Почему Америка наступает Паршев Андрей

Все эти воинственные прибамбасы в тексте книги появились потому, что я хотел бы донести до читателя одну мысль: не престиж, не глупость чаще всего бывают причиной войны, а интерес.

И еще: каких-то целей военным путем обычно пытаются добиться не нищие и слабые; напротив, сильные и богатые. Они хотят стать еще богаче. Александр Македонский не был так уж беден — он был гегемоном небедной Греции. И его современник Цинь Шихуанди был князем богатого Цинь — но и тому, и другому хотелось повелевать миром. Они совсем немного разминулись и не встретились в Средней Азии, о чем историки до сих пор плотоядно жалеют.

Поэтому и сейчас — вряд ли проблемы для мира создадут Афганистан и Буркина-Фасо. Их организуют более богатые, сильные и культурные страны.

Но вернемся в наше время.

Новому президенту США Бушу-младшему ставят в вину его решение начать добычу нефти в национальных парках. Даже наши его за это критикуют. Мол, московские высококультурные и шибко образованные журналисты знают, что значит национальный парк для Америки, а американский президент не знает. Боюсь, что не так. Буш — вполне американец, по-моему, он хорошо представляет себе, что нужно, а что, нет его избирателям, а также, чего они хотят и не хотят. Более чем стопроцентный президент, и не в первом поколении. (Сейчас в мире немногие государства имеют правителей — сыновей предыдущих правителей. Если не считать особ королевской крови, то таких стран всего три: Корейская Народно-Демократическая Республика, Сирия и США.)

Уж кто-кто, а семья Бушей в домашней птице разбирается. И раз уж Буш-юниор допускает возможность нефтедобычи в национальных парках — значит, жареный петух уже хорошо различим на горизонте. Во всяком случае, такие решения на подобном уровне не возникают на пустом месте и не являются результатом плохого пищеварения. Они могут значить лишь одно: доказанные запасы США — не просто запасы меньше чем на 10 лет, это еще и последние доказанные запасы.

В Канаде разведанных к середине 1990-х ресурсов хватит даже меньше — до середины 2003 года. Но есть тонкость: если на территории США маловероятно пополнение доказанных ресурсов, разве что где-нибудь на Аляске, то Канада исследована меньше. То есть года так до 2010 худо-бедно добыча в Канаде продолжится.

Что потом, когда добыча в США и Канаде резко упадет? Произойдет ли пропорциональное сокращение потребления в США или дефицит восполнится поставками из других источников? Вероятнее второе: под воздействием повышенного спроса (и значит, теоретически, высоких цен) произойдет рост добычи в других странах-поставщиках, работающих на американский рынок. Это Мексика, Венесуэла, Нигерия, Персидский залив.

Но все эти поставщики находятся в неравных условиях. Мексика входит в НАФТА — североамериканскую зону свободной торговли. Правительство этой страны не имеет права вмешиваться в работу нефтяных компаний, действующих на мексиканской территории, а Мексика — не член ОПЕК. То есть нефть Мексики… она, конечно, мексиканская… но не вся и не совсем.

TINA

Вы думаете, слоган «перестройке нет альтернативы» — российское изобретение? Господь с вами. Это рабский перевод английского выражения «Transformation is not alternative», настолько известного во всем мире и даже тривиального, что его пишут просто аббревиатурой — TINA. Вы думаете, что это России только так не повезло, вследствие какой-то нашей особой сиволапости и так далее?

Да нет, утешьтесь и не комплексуйте, мы плывем вместе со всеми, в едином всемирно-историческом процессе.

В Мексике в рамках этой ТИНЫ, в 1990-е годы, произошла такая история. Там пришел к власти президент Карлос Салинас де Гортари и начал радикальную экономико-политическую реформу, прозванную на Западе «салинастройкой». Приватизация, отмена квот и тарифов, то есть отмена экономической самозащиты, и так далее. Нужно ли говорить, что все это происходило-в строгом соответствии с рецептами МВФ? Салинас некоторое время получал все приличествующие и важные для политиков такого ранга и типа знаки внимания («человек года»; портреты на обложках экономических журналов…), по окончании срока правления он планировался на пост президента ВТО (Всемирной торговой организации). А в конце 1994 года грянул кризис. Бегство капитала, девальвация песо… США и МВФ собрали срочный пакет помощи в 52 млрд долларов — даже с нарушением устава МВФ, только чтобы предотвратить полную катастрофу, но все равно мексиканцы потеряли треть жизненного уровня.

Всего через год после пика славы Салинас уже не президент, а изгнанник, находящийся в международном розыске, среди выдвинутых против него обвинений — служебная некомпетентность (в Мексике это считается преступлением — дикие люди!). Но к нашему повествованию имеет отношение следующее: до кризиса госсектор Мексики не имел крупных долгов, а после кризиса прибыль от продажи нефти стала перечисляться на счет в Федеральном резервном банке в Нью-Йорке, контролируемом Соединенными Штатами. По сути, Мексика потеряла контроль над собственной экономикой и своей нефтью.

И что интересно — в африканской Нигерии несколько ранее произошла очень похожая история. Схема та же: структурная перестройка по рецептам МВФ; закономерный крах; стабилизационный кредит МВФ; экономика переходит под американский контроль. Пример Нигерии я приводил давно, но раньше воспринимал его просто как доказательство пагубности рецептов МВФ. Даже испытывал чувство жалости к экспертам этой уважаемой организации: вот, думал, находятся люди в плену окостеневших доктрин, такие неудачи по всему миру… Но тогда вопрос нефти был для меня где-то на периферии внимания, я даже не знал, что Нигерия — один из основных экспортеров нефти в США. А сейчас уж не знаю, что и подумать. Так ли уж эти ребята интеллектуально убоги?

Тем не менее, до сих пор можно услышать от критически настроенных экономистов такие заключения:

«Экономическая политика МВФ по решению долговых проблем стран третьего Мира провалилась. После проведения либеральных реформ долги бедных стран выросли астрономически. В 1981 году, перед тем как кризис официально начался, долги бедных стран составляли 750 млрд. долларов. К 2000 году долг бедных стран богатым составил более 2 трлн. долларов».

(Л. Чантуридзе, «Призрак глобализации бродит по миру»).

Ничего себе «экономическая политика МВФ… провалилась»! Да вы попробуйте, приведите другой пример столь же успешной коммерческой операции! Только страны Африки южнее Сахары платят по обслуживанию долга 10 млрд. долларов ежегодно. И все за просто так, ничего не получив.

И выхода у них, у бедных стран, нет. Откажись от либеральной доктрины, даже просто попробуй предохраниться от какого-нибудь своего африканского Гайдара — и рано или поздно попадешь в «изгои».

И в Персидском заливе есть страны — клиенты США, чьи правители обязаны американцам своими креслам. Хоть они и члены ОПЕК, но американцев в беде не бросят — за справедливую цену, конечно.

СТРАНА «МИСС ВСЕЛЕННАЯ»

Весьма интересна позиция Венесуэлы — ее легко смоделировать, зная отношение Штатов к нынешнему правительству. Это небольшая страна, но великая нефтяная держава. Еще Венесуэла славится большим количеством «Мисс Вселенная», и нынешний ее президент — Уго Чавес — также известен всему миру.

Кто считается крупным политическим деятелем, кто — нет? Конечно, легко было стать великим Александру Македонскому — не каждому папа оставляет в наследство обученную фалангу и гегемонию над Грецией. В некоторой степени и Мао Цзэдун знаком почти каждому землянину, потому что был лидером Китая, а не Таити или Гаити. Даже Сталин, если б остался в независимой Грузии, мог быть известен не более, чем Гамсахурдия. И если мы попробуем определить «калибр» политического деятеля, учитывая, откуда, из какой страны он родом, то, конечно, величайшим политическим деятелем закончившегося века окажется Фидель Кастро. Его базой был крошечный перенаселенный остров, где на одного жителя приходится меньше гектара общей площади; где из природных ресурсов к началу его правления были только климат, океан, мулатки и близость к США. Тем не менее, Фидель заставил весь мир уважать и себя, и кубинский народ, хотя он и меньше, чем население Нью-Йорка.

Кастро выдержал беспрецедентное давление самой сильной и богатой страны мира и пережил уже девять американских президентов, каждый из которых с удовольствием порвал бы Фиделя в клочки собственными руками. Но оказалось, что его с хвоста не заглотнешь. Куба стала первостепенной мировой державой не только на полях сражений последней трети XX века, гоняя по ним не только сомалийцев с унитовцами, но и южноафриканцев с американскими «советниками». У себя в Латинской Америке она несомненный лидер в организации здравоохранения, да и не только в регионе: как пишет С. Г. Кара-Мурза, рыболовецкие суда всех стран старались держаться на промысле невдалеке от советских или кубинских судов — на всякий случай, потому что только у нас и кубинцев были врачи. И на Олимпиадах Куба была среди великих держав. Как и вооруженное вторжение американских наемников в заливе Свиней, так и первая встреча по бейсболу американской и кубинской команд (по бейсболу!!!) — закончились с одинаковым результатом.

Думаю, вообще победы соцстран на Олимпиадах были более весомой причиной для США, чтобы бойкотировать Московскую Олимпиаду, чем даже вторжение в Афганистан. И мы сделали большую глупость, не приехав в Атланту — впрочем, это я к слову. Симметричные ходы даже в шахматах быстро приводят к поражению черных.

Поэтому Кастро, несмотря на неудовольствие северного соседа, для всех национально ориентированных латиноамериканских лидеров бесспорный образец. Не любят его лишь «гориллы», поставленные у власти американцами (странно, да?), но «горилл» зато не любят сами латиноамериканцы.

И венесуэльцы традиционно не ссорились с революционной Кубой. Если же учесть весовые категории участников конфликта — то, можно сказать, венесуэльцы просто плевали на США, братски поддерживая Кубу. Поставляли на Кубу нефть — при том, что до сих пор любой корабль любой страны, хоть однажды замеченный в кубинском порту, не допускается в США.

И сейчас там президент Уго Чавес. Довольно типичный руководитель для Латинской Америки, бывший спецназовец, но это политик не регионального, а мирового уровня. Он из тех, кто пытается воспользоваться божьим даром на пользу своей стране. И хорошо понимает, что торговля сырьем в современном мире приносит выгоду потребителю, а не продавцу — есть такой закон практической экономики.

Единственный способ изменить такую ситуацию — торговцам нефтью координировать усилия. С этой целью Уго Чавес пытается объединить нефтепроизводителей вокруг ОПЕК, был с визитом даже у нас. Понятно, что единственно общим у наших стран, кроме побед на конкурсе «Мисс Вселенная», может быть только нефтеторговый интерес. Понятно, что раз мы торгуем сырьем — то и должны сотрудничать с продавцами сырья, может быть, образуя своего рода «сырьевой» или хотя бы «нефтяной» Интернационал. Сам этот термин принадлежит молодому российскому политику, депутату Государственной Думы РФ от Волгоградской области Е. Ищенко. Он от имени небольшой группы депутатов вносил в ГД проект закона о национализации сырьевого экспорта, но понятно, с какой поддержкой ГД и президентской администрации этот проект встретился. Чавес — как раз один из деятелей такого «Интернационала».

Пока «нефтяной Интернационал» не очень успешен. Сама ОПЕК — довольно рыхлая организация, и руководство там… того… Семья то ли нынешнего генерального секретаря, то ли президента ОПЕК постоянно проживает в США, ее члены малодисциплинированы и ради своего эгоистического интереса могут и нарушить согласованные квоты, и шантажировать организацию, требуя увеличения собственных квот. Но главной причиной малой успешности служит наличие нефтяных экспортёров — не членов ОПЕК. Они отказываются придерживаться согласованной политики, выбрасывают на рынок дополнительные количества нефти, чтобы не росла цена. Главными «штрейкбрехерами» в последние годы выступали Россия и Норвегия. Трудно понять, исходя из интересов России, зачем добиваться снижения мировых цен на нефть. Такое поведение было бы объяснимо, если бы мы принадлежали к западному миру…

Но вернемся к Венесуэле. Весной 2002 года там произошли события, которые нельзя объяснить, если не знать о критической ситуации с нефтяным обеспечением США.

В Венесуэле забастовали нефтяники. В столице — Каракасе — произошли демонстрации вроде бы рабочих, закончившиеся столкновениями демонстрантов с охраной президентского дворца. Охрана открыла огонь, появились жертвы. В этой ситуации среди военных нашлись силы, сместившие Уго Чавеса. Он был отстранен от власти, арестован и отправлен под стражей на одну из военных баз. Власть перешла к временному правительству (у нас такие органы принято называть по-латиноамерикански — «хунта»). К присяге был приведен временный (до новых выборов) президент Педро Кармона. США и Испания выступили с призывом отнестись к событиям в Венесуэле с пониманием, как к свершившемуся факту.

При чем тут, в этом грязном деле, Испания? Испания для многих стран Латинской Америки обладает большим моральным авторитетом. Это страна-мать, а то, что испанцы завоевали южноамериканских индейцев, помнят как далекую историю; а что над мировой державой испанского языка не заходит солнце — знают и сейчас. Мы-то живем в довольно большой стране. Трудно поставить себя на чужое место, но мне кажется, что жителю страны малой тоже хочется чувствовать себя в какой-то большой общности. Как-то, отдыхая в Крыму, я постоянно смотрел испанский спутниковый телевизионный канал. Он, конечно, провинциален, но чувствуется, что и его работники, и зрители рады возможности слушать людей различных рас и континентов, говорящих по-испански.

Ведь возможность высказаться, чтобы тебя услышали — это желание каждого. Я говорил с одним лимоновцем, упрятанным властями Латвии в тюрьму за какую-то акцию — ненасильственную, нужно сказать. Но он не держит на латышей зла, и даже наоборот, сочувствует: по его выражению, сейчас «им даже некому пожаловаться, что они плохо живут». Вот именно, речь не идет о помощи — в современном мире никто никому не помогает — а некому даже сказать о себе. Кого сейчас заботят Эстония или Киргизия, кроме Госдепартамента США, которому они, кстати, тоже совсем неинтересны?

Вот потому позиция Испании, хоть и не сыграла какой-то роли в судьбе путча, но могла сыграть.

А роль США в современном мире и без того понятна. Потому Испания поддержала, по сути дела, военный переворот? Нет сомнений — под нажимом США. Любой страной, если у власти социал-демократы, США легко управляют. Это ведь своеобразные люди, социал-демократы. Они, если не по личным качествам, а, так сказать, функционально — предатели. Зачастую они выходцы из рабочих и призваны управлять рабочим классом так, чтобы он жертвовал собственными интересами в пользу капиталистов. Потому и в международных отношениях социал-демократы склонны предавать национальные интересы — консерваторы мыслят и действуют более жестко.

Но почему сами США поддержали государственный переворот? Ведь считается, что США в последние десятилетия провели демократизацию Латинской Америки, убрали от власти наиболее одиозных каудильо, которых зачастую сами в свое время и назначили.

Видимо, есть тому причина. Она будет немного понятнее, если послушать описание тех же событий, сделанное человеком, не чуждым нефтяного бизнеса в его современном российском варианте.

«Чавес решил поменять менеджмент в государственной нефтяной компании, потому что они снюхались с америкашками. Те забашляли профсоюзникам и военным, профсоюзы вывели на площадь рабочих, а военные арестовали Чавеса. Но убить …ли» (тут стоит ненормативное слово, смысл которого — «забоялись»).

Да, похоже на то. Оказалось, что в конкретных условиях Венесуэлы союз продажных генералов, вороватых госчиновников, коррумпированных профбоссов, алчных капиталистов, рвачей-пролетариев и американских спецслужб оказался неспособен сместить одного-единственного президента.

В голливудских фильмах в таких случаях говорят: «У-упс». Ну и что, что единственная сверхдержава мира признала переворот? А венесуэльские десантники не признали. Не знаю уж, каковы они на войне, но Венесуэла не зря их кормила. Эти ребята оказались достойны своих «Мисс Вселенная».

И хунтисты не решились драться с наступающей на столицу десантурой. За явку с приспущенными… знаменами Чавес пообещал обойтись без крови, хотя за государственный переворот, по-хорошему, полагается расстрел.

Американские журналисты объявили, что будут жестко контролировать соблюдение гражданских прав Уго Чавесом. Особенно прав бывших хунтистов. Кто б сомневался!

Ослиные уши США торчали за каждой акцией путчистов. И эти демонстрации, на которых у каждого участника явственно просматривается приклеенная ко лбу двадцатидолларовая бумажка — да видали мы их и в Белграде, и в Минске, и много еще где. И эти чиновники из государственной нефтяной компании, со своими отпрысками в американских университетах и недвижимостью в США; эти генералы, просеянные в свое время через сито американских военных колледжей… Больше всего Чавеса возмутило присутствие американских транспортных самолетов, которые он увидел собственными глазами на базе Ла-Орчила, куда его отвезли под конвоем. То ли американцы почему-то не боялись, что Чавес проговорится, и ошиблись; то ли обычный в подобных ситуациях бардак… но прямое участие в перевороте американских военных — это и по меркам Южной Америки нонсенс, дальше ехать некуда.

Не расстрелял Чавес путчистов не потому, что пожалел. Государственный деятель должен делать то, что на пользу государству, а тяга к переворотам, если нет угрозы жизни путчистов, может усилиться. И не из-за боязни тронуть американских лакеев — человек он достаточно бесстрашный. Думаю, он разглядел в незадачливых любителях переворотов остатки совести… Почему они действовали нерешительно и не пошли до логического конца? Единственная причина — понимали, что Чавес действует в интересах Венесуэлы, а они — нет. И большинство людей все-таки не хотят служить чужим хозяевам, как их ни приручай. Даже если иностранная держава помогает своему клиенту стать правителем, он всегда хочет быть хозяином, и только и ждет подходящего случая. Исключения редки, и горе стране, в которой на троне окажется такое исключение.

Ведь и командиры десантников, скорее всего, обучались в США. Как и офицеры армий большинства стран мира. Да и у нас… До сих пор действуют соглашения о сокращении стратегических вооружений. Кто следит за их соблюдением американцами там, в США? Наши офицеры. Не удивлюсь, если окажется, что эти майоры и подполковники — сыновья и зятья генералов. Дело житейское. Длительная командировка в США в наших условиях позволяет сильно поправить благосостояние; а американцы надеются немного промыть им мозги, потому и осуществляют многолетние и, вроде бы, бесприбыльные программы по обучению чужих офицеров. Но если отрешиться от вполне понятной зависти (поди плохо в США съездить в командировку — это же не на свой страх и риск, не в придорожном мотеле тарелки мыть!), то легко понять — никто из этих генералов и офицеров не будет действовать в интересах врага, если будет четко представлять интерес своей страны.

Вот венесуэльцы, видимо, свой интерес и представляют. Раз мы продаем нефть — значит, нужно, чтобы она стала дороже. Кто из президентов этого добивается — тот наш президент!

Чавес удержался, но теперь ему не позавидуешь. Сила государственной машины — в ее бездушности, она год за годом, десятилетие за десятилетием вращает свои шестеренки в выбранном направлении. Сменяются президенты, уходят чиновники — а машина работает, и даже революции не могут ее разрушить до основания — как сейчас выясняется, на удивление много осталось даже в советской машине от царской. Горючим же этой машины служит государственный интерес. И Соединенным Штатам Америки нужен свободный, без неожиданностей, доступ к восьми венесуэльским миллиардам тонн нефти. Такой же, как к мексиканским — ведь это продлит привычную американскую жизнь на восемь лет!

Государственная машина США будет продолжать пережевывать своими зубчатыми колесами тех, кто пытается ей противостоять. Теперь в шестеренки попал Уго Чавес. Сколько он сможет этой машине противостоять?

Фидель Кастро сопротивляется ей сорок лет. Помните, как наши, российские подшакальники радовались, что лишат Кубу российского рынка сахара? Как объявляли, что кубинские эмигранты завалят Россию дешевым сахаром из Майами? Как с тех пор выросло наше благосостояние — мы знаем. А вот Фидель удержался без наших поставок. Ему и американские президенты не страшны, а уж эти-то… Зато как звонок был ответный щелчок! Старик-революционер и здесь извернулся, сыграл на поле наших «реформаторов» и привлек за последние десять лет на Кубу иностранных инвестиций, сколько нашим «привлекателям» и не снилось.

Но сколько же эта борьба стоила! Сколько бы могла сделать Куба без американской блокады! Кто-нибудь, кстати, помнит — а из-за чего она, блокада-то? Да можно и не стараться. И в терроризме обвиняли, и в нарушении прав человека… Но если не вдаваться в подробности, то главная причина — злоба США, что Фидель не дал себя свергнуть.

Что будет с Кубой, когда Фидель уйдет? И сможет ли бороться Чавес так же, как Фидель? Вы, конечно, можете подумать, что Фидель без советских ракет для США не опасен (ошибаетесь, он — «плохой пример»; это хуже, чем ракеты), а Чавес со своими 8 млрд. тонн держит америкосов за гланды. Так, и не так.

ГОСУДАРСТВО В ГОСУДАРСТВЕ

Вспомним, с чего начались в Венесуэле события. Чавес решил провести кадровое изменения в менеджменте государственной (!) нефтяной компании. То есть, во-первых, ситуация там, видимо, не удовлетворяла его не в личном плане, а из-за нанесения ущерба интересам страны. Известно, что если менеджер продавца действует во вред хозяину — это означает пользу покупателю или себе. Для своего кармана венесуэльские госчиновники действовали несомненно. Но судя по позиции США — и в пользу США также. То есть за венесуэльскую нефть Венесуэла получала меньше, а США плюс венесуэльские чиновники больше, чем должны.

Во-вторых, оказалось, что простые назначаемые государственные чиновники могут показать зубы собственному президенту; и не просто показать, а попытаться его свергнуть, всерьез, не понарошку. Следовательно, ресурсы у этих чиновников огромны, вполне сравнимы с государственными. «Аптеку контролируешь — вату имеешь». Крылатые слова! Если страна не продает ничего, кроме нефти — то причастные к продажам чиновники могут сравниться по мощи со страной. И, если захотят, поменять в ней порядок управления.

Чавес сидит на вулкане. Вулкан этот — частный интерес госчиновников. Искоренить коррупцию было трудно и Николаю I, хотя пределом мечтаний тогдашнего чиновника были борзые щенки. А если миллиарды долларов?

Мне как-то пришлось рассматривать очень наглядную диаграмму: объемы введенных в эксплуатацию нефтяных месторождений в СССР по десятилетиям. Маленькие прямоугольнички для 1930-х, 1940-х, 1950-х годов; уже побольше — для 1960-х и огромный — для 1970-х. Мы с Ищенко одновременно ткнули в него пальцем: «Вот здесь был подписан приговор СССР!»

А действительно: насколько была реальна опасность капиталистической реставрации в СССР? Наша экономика в первой половине XX века ни для кого не представляла интереса. Она вообще слишком низкорентабельна. Даже Гитлер не собирался колонизировать всю Россию: в его планах было онемечивание Прибалтики и части Украины, особенно Крыма. По-моему, ему и Белоруссия была неинтересна. И совершенно то же самое думали о советской экономике другие. Это мы считали, что наши заводы кому-то нужны. Только в 1990-е и узнали, что они на фиг никому не надобны.

А из сырья что у нас было такого привлекательного? Сало? Пенька? Лес, разве что, — да его могли добывать только сами русские. Но с появлением советской нефти и созданием экспортных возможностей обозначились два интереса: Запада и групповой интерес советского госчиновника-нефтеэкспортера. Осуществлению этих планов мешал только Союз. Противостоять этим клещам, возможно, было реально — если бы хоть кто-то понимал, что происходит.

Хотите поспорить с таким примитивным подходом, что Союз развалили из-за доступа к нефти? Стоит ли? Принцип «кво вадис» — «кому выгодно» — еще никто не отменял. И он поверяется простым арифметическим расчетом: кто и где после распада СССР получил больше прибыли. В рыночной экономике много хорошего и для производителя, и для простого потребителя; но с выгодами нефтеэкспортера не сравнится ничто. Все остальное — идеологическая чешуя, которую, имея деньги, можно организовать — было бы желание.

Отсюда проистекает печальный вывод, к которому я и подвожу вас, уважаемый читатель: венесуэльский опыт показал, что национализация нефтяной отрасли сама по себе не является панацеей. Тем самым государство закладывает под себя мощную мину. Можно национализировать нефть (или не приватизировать ее вообще), но управляющие государственной компании могут принести не меньше ущерба, чем приватизаторы. Что делать? Государству нужно постоянно контролировать чиновников, но деньги в этом бизнесе крутятся такие, что можно купить и контролеров. Если нельзя их — то тех, кто назначает контролеров; если нельзя купить кадровиков, то можно купить следователей, и они заведут уголовные дела против слишком неподкупных кадровиков. Когда два таких мощных фактора, как нефтяные деньги и интересы США, действуют совместно, то государственный интерес малой страны уберечь трудно. «Водичка дырочку найдет». Есть еще вариант: маленькой стране лечь под богатую, и тогда ее лидеры и порядок управления будут одобряться американцами, пусть там хоть людоедство практикуется.

Частный торговец нефтью, рассуждая абстрактно, старается действовать в собственных интересах — значит, продает нефть дорого. Государственный чиновник, чье жалование мало зависит от прибыли, не может не искать приработка. Малая доля процента от выгоды, упущенной его собственной страной, для него — целое состояние.

И частный владелец находится в выигрышном положении: он может своего менеджера, действующего ему в ущерб, просто пристрелить. Хотя бывает и наоборот, если владелец поздно спохватится. Президент страны прибегнуть к такому простому способу не может.

Современный мир тем и интересен, что национальные правительства имеют меньше власти, чем корпорации. Может ли даже президент страны купить журналисту, скажем, «Мерседес»? Сожрут с трусами обоих. А президент нефтяной компании? Никто и ухом не поведет. Видите разницу между государством и бизнесом? До сих пор слышны причитания по поводу ужасных привилегий советской партийной номенклатуры, которых было-то — в баньке в субботу попариться. Новым же русским никто не пеняет, если они в субботу съездят на карнавал в Бразилию, а в воскресенье пострелять слонов в Уганду — это считается нормальным. Им можно — а тем нельзя. Психология!

Вот это и есть главная проблема национальной нефтяной компании. У ее персонала возможны иные мотивы, чем у руководства страны, и способов воздействия на этих людей немного. Чем чиновник управляется? Жалованием, пенсией и страхом их лишиться. Здесь же этот страх минимальный, ничтожный по сравнению с возможностями, здесь совсем незначительное служебное упущение может полностью компенсировать потерю пенсии за многие годы.

Когда крутятся такие деньги, предостеречь может только угроза смерти. Но развитые страны — потребители нефти очень недовольны применением смертной казни к чужеземным чиновникам; руководители стран, где это практикуется, быстро приобретают имидж вурдалаков. Поэтому страны — контрагенты развитых стран не могут серьезно наказывать даже за государственную измену

Самое смешное, что и высшие государственные руководители — тоже чиновники, даже премьеры и президенты, хоть и побеждают на всеобщих выборах. И не только министры могут, удалившись на покой, переехать в уютный домик в стране бывшего вероятного противника или его союзника; в принципе, это не заказано и президенту.

Конечно, трудно представить, чтобы американский или французский президент после отставки переехали на ПМЖ в Польшу или Россию; а вот обратное чисто теоретически представить можно. Живет же наш бывший министр иностранных дел Панкин в Швеции? А бывший глава АПН Фалин — в Германии? А бывший глава Федерального агентства правительственной связи генерал Старовойтов — в США? А ведь это госчиновники вполне приличного уровня.

Упаси Бог, я не обвиняю достойных людей в государственной измене; не задаю я и банальный вопрос «откуда деньги?»; отмечу лишь одно: иммиграционные службы западных стран не допускают на свою территорию лиц, не отвечающих на вопросы. Но закончим с персоналиями — рассуждения на эту тему заведут далеко.

Плохо не только госчиновнику бедной страны, если ею интересуется страна сильная и богатая. Будут давить, подкупать, а возможностей у богатой страны больше. Но плохо и богатому человеку (изредка эти два множества пересекаются) — ведь где, в каких банках хранятся состояния? В западных. Может ли богатый человек сказать слово поперек Соединенным Штатам, если у него счет в «Нью-Йорк Ситибэнк»?

Есть у нас группа «Запрещенные барабанщики», исполнявшая дурацкий, но забавный шлягер «Убили негра». И одна наша эстрадная дива так с сочувствием сказала, что ребята ввиду политнекорректности песенки могут лишиться американской визы. Сказала таким тоном — что становится ясно: для некоторых это сейчас то же самое, что двадцать лет назад партбилет потерять.

Кстати, потеря визы в одну из западных стран часто получает следствие в виде отказа в других. Информацией они обмениваются, и не только внутри Шенгеннской группы, а причины приводить не обязаны: хотим — пускаем, хотим — нет, хозяин — барин. Что, впрочем, правильно.

А теперь представьте себя на месте какого-нибудь уважаемого госчиновника. Дом — полная чаша, на охоту — в Африку, на серфинг — на Гавайи, сын в английской частной школе, дочка в Сорбонне. И вдруг твой президент говорит что-то не то, а Запад блокирует счета и отказывает в визах. И все! Отдыхай в Турции — если оклада в 300 долларов хватит.

Как вы будете относиться к своему президенту, будь он хоть трижды выбран сердцем?

Но это ситуация крайняя, когда неудовольствие Запада вызвал глава государства. А ведь главы — тоже человеки, и не всегда с таким плохим характером, чтобы ссориться с США. Напротив, для главы государства бывают очень важны маленькие знаки внимания — чтобы его пустили на какую-нибудь конференцию вместе с президентами настоящих стран; чтобы с ним поменялись «Паркерами» после подписания какого-нибудь документа; правда, когда думаешь об этом, то содержанию самого документа в этой ситуации внимания уделяешь меньше.

Вышесказанное смешно даже представить в приложении к президентам США. Не потому, что они сверхчеловеки; точно даже не знаю, почему. Там есть «верхний класс», бдительно следящий за соблюдением главой государства государственных же интересов. Может быть, и еще что.

Вышеприведенный пассаж о «маленьких знаках внимания», так важных для советских чиновников, взят мной из книги А. И. Уткина. Он сравнил воспоминания о важнейших встречах советского и американских президентов в конце восьмидесятых; о чем думали высокопоставленные деятели двух стран во время этих переговоров, благо все они выпустили воспоминания. Разница разительная, о чем заботились американцы — и о чем «наши». Прочитайте сами, не пожалеете.

Для руководителя современной восточноевропейской страны нет ничего страшнее неудовольствия Запада. Если Запад, недоволен — отсюда недалеко и до положения изгоя. А ведь боязнь чего-то — готовый рычаг управления. И он немедленно будет задействован, если что.

Наш самый успешный министр иностранных дел — В. М. Молотов — относился к таким вещам даже не философски, а практично. Нас опять ругают? Значит, правильную политику ведем. Если бы хвалили, нужно выяснять, в чем неправы, и исправляться, чтобы опять ругали. Но это было так давно.

Это же естественно: когда ведешь игру с противником, то каждый твой успешный ход приносит ущерб противоположной стороне. Поэтому противник и должен быть недоволен, если выигрываешь ты. Если не так — значит ты не игрок, не партнер, а неизвестно кто. Но это одна сторона вопроса. А другая состоит в том, что с нашей стороны рассматривается не абстрактная государственная машина, а живые люди. И ситуация такова, что они к мнению Запада очень чувствительны. Если не они — то их семьи, или знакомые их семей, или какие-то их знакомые, чье мнение им важно. Давно уже высказано мнение, что причины поведения Горбачева отчасти — в его зависимости от мнения друзей студенческих лет, как его, так и его покойной жены, среди которых были и такие люди, как один из идеологов чехословацких событий 1968 года Млынарж (Горби жил с ним в одной комнате общежития).

Потому личная атака на любого деятеля незападной страны так или иначе принесет плоды — или руководитель сдаст назад, или его позиции в руководстве ослабнут.

А вот мы можем ругать западного деятеля до посинения — никому от этого плохо не станет. Потому что рычагов у нас нет.

Короче говоря: хотя национализация природного сырья и необходима экономически, и оправдана любой этической системой — будь она основана на религиозных представлениях или принципе всеобщего блага — она должна быть проведена с умом. И управление ресурсами должно быть хорошо продумано. Подозреваю даже, что в этом деле придется отступать от некоторых общепринятых норм — в частности, от принципа коммерческой тайны.

Логически рассуждая, приходишь к какой-то странной ситуации: деятельностью национальной нефтеэкспортной компании должен управлять… лично президент страны (и где он только время найдет?), и он не должен будет иметь права выезжать за границу, и члены его семьи также. Не нравится? Пусть добьется ситуаций, когда страна будет жить чем-то другим, кроме нефти.

СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ

Так что же нужно американцам от Венесуэлы? Что венесуэльцы могут сделать с Америкой? Могут ли они перестать продавать нефть?

Нет, конечно. Парадокс в том, что поставщики сырья уже не могут проводить самостоятельную экономическую политику. И Запад, и его сырьевые придатки связаны прочными цепями, восстание ног против головы невозможно. Если они перестанут продавать нефть, то лучше не станет ни им, ни Западу, — лучше не будет никому.

Ушли в прошлое времена возможности политики в духе 1930-х годов, когда страны договаривались, что одна поставит другой железный лом, а взамен получит нефть. Нам-то это представляется порядком торговли стран с государственной монополией внешней торговли — но нет, торговые договора были и между капиталистическими странами. А сейчас не совсем так, и запрет государства своим фирмам покупать или продавать что-то — редкое исключение. Пока, во всяком случае.

Строго говоря, США не покупают нефть. Нефть приобретают американские потребители нефти. И у нас, практически, продает не Россия, а частные фирмы, каким-то образом получившие не полные права собственности, а права на разработку лучших российских месторождений. Правда, государство оставило за собой некоторые рычаги контроля. В некоторых фирмах есть доля собственности государства и оно может потребовать увеличить или сократить добычу, поставлять куда-либо нефть или не поставлять. Также в руках государства «труба» — компания «Транснефть», владеющая экспортными трубопроводами. Еще один важный элемент управления — тарифно-таможенная политика, пока она в руках государства.

С помощью этих рычагов можно творить практически чудеса — например, годами удерживать внутренние цены на энергию ниже мировых. Это кажется удивительным: каков стимул продавать нефтепродукты внутри страны в два-три раза ниже, чем совсем рядом, за границей?

Можно брать за экспортные поставки вывозную пошлину — и нефтепроизводителю становится одинаково прибыльно продавать своим или за границу. Можно допускать их к трубе только при условии продажи части нефти на внутреннем рынке. Прибыль от экспорта такова, что часть нефти можно не то что продавать на внутреннем рынке — да хоть отдавать просто так.

Но в результате нефтяные компании заинтересованы в следующих вещах:

• чтобы государство не вмешивалось в действия менеджмента;

• чтобы иметь собственные экспортные возможности;

• чтобы не платить экспортные пошлины.

Они и действуют в этом направлении. И у нас есть примеры, когда топ-менеджеры государственных компаний поступают вопреки ясно выраженному мнению Правительства и Президента (пока, слава Богу, их не свергая). И хотят строить собственные, негосударственные трубопроводы — ЛУКОЙЛ уже построил нефтяной терминал в Варандейской бухте. А еще нефтяники всячески лоббируют вступление в ВТО — по одной простой причине. Идеология «свободной торговли» не предусматривает экспортных пошлин и экспортных квот, что нефтедобытчикам выгодно. Государству и бюджетникам это менее выгодно, но они этого не знают.

С точки же зрения чистой науки вступление России в ВТО лично мне будет очень полезно. Наши внутренние цены будут более точно соответствовать мировым, и иллюзий насчет конкурентоспособности российской экономики будет поменьше. О чем я всегда и говорил.

Но многим, очень многим остальным будет совсем не так приятно.

СТУПЕНЬКИ К ПОСТУГЛЕВОДОРОДУ

Кто является действительно великим ученым? Естественно предположить, что тот, кто открыл закон, названный его именем. Ньютон, например, или Ом. Или хотя бы эффект. Российская наука не может похвалиться обилием эффектов и законов, названных именами русских ученых — так, с ходу вспоминается разве что эффект Черенкова да колонка Цвета — основателя хроматографии:

Тем не менее, есть у нас ученый, на счету которого сразу два закона, точнее полтора: периодический закон Менделеева и закон Клапейрона-Менделеева. Дмитрий Иванович известен нам как химик, хотя делом своей жизни он сам считал Таможенный тариф 1891 года, который фактически создал российскую индустрию: Менделеев был научным руководителем разработки этого тарифа. Был он и советником по экономике Александра III — достижения этого царствования, оказывается, базировались на прочном фундаменте.

У Менделеева была интересная особенность: он занимался тем, что в данный момент нужно России, и всегда успешно. Ходит легенда, что его исследованию русская водка обязана своим стандартом крепости — 40°, причем Менделеев занялся этим вопросом не по природной склонности, а в свете планировавшейся тогда водочной госмонополии. Не знаю, так ли это, но вот к перевооружению армии Менделеев действительно разработал бездымный порох — лучший, чем французский. А предварительно, съездив во Францию, раскрыл состав лучшего в то время французского пороха. Без шпионских штучек, не выходя из кафе и просто читая экономические разделы французских газет.

Занимался он и нефтедобычей, кое-что об этом известно, я имею в виду его сакраментальную фразу, которую везде вворачивают, говоря о нефти, но никак не осмысливают.

В общем великим ученым был наш соотечественник, любил Россию и как мало кто другой способствовал ее процветанию. Потому и неудивительно, что на выборах в Академию его прокатили тогдашние академики — ну не чувствовали они себя ровней такому талантищу.

Но к нашей теме относится еще одно предложение Д. И. Менделеева — о подземной газификации угля. Говоря о конце нефти и о том, что делать потом, без этой технологии никак не обойтись. Она понадобится больше чем через век после того, как идея о ней была высказана — но понадобится, когда закончатся не только нефть, но и природный газ.

ГАЗОВАЯ ПАУЗА

Но сначала поговорим о природном газе. Природный газ (точнее, попутный нефтяной) знали еще в античности, задолго до новой эры. Но если нефтяной рынок уже тогда, можно сказать, существовал — нефть собирали и продавали, в основном, для бытовых и медицинских нужд — то газ использовали только для священного огня в храме огнепоклонников в окрестностях Баку. И причина меньшего интереса к газу, чем к нефти — примерно та же, что и сейчас. Газ существенно сложнее хранить и перевозить, и даже сейчас в цене газа «транспортная составляющая» вдвое превышает таковую для нефти. А тогда-то с газами работать и вообще не умели. Точнее, герметичную упаковку знали — слово «герметичный» происходит от имени Гермеса Триждывеличайшего (Трисмегиста) — легендарного египетского ученого, о котором уже древние греки знали только по смутным легендам; но сжимать или сжижать газы для практического применения научились только-только, необходимая для этого точность изготовления насосов и поршней достигнута лишь недавно.

Правда, видел фотографию (к сожалению, не нашел ее, чтобы воспроизвести здесь), как китайские крестьяне везут по домам газ из местных небольших месторождений. На ослика навьючен огромный бурдюк, метров семь в поперечнике, и он его тащит, как аэростат воздушного заграждения. Нет у китайских крестьян ни баллонов, ни компрессоров, а поди ж ты… Правда, погода нужна безветренная.

Только к нашему времени, когда истребление накопленного за миллионы лет стало основой новой цивилизации, произошло действительное открытие газа. Да, сразу надо сказать, что попутный нефтяной газ — это не совсем то же, что природный. Газ, идущий с нефтью, более «грязный» и, зачастую, химически агрессивный. Если пускать его по трубопроводам для природного газа, он «съест» трубы за несколько лет. Поэтому его лучше сразу после добычи от нефти отделять. В принципе, он поддается «облагораживанию», и это лучше, чем сжигать его в факелах — но так он получается чуть подороже, чем природный.

Вот природный газ в этом отношении совершенно безопасен. Если его правильно подготовить — высушить и т.д. — то нет домашнего топлива лучше. При сгорании он оставляет после себя только углекислый газ и водяной пар. Он даже не имеет запаха — то, что мы считаем «запахом газа» — специальная его ароматизация особо вонючими веществами — меркаптанами, чтобы утечка газа сразу чувствовалась. Правда, он, если не соблюдать технику безопасности, взрывается — но сдуру можно взорвать практически все — и склад с удобрениями, и цех сахарной пудры.

Измеряют природный газ в кубических метрах при атмосферном давлении. Много это или мало, кубометр газа?

Из школы мы знаем (не все, конечно, а кто усвоил школьную программу), что вода в восемьсот раз плотнее воздуха. То есть кубометр воды весит тонну, а кубометр воздуха — чуть больше килограмма — точнее — 1,2928 кг. Примерно такое же соотношение и между нефтью и газом, ближе, пожалуй, даже к тысяче раз. И нефть бывает разная — полегче (ближневосточная) и потяжелее; и газ тоже разный. Даже граница между ними слегка размыта. Ведь что такое нефть и газ? Смеси углеводородов. Молекула углеводорода чаще всего представляет собой цепочку из атомов углерода, к каждому из которых, как лапки сороконожки, прикреплены два атома водорода. Также по одному атому водорода прикреплено к. цепочке в качестве головы и хвоста. Цепочки покороче — газы, подлиннее — жидкости, совсем длинные — твердые вещества, если парафин или полиэтилен считать твердыми. Цепочка из шести атомов углерода может быть замкнута в кольцо — это бензол, у него нет «головного» и «хвостового» атомов водорода, только «лапки» — по два на атом углерода.

В природном газе обычно больше всего метана. Это «цепочка», состоящая лишь из одного звена — 1 атом углерода и 4 водорода. Метан легче воздуха. А вот уже этан (2 атома углерода и 6 водорода) — тяжелее. Смесь метана и этана горит у нас на кухне.

Еще тяжелее пропан и бутан. Пропан продается в баллонах, и, так как он отличается по свойствам от метана и этана, то его нежелательно использовать в «городских» газовых плитах — будет коптить. Нужны другие форсунки в горелках.

Природные газы являются газами лишь при комнатной температуре, а если их охладить или сжать, то они становятся жидкостью. Правда, чтобы сконденсировать метан, его надо слишком сильно сжимать или охлаждать.

В нефти всегда имеется растворенный газ, и наоборот: при добыче газа обычно получают газоконденсат — что-то вроде очень легкой нефти.

Так как состав и нефти, и газа в разных месторождениях разный, то нельзя абсолютно точно сказать, в каком соотношении по теплотворной способности (а нас в первую очередь это интересует) находятся между собой нефть и газ.

Но грубо и округленно можно считать, что тысяча кубометров газа приблизительно, соответствует тонне нефти, а килограмм газа — литру жидкого топлива. Кубический километр газа (в них иногда оценивают месторождения), то есть миллиард кубических метров — это примерно миллион тонн жидкого топлива. А тысяча миллиардов кубометров, или триллион кубометров газа — это примерно миллиард тонн нефти.

Запасы нефти считают миллиардами тонн, а газа — триллионами кубометров, и это удобно. И цены тоже близки — если нефть стоит около 150 долл. за тонну, то газ — где-то около 100 долл. за 1000 кубов — цена ниже, потому что газообразное топливо менее удобно, чем жидкое.

Кубометр же сжиженного газа чуть богаче энергией, чем тонна нефти, но совсем ненамного. Поэтому их можно грубо считать эквивалентными.

Наша страна богата газом. Считается, что богаче всех в мире. И мы этим гордимся. Почему-то. Хотя какая в этом наша заслуга? Так или иначе, мы перешли на отопление газом (Европейская Россия обеспечивает за его счет свои нужды в энергии на 65 %). И отапливаемся газом, и электроэнергию вырабатываем, и пищу мы готовим на газу. И разнообразные промышленные печи — например, для обжига кирпича или цементного клинкера. Промышленность стройматериалов вообще энергоемкая — и чтобы перлитовый песок вспучить, и керамзит обжечь, и пенобетон, стекловату или минераловату сделать — везде нужны высокие температуры. Парадокс: у нас, в самой холодной стране мира, масса топлива уходит на обогрев; но если мы хотим топливо экономить и для этого решим утеплить жилища — то теплоизолирующие строительные материалы, как правило, тоже потребуют больших затрат того же топлива — солидная часть экономии выбирается вперед.

И развитый мир потихоньку переходит на газ, хоть дело это и непростое. Тут мы оказались впереди планеты всей, сами того не заметив, а во всем мире на газификацию смотрят еще с опаской, как на трансгенную картошку. Используют его, примерно, как и у нас, с теми же ограничениями. Больше для отопления и электрогенерации. Как автомобильное топливо он может использоваться в городах; в сельской местности возникает проблема заправок. По той же причине питающая аппаратура сложнее, поскольку двухтопливная, на одном газу ездить рискованно. Всегда ли доедешь до заправки, даже в Москве?

Таблица 6. Доля энергии, произведенной с использованием нефти и природного газа, в % к общему производству энергии (нефть/газ), то есть уровень газификации экономики
19901994
Зап. Европа44,7/16,345,7/18,4
Сев. Америка41,5/25,440,9/26,3
Вост. Европа и СНГ29,0/28,122,9/42,9
Китай17,0/2,019,2/2,0
Япония57,8/10,856,1/11,3
Прочие регионы
Итого40,0/22,540,0/20,7

Но есть серьезные препятствия. Дело в том, что газ существенно удобнее жидкого топлива в быту и промышленности, когда он магистральный. Но и в таком варианте его транспортировка и прочая обработка обходится чуть не вдвое дороже, чем нефти. Если же его приходится возить судами-газовозами в сжатом или сжиженном виде, как в Японию, то технологическая цепочка получается непростой. Нужны заводы по производству сжиженного газа в странах-производителях и много другой инфраструктуры. Причем все оборудование дороже нефтяного настолько же, насколько танкер-газовоз дороже простого танкера.

Поэтому газ и стоит дешевле нефти в полтора раза при той же теплотворной способности.

Стоил бы одинаково — никто бы не покупал, дополнительные затраты сделали бы газ невыгодным. Буровые же и прочее оборудование не дешевле, чем для нефти — и добыча газа становится выгодной только для крупных систем и после масштабных инвестиций — чего-то подобного Газпрому в мире нет.

Но пока, как говорилось, мирового рынка газа нет — он потребляется в основном там же, где добывается, или в пределах трубопроводной системы. Сейчас строятся много газосжижающих заводов, и, возможно, в ближайшем будущем торговля газом расширится.

В нашей стране газом в баллонной расфасовке постоянно пользуются 18 млн. человек, не считая дачников. Но пропан, будучи вдвое дешевле бензина, немногим дешевле в производстве. Он — лишь фракция природного газа (основа там — легкий и трудносжижаемый метан), которую надо как-то выделять.

Пожарные, хотя люди они храбрые и самоотверженные, не любят тушить пожары на дачах. И я их понимаю — взрывоопасная вещь эти баллоны, а при пожаре домика кран не перекроешь, как в городе. Бензиновые и керосиновые примусы, впрочем, не лучше, старые туристы вам много чего про них расскажут.

Как сделать природный газ «дружелюбнее» и удобнее?

Простейший метод — синтезировать из метана метиловый спирт. Один атом водорода заменяется на пару атомов ОН (кислород+водород, гидроксил) — и — о чудо! Вместо газа СН4 — жидкость, СН3ОН, метиловый, или древесный, спирт. Плотнее метана почти в тысячу раз — и без насосов, баллонов высокого давления, холодильников. А процесс, в принципе, можно провести хоть на кухне — в периоды бензинового дефицита этим занимались народные умельцы, и не одна квартира взлетела тогда на воздух. Так бывает, когда хороший принцип претворяется в реальную жизнь.

Но и те, кому удалось обойтись без взрывотехники, не слишком довольны результатом. Метиловый спирт гораздо менее энергетичен, чем бензин; требуется переделка системы питания двигателя. Он вызывает коррозию всего, чего можно, и карбюратора в том числе. Он впитывает влагу. И он ядовит — всего несколько граммов вызывают слепоту, а несколько десятков — смерть. А пахнет он как обычный спирт, и даже на вкус похож — чем крайне опасен.

«Социальные дарвинисты», правда, считают, что если уж человек дошел до технического спирта — то чем скорее он хватанет полстакана метилового, тем лучше для всех.

Так что метиловый спирт, хотя и применим в качестве топлива, бензин не заменит, и, в лучшем случае, может быть добавкой к нему — помогая, например, убрать воду, попавшую в бензобак.

Но метиловый спирт может, в свою очередь, послужить исходным сырьем для синтеза других продуктов, в частности, какого-то органического эфира, вполне заменяющего дизельное топливо (с химией не знаком, кто интересуется подробностями — читайте специальную литературу, лучше всего отраслевые журналы типа «Нефтегазовая вертикаль» или «Нефть России»). Преимущества и недостатки дизелей по сравнению с карбюраторными и инжекторными двигателями общеизвестны.

Существуют технологии, доведенные до промышленной стадии, позволяющие прямо на буровой получать из природного газа это жидкое топливо. В частности — прямо на океанской платформе. Выглядит такой проект дерзко, а потому впечатляюще. Но подумать: вот пресловутое Штокмановское месторождение, 3 трлн. кубометров в 650 км от берега, в Баренцевом море. Оно не Красное и даже не Черное. Как возить газ-то? А тяжелую жидкость — качай себе в танки (так, в данном случае, называются отсеки-цистерны танкера), а то и сама льется.

То есть речь вот о чем: природный газ — ценнейший ресурс. Он незаменим в некоторых сферах (аммиак почти весь, получают из природного газа, на котором базируется производство азотных удобрений и много еще чего), но он не замена нефти. Чтобы использовать его на те же цели, на которые используется нефть, придется идти на дополнительные затраты. Без нефти, но с газом возможности общества будут ограничены.

Но откуда взялось название главы: «Газовая пауза»?

Я не нашел первоисточник, но смысл этого выражения вот в чем. Когда только начиналась газификация нашей экономики, уже тогда дальновидные люди знали, что газа хватит не навсегда. И идея была в том, чтобы за время, которое мы выиграем благодаря газу, перейти на новые источники энергии — в первую очередь, разработать новые, эффективные и экологичные способы использования угля, которого много больше, чем газа.

С тех пор многое изменилось. Был открыт газ Западной Сибири — это хорошо. Но была утеряна перспектива: что дальше делать, когда и эти месторождения исчерпаются? Вот это плохо. Поэтому идеологию «газовой паузы» надо вспомнить. Пока он есть.

В принципе газ есть почти везде. Есть газ и в Подмосковье… да только его мало.

Вообще считается общепринятым, что ископаемое горючее — это остатки растений. Сначала образуется торф, потом он слеживается, прессуется, получается уголь. На большой глубине, под действием высокой температуры в присутствии воды получаются газ и нефть. В общем, что-то вроде этого. В детстве на меня произвела впечатление картинка из «Науки и жизни», где нефтяное месторождение в земле было в виде динозавра, налитого нефтью.

Есть, правда, менее очевидная теория, что углеводороды имеют небиологическое происхождение — метан очень распространен во вселенной, атмосферы некоторых планет состоят из него, и он мог сохраниться в недрах от тех времен, когда земная атмосфера еще не состояла из азота и кислорода.

Косвенным подтверждением этому служат открытия на Кольской сверхглубокой скважине. На больших глубинах есть слои, где горные породы пропитаны газом. А уж там, где есть какие-нибудь жидкие углеводороды или уголь — и подавно.

Но если эти породы плотные, то газ сочится сквозь них еле-еле, и выкачанное месторождение вновь наполнится лишь через тысячи, если не миллионы лет. Так или иначе, хотя газ есть почти везде, газ в промышленных количествах есть только под пятачками земной поверхности.

Один мой слушатель был начальником погранзаставы на Камчатке, в Кроноцком заповеднике. Геологи бурили там скважины на газ и нашли его, но месторождение оказалось маломощным, дебета скважины хватило как раз на одну газовую плиту. Это месторождение и досталось после ухода геологов пограничникам и было их предметом гордости перед визитерами, пока эта застава была.

Теперь супруга этого слушателя варит щи на газе из Сибири — не Камчатка, но что-то вроде. Подумать только, газ идет к нам по трубе длиной в 3 тысячи километров! А ближе газа уже и нет, хотя начиналась газификация Москвы с Саратовского месторождения,

Действительно большие запасы газа были на нашей планете всего в нескольких местах. В материковой Европе его мало, большая часть европейского газа была в России, сейчас он исчерпан. Тот газ, который потребляет Западная Европа, поступает, кроме как из Сибири, еще с морских месторождений Северного моря и из Алжира.

Северное море относительно теплое и мелкое, не с точки зрения морских купаний, а с точки зрения нефте- и газодобытчиков. Оно не замерзает, без айсбергов и с глубинами до 200 метров, то есть вышки на дно ставить можно. Тамошние месторождения принадлежат Англии и Норвегии. Интересно, что англичане не перерабатывают свою нефть, а гонят ее на экспорт, хотя имеют свои нефтеперегонные мощности. Но их технология приспособлена к легкой ближневосточной нефти, и англичане посчитали, что выгоднее продолжать импортировать ее, а свою экспортировать, чем перестраивать свои заводы на другой тип нефти. Неожиданное, а, значит, скорее всего, очень мудрое решение.

А норвежцы сами даже не потребляют газа, в Норвегию нет газопровода с их месторождений. Он идет в Германию.

У меня часто спрашивают, как же так, почему в Норвегии высокий уровень жизни, это же северная страна! Умиляют меня демократы. Не знать, что эта страна с ее микроскопическим населением и незамерзающим морем — еще и мировой лидер по экспорту нефти и газа…

Довольно много запасов газа у Нидерландов, даже больше, чем у норвежцев (у тех, правда, шельфа больше — есть где искать).

Таблица 7. Соотношение валовой и товарной добычи природного газа (млрд. куб. м) в разных регионах земного шара в 1992 г.

Еще интересный момент. На протяжении многих лет я находился под воздействием пропаганды о какой-то особой расточительности советского экономического строя. Доказательством его были факелы на нефтяных месторождениях — и действительно, сколько лет горел факел на московском нефтеперегонном заводе в Капотне! Как освещали снежную равнину факелы у воркутинской железной дороги!

Каково же было мое удивление, когда на фотографии ночной Европы из космоса я увидел красные пятна в Северном море. Они были больше, чем осьминоги европейских столиц (кстати, не Париж и не Лондон из них самые яркие, а Москва). Хорошо были видны населенные и безлюдные (Альпы, Карпаты) районы. Четко заметны границы между богатыми и бедными странами — небольшая Северная Ирландия светится сильней, чем вся Ирландская Республика. Что это за красные пятна? А это факелы нефтяных платформ. Попутный нефтяной газ очень сложно утилизовать; его сравнительно мало, строить для него газопровод или монтировать емкость смысла нет, химически он хоть и горюч, но очень неприятен. Агрессивен к металлу, а состав его очень сложный и переменный, и его нельзя обрабатывать по какой-то одной технологии. Поэтому нефтяники развитой и экономной западной цивилизации этот газ просто жгут. А про какую-то особую советскую расточительность нам, в данном случае, просто брехали — она общечеловеческая, как горбачевские ценности. Но все равно, попутный газ — значительный резерв, и жечь его — конечно, расточительность. Успеют ли начать его полностью использовать до полного исчерпания нефти?

К сожалению, из-за сложности технологии потери газа значительны. Даже при добыче природного газа разрыв между добываемыми и коммерческими (используемыми) объемами очень велик. Соотношение кое-где менее 40 % (в Африке). На Ближнем Востоке доля товарной добычи — около 60 %, в Западной Европе — чуть меньше 90%, и только мы используем почти всё — свыше 97 %. Остальные проценты так или иначе теряются.

Но проблема в том, что газа этого в Северном море не так уж и много. На 10–15 лет, если считать вместе с алжирским.

Что является резервом?

По оптимистичным оценкам очень много газа в России. Вообще этой темы мы здесь касаемся краем, но в сведениях о газе разнобоя еще больше, чем о нефти.

Прогнозные оценки — 164,8 трлн. кубометров (правда, это те же оценки, согласно которым у нас 60 млрд. тонн нефти, те самые «13 % мировых», по другим оценкам прогнозные запасы всего мира — лишь 125 трлн. кубометров). Из этих триллионов на океанском шельфе 69,4 трлн. Напомню, что триллион кубометров газа, примерно, эквивалентен миллиарду тонн нефти. На суше резервы сосредоточены на Ямальском полуострове и в Гыдане.

По другим данным, у нас прогнозных запасов аж 218 трлн. тонн (Маргулов, 1996).

По данным Международного газового союза в мире всего прогнозных — 327 трлн. тонн, доказанных — 118 трлн. (все это сравнимо с ресурсами нефти), но вот что отличается, так это то, что в год добавляется доказанных запасов 5 трлн. при добыче около 2,2 трлн. То есть, в отличие от нефти, доказанные запасы не падают, а растут.

В России доказанные запасы — от 48 до 64 трлн. кубометров — то есть, видимо, существенно больше, чем нефти.

Вся эпоха газификации Советского Союза, в которой мы выросли, связана всего лишь с тремя месторождениями — но зато с гигантскими. Считается, что в России имеются еще четыре гигантских месторождения, которые просто трудно (дорого) осваивать.

Всего же в России известны 20 месторождений с запасами более 500 млрд. кубометров — всего 36 трлн. кубометров, или 75 % от доказанных запасов — в том числе Уренгойское, Ямбургское, Бованенковское, Медвежье, Заполярное, Харасавэйское, Оренбургское и др. Они дают 93 % добычи. Крупные месторождения выгодно обустраивать, поэтому они используются в первую очередь. Не хочу пугать — но с обустройством новых «супергигантов» есть проблемы: они в том, что нет средств, почему о повышении цен на газ говорят и хорошие люди. Без денежек нигде ничего не делается. Впрочем, на Ямале подготовлены к добыче Бованенковское, Харасавэйское, Крузенштерновское и Ново-Портовское месторождения, то есть пока еще не катастрофа.

Еще есть 115 месторождений с запасами от 30 до 500 млрд. кубометров — всего 10,7 трлн. кубометров или 22,3 %. Остальное в совсем мелких, по нашим понятиям, нерентабельных месторождениях.

Сейчас западноевропейская цена на газ — 2,7 долларов на 1 млн БТЕ (британских тепловых единиц), то есть 95 долларов за 1000 кубометров. Эта цена связана с нефтяными ценами — растет и падает синхронно.

В 2010 году при цене нефти 30 долларов за баррель потребительская цена в Европе будет близка к 4–4,5 долларов за 1 млн. БТЕ (140–158 долларов за 1000 кубометров).

С ГАЗОМ И БЕЗ ГАЗА

В этом отношении наша страна — уникум. Если верить данным о запасах, то когда весь мир, кроме Персидского залива, лишится топлива — у нас еще останется газ. Но тоже ненадолго — опять-таки несколько десятков лет, в лучшем случае. То есть не газовая эра, а именно газовая пауза. Перед чем пауза? Вот это зависит от нас.

За время паузы надо сменить тип цивилизации — и технический, и социальный. Сначала о технологии. Надо мобилизовать источники энергии, которые могли бы дать еще некоторую отсрочку — поскольку социальные перемены еще сложнее и могут потребовать времени в несколько поколений. К сожалению эти источники в основном невозобновляемые.

Есть ли что-то в природе, что могло бы восполнить дефицит газа и нефти?

Конкретно в нашей стране есть уникальные месторождения — это твердые растворы газа в мерзлых породах, газогидраты; плотные газонасыщенные породы; растворенный метан. С ними есть проблема — непонятно, как их добывать, технология пока не отработана. Может быть, это и невозможно.

Удивительно много в мире метана. Такое впечатление, что он есть везде. Много горя он приносит шахтерским семьям. Он находится в угольных пластах под очень большим давлением и иногда находит выход — и тогда пропитанный газом уголь вдруг взрывается, разрушая горные выработки. Выбросы метана — едва ли не самая опасная причина катастроф на шахтах. Да и просто, сравнительно мирным путем (без выброса) попавший в штреки метан в смеси с воздухом может и загореться, и взорваться.

Почему нельзя дегазировать угольные пласты, прошить их перед разработкой хотя бы скважинами и стравить газ — вопрос не ко мне. Думаю, дорого, экономически неэффективно. Когда шахта уже работает, метан без пользы удаляется вентиляцией, отделить его от отработанного воздуха практически невозможно.

Очень много метана выделяется в процессах разложения всякой органики. Как уже говорилось, из почвы рисовых полей; но больше всего — в болотах и тундрах. Богатство неимоверное, хватило бы для отопления всего человечества… но как его собирать? Один взгляд на глобус приводит к правильному выводу. Зелен виноград!

Крупный рогатый скот выделяет много метана. Трудно собирать и этот вид топлива, хоть и хорошо бы — все же парниковый газ. А метан, выделяющийся в жижесборниках животноводческих ферм — и есть тот самый биогаз, о котором часто говорят; его можно собирать и использовать, но это, конечно, не то, что спасет человеческую цивилизацию. Чтобы было много навоза — надо много кормов. А для этого надо много удобрений. А промышленность удобрений зависит от природного газа. То есть чтобы собирать биогаз, надо иметь природный газ. Нет его — нет и биогаза. И мало его, газа этого: кубометр биогаза получается из кубометра этого… как его… сырья. А кубометр газа эквивалентен литру жидкого горючего. Чтобы привезти на садовый участок цистерну удобрений (4 кубометра), этих 4 литров топлива может автоцистерне и не хватить.

И когда говорят о «метановой эпохе», все вышесказанное надо иметь в виду.

Химия знает множество горючих газов, но видов сырья для них в природе гораздо меньше. Это биомасса — свежая или запасенная в прежние эпохи — уголь, бурый уголь, торф, другие горные породы, представляющие собой пропитанные углеводородами горные породы — битуминозные пески, сланцы.

Если добывать сырье, состоящее только из органики, выгодно, то поднимать на поверхность излишнее количество пустой породы получается дороговато. Даже просто низкокачественные угли имеют в своем составе до 50 % золы, и сжигать их получается сложно — надо постоянно убирать из топки золу, в количествах немногим меньших, чем топлива. Та же проблема с битуминозными песками. Там много запасов, но как их добывать — никто не знает.

Так что реальная перспектива на посленефтяной период — это угольная эра. Ненадолго (исторически), но дольше, чем жизнь за счет нефти.

Это самый массовый ресурс, которого хватит на более долгое время — по недавним оценкам, количество «эффективных» угольных ресурсов, то есть тех, себестоимость добычи которых не превышает 40 долларов по курсу 1975 года за тонну, составляет более 2,6 трлн. т.у.т. То есть 1,8 трлн. т.н.э., более чем в 10 раз превышая запасы нефти.

Во-первых, уголь может заменить некоторые виды нефтепродуктов, способствуя их экономии. Он может на некоторое время снять остроту проблемы с бензином, если сделать отопление и производство электроэнергии угольным. В этом случае можно сэкономить отопительный мазут, сравнительно просто перерабатываемый в бензин. Ведь мазут по сути своей — такие же цепочки углеводородов, только длиннее, чем в бензине, и их можно «настричь» в более короткие. Это умеют делать даже с такими высокомолекулярными углеводородами, которые содержатся в асфальте. У нас в стране подобные технологии уже кое-где используются, что создает проблему: неконтролируемый прием у населения лома асфальта приводит к тому, что так называемые «стамесочники» срубают покрытие не только с неиспользуемых асфальтированных площадок, но и с краев эксплуатируемых дорог (ж-л «За рулем», № 5, 2001). Пока такая технология дороже получения бензина из нефти и может применяться лишь при практически даровом сырье.

А заменить мазут можно многими способами.

Например, размолоть уголь до состояния мельчайшей пудры и размешать ее с водой до получения водоугольной эмульсии. В таком состоянии полученную смесь можно и прокачивать по трубопроводам, и сжигать в тех же котлах, которые используются для мазута, при минимальных их переделках. Кроме того, в размолотом состоянии уголь проще обогащать, отделяя пустую породу,-поскольку она по удельному весу отличается от угля. Пока, очевидно, этот процесс обходится дороже, чем закупка мазута, но с исчерпанием запасов нефти рано или поздно станет экономически выгодным.

Можно сжигать уголь в своеобразном расплаве из некоторых горных пород, например, с известняком — так получаются экологически чистые (относительно) тепло и электроэнергия.

Но когда не будет уже и мазута, то как получать жидкое топливо?

Разработано довольно много технологий, позволяющих получать заменители бензина и дизельного топлива на базе угля или его продуктов. Особенно заманчиво делать это, не поднимая уголь на поверхность. Не знаю, кому как, а мне неприятно слушать регулярные сообщения о катастрофах на угольных шахтах. И ведь от этого можно избавиться.

Впервые предложения о подземной газификации угля выдвинул, насколько я знаю, Д. И. Менделеев. Уголь — твердое вещество, а добывать без шахт можно лишь жидкости и газы; растворять уголь пытались, но пока еще не научились, а вот превращать в газ умеют.

Есть несколько методов получения горючего газа. Это газогенерация, особенно в варианте подземной газификации. Полное сгорание угля в конечном итоге должно приводить к образованию СO2 — углекислого газа. Но если сжигать его при недостатке кислорода, то уголь сгорит наполовину, образуя угарный газ (СО). Он горюч и может служить исходным сырьем для органического синтеза. Понятно, что использовать в качестве домашнего топлива угарный газ не стоит — если нынешний природный газ только взрывоопасен и дышать им нельзя, то угарный газ еще и ядовит. К тому же половина энергии остается внизу — но можно прокачивать через зону горения воду, а полученный водяной пар использовать как теплоноситель. Такая технология может быть применима в Германии и Англии, где уголь добывается в густонаселенных районах — а у нас залежи угля в основном расположены на Севере ив Сибири, и кому там нужен горячий пар — непонятно.

Но есть еще один процесс — при определенных условиях из воды и угля образуется «синтез-газ» — смесь угарного газа и водорода, которая и подается наверх из пласта. Из «синтез-газа» можно синтезировать метан — по сути, обычный природный газ, древесный спирт — метанол и другие виды топлива и химических продуктов. Тем самым мы приходим к уже знакомой нам по «газовой паузе» задаче.

У всех этих способов есть слабые места. Тут не надо корчить из себя специалиста. Достаточно прочитать сборник по проблемам энергетики. Он состоит из статей, написанных специалистами в области какого-то одного метода, о своих разработках они, естественно, пишут только правду. Но и о других вариантах такие авторы правды не скрывают: «Наш метод, в отличие от такого-то, не имеет таких-то и таких-то недостатков…». Соответственно, разработчики «такого-то и такого-то» метода объясняют его преимущества по сравнению с первым, честно указывая на его изъяны.

Но действительный недостаток у всех неиспользуемых сейчас методов только один. Они дороже, чем нынешние методы получения энергии из газа, нефти и угля. Кто хочет платить лишние деньги за тепловую энергию, полученную более экологичным методом, чем нынешний, неэкологичный? В современном-то, капиталистическом обществе? Только тот, кто не дорожит деньгами собственными или акционеров. Поэтому отдельные потребители не могут на него перейти — разорятся.

Как сделать выгодным использование газогенерации, подземной газификации, синтетического бензина и т.д.?

Способов ввести в реальную эксплуатацию эти давно известные методы всего два: нужно или ждать, пока не подорожают нефть и газ — и при естественном дефиците нефти и газа тепло, электричество и автомобильное топливо из них станут дороже, чем из угля и дров. Или начать осваивать эти технологии всем вместе. Это возможно только в рамках общечеловеческого правительства — сами понимаете, насколько это реально. Нужен налог на нефть и газ, причем такой, чтобы использование методов получения энергии из угля и других «неудобных» источников стало экономически выгодно, то есть, чтобы эта энергия получалась для покупателя дешевле. Но налог этот должен быть общемировым — там, где его не будет, возникнут местные преимущества для инвесторов, и капиталы потянутся туда.

Так что ждем конца нефти.

ВСПОМНИМ БУДЕННОГО

Требуемые изменения технологий ограничатся не только производством топлива. Все изменится. Возьмем сельское хозяйство — не буду обосновывать, но лошадка вернется туда в значительных масштабах. Одной России потребуются десятки миллионов голов. Можно ли их вырастить быстро? Нужна будет возрожденная ветеринарная служба — слава Богу, она хоть как-то продержалась на кошечках-собачках. А знаете, сколько всякого ремесла крутится вокруг сивки-бурки?

И между прочим — если посетите Центральную Европу — обратите внимание, сколько там сейчас на селе лошадей. Там этот процесс идёт полным ходом. Это мы привыкли на КАМАЗе за бутылкой в сельпо…

Был у нас такой заслуженный герой Гражданской войны — С. М. Буденный. Он, кстати, автор концепции оперативного использования подвижных войск, немецкие генералы у него учились. Но кроме того он решил одну важную народно-хозяйственную задачу.

На случай войны кони мобилизуются для армии из сельского хозяйства. Проблема в том, что такой конь, который нужен в армии, не нужен колхознику. И Семен Михайлович вывел на собственном конезаводе такую породу, которая и под седло, и в плужную упряжку. Не знаю, сохранилась ли эта порода, не пошла ли на колбасу.

И вы напрасно ухмыляетесь. Кавалерия вовсе себя не исчерпала. Конные корпуса дошли до Берлина, никто от них не отказывался. А в условиях Центральной России — это и сейчас единственный мобильный род войск, не зависящий ни от дорог, ни от погоды, и очень автономный. Сколько унесет на себе солдат? На три дня боев. А конник и миномет увезет, и ПТУРС, и зенитный комплекс, и главное — средства связи. Недаром Гальдер в своих дневниках упоминал кавалерийского генерала Белова чаще, чем Тимошенко и Ворошилова.

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

Накануне семидесятилетия небольшого американского городка Санкт-Петербурга на борту парохода, плывущ...
Паша Шикунов случайно отправил на тот света свою подругу Лющенко. Теперь ему необходимо как можно ск...
Невероятно - США были подвергнуты бомбардировке с воздуха! И объектом нападения стал не Вашингтон ил...
Он – Сенор. Человек без прошлого. Невольная марионетка в чужой хитроумной игре. Человек, коего незна...
На улицы Москвы вышел «ночной охотник» – незарегистрированный вампир, не принадлежащий ни к одному и...
Киношники непременно снимут по этой книге отличную авантюрную комедию. В романе есть все: динамичный...