Сексуальный переворот в Оушн-Сити Листик Джо
– С чего вы взяли? – насторожилась вдова.
– Он обещал, что мы проснемся другими людьми… Как видите, все сходится!
– Верите в эту ерунду? – поморщилась баронесса, пытаясь прикрыть пеньюаром свои излишне волосатые ноги.
Гловер кивнул:
– Конечно! А вы давно подходили к зеркалу?
Вместо ответа Фонтенбло матерно выругалась и закурила сигарету. Гловер заметил, что теперь она держит ее по-мужски, крепко зажав между пальцами.
– Как хотите, а я еду в мэрию. – Гловер решительно направился к двери.
– Я с вами! – остановила его Фонтенбло.
Она не сразу решилась задать мучивший ее вопрос.
– Послушайте, вы не могли бы на время одолжить мне костюм? – в непривычно низком голосе баронессы неожиданно появились еще более непривычные для нее просительные нотки. – И туфли тоже, – поспешно добавила она.
– О'кей, – кивнул Гловер и критически оглядел свой наряд. – Кажется, мне тоже придется заглянуть в ваш шкаф…
Джонсон тоже не забыл пророческих слов мэра и быстро смекнул созвониться сперва с Гло-вером, а затем и Маккейном. Во время недолгого телефонного разговора нежный голос генерала несколько раз дрогнул, выдав нешуточные переживания старого вояки.
Журналист поддержал предложение Гло-вера встретиться в мэрии и договорился с Маккейном, что по пути заберет его из дому – камуфлированный генеральский «Хаммер» в городе знал каждый встречный, и в сложившейся ситуации Маккейну было опасно разъезжать в нем по улицам.
Джонсон ехал к Маккейну на Авеню Ландышей и, глядя на дорогу, тягостно размышлял над тем, как ему поступить.
То, что произошло в Оушн-сити этим утром, можно было назвать коротким, но очень точным словом: «чудо». Причем, Чудо было с заглавной буквы и тремя восклицательными знаками впридачу!!! Это была сенсация, о которой, появись соответствующее сообщение в средствах массовой информации, на следующий же день, да что там день, в тот же час заговорил бы весь мир! События подобной важности случаются на планете раз в сотню, а то и тысячу лет, и как газетчик Джонсон отлично об этом знал.
Настрочить на компьютере статью можно было бы за час-полтора и, при желании, материал о сексуальных чудесах на калифорнийском курорте мог бы попасть в печать еще до обеда. А после…
Джонсон лишь на минуту представил себе возможные последствия такой публикации и сразу чуть не протаранил чей-то минивэн, ехавший впереди.
Журналист резко сбросил газ и вытер пот со лба.
«Раньше со мной подобного не случалось», – подумал Джонсон, и от этой мысли стало не по себе.
Он действительно сейчас не знал наверняка, что делать. Он, Джонсон, который всегда был самым решительным парнем!!!
«С ума сойти! Еще день назад я и секунды не сомневался бы по поводу статьи. Ведь при хорошем раскладе за такой материал можно запросто отхватить Пулитцера!» – но перспектива получения престижной журналистской премии сейчас почему-то не тронула джонсоновское сердце.
– Сдается мне, что лучше все-таки обождать», – наконец не без колебаний решил Джонсон, когда минут через пять его джип свернул на широкое, обсаженное пальмами Авеню Ландышей.
Когда Гловер и Фонтенбло появились в приемной Николса перед ошеломленной Нэнси, та от изумления чуть не упала со стула. Справившись с эмоциями, она сообщила взбешенным визитерам, что мэр должен подъехать с минуты на минуту, и им нет никакой нужды беспокоить его дома.
Странная парочка была тут же препровождена в один из незанятых кабинетов, и только тогда Нэнси решилась позвонить мэру.
Разговор с Николсом был коротким и довольно необычным. Мэр все же пообещал приехать, и это немного успокоило девушку. Понимая исключительную деликатность ситуации Нэнси тут же провела небольшую разведку, и быстро убедилась в том, что Фонтенбло и Гловер не привлекли к себе чужого внимания. Лишь после этого Нэнси спустилась вниз и стала дожидаться приезда босса.
Николс ворвался в мэрию, как демон. По пути на второй этаж Нэнси едва успела сообщить, что, по ее наблюдениям, Фонтенбло и Гловер во всем происшедшем винят только его.
– Посмотрим… – буркнул Николс, и секретарша опять поразилась тому, как сильно изменился его голос.
Из нервного, крайне путаного сообщения Нэнси по телефону Николс понял лишь, что этим утром странные проблемы возникли не у него одного. Но когда мэр вошел в кабинет, по которому, как гиены в клетке, метались незваные гости, его чуть не хватил столбняк.
Необычный вид коллег по Совету привел Николса в смятение, заставив его беспомощно прижаться спиной к стене.
Он стоял с широко раскрытыми глазами и мучительно пытался понять, почему мужчина в черных брюках и кремовой сорочке столь невероятно похож на баронессу Фонтенбло и отчего находящаяся рядом с ним пожилая леди в светло-сером деловом костюме выглядит, как родная сестра Дэнни Гловера. Между тем, Николс отлично знал, что живых родственников у Дэнни нет, и тот собирался завещать все свое немалое состояние местной баптистской общине.
При появлении мэра парочка перестала носиться по кабинету. Оба тут же подскочили к Николсу и некоторое время молча разглядывали его от макушки до шнурков на туфлях. Не обнаружив у вошедшего каких-либо внешних изъянов, они подозрительно переглянулись.
– Он… – мрачно заметила леди в сером.
– Точно, – кивнул ее спутник. – Ты нам дорого заплатишь за эти фокусы! – ласково пообещал он Николсу.
Тот мертвенно побледнел, заметив решимость незнакомца.
– Клянусь жизнью, я не виноват! – запротестовал было мэр, но пожилая леди вдруг крепко ухватила его за галстук.
– Брось прикидываться, – зашипела она, накручивая галстук на кулак. – Думаешь, твой поганый голосок собьет нас с толку?!
– Но я… я не могу по-другому!… – хрипел Николс, безуспешно пытаясь оттолкнуть от себя двойника Гловера в юбке.
– Ладно, оставь его! – неожиданно вступился за Николса мужчина в черных брюках и угрожающе намекнул: – Скоро приедут генерал и Джонсон…
После этих слов хватка леди значительно ослабла, и Николс наконец смог вырваться из ее цепких ручек. Отдышавшись, он рискнул вновь раскрыть рот.
– Они что, тоже переменились?… – на всякий случай, мэр решил перейти на шепот.
Леди в сером подошла к окну.
– Сейчас сам увидишь, – у нее на губах появилась ехидная улыбка.
Приезд еще одной пары превращенцев лишь сгустил тучи над головой мэра. Стоило Маккейну, одетому в платье цвета хаки, услышать пищание Николса, как он тут же отбросил напускную сдержанность.
– Дайте мне этого урода! Я перегрызу ему глотку!!! – зарычал он и бросился на несчастного с явным намерением лишить того жизни.
Видя неистовство бывшего вояки, который, несмотря на женскую внешность, видимо, не утратил прежней физической силы, даже леди Гловер решила вступиться за Николса.
– Полегче, генерал! Вы ему выцарапаете глаза! – попыталась она остановить Маккейна.
Однако у того тоже были союзники.
– Глаза ему больше не понадобятся… – зловеще процедил мужчина в черных брюках. Он сгреб с письменного стола бронзовое пресс-папье и бросился в угол, где мэр отбивался от атаки Маккейна.
Если бы не своевременное вмешательство Джонсона, эта минута несомненно оказалась бы в жизни Дэвида Николса роковой.
– Стойте! – закричал журналист, кидаясь к мэру. – Если вы его прикончите, у нас мало шансов выпутаться из этой истории!
– Кажется, она права… – не без колебаний поддержала Джонсона леди в сером.
Несмотря на критическую ситуацию, Гловер успел мысленно отметить, что в мини-юбке и облегающей оранжевой маечке журналист выглядит весьма недурно.
– Какого дьявола?! – недовольно отозвался Маккейн, когда Джонсон решительно вклинился между ним и Николсом.
– Сперва нужно рассеять кое-какие подозрения, – девушка не без труда развернулась к мэру.
– О чем вы?! – состроил изумленное лицо Николс.
До Маккейна, наконец, дошло, чего хочет журналист.
– Снимай штаны, ублюдок! – нетерпеливо рявкнул он.
Физиономию Николса залил стыдливый румянец:
– Это покушение на личную свободу! Четвертая поправка…
Но Гловер оборвал его:
– Не валяйте дурака! Вам все равно придется это сделать.
Джонсон тоже кивнул.
– Почему бы и нет? В конце концов, здесь все свои…
Николс затравленно оглядел присутствующих и с ужасом понял, что если не подчинится, то его разденут силой.
– Ладно… – обречено выдохнул он. – Только пусть она отвернется, – мэр кивнул на мужчину в черных брюках.
Леди в сером повернулась к Фонтенбло:
– Баронесса, если вас не затруднит.
– Вот еще! – фыркнул мужчина и неохотно отвернулся.
Убедившись, что предварительное условие выполнено, Николс медленно расстегнул брюки и, еще медленнее спустив их до колен, позволил присутствующим взглянуть на нижнюю часть своего живота.
Молчаливая пауза длилась бесконечно долго, прежде чем Джонсон раскрыл рот, чтобы выразить общее мнение.
– Кто бы мог подумать… – изумленно протянул он, и никто из находящихся в кабинете не решился ему возразить.
Обсуждение причин разразившейся сексуальной катастрофы затянулось на несколько часов. Почти каждый из пострадавших имел по этому поводу собственную точку зрения и стремился во что бы то ни стало доказать остальным свою правоту.
Они спорили и ругались, перебивая друг друга. Что касается версий, хотя бы отдаленно объяснявших случившееся, то они сыпались обильнее града.
Чаще других употреблялись выражения вроде «половая эпидемия» и «какой-то, пока неизвестный науке, секс-вирус». Тем не менее, никто из жертв этой странной заразы не призывал остальных сломя голову мчаться в ближайшую клинику.
– Может, это тот газ? – с сомнением спросила леди в сером у Николса, но тот лишь пожал плечами.
– Придумайте что-нибудь посмешнее! – злорадно заметил Маккейн. – Скорее, это черная магия…
– Придется проверить все варианты. Даже самые маловероятные.
Последнее замечание Джонсона присутствующие встретили одобрительными возгласами.
– Только не вздумайте вмешивать в это дело прессу, – мрачно предупредил мужчина в черных брюках.
– Постараюсь. По крайней мере, до выяснения истинных причин, – успокоил его Джонсон. – Мне не улыбается перспектива разгуливать в юбке до конца своих дней, – пояснил он на всякий случай.
– А как быть со всем остальным? – осведомился Николс.
– О чем вы?… – нервно переспросила баронесса.
– Работа, родственники, – уточнил мэр. – Между прочим, у меня любопытные соседи!
– Проклятие!… Через две недели я должен быть на съезде ветеранов во Флориде! – Маккейн вскочил со своего места, как ужаленный.
– Можете не ехать, – посоветовал Джонсон.
– Я выступаю с докладом!!! – Маккейн состроил жуткую гримасу и снова плюхнулся на стул.
Мужчина в черных брюках раздраженно поморщился.
– Ребята… – начал он, едва сдерживая гнев. – Можно подумать, все проблемы достались только вам! – ладонь Фонтенбло решительно накрыла ширинку. – Эта штука тоже не подарок. Никак не соображу, что с ней делать…
Реакция Маккейна была мгновенной:
– Когда надо, он поднимается сам!
Замечание генерала немного развеселило собравшихся, но леди в сером быстро заставила их вспомнить об общей напасти.
– И все-таки, что мы можем предпринять? – строго спросил Гловер, обращаясь к собратьям по несчастью.
– По крайней мере, две вещи мы должны сделать обязательно… – откликнулся Джонсон и многозначительно умолк.
Николс нервно заерзал в кресле:
– Говорите яснее.
– О'кей, – кивнул журналист. – Во-первых, следует держать случившееся в тайне, чтобы не спугнуть противника. Во-вторых, надо поскорее выйти на его след… – он обвел собравшихся пристальным взглядом. – Молчание зависит от каждого из нас, а поиски… Их я готов взять на себя.
Поскольку высказанные Джонсоном мысли были предельно просты и логичны, а также потому, что никто из присутствующих не смог предложить ничего лучшего, план журналиста был принят без обсуждения и вскоре жертвы сексуального кошмара покинули мэрию, стараясь сделать это как можно тише и незаметнее.
Глава 15
В предобеденный час уличное кафе с дюжиной столиков под ярко-желтыми в зеленую полоску зонтами было полупустым. Лева Глюкман сидел в тени и с наслаждением допивал свой коктейль. Сидящий напротив Колхейн пододвинул к себе очередной бокал с пивом и почти автоматически вылил его содержимое себе в глотку.
– Пятый… – со вздохом заметил Камакин, осторожно косясь в сторону их столика.
Ему изрядно надоело торчать в этом малолюдном месте, где они с Эдиком рисковали примелькаться костолому Глюкмана. Последнее обстоятельство очень беспокоило Макса и он, быстро расправившись с бокалом «Мартини», нервно курил.
В отличие от приятеля, Дьячкофф чувствовал себя гораздо более комфортно. Едва глотнув из бокала, он полез в сумочку и извлек из нее зеркальце, помаду и пудру. Следующие десять минут Эдик посвятил макияжу, от чего Макса едва не стошнило.
Но Дьячкофф, казалось, не замечал состояния напарника.
– Мы не очень выделяемся? – вдруг вспомнив о чем-то, невзначай спросил он.
– Побольше пялься в свое зеркало!… – у Макса было сильное желание съездить Эдику по накрашенной физиономии.
Однако Дьячкофф не почувствовал в словах Камакина угрозы и, вместо того чтобы спрятать зеркальце, принялся разглядывать свою прическу.
– Черт, с такой головой нельзя на люди показаться, – расстроено заметил он.
– Плевать!… Между прочим, с лысиной ты казался умнее, – терпение Макса стремительно улетучивалось.
Эдик обиженно выпятил губу:
– Ну, знаешь. За этим тоже нужно следить…
Дьячкофф опять было раскрыл рот, но Макс схватил его за руку и сильно сдавил запястье.
– Хватит трепаться: они расплачиваются!
Камакин бросил на стол несколько банкнот и, подогнав Эдика пинком, засеменил к выходу.
Осторожное преследование коричневого «Кадиллака» было еще более хлопотным занятием: Глюкман уже несколько раз делал остановки, и тогда Камакину, сидевшему за рулем «Шевроле», приходилось быстро и аккуратно парковать машину, постоянно беспокоясь о том, чтобы не упустить из виду интересующую их парочку и при этом не нарушить правила.
Во время движения по оживленным улицам Макс старался не приближаться к «Кадиллаку» вплотную и, если была возможность, прятался за другими автомобилями.
Эдика мало интересовала эта игра. Удобно расположившись в кресле, он лениво наблюдал за огромным авто Глюкмана, время от времени высовываясь из окна, чтобы насладиться тем, как поток встречного воздуха треплет его драгоценные кудри.
Макс вслух делился своими наблюдениями:
– В банке он проторчал сорок минут. И потом еще минут двадцать в турбюро… – Камакин не успел договорить.
– Они останавливаются? – Дьячкофф на всякий случай толкнул Макса, но тот уже и сам заметил маневр «Кадиллака» и теперь нервно оглядывался по сторонам, высматривая место для парковки.
Камакину достаточно быстро удалось втиснуть «Шевроле» между небольшим фургоном и ярко-синей «Тойотой».
– Интересно, что на этот раз? – он заглушил двигатель.
– По-моему, парикмахерская, – отозвался Дьячкофф, и Максу почудилось волнение в его голосе.
Ожидание у салона красоты показалось Камакину вечностью. Эдик тоже проявлял признаки беспокойства.
– Козлы… сидят там уже полчаса! – не выдержав, выругался Макс. – За это время можно было бы подстричь обезьяну.
– Здесь что-то не так, – озабоченно поддакнул Дьячкофф.
Макс хмуро посмотрел на приятеля:
– Что предлагаешь?
– Погляжу, нет ли в здании другого выхода: от этих недоносков можно ждать чего угодно!
Дьячкофф схватил свою сумочку и, открыв дверь, стал поспешно вылезать из машины.
Макса тронула решимость приятеля.
– Напрасно не рискуй… – посоветовал он на всякий случай.
Эдик сдержанно улыбнулся.
– Не волнуйся, в этих руках еще достаточно силы, – он показал Максу свои кулачки и, бросив прощальный взгляд, быстро зашагал к парикмахерской.
Глюкман и Колхейн вышли из салона через несколько минут после того, как в нем скрылся Дьячкофф. Без долгих разговоров они сели в машину и тут же укатили.
Макс тоже запустил двигатель и подъехал поближе к дверям, готовый в любой момент забрать приятеля, чтобы рвануть в погоню за Глюкманом.
Однако, вопреки его ожиданиям, Эдик все не появлялся. Он не вышел из парикмахерской и через десять минут, которые Камакин провел, как на иголках.
– Только этого не хватало… – Макс смахнул со лба капельки пота. Он открыл отделение для перчаток и достал восьмизарядный «Смит энд Вессон». Проверив оружие, Камакин сунул его в пестрый пластиковый пакет и быстро вылез из машины.
В небольшом холле парикмахерской почти не было людей. После уличной жары приятная прохлада помещения действовала расслабляюще, но в эту минуту Макс олицетворял собой мрачную решимость.
«Если его прикончили, нужно искать тело…», – эта мысль занозой вонзилась в мозг Камакина, заставив Макса еще крепче сжать рукоять прикрытого пакетом пистолета.
В холл выходило не менее полутора десятков дверей, и Макс начал с тех, что вели в подсобные помещения. Обследование туалетов, в том числе мужского, оказалось безрезультатным, как, впрочем, и беглый осмотр раздевалок персонала. Сбитый с толку Камакин в нерешительности остановился рядом с залом, в котором, судя по надписи, работали женские мастера.
Пока Макс соображал, что ему делать дальше, полупрозрачная дверь распахнулась, и из помещения выпорхнула широкобедрая блондинка с умопомрачительной стрижкой.
Прежде, чем дверь опять закрылась, Камакин успел заглянуть в зал. В следующую же секунду он невольно раскрыл рот от изумления: в ближайшем от входа кресле спиной к нему сидел Дьячкофф. Над головой приятеля с феном в руке хлопотал пожилой парикмахер-китаец. Судя по отраженной в зеркале физиономии, Эдик находился в прекрасном настроении и, кажется, никуда не спешил.
– Какой кретин! – только и смог прошептать ошарашенный Макс, тупо глядя на закрывшуюся дверь.
У него хватило ума не поднимать шум и дождаться, покуда Дьячкофф выйдет из парикмахерской. Но в машине Камакин уже не церемонился.
– Какого черта ты сел стричься?! – взбешенный Макс орал так, что его, наверное, было слышно на соседней улице.
– По-твоему, я должен был торчать у всех на виду?!
– Но ты делал прическу!!! – не унимался Камакин.
– Отстань, я уже достаточно взрослый! – гордо заявил Дьячкофф, хотя это лишь подлило масла в огонь.
– Вот как?! – от гнева у Макса на несколько секунд перехватило дыхание. – Может, тебя устраивает эта бабья внешность?!
– Что-о?… – моментально вспыхнул Дьячкофф, но затем вдруг презрительно скривился и воинственно качнул бюстом. – Уж это не твое дело!!!
Неожиданная реакция Эдика заставила Камакина приумолкнуть. Мысленно ругнувшись, он включил зажигание и отъехал от обочины.
Вскоре их «Шевроле» мчался по направлению к гостинице.
Вечером Макс пожалел Эдика, и сам смотался за пивом и сэндвичами в ближайшую закусочную, предварительно приказав напарнику запереться в номере. Тот еще очень хорошо помнил о буйном нраве соседей и попросил Камакина не задерживаться.
Когда приятели поужинали, Дьячкофф стал щелкать телевизором и не успокоился, покуда наконец не нашел какой-то слезливый сериал.
Макс не смотрел эту муть. Лежа на кровати, он мысленно переживал события последнего дня, соображая, как им действовать дальше. Вероятно, он и впредь не обращал бы внимания на экран, если бы не реакция Эдика.
Дьячкофф забрался на кровать с ногами и, обхватив подушку, эмоционально переживал увиденное: он вздыхал, сопел, смеялся и негодовал, глядя на то, как несколько придурковатых мужиков и девчонок увлеченно строят друг другу козни, попутно влюбляясь друг в друга, разводясь и даже убивая очень уж надоевших им врагов. Вся эта ересь сопровождалась скучнейшими диалогами и слащавой музыкой.
Камакину хватило пяти минут, чтобы догадаться, кого ненавидит главная героиня, и что, в конце концов, сделает с ее любовником главный герой.
– Какая фигня! – с чувством заявил он, когда по экрану поползли титры.
Дьячкофф неожиданно вступился за телемыло.
– Ты не разбираешься в человеческих отношениях, – решительно возразил он. – И не умеешь сопереживать!
Прежде Макс не слышал от напарника подобных упреков.
– Сопереживать?! Кому?!! – Камакин быстро сел на кровати. – Этим тупым бабам?!
– Они не тупые! Просто, в отличие от мужиков, острее чувствуют несправедливость!! – Эдя отбросил подушку в сторону и теперь активно размахивал руками.
Камакин не желал терпеть огульного наката на мужской пол.
– Ты рассуждаешь, как обычная баба, – презрительно скривился Макс. – Те тоже смотрят на все однобоко и не любят работать мозгами. Кстати, именно из-за этого среди баб нет великих людей!
Дьячкофф, услышав явную клевету, буквально завопил от возмущения.
– Кого?! Великих?!! Да ты посмотри, кого сейчас называют великими!!!
– Не прикидывайся тупицей, сам знаешь, о ком говорю! – зарычал Макс. Как назло, он не мог сейчас припомнить нужных фамилий, но все равно твердо чувствовал свою правоту.
– А почему ты, собственно, защищаешь этих баб?! – Камакин и сам удивился, что задал этот вопрос с таким опозданием.
Пожалуй, впервые с начала перепалки, он с интересом взглянул на Эдю, который, собираясь с мыслями, на время умолк.
– Знаешь, твои умные мужики думают только о себе, – наконец, снова заговорил Дьячкофф. – А на женщин смотрят, как на самок! Это чистый идиотизм!
Неизвестно, чем бы закончился этот более чем странный спор, если бы за стеной опять не стали буянить темнокожие «скауты», которые, к тому же, еще включили на полную громкость магнитофон с однообразными рэповскими говорилками.
Камакин как-то сразу стих и, быстро забыв о конфликте с Эдей, снова улегся на подушку, чтобы придумать, как нейтрализовать опасных соседей.
«Конец карьере! Конец карьере!!!» – эти короткие ужасные слова жгли сознание шерифа Шумахера, словно раскаленные угли, с тех самых пор, как ему сообщили о дерзком побеге Наварро из клиники.
Сперва он просто не поверил в случившееся, потому что за несколько часов до того собственноручно выставил охрану рядом с палатой преступника. Однако позже, прибыв на место происшествия, Шумахер очень быстро осознал реальность катастрофы.
«Лучше б я его охранял сам!», – печально думал шериф, разглядывая наручники Наварро, которые мерзавец затем так умело прицепил придурку Уайту.
«Что делать?!», – болезненно стреляло в мозгу, когда к Шумахеру привели старика – владельца желтого «Крайслера», угнанного утром наглым преступником.
Старику было плевать на проблемы Шумахера и он требовал, чтобы ему поскорее вернули машину, в которой, к несчастью, остался любимый фотоальбом.
Шериф клятвенно пообещал пострадавшему найти его альбом и лишь после этого смог, наконец, побеседовать с сестрой Родэм.
Увы, допрос медсестры не прибавил оптимизма: женщину оглушили каким-то тяжелым предметом, едва та успела зайти в палату, так что пострадавшая и секунды не видела Наварро.
– Его упустили ваши охранники! – ехидно добавила сестра Родэм, лишний раз желая подчеркнуть свое отношение к работе полиции.
В ответ на это Шумахер мысленно послал медсестру в жопу и затем, уже вслух, сухо поблагодарил за помощь.
«Охранники упустили! – со злостью передразнил Шумахер сестру Родэм, когда за той закрылась дверь. – Лучше б вы не шатались по палатам со своими тележками!».
Ругая медиков, Шумахер прекрасно понимал, что упреки в их адрес совершенно несправедливы и, если уж кого и надо винить за случившееся, так это лишь собственных подчиненных.
Потом, уже в управлении, ему показали двух отличившихся копов.
Сержант Джоунз почему-то все время смотрел на свои ботинки, а Сид Уайт, обычно нагловатый и излишне веселый, теперь хмуро зыркал по сторонам, словно в поисках чего-то.
«Еще вчера моя карьера была в зените, а теперь из-за этих раздолбаев рухнула в одночасье!» – думал шериф, сверля взглядом охранников. Железобетонная тяжесть этого вывода безжалостно давила на сознание Шумахера, мешая ему сосредоточиться.
– Как это случилось? – наконец, выдавил вопрос шериф и выжидательно умолк.
Копы тоже не были красноречивы, хотя и пытались как-то оправдываться.
– Я думал, этот подонок лежит без сознания, – не слишком убедительно тянул Уайт, явно рассчитывая на снисхождение.
– И потому полез к нему со стаканом?! – моментально повысил голос Шумахер. – Не пудри мне мозги!
Уайт угрюмо засопел, но, вместо него сразу заговорил Джоунз.
– Из палаты выходила только одна женщина. Только одна, готов поклясться! – твердил он, не глядя на начальника.
– Куда же тогда вы спрятали Наварро?! – с издевкой спросил шериф, переводя взгляд с Джоунза на Уайта и потом снова на Джоунза. – Может, он, бедняга, до сих пор ждет в кроватке уколов?!
Глядя на этих безмозглых копов, Шумахер выходил из себя все больше и больше.
– Ты видел лицо женщины, что вышла из палаты? – он подскочил к Джоунзу«который был выше его на полголовы и заметно шире в плечах. – Или тебя интересовало лишь то, что у нее под халатом?!
Под испепеляющим взглядом начальника Джоунз еще сильнее втянул голову в плечи, продолжая глядеть на носки своих чищенных ботинок.
– Я не разглядел ее, – тихо сознался сержант, понимая, что все равно не сможет правдоподобно солгать.
– То-то же! – выдохнул шериф, покрасневший от негодования, словно стручок мексиканского перца. – И этим людям я доверил охрану опаснейшего преступника!
Он в бессилии сжал свои здоровенные кулаки и затем отвернулся, демонстрируя презрение к нерадивым подчиненным.
Читать бесплатно другие книги:
