Акция «Ближний Восток» Шелонин Олег
– Хе!
– Ре!
– Заду!
Рев толпы нарастал. Паника во дворце тоже. Поднятая по тревоге дворцовая стража высыпала на стены, у ворот уже строились баррикады, слышался звон ятаганов.
– Так дело не пойдет,– почесал Олежка затылок. Резня не входила в его планы.– Приготовься,– предупредил он кота.– Шут с ней, с Шахерезадой. Начнем без нее. Тихо!!! – завопил он, стараясь перекричать шум толпы.– Представление начинается!
Что-что, а командовать лейтенант умел. Толпа послушно замерла. Молотков дернул за веревку.
– Сейчас посмотрим, чему ты у Яги научился. Ну-ка, выдай им что-нибудь наше, исконно русское…
– Я вам, гадам, выдам,– посулил Мурзик, поправляя лапой веревочную бабочку на шее.– В некотором царстве, в некотором государстве жил да был… – мрачно начал он.
– Молодец,– одобрил Олежка.
– …мужичок один в авторитете. Дедка.
Олежка с Жасмин в полном обалдении посмотрели друг на друга. Девушка опомнилась первой и выскочила вперед.
– В далекой северной стране жил почтенный аксакал по имени Дедка,– перевела она.
Баюн неопределенно хмыкнул и продолжил:
– В законе дедок был. Зону крепко держал. Так крепко, что братва из уважения ему общак доверила.
Тут Жасмин растерялась. Олежка торопливо прошептал ей что-то на ухо, и перевод возобновился:
– Большой учености был человек. Медресе посещал. Все суры Корана наизусть знал. Законы шариата соблюдал. Каждый год хадж в Мекку делал, вокруг Каабы ходил, Арафат посещал.
– Святой человек,– одобрительно загомонила толпа,– каждый год хадж в Мекку… Вах!
– Слава о нем разнеслась по всей стране. Прознал о мудром аксакале великий эмир, призвал мудреца к себе и доверил ему должность великую – главным муфтием назначил. И возрадовались правоверные, ибо судил он народ мусульманский строго, но справедливо.
Как только голосок Жасмин отзвенел над толпой, Мурзик продолжил:
– А времена в царстве том тяжелые настали. Правильных мужиков притеснять начали. Беспредельщики, зону не топтавшие, в стаи сбились. Самые лакомые кусочки хавают и, главное, не давятся, сволочи! Понял Дедка: что-то делать надо, и придумал хитрющую хитрость. Была у него шестерка одна – Репка. Маленькая, но очень шустрая. Решил наш Дедка посадить Репку. И не куда-нибудь, а прямо в кресло депутатское. Крутой был Дедка. Решил и посадил!
Баюн ехидно посмотрел на Жасмин – как теперь выкручиваться будешь? Молотков деликатно, словно ненароком, наступил ему на хвост и вновь торопливо зашептал переводчице на ухо. И снова зажурчала плавная речь Жасмин под дикий вопль сказителя, выдирающего свой хвост из-под ботинка Олежки.
– Был у главного муфтия светлейшего эмира ученик любимый – Репка. Тюрбан на голове носил с минарет высотой…
– Вах! Какой умный,– поразились жители славного города Багдада,– такой тюрбан носить – большой голова надо!
– Вы не ошиблись, уважаемые! Наградил Аллах Репку головой светлой и мудростью великой. И заметил его эмир и сделал советником своим ближайшим.
Мурзик отвоевал свой хвост и, шипя от злости, выдал следующую порцию, все больше и больше распаляясь.
– Выросла Репка большая-пребольшая. Только Дедка на сельхозработы урожай собирать, а она ему – банан!!! – Баюн выдал такой жест, что, пойми его правоверные правильно, всем троим точно пришел бы банан.– Понты раскидывать стала. Оборзела вконец! На святое покусилась! Долю в общак не откидывает! На Дедку наезжает. Я, говорит, вас, законников, в гробу видала в белых тапочках. А будешь кочевряжиться – и без них закопаю! Не один из вас будет землю жрать! Все подохнете без прощения!!! Отпускать гре…
Олежка решительно дернул за веревку. Бантик затянулся, Мурзик обиженно мявкнул и заткнулся.
– Наша очередь врать. Давай, Жасмин…
– Мудрые советы давал Репка эмиру. Такие мудрые, что светлейший назначил его своим главным визирем. Все бы хорошо, но заметил почтенный муфтий, что ученик его бывший на руку нечист оказался. На казну повелителя самого покусился. Пристыдил Дедка Репку: «Тому ли я учил тебя, неблагодарный?». Понял Репка: не простит ему этого Дедка и задумал страшное– погубить своего учителя…
Мурзик в очередной раз ослабил бабочку на шее, восстановил дыхание и бесцеремонно отодвинул в сторону переводчицу.
– Кого напарить хотел – Репка позорная!!! Дедок наш не лох какой-нибудь. При делах! Позвал он шмару свою, Бабку. Все про всех знала. Ни одной сплетни не пропускала. А уж анонимки писала – зачитаешься! И велел Бабке Дедка копать под Репку. Глубоко копала Бабка. Компромату на три пожизненных и десять вышек надыбала.
У Олежки возникло огромное желание пнуть обормота под хвост. Делать это при таком скоплении народа было как-то неудобно, однако очень хотелось. Пока он прикидывал, как ловчее достать наглеца, Жасмин, успевшая войти во вкус, уже шпарила чуть не синхронный перевод.
– Сильно расстроился праведный муфтий, огорчился. Пошел в гарем посоветоваться с любимой женой своей – Бабкой…
Паника, охватившая дворец, имела под собой основание. Бунты в Багдаде – дело редкое, пресекались всегда строго, на корню, и, когда начальник дворцовой стражи Шехмет ворвался в покои главного визиря Ибрагима Оглы ибн Шизидзе с воплем: «Багдад хочет Шахерезаду!», папаша легендарной сказочницы с не менее диким воплем: «Всэх пэрэрэжу!» – взметнулся со своей наложницы и с саблей наголо ринулся в атаку. Возможно, читателю будет интересно знать, что в тот момент голой была не только сабля. Звон ятаганов и шум изнутри, встревоживший Олежку Молоткова, был не чем иным, как следствием этого горячего рейда главного визиря, которого дворцовая стража дружно пыталась отловить, чтобы надеть на него хотя бы халат, а заодно объяснить, что народ хочет Шахерезаду совсем не для того, о чем он подумал. Гвалт они подняли такой, что соизволил проснуться даже светлейший эмир. Он вышел во двор, опухший со сна и дикого бодуна, а потому, соответственно, очень и очень недовольный. Экзотический наряд визиря, состоящий из одной только сабли, заставил его нервно икнуть.
– Что тут происходит? – строго спросил он начальника дворцовой стражи, рухнувшего перед ним на колени.
– Какой-то сказитель из северных земель вызывает на поединок несравненную Шахерезаду, о великий эмир, да благословит Аллах тво…
– Достаточно,– отмахнулся Шахрияр.
Эмир решительно двинулся к воротам, около которых бесновался джигит, которого к тому времени стража уже отловила и пыталась натянуть на него парчовый халат.
– В зиндан такой визирь сажать надо! – шумела меж тем толпа за воротами.– Как Аллах допустил?
Шахрияр изумленно вскинул брови.
– Народ-то тобой недоволен, Оглы,– ласково произнес он, глядя в упор на визиря.– Да и я тоже. Сказочников ко мне не пускаешь… Что делать будем? Не подскажешь?
– Рэзать! – свирепо сверкнул глазами из-под мохнатых бровей Шизидзе.
– Кого?
– Народ, конэчно! – удивился столь наивному вопросу визирь.– Сразу всэ даволный будут! У нас в Кахэти…
– Да… погорячился я с твоим назначением, горец.
Гомон толпы внезапно затих.
– Понял Дедка,– донесся до эмира голос Мурзика,– копай, не копай – на одном компромате далеко не уедешь. Глубоко корни пустила Репка. И решил тогда Дедка подойти к Репке с другого конца…
– Ты чего-нибудь понял? – захлопал глазами эмир.– С какого конца?
– С другого,– пояснил Шизидзе.– Слюшай… сказки читают, да?
– И до тебя дошло…
– …и специалист подходящий для этой цели у него имелся. Всегда под рукой. Только свистни. Погоняло у него соответствующее было – Внучка. В свободное время в стриптиз-баре подрабатывала. Подставил он ее под Репку и опять облажался! Ориентацию не учел!
– Не пожалел праведный муфтий наложницы любимой, услаждавшей слух его песнями райскими, зрение – танцами дивными, тело – усладами любовными…
Нежный голосок Жасмин заставил эмира встрепенуться, и он рванулся к воротам.
– Ти куда? – возмутился визирь.– А мой Шахерезада?
– Твой Шахерезада пусть поучится, – огрызнулся Шахрияр, – а то как заведет свои дозволенные речи – сразу в сон тянет. Вчера отрубился, так и не дослушав.
– Пит мэншэ надо.
Эмир кротко съездил своему визирю в ухо.
– Открыть!
Ворота распахнулись. Правоверные рухнули ниц, и площадь перед дворцом мгновенно покрылась барханами полосатых халатов, дружно восхвалявших Аллаха за счастье лицезреть своего повелителя. Кое-кто из самых смелых даже попытался облобызать сапоги светлейшего, но Шахрияр нетерпеливо отбрыкнулся. Его интересовала только троица, стоящая в самом центре полосатой пустыни. Он изобразил на лице любезную улыбку и широким жестом предложил сказочникам войти внутрь.
– Сработало,– удивился Мурзик.
– Вот видишь,– хмыкнул Олежка,– и вырезать никого не надо. Но если ты, редиска, и во дворце что-нибудь отчебучишь, я тебе язык вырежу. Лично. Не забывай, зачем мы здесь. Сказки рассказывать будешь такие, чтоб все не дыша сидели. А еще лучше усыпи. Ты ж Баюн. Вот и оправдывай…
– Скорее вы,– шикнула на них Жасмин, запрыгивая на спину коту,– владыку Багдада ждать заставляете.
Олежка намотал на руку веревку и поволок за собой жутко разобиженного такой бесцеремонностью Баюна. Ворота за ними захлопнулись. Первая часть операции прошла без сучка без задоринки. Они были во дворце.
25
Над Багдадом зажглись первые звезды. Наступила ночь. Шахерезада с трудом доковыляла до ложа эмира, чтобы начать дозволенные речи, растерянно огляделась по сторонам и робко присела на краешек постели. В такой обстановке ей работать еще не приходилось. Опочивальня была до отказа забита членами жюри, с нетерпением ожидавшими начала состязаний. По требованию Олежки Молоткова жюри собрали очень представительное. Оно состояло из евнухов, слуг, советников, визирей, стражи внешней и внутренней… Короче, к этому моменту жизнь во дворце сосредоточилась лишь в двух точках: опочивальня эмира и гарем, который по вполне понятным причинам в состав жюри не включили.
Шахерезада судорожно вздохнула, с надеждой покосилась на Шахрияра, возлежащего на шелковых подушках, и, прочитав в его глазах заранее вынесенный приговор, жалобно проблеяла:
– Дошло до меня, о светлейший эмир…
Состязание началось. Пока несчастная, из-за обилия бинтов больше похожая на мумию, чем на пери (последнее посещение гарема не прошло для знаменитой сказочницы даром), лепетала свои дозволенные речи, к дворцу короткими перебежками, распугивая случайных прохожих, приблизились три подозрительные личности, облаченные во все черное. Личности недоуменно осмотрелись вокруг и в полном ступоре застыли у ворот.
Бравый лейтенант даже не подозревал, что своими неосторожными действиями чуть не поставил на грань срыва операцию по тайному проникновению в цитадель эмира второй группы спасателей. Отсутствие стражи поставило Папу и его немногочисленную команду в тупик.
– Папа-сана, туда ходи не нада. Засада, аднака!
– Тем хуже для нее,– мрачно изрек Илья.– Твое мнение? – повернулся он к вору.
– Засаду обычно обходят с тылу,– поделился опытом Шухерман, поправляя объемистый мешок на плече, и скользнул вдоль дворцовой стены.
– На черта тебе этот куль? – сердито вопросил подполковник.
– Я без инструмента на дело не хожу.
Илья пожал плечами, кивнул Акире, и они двинулись следом. Спасатели честно зашли с тылу, но стражи не обнаружили и там. Багдадский вор повторил эту операцию еще раз, и они вновь вернулись к исходной точке.
– Куда их шайтан унес? – возмутился вор, в сердцах пнув ворота.– Невозможно работать!
Ворота с протяжным скрипом приоткрылись.
– Хватит дурью маяться! – взял командование на себя Илья.– За мной. Задачу помните? Все перерыть, но детей найти.
– А если их здесь уже нет?
– Следы остаться должны. Вещдоки… что-нибудь да найдется. Ищите.
Последняя фраза очень понравилась Шухерману, и он первый нырнул в створ ворот, сразу забыв про засаду. Илья и Акира ринулись следом, но угнаться за шустрым воришкой, чувствовавшим себя во дворце как дома, им было тяжело. Практически всю работу за них сделал Шухерман. При попытке исследовать любое помещение дворца они постоянно натыкались на авантюриста, выволакивающего оттуда набитые вещдоками мешки. Воришка четко, по-военному сообщал, что детей там нет и вообще там уже ничего нет, а все, что осталось, либо прибито, либо прикручено, и испарялся. Илье стало понятно, что за инструмент он таскал на плече в мешке. Там были другие мешки. И их было очень и очень много.
– Основательно подготовился, подлец,– мрачно усмехнулся он.– И ведь шустрый какой…
Акире стало неудобно перед Папой за свою нерасторопность, и он решил прибавить обороты в надежде обогнать проходимца, за что тут же и поплатился. Не повезло. Стоило ему только нырнуть в облюбованную комнату, как оттуда до Ильи донеслись возня, глухой удар – и на пороге появился Шухерман.
– Осторожно, Папа, там засада. Где-то я уже это видел,– удивленно пробормотал он, крутя в руках кимоно Акиры.– И ножичек знакомый…
– Придурок! Я катана! – возмутился «ножичек».
– Ой! Ошибочка вышла. Папа, подержи.– Вор сунул оторопевшему Илье амуницию Акиры и вновь испарился.
Пока подполковник хлопал глазами, из комнаты выполз абсолютно голый самурай с огромной шишкой на голове.
– За что, Папа? – расстроился он, увидев свой боевой наряд в руках шефа.
– Групая ниндзя! – фыркнула катана.– Сему я тебя усира?
– Хватит дурью маяться! Работаем!
Акира торопливо оделся, и поиски пропавших детей возобновились…
От сказок несравненной Шахерезады аудитория уже клевала носами, откровенно зевая. Когда она наконец закруглилась, все облегченно вздохнули и повернули головы в сторону северного сказителя. Мурзик вышел на середину зала, гордо задрав голову и хвост.
– Дошло до меня, о великий эмир, что у вас здесь хреново со сказками… – мрачно начал он. Это заинтересовало аудиторию.– Ни тебе, понимаешь, ужастиков, ни боевиков, а уж про евротику я вообще молчу.
– Насчет последнего не понял,– насторожился эмир.
– Оно и понятно,– фыркнул кот, смерив Шахерезаду оценивающим взглядом.– Ты когда последний раз в гареме был? – поинтересовался он у эмира.
– А-а-а… ну… недавно…
– Что?! – взвилась Шахерезада.
– Года три назад,– торопливо поправился эмир.
– Тяжелый случай. Будем лечить. Еммануель!!!
Все присели и насторожились.
– Особо нервных и возбудимых прошу пересесть на задние ряды.
– Вот подлец,– расстроился Олежка.– Я ж ему велел всех усыпить.
– А разве это не сказка на ночь? – удивилась Жасмин.
– В принципе на ночь, но вряд ли кто под нее заснет. Сейчас, чувствую, он им выдаст.
И Мурзик выдал. Да так ярко, живописно, с такими душещипательными подробностями и такими характерными телодвижениями, что буквально через несколько минут даже свободные от вахты евнухи начали с интересом поглядывать друг на друга. Эмир заиграл бровями, одна из которых смотрела на визиря, другая – на его дочь, после чего решительно пополз к Шахерезаде, не обращая внимания на завистливый скрежет зубов из-под бинтов и шуршания пера (Шахерезада конспектировала сказку Мурзика). Шизидзе торопливо задернул за ними полог.
– Да… я… не в форме…
– То у тебя одно, то другое,– зарычал из-за полога эмир.– Три года мне мозги паришь!!! Объявляю месячник свободной любви!!! Совместное посещение гарема!!!
Жасмин срочно ретировалась за широкую спину лейтенанта от греха подальше.
– Пожалуй, ты права,– пробормотал лейтенант.– Линяем отсюда, а то меня тоже разбирать начало.
С этими словами Олежка увлек ее за дверь. Он сделал это вовремя, ибо распаленная толпа, не видя более достойного объекта для внимания, начала уже подступать к самому сказочнику, который произносил в тот момент приблизительно следующее:
– …Еммануель, помурлыкивая от предчувствия, задрала хвост, и тут…
И тут увлекшийся Мурзик наконец-то заметил толпу, жарко дышащую ему в затылок. Спереди тоже приближались. Он понял, что пора менять профиль сказки, если не хочет поменять ориентацию. Кот резко выпустил когти, которым позавидовал бы и гризли, крутанулся вокруг хвоста и прошипел:
– Знала бы она, что ее любовник был не кто иной, как граф Дракула!!! Самый страшный вампир Тридевятого!
Все отшатнулись. Шахерезада из-за полога взвизгнула, Шахрияр заорал благим матом, испуганный Шизидзе краем глаза заглянул внутрь, посмотрел бешеными глазами на сказочника и завопил:
– Лекаря!!!
Но его никто не слышал. Наступило время ужастиков, а уж в этом жанре Баюну равных не было…
26
Пока Мурзик рассказывал свои милые добрые сказочки стучащему зубами от страха жюри, пока Молотков с Жасмин шарили по абсолютно пустым комнатам, поминутно спотыкаясь о мешки, расставленные в самых неподходящих местах коридора, Шухерман в поисках детей добрался до кухни. Багдадского вора было не узнать. В целях маскировки он обрядился в цивильный прикид, позаимствованный из вещдоков, и теперь на нем развевался черный плащ с кроваво-красным подбоем, за спиной позвякивал полупустой мешок, брови были подведены сурьмой хищными стрелками вверх (результат визита в личные покои Шахерезады), а из-под плаща… Ничего не поделаешь, приличную обувку авантюрист добыть пока не смог. Из-под плаща по-прежнему мелькали не первой свежести лапти. Влетев на кухню, Багдадский вор немедленно приступил к поискам детей, азартно шуруя по кастрюлям и сковородкам.
– Ой! Вишенка… – запустил он руку в ближайшую чашу.– М-м-м… обожаю,– зачавкал вор, не обращая внимания на такие мелочи, как кроваво-красный сок, обильно потекший по подбородку.– Однако не будем отвлекаться. Где же дети? Вах! Нету… – прошамкал он, заглянув в первую кастрюлю,– и шдешь их нет…– совсем уже невнятно добавил он, заглядывая в следующую,– и…
Удар поварешкой по затылку заставил его поперхнуться.
– Я те дам детей объедать!
Удар был не столько физический, сколько моральный. Так лохануться! Не заметить конкурента в двух шагах! А то, что это был конкурент, Шухерман не сомневался. Об этом красноречиво говорила котомка, в которую долговязая фигура в черной чадре заталкивала остатки эмирской трапезы. Но дети… Дети!!!
– Чьих детей, несравненная? – попытался он подольститься.
– Моих! – прорычала конкурентка, энергично взмахивая в очередной раз поварешкой. И взмахнула так энергично, что чадра задралась, и, будь у Шухермана нервы послабее, он непременно грохнулся бы в обморок. А так обошлось. Только волосы дыбом встали, да дверь с петель слетела, не успев раствориться перед жутко спешащим куда-то Багдадским вором.
– Где-то тут была халва,– сразу успокоилась «несравненная», поправляя чадру.– Мой Абрамчик ее обожает… – и невозмутимо продолжила набивать котомку.
Конкурентка даже не подозревала, какую услугу оказывает Папе и его команде, ибо именно в этот момент сказка Мурзика подошла к кульминации.
– …Еммануель, трепеща от страха, забилась под полог…
Стены опочивальни тряслись от синхронного трепета жюри, вжавшегося в каменную кладку. Поседевший от ужаса эмир, громко стуча зубами, попытался залезть под простыню вместе с Шахерезадой, волею судьбы прикованной к нему навечно, но там уже лежал главный визирь. Вакантных мест было мало, а потому начался естественный отбор. Победила грубая физическая сила. Их все-таки было двое, а визирь – один. Однако он, не будь дурак, молниеносно нашел свободную экологическую нишу вместе со своими ятаганами под кроватью.
– …и тут распахнулась дверь,– зловеще прошептал Мурзик,– и внутрь ворвался вампир…
С грохотом рухнула дверь. На пороге стоял Шухерман в своем черном плаще с алым подбоем, вздыбленными волосами и горящими глазами.
– А-а-а!!! – завопил он, раскрыв окровавленный вишневым соком рот.
– А-а-а!!! – подхватило жюри, ломанув в окно.
– А-а-а!!! – пискнул под ложем эмира Шизидзе и отключился от переизбытка чувств.
– А-а-а!!! – согласился с ними Мурзик и тоже ломанул. Только со страху не в ту сторону. Как он умудрился просочиться между ног Багдадского вора, одному Господу Богу известно, но ему это удалось! Наверное, все-таки потому, что Шухерман на всякий случай подпрыгнул, да со страху так высоко и далеко, что приземлился на постели эмира прямо на трясущуюся под простыней парочку. Как ни странно, но это помогло. По крайней мере, это их на время разъединило, но, когда владыка Багдада, с которого слетела простыня, увидел воплощение кошмарной сказки Мурзика перед своим носом, глаза его начали закатываться. Он был уже на грани обморока.
А в это время ошалевший от страха Баюн несся по коридору прямо навстречу Олежке, спешащему на шум. Лейтенант понял, что свои в беде и нужно кого-то крошить. Кого крошить, он сообразить не успел, так как рухнул на пол под тяжестью Мурзика, прыгнувшего ему на грудь.
– Там вампиры!!! – Баюн попытался спрятать лобастую голову под мышкой лейтенанта.
– Точно?
– Я что, вампиров по блюдечку не видал? – обиделся кот, спрыгнул на пол и потащил Молоткова от греха подальше, вцепившись зубами в рукав камуфляжки.– Лапы делаем!
Из-за поворота выскочила Жасмин.
– Куда это вы?
– Да тут вампиры какие-то,– сердито фыркнул лейтенант, пытаясь освободить руку. Рукав затрещал.
За спиной послышался топот.
– Да сколько ж их тут,– запаниковал Мурзик,– вампиров этих!
Молотков схватил его за шкирку, затолкал вместе с девушкой в ближайшую нишу дворцового перехода и рухнул сверху, героически прикрывая друзей своим телом.
– Ую-ю-юй! Хвост придавил! – заверещал Баюн.
– Вечно ты его суешь куда не надо! – пробурчал Олежка.
Жасмин под плотно сбитым телом лейтенанта подозрительно молчала и даже не пыталась жаловаться. Мимо них пронеслись еще два «вампира», спешащие, по всей видимости, на помощь первому. В одном из них Молотков с удивлением узнал своего непосредственного начальника.
– Поручик…
– Какой поручик? – насторожился Мурзик.
– Подполковник в смысле… – Молотков не стал вдаваться в подробности. Стоит ли знать членам Тридевятого, что их любимого Папу в мире Олежки звали за глаза не иначе как поручик Ржевский.– За мной!
Лейтенант выдернул друзей обратно из ниши, не заметив разочарованного вздоха девицы, и понесся обратно в спальню эмира, накал страстей в которой нарастал по экспоненте.
– Где дети?!!
Шахрияр трепыхался в руках Ильи.
– Нету! Аллах не послал!
– Врешь, неверный!
Эмир вжал голову в плечи, испуганно косясь на прыгающего вокруг него Шухермана, который уже сориентировался и старательно изображал демоническую личность.
– Какие дэти? – на всякий случай потребовал из-под кровати Шизидзе.
– Ну… мальчик такой… плотненький. Крепыш. Девочка с ним маленькая. Четыре годика. Магией немножко балуется…
– Магией! – обрадовался чему-то Шахрияр.– Так это не у нас!
– Что значит – не у вас? В Багдаде она. Во дворце! Точно знаю!
– В Багдаде, да не в том! Вам на сто первый километр надо.
– Чего? Издеваешься, гад… – Пальцы подполковника сами собой сложились в кулак.
– Аллахом клянусь!!!
Чувствуя, что дело плохо, эмир зачастил. Оказалось, сравнительно недалеко – на сто первом километре – проходит граница между сказкой и явью. Все проявления магии на подвластной Шахрияру территории категорически запрещены. А вот за сто первым…
– Так что ошибочка вышла,– бормотал эмир, косясь на кулак подполковника.– Все колдуньи на сто первый километр выселяются. В Багдаде-101 вам ее искать надо. Во дворце тамошнем… провожатых выделю, охрану дам…
– Если что, я добавлю,– посулил Илья, позволив обнюхать свой кулак.– Кто там правит? Да хватит козлом скакать! – рявкнул он на Шухермана.
– Да ты что! – прошипел «вампир», продолжая делать угрожающие пассы в сторону эмира.– Дави на него! Может, еще чего даст.
– Дам! – немедленно согласился Шахрияр.– Верблюдов дам. Штук…
– Тридцать! – азартно топнул ногой «вампир».
– Грабеж! – возмутился эмир, задумчиво глядя на лапти, мелькнувшие из-под плаща авантюриста. Что-то они ему напоминали.
– Куда нам столько? – спросил Молотков, наблюдавший за этой сценой с порога.
– Потом узнаешь… А ты кто такой? – опомнился вор.– Конкурент?
– Скорее союзник.
Из-за спины лейтенанта справа высунулась озорная мордашка Жасмин, с другой стороны опасливо выглянул Мурзик.
– Лейтенант!
– Шеф. Принимай подкрепление.
Эмир понял, что силы неравны, немедленно капитулировал, и команда спасателей получила в свое распоряжение тридцать верблюдов – шесть боевых, двадцать четыре грузовых. Чем загрузить последних, Шухерман знал. У него каждый мешок был на счету.
27
Яга, заложив руки за спину, мерила лаптями зал тайных заседаний Тридевятого синдиката, напряженно думая. Сам синдикат, вернее, то, что от него осталось, мрачно смотрел на портал Кощея, который Ягуся умудрилась оживить. Ведьма подошла к мерцающей дымке.
– Ничего на нем не трогал? – строго спросила она у Горыныча.
Мировой судья дружно затряс головами. Яга минут десять обнюхивала аппарат, удовлетворенно хмыкнула, села за стол и вновь задумалась. Все напряженно ждали.
– Так. В логове врага сейчас находятся самые ценные кадры,– изрекла наконец Яга.– Папа и Акира. Куда занесло Молоткова с моей киской… – ведьма расстроенно вздохнула,– …неизвестно. Может, туда, а может, и не туда, куда надо. А это значит, что Папа там один детей спасает. Супротив всего Ближнего Востока в одиночку бьется.
– Хватит с ними цацкаться!
– Детей воровать!
– Да еще какие-то джинны на Папу смеют…
– Яга, ты как хочешь, но я поднимаю дружину! – Никита Авдеевич грохнул по столу и затряс ушибленным кулаком.
– Весь Багдад спалим! – поддержала из камина Саламандра.
– Лягушатников, Голштинию подключим! За ними знаешь недоимок сколько! – тряхнул портфелем Чебурашка.– Пусть отрабатывают! Бей сарацинов!
– Меня туда направьте! – Народный целитель в запале сорвал со своего носа очки.
Все прыснули в разные стороны. На освободившееся место грохнулась люстра, обдав синдикат хрустальными брызгами. Один из осколков звонко щелкнул по рычажку портала, слегка изменив его положение, чего, к сожалению, никто не заметил. Сзади к целителю подскочил Гена, натянул Лихо очки обратно на нос и легонько пожурил за горячность, дав по затылку табуреткой.
– Всем успокоиться.
И.о. царя-батюшки выползла из-под стола, отряхнула юбку и подошла к агрегату Кощея.
Синдикат напряженно смотрел на правительницу в ожидании монаршего решения.
– Так,– решительно заявила Яга.– Войну мы, конечно, развязывать не будем, но и дело это на самотек не пустим. Если я правильно поняла, тут не сам Багдад, а нечисть местная на Папу нашего наседает. Вот с ней и разберемся. Дорожка прямая к ней у нас в руках,– ведьма кивнула на портал.– Давай решать. Кто пойдет?
– Я! – дружно гаркнул синдикат.
– Всем нельзя,– рассердилась Яга.– Забыли, что Папа говорил? Короче, формируем ударную группу из трех, максимум четырех членов синдиката. Пойдут самые достойные.
Это бабуля ляпнула, не подумав. Как только собрание сообразило, что вакантных мест будет мало, в зале началось что-то невообразимое. Министр финансов, тряся портфелем, принялся объяснять всем и каждому, что ежели бы не он, то государства Тридевятого вообще бы не было. Лихо бил себя по пухлой груди и требовал выхода на боевую тропу, утверждая, что за долгие семь лет лекарской деятельности накопил в себе такой разрушительный потенциал, что если его на этот раз кинут при распределении, он за сохранность этого самого государства Тридевятого не ручается. Воевода сыскного приказа вцепился в бороду Никите Авдеевичу, в запале обозвавшему Соловья разбойником. Никита Авдеевич всерьез засучил рукава…
– Тихо! – шлепнула ладошкой по столу Яга.– Пойдут…
– Мы! – вырвались вперед Трус, Балбес и Бывалый.
– Ни в коем случае! – воспротивилась Яга.– Ваша задача – собирать наши родные нечистые силы для массированного удара по врагу, как только станет ясно, кто он. И, кроме того, контроль над адом. Не нашим, кооперативным, а тем, которым Лютый заведует. Вдруг оттуда беда идет?
Читать бесплатно другие книги:
