Если бы я был вампиром Кош Алекс

Глава 4

Вот так всегда. Я умудрился задремать. Хорошо хоть чайник не поставил, а то бы точно сгорел тут вместе со всем барахлом и квартирой. И полдень уже наступил, пока я спал. Ну да ладно, время прогуляться до кассы оплаты Интернета. Эта прогулка мне очень кстати, заодно прикуплю продуктов, а то в холодильнике осталась лишь бутылка кефира (трехнедельной давности), кусок сыра (месячной давности) да еще тарелка недоеденных котлет (сколько они в нем лежали, понять трудно, но, судя по слою плесени, их не доели еще предыдущие жильцы).

Постояв немного у открытого холодильника и прикинув, стоит ли его включать ради сохранности находящихся в нем продуктов (если их вообще можно назвать таким гордым словом), я решил все же его включить и полез под стол, чтобы найти розетку. Розетка присутствовала, но в ответ на мои попытки вставить в нее вилку от холодильника она сердито заискрила и задымилась. Чертыхнувшись, я бросил это гиблое дело и пошел умываться.

В ванной тоже были проблемы. Уже с неделю у меня подтекала труба. Не сильно, но ведро я все же на всякий случай ставил. И надо же было этой трубе именно сегодня прохудиться окончательно. Едва войдя, я наступил в лужу. Не столь большую, как могло бы быть, но все же. Ведро переполнилось, и вода из него медленно стекала на пол. Я быстро вылил ведро и подставил его обратно под капающую трубу. Я даже начал вытирать лужу на полу, но это было слишком неблагодарное занятие для такого ленивого до любых физических нагрузок человека, как я. Так что я бросил эту дурацкую затею и пошел одеваться.

В коридоре я кое-как забрался в ботинки и глянул в зеркало – пусто. Вздохнув, я отправился было на выход, как чуть не свернул себе шею, наступив на не завязанные шнурки. Склероз, однако.

Когда я нагнулся завязать треклятые шнурки, у меня из кармана брюк выпал осколок, подобранный в подъезде. Я взял его в руку, чтобы убрать обратно, как вдруг заметил определенное сходство осколка с перстнем на моей руке. Повнимательнее рассмотрев осколок, а заодно и перстень, я заметил, что на нем виднеется часть глаза, такого же, как и на перстне.

Это уже интересно. Откуда же он взялся в нашем подъезде?

Глядя на осколок и пытаясь выдавить хоть одну дельную мысль из своего, отказывающегося работать мозга, я вышел на лестничную клетку. На ней было пусто (что не удивительно в свете последних событий) и всюду валялись окурки сигарет, брошенные толпившимися тут утром соседями. А ведь и эти окурки Клава на меня спишет. Все я виноват, вот такая я зараза.

Едва выйдя на улицу, я подвергся обстрелу солнечными лучами. Сначала мне показалось, что я просто ослеп. Черные очки пропали вместе с документами, а других у меня и не было. Я чуть было не ломанулся обратно в подъезд, потому что в довершение у меня и кожа лица начала гореть так, как будто меня облили кислотой. Но неожиданно, словно сжалившись надо мной, солнце скрылось за тучами, и стало, в общем-то, довольно терпимо. Пришлось сделать заметку, что нужно купить новые солнечные очки. И это притом, что денег и так крайне мало. Но делать нечего, Интернет мне все равно нужен для работы.

Когда за спиной уже был и подъезд, и двор, ко мне в хвост пристроился странный человек. Я его заметил не сразу, только когда он поперся за мной через весь Кусковский парк к метро «Перово». Я сам не знаю, с чего меня потянуло именно туда, но факт остается фактом, я отправился не к ближайшему метро – «Выхино», и не к «Новогиреево», а именно к «Перово». Идя по парку в тени деревьев и смотря по сторонам, наслаждаясь видом зелени, я периодически натыкался взглядом на тощую фигуру, идущую поодаль и старательно делающую вид, что просто гуляет. Причем эта фигура была подозрительно похожа на ту, в которую я врезался по пути на Посвящение. Хотя, возможно, просто дает о себе знать паранойя…

Я дошел до выставки-продажи картин и остановился, чтобы осмотреться.

Эта выставка уже давно привлекла мое внимание. В свое время я часто тут отдыхал, общаясь с художниками и просто интересными людьми, собирающимися тут каждый солнечный или хороший денек.

Сегодня было довольно пасмурно и народу собралось не так много. Аркаша (вечно смурной пейзажист), Чиж (веселый паренек моего возраста, пишущий портреты и являвшийся моим давним другом) и еще несколько человек, которых я не знал. Недолго думая, я направился к Чижу.

Чижик – это удивительнейший человек. Еще пару-тройку месяцев назад мы с ним вместе шлялись по дискотекам и развлекались как только можно, но потом я отправился в Киев и… Сегодня я его увидел в первый раз за весь месяц. У него была своеобразная философия, которая ему не позволяла навязываться кому бы то ни было, и именно поэтому его звонков не раздавалось в моей квартире ни разу за весь прошедший месяц. Странно, конечно, но при этом он все равно считал меня одним из лучших друзей. А для меня он был почти братом, но, стыдно сказать, про него я не вспоминал в последнее время ни разу.

Подойдя к Чижу, пишущему картину с очередной красотки, коих липло к нему постоянно невероятное множество, я перегнулся через его плечо и глянул на портрет. Что ни говори, а рисовать он умел. С картины на меня смотрела очаровательная девушка, но что-то в этой девушке было не похоже на ту, что сидела перед ним. Это свойство Чижа я заметил уже давно. Все портреты девушек, которые он писал, в чем-то были схожи – везде проскальзывала некоторая идеализация. То ли он сам по себе идеалист, то ли просто хочет сделать приятное девушке?

Ободряюще подмигнув, судя по виду, уставшей девушке, я постучал Чижа по плечу.

– Отстань. Не видишь, я пишу картину, – не оглядываясь, проворчал он, – Думаешь, раз давно не появлялся, так теперь все можно?

И как же он догадался, что это я? Вот уж точно, вечно с ним одни сюрпризы.

– Неблагодарная скотина, – возопил я. – Я пришел его навестить, а он на меня ноль внимания. Вот обижусь и уйду.

– Куда ты денешься? Раз пришел, значит, так сразу не уйдешь. Как в Киев съездил?

Ох уж мне этот Киев, глаза бы мои его не видывали.

– Прекрасно. Поездка была весьма… познавательной… местами.

Неожиданно он повернулся и пристально посмотрел мне в глаза.

– Где же ты был последний месяц? Я уж думал, что ты там пропал, пока не увидел сегодня в газете статью о твоей смерти.

Ой! Это ж надо. Что ж ему ответить-то?

– Да я это… загулял по Киеву, потерялся. А там… это долгий разговор на самом деле. Давай в другой раз, хорошо?

– Ладно, – просто ответил он.

– А ты как? Как твои девушки поживают?

– Которые? – не моргнув глазом, уточнил он.

– Ну, а какие есть?

– А никаких нету. Я в свободном поиске.

Я даже растерялся. У Чижа нет девушки?! Видно, грядет конец света.

– Ты что, заболел? – участливо спросил я. – Или на солнышке перегрелся?

– Да нет. Просто человеку моего возраста пора уже задуматься о будущем. Нужно что-то постоянное, а не какие-то мелкие увлечения.

«Моего возраста»… да он младше меня на год.

– Я понял. Ты тут без меня от скуки с ума сошел. У меня есть знакомый психиатр…

– Нет, я серьезно, – перебил меня Чиж. – Этот психиатр и мой знакомый, если ты не забыл, и я знаю одного человека, которому помощь этого самого психиатра могла бы оказаться значительно полезнее.

– Ну-у… – неопределенно высказался я.

– И вообще, не мешай мне работать. Приходи вечером в клуб, там и поговорим. Тебя уже давно хочет видеть Хаз.

Хазом мы называли нашего работодателя, который подкидывал мне, Чижу и прочим людям искусства различные тексты на перевод и периодически заказывал статьи. За что его так называют, я не знаю (как, впрочем, почему Чижа зовут Чижом, а меня Руном).

– Опять перевод с китайского? – подозрительно осведомился я.

Чиж не выдержал и захохотал, едва не уронив кисточку.

Это была давняя шутка. Мне тогда заказали перевести статью и забыли сообщить, на каком она языке. Я, естественно, согласился, как обычно – не глядя, и подписал контракт. Каково же было мое удивление, когда она оказалась на китайском! Я сидел над ней целый месяц, а когда перевел – это оказалась биография Мао Цзэдуна, которая была практически точной копией моей же статьи в книге «Все обо всех». Смеху в клубе было столько, что стекла дрожали. Жалко, я этого не слышал, потому что в это время ломал нос Хазу. С тех пор у нас с ним на людях довольно натянутые отношения (читай: лучше мне на глаза не попадайся), а на самом деле мы очень даже неплохо ладим. Да и нос я ему сломал случайно.

– Не знаю, не знаю, – сказал, отсмеявшись, Чиж, – но уж китайский он тебе точно не подсунет, он до сих пор вспоминает «добрым» словом тот дивный вечер, когда его очаровательный нос подвергся осквернению со стороны тебя. Он еще найдет способ отомстить, и тогда не сносить тебе головы.

– Я ему еще раз нос сломаю.

– Так, хватит! Иди отсюда, а то я так до вечера ничего не нарисую, – произнес он, поворачиваясь к заскучавшей девице. Та, в свою очередь, тут же приняла возвышенно-задумчивую позу и уставилась вдаль.

– Ну ладно, до вечера. А руку жать не буду, грязный ты, – мстительно сказал я.

– Чао, мои ами, – не оборачиваясь, ответил Чиж.

Я же повернулся и отправился в сторону метро. Незнакомец все так же неотступно шел за мной, а я ведь уже почти забыл про него. Настырный он, однако. Может, побегать немного? Разминка не помешает, а впрочем… Я повернул на очередной аллее и резво прыгнул за ближайшее дерево. Через минуту показался мой дружок. Он бойко топал по аллее мимо меня. Я присмотрелся к нему повнимательней. Он был одет явно не по погоде: в темном плаще (на улице плюс восемнадцать!), темных очках и шляпе, что было особенно странно, ибо шляпа его была белой! И в такой одежде он намеревался следить за мной и оставаться незамеченным?

Когда он прошел мимо, я выпрыгнул из-за дерева и, подскочив к нему сзади, ударил по ногам. Нелепо взмахнув руками, джентльмен повалился навзничь. Я обрадовано на прыгнул сверху и схватил за грудки… вот только хватать было некого.

Неожиданно появившаяся парочка подростков увидела удивительную сцену. Не будь все так страшно, это было бы смешно: я, бледный, с криком трясу пустой плащ.

Парень блеснул остроумием и спросил:

– Что он вам сделал, этот плащ?

На что я тут же ответил, куда пойти ему со своим остроумием, что с ним сделать, и вообще, это не его дело, я псих, у меня даже белый билет есть (и дико засверкал глазами для острастки). Парочка в спешке удалилась, поняв, что на месте плаща могут оказаться они. Мало ли что психу в голову взбредет.

Я потряс плащ, поднял и осмотрел шляпу, и даже сломавшиеся очки проверил. Ничего особенного в них не было, кроме того, что они ходили сами по себе, причем ходили исключительно за мной.

Немного посидев на асфальте с удивленно-бессмысленным выражением лица, я поднялся, перекинул через руку плащ, надел сверхмодную шляпу и отправился к метро.

Без дальнейших приключений я купил возле метро Интернет-карту и, во избежание других происшествий, поймал машину.

Вот тут мне повезло. Выйдя на Перовскую улицу, я моментально стопанул новенькую БМВ. Каково же было мое удивление, когда за рулем оказалась молоденькая девушка. Я тут же выдал свою самую обворожительную улыбку вида «я дурак, но я не виноват» и радостно сказал:

– Здрасти…

На этом все мое красноречие иссякло. Хорошо, что девушка оказалась весьма словоохотливой… даже слишком, я бы сказал.

– Приветик! Вам куда? А то мне одной ехать скучно, вот я и решила подвезти кого-нибудь. Я только права получила, так что еще никого и никогда не подвозила, а это, наверное, так интересно. Совершенно незнакомый человек едет с вами и рассказывает о себе. Вы ведь расскажете о себе, правда?..

Все это было произнесено на одном дыхании и так быстро, что мне потребовалось некоторое усилие, чтобы все усвоить.

– А… ну да.

– А как вас зовут? Меня Лида. Только не Лидия, а именно Лида, я ненавижу, когда меня называют Лидией. Как-то это уж очень заумно. Так что называйте меня Лидой. Что же вы молчите? Да вы садитесь. А вам куда?

Я перегрузился и едва не завис от перенапряжения. Пока усаживался в машину, я все же умудрился представиться и объяснить, куда ехать.

– А, понятно. А кем вы работаете? Я вот в салоне работаю моделью. Конечно, вы подумаете, что я хвастаюсь, но я правда там работаю, и мне нравится. И я не хвастаюсь, просто рассказываю.

– Я так и понял, что вы в салоне работаете. Где еще может работать такая очаровательная девушка?

– Да что вы, – покраснела она. – Так уж и очаровательная.

Не то слово, я ни капельки не соврал. Она действительно была очаровательна. Худенькая, миловидная девушка чуть моложе меня (хотя, кто их знает) с прекрасными светлыми вьющимися волосами и удивительно теплой улыбкой.

– Так кем же вы работаете? Или вы не хотите говорить? Если не хотите, то так и скажите, я пойму. Вернее не пойму, но не обижусь.

– Да нет, я работаю переводчиком, а по совместительству писателем, – ответил я, глядя на тоненькую шейку девушки.

Вот ведь издевательство. Хотя от любых плохих мыслей о крови и жажде я пытался избавиться, мой взгляд все равно утыкался в шею девушки. Чуть ли не с внутренним скрипом я все же поднял взгляд и сосредоточился на беседе.

– Да?! Удивительно, никогда не видела живых писателей. Ой! Простите, ну вы меня поняли. И что пишете? Может, я что-нибудь читала?

– Вряд ли вы читали что-либо. Вот здесь направо. Я пищу в основном для разных энциклопедий и журналов.

– А для каких журналов?

– Ну… Последний раз для «НЛО» написал статью о вампирах и оборотнях, – немного смутился я.

– Да? Как интересно. И что там про них? Мне, кстати, очень нравятся фильмы ужасов. Особенно старые, которые почему-то намного страшнее современных.

– А, так тут все очень просто, – обрадовался я подходящей теме. – В современных любят делать хеппи-энды, а в старых предпочитали заканчивать плохо, для пущего страха.

– Да, наверно. В старых фильмах все как в жизни: никаких хеппи-эндов. Хорошо все кончается только в кино, а в жизни, увы… – грустно произнесла собеседница.

Я был немного удивлен. Только что была такая веселая, а тут вдруг задумалась. Как же быстро человек меняет настроение. А уж про девушек я вообще молчу.

– Вот и мой дом, – с сожалением и в то же время облегчением сказал я. – Спасибо, что подвезли.

– Да не за что, мне было интересно пообщаться. И я смотрю, что вы стесняетесь, так вы не стесняйтесь. Можете смело попросить у меня телефон, а впрочем, вот вам моя визитка. Может, еще свидимся. Ой! Как мило, наверное, хорошо рядом с парком жить. Гулять вечером по аллеям… Ладно, до свидания, я поехала, и кстати, милая шляпа.

– Пока… – с сожалением пробормотал я, захлопывая дверцу машины и придерживая рукой белую шляпу, которая, кстати, совершенно не шла к моей черной одежде.

Слегка переведя дух и судорожно вздохнув, я проводил задумчивым взглядом машину. В течение всей поездки я упорно боролся с собой. Я даже не сразу заметил, что руки у меня в крови. Оказывается, я так сильно сжимал кулаки, что ногтями расцарапал ладони.

Где же она была раньше? Месяца два назад… С другой стороны, все не так уж и плохо, если не думать о проблемах, то можно даже позволить себе немного оптимизма. Когда-нибудь эта жажда должна пройти, и тогда я ей позвоню и мы куда-нибудь сходим. И с Ланой я, может быть, даже помирюсь. Станем добрыми соседями и друзьями.

Идя к подъезду, я фальшиво насвистывал слегка грустную мелодию и крутил в руках визитную карточку.

А вот в продуктовый магазин я опять забыл зайти, вспомнил я и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, отправился к ближайшему магазину, который находился в соседнем доме.

Вообще-то все дворы Москвы весьма схожи между собой по грязности, захламленности и колориту, а-ля «свалка после субботника», когда все вроде убрано, но свалка остается свалкой. Наш двор ничем от других не отличался, разве что трубы из земли торчат диаметром эдак под два метра. Вот между этими трубами я и пробирался к заветной цели в виде хиреющего магазинчика местного алкашного масштаба. Все бы хорошо, но я умудрился порвать новые брюки (ну относительно новые) о торчащий из земли то ли осколок ракеты, то ли остаток зарытой детской игрушки.

Ругаясь на чем свет стоит, я все же добрался до магазина, выдал стоящей возле входа алкашне мзду в виде рубля якобы на хлеб и открыл-таки обклеенную рекламой памперсов дверь. С ходу в полуосвещенном помещении бросалась в глаза грязь на стенах, и на потолке, и на витрине (на которой, кроме трех сортов пива и водки, больше ничего не было), и на полу, и даже на продавщице (дородной даме весом раза в три тяжелее меня). Но грязным все это казалось лишь с первого взгляда, со второго оказалось, что все еще грязнее, а уж с третьего… такой дыры я еще ни разу не видел.

Последние слова я произнес вслух, да еще с таким чувством, что продавщица подняла на меня мутный взгляд и сплюнула под ноги.

– Чё нада?

Ну и голосок, как будто в гонг ударили кувалдой.

– Мне бы батон хлеба и еще что-нибудь съестное.

– Ну-ну. Есть сухарики: это тебе и хлеб, и съестное.

– А мы с вами на брудершафт не пили.

– Чё?!

Какой полный, красочный и богатейший словарь, однако.

– Да это я так… мысли вслух. Давайте ваши сухари и пиво, скажем, «Балтику» третью. В трех экземплярах и того и другого.

– В авоську, али в руках потащишь? – произнесла дама, доставая из-под прилавка три бутылки и пару пакетов сухарей. – Последние два.

Раздражает она меня. Как-то неуютно тут вообще.

– Ну, давайте, и в пакет все, – сказал я, кидая на прилавок свою последнюю сотню.

Едва глянув на то, как продавщица достает из замусоленного кармана гору мелочи, я поспешил ее обрадовать, что сдачи не надо, но тут подскочил какой-то алкоголик с невероятно красным носом и радостно возопил, что, дескать, не стоит волноваться – он сдачу возьмет. Я благосклонно кивнул и гордо удалился через дверь, обклеенную с этой стороны рекламой какого-то средства от тараканов с все объясняющим названием «Маша». Великолепное название для средства от тараканов. Воображение сразу рисует эту самую Машу, бегущую по квартире за тараканами со свернутой газеткой.

Выйдя из магазина, я обнаружил, что алкаши куда-то благополучно отчалили. Так что, не считая меня, на улице больше никого не было. Не успел я отойти на пару десятков метров от магазина, как дверь распахнулась и из нее выскочила продавщица. Она велела мне подождать и подбежала ко мне.

– Мужику тому плохо стало. Вы не поможете? – заискивающе спросила тетка.

Руки у нее как-то чересчур тряслись, но я почему-то подумал, что она просто за алкаша волнуется.

– Конечно, – недолго думая ответил я. – Пойдемте.

Едва войдя в магазин, я получил по чайнику. Чайник отозвался легким звоном в ушах и тут же жутко разболелся. Упасть я, правда, не упал, но некоторое чувство дискомфорта все же почувствовал, о чем тут же заявил криком раненого медведя.

– Ау! Да что же это творится?

На меня уставились две пары удивленных донельзя глаз. Тот самый мужик, который так ловко оприходовал мою сдачу, удивлялся меньше продавщицы, он достал из-за пазухи пистолет и направил на меня. Тут уж не до шуток. И откуда, интересно, у законченного алкоголика пистолет?

– Брось бяку. А то поранишься еще.

– Деньги давай, – рявкнул мужик.

– Эй! Мы так не договаривались! Ты же говорил, что мы его просто оглушим, – заверещала продавщица.

– Заткнись.

Мне это уже начало порядком надоедать. Ну что ко мне все пристают? Что я им сделал?

– В общем, вы тут пока разбирайтесь, а я пошел.

Я повернулся было к двери, но мужик, то ли от дурости, то ли от слишком большого ума, пальнул в мою сторону.

Грохнуло. Снайпером он наверняка не был и в трезвом состоянии, а уж в пьяном то, что он вообще нащупал курок, было просто чудом. Пуля пролетела в паре сантиметров над моей головой и ударила в стенку. Продавщица тут же затихла и удивленно уставилась на своего напарника. Напарник же ее выглядел не менее удивленным, чем она, но быстро пришел в себя и вновь направил на меня подрагивающий ствол.

– Деньги, я сказал.

Все, мне это надоело! Что бы мне с ним сделать? Помнится, если он в меня пальнет, то жив я все равно останусь, но вот уж очень мало приятного в получении пули в лоб или куда там еще попадет этот недоделанный снайпер. Да и пачкать одежду не хотелось бы, и так все, что можно, уже испачкал.

Задумавшись, я расслабленным взглядом посмотрел в глаза мужика, и мне показалось, что происходит что-то странное. В моей голове проносились странные картины и появлялись мысли, которые принадлежали явно не мне. Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять: это мысли этого самого недоделанного снайпера, держащего меня на мушке. Вот сейчас он думает о том, что, если я опять повернусь к двери, то он выстрелит мне в ногу. А деньги, которые он у меня заберет, он потратит на недельную пьянку с друзьями. Вот только деньги он может забрать и у трупа, и плевать ему на продавщицу, ее он тоже убьет, если будет много вякать. Все равно только что с зоны вышел, будет он еще какого-то фраера бояться. Последним, кто на него наезжал, был молодой мент. И где же он теперь? В морге. А пистолетик-то вот он.

Вот тут я действительно испугался. Но не того, что меня хотят убить, этого на моей памяти уже хватало, а того, что я каким-то образом читаю мысли. Напоминает прогрессирующую шизофрению. Может быть, Чиж был прав и пора обратиться к психиатру? А тут еще этот зануда пистолетом машет. Впрочем, посмотрим еще кто кого. Я-то уже в морге был, и ничего, жив пока.

А если мне попробовать слегка изменить ход его мыслей? Раз уж может идти передача от него ко мне, то почему нельзя сделать наоборот? Я ведь не сразу понял, что это его мысли, а не мои. А уж он-то и вовсе не разберется. Сам он пьяный, да и мысли у него неровные, скачут. В принципе, это должно быть довольно просто, достаточно, слушая его мысли, менять их: сначала понемногу подсказывая, зародив сомнения, а потом просто заставить.

Я посмотрел ему в глаза и подумал о том, что пистолет ему совершенно не нужен, что он боится убить человека, а затем подумал за него о том, что он вообще боится вида крови. Он стал чувствовать себя неуверенно. Я готов поспорить, что остальное он додумает сам, главное было дать толчок. Прошла пара секунд, и я, устав ждать, решил рискнуть и мысленно приказал положить пистолет. Он его тут же уронил, чем заслужил удивленный взгляд продавщицы, которая вроде бы не собиралась меня убивать, но и не хотела оставаться без преимущества. Я же мысленно приказал мужику выйти из магазина и отправиться в милицию с повинной.

Мужик, пошатываясь, вышел из магазина, и послышались удаляющиеся, слегка неуверенные шаги.

Я посмотрел на продавщицу и тут понял, что не ловлю ничего, кроме страха. Видимо, мои силы иссякли, или все, что было до этого, мой очередной глюк? Однако тут уж никакого гипноза и не требовалось.

– Это все он! Он меня заставил! Говорит, вон, смотри, сколько у него, наверное, денег, он даже сдачу не берет. Позови его сюда, я его тут оглушу, мы заберем деньги, а потом кинем под деревом в парке, он сам и не поймет, что с ним произошло.

Мне даже смешно стало. Знал бы он, что, кроме той сотни, у меня ничего с собой нет.

– Ты меня не видела, – произнес я, сохраняя каменное лицо, и вышел из магазина.

Вот те на. Вроде как я только что применил прикладной гипноз. Но как я это сделал? Его мысли были у меня как на ладони. Это тоже вампирские штучки? Но тогда почему я не проделывал такое в течение прошедшего месяца, а смог только сейчас, а с продавщицей у меня уже ничего не получилось? Ну и фиг с ним, нечего голову бредом забивать, а то так и свихнуться недолго. Хотя все равно интересно…

Пролезая обратно через те же трубы, умудрился влезть в какую-то лужу то ли мазута, то ли какого-то масла.

В результате до подъезда я добрался помятым, слегка грязным и с порванным пакетом. Из него пришлось все вынуть и нести в руках.

У подъезда топтался подозрительный тип. Вроде бы совершенно обычно одет: серые брюки, кофта и кепка. Вот только он как-то странно на меня посмотрел, чем-то он неуловимо смахивал на крысу. Быть может, чертами лица и бегающими глазками. Пока я думал о том, что в последнее время вокруг меня вьется слишком много странных личностей, тот куда-то ускользнул. Решив, что это просто очередной ухажер какой-нибудь девушки из нашего подъезда, а у меня появилась мания преследования, я успокоился и продолжил поступательное движение домой.

В подъезд я вошел, держа в руках три бутылки пива и плащ, с сухарями в зубах и белой шляпой на голове (учитывая мою помятость, это было стоящим зрелищем).

Именно этим зрелищем и насладилась Лана, спускавшаяся по лестнице в тот самый момент, когда я, все-таки уронив пакет с сухариками, лез в карман за ключами.

– Здравствуй. А я думала, что ты не пьешь. Впрочем, все вы любите выпить, когда проблемы появляются.

Сколько сарказма.

– Какие проблемы? Нет у меня никаких проблем, – ляпнул я. – А ты куда такая размалеванная намылилась?

Что я болтаю?! Заткните мне рот!

– На свидание с чудесным молодым человеком. Причем у него нет от меня секретов, он еще ни разу не умирал, и еще он очень хорошо воспитан в отличие от некоторых, – спокойно сказала она.

– А… ну бывай, – буркнул я и нырнул в открывшуюся наконец-то дверь.

– И шляпа у тебя дурацкая… – послышалось вдогонку.

Зайдя в квартиру, я все бросил и попытался успокоиться. Что я болтал-то? Надо было сказать, что я хочу извиниться, хотя особо не за что, и предложить остаться друзьями. А я начал чушь какую-то пороть. Впрочем, слишком она высокомерная и вредная. Это сразу видно, не повезло ее парню. Правда, хотелось бы остаться хотя бы друзьями. Тем более, есть уже девушка, которая мне нравится больше. Она даже оставила мне визитку. Сразу звонить все же не стоит, а вот денька через два обязательно позвоню. И плевать на эту глупую жажду, справлюсь с ней как-нибудь. Но все же я такую чушь порол… так стыдно…

Я прислонился спиной к стенке и медленно сполз по ней.

– Идиот…

Легче не стало.

– Дятел сибирский…

Только хуже.

Я еще немного посидел и повысказывался на тему «ну я и…», через полчаса решил, что достаточно восстановил свое внутреннее равновесие и отправился в комнату пить пиво. Остаток вечера я провел перед телевизором, щелкая по каналам и потягивая пиво с сухариками, которые, кстати, оказались просроченными (да, и такое бывает).

Часам к десяти мне все наскучило и я, вырубив телевизор, начал собираться на ежевечерние посиделки в клуб.

Эти посиделки являлись неким мероприятием, которое сочетало в себе пьянку, работу, общение, плюс иногда еще поэтические вечера. Началось все это несколько лет назад, когда у Хаза была своя газета под названием «Мир как он ни есть». Глупейшая по содержанию газета, которая имела множество почитателей и вскоре переросла в целую сеть газет, книг и журналов на ту же тематику. А писались в них исключительно стихи и статьи с сомнительной информацией. Например: «Лох-замоскворецкое чудовище загрызло трех человек» или «Появился двойник президента Америки женского пола» и другая подобная муть, но людям это нравится и по сей день. По вечерам редакция газеты собиралась в этом клубе для обсуждения новых статеек, а позднее редакция прикупила этот бар и назвала гордым названием «Литерхом». Название звучало весьма глупо, но люди уже привыкли, и менять его никто не стал. В этот клуб меня привел Чиж месяцев пять назад. Я еще на первом курсе написал несколько книг и стал членом местного союза писателей, но в этот клуб меня привели намного позднее, потому что попасть в него было довольно сложно. Позже он же меня перевел из писателей в художественные переводчики. Я был не против, ибо времени эта работа занимала меньше, чем написание книг, а денег платили значительно больше. Давненько я в клубе не появлялся. Так что сегодня там будет весьма интересно.

В предвкушении веселого общения и философских бесед обо всем и ни о чем я умылся, вылил воду из наполнившегося за мое отсутствие ведра под раковиной, переодел порванные брюки и отправился в «Литерхом».

Находилось сие заведение во дворах возле метро «Новогиреево». То, что оно располагалось во дворах, весьма способствовало тишине и спокойствию наших встреч. Все лишние элементы отсеивались по пути в клуб, теряясь в однообразных домах. Первое посещение клуба всегда было по приглашению, а приглашения получали только хорошие знакомые или известные в литературных кругах личности. Даже меня Чиж пригласил сюда только через два года знакомства.

Итак, я подошел к неприметному входу в клуб, который выглядел довольно-таки простенько и незатейливо: обычная железная дверь без всяких вывесок, звонков и даже глазков. Подле входа, как обычно, толпился народ. В зале курить воспрещалось, и все выходили наружу, отсюда постоянное столпотворение. Из толпы тут же выделилось несколько человек.

– Какие люди! Руно! Где пропадал? Без тебя тут Хаз совсем от рук отбился, некому его приструнить.

– Да, тут Чиж тебя уже искал, он вниз пошел.

– Привет всем, – сказал я, пожимая руки. – Я проездом из Сибири. Вы разве не слышали, что меня сослали в ссылку?

– И за что же? – усмехнулся тот, что первым меня узнал.

– За антиобщественное поведение и разбитие носов в неположенном месте.

А вот и Хаз.

Хаз, он же Константин Валерьевич Головян, весьма своеобразная, я бы даже сказал, колоритная фигура. Весом под сотню кило, в совокупности с ростом метр восемьдесят пять и густой черной бородой он смотрится весьма угрожающе. Вы спросите, как же я тогда ему нос сломал? Может, это вранье? Нет, это не вранье, просто кое-какие детали люди, по своему обычному свойству забывать то, что им не интересно, упустили. Такие, например, как мое бессознательное тело, уносимое Чижом в укромный угол клуба. Я не забыл сказать, что он бывший кмс по боксу? Так что после моего знаменательного удара я моментом ушел на скамейку запасных после первого же тычка справа (он назвал это тычком, по мне, так это был удар, да еще какой). При этом у нас с Хазом была хорошая дружба, которая только усилилась после того нашумевшего происшествия. Мы оба в тот вечер немало выпили и на следующий день вместе смеялись над собой и рассказами очевидцев. Однако, веселья ради, мы на публике поддерживали видимость вражды.

– Здравствуй-здравствуй, друг прекрасный, – пропел я. – Как твоя паршивая жизнь?

– Да все так же. Ты где шлялся? Мне как раз нужен переводчик… с японского.

– Шла бы ты, Пенелопа… – проворчал я.

– Ладно, иди-ка ты вниз пока, а я тебя потом выловлю, у меня дела тут кое-какие.

Как обычно, ходит по клубу и пугает бедных новичков. Сам помню, как он подходил ко мне в мое первое посещение и спрашивал своим громким басом: «Вы кто? Кто вас сюда привел? Покажите пропуск». Кто есть кто, он знал прекрасно, да и пропусков никаких сроду не было, но надо же попугать новичков. Зачем? А просто так, ради интереса.

– Чао, – помахал я ему ручкой и отправился к входной двери, периодически пожимая руки и здороваясь.

Толкнув массивную дверь, я пропустил парочку незнакомых девушек и зашел в прихожую. Тут стоял все тот же пожилой охранник Вася. Вася тут стоял у прежних хозяев и достался клубу по наследству. Замечательный, бодрый старичок с веселой улыбкой на усатой физиономии.

– Вечер добрый, сэр.

– С каких это пор ты стал называть меня сэром, Васек? – удивился я.

– А, это ты. Ну, проходи, коль пришел, – ухмыльнулся старичок.

– Вот по твоей врожденной приветливости я скучал все это время, – радостно сообщил я ему и, помахав рукой очередной знакомой парочке, отправился вниз.

Внизу помещались более тихие залы. Там обычно проходили поэтические вечера и посиделки поэтов-писателей, которые любили спокойно обсудить свои или не свои произведения за чашечкой кофе или бокалом вина.

Клуб был выполнен в итальянском стиле и изобиловал соответственными текстурами на стенах и соответственным меню. Все столы, естественно, были исключительно круглыми. Сам я не видел, но говорят, что именно за такими столами итальянцы особенно любят есть свои спагетти.

Освещение было довольно скудным, но мне-то это не помеха, и я сразу заметил Чижа. Он сидел в гордом одиночестве за столиком в углу и что-то читал. Меня он, естественно, не заметил из-за мрака, царящего вокруг.

Я тихонько подкрался к нему сзади и, крикнув в ухо «Аллах Акбар!», схватил его за шею и начал трясти, старательно изображая Отелло.

– Хва-а-а-тит меня-а-а трясти-и-и… маньяк ты, понял? Я теперь всем расскажу, что ты маньяк и извращенец.

– А извращенец-то почему? – удивился я, садясь за стол напротив него.

– А вот так. Как же иначе? Маньяк и не извращенец? Так не бывает, – авторитетно заявил Чиж.

– Ну, тогда ладно, – смилостивился я.

– С Хазом виделся?

– Ага. – Я отыскал глазами официанта и крикнул: – Можно мне чипсов, что ли, – за его счет.

Я нагло ткнул Чижа в его неизменный коричневый пиджак.

– Ну и как он тебя встретил?

– Плохо, недостаточно учтив. Он даже не бросился мне в ножки с просьбой позволить ему облобызать мои священные белые и пушистые тапочки.

– Хм… Когда будешь ему сегодня ломать нос, меня позови.

– Ну да, чтобы ты меня опять уносил с поля боя непобежденным, но побитым? – саркастически спросил я.