Первозданная. Дорога на Тир Минеган Авраменко Олег
После неудачной попытки захватить Первозданную Тындаяр по-прежнему оставался открытым. Демон, являвшийся Ярлаху в снах, утверждал, что такова воля Темного Властелина, но старый магистр уже ничему не верил. Он допускал, что сообщение Тындаяра с земным миром невозможно прекратить сразу после его установления, и существует определенный минимальный период открытости. Поэтому сказал демону, что для реализации его замыслов (конечно же направленных к вящей славе Властелина) важно знать, как долго будет сохраняться доступ в Тындаяр. А демон язвительно ответил, что в таком почтенном возрасте ему не стоит об этом беспокоиться.
Ярлах нисколько не обиделся. Напротив, он обрадовался тому, что на склоне лет ему представилась возможность осуществить свою самую сокровенную юношескую мечту о кругосветных путешествиях, величайших географических открытиях и захватывающих исследованиях неведомых земель. На протяжении последних столетий было организовано немало морских экспедиций, особенно активно работали в этом направлении ведьмы, однако карта Нового Света до сих пор пестрела белыми пятнами. Их было слишком много даже в Континентальном полушарии, что уж говорить о противоположном — Островном. Возможно, во времена Мор Деораха кто-то из черных колдунов исследовал мир через Тындаяр, но никаких записей об этом не осталось. Ярлах ни за что не допустит такой ошибки, он будет указывать на карте все исследованные им территории, тщательно записывать все свои наблюдения, и эти заметки, вместе с подробной картой Нового Света, обеспечат ему одно из почетных мест в истории человечества. Пусть будут говорить, что он был злым колдуном, пусть будут проклинать его, однако имя Ярлаха аб Конала никогда не канет в небытие, он навсегда останется в памяти грядущих поколений как выдающийся исследователь. В конце концов, такой прецедент уже есть — великого Ирдана аб Брина почитают за его научные достижения, вопреки тому что он был черным. А ведьмы даже отрицают его принадлежность к слугам Ан Нувина, настаивая на том, что тогдашние кованхарские магистры просто завидовали славе Ирдана и из-за этого огульно обвинили его в черном колдовстве…
Убедившись, что у него в запасе достаточно времени, Ярлах пока не спешил начинать систематическое изучение мира. Пока он просто удовлетворял свою любознательность, наугад разрежая самые большие белые пятна, и уже убедился, что Островное полушарие вполне заслуживает такого названия, поскольку состоит лишь из скоплений островов, разделенных океанскими просторами. Во всем Новом Свете, как уже давно подозревали, был только один-единственный континент — Абрад, но это вовсе не означало, что в обозримом будущем людям станет тесно на земле. Островов хватит надолго и в Континентальном полушарии, особенно тех, что находятся на юг от экватора; а в Островном их еще больше. Собственно, весь Новый Свет следовало бы назвать Островным, ведь Абрад занимал едва ли четверть от всей площади суши, а остальные три четверти приходились на долю островов. Большинство из тех, которые уже посетил Ярлах, были вполне пригодны для жизни… если, конечно, не принимать во внимание обитающих там фоморайгов — порожденных Ан Нувином существ, которых люди обычно называют чудовищами.
А на двух островах Ярлах наткнулся на останки древней цивилизации, погибшей много тысячелетий тому назад. Цивилизации, которая сама же призвала в этот мир темные силы, а потом не захотела им подчиняться. С точки зрения магистра, это было бессмысленно и нелогично. Недавнее открытие настоящего положения Китрайла во Вселенной нисколько не изменило мнения Ярлаха о том, что лучше жить под властью Тьмы, чем прозябать в Свете, за которым скрываются непостижимые Высшие Силы, требующие от людей слепой, бездоказательной веры в бессмертие души и последующие перерождения. Зато Ан Нувин честно предлагал семь столетий адских мук, а потом продолжение жизни в подобии демона — вариант хоть и не слишком привлекательный, зато надежный…
Наконец Ярлах остановился. Сейчас он находился под Кованхаром, хотя слово «под» в этом контексте можно было употреблять лишь образно, поскольку ни одна даже самая глубокая яма никогда не достигнет Тындаяра, а скорее выйдет на поверхность с противоположной стороны земного шара. Дальше следовало действовать крайне осторожно — ведь если в любом другом месте еще можно ошибиться, то в Кованхаре, где чуть ли не на каждом шагу встретишь колдуна, такая ошибка стала бы роковой.
Сосредоточившись, Ярлах мысленно потянулся вверх, и перед его внутренним взором предстали нечеткие, искаженные бесцветные очертания центральной части города. Он мгновенно сориентировался, подвинулся немного на юго-восток и наконец нашел дом, целый этаж в котором снимал для своего жилища Йорверт аб Торвал. Вообще-то Яралах хотел бы немедленно отправиться домой и лечь спать, так как чувствовал себя слишком уставшим после ночной экспедиции, однако Йорверт очень просил прийти к нему в десять утра, а как раз был на исходе десятый час. После событий на Ихелдиройдском тракте магистр аб Конал редко виделся со своим помощником, и не только потому, что полностью сосредоточился на исследовании неизведанных территорий. Йорверт тоже что-то задумал и почти все свободное от занятий время (а он был аспирантом на кафедре природных явлений) проводил за пределами Кованхара.
Для перемещений из Тындаяра в дом Йорверта была предусмотрена небольшая кладовка у лестницы, ведущей во внутренний двор дома. Установленные в ней чары известили Ярлаха, что ни в самой кладовой, ни в прилегающем коридоре людей нет. В следующую секунду он уже очутился посреди небольшого темного помещения без окон, быстро вышел в коридор и с немного запыхавшимся видом, словно только что поднялся по лестнице, двинулся вперед. Дверь одной из комнат открылась, и оттуда выглянул Йорверт.
— Доброе утро, учитель, — радостно произнес он. — А мы вас уже ждем. Прошу, присоединяйтесь к нам.
Ярлах вошел в просторный кабинет, где кроме Йорверта находилось еще трое колдунов — двое мужчин, один молодой, другой пожилого возраста, а также юная светловолосая девушка лет шестнадцати, максимум восемнадцати. Она была одета в скромный практичный наряд, который обычно носили кованхарские студентки, однако держалась с достоинством королевы. Ее нежный и мягкий голос в то же время был властным и уверенным, а по нескольким произнесенным при знакомстве словам Ярлаху не удалось распознать акцент.
Йорверт представил девушку как леди Элвен вер Кайлем О'Шехлайн, чем очень удивил своего учителя. До сих пор Ярлах думал, что знает имена всех колдунов и колдуний из высшей знати, но имя леди Элвен ему ни о чем не говорило, хотя она и по внешности, и по манерам явно принадлежала к самым сливкам общества. Кроме того, девушка обладала огромной магической силой, превосходящей даже силу Ярлаха. За всю свою жизнь старый магистр встречал только семерых колдунов, которые были сильнее его. Леди Элвен стала восьмой.
Двоих мужчин звали Гарван аб Малах и Шовар аб Родри. О них Ярлах тоже раньше не слышал, однако они не производили впечатления знатных персон. Старший, Шовар, среднего роста, немного тучный, с густо покрытыми сединой волосами, больше всего походил на врача. Младший, Гарван, высокий худощавый брюнет с волевым лицом, производил впечатление весьма таинственного и опасного человека. Если бы Ярлаху пришлось держать пари, он назвал бы его шпионом. Определить их происхождение по выговору также не представлялось возможным, поскольку при знакомстве они не произнесли ни слова.
Впрочем, один важный факт об этой троице он уже знал. Йорверт называл его учителем лишь один на один или в присутствии других черных колдунов, а значит, и двое мужчин, и юная леди Элвин принадлежали к Темному Братству.
Когда все садились, Шовар и Гарван учтиво обождали, пока девушка устроится в кресле. И это не было проявлением обычной вежливости по отношению к женщине, даже знатной. Тут крылось что-то большее.
— Наверное, учитель, — заговорил Йорверт, — вас интересует, почему я так хотел познакомить вас с моими гостями. А еще спрашиваете себя, как могло произойти, что вы не слышали о леди Элвен, хотя она является одной из нас. Все объясняется очень просто: ни леди Элвин, ни мастеров Шовара и Гарвана никто из наших не знает. Я сам встретил их всего лишь несколько дней назад. — Он сделал многозначительную паузу, а потом добавил: — На Лахлине. В Ханговане. Во дворце Кайр Гвалхал.
Ярлах едва удержался от удивленного возгласа и смерил всех троих уже более пристальным взглядом. Эти люди были не просто с Лахлина, они жили в самом его сердце, в королевском дворце. И при этом обладали хорошо развитым, тренированным колдовским даром, да еще и были черными… Хотя последнее при таких обстоятельствах скорее преимущество, чем дополнительный фактор риска. Это на Абраде быть черным колдуном опасно, а на Лахлине, где само наличие дара к магии считается непростительным грехом, у черных гораздо больше шансов выжить, чем у обычных колдунов. Но все равно — Ярлах был крайне изумлен.
— Леди Элвен, господа, — сказал он. — Позвольте выразить свое восхищение вашей отвагой. А также вашим умом, который позволил вам жить на Лахлине, да еще в его столице, и при этом развивать свое умение, оттачивать мастерство.
— Этим мы обязаны мастеру Шовару, — отозвалась юная леди Элвен. — Он увидел меня еще семилетней девочкой. Приехал вместе с Гарваном в столицу, чтобы сесть на корабль и отправиться на Абрад, но после встречи со мной изменил свои планы и нанялся на службу в нашу семью. Когда моя сила начала пробуждаться, мастер Шовар помог овладеть ею и стал обучать меня магии. И Гарвана тоже учил. — Девушка благосклонно (именно благосклонно, а не по-дружески) улыбнулась младшему из мужчин. — Еще задолго до меня. Как-то поймал его, совсем еще мальчишку, когда он при помощи чар воровал у зевак кошельки, объяснил ему, чем это чревато, и взял под свою опеку. Когда мастер Шовар решил остаться из-за меня на Лахлине, Гарван не захотел сам ехать на Абрад. Пошел служить в городскую стражу, очень умело ловил преступников и в конце концов стал королевским следователем.
«Так и думал, ищейка, — отметил Ярлах, довольный своей наблюдательностью. — А мастер Шовар точно врач».
— Я глубоко и безмерно поражен, сударыня, — произнес он учтиво, но от этого не менее искренне. — К счастью, для вас уже все позади. Теперь вы на Абраде, в полной безопасности, и колдовское сообщество с радостью примет вас в свои ряды. Надеюсь, Йорверт уже продумал историю, как вы добирались с Лахлина?
Мужчины дружно покачали головами, а леди Элвен сказала:
— Нам она не нужна, магистр. Если бы мы собирались переехать на Абрад, то сделали бы это еще несколько лет назад. Собственно, мастер Шовар так и планировал, только ждал, когда я повзрослею. А я, повзрослев, решила никуда не ехать.
— Но почему? — растерянно спросил Ярлах.
— Потому что мое место на Лахлине. У себя на родине я княжна, дочь князя Кайлема аб Рордана, генерала лахлинской армии. А тут буду просто колдуньей, одной из многих.
— Зато живой колдуньей, — заметил Ярлах. Он подумал, что переоценил ум и осторожность девушки. — А на Лахлине вы живете во вражеском окружении, один неверный шаг — и вас разоблачат.
— До сих пор не разоблачили, а это было самое трудное время. Теперь я справлюсь сама. — Серые глаза леди Элвен смотрели на него с непоколебимой решительностью. — Только не считайте меня глупой девчонкой, для которой богатство и высокое положение значат больше, чем собственная жизнь. Просто Лахлин — моя родная земля, и я не собираюсь никуда бежать. Пусть другие бегут, а я… мы не убежим. Мастер Шовар и Гарван согласны со мной. Мы останемся и поможем королю освободить страну от поборников.
— Гм… Это очень благородное намерение, сударыня. Но уверены ли вы, что ваш король действительно хочет уничтожить Конгрегацию, а не просто подчинить ее своей власти? Конечно, я слышал о его жене, но…
— Я лучше знаю короля Имара, магистр. И королева Грайне была мне не чужая: наши матери — родные сестры. Именно после ее смерти я и решила никуда не ехать, а бороться за освобождение Лахлина. Все эти пять лет училась магии, государственным делам и ждала, когда король созреет для борьбы.
— И он созрел?
— Похоже, что так. Последнюю неделю при дворе только и разговоров о том, что король окончательно разругался с верховным поборником. Женщины думают, что он просто пожалел двух маленьких девочек, приговоренных к сожжению, мужчины усматривают в этом попытку спровоцировать лорда Айвара к неповиновению, чтобы сместить его и заменить кем-нибудь более уступчивым. Но те, кто хорошо знает короля, убеждены, что все куда серьезнее. В частности, так считает мой отец — и очень этому рад, потому что у него уже руки чешутся поставить поборников на место. Разумеется, он и мысли не допускает, чтобы избавиться от них совсем, а только хочет, как и остальные князья, иметь влияние на Конгрегацию, сделать ее послушным инструментом в своих руках. Но со временем отец изменит свои взгляды, я об этом позабочусь.
— Не сомневаюсь, — кивнул Ярлах. — Я так понимаю, что вы до сих пор не открылись королю. Не уверены, как он отреагирует на то, что вы колдунья?
— Об этом я не волнуюсь, он отнесется нормально. Просто до сих пор я не хотела возлагать на него это бремя, но теперь придется. Я бы поговорила с ним еще на прошлой неделе, но именно тогда познакомилась с лордом Йорвертом. Вернее, поймала его, когда он среди ночи прокрался в королевские покои.
Йорверт утвердительно кивнул:
— Все так и было. Я ведь и подумать не мог, что лахлинского короля охраняют колдуны. Услышав о его конфликте с верховным поборником, решил встретиться с ним, предложить свою помощь — в конце концов, проблему Лахлина нужно решать, а открытый Тындаяр дает для этого великолепную возможность, которую просто грех упускать.
— Теперь понятно, чем ты занимался все это время, — сказал Ярлах.
— Да, учитель. Я искал на Лахлине силу, готовую к борьбе с Конгрегацией, и нашел ее в Кайр Гвалхале. Леди Элвен, мастер Шовар и мастер Гарван ночью по очереди охраняли короля, так как боялись, что верховный поборник может подослать к нему убийцу. Когда я пришел, как раз была очередь леди Элвен, и в первый момент она подумала, что я и есть тот самый убийца. К счастью, до стычки дело не дошло, мы быстро прояснили недоразумение и убедились, что у нас одна цель. Однако решили отложить разговор с королем, чтобы сориентироваться в новых обстоятельствах. Я понимаю, учитель, у вас есть другие планы, без сомнения, очень важные, поэтому даже не думаю просить о вашем личном участии в этом деле. Но мы были бы вам очень признательны, если бы вы обратились к Магистрату с официальным ходатайством признать, что действие Соглашения об ограниченном нейтралитете не распространяется на Лахлин, поскольку он его не ратифицировал.
— О! — пораженно произнес Ярлах. — Так вы хотите спровоцировать войну колдунов с Лахлином?
— Мы хотим, чтобы так думали поборники, — сказала леди Элвен. — Пусть они паникуют. Простые люди на Лахлине искренне верят, что могущественная Конгрегация надежно защищает их от ведьм и колдунов, но сами поборники знают цену своей силе. Знают, как дорого обходится им захват или убийство каждого настоящего колдуна. А для высшего дворянства это должно стать недвусмысленным предостережением, что оно может доиграться, если и дальше будет во всем потакать поборникам. Независимо от решения, которое примет ваш Магистрат, само рассмотрение этого вопроса засвидетельствует, что среди абрадских колдунов есть достаточно влиятельная группа, решительно настроенная на конфликт с Лахлином.
— Что ж, разумно, — согласился Ярлах. — Думаю, при теперешних обстоятельствах Магистрат все-таки решит, что Соглашение недействительно в отношение Лахлина. Только никто не поверит, что я действовал по собственной инициативе. Мое безразличие к политике общеизвестно.
— Значит, будут думать, что вы просто исполнили чью-то просьбу, — сказал Йорверт. — Собственно, так и есть. А лахлинские вельможи, услышав об этом, станут гораздо уступчивее, склонными к тому, чтобы поддержать короля в его борьбе с Конгрегацией.
— Только когда убедятся, — добавила леди Элвен, — что колдуны не шутят. А мы найдем способ это показать.
— Планируете сформировать диверсионную команду?
— Скорее, повстанческий отряд. Лорд Йорверт уже вызвался его возглавить и взял академический отпуск в Университете. Ему понравился мой план.
— Наберете повстанцев из лахлинских беглецов?
— Нет, это рискованно. Обойдемся силами колдунов, живущих на Лахлине. Относительно них можно не сомневаться: каждый, кто откликнется на наш призыв, будет настоящим бойцом. А мы, имея доступ к Тындаяру, обеспечим им мощную поддержку.
— Доступ к Тындаяру? — переспросил Ярлах, заметив многозначительную улыбку на лице Йорверта. — И как вы собираетесь его получить?
Девушка безразлично пожала плечами:
— Мы уже получили. Этому нетрудно научиться. Нам достаточно было один раз увидеть, как делает лорд Йорверт.
— И вы не спрашивали разрешения? Разве Властелин не…
Леди Элвен резанула его таким острым и почти презрительным взглядом, что Ярлах сразу осекся.
— Если вы говорите о Китрайле, то он мне не властелин. Для меня он был и остается Врагом. Я служу лишь королю Имару, и больше никому.
— Тем не менее — заметил ошеломленный Ярлах, — вы приняли Темную Энергию.
— Да, приняла. Но не от хорошей жизни, а от отчаяния и безвыходности. Пять лет назад, когда умирала моя кузина, королева Грайне, я не смогла дать ей нужных лекарств, потому что по приказу принца Брогана ее взяли под бдительную охрану, всех приходящих к ней обыскивали, не разрешая ничего приносить. Мне оставалось только молиться Дыву, просить его о чуде, но он был глух к моим мольбам. — В голосе девушки зазвенел гнев. — После смерти кузины я прокляла Дыва, и в ту же ночь ко мне во сне явился демон и стал искушать меня силой и властью. Сначала я собиралась плюнуть в его мерзкую рожу, но потом передумала. Согласилась принять Темную Энергию, но отказалась присягнуть Китрайлу, не признала его своим властелином. Демон угрожал мне ужаснейшими карами, утверждал, что моя душа все равно принадлежит Ан Нувину, но я не стала его слушать, прогнала прочь, и он больше не возвращался. Может, я и впрямь проклята навеки и после смерти Враг заберет мою душу. Ну что ж — пусть тогда делает с ней что хочет. А пока я жива, мой разум и моя воля принадлежат только мне.
Ярлах обалдело смотрел на юную леди Элвен, которая — во сколько это лет? в одиннадцать, в двенадцать? — отважилась противоречить Китрайлу и осталась в живых. Освоила Темную Энергию — и при этом никому не покорилась!
«Нет, никакой он не Властелин, — окончательно убедился старый магистр. — Просто шут, усевшийся на королевский трон…»
Переведя взгляд на Шовара аб Родри и Гарвана аб Малаха, Ярлах спросил:
— Ну а вы, господа?
— Они точно так же, — не дав им и рта раскрыть, ответила леди Элвен. — Я уговаривала их не делать этого, но они впервые не захотели меня слушаться. Тогда я сама дала им Темную Энергию и привела к присяге. Но только присягнули они мне, а не Китрайлу. И демоны им ни разу не являлись.
Ярлах лишь покачал головой. Иногда он встречал лахлинцев, которых тамошние порядки не сломили, а, наоборот, закалили, сделав мужественными, волевыми и отважными. Однако вся их отвага не шла ни в какое сравнение с бесстрашием этой девушки, восставшей и против Дыва, и против Китрайла, для которой не существовало авторитетов ни на небе, ни под землей, и в своей гордыне она дошла до того, что предоставляла другим доступ к Темной Энергии, а взамен брала с них клятву верности — той самой верности, которая должна была принадлежать исключительно Китрайлу…
— Сударыня, — как можно сдержаннее произнес он. — Должен вас кое о чем предупредить. Не знаю, по какой причине, но точно не из-за молитв лахлинских праведников, аннувинские существа не имеют доступа на Лахлин. Думаю, это распространяется и на расположенную под Лахлином часть Тындаяра. Однако на остальной его территории демоны могут появляться беспрепятственно. Советую вам остерегаться их.
— Да, я знаю, — кивнула леди Элвен. — Лорд Йорверт уже предупредил нас. Когда выходим за пределы Лахлина, мы держимся вместе. А втроем нам никакие демоны не страшны. — Едва она начала вставать, как двое ее подчиненных мгновенно вскочили на ноги. Ярлах и Йорверт тоже поднялись. — Нам пора возвращаться. Сейчас в Ханговане уже за полдень, а после обеда я должна проведать мать, иначе меня начнут искать. Премного благодарна вам, магистр аб Конал, за согласие помочь нам.
— Не за что, княжна, — учтиво ответил Ярлах. — Вы боретесь за свободу лахлинских колдунов, наших братьев и сестер. Для меня большая честь хоть чем-то посодействовать вам.
Леди Элвен, договорившись с Йорвертом, что они вечером встретятся на Лахлине, попрощалась с ним и Ярлахом и, призвав Темную Энергию, перенеслась в Тындаяр. Вслед за нею исчезли и двое мужчин, не проронивших за все это время ни слова.
— Удивительная девушка, — произнес Йорверт, вновь усевшись в кресло. — Ведь правда, учитель?
— Не просто удивительная, а необыкновенная, — согласился Ярлах. — Только ты напрасно привел ее сюда, это опасно. Лучше бы пригласил меня на Лахлин.
— Я так и собирался. Но Элвен хотела увидеть Кованхар, и я устроил ей небольшую экскурсию. Она была в полнейшем восторге и очень жалела, что не может здесь учиться. Думаю, для нее это было тяжелым испытанием. По сравнению с Кованхаром все лахлинские города… Да что и говорить. Когда я впервые попал на Лахлин, мне показалось, что перенесся в далекое прошлое.
— Еще бы. Отсталая страна.
— Но не безнадежная. Если там рождаются такие женщины, как Элвен… — Йорверт смущенно умолк, перехватив насмешливый взгляд своего учителя. Затем вздохнул и произнес: — Ну ладно, я действительно увлекся ею. К сожалению, у меня нет никаких шансов. Она влюблена в Имара аб Галвина.
Ярлах с пониманием кивнул:
— А он нужен для ваших планов. Впрочем, ты в любом случае не стал бы трогать короля. Леди Элвен производит впечатление очень опасной особы, я бы не хотел чем-то ее прогневить. Лучше иметь врагом самого Властелина, чем эту девушку… — Он хмыкнул. — Кажется, я понимаю, зачем ты познакомил меня с ней. Совсем не из-за ходатайства перед Магистратом.
— Каюсь, учитель, — признался Йорверт. — Это пока не горит. Поддержка абрадских колдунов понадобится нам еще не скоро. На самом деле я хотел увидеть вашу реакцию на Элвен, на ее историю.
— И что ты увидел?
— Зависть. А еще досаду. Вы словно говорили: «Почему я, старый дурак, сам так не поступил?»
Ярлах пристально посмотрел на Йорверта:
— Ты в этом уверен?
— Полностью, учитель. Я тоже так думаю, только называю себя не старым дураком, а молодым.
Какое-то время они молчали, прикипев друг к другу взглядами. Наконец Ярлах сказал:
— Это очень опасные мысли, Йорверт.
Тот вздохнул:
— Но такие соблазнительные…
Через полчаса, попрощавшись с Йорвертом, Ярлах вернулся в Тындаяр. Как раз в это время под центром Кованхара находился другой человек, и хотя в Тындаяре, как всегда, господствовала непроглядная тьма, колдовское чутье Ярлаха уловило знакомые вибрации Темной Энергии. Убедившись, что не ошибся, он сказал:
— Приветствую, Фейлан. Куда-то собрался?
— О, магистр… — прозвучал в темноте растерянный голос Фейлана аб Мередида, профессора с кафедры алхимии. — Ну, собственно… так, решил прогуляться.
— С кучей вещей? — скептически спросил Ярлах, определив, что Фейлан занимает больше места, чем полагается; похоже, он держал в руках два больших чемодана. — Что там у тебя? Книги небось?
— Я… — Голос Фейлана сорвался. — Я решил взять отпуск. Поживу месяц-другой в какой-нибудь глуши, а то здесь… не очень уютно. Только и слышу о ведьмах, которые рыщут по всему городу.
— А они и должны рыскать, — раздраженно сказал Ярлах. — Потому что ищут нас. Вот если бы они успокоились, я бы начал паниковать. А так нам нужно просто переждать, сидеть тихонько, не привлекая к себе внимания. Если же ты сейчас исчезнешь, ведьмы обязательно что-то заподозрят. Они найдут тебя, где бы ты ни спрятался. Лучше возвращайся к себе и не делай глупостей.
— Нет, — упрямо ответил Фейлан. — Я уже отправил на кафедру письмо, что беру отпуск и отправляюсь в Ишелтир, к родственникам. Конечно, я найду себе другое место… но в Кованхар точно не вернусь.
«Убить его, что ли? — подумал Ярлах. — Он может погубить нас всех…»
Фейлан аб Мередид оказался самым слабым звеном в их темном круге — так называлась группа колдунов, как правило, из семи человек, под руководством темного мастера. После неудачи на Ихелдиройдском тракте Ярлах приказал своим подчиненным затаиться, не привлекать к себе внимания и избегать общения друг с другом на людях. Остальные пятеро четко придерживались этих инструкций, и только Фейлан вел себя необдуманно, трижды приходил к Ярлаху на кафедру, жалуясь то на одно, то на другое, всего боялся, везде ему мерещились враги. Но несмотря на свое малодушие, он был ценным помощником, обладал ясным умом и, прекрасно разбираясь в чарах, разрабатывал новые, весьма эффективные заклятия. Было бы обидно потерять его…
— Хорошо, — произнес Ярлах. — Хочешь убежать — беги. Только сначала зайди к Йорверту, он сейчас дома, и скажи, что я тебя прислал. Возможно, он найдет тебе какое-нибудь занятие. Тогда хоть прятаться будешь не напрасно, да и найдется с кем общаться. Хорошо?
Фейлан согласился и, таща за собой чемоданы, неуклюже переместился в дом Йорверта. А Ярлах вышел из Тындаяра у себя дома — ясное дело, сперва убедившись в целости всех защитных чар. Ко всему прочему, они известили, что за время его отсутствия к дверям квартиры подходило лишь двое людей. Один из них был почтальоном, и Ярлах вытащил из почтового ящика свежую корреспонденцию вместе с сегодняшним номером университетской газеты; а другой посетитель оставил в том же ящике наспех нацарапанную записку, в которой сообщал, что дела на кафедре требуют немедленного присутствия магистра аб Конала. Внизу стояла подпись: «Проф. П. М.».
Ярлах раздраженно вздохнул. Этот Пылиб аб Махавин ничего не мог решить самостоятельно и каждый раз бежал к нему за советом. А ни одна из профессоров-женщин не хотела заниматься административными вопросами. Разумеется, если бы речь шла о самой должности руководителя кафедры, они бы глаза друг другу выцарапали, а потом победительница в этой борьбе, весьма довольная собой, вернулась бы к привычным занятиям со студентками, переложив исполнение своих обязанностей на плечи подчиненных. Ярлах и хотел бы выйти в отставку, чтобы полностью сосредоточиться на исследовании заморских территорий, но не видел себе достойного преемника, который мог бы справиться с делами на кафедре пророчеств и ясновидения. Раньше он все надежды возлагал на Шимаса аб Нейвана, а теперь…
«Шимас, Шимас! — с грустью подумал старый магистр. — И кто тебя просил разгадывать то треклятое пророчество! Если бы ты знал, как я жалею, что мне пришлось убить тебя. И что самое обидное, твоя смерть была напрасной…»
Сняв сапоги, Ярлах обул башмаки, сменил куртку на фиолетовую мантию, надел четырехугольную шапку такого же фиолетового цвета и, прихватив кожаный портфель, вышел из своей квартиры. Ему очень хотелось спать, но он понимал, что не сможет уснуть, пока не разберется с очередными неотложными проблемами, которые возникли у Пылиба аб Махавина. Хорошо хоть идти недалеко — нужно лишь миновать переулок и пересечь площадь Керног Блатай.
Однако дойти до площади ему не удалось. Посреди переулка он вдруг натолкнулся на невидимую упругую стену, мгновенно окутавшую его со всех сторон и лишившую возможности двигаться. Ярлах ощутил присутствие ведьмовских чар и немедленно попытался нырнуть в Тындаяр, но те же ведьмовские чары не отпустили его.
В тени домов впереди появились две молодые женщины. Они не принадлежали к семерым ведьмам, официально находящимся сейчас в Кованхаре, но Ярлах не сомневался, кто они такие. Он не мог оглянуться, однако был уверен, что по крайней мере еще одна приближается к нему со спины.
«Какая честь — три ведьмы против одного колдуна! — промелькнуло у него в голове. — А ты, Фейлан, вовремя сбежал. Завидую твоему чутью… хотя, возможно, именно ты и накликал на меня беду…»
Ярлах готовился к возможному аресту, и в его магистерском перстне была надежно припрятана немалая порция Темной Энергии. К сожалению, ее недоставало, чтобы разрушить ведьминскую ловушку и убежать в Тындаяр, — зато вполне хватало для других целей.
Несколько секунд Ярлах потратил на то, чтобы убедить себя в безвыходности своего положения. Напрасно было надеяться, что ведьмы, захватив его, со временем потеряют бдительность. Наоборот, ему очень повезло, что они вообще оставили его в сознании, и этой ошибкой следует воспользоваться. Причем немедленно — чем ближе они подходят, тем меньше у него шансов исполнить задуманное.
Освобождая Темную Энергию, Ярлах еще успел с грустью подумать о том, что ему не суждено войти в историю как автору первой подробной, лишенной белых пятен карты Нового Света. А потом адское пламя превратило его в горстку пепла…
Глава XVII
ТАХРИН
— Нет, это же надо быть такими дурами! — сердито говорила Шайна, ехавшая между Эйрин и Ивин. — И главное, не признают своей вины, да еще имеют наглость оправдываться. Невозможно было предвидеть… И чего же тут невозможного? Что старый черный, всю свою жизнь посвятивший служению Китрайлу, скорее умрет, чем отдастся в руки ведьм? Да уж, большая неожиданность! Кто бы мог подумать!
Она злилась с самого утра, когда стало известно о последствиях вчерашней операции в Кованхаре. Ко всему прочему ее крайне возмутило, что старейшие почти сутки скрывали правду в надежде, что допрос арестованных колдунов позволит исправить ситуацию.
Длительная слежка за Ярлахом аб Коналом позволила обнаружить его связи с тремя черными, а наблюдение за ними вывело еще на семерых. Во время задержания магистр аб Конал покончил с собой, один из его соратников, Фейлан аб Мередид, бесследно исчез, очевидно заподозрив что-то неладное, а остальных удалось схватить. На допросе они сознались во всех грехах, выдали еще десяток своих товарищей (которые к тому времени уже скрылись), но решительно отрицали любую причастность к событиям на Ихелдиройдском тракте. Усмирение троих из них засвидетельствовало, что они в самом деле не имеют доступа к Тындаяру. Похоже, все. черные, принимавшие участие в том нападении, залегли на дно и старались не высовываться. Возможно, единственной нитью был профессор аб Мередид, но ведьмы были так неосторожны, что спугнули его.
Сама Эйрин не слишком огорчалась этой неудачей. Для нее было слабым утешением, что черных колдунов схватят и казнят за покушение на ведьм. Другое дело, когда она сама, получив звание полноправной сестры, разыщет этих подонков и отвезет в Леннир, где их накажут на глазах у родственников капитана аб Грайди и еще одиннадцати погибших гвардейцев. Вот это будет настоящее правосудие!
— Да хватит уже, Шайна, — сказала Ивин вер Шинед. — Что случилось, то случилось. Так или иначе, а магистр заплатил за свои преступления жизнью. Еще и сам себя убил. Я уверена, что он все равно ничего бы не выдал. Такой заклятый черный молчал бы на допросе как рыба. Именно поэтому за ним и следили, вместо того чтобы сразу схватить.
— Это точно, — поддержала ее только что присоединившаяся к их компании Этне вер Рошин. — Среди черных одни лишь слабаки начинают говорить — а слабакам не поручили бы такого задания. Да и они сами не рискнули бы напасть на нас. Большинство из них боится ведьм еще больше, чем своего хозяина. В конце концов, Враг сидит себе в Ан Нувине, а мы тут, у них под боком. Вот о чем я по-настоящему жалею — так это о бегстве профессора-алхимика. Все указывает на то, что он был одним из нападавших. Но тут вынуждена согласиться с нашими кованхарскими сестрами: все предусмотреть невозможно.
— И в любом случае, — добавила Ивин, — поздно махать кулаками, когда драка закончилась. Мы уже полдня пережевываем эти события, нам легко осуждать сестер за их ошибки. А кто знает, как бы мы сами справились.
— Точно, что лучше, — буркнула Шайна, но уже не так запальчиво. — Ведь хуже просто некуда.
— У меня, — продолжала Ивин, — есть больше оснований сердиться, чем у вас всех, вместе взятых. Я с вами еще из Тырконнела, но до сегодняшнего дня вы ни словом не обмолвились ни о магистре аб Конале, ни о слежке за ним, ни о том, что Пророчество о Первой на самом деле разгадал профессор аб Нейван. Понимаю, это был секрет… И заметь, Шайна, я нисколько не злюсь, хотя из-за вашего молчания попалась на крючок Рианы и позволила ей водить меня за нос. Две недели я твердила вам, какая же Риана умница, как остроумно она разобралась с той закавыкой насчет последнего короля, о которую я в свое время зубы сломала… А вы, наверное, тайком насмехались надо мной.
— Не насмехались, — заверила ее Эйрин. — Нам было очень неприятно, я предлагала рассказать тебе…
— Но я запретила, — вмешалась Этне. — Не потому, что не доверяла тебе, просто сочла, что не стоит игнорировать все подряд распоряжения старейших. Кроме того, твоя неосведомленность позволила хорошенько проучить Риану.
— И как же ты ее проучила?
— Я тут ни при чем. Ты сама это сделала, когда стала переписываться с ней и обсуждать сложные вопросы теории предвидений. А ей приходилось отвечать.
Ивин пожала плечами:
— Ну и что? Как я понимаю, Риана просто расспрашивала профессора аб Нейвана и писала мне то, что он говорил. По большому счету, я переписывалась с ним. А Риана получала от этого выгоду, наша дискуссия позволила ей кое-чему научиться.
Этне и Шайна дружно рассмеялись. Ивин растерянно смотрела на них, не понимая, в чем дело. А Шайна, вдоволь насмеявшись, сказала:
— Ты просто неподражаема, Ивин! Порой кажешься мне мудрее старейших, а порой бываешь еще наивнее Финнелы. То, что у тебя такая сильная тяга к знаниям, вовсе не означает, что все остальные только и ждут случая, чтобы научиться чему-нибудь новому. Ты же когда-то учила Риану и должна помнить, какая она ленивая. И за последние семь лет ничто не изменилось. Я вообще думала, что Риана пробудет младшей сестрой как минимум до тридцати лет, и очень удивилась, когда в позапрошлом году она с грехом пополам сдала все экзамены. Полагаю, что для нее было настоящей мукой каждый день отвечать на твои письма.
— Можешь не полагать, так и было, — подтвердила Этне, которая, в отличие от Шайны, частенько переписывалась с Айлиш вер Нив. — Риану это ужасно раздражало, но отказаться она никак не могла. Собственно, поэтому и отправилась в Дын Гаил, чтобы и дальше иметь под рукой Шимаса аб Нейвана, который сейчас едет в Кованхар.
— Ага, — произнесла Ивин. — Вот оно что… — Она ненадолго задумалась. — Ну что же, тогда я продолжу. И дальше буду общаться с профессором аб Нейваном, он очень умный человек. А Риана пусть служит нам почтальоном. Я заставлю ее поехать до самого Кованхара.
— Только не переигрывай, — предупредила Шайна. — Риана ленива, но умна. Она не должна заподозрить, что мы тебе все рассказали.
— Не заподозрит, — сказала Этне. — По словам Ай… Короче, Риана уверена, что король Келлах отправил только одно письмо, в Эврах, а старейшие запретили говорить о нем даже нам.
— Тогда она не так уж умна, — заметила Ивин. — Должна была догадаться, что гонец был не один.
— Наверное, она об этом думала, — предположила Шайна. — Но просто не могла поверить, что Эйрин согласилась скрыть существование пророчества о себе.
Ивин с улыбкой кивнула:
— Да, ты права. Если бы Риана узнала, что семнадцать столетий назад кто-то предвидел ее появление на свет, то ни за что не стала бы молчать.
— Еще бы, — усмехнулась в ответ Шайна. — Нам очень повезло, что Первозданная не выбрала Риану. Она бы немедленно провозгласила себя королевой Тир Минегана.
С ними как раз поравнялись Мораг и Финнела. А поскольку шеренга из шести всадников была слишком широка даже для Тырогенского тракта, Этне и Ивин оставили их общество. Первая придержала коня и присоединилась к трем ведьмам, ехавшим сзади, а вторая догнала Гвен, Бренана и Лиама.
— Я слышала, вы тут говорили о Риане, — сказала Мораг. — А ты знаешь, Эйрин, что она твоя большая поклонница? Вчера я получила от нее письмо — и, думаю, не только я одна, — в котором Риана предложила называть тебя первой сестрой.
— О нет! — простонала Эйрин. — Только этого не хватало!
— Но тут уж ничего не поделаешь. Твоя Первозданная никак не превратится в обычную Искру. Хочешь не хочешь, а придется с ней жить. Благодари судьбу хотя бы за то, что ты пришла в этот мир, озаренная величием земным, — процитировав отрывок из пророчества, Мораг не сдержалась и прыснула смехом. — Тебе не нужно привыкать ни к славе, ни к почету, ни к власти. Девушке-простолюдинке было бы гораздо труднее приспособиться к своей уникальности.
— Мне тоже тяжело.
— А я и не говорю, что легко. Но все же ты с младенчества привыкла быть особенной, поэтому сейчас неплохо держишься… Хотя и пытаешься спрятаться за спиной Финнелы.
Эйрин и Финнела с немым вопросом уставились на нее. Мораг удивленно моргнула.
— Неужели непонятно?
— Нет, — ответили они одновременно.
— Все вам понятно, — отозвалась Шайна. — Просто Мораг слишком образно выразилась. Она имеет в виду, что посторонние считают ведьмой-принцессой не тебя, Эйрин, а тебя, Финнела.
— Ну, это ясно, — безразлично сказала Эйрин. — Финнела изысканнее меня.
— А Эйрин еще и в брюках щеголяет, — неодобрительно добавила Финнела.
— Брюки тут ни при чем, — возразила Мораг. — Вас путают и в платьях. Ты держишься подчеркнуто скромно, Эйрин, играешь роль младшей сестры.
— А я и есть младшая сестра.
— То-то и оно. Тебя полностью устраивает, что все внимание сосредоточено на Финнеле, а тебя принимают за обычную ведьму.
— А я думала, она так задается, — сказала Финнела. — Мол, я такая, я настоящая ведьма, и мне по барабану все королевские почести.
— И задается тоже, — согласилась Мораг. — Это можно назвать горделивой скромностью или застенчивой надменностью: все, кто нужно, знают, кто я такая, а на мнение остальных мне наплевать.
— Может, хватит уже? — спросила Эйрин, которой совершенно не нравился этот разговор. — Пусть я делаю что-то не так, но разве это повод разбирать меня по косточкам? Могли бы войти в мое положение, посочувствовать мне.
— Мы все понимаем, — сказала Шайна.
— И сочувствуем, — добавила Мораг. — Просто я считаю твою реакцию на мои слова о Риане неправильной. Ты бы, наоборот, радовалась, что обзавелась такими пылкими сторонницами. Они уравновесят твоих недоброжелателей, которых, поверь, наберется немало.
— Да, знаю, — вздохнула Эйрин. — И с одной из них я встречусь уже скоро.
— Я бы не назвала сестру Альсу твоим недоброжелателем, — заметила Шайна. — Она просто глубокий скептик.
— Слишком глубокий, — сказала Мораг. — Даже дна не видать. Ну хорошо, не верит она в Первозданную, но разве она единственная? Однако другие скептики не рассылают всем сестрам писем, в которых утверждают, что никакой Первозданной нет и быть не может. Это совсем не приличествует старшей сестре. Я бы на месте Альсы подождала встречи с Эйрин и тогда бы уже судила — может быть или не может… Гм. Хотя, боюсь, она не изменит своего мнения. Даже когда сила Эйрин превзойдет максимальную силу обычной Искры…
— Только не накаркай, — торопливо прервала ее Эйрин. — Это уже будет слишком.
— Но придется готовиться и к этому. Ведьмовская сила растет где-то до ста пятидесяти лет.
— Знаю. Но надеюсь, этот рост замедлится.
— Конечно, замедлится, — утешила ее Шайна. — Хотя я не рассчитывала бы, что это произойдет уже в ближайшие дни. Ты должна быть готова к тому, что за какой-нибудь месяц станешь сильнейшей из ведьм. Тебе осталось обогнать только трех сестер. Или четырех — точно не знаю.
Она вопросительно взглянула на Мораг, а та в ответ пожала плечами:
— Тоже не знаю. Я плохо помню сестру Финнелу, она уехала на Инис Эфрог, когда мне не было и десяти. Вчера Этне сказала, что Эйрин лишь чуть-чуть уступает Финнеле по силе. А сегодня, возможно, уже и сравнялась.
Другая Финнела, услышав свое имя, оживилась:
— Среди ведьм есть моя тезка?
— Конечно есть, — произнесла Мораг таким тоном, словно это было очевидно. — Финнела вер Мирин. Не могли же мы пропустить такое вкусненькое имя. Ведь нас четыреста тридцать семь, и каждую зовут иначе.
— Правда? — удивилась Финнела. — Разве на свете найдется столько женских имен?
— В нашем списке их больше шести сотен, — сказала Шайна. — Правда, частенько встречаются разные вариации на тему одного и того же имени. Так, кроме Финнелы, есть еще Финнола, Финнула и Финнайла. А с Гвен настоящий кошмар — кроме нашей Гвен, чье полное имя Гвенет, есть еще Гвенда, Гвенид, Гвендолен, Гвенер, Гвенейра…
— А также Гвеневер, Гвенуйвар и Гвенлиан, — закончила перечень Мораг. — И все в данный момент заняты. Популярные имена вообще недолго остаются свободными. Скажем, сестру, родившуюся после Гвен, зовут Меган вер Шайна. Ну, ты поняла — ей досталось имя предшественницы Гвен, а Шайну назвали в честь духовной матери Меган.
— Ясно, — кивнула Финнела. — А следующую после Шайны ведьму, наверное, зовут Бри.
— Не следующую, через одну. Дальше идет Шонайд вер Морин, а уже потом — Бри вер Невен. Мы лишь предлагаем родителям новорожденной ведьмы имя, но решают они сами. Обычно соглашаются, поскольку все равно отдают ребенка, но иногда выбирают что-нибудь на свой вкус среди свободных имен. А изредка бывает и так, что упрямо настаивают на имени, которое уже носит другая сестра. Мы с ними не спорим, просто везем девочку на Тир Минеган, а там старшая тезка дает ей новое имя. Собственно, так произошло и со мной. Моя мать уперлась на Левелле, потому что так звали ее любимую тетушку, а ведьма с этим именем уже была — старшая сестра Левелла вер Арвен, теперь старейшая. Вот она и назвала меня Мораг. И это очень хорошо, потому что я никак не могу представить себя Левеллой.
Финнела перевела взгляд на Эйрин:
— Тебя же не заставят сменить имя?
— Нет, тут мне повезло. Старейшие предпочли переназвать маленькую Эйрин вер Марвен, которой еще не исполнилось и двух лет, чем морочиться со мной. Теперь она Эвин.
В этот момент на ее ладонь упала мелкая дождевая капля. Потом еще одна — уже на кончик носа. А Шайна, посмотрев в затянутое тучами небо, сокрушенно произнесла:
— Ну вот, опять начинается! Ненавижу гедрев.
— И аврон, — подхватила Мораг. — Два самых мерзких месяца.
Тем временем Эйрин быстренько создала вверху волшебный узор, который, словно большой зонтик, прикрыл их четверых. Вернее, пятерых — ведь следом за ними, как всегда молчаливая, ехала на своей лошадке Ронвен.
Девочка постоянно держалась рядом с Финнелой, готовая в любую минуту услужить ей. Шайна и Гвен считали, что Финнела беззастенчиво эксплуатирует Ронвен, но Эйрин с этим не соглашалась. Они отлично разбирались в магии и политике, но мало что смыслили в личных отношениях вельмож с простыми людьми. На Тир Минегане не было потомственной аристократии, там линии сословного размежевания проходили между ведьмами, колдунами и всеми остальными. А поскольку Ронвен была колдуньей, хоть и слабой, то с точки зрения Шайны и Гвен она находилась на той же самой иерархической ступени, что и Финнела. Однако Эйрин понимала, что, если бы кузина начала держаться с Ронвен панибратски, этим только напугала бы ее. Зато в роли горничной принцессы Ронвен чувствовала себя вполне комфортно, была довольна своим положением, девушки быстро нашли общий язык, между ними стало возникать что-то похожее на дружбу, и постепенно стала формироваться основа для более-менее ровных отношений, в которых уже не будет госпожи и служанки, а появятся старшая и младшая подруги. Финнела, возможно, сама этого не осознавала, но делала все правильно, и с каждым днем Ронвен становилась все более раскрепощенной и смелой. Теперь даже с Эйрин она могла разговаривать, не пряча взгляда, хотя и продолжала чуть ли не благоговеть перед ведьмой-королевной, которая несла в себе Первозданную Искру — мать остальных ведьмовских Искр.
А четыре дня назад у Ронвен случилось второе в ее жизни пророчество. В этот раз оно было словесным, и в нем говорилось о некоем короле, который окажется на распутье между Светом и Тьмой, причем первый путь приведет его к поражению, а второй — к победе. Верификация подтвердила действительность пророчества, и все ведьмы поражались его четкости и однозначности в формулировках, хотя не имели ни малейших догадок о том, какому же это королю и когда именно предстоит сделать такой трудный и драматичный выбор.
В детстве Эйрин считала, что разгадывать словесные пророчества очень легко — просто нужно наугад подставлять в их текст разные имена и проверять чарами верификации. Однако мастер Иган аб Кин, с которым она поделилась своими соображениями, сказал, что по не выясненным до сих пор причинам пророчества, содержащие имена, названия или конкретные даты, невозможно верифицировать…
Вскоре заморосил унылый и тоскливый осенний дождь. Уже в который раз за этот день Эйрин подумала, как далеко она сейчас от родного дома. В первой половине гедрева в Леннире еще по-летнему тепло; собственно, там вообще не бывает настоящей зимы, даже на Солнцеворот снег — большая редкость. А в Катерлахе деревья уже сбрасывают золотую листву, трава пожухла и скомкалась, то и дело идет дождь. До морозов, впрочем, далековато — тут они начинаются не раньше рагвира; но стало уже прохладно, и если бы Эйрин не умела согревать себя чарами, ей пришлось бы надеть теплую куртку.
А ведь это лишь середина Северного Абрада! Тир Минеган расположен на шестьсот миль севернее (речь не о расстоянии, а о широте, поскольку на самом деле он расположен на северо-запад отсюда и по прямой до него почти тысяча миль), и там климат еще более суров. Шайна уверяла Эйрин, что минеганские зимы достаточно мягкие благодаря теплому ивыридскому течению, но в то же время признавала, что весь рагвир и хверод лежит снег — мол, на то она и зима.
Раньше Эйрин любила снег, так как на ее памяти он выпадал всего лишь несколько раз и почти сразу таял; но во время путешествия через Двар Кевандир быстро убедилась, что от него нет никакого толку, кроме разве что сомнительного удовольствия поиграть в снежки. Финнеле это страшно нравилось, а вот Эйрин считала себя слишком взрослой для таких детских забав.
Дождь лил больше двух часов и закончился как раз тогда, когда они подъехали к Тахрину, столице Объединенного Королевства Катерлах. Что действительно нравилось Эйрин на Севере, так это здешние города и села, а в общем — то, как живут люди. Еще в Тылахморе ее приятно поразило отсутствие за крепостной стеной привычного для Юга кольца трущоб, слепленных из ветхих, еле держащихся вместе халуп. Вместо этого на приличном расстоянии от города стояли нарядные села, жители которых отнюдь не походили на бедняков. Как-то дед Тырнан рассказывал, что в Северном Абраде из-за широкого использования магии земля может прокормить намного больше людей, чем на Юге, поэтому младшим крестьянским детям не приходится идти в города и там побираться. Теперь Эйрин наглядно убедилась, что это чистая правда.
Да и сами северные города оказались богаче, красивее и чище, чем те южные, где она бывала, — Пенфор, Килбан, Тинвер, Динас Румнах, Карвилин, Тыдвил. И чем дальше на север, чем больше портилась погода, тем лучше были города, а люди в них становились зажиточнее и дружелюбнее. В Катерлахе также начал давать о себе знать и фактор ведьминского присутствия: благодаря принадлежности к Минеганской Пятерке, эта страна уже много столетий не знала ни войн с соседями, ни серьезных внутренних усобиц, и даже пертурбации, связанные со сменой верховной власти, затрагивали преимущественно высшие слои общества, а простой люд их почти не ощущал. Эйрин никак не могла понять, почему мастер Иган аб Кин всегда неодобрительно отзывался о вмешательстве ведьм в дела северных королевств. Она была убеждена: если это способствует миру и достатку, то обязательно нужно вмешиваться!
От Тырогенских ворот вела широкая мощеная улица, тянувшаяся до самого центра города. И хотя катерлахцы привыкли к ведьмам, в самом Тахрине их в настоящее время проживало шестеро, все же прибытие целого ведьминского отряда стало заметным событием. Вдоль всего пути, от окраины до центра, с обеих сторон улицы толпился народ. Люди с интересом разглядывали вновь прибывших и, по уже сложившейся традиции, показывали пальцами на Финнелу, которую искренне считали ведьмой-принцессой. Наверное, если бы кто-нибудь попытался объяснить им, что на самом деле это ее кузина, а сама королевна едет рядом, они бы лишь рассмеялись в ответ — ведь всем известно, как выглядят принцессы, и та рыженькая девушка в зеленой кофточке и серых брюках совершенно не похожа на принцессу, она просто ведьма.
А утонченная блондинка Финнела, одетая в роскошное платье для верховой езды, с величайшим наслаждением купалась в лучах чужой славы, изображая из себя ведьму-королевну. Правда, в Тахрине на нее приходилась только половина всеобщего внимания. Не меньше, если не больше, толпа интересовалась парнем-ведьмаком — и тут не возникало никакой путаницы, поскольку сходство Бренана с Шайной сразу бросалось в глаза. К тому же Лиам позаботился о том, что даже самый последний дурак не счел его ведьмаком: перед прибытием в Тахрин он одолжил у лейтенанта Дувана аб Тревора гвардейский камзол и теперь ехал рядом с сестрой и Бренаном под видом их личного охранника.
Гвен, достигнув взаимопонимания с Бренаном относительно планов на катерлахскую корону, отказалась от своих обычных нарядов и после отъезда из Кыл Морганаха носила лишь изысканные платья. А еще при помощи чар начала понемногу отращивать волосы, которые уже достигли середины спины. Также она взялась воспитывать из Бренана настоящего вельможу, что, по мнению Эйрин, было излишним. Бренан обладал врожденным чувством такта и стиля, почти мгновенно приспосабливался к любому окружению, с простыми людьми обходился с естественной простотой, а в знатном обществе держался с грубоватой вежливостью кадрового офицера, которая вызывала уважение у мужчин и очаровывала женщин. Единственное, чему ему действительно следовало научиться, — это подбирать одежду в соответствии с обстоятельствами. А пока за его внешним видом следили Шайна и Гвен; иногда они ссорились, потому что Шайна предлагала более роскошную одежду, а Гвен настаивала на скромной, но в конце концов приходили к компромиссному решению, и их совместный выбор всегда оказывался удачным. Вот и сегодня, одетый в черный костюм с серебряным позументом, Бренан производил на городских зевак огромное впечатление, а женщины — и молодые и старые — просто впивались в него глазами.
Слухи, что на юге Катерлаха появился ведьмак, распространились по Тахрину еще в конце лета, когда в королевской канцелярии были зарегистрированы акты о передаче двух усадеб из ведьминских земельных владений в собственность Бренана. Уже тогда среди дворянства стали поговаривать, что ведьмак недаром поселился именно в их стране, где верховная власть не передается по наследству, а каждого следующего короля выбирает Совет Лордов, на который ведьмы имеют большое влияние. После известия о помолвке Бренана и Гвен, ведьмака и ведьмачки, такие разговоры уже вышли за пределы узкого круга вельмож и начали гулять по всему городу.
Перспективы будущего царствования в Катерлахе ведьмака с далекого и страшного Лахлина и ведьмачки, которая по рождению была ивыдонской дворянкой, обсуждали все горожане, от богатых купцов и влиятельных цеховых мастеров до слуг и чернорабочих. Вопреки опасениям Бренана, их меньше всего волновало его незнатное происхождение — да и, собственно, мало кто в это верил, так что молва быстро приписала ему отца-лорда и мать-леди, казненных на Лахлине за то, что произвели на свет ведьму и ведьмака. Также для них не имело значения, что он чужак; в конце концов, вся высшая знать была для простого люда чужаками, представителями отдельного народа под названием «вельможи». Ясное дело, для самих вельмож происхождение имело большое значение, но его полностью перечеркивал факт принадлежности Бренана к ведьмовскому сообществу, да еще и к дюжине известных истории мужчин-ведьмаков, шестеро из которых были королями, один — императором, а остальные — князьями.
Обо всем этом Эйрин узнала из писем Шаннон вер Давнайг — самой младшей из шести ведьм, гостивших при королевском дворе в Тахрине. Двадцатипятилетняя Шаннон была пока единственной, с кем Эйрин регулярно переписывалась, и их общение началось еще на третий день после нападения черных. Тогда немало сестер, услышав о том, каким удивительным образом Эйрин приобрела практические знания в магии, просто не могли в это поверить и — кто через Шайну, кто через Этне, кто через Мораг — обратились к ней с просьбой собственноручно отправить письмо для подтверждения. На несколько первых таких обращений она отвечала отдельно, но потом ей стало жаль тратить время, всякий раз отвлекаясь от занятий с Гвен для написания очередного письма, и она сделала заготовку:
«Дорогая сестра …………!
Своим письмом подтверждаю, что освоила почтовые чары. Это могут засвидетельствовать индивидуальные характеристики моего узора, не совпадающие с характеристиками сестер Шайны вер Бри, Этне вер Рошин и Мораг вер Дерин. Надеюсь, я правильно определила направление, и мое письмо дойдет по назначению.
С уважением и сестринской любовью, Эйрин вер Гледис».
Потом просто переносила текст на чистый лист, вписывала имя сестры и оправляла ей письмо. Других ведьм такой ответ вполне устраивал, а вот Шаннон вновь написала Мораг и сделала замечание, что Эйрин поступила невежливо, не добавив к письму своего магического знака. На это Эйрин немного раздраженно ответила, что до сих пор не видела в этом необходимости, но раз Шаннон настаивает, она наложила на десяток чистых листов чары ожидания и отправляет ей связанный с ними магический знак. В своем следующем письме, адресованном уже непосредственно Эйрин, Шаннон извинилась за назойливость и объяснила, что просто заинтригована появлением Первозданной Искры, в чье существование раньше не верила. Ее очень интересовало, что думает сама Эйрин о том разговоре между своей Искрой и отпечатком Гвен, поскольку версии, изложенные Шайной, Этне и Мораг, очень отличались. С тех пор они начали переписываться и быстро убедились, что, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, у них много общего. Эйрин с большим нетерпением ожидала встречи с Шаннон и надеялась, что в ее лице найдет еще одну подругу среди ведьм…
Длинная улица закончилась, и они въехали на центральную площадь города — Императорскую. Это название сохранилось еще с тех давних времен, когда Тахрин был столицей могущественной империи, включавшей в себя теперешние Катерлах, Торфайн, Лидав и большую часть Майнана, западные земли Ивронаха и Тир Алмынаха, а также юг Коннахта и Лойгира. По ту сторону площади, за белокаменной стеной в два человеческих роста, возвышалась мраморная громада дворца Ринанхар, главной резиденции катерлахских королей. Его высокие башни и укрытые позолотой купола были видны еще на подъезде к Тахрину, а по мере того как отряд приближался к Императорской площади, глазам открывались более низкие этажи строений. Только благодаря этому Эйрин смогла сдержать возглас восхищения, когда охватила взглядом весь Ринанхар, по сравнению с которым остальные дворцы, которые она видела в своей жизни, казались чуть ли не крохотными хижинами. Это был не просто дворец, а целый архитектурный ансамбль, который состоял из нескольких десятков отдельных зданий, соединенных между собой многочисленными галереями, наземными и подземными переходами. Название дворца происходило от Рих на н-Ярхар — Властелин Запада; так в давние времена назывался возведенный на этом месте замок, ставший северо-западным форпостом человечества в борьбе против демонов и чудовищ. Нынешний Ринанхар считался одним из двух величайших дворцов на всем Абраде; вторым был Мор Кашал в Эйнахе, столице Гулад Хамрайга. Соперничество между ними продолжалось с переменным успехом уже не одно столетие, но и катерлахцы, и хамрайгцы, исходя из своих собственных методик измерения размера, категорически утверждали, что именно дворец их короля всегда был самым большим.
Эйрин с удовольствием отметила, что Бренан держится достаточно уверенно, хотя и чувствовалось, что он ошеломлен величием Ринанхара. Вероятно, никак не мог представить себя хозяином такого большого дворца и сейчас думал о том, что совершил глупость, позволив Шайне, Гвен и их подругам-ведьмам втянуть его в борьбу за катерлахский престол. Впрочем, Эйрин знала, что он не откажется — хотя бы из любви к Гвен…
Миновав Императорскую площадь, они проехали через раскрытые настежь ворота и очутились на другой, меньшей по размерам площади — Дворцовой. От самых ворот и до широкой лестницы, ведущей в Ринанхар, выстроился почетный караул катерлахских королевских гвардейцев в ярко-красных мундирах с золотыми галунами, а под самыми ступенями стояла еще одна шеренга воинов — уже в синих мундирах с темно-красными вставками. Это были гвардейцы Тир Минегана, составляющие эскорт для шести молодых на вид женщин в нарочито скромных, а на самом деле роскошных платьях, сшитых из лучших видов эйдальского шелка, гилливского и тибридского бархата и динбыхской парчи. Увидев их наряды, Эйрин пожалела, что в полдень, когда они останавливались на обед, не переоделась во что-нибудь более приличное, чем кофта и брюки. А с другой стороны, тогда бы ей пришлось целых три часа ехать в юбках, от которых она уже отвыкла и опять привыкать к ним не желала.
Когда все вновь прибывшие ведьмы сошли с лошадей, к ним приблизился хорошо одетый темноволосый мужчина лет под сорок в сопровождении нескольких разряженных в пух и прах придворных явно ниже рангом. Шайна немедленно выступила вперед, дав ему понять, что она тут главная.
Впрочем, вельможа и сам знал об этом, так как уверенно шел именно к ней. А подойдя, сдержанно поклонился, дождался такого же сдержанного поклона от Шайны, после чего дружелюбно произнес:
— Рад снова вас видеть, дорогая леди Шайна.
— Я тоже рада нашей новой встрече, лорд Кивин, — не только вежливо, но и совершенно искренне ответила Шайна.
Уже по этим словам Эйрин поняла, что их вышел встретить Кивин аб Энгас, вице-граф Мерхирский, старший сын короля Энгаса аб Брайта. Как она уже знала, при дворе и в народе его обычно называют просто принцем, хотя официально такого титула в Катерлахе не существует — ведь в этой стране монархия не наследственная, а элективная.
Затем лорд Кивин стал приветствовать других гостей. С большинством из них он уже был знаком, поскольку все ведьмы, гостившие в Торфайне, Гулад Данане и на юге Катерхала, по пути с Тир Минегана непременно проезжали через Тахрин и хотя бы на день-другой останавливались в Ринанхаре. Шайне пришлось представить ему только двух сестер из Тир Алмынаха и конечно же Эйрин. Кивин аб Энгас вел себя так, словно ничего не слышал об ее особом положении, связанном с Первозданной Искрой, а весь его интерес к ней продиктован лишь тем, что она королевская дочь, еще и воспитанная за пределами Тир Минегана.
— Возможно, вам известно, леди Эйрин, — сказал он, — что мы с вами родственники по женской линии.
— Конечно, известно, — подтвердила она. — У нас общий предок, эйдальский король Эллар аб Каледвин. Его старшая дочь, Дервил, была прабабушкой моей матери, а младшая, Блодевед, — бабушкой вашей. Значит, вы мой дядя в четвертом колене.
— И для меня это большая честь, принцесса… Ой, простите. Не знаю, можно ли вас так называть.
Читать бесплатно другие книги:
