно темнело в глазах от злости и ненависти. Я найду твоё слабое место, Император Ашш-Ольгар, и заставлю тебя страдать. А потом убью. Ну, или просто убью.

Только когда начало темнеть, я вдруг спохватилась, что уже несколько часов стою и смотрю на дом, как заколдованная. Меня уже давно могли заметить все, кому не лень. Странно ещё, что не вышел кто-нибудь из охраны и не стал разбираться, а какого чёрта мне тут надо. Похоже, нельзя мне сюда приходить – казалось бы, за прошедшие годы я прекрасно научилась справляться с собой, держать эмоции под контролем и действовать исключительно расчётливо и хладнокровно… ан нет. Стоило оказаться рядом с домом и всё, весь мой якобы железный контроль смело лавиной воспоминаний. И ладно бы дом, с ним в следующий раз будет уже легче, но вдруг я увижу тётю во дворце? Вряд ли, но вдруг?

Ночь я почти не спала, но к утру всё же, кажется, взяла себя в руки и даже более менее обдумала план. Забегая вперёд, скажу, что он мне не пригодился. Ибо я была настолько самонадеянна, что всерьёз предполагала повышенное внимание Императора, и план мой сводился к тому, чтобы как можно дольше избегать его постели, при этом вроде бы и не отказывая. Потому что любовниц он меняет довольно быстро, а мне надо ещё как-то сориентироваться и подготовиться, чтобы всё прошло удачно. Если бы Его было так просто убить, давно бы уже убили и без меня, я это прекрасно понимаю. Так что поддерживать интерес, но не даваться.

Ха! Поддерживать оказалось нечего. За первую неделю во дворце я, кажется, видела уже всех, кроме самого Императора, и успела побывать на всех постах, кроме Его комнат. Нет, это вовсе не заговор, это, наверняка, обычная практика – не ставить новичков на самые ответственные места, и я всё это прекрасно понимаю, но у меня свербит – мне надо увидеть свою цель.

Недоумевала, кстати, не только я. Пойманные ненароком обрывки фраз явно свидетельствовали: и мои сослуживцы, и сразу заприметившие меня придворные – ещё бы, единственная девушка в дворцовой страже на данный момент! – ожидали, что караул я буду нести совсем в другом месте. И караул совсем другой. А вот нет. Я продолжала отстаивать смены на совершенно обычных, никак не приближенных к Императору и его покоям постах.

На меня ходили смотреть скучающие вельможи – вот что, им Император Ашш дело найти не может? – причём, некоторые осматривали с таким видом, словно Его Императорское Величество уже пообещал передать меня в пользование буквально на днях. Вот практически завтра. Но открыто никто никаких действий не предпринимал. Так прошла ещё одна неделя. А потом ещё…

Вообще, во дворце мне неожиданно понравилось. Здесь лучше кормили, уважительнее относились, и было больше свободного времени. Которое я совершенно не представляла куда деть. Мои сослуживцы в это самое время бежали в кабаки или на свидания, вернее, кто на свидания, а кто в бордели, но мне не подходил ни один вариант. Я знала, что в моём возрасте девушки мечтают о любви и о замужестве, но у меня самой эти мысли как отрезало после пятнадцатилетия. Даже если бы я и не планировала посвятить свою жизнь мести, на что я могла бы рассчитывать? Безродная бесприданница с неясным прошлым и сомнительной профессией…

Пока что в свободное время я ходила гулять, просто гулять по городу, старательно огибая свой бывший район, чтобы не поддаться вновь искушению и не подойти к тётиному дому. На ходу мне думалось лучше, но недостаточно хорошо. Почти пять лет я трепетно лелеяла и взращивала свою месть, совершенно не представляя, как я её осуществлю, успокаивая себя тем, что надо подобраться поближе, попасть во дворец, а там я что-нибудь придумаю. Ну и вот. Пора бы что-то и придумать. Плохо, что у меня всё ещё очень мало информации, всё, что я знаю, это какие-то урывки, из которых не понять даже, кто находится в данный момент во дворце – сам Император или кто-то из его двойников, и есть ли у него вообще двойники? В народе упорно ходили слухи, что есть, да и эта вечная маска опять же… Как действует амулет, который мне выдали при приёме на службу? По официальной версии он защищает от заклинаний подчинения и внушения, но я уверена, что туда же встроено и что-нибудь, мешающее причинить вред Императору. Хорошо ещё, что нет никаких проблем снять это побрякушку – я пробовала, успешно, на всю ночь, и никто меня за это не покарал и не отчитал, и даже не спросил, зачем снимала.

В общем, вопросов было очень много, а задать их было некому. Казалось бы, об Императоре должны сплетничать, особенно его слуги, но нет. Сплетничали обо всех остальных. О Министрах, о каких-то придворных дамах, о Семьях – пару раз я даже слышала некоторые гадости о своей Семье… то есть, уже давно не своей, и из этого поняла, что у тёти всё более менее в порядке, и она даже иногда бывает при дворе. А вот о самом Ашше – ни слова. Словно бы боятся, что каждое слово, сказанное о Нём, мгновенно достигнет Его ушей. Даже когда он в отъезде, всё равно – ничего. Только какая-то раболепная покорность, которая меня невероятно злила. Этот человек захватил их страну, а они лебезят и облизывают ему ноги. Тьфу!

Когда я уже окончательно решила, что можно немного расслабиться и неспешно собирать информацию, не опасаясь ни скоропалительного взлёта, или же наоборот – падения, кому как – в постель Императора, ни столь же скоропалительной опалы, ибо Он про меня совершенно забыл, случай столкнул нас снова.

Вернее сказать, это был не случай. Это был Гильермо Зорго, мой сослуживец и крайне неприятный тип. Если со всеми остальными я как-то нашла в той или иной степени общий язык, меня даже начали периодически звать на посиделки в кабак, от которых я пока что отказывалась, то с Гильермо у нас не заладилось сразу. Он был из тех людей, которые крайне категоричны в своих суждениях, а также обмотаны плотным коконом иллюзий собственной важности и непогрешимости, и эта гремучая смесь заставляла его хамить всем подряд, пытаясь донести до мира свою собственную правду. В частности, правда заключалась в том, что я – продажная и невоспитанная тварь, падшая женщина, ибо удел существа слабого пола – сидеть дома и боготворить мужа, а вовсе не расхаживать по дворцу в мужской одежде, провоцируя достойных людей на недостойные мысли. Я пропускала это мимо ушей, не желая связываться, но вчера недостойные мысли, не без помощи горячительных напитков, наконец, взяли верх над этим весьма «достойным» человеком, и он перешёл к активным действиям.

Я возвращалась с прогулки по городу, немного уставшая, но в странно-спокойном состоянии духа, ибо как раз решила не торопить события, дать себе время присмотреться и обжиться, и не придала никакого значения идущему навстречу Гильермо. И даже то, что ему нечего делать в этом крыле – женском, меня как-то не особенно насторожило. А зря.

Стоило вставить ключ в замок двери и повернуть, как сзади навалилась какая-то тяжёлая громадина и, дыша перегаром, впихнула меня в комнату. Не буду врать, что не испугалась, сердце совершило какой-то скачок и забилось быстрее, но страх меня не парализовал, а подстегнул. Я ударила головой назад – сдавленный стон, вырвалась и, отпрыгнув, развернулась, доставая оружие.

– Ты что себе позволяешь? – возмутился Гильермо, держась за нос. – Я тебя проучу! Я научу тебя почтению и смирению!

Я перехватила нож поудобнее и молча ждала. Он тоже схватился за нож, сделал шаг ко мне… и тут же упал на колени, отбрасывая оружие и хватаясь за голову. Я некоторое время растерянно на него смотрела, не зная, что и делать, а потом убрала нож, кое-как вытолкала стонущего мужчину в коридор и захлопнула дверь. Произошедшее довольно сильно выбило меня из колеи, я долго не могла отделаться от мысли, что, возможно, надо было оказать ему помощь, но всё внутри меня протестовало. Он хотел меня изнасиловать, а может, и избить! Какая помощь? Что? Человеколюбие и прощение? Нет, не слышала.

А утром я написала докладную о нападении, прекрасно понимая, что ставлю этим крест на нормальных отношениях со всеми сослуживцами, ибо никто не любит ябед и стукачей, как и выносящих сор из избы. Но знаете что? Мне плевать на любовь и дружбу людей, которые считают, что такое может, а то и должно оставаться безнаказанным. Если бы не амулет – а я почти уверена, что дело в нём, это он среагировал на желание причинить вред, неизвестно чего бы мне стоила эта стычка. А вдруг Гильермо и на служанок нападал? Не думаю, что его подход ко мне разительно отличается от подхода к остальным женщинам… И было в этом всём, кстати, кое-что хорошее. Вернее, полезное. Я, кажется, поняла, что со мной сделает амулет, если я решусь предпринять в отношении Императора что-нибудь, явно призванное причинить вред. Значит, надо будет снять.

Друзья и сочувствующие Гильермо Зорго активизировались гораздо раньше, чем я ожидала. Впрочем, даже догадывайся я, что дело нечисто, вряд ли бы у меня хватило уверенности в этом, чтобы рискнуть ослушаться и не пойти.

Я стояла на посту – ну, то есть бессмысленно подпирала двери – у тронного зала, когда за мной прибежал один из сослуживцев.

– Ика Стайер, – именно так я назвалась при поступлении в училище, – срочно к Императору!

Он почти бегом протащил меня по коридорам, не давая толком опомниться и что-то сообразить. Меньше минуты, и мы уже в тех помещениях, куда меня ни разу не допускали, подбегаем к каким-то высоким двойным дверям, которые вроде бы охраняются, но охрана делает вид, что нас не замечает, и он меня вталкивает, я бы даже сказала, швыряет в эти двери.

Я ловлю с трудом равновесие и поднимаю взгляд от инкрустированного пола. Наверное, это кабинет Императора. Или малая приёмная. И я тут оказалась в крайне неудачный момент, ибо Он тут… и не один. Поспешно опускаюсь на колено под холодным и чуть раздражённым взглядом, чувствуя, что надо, наверное, что-то сказать и выметаться, но слова все куда-то попрятались, и первым заговаривает он.

– А, – говорит Император Ашш, – моя новая стражница!

Совершенно не рассерженно говорит. Даже как-то доброжелательно, но как знать, может, это опаснее открытого гнева? А он добавляет:

– Хочешь на её место?

Я бросаю взгляд на полуобнажённую девушку, разложенную на столе, отмечаю недобрый огонёк, вспыхнувший в её глазах при этих словах, и понимаю, что количество моих врагов стремительно растёт. А ещё, что Он ждёт ответа, и в самом деле ждёт. И ответить надо что-нибудь не оскорбительное, по крайней мере, то, за чем не последует немедленная казнь, ибо сдохнуть и жизни толком не узнав, и месть не осуществив – провал провалов. Но инстинкты мои быстрее мыслей, и я, оказывается, уже мотаю головой, а на лице, наверняка, написан самый настоящий ужас. Я бы и попятилась назад, уверена, если бы не преклонила колено. Хорошо хоть отползать всё-таки не начала…

– Простите, мой Император, – говорю я, гадая, не будет ли это сочтено очередной дерзостью, ведь он прямым текстом говорил – ему нравится, как от меня звучит «мой Господин».

– Хм, – совершенно не расстроен он. И делает вид, что озадачен. – Тогда, значит, хочешь посмотреть?

Я растерялась. Не сразу даже поняла, что он предлагает мне остаться и посмотреть, как они будут делать это… А может, не предлагает, а изощрённо издевается, намекая, что мне тут не место. В любом случае, извращенец чёртов!

– Простите, мой Император, – вновь повторяю я. И добавляю, как-то тоскливо и безнадёжно. – Произошла ошибка. Разрешите идти?

– Иди, – вдруг смягчился он. И я успела обрадоваться, наивно понадеялась, что всё обошлось, да не тут-то было. Уже в дверях услышала. – Вечером придёшь.

Весь день я не находила себе места. Вопрос «идти или не идти» не стоял, как тут не пойти. А вот что там делать… Покушаться или не покушаться? И если да, то когда? И как? Или просто покорно отдаться, выжидая лучший момент? Шансов у меня сейчас никаких. Но как же не хочется и в самом деле становиться подстилкой. Тем более, Его подстилкой. А если предположить страшное – что я так и не смогу, не успею выбрать момент, и он, наигравшись, отправит меня куда-нибудь подальше, как я буду жить? Мало того, что не отомстив, но ещё и лишившись чести… Но наброситься на него сейчас и лишиться жизни – тоже какой-то сомнительный ход.

И когда у него, интересно, вечер? В пять? В семь? В одиннадцать? С какого момента мне начинать обивать пороги его кабинета? Или спальни? Может быть, стоит прийти как можно позже, чтобы он про меня забыл, лёг спать, и я к нему вообще не попала? Ну, ведь не вспоминал же он обо мне целый месяц, вдруг и сейчас забудет… мне кажется, та полуголая девица на его столе должна приложить к этому максимум усилий.

И всё-таки я пришла. К десяти. И охрана – будь они прокляты! – даже не стали докладывать, просто распахнули передо мной двери. Видимо, были предупреждены. Я мысленно взвыла и вошла в то же помещение, где была днём.

Глава 4. Ночь с Императором

На этот раз Император был один и стол использовал по его прямому назначению – просматривал какие-то бумаги, что-то подписывал, что-то уничтожал взмахом руки. На меня он даже не взглянул, ограничился коротким:

– Присядь!

Я поискала глазами куда – нет, я могу и на пол, если надо для дела, но, кажется, Император имел в виду кресло. Уютное и мягкое, полная противоположность хозяину кабинета. И не тяжело ему всё время в маске? Он вообще умывается? Хотя какое мне дело… и вообще, не хочу я на него смотреть. Что он там делает, интересно? Подписывает очередные смертные приговоры? В перерыве между постельными утехами… Я ощутила острый приступ неприязни и поспешила отвести глаза. А ну как почувствует… А вот обстановка в кабинете, в отличие от его владельца, мне очень даже нравится. Крупная, удобная мебель, высокие потолки, много книг и почти ничего лишнего. Никаких золотых статуэток инкрустированных алмазами или чего-то подобного, чем зачастую грешат жадные до богатства и власти люди.

Было в этом что-то нереалистичное – я сижу в присутствии Императора, одно имя которого наводит ужас на половину мира, и жду, пока он закончит свои дела… И как-то это так не вяжется с моим желанием его убить, что мне начинают лезть в голову странные мысли. Например, под каким-нибудь предлогом влезть в архив и отыскать там данные о братьях. За что их казнили? Какие были доказательства? Кто свидетельствовал? И в самом деле, почему я никогда не задумывалась об этом раньше?

– Всё, – сказал он, вставая, и я поспешно тоже вскочила. – Пойдём.

Внутри у меня всё оборвалось. Не знаю, на что именно я подсознательно рассчитывала. Может быть, что он просто со мной поговорит, как глупо и наивно… Послушно проследовала за ним в спальню через смежную дверь, чувствуя, как нарастает ощущение нереалистичности происходящего – ну ведь не может же и в самом деле быть, что мы сейчас… что он… что я… вот на этой вот кровати? Интересно, за что такая честь? Почему не в том же кресле, с него бы сталось…

– Надень, – велел тем временем Император и я непонимающе уставилась на стопку одежды на этой самой кровати. Странные у него какие-то ролевые игры. Одежда была самая обычная, мужская, мне будет чуть велика, но главное её достоинство заключалось в неприметности. Ещё был плащ. И хорошо, что он не сказал «переоденься» – приказ я выполнила дословно и нацепила одежду поверх формы, благо размер позволял. Не раздеваться же в самом деле под бесстыжим взглядом этого чудовища, а то мало ли, что придёт ему в голову, а так, кажется, у меня есть шанс избежать нежеланной близости. Одевшись, замерла в постойке «смирно», вопросительно глядя куда-то в область груди Императора и чувствуя, как внутри поднимается любопытство – что он задумал?

– Будешь меня сопровождать, – обронил Ашш, и я невольно проследила взглядом за взметнувшимися вверх руками – накинул капюшон, достаточно глубокий, чтобы скрывать в своей тени извечную маску и редкую для наших краёв белизну волос.

– Как тебя зовут? – спросил он, когда мы шли каким-то потайным ходом – я пыталась на всякий случай запоминать, но получалось не очень. Это не просто ход, это какой-то безумный лабиринт!

– Ика, мой Господин! – поспешно отозвалась я, с отвращением обнаружив в своём голосе те же лебезящие нотки, что и у всех. Да, это ради конспирации, но до чего же противно…

– И как тебе в моём дворце, Ика? – поинтересовался он. – Не обижают?

– Никак нет, мой Господин, – жаловаться ему не хотелось. Я уже сделала то, что считала нужным и то, что полагалось по уставу, и не чувствую ни малейшего желания распространяться об этом всем подряд. Тем более Врагу. Пожаловаться ему сейчас – это попросить у него помощи… и если поможет, то как после этого убивать?

– Мы идём в город, – пояснил он. – Прогуляться. Твоя основная задача – молчать.

Я старательно молчала. Но думала. Какой чудесный момент, – думала я, – для покушения. Мы вдвоём в каком-то потайном коридоре, возможно, что уже и за пределами дворца… и какой соблазн… вот только я почему-то не могу. Хоть и представляла себе это тысячи раз, но тогда Император всегда был безликим, и был воплощённым злом. А теперь передо мной живой человек, хоть и весьма испорченный… наверняка, испорченный. Это было похоже на трусость, и я разозлилась на саму себя. Хотя в моём случае лучше трусость, чем глупость. Ведь это, наверняка, проверка. И я, между прочим, в амулете, так что Императору самому не придётся даже ничего делать – меня скрутит такой же болью, как и Гильермо, стоит только и в самом деле нацелиться на императорскую шею или другую жизненно важную область…

Подземный ход привёл нас на кладбище – я постаралась запомнить и склеп, не потому что и в самом деле думала, что пригодится, просто всё, связанное с ним, казалось важным. Когда мы вышли на тихую и безлюдную улочку, примыкающую к кладбищу, он окинул меня внимательным взглядом и велел:

– Возьми меня под руку. За мужчину ты всё равно не сойдёшь.

Я неохотно послушалась. Мне не хотелось к нему прикасаться. И смотреть на него не хотелось. И идти рядом с ним куда-то в ночи – тоже. Но, кажется, мои желания давно уже перестали иметь значение.

Через пятнадцать минут я начала волноваться, а через двадцать уже была в ужасе – мы шли в мой родной район. Неужели он обо всём догадался? Не может этого быть, никак не может! И всё же? Вдруг мы идём в дом к тёте Эльзе? И там он столкнёт нас лицом к лицу и потребует объяснений, или же и вовсе – просто прикажет убить меня на глазах у тёти. Или тётю на моих глазах. У Императора Ашша жестокие игры.

К моему невероятному облегчению до дома тёти мы не дошли, свернули раньше в небольшой переулок, где, насколько я знала, не было ни одного обитаемого дома – их там всего-то пять, и все пустуют больше двадцати лет. Кажется, про них даже страшилки ходили, что дома эти убивают своих хозяев, то ли жизненную силу из них выпивают, то ли притягивают несчастья… И что там забыл Император Ашш-Ольгар?

Ого, похоже, что кто-то всё-таки живёт! Мы останавливаемся у одного из домов – серого, с бело-красной крышей, окна его темны, и он выглядит таким же заброшенным, как и остальные, но на фигурный стук нам сразу же открывают дверь. И пропускают внутрь, ничего не спросив. Почти наощупь – света мало, и он не магический, я тороплюсь за Императором, и в этот момент даже рада, что держу его под руку, иначе уже несколько раз упала бы, запнувшись о бросающиеся под ноги вещи. Пара поворотов, и мы в большой гостиной, почти как в тётином доме. И кое-какое убранство, которое я кое-как могу разглядеть, а где-то вспомнить подобное и додумать, говорит о том, что люди здесь жили небедные. И со вкусом. По крайней мере, мне бы здесь понравилось. Гостиная освещена чуть лучше, но всё равно тускло, и там уже собралось и расселось по диванам и креслам порядка тридцати человек. Осталось только одно место, и раньше, чем я успеваю что-либо сообразить, Ашш усаживает в это кресло меня, а сам встаёт рядом, железной хваткой стискивая моё плечо, чтобы не вздумала вскакивать. И в самом деле. Если мы тут инкогнито, то мои попытки усадить его вызовут подозрение. Но что это всё-таки за место и что за собрание?

– Итак, – вдруг заговорил один из пришедших ранее, и я вздрогнула, потому что голос показался мне смутно знакомым. – Завтра наступит день, к которому мы готовились полгода, а мечтали о нём целых десять лет! Десять лет!.. – на мгновение он замолчал, словно бы давая слушателям проникнуться длительностью и значимостью. – Я не буду напоминать вам всем, как важно сделать всё идеально, что другого шанса у нас просто не будет, я знаю, что вы все это понимаете, так что просто повторим наш план. Завтра вечером у этого выродка, наконец, Большой Совет в Янтарном зале, а значит, на два или три часа – советник Миррейн постарается, чтобы это было как можно дольше, в его паутине появятся дыры и слабые места, в которые мы сможем пролезть незамеченными. Где ход вы уже все знаете. Встречаемся там сразу после заката. Помните, с собой нельзя брать ничего магического! Он сразу поймёт, выйдя из Янтарного зала, что изменился общий уровень магии, и тогда нам конец! Попав во дворец, вы должны спрятаться! Затаиться! Лучше всего в крыле прислуги. Леди Шайна, – мне померещился кивок в мою сторону, – в ходе… вечерних утех, простите мою грубость и прямоту, леди, опоит его специальной настойкой, которая его значительно ослабит, а если нам очень повезёт, то и вовсе лишит магических сил на время. Настойка сработает через два часа, так что сразу он ничего не заподозрит…

Ощущение нереальности происходящего усилилась до максимума. Все эти люди в этой комнате уже считай мертвы, но они полны радужных надежд и планов и даже не догадываются, что этот «выродок» и «паук» играет с ними, и прямо сейчас стоит среди них и внимательно слушает, как его собрались убивать. И я, наконец, узнала голос. Ридейн дель Нарго глава Семьи дель Нарго, он был очень дружен с тётей во времена моего детства. Неужели тётя Эльза тоже здесь? И что мне делать? Если я сейчас встану и крикну «это он, это Император!», смогут ли они хоть что-то ему противопоставить? Не думаю, что он бы сунулся сюда, ещё и с непроверенной стражницей, если бы не был на сто процентов уверен в собственной неуязвимости и силе. С другой стороны, все заблуждаются, может заблуждаться и он… Вопрос в том, что делать мне. И вопрос срочный. Кричать или не кричать? Казалось бы, момент ещё удачнее, чем в этом подземном лабиринте, но как знать, не прячутся ли среди этих фигур в плащах с капюшонами преданные императору воины?

Может быть, лучше найти способ предупредить дель Нарго завтра? У меня выходной, я могу вообще подстеречь их возле входа на кладбище и предупредить там, что это ловушка. А с другой стороны… раз Император знал, куда идти, скорее всего, это далеко не первая встреча, возможно, бедные советник Миррейн и леди Шайна уже не один день в пыточных и рассказали всё, что могли, сдали всех поимённо… а я тут как раз для проверки именно моей благонадёжности. О небо, но что же мне делать?! Стоит ли подставляться и терять свой призрачный шанс на месть ради тех, кто уже обречён?

И пока я мучаюсь сомнениями и неуверенностью, люди начинают расходиться.

А мы пока остаёмся. Я бы хотела встать и пойти со всеми, просто-напросто физически сбежать из невыносимой ситуации, но рука Императора всё так же лежит на моём плече, и я даже через три слоя одежды ощущаю, какая она горячая. Но вот, наконец, давление на моё плечо ослабевает, а затем и вовсе исчезает, и мы выходим сначала обратно в тёмную прихожую, а затем и на улицу. Я жадно вдыхаю уличный воздух, после затхлого запаха дома он ощущается почти как глоток живой воды, и стараюсь не думать о том, что только что произошло. Слишком это всё непонятно, мучительно и стыдно. А ещё безнадёжно. Разве могу я надеяться хоть на какой-то успех своей глупой затеи, когда Император Ашш так беспечно разгуливает среди заговорщиков, среди которых есть довольно сильные маги. Те же дель Нарго… Интересно, что дальше? Отменит этот свой Большой Совет и переловит всех в свою паутину, о которой с таким страхом и такой ненавистью недавно говорили заговорщики? Или обрушит на них подземный ход? А может, натравит нас, дворцовую стражу? И завтра почти в это же время я буду стоять с оружием в руке в засаде на какого-нибудь хорошего человека, смутно знакомого мне из той жизни?

– У тебя есть вопросы, – сказал Император, когда мы вывернули на оживлённую улицу. Со стороны мы, наверное, смотрелись самой обычной парой – накрапывал мелкий дождик, и многие надели капюшоны… И я даже не помню, когда я успела взять его под руку – наверное, ещё в доме, иначе бы пересчитала все углы и косяки при выходе…

– Да, мой Господин, – согласилась я, не торопясь, впрочем, эти самые вопросы вываливать. И правильно сделала, судя по всему.

– Два, – сказал он. – Ты хорошо справилась. Можешь задать два.

Справилась – это, видимо, молчала. С нужной выразительностью и интенсивностью. Особенно учитывая, что я вообще всё время молчала, кто бы не справился… Невысокого, видать, Его Императорское Величество мнения о моих способностях. Но это неважно, я вообще должна думать о другом. Ведь надо спросить так, чтобы узнать что-то полезное, но не навлечь подозрений…

– Почему они ещё на свободе? – спросила я. Вроде бы, неплохой вопрос.

– Взять надо сразу всех, – отозвался Ашш, и я немного приободрилась. Значит, не всё потеряно? Я ещё могу их спасти? Если он хочет накрыть завтра, то у меня ещё целый день, чтобы что-то придумать и передать весточку… вот только рискну ли я? Пожалуй, и в самом деле рискну.

– Второй вопрос? – вырвал меня из задумчивости тягучий голос Императора.

– Как Вы узнали? – всё-таки спросила я. Рискованно, конечно, но если среди заговорщиков есть стукач, я должна знать. И дель Нарго должен. Иначе мне точно конец. С другой стороны, вполне логичный вопрос. Не так уж часто главная цель заговора настолько непринуждённо и нагло участвует в обсуждении и планировании.

– Полгода назад я отнял у Семей часть их земель, – спокойно признался мой чудовищный спутник. – И убрал право не преклонять колено, ограничиваясь поклоном. Ожидаемо, что они активизировались. А дальше я просто основательно переговорил с нужным советником, и он мне всё рассказал…

Бедный советник почему-то моментально представился мне висящим вниз головой, измученный и окровавленный… Что ещё Император Ашш мог вкладывать в это вот «основательно поговорил»? И как он обнаружил «нужного» советника? Неужели рассказы про взгляд, читающий в душе, как в открытой книге – правда? Но тогда я давно была бы, наверное, мертва…

А ещё я вдруг ощутила какую-то жгучую обиду – пять лет назад Император казнил всех сыновей Эльзы дес Аблес, и никто из Семей даже не шелохнулся – дель Нарго сам сказал только что об этом. Мечтали десять лет, а делать хоть что-то начали, только когда Император залез в их кошельки и заставил унижаться. А то, что он практически извёл одну из старейших семей – какая, право, ерунда! Неужто стоит рисковать ради таких?..

Мы шли обратно во дворец, и меня начали одолевать мысли о собственной доле. Вот сейчас закончится этот переход – я, кстати, до сих пор держу Императора под руку, ведь он не приказал отпустить, а я – послушная верноподданная, точнее, стараюсь прикидываться ею – так вот, выйдем мы в его спальне… и? Что-то мне подсказывает, что с Ашш-Ольгара станется воспользоваться мной не только как сопровождением, но и по другому… может быть, это только мои страхи. А может, интуиция, и я снова не знаю, что мне с этим делать. А хуже всего то, что от этих мыслей моя рука начинает дрожать, и, конечно, он не может этого не заметить. Но молчит.

И вот – момент, который мне очень хотелось оттянуть, а лучше всего вычеркнуть из своей судьбы в принципе – мы в этой его громадной комнате с громадной же кроватью. Император отпускает мою руку и скидывает плащ. Я против воли заворожённо смотрю на разметавшиеся по плечам белоснежные волосы, и судорожно запахиваю свой плащ поплотнее.

– Что стоишь? Раздевайся, – бросает он, и я уже готова упасть на колени и просить, чтобы эта вот сомнительная милость меня миновала, но не успеваю. Он, кажется, злится, заметив отчаяние на моём лице, одним движением срывает с меня плащ и показывает на одежду, которую я надела поверх формы. – Это снимай и свободна!

– Благодарю, мой Господин! – шепчу, лихорадочно избавляясь от второго слоя одежды и оставаясь в форме. Надо быстро, пока не передумал. И бегом к дверям, я уже почти в коридоре…

– Прости, – говорит каким-то непостижимым образом оказавшийся впереди, между мной и выходом, Ашш-Ольгар, и раскаяния или сожаления в его голосе совершенно не сыскать, даже если очень постараться. – Конспирация!

Притягивает меня к себе и целует в шею, где-то там за ухом, заставляя замереть от ужаса и обезумевшего табуна испуганных мурашек. Они стремглав проносятся по всему телу, сея смятение и недоумение и заставляя сердце биться чаще и сильнее. Император отстраняется и позволяет мне, наконец, выскользнуть за дверь, унося с собой так и не успокоившиеся до конца мурашки. И медленно, но верно проявляющийся засос.

Глава 5. Любовница Императора

Утром я проснулась от нарочито громкого стука в дверь и повышенного голоса старшины.

– Приболела она, Ваше Сиятельство! – он удивительным образом ухитрялся и лебезить, и говорить на повышенных тонах. – Возьмите кого другого?

– Мне нужна девушка! – чуть раздражённо пропел в ответ мелодичный женский голос. – Как я с мужчиной пойду в магазин белья?! Есть у тебя ещё девушка? Нет? Вот и давай, стучи! Не заставляй меня жаловаться Императору!

Раздался тяжкий вздох старшины Кима и снова громкий стук.

– Ика, открывай! Госпожа графиня оказывает тебе честь её сопровождать!

Первым моим порывом и правда было сделать вид, что я приболела – сопровождать куда бы то ни было обладательницу этого капризного голоса мне совершенно не хотелось. У меня вообще-то выходной и свои собственные дела, которые я совершенно не представляю, как провернуть… а впрочем…

Жаль, конечно, что старшина сочтёт меня либо круглой дурой, либо неблагодарной круглой дурой, но что поделаешь, если мне надо в город. И желательно так, чтобы не вызвать подозрений, так что придётся сопроводить эту капризную дамочку туда, куда она хочет, и улучить минутку, чтобы передать весточку.

Я пригладила рукой растрепавшиеся во сне волосы, быстро натянула форму и открыла дверь, как-то сразу напоровшись на требовательно-ищущий взгляд.

– Ваше Сиятельство, – уныло поприветствовала вчерашнюю девушку со стола. Это ж надо… я как-то даже и не подумала, что она примчится утром проверять. Или сразу мстить? Кажется, я и в самом деле круглая идиотка – она смотрит так, словно сейчас начнёт меня обнюхивать или осматривать под лупой, пытаясь обнаружить следы присутствия Ашша.

Невольно я потянулась закрыть волосами засос – ну и гад же Вы, мой Император! – и тем самым сделала только хуже – как раз и привлекла к нему внимание. Взгляд графини из недоброго сделался просто-напросто опасным.

– Я вижу, всё с Вашей Икой в порядке. Помята, конечно, но чего ждать от солдатки! – фыркнула она. – Иди за мной, стражница. Император отдал тебя мне на сегодня!

Я молча натянула сапоги и последовала за зло стучавшей каблуками по коридору графиней, на ходу пытаясь расчесать рукой и заплести в косу спутавшиеся волосы. Неужели она действительно ревнует? Странно. Я бы, если бы мне пришлось всё-таки быть с Императором, наверное, радовалась, что он переключился на другой объект…не любит же она его, в самом деле? Боится потерять статус? Но она и так графиня, независимо от положения его любовницы, а обращается он с ней, кстати, как… как с девкой. Вон на столе её… Вспомнив сцену в кабинете, я даже немного покраснела. И любопытно – он и в самом деле отдал меня ей? Если бы я и правда стала его любовницей, это бы меня, наверное, раздавило, а так… ну, неприятно. Но терпимо. И интересно, это и есть леди Шайна? Или Император содержит гарем?

Не знаю, чего именно хотела достичь графиня, но, кажется, я её ожиданий не оправдала. Всю дорогу до магазина она рассказывала мне, где и как они с Императором… хм… предавались греху, при этом внимательно меня разглядывая. Я пялилась в окно экипажа и старалась не слушать, но какая-то часть моего сознания или даже подсознания, совершенно незнакомая с этой стороной жизни и не особо интересовавшаяся ранее, жадно впитывала и запоминала. А Император-то, оказывается, затейник. Ну, то есть извращенец чёртов. Или это графиня ему льстит и набивает себе цену… и, наверное, ждёт, что я сейчас начну рвать на себе волосы от ревности, обиды и бессилия, а мне всё равно. Разве что чуточку любопытно. И странно.

В магазине я исполняла роль служанки, уже даже не вслушиваясь в бормотание девицы, плевать мне какой именно цвет и фасон нынче вечером придётся Императору по вкусу, у меня дело, и мне надо придумать, как его провернуть. Может, притвориться, что мне всё же нехорошо и отпроситься в аптеку? А то эта полоумная, кажется, собралась промурыжить меня целый день… Соваться лично в особняк дель Нарго я, разумеется, не собиралась, планировала заказать доставку чего-нибудь и вложить туда записку с каким-нибудь нейтральным для непосвящённых текстом. Или же вообще просто заказать ему торт «Император» – продавался такой, я не так давно видела, когда гуляла по городу. Должен понять.

Я уже предвкушала конец своих мучений – успела раз тридцать сбегать туда-сюда с разными комплектами белья, и если вначале они казались мне очень даже красивыми, я даже подумывала приобрести как-нибудь потом, в другой жизни, если останусь в живых, нечто подобное, то теперь я их люто ненавидела. Кружева, бантики и рюшечки. Век бы не видать! Но, кажется, ассортимент магазина подошёл к концу, и если эта полоумная не начнёт по второму кругу, то свобода уже близка!

Не тут-то было! К ней пришли подруги. Девушки впорхнули в магазин, весело болтая, по крайней мере, две из них оживлённо щебетали и радостно бросились обниматься с моей мучительницей, воскликнув «Лайза!».

Я чуть не застонала вслух, одновременно отметив про себя, что, видимо, всё-таки гарем. С тоской посмотрела на третью, которая вела себя тихо и как-то нерешительно, и чуть не вскрикнула, потому что узнала её – Сейна, дочка дель Нарго. Может быть, это шанс и надо передать с ней?.. Или… или… неужели поздно?! Девушка была в весёленьком розовом платье, но бледная до синевы и с красными заплаканными глазами. И она, дождавшись момента, схватила графиню за руку и о чём-то жарко просила. Графиня кусала губы, с жалостью глядя на подругу, и качала головой. Конечно, она не осмелится просить Императора за заговорщиков. Мало кто осмелился бы. Я почувствовала, как мир для меня содрогнулся и словно бы перевернулся, мне даже пришлось схватиться за ближайшую вешалку, чтобы не упасть. С чего я взяла, что арест будет сегодня? Ашш-Ольгар сказал «надо взять всех сразу». И, наверняка, взял. Вчера ещё, как только они вернулись по домам. Думаю, и допросил уже.

И отправь я и в самом деле весточку дель Нарго, меня бы уже через час повязали… От подобной перспективы сделалось дурно. А ещё почему-то я очень расстроилась. Несмотря на некоторую обиду на заговорщиков за то, что не вступились за мою Семью и тётю Эльзу, мне очень хотелось их спасти. Они мне казались частью старого Альмара, с его демократичной системой правления, вековыми традициями и незыблемостью. Так что я грустила, особо даже не вслушиваясь в разговоры, хотя они, кажется, прошлись и по мне. Все четверо. Но сама себя я ругала куда худшими словами – могла ведь попытаться… могла. Но струсила.

Обратно мы ехали в молчании, и мне показалось, что графиня волнуется, хотя она и старалась сохранять невозмутимый вид. Наверное, горе подруги её всё-таки тронуло, – подумала я, начиная неожиданно ощущать даже симпатию и сочувствие к этой пусть и избалованной, но, как оказалось, отнюдь не чёрствой девушке. Может, даже подыскивает слова, чтобы поговорить с Императором…

Развить мысль я не успела. Экипаж резко остановился, и в открытую рывком дверцу запрыгнул мужчина совершенно неприметной наружности, но он был вооружён и тут же приставил нож к моему горлу. Позор мне, как стражнице, но я ничего не успела предпринять.

– Не рыпайся! – велел он. – Давай вылезай!

Страницы: 1234 »»