Дневник «Норд-Оста» Ангелов Геннадий

Глава 9

«И тут я вспомнила о мобильном телефоне. Надо незаметно попробовать позвонить и сообщить о случившемся. Сашка, наверное, рядом и он сможет в этой ситуации помочь. Как мне его сейчас не хватает. Он умный и нашёл бы выход из этого положения.

Рука аккуратно опустилась в сумочку за телефоном. В зале стоял невообразимый галдёж, но я решила рискнуть и позвонить. Боевик, который стоял в проходе заметил движение моей руки и направился в нашу сторону.

«Вот и всё он сейчас меня точно убьёт», – подумала я и сжалась.

Тот не сказал ни слово, но сразу резко вырвал сумочку из рук. Тут же открыл её и начал в ней рыться. Он, наверное, решил, что я спрятала маленький женский пистолет? Однако не нашёл ничего подозрительного, и бросил сумочку мне в лицо.

«Вот сволочь! Попался ты бы мне, я бы из тебя всю душу вытряс. И научил хорошим манерам», – думал я, читая страницы дневника.

От этих мыслей во мне проснулась определённая доля самоуважения, которая до этой минуты спала. Зазвонил телефон и я подумал, что это из больницы звонит Оля. Но нет. Это любопытный шеф, которому не терпелось узнать новости.

– Саша, как там у тебя дела? Есть продвижения с материалами?

И я рассказал ему об Олиной тетради.

– Как, кстати, она себя чувствует?

Мне по правде стало неловко, потому что, зачитавшись, я совсем забыл ей позвонить.

– Так ты говоришь интересный материал?

– Это просто – бомба, а не материал. Сижу читаю, не могу оторваться. Оля может работать первоклассным журналистом! Прямо готовая статья для газеты, или же сценарий к фильму.

– Хорошо, – громко сказал шеф, – у тебя два дня со всем разобраться. И если, всё, правда, мы обязательно напечатаем, тема «горячая». Удачи! Через два дня жду в редакции.

Я позвонил Оле в больницу, но её телефон был выключен. Позвонив родителям Оли, я поговорил с мамой. Она сказала, что утром её навещала.

– Как она себя чувствует?

– Уже Саша, сама выходит из палаты, врачи говорят, что где-то в течение недели выпишут домой. Ты пойдёшь её проведать?

– Обязательно сегодня вечером пойду.

– Женька рвётся с тобой поговорить.

– Дядя Саша! Вы читали Олину тетрадь?

– Ты знаешь, вот как раз сейчас этим и занимаюсь! А ты откуда знаешь про тетрадь?

– Мне Оля её показывала. Она хотела мне её отдать, но потом передумала и оставила себе.

– Ага, понятно. А ты, что-то хотел ещё рассказать?

– Да нет, иногда вспоминаю свои приключения, и хочется поскорее вырасти, чтобы стать военным.

– Вот как, ну ты даёшь! Молодец! Я тебя полностью поддерживаю в твоих начинаниях. Совет один хочешь?

– Конечно, хочу!

– Ты обязательно занимайся спортом и учись хорошо! Понял? Придёт время, поступишь в военное училище. Как говорят, старые солдаты знаешь? «На твой век ещё хватит». Всё, друг и будущий солдат, пока. И отцу передавай привет.

Мне очень хотелось продолжить, но я принялся за чтение.

«В зале стояла гробовая тишина, кто-то из мужчин воскликнул:

– Что вы хотите, чего добиваетесь?

– Мы хотим видеть Родину свободной! Дышать чистым и не загрязнённым вашими танками воздухом. Чтобы небо было голубым, и не летали русские самолёты! Независимости без чьей либо помощи, жить, строится и развиваться.

– А мы здесь при чём? – сказал высокий мужчина в костюме.

– Вы в ответе за действия своего правительства. И несёте ответственность за всё то горе, которое принесли ваши войска, самолёты, артиллерия, танки.

– Я командир боевой группы Руслан Асхадов! И смело об этом заявляю, не желая больше скрывать своё лицо.

И он демонстративно сорвал платок, который закрывал часть лица.

– Моей группой долго и тщательно готовилась эта операция. Здание полностью заминировано. Надеяться на помощь своих собратьев, вам бессмысленно и бесполезно. К театру невозможно подступится. У нас остались сподвижники, которые в случае непредвиденных действий русских, окажут нам поддержку. Чтобы вы увидели и поняли то, что мы настроены серьёзно, я прошу двоих мужчин из зала подойти ко мне. Есть в зале мужчины? Или мужчина это только тот, кто носит брюки?

Обстановка постепенно накалялась и видно было, что Асхадов начинал нервничать, дёргая затвор автомат. Все стояли в полном оцепенении. Боевик указал на мужчин, которые ближе всего стояли у сцены. Двое чеченцев направляя дуло автоматов на людей, приказали им подняться. Когда мужчины уже практически приблизились к Асхадову, прозвучало два выстрела. Один заложник, затем другой упали на пол одновременно. Под одним из убитых образовалась большая лужа крови.

В зале поднялась паника. Женщины начали биться в истерике и звать на помощь. В любую секунду могла случиться беда. Боевики теряли контроль над ситуацией. И в этот момент Асхадов поднял вверх оружие и начал стрелять. Гул автоматной очереди оглушил людей и заставил притихнуть. Ситуация складывалась не в пользу беззащитных заложников».

Глава 10

Я остановился и со злостью закрыл дневник. Перед глазами стояла картина кошмарных событий.

«Как быстро идёт время», – подумал я, хотя возвращаясь к только что прочитанным страницам, понимал, для заложников в те дни, время как раз стояло на месте.

«У кого есть мобильный телефон, может один раз позвонить. Потом всем отдать телефоны. Кто этого не сделает, будет расстрелян на месте. Всем понятно?»

Я продолжал читать Олин дневник и вспомнил этот момент, когда она мне позвонила…

«Я отдала свой телефон и села в кресло. В ушах стоял шум, я не могла сообразить, что делать дальше? Женька поник и практически ничего не говорил. Чувствовалось, что ребёнку сложно видеть этот кошмар, который не каждый взрослый выдержит.

«Надо попроситься в туалет», – подумала я, и с силой нагнув Женьку к себе, сказала ему на ушко:

– Мы идём в туалет. Ты понимаешь, о чём я?

В его глазах я не увидела понимания и положительной реакции на мои слова. В зале творилось, что-то немыслимое. Многим женщинам стало плохо от заявлений чеченцев, и они нуждались в самой элементарной воде, я не говорю уже о медикаментах и осмотре врачей. Дети плакали навзрыд и просились в туалет. Боевики принесли не много бутылок с водой и бросили их в зал. Я поднялась, и крепко сжав руку брату, начала его тянуть к выходу. Нас не останавливали, и только возле двери чеченка спросила:

– Куда вы? Вернитесь быстро обратно!

Она надвигалась на нас как гора, не собираясь сворачивать. Прижав к двери, сняла с лица повязку, и угрожающе щёлкнула языком.

Сделав кислое лицо, я начала умолять её отпустить нас в туалет.

– Пожалуйста, выпустите нас, мальчику плохо, необходимо в туалет. Через одну минуту мы вернёмся.

Чеченка на удивление смягчилась, но резким голосом сказала:

– Только быстро!

А сама отвернула голову и сделала вид, что нас не заметила.

– Скорей, скорей, Женечка дорогой!

Мы бежали, сломя голову, по театру, не зная где выход. Мысль была одна, только бы убежать. О страхе я забыла, он внезапно исчез. Женька дёрнул меня за рукав и закричал!

– Оля возле выхода боевики, надо где-то спрятаться!

Я открыла первую дверь, и мы спрятались, закрывшись в тёмном помещении. Это оказалась подсобка, в которой хранились – тряпки, веники, вёдра. Женьку колотило от страха, да и по правде меня тоже. Не каждый день попадаешь в такие ситуации. В тишине было слышно, как громко стучат наши сердца, готовые в каждую минуту выскочить из груди. Свет мы включать не решились, чтобы таким образом не привлечь внимание чеченцев и не выдать себя. Так в темноте мы вдвоём и сидели, как два загнанных в угол зверька».

– Всё, надо собираться и ехать домой.

Я закрыл дневник и направился к выходу. Выйдя из кафе, медленным шагом побрёл к станции метро. День выдался замечательный и от удовольствия я зажмурил глаза. Солнце приятно согревало и на душе становилось уютней. На лице появилась искренняя улыбка. Наверное, от того, что всё уже позади и жизнь продолжается. Вечером обязательно поеду в больницу к Оле и проведаю. От предстоящей встречи становилось легко, хотелось петь и кричать на весь мир. Приехав домой, я перекусил, и решил вздремнуть часок. Но тут на глаза попался дневник и я понял, что уснуть, не смогу, пока не прочитаю дальше.

«Что с нами будет, что с нами будет? – твердил Женька, не переставая. – Оля, неужели нас убьют, и мы никогда не увидим маму, папу, друзей…

– Перестань, – сказала я ему, хотя мороз пробежал по спине от слов брата.

Это действительно могло оказаться правдой. Я задумалась, вспоминая школу, институт, друзей. Какие были замечательные годы! Только сейчас я понимала, как всё-таки у меня в жизни всё складывалось хорошо. Родители, учёба, отношения с Сашкой. Перспектива интересной работы и т. д. Любила ли я Сашу? Конечно, хотя, и не так часто говорила ему об этом. А надо было твердить каждый день. И дорожить теми счастливыми мгновениями, которые нам дарила судьба. И вот только сейчас я поняла, какая я была бессердечная дура. От печальных мыслей я опустила голову и горько заплакала. Всё рушилось на глазах, выхода я не видела из этой ситуации. Женька начал гладить меня по голове, приговаривая:

– Не надо Олечка плакать, не надо…

Понимая, что такое самобичевание до добра не доведёт я взяла себя в руки.

«Конечно, мы беспомощны и беззащитны, но снаружи целая страна и армия, которая нас не бросит и защитит» – думала я.

От этих мыслей воспрянула духом, и слёзы высохли на глазах. Прижала покрепче брата к себе, и поцеловала.

– Нас спасут Женечка, не волнуйся! Там Сашка, родители, армия. Мы ещё им всем покажем.

Я крепко сжала кулак и потрясла им со злостью в воздухе. Сколько времени мы провели в этой комнате, я не знаю. Уже практически не раздражал противный запах хлорки, и других химикатов. Казалось, что всё это кошмарный сон, и он в скором времени закончится и всё будет, как и прежде. Так незаметно я уснула, и разбудил меня луч света, когда резко открылась запертая дверь. Внутри всё задрожало, я увидела рядом мирно спящего Женьку. Реальность была настолько неприятной и мерзкой, что я машинально съёжилась и приготовилась к самому худшему. Кто – то сильный схватил меня за воротник и принялся вытаскивать из комнаты. Это был мужчина огромного роста и исполинского телосложения.

Увидев при свете его лицо, я ужаснулась. На правой щеке был огромный шрам, который делал выражение лица зловещим. Маленькие и хитро прищуренные глаза не предвещали ничего хорошего. Когда он попробовал заговорить, лицо исказилось, и получилась мерзкая гримаса из фильма ужасов. Безумная, нечеловеческая сила пугала настолько, что тело в одно мгновение стало чужим, вялым и беспомощным.

От ужаса я закричала и хотела ударить ногой чеченца, но из этого ничего не получилось. Он казалось, ещё сильнее сжал в кулаке воротник. Дёрнул с такой силой, что чуть не оторвал его полностью. Ткань предательски затрещала.

– Отпустите меня! Отпустите, – закричала я, – мне больно.

– Молчи сука, – сказал чеченец и направил автомат в мою сторону. – Это, что ещё за пацан? – спросил он, на ломаном русском.

Женька съёжился и ещё крепче обхватил руками колени.

– Это мой брат, не трогайте его, он совсем ещё ребёнок.

– Не тебе решать, как мне поступать. Ты думала здесь пересидеть с этим щенком и спокойно уйти домой? Не получится красавица.

Он начал противно и мерзко смеяться, было неприятно слышать этот ехидный смех. Я решила молчать и не отвечать на вопросы. Моё равнодушие разозлило боевика, и он встряхнул меня за воротник как котёнка.

– Говори тварь, или я за себя не отвечаю.

Достав из внутреннего кармана охотничий нож, он пригрозил им. Потом рукой со всей силы ударил по лицу. Стало обидно за свою беспомощность. Я терпела, молчала, но внутри бушевала не буря, а самый настоящий ураган. Не выдержал Женька, поднявшись, он со всей силы ударил чеченца ногой в колено.

– Не трогай её! – сказал он громко, и вскочил в стойку как настоящий боксёр.

Чеченец взревел от боли, и я увидела в его глазах львиную злобу.

– Ах ты, щенок, да я сейчас тебя на куски разрежу.

Я упала на пол и схватила его за ноги. Ещё чуточку, и он бы нас с Женькой убил, не раздумывая. Вмешался другой боевик, который внезапно пришёл, показывая своим видом, что он старший.

– Не трогай мальчика Закир! – сказал он голосом, не терпящим возражений.

– Дети здесь ни при чём, и мы многих освободим.

– Аслан, что ты говоришь? Из этого щенка через несколько лет вырастет солдат, который с оружием в руках будет воевать против нас.

– Вот вырастет, и возьмёт в руки оружие, тогда мы с ним как мужчины поговорим. А пока не трогай ребёнка!

– Не забывай Аслан, что этот мальчишка может быть сынком

какой-нибудь шишки из правительства и мы сможем его обменять на кого-то из наших братьев. Или же взять хороший выкуп. Деньги, особенно доллары, ходят во всех странах мира. Имея деньги, мы сможем купить много оружия для наших людей.

– Ты прав Закир, но не забывай, такая спешка, нужна в двух случаях. При ловле блох… Мы затеяли очень серьёзное дело и наша святая обязанность всё довести до конца. Нам необходимо умение быть хитрее противника. Ты думаешь, что русские дураки и сидят, сложа руки? Нет, брат, мы уже наделали достаточно глупостей и сейчас не стоит размениваться на пустяки. Иди лучше и помоги присматривать за заложниками, а с этими я сам разберусь.

И он по-дружески, похлопал чеченца по плечу.

– Помни, зачем мы сюда пришли и какая наша главная цель!

– Хорошо Аслан, я всё сделаю не переживай, прости мне мою несдержанность!

Нас с Женькой повели по длинному коридору. Из носа у меня текла кровь, и я чувствовала, как он распух от удара боевика. Чеченец протянул носовой платок, чтобы я вытерла кровь.

– Кто охраняет детей? – спросил Аслан, когда мы пришли в зал.

– Тамара охраняет. С ней есть женщины, – сказал мерзкого типа чеченец.

Он всё время шмыгал носом, и тёр его рукой. Часть лица у него была в порошке белого цвета. Меня это удивило, и я присмотрелась к нему внимательно. Глаза водянистые, неестественная улыбка, не может стоять без движения. Как заведённый волчок, крутится в разные стороны – наркоман, сделала я вывод.

– Сколько детей в заложниках? – спросил Аслан.

– Всего у нас – 137 детей под охраной, – ответил на вопрос старшего боевик. Мы поместили их отдельно, чтобы они не так шумели.

– Отведи этого пацана туда, и усильте охрану детей двумя мужчинами. Понял? Выполняй, и хватит кайфовать. Не надоела наркота?

– Не-а, – ответил этот урод, и достал из кармана маленький пакетик.

Я не хотела отпускать брата, но чеченец силой вырвал его из моих объятий.

– Женя, Женечка, ничего не бойся, – крикнула я ему вслед. – Нас обязательно спасут, не теряй надежды!

– Спасут, спасут, – скривился как клоун боевик и рассмеялся диким хохотом.

Смех его был похож на лай бездомной собаки, противный и отталкивающий. Он хотел потрогать мою грудь, но я отбила кулаком его руку и показала всем своим видом, что готова постоять за себя. С грустными глазами я смотрела вслед брату, понимая, что могу живым его не увидеть. Стало больно в груди, и я горько заплакала».

Глава 11

По пути в больницу я купил Оле фрукты и цветы. Решил ей не звонить и сделать сюрприз. Настроение было хорошее и сердце с радостью ждало предстоящей встречи. В автобусе было не многолюдно, и я с удовольствием разглядывал осенние пейзажи. Москва радовала своим великолепием. В душе я, конечно, как и каждый москвич, гордился тем, что живу в столице. Огромное количество событий, знакомств и масса других вещей, которые происходили в течение одного дня. Моя работа приносила удовольствие. Пускай я не главный редактор и даже не его заместитель, но какие мои годы…

Когда вышел из автобуса, то практически не заметил, как с шага перешёл на бег. Расталкивая прохожих и прикрывая букет цветов, я летел на крыльях любви! В регистратуре узнал, что Оля лежит на четвёртом этаже. Не стал ждать лифта, я побежал по ступенькам наверх. Пациенты и обычные посетители улыбались мне вслед, видя с какой скоростью, бежит молодой парень с цветами. На четвёртом этаже чуть было не сбил с ног медсестру с медикаменты. Извинившись перед женщиной, я старался усилием воли успокоить сердцебиение глубоким дыханием. Перед дверью палаты поправил взъерошенные волосы и постучал.

– Мои любимые розы! – воскликнула она, когда увидела меня в дверях.

Я с торжественным видом вручил букет цветов. Обнял осторожно и поцеловал.

– Сашенька, наконец-то ты пришёл! Я уже хотела тебе позвонить. Где ты был так долго?

– Не хотел тебя тревожить и по правде зачитывался твоим дневником.

– Правда?

– Правда, ну давай не об этом. Как ты себя чувствуешь? Что говорит врач?

– Врач, – сказал Саша, – что ещё неделю придётся провести в больнице. Ранение не тяжёлое и я уже иду на поправку.

– Слава Богу! Как самочувствие, после пережитого стресса?

– Уже лучше, правда бывает страшно до сих пор, и я вздрагиваю от каждого стука в дверь. Такое впечатление, что чеченцы рядом и в любой момент всё повторится.

Оля закрыла руками глаза и заплакала.

– Не обращай внимания Сашенька, как только закрываю ночью глаза, так вижу минуты захвата. Взрывы, автоматные очереди, плачь, мольба о пощаде. Невозможно спокойно об этом говорить. В одно единственное мгновение прощаешься с жизнью и с тем, что в ней дорого и свято.

Я обнял Олю и прижал покрепче к себе. Было слышно, как громко стучит у неё сердце и я на короткое мгновение ощутил, то, что она чувствует.

– Жаль, что меня там не было вместе с тобой, вдвоём мы бы нашли выход.

– Да нет, не придумали бы ничего. Геройствовать хорошо дома, перед экраном телевизора или же с книгой в руках, а на самом деле, всё совсем по-другому. Когда на тебя направлено дуло автомата не до геройских поступков. Думаешь об одном, выстрелит или нет?

В этот момент постучали в дверь и Оля непроизвольно вздрогнула. Пришёл доктор и сказал, что мне пора уходить, а больной делать уколы. Я простился с Олей и сказал, что завтра её проведаю. Уходил я с тяжёлым сердцем, понимая, что девочка пережила за три дня. Домой я возвращался без настроения.

«Надо приехать – думал я, – и хорошо выспаться. Оставлю все разговоры с бабушкой на завтра, сам лягу спать»

Утром проснулся рано, и захотелось сделать зарядку. Бабушка приготовила на завтрак оладьи и уже ждала меня на кухне, чтобы поговорить и узнать об Оле. Я её успокоил и сказал, что в течение недели её выпишут из больницы, и она придёт к нам в гости.

– Как она себя чувствует? – спросила бабушка.

– Ты знаешь гораздо лучше, хотя сказывается пережитый стресс. Лицо бледное, уставшее, она вспоминает своё заточение со слезами на глазах.

– Ты чаще Саша навещай её, она как никогда сейчас нуждается в твоей поддержке. Возьмёшь оладьи и угостишь. Может мы вдвоём, её проведаем?

– Да нет, бабуля, не надо. Ей сейчас лишние эмоции ни к чему. Ты увидишь её, начнёшь плакать, жалеть. Пускай спокойно выздоравливает.

– Хорошо, хоть мне, и хочется её навестить, но я воздержусь!

– Я в обед поеду к ней, сейчас надо в редакцию.

На работу я приехал как раз к летучке. Послушал очередной втык шефа подчинённым и заглянул к Валерке на кофе. Он был большой мастер по свежим анекдотам, и пока парочку не рассказал, не отпускал. Вышел я от него и решил заглянуть к Александру Ивановичу. Он довольно хорошо меня встретил, и мы с ним обсудили мою статью о террористах.

– Идея, у тебя не плохая Саша, но что с дневником? Ты поговорил с Олей?

– Пока ещё нет, но сегодня всё точно узнаю.

– Хорошо, друг мой, удачи тебе и привет Олечке передай!

В больницу я быстро приехал, время было обеденное, и мы могли обо всём спокойно поговорить. Я набрал по мобильному телефону Олю и сказал, что жду её внизу.

Оля вышла на крыльцо больницы, и непроизвольно зажмурилась от солнца. Она была одета в светлый халат, и одной рукой держалась за плечо. Осторожно обняв её, я помог сесть на скамейку.

– Ты не замёрзнешь?

Оля отрицательно покачала головой, и с грустью спросила:

– Ну, Сашка рассказывай, какие там новости?

– Новости Олечка главные на сегодняшний день это захват театра. По всем каналам передают подробности и не скоро об этом забудут. В газетах целые страницы посвящены этому. Интервью с заложниками, родителями, детьми.

– Ты знаешь, в больницу тоже приходили журналисты и расспрашивали. Нет желания говорить об этом и вспоминать.

– Если не хочешь, то мы поговорим в другой раз.

– Нет, ты знаешь мне просто необходимо высказаться, столько накипело за это время.

– Хорошо, тогда давай с самого начала и старайся ничего не пропускать.

– Да ты и так читал дневник и многое знаешь.

В этот момент она достала ещё одну тетрадь и сказала:

– Вот держи, это продолжение моих приключений.

– Как продолжение? Ты, что не всё написала в дневнике?

– Нет не всё. В тетради начало, а здесь уже о том, что было дальше.

– Ты до конца не прочитал?

– Пока нет, но читаю с большим удовольствием Олечка, тем более, что мне дали задание в редакции написать об этих событиях статью.

– Даже так? – удивилась Оля. – Тогда я правильно сделала, что написала.

– Ты прямо Дарья Донцова или же Александра Маринина! Я когда читал, не мог оторваться! Из тебя получился бы не плохой романист!

– Ты смеёшься надо мной?

– Да нет, ну что ты, – и я крепко обнял её и поцеловал.

– Когда читаешь, создаётся впечатление, будто сам там находишься. Картинка – живая, яркая. Много деталей и хороший грамотный слог.

– Я писала по ночам, боялась, что заберут тетрадь и прятала её. В дневнике не всё, что нам пришлось пережить. Там не было необходимого количества бумаги.

– А, что же там ещё происходило, расскажи.

– В тетради продолжение, вторую часть я дописала в больнице. Попросила у медсестры тетрадь и уже более спокойно старалась писать. Свои выводы я сделала, когда разговаривала с террористами.

– А ты что с ними общалась?

– Да, не много. Переживала за брата и сама напросилась к женщинам, которые охраняли детей, в помощники.

– А, – а, – а, – протянул я, – тогда понятно. Я ещё об этом в дневнике не читал.

– В этой тетради прочитаешь, только давай не говори об этом маме и отцу, хорошо?

– Не знаю, зачем я это всё написала? Не могу понять? Рисковала жизнью, как партизанка на войне, – сказала Оля и задорно засмеялась.

– Ах, ты моя Мата Хари, – сказал я, и погладил нежно Олю по волосам.

– В больнице человек пятьдесят из театра. Люди не общаются, большинство угрюмы и молчаливы. Раньше я никогда не испытывала желание к таким литературным опытам, а тут на тебе. Сама удивлялась, но писала с большим удовольствием. Мне кажется, что за эти дни повзрослела лет на десять.

И она начала с умным видом вертеть головой в разные стороны.

– Не на десять, а на пятнадцать, – сказал я и залился от смеха.

Оля поняла, что перегнула и засмеялась вместе со мной.

– Родная моя, вот теперь я узнаю тебя, – и ещё крепче обнял её. – Ты такая же, как прежде.

– Уже я чувствую себя лучше, хотя плечо болит, особенно по ночам. Когда пустили газ, я потеряла сознание. Начался штурм, люди бегали в панике, не зная где спасаться и куда бежать.

Она поникла и грустным голосом сказала:

– Приходи завтра, ладно?

– Конечно, конечно, я приду, может, что-то тебе принести?

– Да нет, ничего не нужно, ещё мама придёт и Женька. Читай тетрадь, если что, звони. Бабушке привет передай, как там она поживает?

– Спрашивает о тебе каждый день, я ей не говорил, что ты ранена.

– Ну и правильно, не зачем её волновать. Ну, всё пока, до завтра.

Она поцеловала меня и медленно направилась в больницу. Я проводил её нежным взглядом, точно зная, чем буду заниматься сегодня вечером.

Глава 12

Дома меня встретила бабушка и прямо с порога давай расспрашивать об Ольге.