У принцессы век недолог Резанова Наталья

– Значит, это вы уничтожили опытные образцы, работавшие в городе?

Настал момент истины. Или хотя бы ее щепотки.

– Да, я.

Бланко гулко расхохотался, но не тупым бессмысленным смехом курильщика дури, а вполне радостным.

– Великолепно! Замечательно!

Признаюсь, эта реакция была не той, которую я ожидала.

– Ландграф фон Ужоснах уверял меня, что вы огорчитесь.

– Я уважаю ландграфа, но Вульф-Фрик – не человек науки. Истинно исследовательский дух ему чужд. Я все гадал, какие у моих созданий недостатки. А эти жалкие недоумки, которых подсылал местный правитель, не давали возможности это выявить. Вы мне все расскажете, дорогая леди?

– Ну... – у меня не было никакого желания выдавать свои маленькие секреты.

Но доктора уже захватила новая мысль.

– Кроме того, эта здешняя охрана – такие идиоты, что местные, что наемники! Мои воспитанники не могут вечно сидеть под замком, я должен время от времени выпускать их погулять. И каждый раз с кем-то из придурков-часовых случается истерика, а то и что похуже. А воспитанники мои – существа с тонкой нервной организацией. Если их потревожить, они начинают вести себя несколько неадекватно.

– Да уж, – Дрэкула раздвинул губы в улыбке, продемонстрировав белые зубы – говорят, только в Заморской Олигархии умеют делать такие. – В прошлый раз пришлось заново отстраивать восточную башню и вдвое увеличить охрану.

– Какой прок от количества охраны, если качество никуда не годится? – возразил Бланко.

– Да и зомби всякие попадаются, – с неожиданной трезвостью сообщил Мамбуру. – Такие бывают бойкие – никак обратно не уложишь.

– Но зачем поднимать мертвых, если все равно укладывать их в могилу? – съязвил Дрэкула.

– Уж вам-то, мой молодой друг, беспокоиться не о чем, – ответ Бланко был еще язвительнее, – разве что коллектор рванет...

– Не вижу смысла в этом разговоре, – насупился граф.

– Я тоже не вижу. – Бланко отодвинул тарелку и встал из-за стола, – К чему откладывать? Пройдемте в виварий, сударыня и убедимся, не напрасно ли Ужоснах призвал вас в замок.

– Ничего иного я и не хочу, – я последовала его примеру.

Так оно и было. Я должна была проверить самые худшие свои подозрения, возникшие после вчерашнего разговора с Ужоснахом, и в которых я до нынешнего момента боялась себе признаться. Этот ублюдок изготовляет своих тварей из разных существ, в том числе из людей. Если Гверн попал ему в лапы... Мне еще никогда никого не приходилось пытать до смерти, но все когда-нибудь происходит в первый раз.

Дрэкула и Мамбуру не пошли с нами, а оружие было при мне. Впрочем, в виварии тоже могла быть ловушка. Вряд ли там одни ночные твари. А если есть летучие...

– Меня впечатлили ваши создания, доктор. Мне довольно много приходилось путешествовать, но нигде я не видывала ничего подобного.

Доктор самодовольно усмехнулся.

– Да, такого не увидишь нигде. Подумать только, даже необразованная женщина в силах это понять, а короли – нет! О, если бы не завистники в Парлеве!

– Ужоснах упоминал, что вы испытываете трудности с исходным материалом, и оттого посылаете в Торговище за пленными.

– В каком-то смысле он прав. Но людей можно добыть везде. – Мы покинули главную башню и вошли в длинный крытый переход. Я думала о том, как бы удержаться и не пришибить доктора немедленно. Право же, очень хотелось. Но пока нельзя. Вечно приходится отказывать себе в маленьких радостях. – Именно с людей и начинал мой учитель, доктор Франкендфунт. Да еще с мертвых. Он, конечно, пошел дальше бокоров и традиционных вампиров, соединяя части тел различных людей. Но всего лишь людей! А это далеко не предел! И удобнее работать, пока в телах наличествует жизненная сила!

Он разглагольствовал, пока мы продвигались по стене к укрепленной башне. Видно было, что кладка в стенах новая. Должно быть, это та самая восточная, о которой упоминал Дрэкула.

– Многое я понял уже здесь. Местные стригои применяют любопытные методики. Они называют это «поцеана». Термин, конечно, варварский. На самом деле это соединение магии с хирургией... впрочем, вы вряд ли что поймете. Но объединение поцеаны с методом доктора Франкендфунта приводит к изумительным результатам!

Ясно. Покрал и у тех, и у других, и выдаст за собственное великое открытие.

– Но главное – не стоит замыкаться в пределах одной лишь человеческой расы! Нужно компилировать материал из разных рас! Живых и мертвых! Разумных и неразумных! К сожалению, здесь трудно добыть что-либо, кроме людей и традиционных вампиров...

– А как насчет призраков?

– Призраки! – Он презрительно фыркнул. – Какой прок от того, что не имеет тела?

Одной проблемой меньше. Но все же, если он доэкспериментировался с чем-нибудь летучим...

– А драконов вы применяете, доктор? Там, в Торговище, вроде был один... но какой-то не такой.

– Вот именно! Я, может, и принял приглашение Дрэкулы оттого, что наслышался, будто в Купатских горах и Полканах до сих пор гнездятся настоящие дикие летучие драконы – балавры. Но это оказались антинаучные бредни. Никаких балавров не обнаружилось. Единственное, что удалось добыть с помощью старых связей Мамбуру, – варана с острова Серванта. Усилив его некоторыми качествами минотавра, я постарался довести объект до кондиции подлинного дракона. Но, судя по тому, что вы живы, а он нет, это не вполне удалось. Но ничего. Мамбуру по своим каналам заказал партию крокодилов, а Популеску через шоломонаров обещал продолжить поиски балавров.

Вот еще какой-то незнакомый персонаж упомянут. Впрочем, и без того ясно, что к столу появились не все обитатели замка. Хорошо хоть, что крокодилы не летают. По крайней мере те, которых мне приходилось видеть.

– А вот мы и пришли! – провозгласил доктор.

Мы стояли перед железной дверью, охраняемой двумя типами, происхождение коих угадывалось с первого взгляда, даже если бы они не были облачены в традиционную одежду имперских ландскнехтов – в полоску, клетку, горошек. С разрезами, буфами, подвязками и бантами на самых интимных местах. Все это изначально было столь ярких цветов, что ело глаза, но под воздействием солнца, ветра, дождя, пыли, пота и грязи приобрело более приемлемые оттенки. Те же самые явления природы обработали и физиономии охранников, их бороды и закрученные усы.

– Опять надрались, – сердито бросил Бланко.

Действительно, от стражников разило перегаром, при том что оба держались совершенно прямо. Имперская выучка, знаете ли.

– Никак нет, герр доктор, – рапортовал старший из стражников. Его грязно рыжая борода была расчесана надвое и заплетена в две короткие косицы. – Не уже, а еще.

– И вот так всегда, – просветил меня Бланко. – А местными их заменить нельзя, эти хотя бы не сбегают... Эй, вы! Эта дама, возможно, будет новой моей ассистенткой... если выживет, конечно.

– Так что же, пропускать ее сюда? – осведомился второй стражник. У него белобрысая борода была попроще, в форме лопаты.

– Без меня – ни в коем случае. А во двор – можно.

– Даже когда... эти... на прогулке?

– Особенно когда воспитанники на прогулке, – отрезал доктор и, не обращая внимания на вытаращенные глаза охранников, извлек из кармана белой мантии связку ключей.

– А охранными заклинаниями вы не пользуетесь? – спросила я, пока он открывал запоры – по-моему, их было не меньше десятка.

– Традиционные не годятся, а новые... я работаю над этим... – Он отпер дверь, приоткрывавшуюся с чудовищным скрипом, и мы вошли.

Внутри было темно, но, как выяснилось, у самой двери на крюке висел фонарь, который Бланко и зажег. Перед нами высветилась лестница.

– Наверху – моя лаборатория, – объяснил доктор, – туда я не пускаю никого. Наш путь лежит в виварий. Вы посмотрите на моих воспитанников, а я посмотрю на вашу реакцию. Заодно и покормим их.

– А что они едят?

– Все! – гордо заявил доктор, и, подумав, добавил: – И всех.

Воняло. Очень сильно. Но меньше, чем я ожидала.

– У нас тут, благодаря любезному Дрэкуле, хорошая канализация, – пояснил доктор. – Ему тоже нужен исходный материал для исследований.

Он отпер еще одну дверь, поднял фонарь. И я увидела множество глаз, смотревших на меня из-за решеток.

– Да ведь это тюрьма, доктор!

– Ни в коем случае, – оскорбленно откликнулся Бланко. – Это виварий. Воспитанники имеют право на прогулки, мы отправляем их с поручениями, они получают полноценное питание. А в вольерах они находятся ради собственного блага. Чтоб не причинили вреда друг другу.

– Хозяин свежака привел, – пробасил кто-то из мрака.

– Молчать, скальпелевы дети! Опять на стол захотели? Сейчас всех покормим... Мадам, подержите-ка фонарь, – он вытащил из угла жестяные ведра. – Ну-ка, что здесь у нас? Брикеты от щедрот доброго Дрэкулы... Отходы с кухни...

– Не хотим брикеты! – завопили из вольеров. – Мяса хотим!

– Мя-са! Мя-са!

– И кровушки... – тоненько пропищал кто-то.

– Ишь, разбаловались! А ну, повторить первое правило: лопай, что дают!

– Лопай, что дают, – подхватили нестройные голоса, – это закон. Мы уже не люди!

– Дальше! А не то еды не получите!

– Делай, что велят. Это закон. Мы уже не люди!

– Своего мнения не иметь. Это закон. Мы уже не люди!

– Никого не жалеть, никого не щадить. Это закон. Мы уже не люди!

– Достаточно! Будем кормиться. Для тех, кто хорошо себя вел, здесь есть рубленая собачина. А кто вякнет – заставлю весь канон от начала до конца повторять.

Из-под решетчатых дверей вольеров выдвинулись лотки, и доктор начал раскладывать по ним еду, иногда поясняя мне, непросвещенной, что я вижу. А видела я существ, которые с трудом поддавались описанию. Ночь в Торговище ко многому меня подготовила, но не к вервольфу со щупальцами, например. Или к котолаку с жабрами и ластами. («Это будет морской кот», – прокомментировал доктор.) Над людьми он изощрялся особо, благо их было проще всего достать, приставляя им части тел зверей, усаживая иглами, словно ежей, наращивая конечности. По причинам личного свойства я пристально вглядывалась в лица и морды, подавляя желание нарубить на лоток еще кое-что кроме собачины.

– Как я погляжу, у вас тут только мужские особи?

– Естественно. Я же готовлю идеальных солдат. Впрочем, на самом деле они бесполы. Ничто не должно отвлекать их от исполнения приказов.

Нет, я его точно порублю в куски. На такое зверство по отношению к живым существам даже я не способна.

– И все это совершили вы в одиночестве?

– Да. Это я свершил своим искусством. Правда, раньше у меня был ассистент, но он проявил излишнее самомнение... да вон он, с ослиной головой! А рядом – обратите внимание, нечто новое – модель «разведчик-диверсант», иначе говоря, хоббит-упырь. Вы не представляете, какие были сложности с исходным материалом! Опять же, всякие профаны лезут со своими советами и указаниями, хоть на необитаемый остров удаляйся... Ах да, о чем бишь я?

– Я спрашивала, работаете ли вы один.

– По преимуществу. Хотя в лаборатории мне иногда ассистирует Трибунале.

– Этот горбун? Он тоже один из ваших воспитанников?

– До некоторой степени. Я проводил над ним опыты, не всегда удачные. Но он доволен. Да вы и сами вскоре узнаете... Что ж, пока достаточно. Кажется, воспитанники сыты, отходы отсюда откачиваются по трубам. Идемте. Вы хорошо показали себя, не хлопнулись в обморок, как другие. Впрочем, этого следовало ожидать...

И мы покинули виварий. Гверна здесь не было, поэтому доктор ушел живым. Пока живым. Хотя, при наличии в замке мастера по изготовлению зомби, убивать доктора потребно будет с особой тщательностью. Но мне стоило больших трудов сохранить выдержку во время кормежки, когда Бланко произнес: «А это поркентавр, он же свинкс служебно-розыскной, пробный экземпляр». Тварь, характеризованная подобным образом, имела кабанье туловище и человеческую голову. И голова эта, несмотря на искусственно наращенные клыки, принадлежала брату Удо.

Визит в виварий произвел на меня большее впечатление, чем мне бы хотелось. И остаток дня, посвященный устройству на новом месте, я проходила совсем смурная. Мне выделили комнатенку, немногим отличавшуюся от той, в которой я провела неполный день в гостях у Бобоану. Окно, правда, не было зарешечено, зато выходило на реку Авжеж. Стекая с горы, здесь она имела течение бурное, и соваться в эту воду, не зная броду, было бы неразумно. Прыгать сверху, видя торчащие из воды скалы – тоже.

Зато в комнате имелся камин. Собственно, по старым обычаям, только поэтому конура эта и могла именоваться комнатой, изначально это слово звучало как «камината». И была почти настоящая кровать. Точнее, козлы с сенником. Только особо разлеживаться там вряд ли предстояло. Тем более что я еще не прошла основного испытания – и что это в Сильватрансе все взялись меня испытывать? Я давно вышла из того возраста, когда сдают экзамены.

К вечеру меня снова кликнули в малую трапезную, и я пошла, хотя после кормежки в виварии мне даже думать о еде было противно. Но манкировать приглашением было нельзя, поскольку Ужоснах мог обладать необходимой мне полнотой сведений, касавшихся замка Злой Судьбы.

Увы, ландграф все еще где-то задерживался. За столом, помимо знакомых лиц, присутствовала еще пара персонажей, представленных мне как господа Популеску и Мутяну.

– Наши союзники из местных, – аттестовал их граф Дрэкула.

– Тоже перебежали от Бобоану?

– Отнюдь, отнюдь. Бобоану их бы на арбалетный выстрел к себе не подпустил, да они и сами не подошли бы. Они – проколичи. Традиционный вампиризм, конечно, признак отсталости, с этим и фон Ужоснах согласится, но мы не должны пренебрегать поддержкой местных деятелей.

– И много их тут?

– Кого?

– Деятелей. Местных, пришлых...

– Достаточно. Но не все постоянно обитают в замке, некоторые бывают лишь наездами. Сейчас вы видите сливки общества, creme de creme, так сказать.

От упоминания о еде меня снова замутило. Хорошо хоть традиционные вампиры меня в качестве блюда не рассматривали. Потягивали что-то из кружек. Может, они, как вампиры-пансионеры в храме Края, пьют консервированную кровь? Здесь это, по идее, должно практиковаться.

– Граф, а в чем, собственно, доктрина Края Света отличается от традиционного учения Края Неминуемого?

– Никогда не интересовался. Спросите у ландграфа, он один из иерархов.

– Я думала, здесь все последователи этого учения.

– Отнюдь, отнюдь. Фон Ужоснах – человек широко мыслящий.

– А кстати, я не вижу здесь ни одной женщины. У вас чисто мужское сообщество?

Я задала этот вопрос, вспомнив некоторые рассуждения Авеститы. Но в ответ получила очередное «отнюдь». Выходит, женщина-медведица была вовсе не всеведуща.

– Дамы не живут в замке Потка, потому что у них обычно более высокие запросы, чем у вас. Но они нас посещают. И это весьма знатные дамы, вы удивитесь, узнав, насколько знатные. – Я пожала плечами. Кого-кого, а меня знатностью прошибить трудно. – Но вряд ли вы увидите их за ужином. Они прибывают... позже. И обычно не встречаются друг с другом.

И отвернулся. Чего-то он не договаривал. Хотя мне было не до их отношений с дамами. Брат Удо, вернее, то, что от него осталось, – вот кто занимал мои мысли. Я прибыла сюда с намерением его убить, но, похоже, сделав так, я окажу ему большое благодеяние.

– Герр доктор, – обратилась я к Бланко, – когда вы собираетесь выпустить на прогулку своих подопечных?

Но негодяя в белых одеждах тоже трудно было пронять.

– Может быть, сегодня. А может, завтра. Или через месяц. Вы всегда должны быть наготове, иначе какое это будет испытание?

– В таком случае, пойду к себе, отдохну, чтоб не проспать в случае тревоги. Я помню, доктор, как вы распорядились, чтоб стража во дворе меня пропускала, но все же... Граф, вы не сообщите мне пароль на эту ночь?

Дрэкула оторвался от блюда, из которого хлебал что-то непонятное.

– Пароль? Ах да. «Сангина».

– А отзыв – «охра»?

– Признаться, не понял.

– Извините, это была не лучшая шутка. – Я встала и вышла.

Популеску и Мутяну (я так и не запомнила, кто из них кто) проводили меня одинаковыми взглядами. Ладно, если с нетрадиционными вампирами у меня и возникают трудности, с традиционными я знаю как управляться.

При всем отвращении к созданиям доктора Бланко я ждала встречи с ними. Помнят ли они что-либо из своего прошлого? Если да, я выжму из этого поркентавра то, что ему известно о Гверне. Если нет – придется дожидаться Ужоснаха. Говорят, что он иерарх Края Света, стало быть, непосредственное начальство бывшего брата... хотя совсем не похож на духовное лицо. Впрочем, откуда мне знать, какие у них в секте иерархи?

Однако вернувшись в отведенную мне комнату, я как-то сразу ощутила, что сутки не пила и не ела. Может, не стоило так привередничать за столом? Но Авестита, у которой вроде не было резона меня травить, не потрудилась предложить мне хоть корку хлеба. А все остальные гостеприимны в Сильватрансе внушали подозрение.

Что ж, буду добывать пропитание сама. С питьем все просто. Со стены я углядела, что во дворе есть колодец. А еду я себе настреляю. Ночь настала, птицы кружат над замком... Стрелять с карниза – несподручно, можно свалиться в бурную реку Авжеж. Так что пришлось покинуть обиталище и вновь выбираться на стену. Находилась я в замке официально, а что до времяпрепровождения, может, у меня каприз такой – охотиться по ночам!

Но никто ко мне с вопросами не привязывался. Должно быть, у здешних обитателей были и более странные привычки.

Через полчаса охота принесла мне жирного перепела и весьма крупных размеров сову – я таких еще не видала в Сильватрансе – но много ли я могла увидеть за столь короткий срок? Вроде, поваренные книги сов, в отличие от перепелов, в себя не включают. Ничего, приходилось мне слышать, что одна шерамурская королева в поисках острых кулинарных ощущений ела ворон и ежей. Я до такого даже в странствиях по степям и пустошам не доходила.

Очаг, как было упомянуто, у меня в комнате имелся, а соль и чеснок для приправы я всегда с собой таскаю. Поэтому я быстро ощипала, разделала и зажарила подстреленных птичек. Точнее, ощипала перепела, а с совы просто стянула кожу вместе с перьями, иначе ощипывать бы ее пришлось всю ночь. Пока лазила в сумку за приправами, вновь обнаружила клубок Бабы-Яги. Совсем памяти не стало, мне же казалось, что я положила его в карман. Любопытно, эта штука одноразовая, или заряда в ней еще хватит? Ну, потом разберемся. Прежде надо подкрепиться.

Жаркого оказалось даже больше, чем нужно для подкрепления. Так что половину совы я оставила на завтра, а сама решила перейти к следующей части мероприятия.

Перья и прочие отходы я в камине не сожгла. Случилась бы вонища, может, меньшая, чем в виварии, но я такое в собственной комнате разводить не собиралась. Поэтому естественные отходы я решила вынести во двор, на помойку, заодно попить, руки помыть, ну и познакомиться поближе с тварями доктора Бланко, если он решит их выпустить.

Вообще-то я могла бы выкинуть мусор непосредственно в окно. Бурный Авжеж бы все унес. Но воспитание противилось... опять же все равно вниз спускаться, а если пристанет кто с вопросом, что это я ночью во дворе болтаюсь, и не возле вивария, скажу – мусор выношу.

Воды я из колодца напилась, и заодно флягу наполнила, поскольку каждый раз, как пить захочется, к колодцу не побежишь. Умылась как следует, следы разделки и жарки с рук и одежды уничтожила. Двор обошла, мусор выкинула. Подозревала, что докторовы твари, раз они всеядные, как раз на помойке и объявятся. Однако ж их не было. Должно быть, доктор решил подержать меня в напряжении. Да и помойка была какая-то бедная для такого большого замка – все объедки сразу в виварий уносят, что ли?

Но я не спешила возвращаться обратно в башню. Ночь только началась, и многое могло воспоследовать. Луна, полуприкрытая облаком, ползла над высокими башнями и зубчатыми стенами, зрелище удивительным образом напоминало то, что я увидела в приоткрывшихся вратах в Доме-у-Реки. Что, в общем, не могло улучшить моего настроения.

По всем показаниям Гверн должен быть здесь. Но я никак не могу обнаружить его следов. Где же он?

Нет, нужно взять себя в руки и не раскисать. Что в этом случае люди делают? Пьют обычно. Но воды я уже выпила, а иные напитки в этой местности мне заказаны. Еще что? Песни поют. С моим-то голосом и слухом? Что ж, я не на жизнь пеньем зарабатывать собираюсь. Да и вертится в памяти всего одна песня.

  • Это было, друзья, в Шерамуре.
  • Там служил мушкетер молодой.
  • Целый день он стоял в карауле,
  • По ночам на дуэли ходил...

Проорав первый куплет, я ожидала, что начнется общая паника и сбежится стража со всего замка. Ничуть не бывало.

Должно быть, при прогулках докторовых питомцев здесь слыхали вопли и пострашнее. Раз так, будем продолжать. Я перешла к последующим куплетам, стараясь не слишком вслушиваться в звук собственного голоса, но, когда примолкла, мне показалось, будто моему, с позволения сказать, пению, отвечает голос другой.

  • Мушкетер был красив сам собою,
  • И миледи сгубил мушкетер...

Дракона мать, этот голос был мне знаком! И это был вовсе не тот голос, который я надеялась здесь услышать. Но вот чей же он...

Я вскинула голову, ибо пение исходило сверху. Но за глас свыше это никак не могло сойти. Голос был глухой, усталый, пожалуй даже старческий. Когда я слышала его в прошлый раз, он звучал совсем по-другому: твердо, разумно, уверенно. И, разумеется, он не пел...

Луна вынырнула из-за облака, и в ее мертвенном свете я увидела лицо человека, приникшего к решетке в окне башни.

Отец Батискаф!

Прежние подозрения вновь зашевелились в моей душе. Баба-Яга обвиняла его в пособничестве колдунам в Сильватрансе. И вот – он здесь, хотя утверждал, что направлялся в Токай-Гуляш.

Но – решетки? Он в заточении?

Что ж, в этом замке с соратниками поступали хуже, чем с врагами. Достаточно вспомнить бывшего викария. А ведь именно отец Батискаф втравил нас в эту историю. Он целенаправленно искал меня в Поволчье, хотя мог бы найти агентов и поближе к Шерамуру.

Зачем же он сейчас постарался привлечь мое внимание? Неужели он до сих пор полагает, что я работаю на него?

Я должна все узнать.

Но прежде чем я успела извлечь моток веревки, чтобы с помощью арбалетной стрелы сократить себе путь до окна, во дворе появился дозор. Какой демон принес их именно в это миг? Нет бы им пройти, пока я мусор выносила.

Они приблизились, печатая шаг, и рявкнули:

– Пароль!

– Сангина, – с отвращением ответила я. – У меня разрешение ходить по замку.

– Да знаем мы, фрау, – отозвались два уже знакомых мне стражника – Рыжий и Белый. – Доктор говорил.

– Ну так вы знаете, зачем я здесь. А вы почему не на стенах?

– Обеспечиваем безопасность гостей.

– Каких гостей? Ворота не открывались.

Они переглянулись, хмыкнули.

– Не все те гости, что через ворота входят, – сказал Белый.

– Не все те ворота, что из камня и железа, – добавил Рыжий.

– Понятно, – пробормотала я. Ситуация усложнялась. – И что, гости шибко требуют охраны?

– А это как посмотреть.

– Но посмотреть-то можно?

Они заржали. Не просто заржали, а со значением. Не так, как придворные боярина Бобоану.

– Отчего ж нет! Может, и останешься довольна... а ежели нет – мы тебя предупредили.

Я снова взглянула вверх. Отца Батискафа у решетки уже не было. Я все-таки попыталась бочком продвинуться к входу в предполагаемое узилище.

– Э, нет, сударыня! Не туда! – и они снова гнусно загыкали. – В главную, в главную башню гости у нас жалуют!

В принципе, если б я пожелала непременно прорваться к отцу Батискафу, охранников можно было бы и перебить. Но это сильно осложнило бы мое дальнейшее пребывание в замке Злой Судьбы. Потому, хорошенько запомнив окно, я наметила посещение узника на будущую ночь – и желательно без свидетелей. Ну а сейчас посмотрим, что там, в главной башне. И кто там. Несмотря на гогот и подначки.

– Шутить изволите? Ну-ну.

У входа в башню тоже была стража, но пароль открыл мне двери беспрепятственно. Причем на сей раз никто не смеялся. Наоборот, мне показалось, что рожи у стражников были нервные.

Таким образом, я снова оказалась на том же месте, где была утром. Однако ночью, должно признаться, донжон в Потке производил более сильное впечатление. Днем лестница, освещенная факелами, представала капризом претенциозного провинциала, ночью же блики пламени на мраморе были вполне уместны. И портреты предков графа на стенах казались не старомодными поделками забытых ремесленников, а преисполнялись какой-то странной жизни. Глаза на портретах следили за мной, пока я поднималась по лестнице, губы кривились усмешками либо неодобрительно вытягивались в струнку. А один совершенно явственно моргнул. Ишак-Мамэ! Я не пила вина и дурью тоже не баловалась. Игра теней? Или – что гораздо вероятней – в глазах портрета проверчены дырки, через которые за мной следят клевреты – кого? Это необходимо выяснить.

– Либе фрау, – сурово произнес портрет, – почему вы так подозрительно на меня уставились? Неужели вы из тех, кто уничтожает произведения искусства из религиозных соображений?

На сей раз моргнула я. Они здесь что, дурь добавляют непосредственно в колодезную воду? Или голубь бешеный попался?

– Я к вам обращаюсь! – продолжал портрет. Изображал он пожилого мужчину в черной одежде с золотой цепью на груди и в берете, украшенном беличьими хвостами.

– Нет, сударь, – осторожно ответила я. – По правде сказать, искусство меня мало интересует.

– Но вы не похожи на других женщин, посещающих этот замок.

Сговорились они тут, что ли? Ну, не похожа и непохожа...

– Значит, они посещают его с другими целями.

Он презрительно фыркнул.

– Других целей у женщин не бывает.

Вот тоже еще, знаток женской породы выискался. Небось видел женщин только на картинках... то есть с картины.

– Позвольте узнать, с кем имею честь?

– Я – Тифус фон Грипп, прозванный Глютеусом, – гордо ответствовал он.

– Вы – один из предков графа Дрэкулы?

– Ваше невежество просто поразительно! – следующую фразу я могла бы ему просуфлировать. – Впрочем, чего ждать от женщины? Рожденный в знатнейшем имперском роду, я стал величайшим алхимиков своего времени. Я открыл тайну вечной жизни! Мне удалось переселить свой дух в этот портрет, благодаря чему я буду жить в веках – нужно только не забывать подновлять краски...

– Можно подумать, ты один такой! – перебил его другой портрет – упитанный господин в парчовой накидке. – Да ты просто повторил опыт адъюнкт-профессора Гуголя!

– Зато я открыл закон обратного превращения материи! Граф узнал его от меня. А ты, де Воляй, только и умеешь, что болтать о некромантии с этим черномазым.

– Тоже мне, открытие! Круговорот еды в природе! А старина Мамбуру, хоть рожей не бледнее сапога, трупаков умеет поднимать лучше всякого профессора!

– Ну вот, опять они за свое, – промолвила, не обращая внимания на брань портретов, дама с набеленным лицом, маслянисто-блестящими черными волосами и в бархатном платье с предельно допустимым декольте. – Пойдемте, милочка, отсюда, они-то как раз так сделать не могут. – С этими словами она выскользнула из рамы и плавно опустилась на ступеньки.

– Вы тоже деятельница науки или великая чародейка? – спросила я по возможности вежливо. Никогда не приходилось мне беседовать с ожившими портретами, и каких ждать от них гадостей, я не представляла.

– Я-то? – Она усмехнулась карминовыми губами. – Я единственная, кто имеет полное право висеть на стенах этого замка. Ибо прапрадед нынешнего владельца замка был рожден мною от воеводы Дрэкулы. Имя мне – домна Фистула, и я не утруждала себя бесплодными поисками вечной жизни, как эти ученые дураки. Достаточно заключить договор с кем надо, и он заключит тебя в картину. Собственно говоря, поместить душу в картину может любой мазила, если он достаточно искусен в своем ремесле. Но лишь при наличии договора можно выходить из полотна и передвигаться...

– А это, случаем, не магические врата, домна Фистула?

– Что вы, милочка, порядочный призрак такой пакостью не пользуется.

– Мне показалось, что нынешние обитатели замка призраков не очень-то ценят.

– Вот-вот... – она надулась. – Это все гадкий докторишка... и другие. Им нужны, чтоб обрести силу и бессмертие, кровь и прочие гадкие отходы мерзейшей плоти. Или вы тоже полагаете, что призраки в сверхъестественной иерархии стоят на низшей ступени?

– Напротив, домна Фистула, я верю, что призраки очень на многое способны.

Еще бы мне в это не верить! На моих глазах армия призраков едва не погубила империю, а возможно, и всю Ойойкумену. Правда, те призраки вырвались с Того-еще-Света, а эта дама всего лишь вышла из рамок.

– Они тут все помешаны на крови, – продолжала домна Фистула. – Кровь... терпеть не могу крови с тех пор как Дрэкула меня зарезал. Правда, мой потомок этого пристрастия не разделяет, но, увы, его вкусы еще более экстравагантны. А вот мы и пришли!

Мы остановились этажом выше известного мне Малого зала. Домна Фистула зависла над полом.

– А позвольте поинтересоваться, куда мы пришли?

Она настолько удивилась, что на какой-то миг стала скорее прозрачной, чем призрачной.

– Как? Разве вы явились сюда не за тем же, что и все остальные женщины? Хотя там, кажется, занято... – Она вновь взмыла над полом и поплыла по направлению к двери, из-под которой выбивался слабый свет. Должно быть, в комнате горели свечи.

Она тоже не уточнила, зачем женщины сюда являются, и мне оставалось только гадать. Бедный Генрих, вампир-инвалид, жаловался мне, что женщины его преследуют, надеясь от укуса заразиться вечной молодостью. И граф Дрэкула что-то плел о высокородных дамах, которые являются в замок исключительно по ночам. Не связано ли это со всеобщим помешательством на вечной жизни, силе и тому подобном? Тем более что парочка традиционных вампиров в замке имеется.

Дверь слегка отворилась, и домна Фистула то ли растаяла в воздухе, то ли взмыла под потолок.

Поначалу мне показалось, будто передо мной воздвиглась статуя работы одного из перворимских мастеров. Я таких мраморных богов и героев немало повидала в своих странствиях, в Тур-де-Форсе в том числе. И это явление меня ничуть не удивило. Если тут портреты разговаривают и даже скандалят, то почему бы статуям не двигаться?

И выглядел он в точности как статуя – слишком безупречного сложения для живого человека, что позволяла оценить набедренная повязка, составляющая всю его одежду (в Сильватрансе климат довольно теплый, но не настолько, чтоб люди здесь расхаживали голяком). Да и с лица он был вылитый Перегной, любовник перворимского императора Сутрапиана, с древности почитавшийся как эталон мужской красоты. Известно, что Сутрапиан восполнял недостачи в госбюджете, поставив на поток торговлю статуями Перегноя, каковой скончал живот свой совсем молодым, задохнувшись паром в термах с похмелья. Поэтому изображения этого красавца в свое время намозолили мне глаза в самых разных странах.

– А вот и ты, моя прелесть, – сказал псевдо-Перегной безупречно поставленным баритоном. – Истомилась небось с самого утра?

Я прищурилась. Нет, это был не статуй, а голый мужик с полотенцем на чреслах. Смазлив, правда, до чрезвычайности.

– Ты о чем?

– Как о чем? Чего хочет женщина? Чтоб ее любили. И ради любви вы все приходите сюда, и ни одна не уходит обиженной. Спальня, правда, занята, но ничего, на подоконнике много места. Иди ко мне, я тебя обрадую!

– Тоже мне, радость нечаянная. Не слишком ли много на себя берешь?

– Для меня никогда не бывает слишком много, не бойся этого. Ничего не бойся, время страхов и сомнений прошло. Ты долго шла ко мне сквозь испытания и муки, но наконец обрела, что искала.

На кого другого это, может, и подействовало бы. Но он не учел одного. Я терпеть не могу чересчур красивых мужчин. Они меня раздражают. Я вовсе не являюсь сторонницей распространенной теории, будто мужчине достаточно быть чуть покрасивей монстра, но, согласитесь, безупречных красавчиков лучше оставить в качестве моделей для скульпторов и тех, кто малюет вывески торговцам душистыми водами.

– На кой мне тебя, гунявого, – процедила я, – у меня свой муж хорош.

Он нахмурился, на гладком челе прорезалась складка.

Страницы: «« ... 1112131415161718 »»

Читать бесплатно другие книги:

Автор книги – гросс-адмирал Эрих Редер, стоявший во главе ВМФ Германии с января 1935 года до января ...
Петер Хенн, летчик-истребитель из 51-й истребительной эскадры «Мёльдерс», а затем командир эскадриль...
Воспоминания Бенно Цизера – уникальное свидетельство немецкого пехотинца, которому удалось выжить в ...
Стержнем романа является история одного вечера самодеятельного театра «Хорин» и его главного идеолог...
Совершено дерзкое похищение… рыбы-фугу!...
Гроза застала герцога Херцога и его свиту в пути. Но таверна, где они скрылись от непогоды, оказалас...