Волшебница Колдовского мира Нортон Андрэ
Матерью нам стала Ангарт из фальконеров, а не Джелит Трегарт. И теперь я чувствовала себя чужой и далекой им, и не спешила открыть им свои объятия и сердце. Но похоже, что им тоже не приходило на ум делать такие жесты, по крайней мере, мне так показалось тогда. Отец поднял руку в приветствии, которое тут же перешло в жест, приглашающий всех нас к одной из медленно ползущих машин.
— Давайте туда! — сказал он. Он свернул лестницу и уложил ее на плечо. Мы пошли. В боку экипажа была открыта дверь, и мы забрались внутрь. Там было очень тесно. Отец захлопнул дверцу, прошел к своему месту впереди и сел за такую же полку с рычагами, какие были в подземелье у экранов. Рядом с ним села мать и повернула к нам голову, пока мы втроем усаживались.
— Нам надо побыстрее убираться, — сказала она. — Каттея и Хиларион, держите связь со мной. Это может понадобиться для поддержки иллюзии, которую мы оставим за собой, пока не придется повернуться и сражаться.
В полутьме этого крошечного помещения я видела, как Хиларион кивнул. Он взял жезл за один конец, а другим коснулся спинки сидения Джелит. Левую руку он протянул ко мне через плечо Айлии, и я сжала ее. Мать положила руку на локоть Саймона, так что мы четверо были в одной цепи. Наш объединенный мозг шел к одной цели, хотя для нас с Хиларионом это был просто посыл Силы, которая будет сформирована и использована Саймоном и Джелит, когда они найдут это нужным. Не знаю, что они сработали снаружи нашего ползучего ящика, но атаки пока на нас не было. Наверное, они создали имитацию нашей машины и послали ее в другом направлении.
Перед передним сидением находился экран. На нем появилось изображение кратера, через который мы ехали. Когда я проходила здесь следом за Айлией, я была в таком напряжении, что почти не обращала внимания на местность. Теперь на экране я видела колеи от машин, идущие от колодца и к нему.
Мы скоро отклонились от их курса и свернули на грунт, где не было следов.
«Но разве мы сами не оставляем колею, по которой нас легко выследить?» — подумала одна часть моего мозга, в то время как другая посылала энергию для поддержки иллюзии.
Мой отец был известен как хитрый и находчивый воин. Его военные операции, казавшиеся почти безнадежными, обычно кончались успешно, как, например, его выступление против колдеров, принесшее полную победу над ними. Так что теперь следовало положиться на него, он знал что делает, пусть даже со стороны его поступки казались безумством.
Айлия была погружена в тот же сон или беспамятство, в каком находилась в подземелье, и лежала без движения между мной и Хиларионом. Маг прислонился к стенке кабины. Глаза его были закрыты, на лице были признаки переутомления, как у моего отца, но руки, державшие жезл и мою руку, оставались крепкими.
Мы могли рассчитывать на его помощь, пока находились в этой проклятой стране, поскольку, если нас захватят, его ждет ужасная судьба. Но что будет, когда мы вернемся в Эскор? Не принесет ли его возвращение такую великую опасность моим братьям и Долине, против которой они не выстоят?
У меня не было хрустального шара для предвидения, не было и доски Утты для видения возможного будущего — никто ведь не может видеть будущее настолько точно, чтобы сказать, что то-то и то-то обязательно случиться. Тут есть множество факторов, способных меняться, так что человек, видящий возможное будущее, может соответственно изменить его какими-либо своими действиями. Я решила, что надо будет поговорить с матерью частным порядком и не мысленно, потому что мысленную речь Хиларион легко уловит. Я буду умолять ее и отца помочь мне удостоверится, что мы не принесем новой опасности — конечно, предполагая, что Хиларион сможет найти и открыть Врата. Я не была уверена, что найду то место, где мы прорвались в этот мир. Разве что удастся проследить мысленным поиском некую концентрацию в этом месте. Такое нарушение структуры пространства должно оставить «запах», который человек, обладающий Даром, уловит.
Ехать в этом ящике было нелегко. Как только мы выползли из кратера, начались толчки, скольжения, тошнотворная качка.
Кроме того, нас оглушала пульсация, отмечающая жизнь машины, а едкий воздух этого мира становился все хуже, скапливаясь в нашем тесном помещении. Но все эти неудобства не имели значения. Мы сосредоточились только на накоплении энергии для прикрытия нашего бегства.
Экран показал остатки древних построек, окружавших кратер. В этой части они были более заметны, чем там, где я проходила.
Мы ехали извилистым маршрутом со скоростью пешехода. Я думала, что нам лучше было бежать на своих ногах, чем трястись в этом вонючем ящике, но неожиданно мы резко остановились, и я увидела то, что, похоже, встревожило отца: движение по верху обрушившейся стены. Это был не человек, а черная трубка, нацелившаяся сейчас на нас. Отец остался сидеть, твердо упираясь ногами, но голова и плечи его исчезли в отверстии наверху. Что он там делал — не знаю, но по экрану пронесся огонь, ударивший прямо по трубке. Под струями огня трубка стала сначала тускло-красной, а потом все более светлой и яркой.
Затем наше оружие принялось поливать дорогу из стороны в сторону. Прошло несколько долгих минут, потом отец выключил его.
— Автоматическое оружие, — пояснил он. — Галлюцинация на него не действует. Я думаю, оно должно было сжигать все двигающееся, что не отвечало определенным паролям.
В своем родном мире отец встречался с таким оружием и, по-видимому, умел вести такой древний вид войны и в этом кошмарном мире.
— Здесь есть и еще? — спросила мать. Отец невесело засмеялся.
— Если бы здесь было что-то, мы бы уже знали об этом. Но пока мы бредем по открытой местности, будет что-нибудь и еще, в этом я не сомневаюсь.
Мы поползли дальше, и теперь я пристально следила за экраном, не появится ли еще такой или какой-нибудь иной металлический часовой. Мы обнаружили еще двух таких же и уничтожили их тем же манером — вернее сказать, отец уничтожил. Наконец мы оставили позади этот забытый город и выехали в открытую местность, где покрытая пеплом земля кое-где прерывалась высохшей растительностью, то мертвой, то полной какой-то отвратительной жизни.
Наше путешествие, похоже, будет продолжаться вечно. Затянутое облаками небо начало темнеть. Я проголодалась и хотела пить, а мои запасы остались в подземелье.
Наконец мы остановились: и мать разделила на всех несколько глотков воды и дурно пахнущее сушеное мясо. Надо было жевать и глотать в надежде, что оно утолит голод и даст силу. Отец откинулся на спинку сидения, держа руки на приборной доске. Лицо его было серым от усталости, но он не сводил глаз с экрана.
— Мы ищем твои Врата, — сказала мать, обращаясь к Хилариону. — Можно их найти?
Хиларион поднес к губам контейнер с водой и медленно сделал глоток, как будто тянул время для принятия какого-то решения, а затем ответил вопросом:
— Ты — Мудрая женщина?
— Я была ею до того, как выбрала другой путь. — Она повернулась, чтобы лучше видеть Хилариона.
— Но ты не утратила того, что имела, — сказал он, уже не спрашивая, а утверждая.
— Я выиграла больше!
В голосе матери слышалась гордость и что-то вроде торжества.
— Значит, ты понимаешь природу Врат, — продолжал маг.
— Да, я знаю также, что эти Врата создал ты. Мы ведь давно ищем тебя, и у нас были уже кое-какие сведения о том, где ты. Но тебя обернули во что-то враждебное нашему поиску, так что мы не могли поговорить с тобой, пока Каттея не дошла до тебя и не открыла канал мыслепоиска между нами. Ты создал Врата, и ты можешь ими управлять.
— Могу ли? Не знаю, но попробую. Раньше я сказал бы — да, но теперь я исковеркан чуждым мне учением. Может, это так свернуло меня, что я не смогу снова призвать истинную Власть и получить ее ответ.
— Это лежит на одной чаше весов, — согласилась Джелит, — но мы не знаем, что на другой, пока не станем взвешивать. Ты был настоящим магом, иначе ты не мог бы создать Врата. Ты был пленен для других целей — это наше несчастье, но оно не должно быть нашим концом. Ты проведешь нас через свои Врата?
Он опустил глаза и посмотрел на жезл, который вертел в руках, как на что-то новое и незнакомое.
— Даже в этом я сейчас не уверен, — тихо сказал он. — Но я хорошо знаю, что не могу быть гидом, если останусь в этой машине. Влияние чужого может слишком сильно исказить то, что я буду пытаться сделать.
— Если мы оставим машину, — в первый раз заговорил Саймон, — мы пойдем, как голые в бурю. А в этой движущейся крепости мы достаточно защищены.
— Вы спросили, — нетерпеливо сказал Хиларион. — И я ответил правду. Если вы хотите получить ваши Врата, вам нужно выйти из этого ящика.
— А ты не мог бы пройти немного вперед, — начала я, — сделать все, что нужно, для определения направления, а потом вернуться?
Мои родители продолжали смотреть на Хилариона. После долгой паузы он ответил:
— Можно попробовать… увидеть…
В его голосе была какая-то нерешительность и такая усталость, что я подумала: «Любое видение такого рода — непосильная задача для него». Но он тут же спросил, обращаясь к Саймону:
— Считаешь ли ты эту местность в какой-то мере безопасной? Сейчас самое подходящее время для моих условий. Мы не можем ждать, пока Зандор пустит всю свою силу и мощь за нами. А у людей башен есть свои методы, когда речь идет о чужом, что гуляет здесь. А поскольку вы едете в этой штуке, принадлежащей народу Зандора, воздушные разведчики башен пустят в ход молнии, как только засекут ее.
И вот мы вышли из вездехода в темную ночь и остановились, глядя на окружающее нас запустение.
Глава 15
Когда я вошла в кратер, луна была яркой и полной, и хотя сейчас шла на убыль, давала еще достаточно света, чтобы мы видели окружающее. Отец приказал нам жестом, чтобы мы остановились на месте, а сам упорхнул — не подберу другого слова, чтобы описать его быстрые движения, когда он обогнул машину и как бы растворился в пространстве. Я сообразила, что он использует свои навыки пограничного разведчика. Когда он исчез, мать сказала:
— Непосредственной опасности нет. В какую же сторону? — обратилась она к Хилариону.
Он поднял голову. Мне казалось, что он раздувает ноздри, как собака, ищущая след.
Потом он поднял жезл и приложил его верхушку к своему лбу между закрытыми глазами, словно собирался смотреть внутрь, а не снаружи. Жезл качнулся и указал направление.
Хиларион открыл глаза. В них блеснула искра жизни.
— Туда! — сказал он уверенно.
Мы ничуть не сомневались, что он знает, как провести нас по этой засыпанной пеплом дикой земле.
Когда вернулся отец, а это случилось быстро, возможно по мысленному призыву матери вне моего диапазона, он изучил направление, указанное жезлом мага, а затем проверил по приборной панели вездехода. Но мы не пошли сразу, а сначала отдохнули, и один из нас оставался на страже.
Я спала без сновидений. Когда я проснулась, луна уже исчезла, но было пасмурно.
Мы поели и немного попили из наших скудных запасов. Отец сказал, что вряд ли мы встретим что-либо враждебное, тем более что и механические часовые вездехода ничего не регистрировали.
Мы снова поехали, теперь уже по указанию Хилариона. Но через час отец резко повернул машину и повел ее под скалистый выступ. От контрольной панели шло жужжание, пока отец не прекратил его, прижав кнопки и рычаги. Кроме голой скалы, в трещине, где мы были зажаты, мы ничего не видели и сидели молча.
Отец не повернулся и не дал никаких пояснений, только смотрел на приборы. Я боялась, что есть опасность, которую он при всей своей ловкости не предусмотрел, и прислушивалась, сама не зная к чему.
Хиларион задвигался, как бы разминая свое длинное тело.
— Люди башен, — сказал он уверенно.
— Их летательный аппарат, — согласился отец.
— Эта машина послушна тебе, — продолжал Хиларион.
Он кивнул в сторону матери.
— Однако она из Древней расы, а они не любят машин.
— А я не из Эсткарпа, — ответил отец. — Похоже, все миры связаны Вратами. В своем времени и месте я был воином и пользовался подобными машинами, ну, может, не совсем такими. Эту мы нашли на берегу моря, как только пришли сюда через Врата, которые закрылись и не пустили нас назад, и с тех пор это наша крепость.
— Только пока ты держишься подальше от башен, — прокомментировал Хиларион. — И давно вы странствуете так, разыскивая Врата, чтобы вернуться?
Саймон пожал плечами.
— Мы считали дни, но время здесь, кажется, идет не так как в Эсткарпе.
— Как?
Хиларион удивился. Какие же потрясения ждут его, когда, вернувшись, он увидит, сколько лет прошло в Эскоре.
— Я оставил маленькую дочь, — сказал отец, — а теперь вижу взрослую женщину, пришедшую собственным путем к той же цели.
Он повернулся ко мне с неуверенной и о чем-то просящей улыбкой.
Хиларион с удивлением взглянул на меня, а затем на Саймона к Джелит. Джелит кивнула, как бы отвечая на не высказанный вопрос мага.
— Каттея — наша дочь, и мы расстались с ней очень давно. Но, похоже, что случилось многое.
Она обернулась ко мне.
«Мне надо очень тщательно выбирать слова, — подумала я. — Я могу рассказать им, что произошло в Эсткарпе и частично об Эскоре».
Поскольку у меня не было доверия к Хилариону, а я не имела возможности отвести мать для разговора в сторону, то должна была говорить очень осторожно.
Я рассказала, что случилось с нашей тройкой с тех пор, как Джелит уехала, как меня взяли Мудрые женщины и я много лет провела в Месте Тишины; о катаклизме, который волшебницы Эсткарпа направили против Карстена; как Киллан и Кемок освободили меня и увезли в Эскор. Я не изменила истине, а просто скрыла часть ее.
Я рассказала, что мы приехали в страну, над которой тоже нависли тучи войны, что мы объединились с теми, кто был ближе нам по духу, но не упоминала ни имен, ни мест.
О своих личных несчастьях, я насколько могла, умолчала, сказав только, что была околдована человеком, обманувшим нас всех, и поехала обратно в Эсткарп для лечения.
Затем я рассказывала о вупсалах и рейдерах, а также о том, как я и Айлия очутились в цитадели и прошли через Врата.
Я не решалась мысленно сообщить матери, что это не все и что должен быть разговор наедине, но что-то в ее глазах сказало мне, что она поняла и при первом же удобном случае мы поговорим.
Я очень боялась, как бы Хиларион не засыпал меня вопросами о том, что случилось в Эскоре с тех пор, как он оказался здесь, но он, как ни странно, этого не сделал. Я решила, что его молчание подозрительно, и готова была даже отказаться от возвращения, потому что с нами вернется и он.
Отец вздохнул.
— Похоже, что наш тщательный счет дней и в самом деле ни к чему. Значит, Карстен теперь отгорожен, а Мудрые женщины, построив ограду, тоже обратились в ничто? Кто теперь там правит?
— Корис, по моим последним сведениям, хотя он страдает от раны, полученной в последние дни войны, и больше не носит Топор Вольта.
— Топор Вольта! — задумчиво повторил мой отец, как бы вспоминая многое. — Местопребывание Вольта и его топор… Хорошие были дни! Таких, наверное, для вас уже не будет. Если Карстен подавлен, то как насчет Ализона?
— Люди, которые присоединились к Киллану, — ответила я, — говорят, что Ализон, узнав, что случилось с Карстеном, притих и ходит на цыпочках.
— Это ненадолго. Они вновь вообразят себя сильными и достанут мечи из ножен. Корис может править и пусть правит, но со старыми друзьями за спиной и у правой руки. Сейчас они ему особенно нужны, раз он не держит Топор Вольта.
Я знала, о чем думает отец, как если бы читала его мысли, хотя он происходил не от Древней расы, он стал одним из них.
Между ним и Корисом из Горма была крепкая дружба, скованная кровью и потом во время войны с колдерами. Ему более всего хотелось бы поехать прямо сейчас в Эс-Касл и помочь другу.
— Да, — сказала мать.
Она тоже, видимо, знала, о чем он думает.
— Но прежде чем ехать в Эс, нам нужно вернуться в наш мир.
Она вернула нас к реальности. Отец потряс головой, отгоняя мысли служившие сейчас помехой. Затем посмотрел — на приборную доску, и казалось, просто читал то, что в моих глазах было сплошной путаницей.
— Как считаешь, далеко еще до твоих Врат? — спросил он Хилариона.
— Он говорит мне, что надо пройти еще некоторое расстояние.
Хиларион повертел в пальцах жезл.
— А как с летательным аппаратом?
— Он улетел. Скоро двинемся.
В самом деле, довольно скоро вездеход выполз из щели, куда загнал его Саймон, и снова покатился по своему маршруту, а мы смотрели на неизменную мрачность этого мира.
Нам приходилось объезжать дюны и бугры, так как наша возможность видеть, что там впереди, сильно сократилась. Но в машине отца были и другие предупреждающие устройства, и мы положились на них.
Ночь тянулась бесконечно долго, и нас так трясло, что наши тела превратились в один сплошной синяк. Мы сделали остановку и отдохнули, после чего на место моей матери сел Хиларион, поскольку его жезл показал, что мы уже недалеко от цели, а Джелит села рядом с Айлией. Мы сумели влить в рот девушки немного воды, но она ничего не ела с тех пор, как мы с ней разделили наши запасы в коридоре башни, и я беспокоилась, долго ли она просуществует без еды. Мать успокоила меня, сказав, что в таком бессознательном состоянии телу требуется меньше.
Мы поднялись на гребень и начали спускаться. Отец вдруг издал короткое восклицание и быстро передвинул какие-то рычаги.
Экран показал, что впереди одна из тех черных гладких дорог, шедших к башням. Мы спускались прямо на нее, а отец старался приостановить наше стремительное движение.
Наконец ему удалось повернуть тупой нос машины резко влево, так что мы встали параллельно дороге. Отец с облегчением вздохнул, когда мы остановились, не коснувшись дороги.
— Что же теперь? — спросил он, ни к кому не обращаясь, а как бы в пространство.
— Туда!
Хиларион завертелся на сидении, указывая жезлом через дорогу.
Отец хмыкнул.
— Легко сказать! Мы не можем пересечь эту дорогу ни здесь, ни дальше.
— Почему?
Нетерпение Хилариона усилилось. Видимо, он был близко к цели, а ему запрещали идти по прямой.
— Потому что это не обычное шоссе, — ответил отец. — Это передача Силы, которая приводит в движение транспорт башен. Этот танк не предназначен для этого. Не знаю, что произойдет, если он выберется на эту дорогу, но не думаю, что мы останемся живы.
— Что же нам делать? Искать мост?
— Неизвестно, есть ли он, — мрачно ответил отец. — Если мы станем искать какой-то переход — надземный или подземный, мы рискуем удалиться от нашего пути на много лиг.
Он отвернулся от экрана и в упор взглянул на мага.
— Знаешь ли ты точно, насколько мы теперь близки к месту Врат?
— Лига, может меньше.
— Разве, вот что… — начал отец неуверенно. Он словно выбирал из двух зол меньшее.
— Может быть, удастся использовать этот танк в качестве моста. Но если он упадет и выкинет нас посреди дороги… Он чуть заметно покачал головой.
— Я думаю, Саймон, — вмешалась Джелит, — что у меня, у нас, в сущности, нет выбора. Если мы станем искать окружной путь, то его может и не быть, и мы только напрасно удлиним расстояние между нами и Вратами. Если этот твой план имеет хоть какие-либо достоинства, давайте примем его.
Отец не сразу ответил, а смотрел на экран и видимо, размышлял, а затем сказал:
— Я поставлю на тебя не больше, чем если бы ты прыгала с вершины Латора.
Мать засмеялась.
— Ах, но я же видела, Саймон, как ты делал подобные вещи, выигрывая пари и собирая монеты горстями! Жизнь постоянно бросает вызов, и человек не может уклониться да же от самого худшего. Мы это хорошо знаем.
— Ну что ж, ладно. Я не знаю природы этой силы, но думаю, что она идет как поток. Установим контроль и будем надеяться на лучшее.
Мы занялись приготовлениями. По приказу отца мы вышли из машины, взяв с собой и Айлию, а в машину загрузили камни, собранные поблизости, чтобы дать ей нечто вроде якоря против потока силы. Отец достал цепь, которая помогла нам выбраться из колодца, и укрепил ее на плоской крыше танка, чтобы мы могли за нее держаться.
Все, кроме отца залезли на крышу, взяв с собой остатки воды и пищи, а он сел в кабину, в тот маленький уголок, который был для него оставлен. Машина под нами обрела жизнь и снова повернулась носом к дороге.
Когда она поползла вниз, к черной поверхности, отец выскочил из кабины и взобрался к нам. Он оказался прав в своих предположениях. Как только тяжелая машина коснулась поверхности дороги, она получила толчок, как от мощного речного течения и наполовину свернула с курса.
А если бы она полностью развернулась и потащила бы нас в качестве беспомощных пленников к башням? Или сила моего отца одержала бы победу? Я лежала, крепко вцепившись в цепь, ее звенья больно вдавливались в мое тело, когда машина под нами дрожала и боролась с потоком. Она шла под углом, но все еще не поворачивалась полностью, что означало бы бедствие. Я не была уверена, что мы хоть сколько-нибудь продвигаемся к цели.
Мы были уже далеко от той точки, с которой начали. Что будет, если на нас налетит какая-нибудь из транспортных машин?
Я так живо представила себе эту картину, что, пытаясь стереть ее, пропустила поворотный пункт нашей битвы.
Я внезапно обнаружила, что отец уже не лежит рядом со мной, а стоит на коленях и отвязывает сумки с провиантом. Он быстро крикнул остальным, и я, подняв голову, увидела, что они смотрят на землю за дорогой, на ту сторону, куда мы стремились.
Затем отец крепко взял меня за плечо.
— Отпусти цепь! Когда скажу — прыгай!
У меня не было никакой надежды на успех, но случается, когда один человек должен верить другому, и я, борясь со страхом, выпустила цепь, за которую так отчаянно цеплялась, и встала сначала на колени, а потом, с помощью отца, на ноги. Мать и Хиларион уже стояли, Айлия вроде бы проснувшись, стояла между ними.
— Прыгай!
Я принудила свое безвольное тело к этому усилию, не смея думать о том, что может случиться. К счастью, я упала на дюну, погрузилась в песок и встала невредимая, отплевываясь и протирая глаза.
Освободившись от пыли и пепла, я увидела другие покрытые пеплом фигуры, поднимавшиеся из таких же холмов. С ними тоже ничего не случилось; незначительные ушибы, пепел в горле и в глазах — вот и все.
Танк теперь полностью развернулся по течению и быстро удалялся к башням.
Мы ползли по дюнам, ища и выкапывая наши сумки. Затем Хиларион достал жезл, который для надежности был спрятан под туникой, и приложил его ко лбу.
— Там.
Он указал куда-то в холмистую местность.
Айлия шла, хотя ее нужно было держать за руку, и я знала, что мать держит ее мозг. Это было нелегко, и я сразу же стала помогать.
Идти по этому зыбучему песку-пеплу было очень тяжело. Иной раз мы вязли в нем по колено. Все дюны выглядели такими одинаковыми, что без жезла Хилариона мы потеряли бы направление, едва отойдя от дороги.
Но все-таки я увидела что-то высокое и твердо стоявшее, узнав металлический столб, который видела, когда прошла через Врата.
Страх частично оставил меня.
Но найдет ли Хиларион именно то место? Там не было никаких ориентиров.
Наш гид, по-видимому, не сомневался.
Он вел нас по извилистой, труднопроходимой тропе, петляя, но все время возвращался на путь, указанный жезлом. Наконец он остановился у одного из столбов. Кругом было ужасающее однообразие.
Трудно было поверить, что мы действительно достигли нужной точки.
— Здесь, — уверенно сказал маг. Он смотрел на то, что мне казалось простым пыльным воздухом, который поднимал ветер.
— Никаких признаков, — начал отец.
Мать, защищая руками глаза, пристально посмотрела вперед, затем сказала:
— Что-то есть… Волнение…
Хиларион, казалось, не слышал. Он делал быстрые движения жезлом, как бы рисуя в воздухе контуры портала.
И в пыли, поднятой ветром — кто знает, может быть, это и не пыль? — оставались слабые рисунки контура, сделанного жезлом. Линии образовывали прямоугольник, перечеркнутый в середине двумя линиями, которые шли из верхних углов к нижним. В четырех отрезках верхушка жезла выписывала теперь символы. Два из них были мне знакомы — они изменили форму со временем, другие же были новыми для меня, последний, пятый символ пересекал все остальные. Когда Хиларион опустил жезл, мы увидели, что маг измучен и слаб, но все еще твердо стоит на ногах, несмотря на ветер и кружившийся песок.
Затем он снова начал обводить все детали своего рожденного из воздуха рисунка.
Теперь тонкие группы линий приобрели цвет: сначала зеленый, переходивший в ярко-голубой, так что я снова увидела «защищающий» цвет Эскора. Но цвет не удержался и скоро увял, стирая и рисунок.
Маг помрачнел и начал рисовать цветом снова. Цвет погас вторично.
Мать взяла за руки меня и отца. Связанные физической цепью, мы связали и наши разумы. Энергию, родившуюся от нашей цепи, мать послала Хилариону. Тот с изумлением оглянулся на нее, а затем поднял жезл и в третий раз нарисовал линии и символы.
Я чувствовала напряжение, но держалась твердо и отдавала Силу по требованию матери. На этот раз нарисованные линии не погасли, зелено-голубой цвет держался, разгораясь все ярче. Когда Хиларион опустил жезл, рисунок сверкал и пульсировал, повиснув в воздухе на фут от земли. Вокруг него не было ветра, хотя в других местах он поднимал густую пыльную вуаль.
Некоторое время Хиларион критически осматривал свое творение, как бы желая убедиться, что в нем нет изъянов. Затем он сделал два шага вперед и сказал нам, не оглядываясь:
— Пора идти!
Мы разорвали цепь. Мать и я взяли наши сумки: а отец поднял Айлию. Маг направил острие жезла в центр перекрещивающихся линий, как вставляет ключ в замок, и Врата открылись. Я видела, как маг исчез. Я пошла за ним, за мной мать и последним отец. Снова ужасное искривление пространства времени, и я покатилась по каменной мостовой, болезненно жмурясь от удара головой о какой-то твердый предмет.
Я лежала на спине против кресла, возвышавшегося в центре зала цитадели. Пылавшие Врата были единственным светлым предметом в этом сумрачном зале.
Рядом кто-то шевелился. Я повернула голову. Тут стоял Хиларион с жезлом в руке.
Он не смотрел на Врата, а оглядывал зал.
Не знаю, что он надеялся увидеть — может, стражников, слуг, или домочадцев — но он не нашел, чего искал. И эта пустота поразила его. Он поднес руку ко лбу и пошатнулся, а потом пошел вдоль стены зала, как бы желая скорее найти что-то, пока его не охватила настоящая паника.
Я почувствовала некоторое облегчение: он просто забыл о нас, поглощенный собственными горестями. Самое время для нас уйти.
Несмотря на головокружение, я кое-как поднялась, держась за поручень кресла, и огляделась. Отец уже встал. Айлия лежала перед ним. Он перешагнул через нее и обнял Джелит, помогая ей встать. Они были так крепко спаяны друг с другом, что действительно казались единым телом и духом. Что-то в их манере, когда они стояли рядом, на момент замкнувшись в своем личном мире, заставило меня остановиться. Я вздрогнула, как от холодного ветра и подумала, как же это, наверное, хорошо — иметь такое единение с кем-то.
Киллан, вероятно, познал это с Дахаун, Кемок — с Орсией. И я бессознательно тянулась к тому же, когда пошла за Дензилом, но в конце концов поняла, что он хотел вовсе не меня, не Каттею-девушку, а Каттею-волшебницу, отдавшую ему свою Власть. Глядя на этих двоих и на мир, который они держали в себе, я поняла, что я еще не настоящая колдунья, которая поставила бы Власть превыше всего. Но только это и остается мне в жизни.
Сейчас же не время для подобных размышлений: надо узнать обо всем здесь и сделать соответствующие приготовления. Я выпустила ручку кресла и, пошатываясь, пошла к родителям.
Глава 16
— Извините, — сказала я тихо.
Я боялась, как бы мои слова не вывели Хилариона из его озабоченности и не привели сюда слишком рано.
Мать повернула голову и посмотрела на меня. В моем лице что-то предупредило ее, потому что ее глаза стали настороженными.
— Ты боишься? Кого, дочка?
— Хилариона, — ответила я.
Теперь и отец внимательно смотрел на меня. Хотя его рука все еще обнимала плечо матери, другую руку он поднес к поясу, как бы ища оружие.
— Слушайте, — заговорила я шепотом.
Я не желала вести мысленный разговор, поскольку в этом месте, пропитанном колдовством, мысленное прикосновение могло прозвучать как гонг.
— Я не все рассказала вам. Эскор уже давно трещит, разорванный воинственным колдовством. Большая часть тех, кто в этом повинен, поглощена темными силами, которые они же сами и вызвали. Другие ушли через Врата в другое место и время, но на них до сих пор лежит проклятие за то, что они сделали в далеком прошлом. Мы ничего не знаем о Хиларионе. Я не думаю, что он мастер Мрака, иначе он не мог бы управлять Голубым Огнем. Но ведь были и такие, кто не следовал ни добру, ни злу, а только своему любопытству и творили зло в поисках знаний. Теперь мы сражаемся за жизнь Эскора, а я приложила руку к возобновлению древней войны, когда неосторожно работала с магом и нарушила древнее равновесие. И я еще раз нанесла вред, уже другой, совсем недавно, и не хочу взваливать на себя еще и третий груз вины, приводя обратно одного из магов прошлого, который может испортить все, за что боролись мои братья и наши боевые друзья. Хиларион знает слишком много, чтобы взять его в Долину. Надо узнать бы нем побольше, прежде чем принести ему какую-нибудь клятву.
— У нас мудрая дочь, — сказала мать. — А теперь рассказывай побыстрее, о чем умолчала раньше.
Я рассказала, не упуская ничего, о своем участии в планах Дензила и о том, что случилось потом. Когда я замолчала, мать кивнула.
— Теперь понятно, почему ты подозреваешь Хилариона. Но…
Она как бы прислушалась, и я поняла, что она послала усик мысленного поиска к Хилариону.
— Так…
Ее обращенный внутрь взгляд стал обычным, и она обратилась к нам.
— Не думаю, что нам стоит бояться его отношения к нам. Время в этом мире, видимо, очень различимо. Даже больше, чем мы думали. Ах, как тяжело человеку видеть, что его мир пропал, хотя сам он еще здесь, на родной земле. Я вот думаю… Скажи-ка дочь, ты в самом деле считаешь, что Хиларион может угрожать тому, что нам дорого?
Я, вспомнив Дензила, отбросила сомнения и сказала:
— Да.
Мать, казалось, не была в этом убеждена. Она открыла нам свой мозг, и я могла прочитать, хотя бы частично, то, что она узнала от Хилариона.
Там была такая боль, такое отчаяние, что я вздрогнула и телом, и мозгом и закричала, что не хочу больше ничего знать.
Она отпустила меня.
— Как видишь, — сказала она, — его занимают собственные мысли, и они таковы, что их нелегко нарушить. Если мы уйдем…
— Давайте уйдем, — сказала я.
Во мне поднялось горячее желание уйти из этого места, принадлежащего Хилариону, и выкинуть из головы все мысли о маге — если мне удастся закрыть мозг на часть прошлого. Мне хотелось повернуться и бежать со всех ног, словно за мной гнались Серые существа, люди-волки.
Однако мы шли спокойным шагом, потому что с нами была Айлия. Я стала думать о ней и о том, что нам с ней делать. Если вупсалы еще остались в поселке, мы можем разбудить ее спящий мозг и оставить девушку неподалеку, применив, может быть, некоторые чары, которые закроют для нее недавнее прошлое, и она вспомнит о нашем путешествии как о быстро улетучившемся сне.
Но если набег действительно положил конец племени, нам придется взять ее с собой в Долину, где Дахаун и ее народ примут ее.
Читать бесплатно другие книги:
