Гнев ангелов Коннолли Джон

Глава 51

Мы обыскали умершего. В карманах обнаружились две тысячи долларов наличными и несколько шоколадных батончиков. Под курткой был спрятан глушитель для девятимиллиметрового пистолета. Луис убил парня после того, как тот два раза выстрелил в нашем направлении, едва не задев Лиат, но третьего выстрела мы дожидаться не стали. Если бы его не прикончил Луис, то мог бы пристрелить и я сам. Но сейчас я испытывал стыд, глядя на незнакомого человека, умершего на наших руках в лесной глуши Мэна. И все ради того, чтобы обеспечить сохранность какого-то именного списка в самолете, который, возможно, уже никто здесь никогда не отыщет.

— Ты узнаешь его? — спросил Ангел.

— Не уверен, — сказал я. — Хотя есть в нем что-то смутно знакомое.

— Он сидел в том кафе-мороженом в Портленде. Луис тогда еще пригрозил пристрелить его и его приятеля.

— Подозреваю, такая уж у него судьба, — с хмурой усмешкой заметил Луис.

— Мне тоже так кажется, — согласился Ангел.

— Сомневаюсь, что он забрел сюда в одиночестве, — вставил Джеки.

— Может, именно его стрельбу мы слышали раньше, — предположил Ангел.

— Но тогда остается вопрос, в кого он стрелял до того, как начал палить в нас.

Следы, оставленные этим стрелком, мы нашли быстро. Похоже, он шел напролом, ломая ветки и топча кусты. Не похоже на осторожное продвижение охотника, будь то хищник или человек. Этот парень явно стремился убежать от кого-то.

— По-твоему, мы по-прежнему идем на северо-запад? — спросил я Джеки.

— Да, насколько можно судить, учитывая неработающий компас, но я бы поставил на это приличные деньги.

— Тот самолет должен быть где-то поблизости. Придется продолжить поиски.

— Господи, — простонал Джеки, — да в этих местах мы могли пройти в нескольких шагах от него и ничего не заметить. Даже этого парня не замечали, пока он сам не выдал себя.

— Давайте рассредоточимся, — предложил я. — Пойдем широким фронтом, но не теряя друг друга из вида.

Я не видел иного выбора. Нам надо обыскать здешние места, и необходимо успеть засветло закончить поиски. Недостаток плана заключался в том, что мы будем представлять собой удобно рассредоточенные пять мишеней, точно утки на полигоне. В итоге мы двинулись шеренгой вперед, обозревая окрестности, и я забыл о страхах Джеки относительно того, что за нами кто-то следит.

Когда мы нашли странное святилище, солнце уже клонилось к закату. За ним, почти скрытые лесом, маячили очертания самолета. На деревьях сидели вороны, похожие на темные опухоли.

А перед нами стояли три человека, один смертельно раненный.

Дарина увидела, как лучник повернул к ней голову, услышав ее призыв. Она не боялась его. Они принадлежали к одному роду: ведь они вместе, ничуть не колеблясь, похоронили девчонок Уилдона, хотя те еще корчились под слоем земли, и они оба хранили память о том Падении, великом изгнании, обрекшем их род на вечные скитания по еще едва рожденному земному миру. Мальчик спокойно следовал за спутницей, осторожно перешагивая через извилистые корни и сломанные ветки. Снова и снова она повторяла имя этого пассажира, точно молитву, пытаясь успокоить его и пробудить общие воспоминания, хотя пока не видела его за деревьями.

— Малфас, Малфас. Вспомни…

И ее призывам, казалось, вторило убийственно истошное карканье ворон вокруг.

Дарина поднялась на холм и увидела впереди самолет. Он походил на ствол упавшего дерева, хотя его иное происхождение выдавали излишне правильные цилиндрические формы. За эти потерянные годы он наполовину углубился в землю, как будто почва под ним превратилась в болото. За ним слегка поблескивала гладь темного пруда.

Между Флорес и этим самолетом темнел кольцевой вал странного святилища, груды черепов и костей, выложенных в непонятном ей порядке, причем для защиты от превратностей погоды их покрывали ветви и земля. Но Малфас, казалось, бесследно исчез.

Они подошли к странному сооружению и остановились. Мальчик протянул руку, намереваясь потрогать один из черепов, но Дарина не позволила ему этого. В ее голове началось знакомое жужжание, и женщина испытала своего рода благоговение, нечто вроде трепетного религиозного фанатизма, испытанного ею в далекой древности. Здесь ощущались вечное могущество и высший замысел. Флорес взяла мальчика за руку, и вместе они попытались обрести понимание.

Перед путниками появилась чья-то тень. Они медленно повернулись. На фоне заходящего солнца высился темный силуэт пассажира, Малфаса; его деформированную голову венчала огненная корона. Его руки натянули лук, нацелив готовую к спуску стрелу. Дарина пристально посмотрела в глаза отшельника и вдруг осознала чудовищность собственной ошибки. В глазах Малфаса не мелькнуло ни тени узнавания, ни малейшего воспоминания об их родовой близости. Она увидела лишь собственное отражение в бессмысленном враждебном взгляде хищника. Из раны на боку текла кровь.

— Малфас, — сказала она, — узнай же меня…

Он хмуро взглянул на нее, и за него ответила стрела, пронзившая сердце Дарины. Она почувствовала огонь в груди, и сгущенный апельсиновый шар заходящего солнца вспыхнул кровавым пурпуром покидающей ее жизни. Дарина положила руки себе на грудь и с нежностью, словно принимая некий подарок, обхватила стрелу. Стараясь осмыслить новую боль, женщина молча упала на землю.

Сама она больше не могла кричать, и тогда вместо нее долгим истошным криком зашелся мальчик.

Перед нами маячила могучая спина мужчины. Он был одет в пятнистый буровато-зеленый камуфляжный костюм и сжимал в руке большой охотничий лук. Справа от него стоял мальчик, переставший орать при нашем появлении. Мы увидели лежавшую рядом с ним женщину, ее руки обнимали торчавшую из груди стрелу.

Здоровяк обернулся, и я заметил ужасную рану на его голове, как будто удар топора мясника снес часть макушки, оставив в черепе глубокую зарубку. Похоже, это и есть Малфас: убийца дочерей Уилдона, тот выживший пассажир. Голова его начисто лишилась волосяного покрова, а уши приобрели заостренную форму. Чрезмерно вытянутое лицо, несмотря на годы жизни в лесу, выглядело бескровно-бледным. Он жутко напоминал огромного обезумевшего альбиноса. Но хотя взгляд его казался мрачным и безумным, а рука тянулась к висевшему на плече колчану со стрелами, мое внимание сосредоточилось на мальчике. Именно мальчика я испугался гораздо больше, чем альбиноса. Передо мной стоял миниатюрный Брайтуэлл, Брайтуэлл в детстве, но с той же самой бледной, влажной кожей и опухолью на шее, которая к зрелости, продолжая свое болезненное развитие, еще больше изуродует его внешность. Я заметил гримасу ярости на детском лице, когда он узнал меня, ведь нечасто кому-то приходится сталкиваться с собственным убийцей!

Дальнейшие события происходили со странной замедленной стремительностью. Джеки, Ангел и Лиат не решались стрелять, боясь попасть в мальчишку и не осознавая, какую опасность он представляет. Луис действовал решительнее: он выстрелил в тот момент, когда Малфас, натянув лук с новой стрелой, опустился на колено, чтобы выпустить ее в более низкую цель. Над нашими головами шумно захлопали крылья, и каркающие вороны взмыли в небо. Выстрел Луиса разбил странное святилище, но этого хватило, чтобы отвлечь Малфаса, и его стрела не достигла намеченной цели. Он уже встал и подыскивал путь отступления, когда мальчик нанес свой удар. Достав из-под курточки длинный нож, он полоснул сзади по правой ноге Малфаса, перерезав подколенное сухожилие. Отшельник повалился на землю, а мальчик вонзил нож ему в спину. Выронив лук и закинув назад руку, Малфас попытался ухватиться за рукоять ножа, но от его попытки клинок вонзился еще глубже, и острие ножа медленно, но верно достигло сердца. Рот альбиноса открылся в беззвучной агонии. Жизнь постепенно оставляла его, и вскоре он присоединился к женщине, безжизненно смотревшей на него единственным уцелевшим глазом, и их кровь смешалась на этой лесной земле.

Но не только он упал на землю. Услышав призывный крик Джеки, я обернулся и увидел, что Лиат скорчилась на земле, из ее левого плеча торчало древко стрелы. Воспользовавшись нашим замешательством, мальчик бросился бежать, скрылся за самолетом и исчез в лесу.

Джеки и Луис помогли Лиат сесть, и Ангел обследовал ранение.

— Стрела прошла навылет, — сообщил он. — Мы сломаем ее и вытащим, а потом перетянем рану потуже, остановив потерю крови, тогда она спокойно дотянет до больницы.

В верхней части спины Лиат торчал трехгранный наконечник. Рана могла быть опасной. Такие стрелы предназначались для нанесения тяжелых ран. Дрожа от болевого шока, Лиат еще нашла в себе силы махнуть правой рукой в сторону самолета.

— Загляну-ка я в самолет, — сказал я. — Чем скорее мы добудем этот проклятый список, тем быстрее уберемся отсюда.

— А что будет с тем ребенком? — спросил Ангел.

— Никакой он не ребенок, — поморщившись, бросил я, посмотрел на Луиса и тихо произнес: — Позаботься о нем. Его нужно взять живым.

Луис понимающе кивнул и вместе со мной побежал к самолету.

— Это Брайтуэлл, — пояснил я. — И помни, что я сказал: не убивай его.

Луис закинул за плечо винтовку и вытащил пистолет.

— Как же я ненавижу эти дьявольские делишки, — проворчал он.

Внезапно Джеки Гарнер, вскинув винтовку и отойдя к югу от Ангела и Лиат, начал пристально вглядываться в лесные сумерки.

— Что там еще, Джеки? — спросил Луис.

— Ему показалось, что он заметил кого-то там, за деревьями, — отозвался вместо него Ангел.

— Ладно, забирай скорее этот список, — сказал мне Луис, — а я пока покараулю тут. А потом пойду за этим ребенком, или хоть за самим чертом, если ты его таковым считаешь.

Самолет здорово углубился в землю, и в кабину пришлось спускаться. Хотя для начала пришлось потрудиться, обрезая клейкие плети лиан, скрывавшие дверцу, которая осталась приоткрытой — видимо, с тех самых пор, когда Веттерс и Сколлей первыми открыли ее. Внутри было темно, все окна заросли листвой, и я услышал, как что-то улепетывает от меня в лес, проскользнув в дыру в хвостовой части самолета. Включив фонарик, я нашел ту кожаную сумку, что Харлан Веттерс описывал своей дочери. На месте оказалась и пачка машинописных страниц, надежно защищенная пластиковым пакетом. В сумке еще обнаружились разные планшеты с зажимами для бумаг, банки с содовой и пара ботинок. Я прошел в заднюю часть судна, откуда просачивался слабый свет. Самолет лежал наклонно, его обтекаемый нос слегка задрался вверх, а хвостовая часть сильнее провалилась в землю, но обнаруженное мной отверстие оказалось просто дырой в верхней части фюзеляжа, прикрытой куском брезента, закрепленного на металлическом борту. Вероятно, через нее Малфас легко проникал в самолет в случае надобности.

— Чарли, — донесся до меня голос Луиса, — полагаю, тебе лучше выйти сюда.

— Уже выхожу, — откликнулся я.

— Да, так будет лучше. — Это произнес уже другой, хорошо знакомый мне голос. — И если вы вооружены, мистер Паркер, то советую бросить пистолет перед выходом. Я хочу, чтобы вы вышли с поднятыми руками. Если же вы появитесь с оружием, то прольется кровь.

Я подчинился. И появился из самолета, подняв руки и закинув на левое плечо ремень сумки, готовый к встрече с Коллектором.

Глава 52

Выбравшись из самолета, я мгновенно оценил обстановку. Побледневшая, как мел, Лиат сидела, привалившись к дереву, ее левая рука безжизненно опустилась к земле; чуть дальше на поляне стояли шагах в десяти друг от друга Ангел и Луис, их пистолеты держали под прицелом высокий берег за зловонным прудом с темной водой.

Там, частично скрытый стволом дерева, стоял Коллектор. Ветер вздымал, точно крылья, полы его пальто, но едва шевелил грязные пряди его волос. Он явно не затруднил себя выбором походной одежды, словно вышел не в лесную глушь, а на обычную прогулку в городской парк: темные брюки, потрепанные туфли, испачканная, застегнутая на все пуговицы белая рубашка, черный жилет и пиджак.

Перед ним на коленях стоял Джеки Гарнер. Его шею охватывала петля металлической цепи, странно поблескивая серебром в угасающем солнечном свете. Лишь подойдя ближе, я понял, что ему угрожает. Это ожерелье ощетинилось бритвенными лезвиями и рыболовными крючками: они могли вонзиться в шею при малейшем движении Джеки или его захватчика. Да и сам Джеки служил щитом, защищавшим Коллектора от выстрелов: из-за дерева виднелась лишь половина его лица, а дуло пистолета в его правой руке прижималось к макушке Джеки, хотя пристальный взгляд Коллектора переходил с Ангела на Луиса и обратно. При моем появлении его глаза устремились на меня, но уже издали я заметил их необычное выражение. В прошлом их мрачность и враждебность оживлялась сдержанным изумлением перед этим миром, неисповедимыми путями и теми нравами, что вынудили Коллектора принять тягостные обязанности палача. Земная жизнь огранила его неистовую ярость, но придала и оттенок человечности, которой в ином случае он мог лишиться. Без нее в глазах его отразилась бы лишь бездонная пустота неумолимо суровой вселенной, вакуума, в котором уже омертвело или угасает все живое. Воплощение самой Смерти, пожинающей плоды жизни, воплощение лишенного милосердия существа.

— Отпустите его, — сказал я, медленно снял с плеча кожаную сумку и показал ему. — Не за этим ли вы явились? Не в ней ли хранится то, что вам необходимо?

Лиат отчаянно помотала головой, очевидно умоляя меня не отдавать список этому человеку, но он ответил неопределенно:

— А вы уверены, что там есть все, что мне необходимо? Я лично в этом совсем не уверен.

Его взгляд скользнул по телам Малфаса и женщины с обгоревшим лицом.

— Ваша работа? — поинтересовался он.

— Нет, они сами о себе позаботились. Малфас убил эту женщину, а мальчик в отместку убил Малфаса.

— Мальчик?

— Его украшала одна знакомая опухоль. — Я показал свободной рукой на свою шею.

— Брайтуэлл, — сказал Коллектор. — Так это правда — он возродился… И где же он?

— Удрал в лес. Мы как раз собирались отправиться на его поиски, когда вы появились.

— Вам следовало бы опасаться его. Учитывая, что разок вы уже попытались покончить с ним. Затаенная обида делает его еще менее уязвимым. А по поводу этих двух мертвецов вы можете уже не волноваться. Они не возродятся, возможно, уже никогда.

— Почему?

— Ангелы умирают только от рук ангелов. Теперь все кончено. Никаких возрождений, никаких новых обличий. Можно вздохнуть свободно!

Я обдумал последние слова. Брайтуэлл погиб от моей руки, но возродился. Если Коллектор прав, то…

Но он опередил меня. Лицо его озарилось улыбкой, и голос исполнился насмешки.

— Боже мой! Неужели вы могли подумать, что принадлежите к роду падших ангелов, что вы осколок божественной сущности, изгнанный за вероломство? Вы ничтожный червь: чистая аномалия, пожираемый вирусами организм. Вскоре вы будете уничтожены, и мир будет жить так, словно вас никогда не существовало. Сейчас ваша жизнь измеряется минутами — не часами или днями, не месяцами и уж тем более не годами. Вы сейчас очень близки к смерти, потому что я очень близок к тому, чтобы убить вас.

Я заметил, как напряглись Луис и Ангел, готовясь выстрелить. В ответ на это Коллектор натянул ожерелье, и Джеки закричал от боли. Струйки крови потекли по его шее.

— Нет! — крикнул я, поворачиваясь к помощникам. — Опустите оружие. Сделайте, как я сказал!

Ангел и Луис подчинились, хотя пальцы со спусковых крючков не сняли и продолжали следить за Коллектором.

— И почему же я должен умереть? Из-за того, что мое имя попало в полученный вами список?

На сей раз Коллектор просто расхохотался.

— Тот список?! С его ничтожными именами! Пустые приманки, рядовые пехотинцы, созданные для жертвоприношений. Они знали о колебаниях Барбары Келли. Знали, что она способна выдать их. Ее не посвящали в сокровенные тайны, и ей были известны имена лишь тех, кого она сама совратила. Брайтуэлл мог бы добавить туда ваше имя, когда ваши пути пересеклись в первый раз, но внесли его в список другие. Они надеялись, что ваше имя в таком списке заставит ополчиться против вас ваших же союзников, и тогда они сами изгонят или убьют вас. Настоящий список, важный список, сейчас в ваших руках. Он создан гораздо раньше, и над ним трудились много мерзавцев. И такой список обладает особым могуществом.

— Откуда вы все это узнали?

— Выпытал у Бекки Фиппс, прежде чем предать ее смерти. Она уходила трудно. Перед концом от страха даже начала исповедоваться.

— И кому же понадобилось включать мое имя в тот пустяковый список?

— Фиппс умерла рановато, я не успел получить у нее все сведения, зато она вспомнила о Спонсорах, богатых и влиятельных особах. Но один из них важнее всех остальных. Они успешно действовали, основываясь попросту на человеческой психологии. Узнав об отступничестве Келли, ей подкинули и ваше имя. Внушили, что это важные сведения и что враги особо оценят их выдачу, и тогда она добавила его в список, как они и предполагали. За вами уже давно следили, вы их заинтересовали так же, как и меня, но в итоге ваша назойливость перевесила всяческий интерес к глубине вашей натуры. И сейчас, так же как я, они, видимо, предпочли лишить мир вашего присутствия. Таков мой долг, и тут не может быть никаких сделок. Вы отдаете себя в мои руки, и тогда та женщина останется жива, а с нею и ваши воинственные друзья. Одна жизнь против трех. Считайте себя мучеником за идею. Иначе я буду преследовать всех вас и не успокоюсь, пока не уничтожу каждого из тех, кого вы любите.

Он вновь натянул удавку на шее Джеки, подкрутив ее концы; тот коротко вскрикнул, а после ослабления натяжения мучительно всхлипнул.

— Вы не ответили на интересовавший меня вопрос, — возразил я. — Почему вы решили взять на себя роль моего палача? Почему именно сейчас?

Коллектор ткнул пистолетом в макушку Джеки.

— Нет, теперь моя очередь задавать вопросы, и у меня есть только один. Почему вы послали его? Почему пошли на такое?

Я понятия не имел, о чем он толкует, и так и сказал ему. Коллектор прижал колено к спине Джеки, заставив беднягу пригнуться.

— Вы послали того взрывателя, — процедил он. — Почему вы подослали его к моему… подослали его к Элдричу? Чтобы уничтожить все его архивы? Чтобы убить его? Убить меня? Почему? Я хочу знать. Отвечайте же!

И тогда я догадался.

— Вы говорите о том взрыве? Я не имею к нему никакого отношения!

— Я не верю вам.

— Я не делал этого. Ручаюсь жизнью.

— Нет, это на вашей совести. Этот грех на всех ваших жизнях.

Я глянул на Джеки. Похоже, он пытался что-то выговорить.

— Позвольте ему сказать, — сказал я.

Коллектор ослабил удавку, и она повисла на крючках, вонзившихся в шею Джеки.

— Я не знал, — произнес Гарнер так тихо, что мы едва расслышали его. — Клянусь, я ничего не знал.

— Ох, Джеки! — потрясенно воскликнул я. — Джеки, что ты там еще натворил?

— Мне сказали, что в том доме никого не будет. Сказали, что никто не пострадает.

Он говорил с монотонной обреченностью. Не пытаясь добиться снисхождения. Просто признаваясь.

— Кто, Джеки? Кто говорил с тобой?

— Мне позвонили по телефону. Они знали о моей матери. Знали о ее болезни и о том, что у меня нет денег для надлежащего ухода. Поэтому мне позвонили, предложили работу и выдали задаток наличными, много денег, и обещали еще больше после выполнения. Мне надо было лишь устроить взрыв. Я не задавал никаких вопросов: просто взял деньги и сделал работу. Но мне захотелось убедиться, что в здании действительно никого не будет, когда произойдет взрыв, поэтому я установил таймер. А чтобы задействовать его, использовал мобильник. И включил его, когда увидел, что старик и женщина ушли оттуда. Но потом женщина вернулась. Мне очень жаль. Правда.

Какое-то время все молчали. Говорить было нечего.

— Похоже, я неверно судил о вас, мистер Паркер, — рассудил Коллектор. — Хотя, должен признать, разочарован. Я думал, что наконец нашел повод избавиться от вас.

— Не надо осуждать его, — наконец произнес я. — Должен быть какой-то иной выход из этой ситуации.

— И что же вы предлагаете? — спросил Коллектор. — Желаете занять его место? Или передать его в руки закона? Не лицемерьте, мистер Паркер. Вы совершили много грешных деяний. И вам привычно вершить справедливый суд подобными средствами. Бывали даже времена, когда я рассматривал вас как кандидата в мою коллекцию. Неужели вы испытываете потребность излить душу в полиции, поведав о трупах в болотах или о мертвецах в туалете на автобусной станции? Не верю я вам. Не верю никому из вас.

— Предлагаю сделку, — сказал я. — Жизнь моего друга за список.

— Список? В моей голове достаточно имен, чтобы продлить мое бытие на сотню жизней. Если я стану убивать каждый час по одному преступнику, то это будет лишь тихий отголосок великого суммарного вздоха земного облегчения. Ваш крестовый поход несравним с моим. Мне нужно отмщение. Я хочу крови, и я получу ее. Но ладно, заберите вашего друга. Я освобождаю его. Видите?

Он поднял конец своей удавки, выпустил ее из рук и, пригнувшись и по-прежнему используя Джеки как щит, начал отступать в лес. Постепенно его черная фигура слилась с темнотой деревьев, и до нас донесся уже лишь его голос:

— Я предупредил вас, мистер Паркер. Предупредил, что все ваши близкие могут умереть. Начало положено. И отныне рок будет преследовать их.

Раздался звук выстрела, и из груди Джеки Гарнера брызнула кровь. Ангел и Луис одновременно ожили, но второй выстрел, а потом и третий взбили землю около моих ног.

— Стоять! — крикнул Коллектор. — Стоять, или следующей умрет ваша подружка.

Лиат находилась к нему ближе всего, но не могла слышать его слов. Однако она боялась пошевелиться, боялась того, что может произойти, если она сдвинется с места.

И всем нам пришлось беспомощно смотреть, как умирает Джеки Гарнер.

— Я могу убить ее сейчас, — донесся крик из леса. — Она под моим прицелом. Итак, выйдите вперед, мистер Паркер, и поднимите сумку. Никаких шуточек, никаких резких движений. Я получу список, а вы, все вы, останетесь живы.

Я высоко поднял сумку за ремешок и с силой швырнул ее, но не в темноту леса. Она плюхнулась в темную воду пруда. Казалось, спокойно полежала на вязкой черной глади, прежде чем через долгие и мучительные мгновения беззвучно исчезнуть в глубине. Я заметил, как расширились глаза Лиат, и она протянула к пруду здоровую руку, словно надеялась вернуть сумку одним усилием воли.

Я стоял и ждал последнего выстрела, но донесся лишь более тихий голос Коллектора, уже удалявшегося в лес. Услышав шум над головой, я увидел, как единственный ворон отделился от стаи и полетел на север.

— Вы совершили ошибку, — проговорил Коллектор. — И знаете, мистер Паркер, не думаю, что после этого мы еще сможем оставаться друзьями…

Глава 53

Мальчик не знал, в какую сторону направляется. Его переполняли гневные и горестные чувства. Безвозвратно погибла не просто возродившая его женщина, но ближайшее родственное существо. К тому же он вновь увидел лицо человека, который на время уничтожил его самого, отправив в мучительное небытие. Ему хотелось убить этого сыщика, но сил пока не хватало. Даже речевые способности вернулись еще не полностью. Слова всплывали в его голове, но язык не повиновался, отказываясь произносить их.

Поэтому, плача об утрате женщины, он бежал по лесу, вынашивая планы мести.

В его голове началось жужжание, к нему взывал голос осиного бога, Отраженного Повелителя, но, поглощенный своей яростью и утратой, мальчик не смог понять предостережения, пока не осознал, что его преследуют. Среди деревьев возникло таинственное существо, следовавшее за ним тенью, пока он наугад бежал все дальше на север. Сначала он испугался, подумав, что Паркер или один из его подручных намереваются покончить с ним. Остановившись за низкой порослью кипарисов, мальчик скорчился и, прислушиваясь, окинул пристальным взглядом лес.

Он заметил какое-то движение: что-то темное промелькнуло в листве, точно обрывки горелой бумаги, взметенные ветром. Мальчик попытался вспомнить, кто из пришедших к самолету был одет в черное, и решил, что таких не было. Тем не менее ему грозила опасность: так сказал внутренний голос. Ощупав правой рукой землю, он нашел камень размером с детский кулак и крепко обхватил его. У него мог быть только один шанс для удачного броска, и он собирался точно рассчитать его. Если попасть преследователю в голову, то, возможно, удастся и наброситься на него. Можно будет даже убить его или ее тем же камнем.

Опять легкое движение, на сей раз ближе. Фигура некрупная, чуть выше его самого. Мальчик озадачился. Может, к нему крадется дикое животное? Коварный волк? Живут ли волки в этих лесах? Он не знал. Мысль о нападении плотоядного хищника напугала его больше, чем угроза, исходящая от любого человеческого существа. Боялся он и возможного проявления звериного голода, острых клыков, разрывающих плоть, когтей, вонзающихся в кожу. Боялся быть съеденным без остатка.

Из-за дерева, шагах в пяти от места его укрытия, появилась девочка. Почему же он не заметил, как она успела подойти так близко? Но думать было некогда. Мальчик просто прицельно швырнул камень и с удовлетворением увидел, что тот попал девочке в лоб над правым глазом, заставив ее споткнуться, хотя равновесия она не потеряла. Он уже хотел броситься на нее, но предупреждающее жужжание в его голове зазвучало оглушительно громко. И мальчик вдруг заметил, что рана на голове маленькой незнакомки не кровоточит. На ее коже осталась лишь вмятина от камня, но, кроме некоторого потрясения от удара, она, видимо, не испытала никакой боли. Она даже не выглядела рассерженной. Просто пристально посмотрела на мальчика, потом подняла правую руку и поманила его к себе скрюченным и грязным указательным пальцем с давно обломанным ногтем.

Звериный голод хищника, которого так боялся мальчик, теперь предстал перед ним в иной, более ужасной форме. Он видел перед собой такого же, как он сам, нереального ребенка: существо в обличье девочки вмещало в себя одиночество и страх, ненависть и обиду. «Если проткнуть ее ножом, — подумал мальчик, — то наружу полезут кусачие твари и ядовитые змеи». Ее натура нейтральна, не отягчена ни добродетелями, ни грехами, и поэтому она свободна от посягательств мальчика и ему подобных, свободна даже от самого осиного бога. Она воплощала собой чистое желание.

Он попятился от нее, а девочка не сдвинулась с места. Она просто продолжала манить его скрюченным пальцем, как будто уверенная в том, что при определенной настойчивости он в итоге подчинится ей, но это никак не входило в его намерения. Существо, принявшее облик мальчика, на протяжении многочисленных воплощений сталкивалось с разным угрозами и понимало природу большинства сущностей. И оно осознало, что лесная жительница принадлежит к роду существ, привязанных к месту. Она подобна посаженной на цепь собаке, которой дозволено свободно бегать в определенных границах, но нет силы пересечь их. Мальчик решил, что если ему удастся покинуть границы ее владений, то он будет в безопасности.

Он развернулся и, опять глупо не подумав о выборе направления, побежал в ту же сторону, стремясь лишь как можно дальше убежать от девочки. Надвигался вечер, и ему хотелось выбраться из ее владений до темноты. Она вновь последовала за ним, легкой тенью мелькая между деревьями. Мальчик начал задыхаться. Его организм не мог похвастать здоровьем, никогда не мог, и хотя в случае необходимости у него появлялись значительные силы, иссякали они очень быстро. Длительное преследование, как в качестве жертвы, так и в качестве охотника, было его проклятием. У него закололо в боку, и опухоль на шее начала гневно пульсировать. Он не сможет продолжать быстро бежать. Остановившись перевести дух, мальчик привалился к дереву и увидел, как освещенная вечерним светом девочка тоже остановилась, прекратив свое движение к северу. Ее взгляд выискивал его, и мальчик быстро прижался к земле. Может, она ничего не заметит в темноте? Он видел, как лесная жительница вновь начала медленно двигаться, поворачивая голову то вправо, то влево, выискивая малейший признак движения. И постепенно девочка начала приближаться к тому месту, где лежал он. Если мальчик побежит дальше, то она последует за ним. Если затаится, то она может его обнаружить. Он попал в ловушку.

За ним высилось толстенное старое дерево. Часть наземных корней достигла толщины тела мальчика, огромные раскидистые ветви, с которых опала листва, изгибались, словно скрюченные артритом старческие конечности. В основании ствола темнела неровными краями треугольная дыра — возможно, логово горностая или другого мелкого млекопитающего, — расширившаяся со временем под воздействием самой природы. Рядом валялась сломанная ветка примерно трех футов в длину и толщиной с кулачок ребенка, заостренная с одного конца. Мальчик тихо отползал назад, пока его ноги не попали в эту дыру. Там будет тесновато, но нора могла вместить его. Забравшись внутрь, он сможет спрятаться от девочки, если она его заметит, и удерживать ее на расстоянии палкой. Конечно, удар камня не смог остановить ее, но она наверняка почувствовала его силу. И палка тоже может досаждать ей, заставив держаться подальше. Мальчик знал только одно: бежать он больше не способен, и здесь ему придется устроиться на отдых.

Он пятился все дальше и дальше, пока края логова не сдавили его бока. В какой-то момент ему показалось, что он застрял и не может сдвинуться ни вперед, ни назад, но, извиваясь всем своим дряблым телом, он буквально ввинтился внутрь, и сама дыра будто втянула его в свои недра. Оказавшись в логове, мальчик замер и затих. Он видел перед собой лишь узкую полоску леса, и даже она становилась все темнее, как и темный провал под древесными корнями. Но сгустившийся сумрак прорезал силуэт проходившей мимо девочки. Она шла, пригибаясь к земле и выставив вперед руки с загнутыми, словно когти, пальцами. Ему показалось, что он слышит, как она сопит, принюхиваясь, и голова ее внезапно повернулась в сторону дыры, будто она увидела там его. Он сжал палку, готовясь нанести удар, если она приблизится к его укрытию. Надо постараться попасть ей в глаз, решил мальчик. Интересно, достаточно ли крепкая эта палка, чтобы приколоть ее к земле. Он представил, как девочка извивается, словно умирающая бабочка, и его детские губы тронула улыбка.

Но она не подошла к нему, а просто исчезла из поля зрения. Мальчик, осознав, что еще удерживает дыхание, испустил облегченный вздох. Голос осиного бога слегка затих, за что мальчик мысленно поблагодарил его. Выждав несколько минут, он попытался устроиться поудобнее. С помощью палки проверил размеры своего логова и обнаружил, что оно даже больше, чем он ожидал. Встать он, правда, не мог, но зато легко вытянул ноги. Он мог бы поспать, свернувшись клубочком, но спать нельзя, пока снаружи бродит в поисках злосчастная девчонка. Чтобы убить время, мальчик принялся развлекаться, перебирая воспоминания, а они обрушились на него мощным потоком, когда в голове вновь прозвучал голос мужчины, пытавшегося уничтожить его, голос того ненавистного детектива. Ничего, его время еще придет. Когда-нибудь мальчик найдет сородичей, вырастет и обретет былую силу. Тогда он доберется до этого сыщика, до этого странного типа, чью природу не понимал даже он сам, заманит его в темное, тайное местечко и выяснит о нем всю правду. Для начала, впрочем, он уничтожит женщину и ребенка этого детектива, в такой же кровавой резне, какую устроил с его первой женщиной и ребенком, но на сей раз детективу придется воочию увидеть расправу. Идея такого завершающего круга мести завладела умом мальчика.

В лесу потемнело, и он услышал, как оживились ночные твари. Дважды темнота перед ним разрывалась бледным свечением проходящей мимо девочки, и ее призывный голос уговаривал его перестать прятаться. Она обещала показать ему выход из леса, клялась, что поможет ему выйти отсюда целым и невредимым, если он лишь немного поиграет с ней. Мальчик не отвечал, боясь даже пошевелиться. Лежа в своем убежище, он молился осиному богу, прося его немного пожертвовать ночью, приблизив час рассвета.

Сон подкрался незаметно. Мальчик не помнил того момента, когда глаза начали слипаться, и потому не взбодрился, осознав, что засыпает. Просто бессонницу в итоге победил сон. Вновь открыв глаза, он понял, что сполз по древесным корням на самое дно своего укрытия. Темнота оставалась неизменной, но изменилась ее плотность, и окружающий лес погрузился в тишину. Хотя ведь что-то вырвало его из объятий Морфея… Мальчика внезапно встревожил странный шорох. Кроме того, он промерз до костей, и ему отчаянно хотелось писать.

Мальчик прислушался. Да, откуда-то доносился тихий шорох, какая-то суета; может, крот старательно копает нору, или какое-то животное отрывает спрятанную в земле добычу. Тихая деятельность происходила где-то совсем рядом, но он не смог точно определить ее источник. Глухо отражаясь в его убежище, тихий звук еще больше искажал восприятие мальчика. В его голове опять началось предупреждающее жужжание осиного бога, однако смысл предупреждения по-прежнему оставался неясным.

Он решил, что шум доносится справа от него. Сейчас из этого шума четко выделились звуки когтей, царапающих ствол дерева. Пригнувшись, мальчик приложил ухо к дереву, лицо его находилось едва ли в шести дюймах от земляного дна. «Что же там происходит? — подумал он. — Кто там копается?»

Внезапно из-под земли рядом с ним вырвалась чья-то маленькая рука и вцепилась ему в щеку. Сильные пальцы яростно буравили его лицо. А один из них попал ему в рот, и мальчик в отчаянии сжал зубы, в итоге откусив этот палец, однако хватка не ослабла. Зазубренный ноготь впился ему в правый глаз, и обжигающая дикая боль пронзила его голову. Вслед за рукой из земли уже появилось плечо, а чуть позже голова и грудь. Болезненная бледность девочки проявилась во мраке его укрытия, ее правая рука продолжала все глубже вонзаться в лицо мальчика, а левой рукой она упиралась в землю, увеличивая силу давления. Мальчик боролся ожесточенно, отрывая одной рукой куски ее омертвевшей плоти. Другой рукой, пошарив по земле, схватил свою палку. Подняв ее повыше, насколько позволяла теснота норы, с силой вонзил палку в девочку и почувствовал, как острие пронзило ее тело. Лесная отшельница содрогнулась, и он еще раз ударил ее, но сам уже сполз на самое дно подземного укрытия. И вдруг на него начала сыпаться земля. Девочка больше не пыталась подняться, она принялась закапывать его, закапывать поглубже в такое же сокровенное место, в котором похоронили ее саму; в место со сводом, образованным древесными корнями и земляными стенами, где жуки и многоножки ползали по ее бренным останкам.

Упиравшаяся во что-то палка с треском сломалась. Земля уже доходила мальчику до груди, затем скрыла его шею и наконец подбородок. Он попытался крикнуть, открыв рот, но очередная горсть земли заглушила его последний крик.

И девочка в конце концов обрела приятеля для своих игр.

Глава 54

Не знаю, насколько правдиво все то, чем я поделился с вами. Кое-что довелось пережить мне самому. А кое-что могло и присниться.

Недостающие фрагменты этой истории я узнал, когда к Грейди Веттерсу вернулось сознание. Вместе с ним мы навестили в больнице его сестру. Она по-прежнему находилась в глубокой коме. Ее состояние, вызванное введением дозы препарата, не облегчило введение прописанных ей лекарств. Она оказалась слабее брата, чисто физически. Недостаток нормального дыхания, вызванный положением, в котором ее оставили на диване, привел к гипоксическому повреждению головного мозга.

Мариэль спала, и казалось, может никогда не проснуться.

Тело Джеки Гарнера мы перенесли в самолет, чтобы защитить его от животных. Позднее лесники извлекут его и доставят матери и подруге для похорон. Тела женщины, называвшей себя Дариной Флорес, и мужчины, известного под именем Малфас, забрали в Огасту для исследования. Что случилось с ними потом, мне неизвестно.

Лиат смогла добраться до выхода из леса, мы поочередно поддерживали ее. К концу похода женщина едва не потеряла сознание. Она отказывалась смотреть на меня или даже признавать мое существование, за исключением тех моментов, когда я помогал ей идти. Ее ведь послали обеспечить возвращение важного списка, а она не выполнила поручение. В темноте мы вышли на дорогу там же, где утром углубились в лес. Луис и Ангел остались с Лиат, а я пошел за пикапом. Лишь когда я завел машину, то заметил, что пропал тотем Джеки — ожерелье из медвежьих клыков, раньше висевшее на его зеркальце заднего вида, — и подумал о том, когда же предпочел забрать его Коллектор — до или после кончины Джеки?

Я отвез Лиат в местный медицинский центр и пояснил, что она упала на стрелу. Порой, видимо, привозят пациентов и с гораздо более странными ранениями, поскольку дежурный врач воспринял это, практически не моргнув глазом, и быстро договорился о ее перевозке в Бангор. Я пояснил, что она глухонемая, но умеет читать по губам. После этого позвонил Эпстайну и рассказал ему о том, что произошло. Когда он спросил, в безопасности ли список, я ответил утвердительно, не вдаваясь в подробности.

В конце концов, так оно и было в своем роде.

Незадолго до рассвета я выехал на частную лесовозную дорогу, уже на своей машине, и вернулся в лес. На сей раз я подготовился лучше. Не дойдя еще пару миль до рухнувшего самолета, я услышал сигнал своего мобильника. В двадцати шагах от самолета, под корнями белой сосны, я нашел тот список. Я не стал забрасывать его подальше от места крушения, просто выбрал приметное место. Какие-то мелкие твари уже погрызли пластик, но содержимое осталось более-менее в сохранности, и вложенный в пакет «маячок» подмигивал мне красным глазком.

От того мальчика, в которого воплотился Брайтуэлл, не осталось и следа, но спустя несколько дней в ходе тщательных поисков полицейские начали находить и идентифицировать останки убитых Малфасом людей и, обнаружив один ботинок мальчика около дуплистого ствола старого дуба, предположили, что его утащил медведь.

Я рассказал следователям большую часть того, что знал на тот момент о крушении самолета, поскольку стал на редкость ловок в сокрытии правды. Среди допрашивавших меня полицейских оказался и Гордон Уолш, хотя Северный округ этого штата уже не входил в его компетенцию. Его послали, как он сказал, для наблюдения, но я не стал уточнять, за кем. Сообщил им лишь, что Мариэль Веттерс наняла меня для поисков этого самолета, поскольку полагала, что молчание ее отца о его существовании могло причинить ненужную боль семьям тех, кто был на борту во время аварии и кто еще ждал известий о судьбе своих близких. Не упомянул я только о наличии списка и не стал откровенничать по поводу Коллектора, хотя подробно описал его внешность следователям и намекнул на его возможную связь с законоведом Элдричем. В конце концов, ни одному из них я ничем хорошим не обязан. Рассказал также о последнем преступлении Джеки, том самом, что привело его к смерти. Нельзя клеветать на покойных; обман ради защиты репутации Джеки или ради добрых чувств любивших его людей мог вызвать больше осложнений, чем чистая правда.

Постепенно начала складываться история, пусть и не совсем полная, но внешне вполне правдоподобная. Коллектор стремился отомстить за смертоносный взрыв, а покойная женщина с мальчиком пытались найти тот самолет по неизвестной причине, возможно, связанной с человеком по имени Малфас, но возможно также, из-за спрятанных в самолете денег. Тем временем начался процесс опознания жертв Малфаса. Двух проводников, позднее идентифицированных как Джо Дал и Рей Врэй, добавили к списку убитых им людей, и я не стал опровергать эту версию. С такой кучей нераскрытых преступлений силы закона и порядка, казалось, готовы были списать на необъяснимые явления любые проколы в моей истории.

А в углу молча сидел Гордон Уолш, наблюдая и слушая.

Именно Уолш первым поднял вопрос об участии Лиат, когда обнаружилась ее связь с лесными событиями. Я сообщил ему, что она весьма опытный эксперт в истории авиации, и сама она в нужный момент должным образом подтвердила мои слова. Гордон Уолш, не желая усложнять себе жизнь попытками расспросить глухонемую женщину о том, чего сам совершенно не знал, удовлетворился нашими объяснениями. Хотя перед отъездом из Фоллс-Энда он ясно дал мне понять, предполагая, что я проживу еще достаточно долго, что в будущем он рассчитывает услышать от меня подробности предложенной ему истории.

К тому времени, когда следователи добрались до частной больницы, где лечился законовед Элдрич, обнаружилось, что врачи уже выписали его на попечение человека, назвавшегося его сыном, и их следов найти не удалось. Впоследствии выяснилось, что взорванное здание, где находилась юридическая контора, в действительности принадлежало пожилой паре, владевшей ближайшим ломбардом, а их договоренность с пропавшим арендатором основывалась лишь на рукопожатии, не подкрепленном никакими документами. Сгоревший дом снесли за неделю, и страховое возмещение, когда его определили, отправилось в их карманы.

Через месяц после лесных событий меня заехал навестить Эпстайн в компании Лиат и одного из сменных молодых телохранителей, которым он доверял свою безопасность. Мы с рабби прогулялись по берегу Ферри-бич, а Лиат и ее соратник следили за нами издалека.

— Почему вы уничтожили список? — наконец спросил Эпстайн.

— А что бы вы стали с ним делать? — отозвался я.

— Проверять, расследовать.

— Убивать?

— Возможно, — согласился он, пожав плечами.

— До и после того, как поименованные в нем люди могли проявить свои дурные наклонности?

Рабби опять пожал плечами:

— Порой необходимы превентивные действия.

— Вот именно поэтому я и уничтожил его, — заявил я.

— В надлежащих руках он мог бы оказаться весьма полезен.

— Вот именно что в надлежащих руках, — согласился я.

— Судя по тому, что я слышал, ваш поступок подверг риску жизнь Лиат. Коллектор угрожал убить ее, если вы не отдадите ему список.

— Он не собирался убивать ее.

— Вы, кажется, слишком уверены в его намерениях.

— Он имеет своеобразный кодекс. Искаженный, жестокий, но тем не менее нерушимый кодекс. И он не смог бы убить ее из-за того, что сделал я: мог убить ее лишь за то, что сделала она сама. Я не верил, что она виновна в чем-то таком, что могло заставить Коллектора включить ее в число своих жертв.

— Я попробую объяснить ей эту тонкость. Боюсь, что если бы вы попытались послушаться его, то она предприняла бы попытку убить вас.

Мы дошли до конца берега и повернули обратно. Солнце начало клониться к закату, зимний ветер дышал нам в лицо.

— Как вы думаете, чем там занимался Малфас? — спросил Эпстайн. — Лиат описала мне странный алтарь, что-то вроде святилища.

— В черепе Малфаса образовалась вмятина, в которую могла бы поместиться книга, — сообщил я. — Он явно повредился умом. Неужели вы думаете, что он понимал смысл собственных действий?

— Но он строил эту конструкцию с какой-то целью. Лиат сказала, что алтарь был обращен к северу. Обращенный к северу алтарь в северном штате. Как далеко на север, по-вашему, может зайти человек, чтобы у него ничего не осталось, никаких объектов поклонения, только снег и лед?

Мы в задумчивом молчании вернулись на парковочную стоянку.

— И здесь уже север, — задумчиво произнес Эпстайн, когда его телохранитель начал прогревать мотор, а Лиат стояла около открытой задней двери, осознав неминуемое приближение их отъезда. — Суровые края. Самолеты здесь разбиваются и медленно погружаются в землю. Сюда навстречу смерти приходят убийцы. Падшие ангелы простирают над северной землей свои крылья, и враги уничтожают их. И вы, вы тоже здесь. Я привык считать, что именно вас они старались завлечь на север, но сейчас полагаю, что мог ошибаться. Здесь по-прежнему обитает иная сущность. Она взывала к Малфасу и пыталась спрятать тот самолет. Она взывала ко всем им, даже если они не осознавали ее призывов. Так полагает Лиат, и я, пожалуй, начинаю ей верить.

Мы обменялись рукопожатием.

— Жаль, конечно, тот список, — задумчиво произнес Эпстайн.