Разборки под прикрытием Золотько Александр

– Я за него заплатил, – подтвердил Ашотик, стараясь особо не двигать челюстью.

Левая половина лица наливалась багрянцем и явно пополнела.

– Простите, – снова недобро ухмыльнулся Гринчук. – Этот номер сняла моя будущая супруга. Три дня назад. Она сняла его для себя и для меня. И вот, пожалуйста, моя гостевая карточка.

Зайцев потянулся за карточкой, но Гринчук его руку отвел.

– В моих руках, – сказал Гринчук. – На всякий случай.

Карточка была похожа на настоящую так, будто действительно была настоящей. И на ней значился срок проживания. И фамилия на ней была обозначена – Гринчук. Все правильно.

Зайцев почувствовал легкое беспокойство.

– А когда вы сюда вселились? – спросил Гринчук у Ашотика.

– Вчера утром, – растерянно ответил Ашотик.

День, который обещал быть таким приятным, превращался в черт знает что. А тут еще и дама, которую он так удачно соблазнил, оказалась всего лишь проституткой. И еще оказывается, что вселился он в номер, на который кто-то претендует. Это если не вспоминать о побоях и унижениях.

– Еще у меня есть ключ, – сказал Гринчук и продемонстрировал электронный ключ. – И у меня есть вопрос. К вам, если не возражаете.

Гринчук посмотрел в глаза Зайцеву. Тот попытался взгляд выдержать. Не смог.

– Я хочу знать, – ровным голосом спросил Гринчук. – Каким образом мой номер был сдан этому господину, и где сейчас находится моя Инга. Где уже…

Голос Гринчука напрягся.

…-где уже вторые сутки находится моя жена?

Зайцев кашлянул.

Хреново, подумал он. Ой, как хреново. Нужно было что-то делать. Немедленно. Пока еще инициатива не утрачена окончательно.

– Мне кажется, – Зайцев хрустнул пальцами рук, – что ваша гостевая карточка поддельна. А ключ… Мне позавчера сообщила горничная, что один из ключей был потерян. И мне кажется, что вы, уважаемый господин Гринчук, просто хотели обокрасть номер, но, натолкнувшись на жильца, решили таким образом выкрутиться из сложной ситуации. И что-то мне подсказывает, что нам с вами стоит пообщаться с милицией. Если вы, конечно, не сочтете правильным покинуть гостиницу. Нам не нужна такая слава. А с нашим жильцом мы разберемся сами. Я думаю, мы сможем уговорить его не подавать на вас заявление.

– Я… – подал голос Ашотик, но замолчал.

– И я должен сейчас быстренько выметаться… – Гринчук даже изобразил пальцами, как именно ему нужно выметаться.

– Да, – подтвердил Зайцев, демонстративно рассматривая «бермуды», золотую цепь и перстень Гринчука. – Не получилось у тебя. Прикинь, а если у нас еще что-то пропало? Или пропадет… Думаешь, хозяин не напишет заявления? Или ты хочешь проверить по документам, кто здесь должен жить? Полагаешь, в документах что-то будет не так?

Даже если сейчас в документах где-то и значится баба этого Гринчука, то минут через пятнадцать все может исчезнуть. И Гринчук это должен понять. И он должен понять, что ловить ему здесь нечего и нужно отсюда сваливать, пока ему не пришили еще и кражу. А там пусть он доказывает что угодно.

– Значит, по бумагам все у вас будет нормально? – уточнил Гринчук.

– Абсолютно, – вежливо улыбнулся Зайцев.

Гринчук употребил слово «будет», а это значило, что он все уловил.

– И никто не вспомнит, что Инга сюда приезжала?

– Какая Инга? – искренне удивился Зайцев.

Поплыл клиент, потек. Еще со времени работы в органах осталось у Зайцева чутье на такие вот моменты, когда крутой и крепкий, уверенный в своей неуязвимости мужик, вдруг понимал, что ничего ему не светит, что лучше всего сделать так, как советует мент. В такой момент Зайцеву даже казалось, что он слышит звонкий щелчок. Сломался. Вот и этот. И ведь нечего ему делать.

Даже если его баба – это еще предстоит выяснить, но уже тихо, между своими – если его баба действительно селилась здесь три дня назад, то никто из обслуги ее, естественно, не вспомнит. А если кто-то из клиентов… Ну, приходила шалава к клиенту. Вон, Надька и вспомнит соратницу по постельному фронту. Заезжую.

А то, что она там у себя была благородной дамой – на юге бабы просто с ума сходят. Классная, между прочим, версия получается. Пусть он ее попробует отбить. Карточка – поддельная. Ключ – краденый. Бабы не было. А если была – не селилась. А если кто разбираться будет, то это ребята из городской милиции. А они найдут всё как надо.

– Вы еще здесь? – удивился Зайцев, посмотрев на Гринчука.

Гринчук достал бумажник. Медленно его открыл. Увидев деньги, Зайцев усмехнулся. Лох еще не понял, что деньгами здесь он себе не поможет. Такие ситуации лучше всего решать однозначно.

– Не скалься, – сказал Гринчук, – башлять я тебе не собираюсь.

Зайцев почувствовал, как по скулам у него забегали иголочки. Неправильную тактику избрал клиент. Совсем неправильную. Ему бы сейчас ласковым быть и вежливым. Интересы гостиницы, конечно, в первую очередь, но если козел не понимает…

– Знаешь, что это такое? – спросил Гринчук, вытаскивая из бумажника пластиковую карточку. – Знаешь? Правильно, это кредитная карточка. Такая же карточка была у моей женщины. И платила она деньгами с карточки, я это точно знаю. Цифра там получалась большая за номер, таких бабок Инга с собой наличкой предпочитает не возить. Еще не въехал?

Зайцев почувствовал, как что-то холодное поползло по желудку. Классный план идет ко всем чертям. Операция зафиксирована в банке. И отмазаться не получится. Не получится. Надо что-то делать. Противно, но придется извиняться.

– А, может быть, вы и правы, – сказал Зайцев. – Наверняка правы. Наверное, это у нас что-то напутали. Я разберусь.

Зайцев даже улыбнулся. Понятное дело, приходит мужик к своей бабе в номер, а там такой вот хачик сидит. Ясное дело, любой дал бы в рожу. Демонстрируя всем своим видом понимание, Зайцев встал с кресла.

– Вам придется переселиться, – сказал Зайцев Ашотику. – Извините за неудобства. Мы примем все меры.

И снова Гринчуку:

– В номере сейчас приберут, восстановят, так сказать, порядок…

– Где моя жена? – Гринчук тоже встал с кресла. – Каким образом моя жена исчезла из гостиницы, и никто ничего не попытался выяснить? У вас исчезает жилец…

– Что значит – исчезает? – Зайцев пожал плечами. – Уехала. Сбежала с другим, в конце концов. Мы не отвечаем за моральный облик жильцов. Жилиц. И за их поведение. И если они, заплатив за месяц, уезжают через три дня…

– Она что – оформила свой отъезд?

– А почему нет? Или просто взяла вещи и уехала.

– Вот так, значит, – медленно произнес Гринчук. – Значит – уехала. Просто взяла и уехала. И вы обнаружите в бумагах, что она выписалась…

– Оставила вписанным вас. Так что – решайте сами свои личные вопросы. Позвоните ей по телефону, – Зайцев развел руками. – Ничем больше я вам не могу помочь.

Гринчук, словно спохватившись, медленно достал из барсетки телефон. Нажал кнопку, поднес телефон к уху. Он ждал ответа почти минуту. А Зайцев зачем-то стоял и смотрел на него. Надеялся, что сейчас взбалмошная баба отзовется по телефону и объяснит своему ненормальному, куда подевалась из номера.

– Ало, – сказал Гринчук. – Инга? Инга?

Открылась дверь спальни и на пороге появилась Надежда.

– Тут чей-то мобильник в шкафу звонит, – сказала Надя, протягивая телефон.

Зайцев взял телефон, поднес к уху, стараясь не смотреть на Гринчука.

– Что слушаешь? – спросил Гринчук, и Зайцев услышал его голос в телефоне. – Что, так непонятно? Уехала, говоришь?

– Выехала, говоришь? – в голосе Гринчука читалась уже явная угроза, будто он уже дошел до крайности и больше не собирался терпеть. – И по бумагам, говоришь, все будет нормально?

– Забыла, – пробормотал Зайцев, бросая телефон на диван. – Так спешила к своему трахалю, что забыла.

– К трахалю? – тихо переспросил Гринчук.

Зайцев попятился.

– Сбежала, говоришь?

– И чем, по-вашему, сейчас может заниматься Гринчук? – спросил Виктор Родионыч.

Полковник, которому вопрос был адресован, посмотрел зачем-то в окно, откашлялся и промолчал.

– Вот вы молчите, – недовольным тоном заметил Владимир Родионыч, – а там, на Юге, происходит нечто такое, что может и мне и вам стоить очень дорого. Со мной разговаривали таким тоном, что хотелось врезать…

Полковник снова кашлянул.

– Хотелось, – упрямо повторил Владимир Родионыч. – Мне что, уже и хотеться рукоприкладства уже не может? Я прямо видел, как размахиваюсь…

Полковник взял с письменного стола карандаш и стал его внимательно рассматривать.

Владимир Родионыч откинулся на спинку кресла.

– Ну? – не отрывая взгляда от карандаша, спросил Полковник. – И что вы захотели сделать после того, как вам захотелось ударить наглецов по лицу? Я, кстати, даже не спрашиваю, кого именно представляли те господа, которые позволили себе так с вами разговаривать, что вы захотели отхлестать их по щеках.

– Кам, – сказал Владимир Родионыч.

– Простите?

– Кам. Не по щеках, а по щекам. И я бы попросил вас…

– А то у вас снова появится желание впасть в рукоприкладство, – Полковник улыбнулся и положил карандаш на место. – Я понимаю, что вы расстроены, я даже готов вам посочувствовать, но…

– Вы все еще полагаете, что я вас хотел подставить с этим Приморском. И вы на меня все еще в обиде? – Владимир Родионыч пожал плечами.

Действительно обида – такое странное чувство для людей их круга. Тоже мне – гимназистка обидчивая.

– В конце концов, – сказал Владимир Родионыч, – ничего особо страшного пока не произошло. Просто кто-то расстрелял машину Гринчука в нескольких километрах от Приморска. Обнаружив в машине документы на имя Юрия Ивановича, тамошние менты решили, что он погиб и сообщили об этом нам в город. Не знаю, что именно там произошло, но Гринчук жив и здоров. Что вам еще нужно?

– Ничего. Представьте себе – совершенно ничего, – Полковник развел руками, демонстрируя это самое ничего. – Я бы даже мог спокойно отправиться на дачу, отключить телефоны и отдыхать так недели две. Или даже три. Или я давно хотел съездить в Австралию. К кенгуру.

– И что же вас останавливает?

– Любопытство. Честное слово, только любопытство. Что там произойдет, в Приморске? Что дальше будет делать Юрий Иванович? И что собрались делать наши родные городские бандиты в связи с этим, – Полковник изобразил спокойную, даже милую улыбку, не замечая, что пальцы его правой руки что-то выстукивают по крышке стола.

– Бандиты? – переспросил Владимир Родионыч.

– Именно. Вы знаете, что произошло, когда пришла информация с Юга?

Если бы Полковник хотел быть совсем точным в формулировках, то он сказал бы «что могло произойти». Могло, если бы не вмешался Полковник и мудрый Али.

Если бы они не вмешались – вот тогда бы могло произойти всё что угодно.

Неожиданно для всех и, возможно, для себя самих, городские авторитеты на известия о смерти Гринчука отреагировали остро.

То есть, это как где-то на Юге убили Зеленого? Это, типа, как они посмели? Это, значит, в родном городе его уважали, а там, на курорте, убили?

Мастер, сука, высказал общее мнение Абрек. Мастер, тварь, заказал Гринчука. Не простил, сучара, того, что Зеленый его спалил. Нужно отправить пацанов туда, чтобы они пошуровали, выяснили, кто именно работал, и…

– Естественно, мы их туда не пустили, – сказал Полковник. – Вплоть до того, что предупредили о… как бы это мягче выразиться… о возможных физических мерах воздействия. Не хватало еще начала боевых действий в запретном районе.

– И вот из всего этого очень логично и последовательно выплывает мой вопрос – что там собирается делать Гринчук? – Владимир Родионыч потер переносицу. – Я так понимаю, что версию о случайности всего происходящего мы отбросим сразу?

– О случайности? – переспросил Полковник. – Не знаю. Гринчук слишком долго выигрывал у судьбы. По теории вероятности…

– Вы еще начните мне рассказывать о теории вероятности, – отмахнулся Владимир Родионыч. – Если там и вправду все произошло случайно – случайно все и закончится. Но если вдруг окажется, что за ниточки там дергает Гринчук…

Полковник задумчиво покачал головой.

Тут, наверно, Владимир Родионыч прав. Слишком много случайностей.

Нет, никто не будет спорить – случайности получились очень случайными на вид. Добротные, эдакие эталонные случайности. Инга не знала, что вокруг Приморска кипят такие страсти, и уехала на Юг. Никто не мог предположить, что у Михаила случиться приступ, что Инга…

Даже Полковник, уставший попадаться на удочку Гринчука, снова поверил. Но… Случайностей было слишком много. Слишком.

Что могло заставить Гринчука вести себя именно так, а не иначе?

– А почему мы, кстати, решили, что все происходящее с Гринчуком проистекает из Приморска? – вдруг спросил Владимир Родионыч. – Машину расстреляли возле Приморска, а не в нем. И Гринчук решил немного побыть мертвым только для того, чтобы успеть забрать Ингу из какого-нибудь пансионата и погрузиться на корабль. Возможно, следующий за кордон. Нет?

Полковник чуть улыбнулся.

– Отчего это вы улыбаетесь? – Владимир Родионыч прищурившись посмотрел на Полковника. – Вы же сами сказали, что свои деньги, эти наши с вами замечательные четыре миллиона долларов, которые честно заработал Гринчук прошлой зимой, он со своего счета снял. Вот и представьте себе, что он деньги перевел за кордон.

Деньги, подумал Полковник. Деньги. За кордон. Вот ведь…

– … полагате?

– Что? – переспросил Полковник.

– Что вы полагаете по этому поводу? Четыре миллиона…

– Шесть, – сказал Полковник. – Если точно – шесть миллионов триста восемьдесят пять тысяч. Долларов.

– Это откуда? – удивился Владимир Родионыч. – Мы ведь…

– Мы ему дали тогда четыре миллиона, – подтвердил Полковник. – Но он их вложил в… В общем, за первый квартал этого года, Гринчук увеличил свой капитал на два с лишним миллиона.

Вот ведь дьявол, подумал Полковник. Черт. А он сам нес ей чемоданы. Помогал.

– У вас что, сердце? – спросил Владимир Родионыч, увидев, как бледнеет собеседник.

– Он обналичил деньги, – сказал Полковник. – Он тупо превратил свои активы в наличные. И денежки эти вывезла из города Инга. А должен был вывезти Михаил. Но не сложилось. Не повезло. А Гринчук не такой человек, чтобы не готовить запасной план. Вот Инга и увезла. Сейчас они, наверное, уже погрузились на яхту и ушли, как вы верно выразились, за кордон. Старый я идиот.

Он-то думал, что Гринчук снял деньги, чтобы обезопасить их. Вывести из-под возможного удара. А все так просто и банально.

Замыслил он побег.

– И ведь что показательно, – засмеялся Владимир Родионыч. – Мы снова послушно искали не в том направлении. Мы с вами честно полагали, что наш неподкупный Юрий Иванович продолжает там как-то бороться за справедливость. А он ушел сквозь Приморск, как сквозь огонь, отрезав возможную погоню. Нам ведь в Приморск соваться не велено. Единственное, по сути, место, где он мог оторваться от любого хвоста.

Мог, подумал Полковник. Мог также нанять местного жителя, чтобы тот поездил за ним на машине, дабы испугать свидетеля. Тот, кстати, только видел догоняющую машину и слышал стрельбу. Сброшенная в море машина, несколько часов форы, и – свобода.

Красиво. Интересно, насколько эта красота соответствует действительности. Полковник, спохватившись, достал из кармана мобильный телефон, набрал номер. Когда Полковник задал в телефон вопрос, Владимир Родионыч еле заметно усмехнулся. Когда Полковник телефон выключил и сообщил полученный ответ Владимиру Родионычу, тот глубоко вздохнул, будто собирался рассмеяться, но сдержался в последний момент.

Вот так в жизни всегда. Всё, что кажется сложным – на самом деле решается очень просто. Они долго ломали головы, куда именно мог двинуться Гринчук. А достаточно было всего лишь поинтересоваться, где Инга использовала свою кредитную карточку.

Все-таки Приморск.

Это теперь понятно. Непонятно, случайно, или всё так на самом деле. Если Инга действительно уехала на Юг с деньгами, то привезла ли она их в Приморск?

Привезла, подумал Полковник. Опять-таки, слежка за ней в Приморск не пошла бы. Не велено. Красиво, подумал Владимир Родионыч. Ушел красиво.

Сейчас он, наверно…

– Вы думаете, что вот сейчас все прямо начнут перед вами танцы танцевать? – спросил капитан милиции Стоянов у Гринчука. – Вы… э-э…

Стоянов заглянул в паспорт Гринчука:

– Вы, Юрий Иванович, полагаете, что раз в гостинице произошло недоразумение, то вы можете размахивать направо и налево руками? И даже оказывать сопротивление сотрудникам милиции?

Гринчук задумчиво посмотрел на свои руки, скованные наручниками. Хорошо хоть застегнули спереди, а не за спиной. Так можно время от времени вытирать кровь, выступающую из разбитой губы.

Нужно отдать должное местным ментам – в гостиницу они прибыли быстро и с разъяренным жильцом справились четко. Четыре сержанта при резиновых палках нашли аргументы, чтобы успокоить Гринчука.

– Так что будем делать? – спросил Стоянов.

Кабинет был чистенький, работал кондиционер, капитан на стуле сидел свободно, закинув ногу за ногу. И рубашечка его, и светлые брючки были идеально отглажены. Светлые туфли – безукоризненны. Не мент, а загляденье.

Выражение лица самое доброжелательное, а голос – вежливый и участливый.

Гринчук в который раз языком ощупал зубы. Все нормально. Все целое.

– Наручники снимите, – сказал Гринчук.

– Всенепременно, – кивнул Стоянов. – Как только, так сразу. Вот только вы… э-э…

– Юрий Иванович, – подсказал Гринчук.

– Именно, Юрий Иванович, – кивнул Стоянов. – Как только вы мне все объясните, так сразу…

– Я уже раз десять вам все объяснял…

– Не десять, а всего лишь пять, – улыбнулся Стоянов. – И я так и не понял – вы хотите подать заявление о чем? О том, что гостиница поселила в оплаченный вами номер постороннего, или о том, что ваша будущая супруга куда-то исчезла?

Гринчук помолчал, закрыв глаза. Хрен они примут у него заявления. Заявлять о пропаже человека только исходя из того, что Инга куда-то уехала, забрав вещи? Так он даже и не родственник ей. Так, будущий муж.

Это прекрасно понимал и капитан Стоянов. И, похоже, ему сейчас очень нравилось, что судьба Гринчука почти полностью зависит от решения капитана Стоянова.

– Мы очень не любим здесь скандалов и суеты, – сказал Стоянов. – Мы предпочитаем, чтобы отдыхающие оставляли здесь свои деньги с удовольствием. Тихо и мирно. Я, пожалуй, смогу уговорить господина Зайцева и руководство гостиницы «Приморская» не выдвигать против вас каких-либо обвинений. А вы тихонько заберете свои вещи и уедете из нашего города. Мы даже подвезем вас до самого вокзала. А вдруг ваша экстравагантная подруга просто взяла и уехала домой? Вот вы езжайте туда, все выясните… А уж потом…

Гринчук задумчиво посмотрел на наручники. Можно было бы, конечно, сделать самодовольную улыбку капитана не такой самодовольной, но, пожалуй, драк на сегодня достаточно.

Достаточно.

– Ну так как? – спросил Стоянов. – У нас ведь не столица, у нас всё просто. Сегодня мы примем заявления, через пару дней передадим все в суд. И получите вы, Юрий Иванович, максимум из возможного. Не верите?

– Верю, – кивнул Гринчук.

– Согласны? – спросил Стоянов.

– Да, – кивнул Гринчук.

– Вот и славненько, – Стоянов даже потер руки от удовольствия. – Машина ждет.

Машина действительно ждала. И, как ни странно, эта была та самая машина, которая доставила Гринчука в город.

– Быстро ты, – сказал водитель.

– Я вообще – быстрый, – усмехнулся Гринчук.

Севший на переднее сидение прапорщик, коротко приказал двигаться к гостинице, молча сопроводил Гринчука в номер и обратно, с вещами, к машине. Какой-то прохожий случайно сфотографировал Гринчука, выходящего из гостиницы.

Гринчук молчал.

Когда машина остановилась возле милицейского поста на выезде из города, прапорщик вышел из машины и жестом приказал ей следовать дальше.

И тут Гринчук вроде как спохватился.

– Секундочку, – сказал Гринчук водителю и вышел из машины.

Солнце уже село, но дорога освещалась фонарями, а тут еще и прожектор на крыше поста. И то, как лицо прапорщика приобрело неодобрительное выражение, было видно хорошо.

Водитель шмыгнул носом и оглянулся. Это для приезжего идиота прапорщик – просто прапорщик. А для местных – это сволочь с говорящей кличкой Терминатор.

И нужно было подобрать у вокзала именно этого фраера… Деньги, понятно, он заплатил хорошие, но теперь за них же придется ехать в обратный рейс. Лучше бы он не дергался.

– Вернитесь в машину, – сказал прапорщик.

– Ага, – кивнул Гринчук. – Тут только вот…

Он что-то достал из потайного кармана барсетки и протянул прапорщику.

– Что это там? – лениво поинтересовался Терминатор.

Приезжий явно не понимал, в каком городе находится. Если прапорщик получил приказ доставить несостоявшегося курортника на вокзал, то курортник не сможет…

Твою мать, подумал Терминатор, разглядев, что именно ему показывает курортник.

– Это… – сказал прапорщик и почесал в затылке.

Вышедший из здания поста сержант также поинтересовался, мгновенно поскучнел и ушел куда-то за угол.

– Пожалуй, – сказал Гринчук, – все-таки вернусь в гостиницу.

– Но… – прапорщик имел приказ, но приказ этот касался загулявшего курортника, а не подполковника милиции.

Гринчук спрятал удостоверение назад в барсетку и спросил у прапорщика:

– Вас, товарищ прапорщик, в город подвезти? Нет? Ну и, слава богу.

Гринчук сел в машину и похлопал водителя по плечу.

– Поехали?

Водитель посмотрел на Терминатора. Тот оглянулся на город, словно что-то прикидывая. Достал из кармана мобильник.

– Поехали, – сказал Гринчук водителю. – Если что – скажешь – подполковник Гринчук приказал.

В зеркало водитель видел, как Терминатор что-то говорит в телефон, энергично отмахивая левой рукой. Но требовать остановиться прапорщик не стал. И это водителя успокоило.

Возле гостиницы он пробормотал в ответ на прощание Гринчука что-то сквозь зубы и быстро уехал.

А на крыльце гостиницы Гринчука уже ждали.

– Пройдемте, пожалуйста, – сказал капитан Стоянов.

– Никогда, – ответил Гринчук. – Вы, товарищ капитан, можете идти на все четыре стороны. Вот если в вашем городке найдется кто-нибудь от подполковника и выше, то я с удовольствием…

– Найдется, – сказал подтянутый мужчина лет сорока, стоявший чуть в стороне.

Он вынул удостоверение и показал его Гринчуку.

– Очень рад познакомиться, – почти искренне улыбнулся Гринчук. – Вас, подполковник Сергеев, похоже, оторвали от чего-то важного.

Подполковник Сергеев на улыбку не ответил.

Начальника городского отделения подполковника Сергеева оторвали от праздничного стола у Валентина Петровича Грибачева, испортив настроение второй раз подряд.

Вернее, если быть точным, не дали к застолью вернуться. Разговор с зарвавшимся мэром несколько затянулся. Пришлось потрудиться, пока было достигнуто соглашение по совместной эксплуатации Валентина Петровича. И только Анатолий Иванович собрался вернуться к столу, как позвонил Стоянов, которому, соответственно, перезвонил Терминатор.

Ладно, подумал Сергеев, придется пообщаться с приезжим подполковником. Не первый раз приезжие полагают, что их звания в городе что-то значат. В конце концов, подполковник в отпуске мало чем отличается от обычного отдыхающего.

– Поедем ко мне? – спросил Сергеев.

– А давайте поднимемся ко мне в номер, – предложил Гринчук. – Поболтаем немного. В неофициальной обстановке.

Сергеев задумался. Какая, впрочем, разница? Поговорить, пока будет собираться информация, можно и в номере. А уж потом…

Потом было всякое.

Вначале Стоянов связался с родным областным управлением Гринчука. Можно было, конечно, поручить это кому-нибудь другому, но Шеф приказал всё сделать лично.

Дозвонившись до дежурного, Стоянов испытал почти такой же шок, как и дежурный. Дежурный, переспросив, по какому именно поводу звонит Стоянов, поперхнулся, переспросил еще раз и только тогда сообщил, что по его, дежурного, информации, во-первых, подполковник Гринчук ушел несколько месяцев назад на пенсию по выслуге лет, а, во-вторых, по информации, полученной несколько часов назад, Юрий Иванович Гринчук погиб. Кстати, в нескольких километрах от Приморска.

Стоянов поверил не сразу. Он попросил срочно переслать фотографию того подполковника Гринчука, который ушел на пенсию и, соответственно, погиб. Дежурный фотографию переслал и, услышав по телефону, что, судя по всему, в Приморске тот самый Гринчук, попрощался и принялся обзванивать всех своих знакомых. Оставшийся в живых Гринчук был почти такой же сенсацией, как и Гринчук убитый.

Где-то около полуночи информация дошла до уснувшего, было, Владимира Родионыча. Тот ее внимательно выслушал и, мстительно улыбнувшись, набрал номер Полковника. Но тот не спал. Более того, он попросил у Владимира Родиныча немедленной аудиенции. В виду открывшихся обстоятельств.

Об этих обстоятельствах ему сообщил Али, к которому эти обстоятельства пришли и открылись всего полчаса назад.

Али слыл человеком невозмутимым. Некоторые так вообще полагали, что у Али нервов нет совсем. Но, увидев на своем пороге этого человека, Али на несколько секунд потерял дар речи.

На пороге стоял Лёвчик, бывший экономический советник Мастера. Само по себе появление человека, замешанного в исчезновении общака, было событием неординарным. Но то, что этот человек сообщил, выходило за все и всяческие рамки.

– Что вы сказали? – переспросил Владимир Родионыч.

– Повторяю, – сказал Полковник. – По словам Лёвчика, вовсе не Мастер умыкнул общаковские деньги. А унес их некто Гринчук, Юрий Иванович. А самого Лёвчика он вывез из города под видом пострадавшего в аварии Михаила. И все это время содержал в клинике, потчуя историями о том, как уголовники порвут Лёвчика в клочья, когда всплывет вся эта история. И только вот несколько часов назад Лёвчика просто вытолкали из клиники. У него еще хватило ума не звонить, а прийти к Али лично. Али просит нас куда-нибудь спрятать несчастного. До лучших времен.

– То есть, Мастера собирались убить совершенно безосновательно, – уточнил Владимир Родионыч. – Весь этот кризис был создан лично Гринчуком, для того, чтобы еще денег срубить перед уходом?

– Выходит, что так, – согласился Полковник. – А ведь казался таким честным и неподкупным человеком.

Полковник поцокал языком и покачал неодобрительно головой.

– Прекратите паясничать! – Владимир Родионыч повысил голос. – Вы понимаете, что теперь ваши любимые бандиты потребуют вернуть деньги, предоставить Зеленого и не вмешиваться, пока они будут его убивать.

– Ну… – протянул Полковник. – Он ведь, официально, убит. А пока все раскачаются и вдосталь накричатся, он уже будет…

– В кутузке он будет, наш с вами любимый персонаж, – Владимир Родионыч хлопнул ладонью по столу и поморщился от боли. – За драку будет сидеть и за подделку служебного удостоверения.

– То есть? – не понял Полковник.

– А то, что он ввязался в какую-то драку с милицией и предъявил им удостоверение сотрудника милиции. Не пенсионное, заметьте, а действующего сотрудника. И сделал он это, знаете где?