В бою антракта не бывает Нестеров Михаил

– Где ваш билет?

– Он у проводника. Корешок билета остался на столике в купе. Рядом со стаканом с чаем.

– Понятно. Сумку на стол.

Ирина послала взгляд на свой паспорт, за чье изучение взялся дотошный сержант.

– Поймите, я ехала в поезде, все мои вещи остались в купе.

Она впервые встречала безграничную тупость правоохранительных органов в лице этого человека. Его ограниченная власть была безгранична здесь, в Верхних Городищах, «отдельно взятом сибирском регионе».

– Послушайте, как вас зовут? – Ирина сложила руки на груди. – Я не сделала ничего противозаконного. У меня закончились продукты, деньги – я говорю о рублях, а доллары поменять негде. Я пыталась обменять их в сберкассе. Ну, хорошо. Я могу заплатить штраф.

– Это после того, как я составлю протокол, передам дело в суд, – сообщил Климов, готовый составить протокол и за курение в неположенном месте. – Завтра судья должен быть на месте.

– Я что же, – осторожно спросила девушка, – должна буду провести ночь в отделении милиции?

– Конечно. Камеры в подвальном помещении относятся к нашему ведомству.

– Вы не сделаете этого. – Ирина покачала головой.

– Я – нет. Я только отдам распоряжение. А сейчас составим протокол. Я спрашиваю, вы отвечаете. Фамилия?

– Андрианова.

– Имя отчество?

– Ирина Владимировна.

– Год рождения?

– 1978-й.

– Кем и где работаете?

– В данное время я безработная. Неделю назад уволилась из самарского госуниверситета. Работала учителем физподготовки.

Ирина отвечала на вопросы и чувствовала себя так, как, наверное, не чувствовал себя тот человек за решеткой, чьи глаза она видела по пути в город. И вот его взгляд, взгляд заключенного, словно в насмешку, привел и ее пусть к кратковременному, но заключению.

Удивлению ее не было предела, когда сержант предложил ей раздеться.

– Женский персонал отдела мы ограничили уборщицей, – объяснил Климов, уже возбужденно дыша. – Я проверю только одежду – брошки, булавки, иголки, металлические части бюстгальтера. Кладите одежду на спинку стула. – Видя что она медлит, Климов поторопил: – Либо при мне предъявляете свои вещи на досмотр, либо в присутствии дежурного и еще пары сотрудников отдела. Но уже в подвале. Я иду вам навстречу.

Ирина расстегнула блузку. Ее удивляло, что в этой комнате она видит оклеенные обоями стены, а не барачные, поеденные жуком доски.

Климов взял в руки бюстгальтер, подержал его в открытых ладонях: и поднес к лицу.

Одним широким махом вперед оставил стол позади себя и наотмашь рубанул Ирину по шее. Толкнул ее к двери, и, когда она, ударившись головой, отшатнулась, Климов развернул ее обратно к столу. Вывернув ей руку, он прошептал:

– Закричишь? – Он вдруг рассмеялся. – Привлечешь внимание еще пары сержантов и пятерки рядовых. Животом на стол, сука!

Ирина вскрикнула, когда Климов резко дернул ее руку вверх. Он так и держал ее – одной рукой. Другой расстегивал ремень на своих брюках, потом на джинсах Ирины. Вынув из кармана нож, он обнажил лезвие и разрезал на женщине трусики. Сложив нож, убрал его в карман, спустил брюки. Сначала одной ногой, затем второй, ударяя по щиколоткам, он раздвинул Ирине ноги. Наконец, почувствовав, что ей уже незачем сопротивляться, отпустил руку и сжал ее бедра.

Он насиловал ее с закрытыми глазами. Лишь во время острых сокращений мышц он, продлевая удовольствие, отрешенным взглядом смотрел в пыльное зарешеченное окно, представляя что угодно, только не то, чем он занимался. Потом он снова смотрел на голую спину жертвы, резко поднимал ее за плечи, заглядывал в глаза, покусывал шею. Снова отпускал. Снова смотрел в окно.

Губы его задрожали, рот приоткрылся, по плечам и спине пробежал приятный холодок. Вот сейчас. Но он снова задержал оргазм на несколько мгновений.

Он долго не отрывался от Ирины, притянув ее к себе с новой силой.

Ему показалось, он мог стоять так вечно. Но вот в коридоре кто-то позвал его по имени.

– Сейчас! – крикнул он хрипловатым голосом. Бросил Ирине бюстгальтер и пошел к двери, на ходу поднимая и застегивая штаны.

– Демонстрация прибора на выставке? – рассмеялся его товарищ, заглядывая в кабинет. – Кто такая? Познакомишь?

– Заходи, – Климов посторонился.

– Не сейчас, – с сожалением на лице отказался товарищ. – Нас шеф вызывает. Слышал про застрявший этап?

– Ну?

– По приказу сверху перебрасываем заключенных в наш отдел.

Климов выругался. Прикрикнул на Ирину:

– Чего ты там копаешься? Сумку, документы, деньги оставь. Дежурный следователь будет тобой заниматься. На выход, сука, быстро! В подвале пока посидишь.

Он схватил ее за волосы и прошипел в самое ухо:

– Бесполезно жаловаться. Здесь ты ничего не докажешь, вдобавок опорочишь всю милицию. Короче, автобус «тута» и «здеся» на маршруте не останавливается. Давай, пошла, шалава!

Ирина слышала, как сквозь толщу воды.

– Смотрю, телка смазливая тащится, я за ней. Уже тогда видел, что тащится она раком, боком, на спине:

Глава 3

Побег

1

«Воронок» подъехал к вагону почти вплотную. Шурша щебенкой, у полотна железной дороги притормозил милицейский «УАЗ». Двери машин открылись, выпуская наружу наряд милиции. К прапорщику Шайкину молодцеватой походкой шагнул сержант-громила.

– Климов Владимир, – представился он.

Прапорщик поздоровался с милиционером за руку.

– Тезки. Камеры подготовили?

– А чего их готовить? – Сержант пожал крутыми плечами. – Камеры как камеры. Не убегут.

– Собак нет или не догадались прихватить?

– Сами как собаки, только что не лаем.

Начальник этапа оглядел молодцеватого милиционера недовольным взглядом.

– Ладно. Давай грузить. За один раз не увезем, придется еще раз возвращаться.

– Проблемы?

– И очень большие. У меня тут четверо строгачей, их возьмешь первыми. И еще одиннадцать первоходов, тоже этапом на Верхотурье идут.

– На общак?

Прапорщик хмыкнул:

– На общак. Всех по разным камерам.

– У нас всего шесть камер, – привычно подсчитал Климов. – Одна занята суточниками, в другой сидят малолетки, в третьей задержанные солдаты. Рванули из части. Военная комендатура не торопится, а нам обуза. Еще в одной камере сидит телка! Мошенница, сам бралее.

Прапорщик резким жестом руки осадил словоохотливого сержанта.

– Тогда строгачей сажай отдельно, а остальных сгоняй в одну.

– Я ж говорю: не получится, – втолковывал Климов. – Посидят вместе два-три дня, никуда не денутся. Вас тоже рядом разместим. – Климов поймал хмурый взгляд тезки и добавил: – В коридоре. Стулья дадим.

– Ладно. Значит, свободными остаются две камеры?

– Так точно. Сколько, говоришь, у тебя всего народа?

– Шестнадцать человек.

– Так я их за один раз увезу!

– Ты глупый или притворяешься? Половина моих конвойных поедет вместе с заключенными. Не ты, наверное, отвечаешь за них. Давай время тянуть не будем. Ставь своих людей коридором, оружие на изготовку. Выводить буду по одному. – Шайкин подошел к двери вагона. – Ананьев!.. Ананьев, мать твою! Спишь, что ли?

– Никак нет, товарищ прапорщик.

– Буди конвой и давай братву из первого «купе». Кто там у нас – Каменев?

– И Хабибуллин, товарищ прапорщик.

Шайкин прикинул, что вместе с осужденными на строгий режим можно взять Кирилла Ефимцева. Он один в этапе шел на усиленный.

Через минуту в проеме показался первый арестованный.

Местный милиционер приступил к делу.

– Руки за голову! Шаг в сторону, прыжок вверх – попытка к бегству. Стреляем без предупреждения. Пошел!

Восемь стволов уставились на невысокую фигуру осужденного.

Сергей Каменев быстро миновал живой коридор и втиснул свое худое тело в узкую дверь «воронка». Решетчатая дверь за ним сразу же закрылась.

Прапорщик окликнул сержанта:

– Этого в «карман».

– Понял.

Сергея перевели в тесный зарешеченный отдельный отсек машины. Хабибуллина разместили в таком же помещении напротив. Остальные занимали места на лавках в общем отделении.

– Давай еще. – Климов оглядел арестованных через решетку и спрыгнул на землю.

Прапорщик махнул рукой, провожая глазами солдат, занимающих в «воронке» места.

– Хватит. Вези. Да не задерживайся, – напутствовал он.

Шайкин усталым взглядом проводил милицейские машины: с включенными сиренами они выбрались на грунтовую дорогу; еще минута – и скрылись за переездом.

«Лучше бы вагон загорелся, честное слово!»

2

Майор Веретин спустился в подвальный этаж здания милиции. Дежурный сержант повернул длинный ключ в замке и открыл металлическую дверь. Помимо сержанта в коридоре находились семь солдат управления исполнения наказаний, один остался в пустом вагоне охранять казенное имущество. Четверо, размотав портянки, сидели у стен и клевали носами. Остальные спали на бетонном полу в обнимку с автоматами. Прапорщик Шайкин устроил себе более-менее сносную лежанку на трех стульях и тоже спал.

Веретин подошел к первой камере и заглянул в «волчок». Четыре человека, раздевшись до пояса, сидели на широких нарах и играли в шарабешки, поочередно бросая кубики, сделанные ими из хлеба и сигаретного пепла. Ефимцев не принимал участие в игре, только изредка бросал взгляды на игроков.

Начальник милиции еще несколько секунд рассматривал арестованных. Четверо игроков имели художественно выполненные татуировки и были почти одного телосложения: худые, сутулые, с ленивыми усмешками на уверенных лицах. Сергей Каменев, с пронзительными голубыми глазами, коротким носом и широкими, резко очерченными скулами сидел к двери вполоборота, не отвлекаясь от игры.

Веретин заглянул в третью камеру, где царило совсем другое настроение. Шестеро солдат молча курили, передавая друг другу сигарету.

В камере с дезертирами оказалась девушка.

– Кто посадил сюда эту проститутку? – резким тоном спросил Веретин, уже наслышанный о «похождениях мошенницы». – Опять Климов, что ли?

– Он, – ленивым голосом ответил дежурный. – Посидит сутки с дезертирами, ничего с ней не будет. Они же запуганные, как бараны. Хотите, поместим ее в кабинете дежурного следователя.

– Смотрите у меня! – предупредил Веретин солдат. – Держитесь от нее на расстоянии. Еще неизвестно, кто она и какую хворь от нее подцепил наш сослуживец. – Веретин громко рассмеялся.

Заключенные уже поужинали, осталось накормить караульных; считай, сегодняшний день прошел. Веретин еще раз посмотрел на спящего прапорщика и поднялся наверх.

3

Хабибуллин занял пост у двери, поглядывая в «волчок», который был забран еще и решеткой от мясорубки.

– Как на Бутырке, – хмыкнул он. – Чувствуешь себя куском говядины. Конвойных бы прокрутить, а, Серега?

Каменев кивнул Ефимцеву: сядь на место Мусы – и передал ему кубики.

Когда арестованных разместили по камерам, Сергей в первую очередь занялся осмотром. Сначала оглядел узкое окно, забранное решеткой: арматурные прутья были надежно вделаны в вековую стену. Потом взялся за нары, под которыми вдруг раздался шорох. «Крысы?» Кому, как не крысам, обитать в подвале.

Он призвал товарищей к тишине и кивнул Хабибуллину, который продолжал дежурить у «волчка». Прошли секунды, и ломающийся, сдавленный голос спросил из-под нар:

– Курить есть?

Вслед за этим доска отошла в сторону, и перед обалдевшими арестантами предстал пацан лет четырнадцати с забинтованными руками.

Сергей машинально протянул пареньку сигарету и, заикаясь, спросил:

– Ты откуда, пацан?

– Оттуда. – Юный гость кивнул на стену соседней камеры.

– А что с руками?

– Вскрылся, – ответил Иван. – Курить не дают, волки!.. Хочешь в гости?

Сергей пролез вслед за пацаном в соседнюю камеру, где их поджидали еще несколько подростков. Когда Каменев оглядел камеру, его едва не вырвало: все ее стены были покрыты запекшейся кровью.

– Так, братва. – Каменев задумался. – Значит, соседи ваши – солдаты?

– Ага. И телка с ними. Классная подруга!

– Подруга? – изумился Сергей. И еще раз повторил про себя: «Подруга. Вместе с солдатами». И его недоумение выросло в естественный вопрос: – А параша в их камере стоит?

– Не. Их по одному выводят на общий толчок.

Каменев кивнул, поглядев в угол, где стоял оцинкованный бак. Из этой камеры не убежишь, а вот из третьей, где арестованных выводят в туалет...

Пацаны неаккуратно поработали над нарами, довольно много времени ушло на то, чтобы загнуть гвозди и положить доску на место. Каменев пристально осмотрел ее – даже внимательный взгляд не обнаружит подвоха: шляпки гвоздей все так же покрыты краской. Он тронул доску рукой: непорядок, доска слегка зашаталась на загнутых гвоздях. Удивительно, как менты не обнаружили этого при обыске камеры, когда малолеток мутузили за «вскрытие». Еще полчаса ушло на то, чтобы, сгибая и разгибая гвозди, обломать их.

Работать приходилось лежа под нарами. Хабибуллин все это время стоял на стреме, загораживая «волчок». Заодно прислушивался к каждому слову за дверью.

Четверо строгачей были на полпути к свободе. Пятому – Ефимцеву – Каменев шепнул на ухо всего одну фразу:

– Идешь с нами.

Копать под стену почти не пришлось. Из своей камеры Каменев прополз под нарами второй с «малолетками на борту» и, чтобы солдаты в камере случайно не подняли шум, шепотом предупредил их:

– Эй, братва! Только тихо, не суетитесь. Сидите молча, мы все сделаем.

Он еще чуть подкопал и увидел слабый свет, падающий на его лицо через щели нар.

– Сядьте кто-нибудь вот на эту доску, – уголовник постучал ногтем по крайней. – Ага, вот так. И не вставай, пока я не скажу.

Он уперся ногой в доску и стал методично надавливать на нее. Медленно, миллиметр за миллиметром подался один край. Через пятнадцать-двадцать минут он приподнял доску и загнул гвозди. Потом то же самое проделал с другого конца.

– Вечером пообщаемся, – прошептал он и возвратился в свою камеру.

Однако через полчаса солдаты снова услышали его голос:

– У вас параша стоит?

– Нет, – прошептал один, склоняясь над нарами, – нас выводит в туалет дежурный.

Малолетки сказали правду. Сергей пока не знал точного распорядка изолятора, однако если беглых солдат и девушку выводил дежурный, то дверь в камеру строгачей должна открываться только раз в сутки – для того чтобы вынести парашу. В это время как минимум половина караула будет стоять у двери с автоматами на изготовку.

Солдаты исправно несли караульную службу. Даже во время раздачи пищи, когда открывалась только «кормушка», рядом стоял автоматчик.

И дежурному милиционеру стало легче. Теперь он выводил в туалет суточников и арестованных солдат парами, а не по одному, как делал это еще вчера.

До решающей минуты Каменев успел пообщаться со смекалистым пареньком, запретив тому шнырять под нарами.

– Ты местный?

– Ага.

– Стало быть, бежать тебе некуда. А вот мы с товарищами решили свалить. Что бы здесь ни произошло, следователю скажешь, что тебе показалось, будто солдаты и были зачинщиками побега, смекаешь? По ходу поправишься: может, и не они начали, но стреляли. Кто – не разберешь же через «волчок». Все в форме, вроде как на одно лицо. Вот так и говори. Своим пока ни слова о нашем разговоре. И я в долгу не останусь. Я не каркаю, но всякое может случиться. Угодишь в зону, скажешь, что знаешь меня, что я у тебя в долгу, понял? И я такой слушок пущу.

4

Радио над столом дежурного позывными радиостанции «Маяк» сообщило точное время. Скоро караульным должны принести ужин. Через пять минут Хабибуллин поднял руку: «Есть».

Каменев сам заглянул в «волчок», запоминая расположение караульных. Они незамысловато, как и во время обеда, по-походному расположились на полу, приспособив вместо столов стулья; за одним «столом» – по двое. Крайний слева солдат прислонил автомат к стене и сосредоточился на куске жареной рыбы.

Сергей подал знак: «Вперед!» Роман Юшенков аккуратно приподнял широкую доску нар, и Сергей пропал из вида. За ним последовали Хабибуллин и Девяткин. Юшенков кивнул Ефимцеву и покинул камеру последним. Не задерживаясь, они проползли под нарами второй камеры, занятой малолетками, и оказались под настилом третьей.

Общение с солдатами заняло считаные мгновения. Служивые с оторопью глядели, как из-под нар, один за другим, появились четверо уголовников и стали по обе стороны от двери. Сергей взял одного из солдат за грудки и поставил перед «волчком». Хотя до этого выбор его пал на девушку. Он узнал ее. Но удивляться времени не было.

– Ты хочешь на горшок, понял?

Солдат, не смея перечить, постучал в дверь.

– Не молчи! – прошипел Сергей, отступая и прижимаясь к стене.

– Чего там? – за дверью раздались шаги дежурного. Свет в «волчке» померк.

– В туалет, – тихо ответил парень. Он был бледен, губы подрагивали.

Дежурный заметил нездоровый вид солдата и уже вставлял ключ в замок.

– Ты только не обделайся в камере. Мне вонищи из первых двух хватает.

Дверь открылась. Сильной рукой Хабибуллин отшвырнул солдата к нарам и головой вперед устремился на сержанта. Остальные уголовники рванули к караульным, приступившим к ужину.

– Ложись!! – закричал Каменев, ударяя ногой в голову крайнего, и схватил стоящий у стены автомат. Он передергивал затвор, когда прапорщик Шайкин опомнился и потянулся к кобуре. Сергей дал длинную очередь. Последний от него караульный ткнулся головой в стул, вслед за ним упал начальник этапа.

Сергей отступил и дал еще одну очередь навскидку, отмечая, что его подельник Роман Юшенков тоже успел вооружиться «калашом».

Вадим Девяткин замешкался, но теперь его помощь была особо не нужна. Подельники расстреляли караул за считаные секунды.

Сзади раздался выстрел. Тут же прозвучал второй. Обернувшись, Сергей увидел стоящего на коленях Хабибуллина, держащего руки на животе. Голова сержанта была разбита, он едва удерживал в руке пистолет, но смотрел не на вооруженных бандитов, а в глубину третьей камеры, на окаменевших дезертиров.

Сергей одиночными выстрелами расстрелял и сержанта, и Хабибуллина.

Девяткин наконец-то опомнился. Он начал собирать автоматы. Юшенков уже открывал решетчатую дверь. Ефимцев почувствовал, как в его руку ткнулось что-то холодное. Он опустил глаза: пистолет дежурного сержанта. Отказываясь, он покачал головой. Сергей выстрелил Ефимцеву в грудь.

В здании милиции оказалось только три человека. Обнажив стволы, они убегали, отстреливаясь из пистолетов. Им вдогонку отработали три автомата. Однако двое из бандитов тоже получили ранения.

Надо бы уходить, но Каменев возился у камер, открывая двери.

– Зачем, Сергей? – вымученно, держась за простреленную руку, спросил Девяткин.

– Соображать надо, – отрезал Каменев. – Разобьем погоню. Искать будут не только нас. – И поторопил солдат: – На выход, быстро! А тебе особое приглашение надо? – он навел ствол на девушку.

Она поднималась по лестнице между Каменевым и раненым Девяткиным. Сергей на миг остановился, что-то прикидывая, потом поторопил Девяткина:

– Быстрее можешь?

Едва подельник оказался ступенькой выше, Сергей добил его выстрелом в затылок.

Дальше случилось то, чего никто из матерых преступников не ожидал и вряд ли предвидел. Ирина протянула руку и, не спуская глаз с раненого сержанта, потребовала у Каменева пистолет:

– Дай оружие. Не тяни резину. Мне долг отдать надо.

Каменев взвел курок и рукояткой вперед протянул девушке пистолет.

Ирина шагнула к Климову и навела на него ствол пистолета. Сержант загородился рукой. Ирина выстрелила, и пуля пробила ему ладонь и подбородок. Следующий выстрел в пах. Едва сержант отдернул руки от лица и схватился за живот, она выстрелила ему в переносицу. И еще раз, скрипнув зубами:

– Получи, подонок!

– Все? – Каменев постарался остаться равнодушным.

– Да.

– Тогда верни мне пистолет. Если что – не стесняйся, проси.

Вооруженная группа бандитов на данный момент насчитывала двоих – самого Каменева и Романа Юшенкова, за ними сейчас следовала беспорядочная толпа суточников, солдат и малолеток. Они быстро прошли короткий коридор, перешагивая через тела убитых милиционеров. Так же стремительно, ни на секунду не останавливаясь, бандиты оказались на вечерней улице и перекрыли дорогу идущим навстречу «Жигулям».

Каменев вытряхнул с переднего сиденья женщину и направил ствол на водителя. Затем отдал команду Роману:

– Все, брат, разбегаемся. Ты уходи в другую сторону, прихвати с собой кого-нибудь из солдат, пригодятся.

И только после этого, схватив за волосы, выбросил из «Жигулей» водителя. Кивнул одному из солдат:

– Садись за руль.

– Я не умею водить.

– Кто умеет? – Каменев раздул ноздри. Если самому садиться за руль, тогда невозможно будет контролировать дезертиров, двоих или троих он намеревался взять в качестве живого щита. – Может быть, ты? – Он повел стволом в сторону девушки.

– Почему нет? – спокойно отозвалась Ирина.

– Тогда вперед, – чуть склонив голову, Каменев с любопытством проводил ее глазами; усаживаясь в машину, она была вынуждена плечом потеснить Сергея от двери. – Вам особое приглашение требуется? – Сергей поторопил еще трех солдат, которых намеревался «сбрасывать» по мере удаления от места преступления и, меняя маршрут, запутывать погоню.

И еще раз напутствовал Юшенкова:

– Останавливай машину – и в другую сторону.

Легковушка резко взяла с места. Ирина ровным голосом спросила:

– Куда ехать?

– Прямо, только быстро.

* * *

«Жигули» нашли через три часа возле кольцевой развязки – именно столько времени понадобилось для снаряжения группы ОМОНа из областного центра на место происшествия. Очевидно, преступники разъехались в разные стороны, потому что ни по одному, ни всех вместе задержать их не удалось. Задержали только малолеток, которые вдоволь курили, рассказывая, как дезертиры ловко переколбасили караул.

* * *

Рано утром на одном из перегонов им удалось догнать медленно идущий грузовой поезд. Рабочие к этому времени закончили бастовать, и составы стали отправлять по назначению. В кромешной тьме, боясь свалиться под колеса, пять человек прыгали с вагона на вагон, ища более или менее сносное убежище. Добравшись до рефрижератора, состоящего из пяти вагонов, ступали по крыше аккуратно, чтобы их шаги не услышала смена рабочих. И за пятым вагоном нашли то, что искали. Прежде чем спуститься в вагон, Каменев определил направление: поезд шел на восток.

Солдаты и девушка слушались Каменева беспрекословно. Он был вооружен двумя автоматами, один из которых висел за спиной, и парой трофейных «макаровых».

В небольшом убежище, где они оказались, Каменев занял угол, изготовил автомат для стрельбы.

– Не бойтесь, буду ссаживать по одному. Тебя – последней. – Он стволом указал на девушку, и его губы тронула улыбка. – Лихо ты управляешься с машиной. С пистолетом тоже. Где научилась стрелять?

– По дороге расскажу, – последовал лаконичный ответ.

Глава 4

Следствие

1

Здание Верхнегородищенского ОВД было оцеплено местной милицией и областным ОМОНом. Казалось, все жители этого небольшого городка плотной стеной обступили красновато-коричневое здание управления.

– Вовремя дело о расстреле караула и побеге особо опасных преступников повесили на меня, – сказал начальнику главка полковник милиции Лысенков. – Придется поднатужиться и военной прокуратуре. Среди сбежавших числятся шесть военнослужащих. Кому еще? ГУИНу, не говоря уж о генпрокуратуре.

Московского гостя встречал начальник отделения.

– Майор Веретин, – представился он.

Лысенков решил не церемониться.

– Пройдемте внутрь, майор. По пути вкратце расскажете свежие новости.

Вместо новостей Николай Лысенков выслушал старообрядческие причитания: «Не к добру этот этап: сердце чуяло». Полковник решил выяснить причину фальши, которая лезла из всех слов майора.

Страницы: «« 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Он лежал с огнестрельной раной в животе и, уже преодолев боль, с некоторой отстраненностью наблюдал...
Он построил свой Рай, но что такое Рай без Ада?.....
«23 апреля 2101го года затапливали станцию Мир-2. Станция провращалась на орбите пустой целых 90 лет...
Он отказался уйти и найти забвение. С тех пор и бродит неприкаянным, испытывая бесконечные страдания...
Человек, лишенный абсолютно всего, чем стоило жить, добровольно восходит на борт «Летучего Голландца...
Он покажет Вам кладбище, самые потаенные уголки Вашей скорой обители. Он никуда не спешит......