Поцелуй Мистраля Гамильтон Лорел
– Им не нравится, смотри. Как им не нравится, когда я тебя трогаю… - Андис лизнула мне край уха. - Ну совсем… - она провела языком по шее, - не нравится! - Она укусила меня резко и больно, не до крови, но так, что я невольно дернулась.
Андис подняла голову и с невинным видом заметила:
– Я думала, ты любишь боль, Мередит.
– Но не так вот, с места в карьер.
– А я другое слышала. - Она меня отпустила и обошла нас кругом. - А где все остальные, кто еще исчез с тобой из спальни?
– Их забрал сад, - сказал Дойль.
– Как - забрал?
– Увел в деревья, цветы и землю, - ответил страж, не глядя ей в глаза.
– Они к нам вернутся, как поднялся из земли Аматеон, или их смерть стала ценою чуда?
Андис почти шептала, но голос ее будто отдавался эхом.
– Нам неизвестно, - сказал Дойль.
Птица запела снова. С неба лилась звонкая трель, журчала над нами. Звук был почти осязаемым, он словно погрузил нас в красоту - почти видимую. Напомнил, что придет рассвет, а смерть не вечна. Песня надежды, говорящая каждую весну, что зиме приходит конец и жизнь расцветает вокруг.
Я невольно улыбнулась. Мистраль и Аблойк подняли головы, словно навстречу теплому солнечному лучу.
Андис повернулась уходить, как только отзвенела последняя нота. Королева пошла к той части стены, где до сих пор висела тьма, как будто ее не коснулась вернувшаяся магия.
– Ты добьешься, что Неблагой двор станет бледной копией золотого двора твоего дядюшки, Мередит. Наполнишь желанную нам тьму светом и музыкой, и мы умрем как народ.
– Прежде было много дворов, - сказал Аблойк. - Были темные, были светлые, но все были волшебные. Мы не делили друг друга на дурных и хороших, как это делают христиане. Мы были и тем, и другим, как и должно быть.
Андис не потрудилась возражать. Просто сказала:
– Ты возродила жизнь в мертвых садах, и я не стану увиливать от своего обещания. Ступай в Зал Смертности и спаси клан Нерис, если сумеешь. Принеси эту ясную магию Благих в другое сердце Неблагого двора - и увидишь, как быстро она сдохнет.
С этим она удалилась.
Мы несколько секунд стояли молча. Потом Мистраль и Эйб поднялись - ноги у них будто в сапоги из грязи были одеты. Никакой голос из темноты не велел им снова встать на колени, и я перевела неосознанно задерживаемое дыхание.
– Что это она говорила о другом сердце двора? - спросила я. Ответил мне Аблойк.
– Некогда сердцем любого холма фейри был лес, сад или озеро. Но каждый двор обладал еще одним средоточием силы - отражением того рода магии, которая была присуща двору.
– Одному сердцу ты жизнь вернула, - сказал Мистраль, - но не уверен, что следует пробуждать второе.
– Зал - это палата пыток, и магия там почти не действует. Глухая зона, - напомнила я.
– Мередит, когда-то он был чем-то большим.
Я поглядела на стражей с удивлением.
– Каким образом?
– Там содержались в заключении твари старше нас, старше, чем страна фейри. Осколки силы народов, которых мы победили.
– Не уверена, что понимаю, Мистраль.
Мистраль поглядел на Дойля:
– Помоги объяснить.
– Попробую, - сказал тот. - Некогда в зале Смертности содержались создания, что могли воистину убить даже сидхе. Их содержали как орудие казни, или пытки, или просто как угрозу наказания. Королеве до них не было дела, потому что она - как тебе известно - предпочитает пытать собственноручно. Смотреть, как некая тварь отрывает от преступника конечность за конечностью - и вполовину не так забавно, как делать это самой.
– Да и исцеляемся мы быстрее, если она делает это сама, - вставил Рис. Дойль кивнул.
– Верно, пытать можно было дольше и чаще, если не привлекать к пытке тех тварей.
– А что это за твари? - спросила я. Мне очень не нравился их серьезный тон.
– Жуткие твари. Смертные сходили с ума от одного взгляда на них.
– И давно они исчезли из ситхена?
– С тысячу лет назад или немного больше, - ответил Дойль.
– Леса продержались дольше, - отметила я.
– Да, дольше.
– А почему вы все так встревожились?
– Потому что если ты - или сила Богини через тебя - смогла вернуть нам одно сердце, - сказал Аблойк, указывая на простиравшийся вокруг лес, - то надо быть готовыми, что и второе сердце нашего двора может снова ожить.
– Не слишком ли Мерри Благая, чтобы оживить такой ужас? - почти с надеждой спросил Мистраль.
– Ее руки власти - руки Плоти и Крови, - возразил Дойль. - Не Благого двора магия.
– Я пошел к принцессе за помощью для народа Нерис, но теперь я не хочу ею рисковать ради племени изменников, - заявил Мистраль.
– Если мы их спасем, они станут лояльны, - сказала я.
– Они все еще уверены, что твоя смертность заразна, - заметил Рис. - И думают, что мы начнем стариться и умирать, если ты сядешь на трон.
– Как вы думаете, хватит ли соплеменникам Нерис благородства оценить, что я не хочу дать принесенной ею жертве пропасть впустую? Нерис отдала жизнь ради жизни своего дома, и я хочу, чтобы жертва оправдала себя.
Стражи задумались ненадолго. Наконец Дойль сказал:
– Благородства у них хватит, а вот благодарности - не знаю.
Глава 9
– Сюда нас перенесла божественная магия, - сказал Рис. - Но как мы отсюда выберемся? Дверь исчезла.
– Мередит, - позвал Мороз и я повернулась. - Попроси у ситхена дверь наружу.
– И все? Думаешь, так это просто? - удивился Рис.
– Да, если ситхен желает спасения дома Нерис.
– А если не желает, или если ему все равно?
Мороз пожал плечами:
– С удовольствием выслушаю твои предложения.
Рис только развел руками.
Я поглядела на темную стену и попросила:
– Мне нужна дверь наружу.
Темнота поредела и в стене грота возникла дверь - большая и позолоченная. Я чуть не сказала «Спасибо», но древняя магия часто не любит благодарностей вслух - принимает как оскорбление. Я сглотнула и прошептала:
– Какая красивая дверь.
Дверная рама тут же покрылась резьбой: как будто невидимый палец нарисовал на дереве вьющиеся лозы.
– Это что-то новенькое, - прошептал Рис.
– Пойдемте-ка, пока она не растворилась в воздухе, - посоветовал Мороз.
Он был прав. Наверняка прав. Но странное дело - никто из нас не спешил пройти в дверь, пока невидимая рука разрисовывала ее лозами. Только когда дверь перестала изменяться, Дойль повернул золотую ручку. Открылся выход в коридор такой же черный, как кожа стража. Если бы Дойль не двигался, его было бы не разглядеть в проеме.
Рис потрогал стену:
– Не помню, сколько лет не видел в ситхене черных коридоров.
– Стены из того же камня, что в покоях королевы, - прошептала я. В блестящих черных стенах королевских покоев я пережила столько неприятного, что вид черного коридора меня напугал.
Мистраль прошел в дверь последним. За его спиной дверь закрылась и исчезла - осталась только гладкая черная стена, твердая и цельная.
– Коридор, где Мистраль с Мерри занимались любовью, превратился в беломраморный, - припомнил Мороз. - Почему же этот стал черным?
– Не знаю, - сказал Дойль, оглядываясь по сторонам. - Он слишком изменился. Я даже не представляю, в какой части ситхена мы находимся.
– Глянь-ка сюда, - позвал Мороз. Он смотрел на противоположную стену.
Дойль встал с ним рядом, разглядывая, как мне казалось, абсолютно невыразительную стену. И зашипел вдруг.
– Мередит, вызови дверь обратно.
– Что случилось?
– Вызови. - Голос был негромкий, но так звенел напряжением, словно Дойль заставлял себя говорить тихо - чтобы не заорать.
Спорить я не стала. Крикнула:
– Мне нужна дверь обратно, в мертвые сады.
Дверь появилась вновь, сплошь позолота и светлое резное дерево. Дойль жестом попросил Мистраля войти первым. Тот взялся за золотую ручку, в другой руке держа обнаженный меч. В чем же дело? Чего все они боятся, что я не вижу?
Мистраль прошел в дверь, Эйб за ним, потом я, а следом Рис и Дойль. Мороз шел последним. Но не успела я войти в дверь, как Эйб остановился, а Мистраль закричал откуда-то из сада:
– Назад, все назад!
Дойль сказал:
– Здесь оставаться тоже нельзя.
Я остановилась, зажатая между Рисом и Аблойком. Мы не знали, куда двигаться - два наши капитана гнали нас в противоположных направлениях.
– Двух командиров быть не должно, Мистраль, - сказал Мороз. - Принимать решения должен кто-то один, или мы станем легкой добычей.
– В чем дело? - спросила я.
В коридоре послышались звуки - шаркающие, скользящие, - и у меня сердце застыло в груди. Мне показалось, что я их узнала. Нет, быть не может, я ошиблась. Но тут донесся еще один звук - этот можно было принять за щебетание птиц, только не птицы это были.
– О Богиня… - прошептала я.
– Вперед, Мистраль, или мы погибли, - крикнул Дойль.
– Там за дверью не наш сад, - ответил Мистраль.
Птичье щебетание приближалось, обгоняя тяжелые шорохи. Слуа, кошмары Неблагого двора и подданные собственного монарха, передвигались быстро, а ночные летуны были даже быстрее прочих своих соплеменников. Мы стояли внутри холма слуа - непонятно как, но мы переместились в их ситхен. Если нас здесь поймают… Может, мы выживем, а может, нет.
– С той стороны двери слуа есть? - быстро спросил Дойль.
– Нет! - крикнул в ответ Мистраль.
– Быстро туда! - скомандовал Дойль.
Эйб чуть не ввалился в дверь - как будто Мистраль неожиданно убрался с пути. Мы влетели следом, Дойль подталкивал нас в спины. Сопротивляться ему было невозможно. Мы кучей попадали на землю, меня придавили увесистые тренированные тела стражей, и я не видела ничего, кроме белых рук и ног.
– Где мы? - спросил Мороз.
Рис встал и поднял меня с земли. Дойль, Мороз и Мистраль оглядывались по сторонам, готовые к бою. Дверь исчезла, оставив нас на берегу черного озера.
Впрочем, озеро - это сильно сказано. Котловина почти пересохла, осталась только маслянистая лужица на самом дне. Высохшее дно устилали кости, тускло блестя в слабом свете. Свет лился с каменного свода, словно в камень втерли луну. Котловину окружали каменные стены грота, полого поднимаясь в сумрак; между стенами и вертикальным обрывом берега оставалась только узкая кромка.
– Призови дверь, Мередит, - сказал Дойль, оглядывая мертвый пейзаж.
– Да, призови, и скажи теперь адрес поточнее, - присоединился Мистраль.
Аблойк все не поднимался. Я расслышала резкий вздох и обернулась к стражу: из руки у него лилась блестящая жидкость, черная в этом свете.
– Что же за кости такие, что могут пробить руку сидхе?
– Скелеты самых волшебных из слуа, - ответил ему Дойль. - Созданий настолько фантастических, что когда сила слуа начала таять, магия не смогла уже поддерживать их существование.
Я прошептала, вцепившись в Риса:
– Мы в мертвых садах слуа.
– Да. Призови же дверь. - Дойль быстро глянул на меня и снова повернулся к жуткому пейзажу.
Рис держал одной рукой меня, другой - пистолет.
– Давай, Мерри.
– Мне нужна дверь в ситхен Неблагих сидхе.
Дверь появилась. С той стороны озера.
– Не слишком удобно, - иронически заметил Рис, и привлек меня ближе к себе.
– Тут можно пройти по кромке обрыва, если внимательно глядеть под ноги и не наступать на кости, - сказал Мистраль.
– Будьте осторожней, - посоветовал Эйб. На ноги он поднялся, но левая рука от самого плеча была покрыта кровью. В правой он держал кубок, за неимением оружия - все оно осталось в спальне. Мистраль оделся и вооружился заново, Мороз был одет и при оружии - он нес стражу, когда все началось. А у Дойля было только то, что он успел схватить - когда ты голый, много оружия не унесешь.
– Мороз, перевяжи рану Аблойку, - велел Дойль. - И пойдем к двери.
– Да она не опасная, Мрак, - сказал Эйб.
– Здесь место силы слуа, а не нашей, - ответил Дойль. - Не нужно, чтобы ты истек кровью только потому, что мы поленились тебя перевязать.
Мороз не тратил времени на споры: оторвал полосу от собственной рубашки и принялся перевязывать руку Эйбу.
– Почему это на трезвую голову боль сильнее? - спросил Аблойк.
– Наслаждение на трезвую голову тоже сильнее, - заметил Рис.
Я глянула на него.
– Говоришь будто по опыту. А я тебя пьяным ни разу не видела.
– Я почти все пятнадцатое столетие провел в глубоком запое - насколько мне удавалось. Ты же видела Эйба, долго нам пьяными не остаться. Но я очень старался - видит Богиня, старался.
– А почему? Почему именно тогда?
– А почему нет? - ответил он, переводя все в шутку - но именно так Рис всегда уклонялся от ответа. Надменность Мороза, непроницаемость Дойля, ирония Риса - разные проявления скрытности.
– Аблойку нужен целитель, - сказал Мороз. - Но что мог, я сделал.
– Отлично, - отозвался Дойль, шагая первым по узкому берегу к мягко сияющей золотом двери, которая появилась по моему велению. Только почему она появилась на другом берегу, почему не рядом, как в прошлые разы? Да и почему она вообще появилась? С какой стати ситхен слуа подчиняется моим желаниям, как наш?
Берег был такой узкий, что Дойль пробирался боком, спиной прижавшись к стене - слишком широкие у него плечи. Для меня узкая тропа была поудобней, чем для мужчин, но и мне пришлось прижаться спиной к гладкой стене грота. Стена оказалась не холодной, как в обычной пещере, а непривычно теплой. Кромка, по которой мы шли, предназначалась для существ поменьше нас размером - а может, вообще не предназначалась для ходьбы. Устилавшие дно скелеты принадлежали плавающим или ползающим тварям, а не прямоходящим. Походили они на слепленные воедино фрагменты скелетов рыб, змей и созданий, которые в земных морях скелетов вообще не имеют. Вроде кальмаров - только у кальмаров не бывает костей.
Мы прошли почти половину пути, когда воздух у двери задрожал и пошел волнами.
А в следующий миг на том месте стоял Шолто, Король Слуа, Властелин Всего, Что Проходит Между.
Глава 10
Шолто высок, мускулист, красив и внешне он до последнего дюйма - благородный сидхе Благого двора. Волосы у него бледно-золотистые, словно зимнее солнце - подернутое снежной дымкой. Сейчас рука у Шолто висела на перевязи, а когда он повернулся к свету, на лице стали заметны тени - будто следы синяков. Китто говорил, что на Шолто напали его собственные подданные. Они боялись, что, переспав со мной, Шолто станет полноценным сидхе и не будет уже слуа и их королем.
За спиной у Шолто стояли четверо под плащами - они тут же рассредоточились, двое к двери, двое к нам. Дойль поспешил сказать:
– Мы вторглись в твои владения ненамеренно и не по своей воле, король слуа. Мы просим прощения за нежданный визит.
Я бы встала на колено, если б места хватило, но осыпающийся край черного обрыва был всего в паре дюймов от моих ног, а спиной я жалась к стене. Для реверансов эта тропа не годилась. Как и для боя. Если на нас нападут - нам конец.
Заговорил один из охранников Шолто - пониже прочих, с обнаженным клинком:
– Ты гол и почти безоружен. Видно, что-то и правда стряслось, раз ты явился сюда в таком виде с принцессой под мышкой.
– Это война! - женским голосом воскликнула фигура повыше. Голос был мне знаком - Черная Агнес, глава телохранителей Шолто и первая его фаворитка. Она когда-то пыталась убить меня из ревности.
Шолто повернулся к ней и стало видно, что вся грудь и живот у него замотаны бинтами. Должно быть, рана под ними чудовищная.
– Хватит, Агнес! Хватит! - прикрикнул он, и по пещере загромыхало эхо.
Возвышавшаяся над ним фигура в черном плаще смерила меня злобным взглядом. Глаза угольками горели на черном уродливом лице. Карги - они все уродливы, природа у них такая.
Телохранитель пониже наклонился к Шолто прошептать ему что-то, и эхо разнесло по пещере не человеческую речь, а щебетание ночных летунов - хотя охранник летуном никак не мог быть: он ходил на ногах и ростом был с человека.
Шолто снова повернулся к нам.
– Вас послала ваша королева?
– Нет, - ответил Дойль.
– Принцесса Мередит, - обратился ко мне Шолто, - мы вправе сразить твоих стражей и пленить тебя, пока твоя тетушка не заплатит нам выкуп. Мраку, как и Смертельному Морозу, это известно. С другой стороны, Мистраль мог сбиться с пути, если позволил гневу застлать себе глаза, а Аблойк в винном дурмане забредет куда угодно. Верно, Сенья?
Закутанная в светло-желтый плащ фигура ответила басом:
– Йе, в тот раз он не слишком обрадовался, когда протрезвел. А, кубконосец?
Я не раз слышала, что Эйба называли так с издевкой, но до этой ночи не понимала, почему. А ему напоминали о прошлой славе - сыпали соль на раны.
– С тех пор, дамы, я внимательней выбираю место, где отрубиться, - сказал Эйб обычным его легким, ироническим, но с горчинкой тоном.
Две карги расхохотались. Другие телохранители тоже разразились шипящим смехом - кем бы ни были эти двое, породы они были одной.
– Не беспокойся, Мрак, - сказал Шолто. - Эйб не нарушал с каргами обет целомудрия - или смертный приговор ждал бы всех. Но рвать на куски белую плоть каргам почти так же забавно, как заниматься сексом.
Снова защебетал тихий голос и Шолто кивнул в ответ.
– Ивар верно подметил: вы мокрые и в грязи, так вымазаться в нашем саду вам не удалось бы.
Он показал здоровой рукой на запекшуюся от засухи землю и совершенно недоступную лужицу воды во многих футах от нас.
– Позволь мне вывести принцессу на ровную землю, - попросил Дойль.
– Нет, - отказал Шолто. - Она там в полной безопасности. Скажи-ка, Мрак… или принцесса, неважно, кто. Как это вы так извозились в грязи? Лгать не пытайтесь, я знаю, что снаружи снег, а не дождь.
– Сидхе никогда не лгут, - заявил Мистраль.
Шолто и его свита покатились со смеху. Птичьи трели смешались с рокочущим контральто карг и открытым, веселым смехом Шолто.
– Сидхе не лгут… Помилуй, большей лжи не существует.
– Лгать нам не позволено, - сказал Дойль.
– Но в той правде, что выходит из уст сидхе, дырок столько, что лучше бы вы лгали. Мы, слуа, предпочтем честную ложь той полуправде, которой нас кормит двор - а мы ведь вроде бы принадлежим к тому же двору. Мы изголодались на этой кормежке. Так что скажите нам правду, если на это способны: как вы промокли и вымазались в сухом саду, и как вообще вы здесь оказались?
– Мы промокли в саду нашего холма, там шел дождь, - сказал Дойль.
– Вранье, - объявила Агнес.
Мне пришла в голову мысль.
– Клянусь своей честью… - начала я. Кто-то из карг хмыкнул и засмеялся, но я не смутилась: -…и тьмой, что поглощает все, что в садах Неблагих сидхе шел дождь, когда мы их покинули.
Я не просто дала клятву, которую по своей воле не нарушит ни один сидхе - из страха навлечь на себя проклятие, - я дала ту же самую клятву, какую потребовала у Шолто, когда он нашел меня в Калифорнии. Он поклялся тогда, что не причинит мне вреда, и я ему поверила.
Торжественность клятвы даже карг заставила заткнуться.
– Осторожнее со словами, принцесса, - сказал Шолто. - Не вся древняя магия погибла.
– Я знаю, чем клянусь, король Шолто, Властелин Всего, Что Проходит Между. Первый дождь за века, пролившийся в мертвых садах, намочил мне волосы, и возрожденная заново почва измазала мне кожу.
– Как же это случилось? - спросил Шолто.
– Это невозможно, - сказала Агнес и махнула мускулистой черной рукой в сторону двери. - Вот это - магия Благих. Они сговорились с Неблагими нас уничтожить. Я тебе говорила, что золотой двор никогда не посмел бы, если б не заручился полной поддержкой Королевы Воздуха и Тьмы.
Она несколько театрально указала на сияющую дверь пальцем.
– Вот доказательство.
– Мередит, - тихонько попросил Дойль, - убери дверь.
– Не надо шептаться, если рассчитываешь на хорошее отношение, Мрак, - сказал Шолто.
– Я попросил принцессу убрать дверь, чтобы вы убедились - Благие здесь ни при чем.
Агнес повернулась так быстро, что капюшон слетел, открыв черную солому ее волос и кошмар на месте лица, сплошные нарывы и шишки. Карги, в отличие от прочих слуа, прячут свое уродство от мира. Слуа обычно считают все свои несообразности признаком красоты или силы. А карги себя скрывали - впрочем, как и другие два телохранителя.
Агнес наставила на меня черный длинный коготь:
– Это не она дверь вызвала. Она смертная, а смертная рука такую дверь создать не может.
– Окажи любезность, принцесса, - тихо, но отчетливо - чтобы не сказали, что мы шепчемся, - попросил Дойль.
– Мне нужно, чтобы дверь закрылась, - сказала я громко, чтобы все меня слышали, и эхо моего голоса заметалось по пещере, отражаясь от стен.
Дверь еще немного оставалась на месте, словно давая мне время передумать, а потом все же исчезла. Спутники Шолто вздрогнули, Агнес пошатнулась, как от тычка в спину.
– Не может смертная плоть управлять ситхеном. Ни один ситхен не поддастся!
– Пару часов назад я бы с тобой согласилась, - сказала я.
– Как вы сюда попали? - спросил Шолто.
– Я попросила проход в мертвые сады. Никак не ожидала, что могу вызвать дверь в твои владения, Шолто.
– Король Шолто, - поправила Агнес.
– Король Шолто, - послушно повторила я.
– Но почему твоя просьба привела тебя в наши сады, принцесса Мередит?
– Дойль хотел, чтобы я открыла дверь в мертвые сады, и я именно так и сделала: попросила дверь в мертвые сады. Вот только не уточнила, в какие. Остальное ты знаешь.
Шолто молча смотрел на меня. Тройное золото глаз - горячий металл, осенние листья и бледный солнечный свет - делало его лицо прекрасным, только взгляд от этого ни на йоту не становился легче. Он так на меня глядел, словно мысленно взвешивал.
– Не может такого быть, - сказала Агнес.
– Ложь они могли бы придумать и получше.
– Ты все еще веришь всему, что скажет любой кусок белой благородной плоти? Разве то, что они с тобой сделали, ничему тебя не научило, король Шолто?
Я не знала, на что намекает Агнес, но подозревала, что повязки на Шолто к этому имеют отношение.
– Довольно, - оборвал ее Шолто, но лицо и поза выдали его смущение. В последнюю нашу встречу король слуа прятался под надменной маской, очень похоже на Мороза. Сейчас, казалось, маску с него сорвали, и прятать чувства ему стало не под чем.
– Можно ли нам подойти к тебе, король Шолто? - спросила я так же отчетливо, но смягчив тон. Высокий надменный модник, которого я помнила по Лос-Анджелесу, мало общего имел с мужчиной, что стоял напротив, ссутулив плечи.
– Нельзя, - отрезала Агнес этим своим странно красивым контральто. Карги в большинстве своем скорее каркают, чем говорят - будто гравия наглотались.