Чувство долга Гаррисон Гарри

Глава 5

— Дис, — Айджел взглянул в толстую папку, — является третьей планетной системой Эпсилон Эриадна. Четвертая — Ниджорж, запомните, потому что это будет в дальнейшем очень важно. Для того, чтобы посетить Дис, необходима очень веская причина, зато не требуется никаких объяснений, когда улетаешь с планеты.

Слишком жарко и слишком сухо — температура там очень редко падает ниже ста градусов по Фаренгейту, так что вся планета — обожженная скала и горячий песок. Вода встречается там в основном в виде соленых, химически насыщенных болот, и ее нельзя пить без предварительной очистки. Все эти факты и многие другие собраны в этом досье и позже вам будет представлена возможность их изучить. Сейчас же я хочу только убедить вас в том, что эта планета — самое отвратительное и негостеприимное место во всей вселенной. То же самое относится и к ее обитателям… Вот так выглядят дисанцы…

Леа посмотрела на изображение на экране. Ее поразили не физические отличия; как опытный биолог, специализирующийся на изучении чужих форм жизни, она видела много странного. Нет, ее поразило другое: поза человека, выражение лица, оскал зубов.

— Он смотрит так, словно хочет убить фотографа, — прошептала она.

— Он именно так и поступил после того, как был сделан снимок.

Как и все дисанцы, он полон презрения и ненависти к чужеземцам, но не без причины. Его планета была заселена случайно, во время перерыва. Я не уверен в деталях, но общая картина ясна.

Очевидно, здесь была разработка полезных ископаемых — планета богата минералами и добывать их очень легко. Но воду там можно получать только путем очистки, и раньше большую часть ее приходилось импортировать. Во время перерыва Дис, как и многие другие, была забыта. То, что произошло с его населением, может послужить гимном к адаптационным способностям человека.

Индивидуумы обычно умирали в страшных страданиях, но в целом раса выжила. Они сильно изменились, но остались человекоподобными. Когда вода и пища исчезли, а изношенные механизмы перестали действовать, люди делали героические усилия, чтобы выжить. Они не могли это сделать механически, но к тому времени, когда сломалась последняя машина, уже достаточное количество людей приспособилось к окружающим условиям.

Их потомки по-прежнему населяют планету, полностью приспособившись к окружающей среде. Температура их тела около ста тридцати градусов по Фаренгейту. Их глотка снабжена особыми тканями, запасающими воду. Есть и менее значительные изменения, направленные на то, чтобы приспособиться к условиям планеты. Я не знаю деталей, но в докладе есть восторги автора по поводу симбиотических отношений. И доклады утверждают, что человек впервые стал активным компонентом комплексоэкологической системы, а не гостем.

— Удивительно! — воскликнула Леа.

— Неужели? — нахмурился Айджел. — Может быть, с абстрактно-научной точки зрения. Если вы будете делать заметки, возможно, в свое время вы напишите об этом книгу. Это уже по другой части. Я уверен, что все эти морфологические изменения и отталкивающие интимности восхитят вас, доктор Моррис. Но когда вы будете определять группы крови и восхищаться показаниями ваших термометров, не забудьте уделить должное внимание дисанцам. Мы должны выяснить, что именно делает их такими, иначе нам придется стать свидетелями гибели этого необычного мира.

— То есть как это?! — возмутилась Леа. — Вы хотите уничтожить их? Уничтожить эти удивительные геопатические ресурсы? Почему?

— Потому, что они невероятно невыносимы, вот почему! В руки этих горячих голов попало несколько примитивных кобальтовых бомб. Они хотят подпалить им фитили и швырнуть их на Ниджорд, своего соседа. Ничто не может их убедить, они требуют безоговорочной капитуляции. Это невозможно по многим причинам, главным образом потому, что ниджорцы хотят сохранить эту планету для себя. Они пытались найти компромисное решение, но у них из этого ничего не получилось. Дисанцами владеет идея расового истребления. Флот Ниджорда висит над Дисом. Утвержден уже срок использования кобальтовых бомб. Но у ниджорцев достаточно водородных бомб, чтобы уничтожить всю планету в атомном пламени. И мы должны это остановить.

Айджел замолчал. Брайан взглянул на экран, стараясь составить представление о изображенном на экране человеке. Голые ороговевшие ноги, единственная одежда — клок материи вокруг бедер. Через плечо свисает что-то, похожее на зеленую лозу.

Из-за пояса торчит несколько странных предметов, сделанных из металла, камня и кожи. Единственной вещью был нож с необычным рисунком. Какие-то петли, колокольчики и изогнутые комки переплетались в бессмысленном рисунке, возможно все это имело религиозное значение. Но выглядел нож так, как если бы им часто пользовались, и Брайан почувствовал беспокойство. Если им пользовались, то для чего?

— Не могу поверить, — наконец заключил он. — Если не считать нескольких металлических предметов, этот низколобый кажется вышедшим прямо из каменного века. Не понимаю, какие существа могут настолько угрожать нашей планете?

— Ниджорцы верят в это, и этого для меня достаточно, — сказал Айджел. — Они заплатили большие деньги нашему Основанию Культурных Взаимоотношений, чтобы мы попытались предотвратить войну. Поскольку они являются нашими нанимателями, то мы обязаны выполнить их просьбу.

Брайан проигнорировал эту ложь, решив, что она предназначена для Леа. Но в уме он отметил, чтобы расспросить потом Айджела о реальной ситуации.

— Вот доклад техников, — Айджел бросил их на стол.

— У Диса есть кобальтовые бомбы, но главная угроза не в них. У них есть также установка режима «прыжок», которая может доставить эти бомбы на Ниджорд. Дисанцы сказали, что когда они сделают это…

— И когда же срок? — спросила Леа.

— Через восемь дней, если ситуация не изменилась с тех пор, и если Ниджорцы еще не смели жизнь с лица Диса. Уверяю вас, они ничего не хотят им делать плохого, они очень мирные люди. Но они вынуждены будут сбросить бомбы, потому что хотят выжить.

— Что же должна буду делать я? — спросила Леа, перелистывая страницы доклада. — Такую комбинацию редко встретишь даже на Земле. Вы сухопары, как недокормленный цыпленок, достаточно молоды и выживите, если мы за вами достаточно присмотрим, так я понимаю вашу позицию в отношении Диса. Но ведь я экзобиолог с уклоном в антропологию. Какую помощь я смогу вам оказать?

— Моя вера в наших поставщиков новобранцев восстановлена, — он прервал ее протест поднятой рукой. — А теперь хватит болтовни.

На нее у нас нет больше времени. Ниджорцы потеряли около тридцати агентов, пытаясь обнаружить бомбы. Наша организация лишилась шести агентов, включая моего предшественника на посту руководителя операции. Он был хорошим человеком, но, по-моему, пошел по неверному пути. Я считаю, что это не физическая, а культурная проблема.

— Надо изучить, как все развивалось, — сказала Леа, нахмурившись. — Все, что до сих пор говорилось, статично.

— Это проблема очень древняя — происхождение. Как Ньютон и яблоко, упавшее на него. Леви и гитерезис в искаженном виде. Все когда-то имело начало. Если мы установим причину, по которой эти люди так склонны отправиться в ад, может быть, нам тогда удастся устранить ее. Я не собираюсь прекращать поиски бомб и установки режима «прыжок». Мы должны рассмотреть и использовать все, что может предотвратить самоубийство планеты.

— Вы умнее, чем кажитесь на первый взгляд, — заметила Леа, собирая листки докладов и вставая. — Можете на меня рассчитывать. Теперь я все это изучу в постели, если кто-нибудь из вас укажет мне комнату с прочным замком. Не надо звать меня.

Я позову сама, когда захочу есть.

Брайан не был уверен в том, шутит она или говорит серьезно, поэтому промолчал. Он проводил ее до пустой каюты. После того, как она вошла и закрыла за собой дверь, он направился на поиски Айджела. Тот находился в камбузе, добавляя к своему весу солидную порцию холодца, заполнявшего огромную супницу.

— Как вам кажется, не слишком ли она мала для прирожденной землянки; ее макушка ниже моего подбородка.

— Это вполне возможно, ибо Земля — резервуар устаревших генов.

Слабые спиныобразные аппендициты, плохие глаза. Если бы у них не было университетов, мы не обращали бы на них внимание.

— Зачем вы ей солгали насчет Основания Культурных Взаимоотношений?

— Потому, что это тайна — надеюсь это, по-вашему, достаточная причина? — Айджел выскребал последние кусочки студня из супницы. — Лучше съешь чего-нибудь. Восстанавливай силы.

Основание должно сохраниться в тайне, если только оно хочет чего-нибудь добиться. Если ей суждено вернуться домой, будет лучше, если ей не будет известно о том, на кого она действительно работала. Если же она присоединится к нам, потом можно будет все рассказать. Но я сомневаюсь, чтобы она одобрила то, что я собираюсь предпринять. В частности, если мы не сумеем предотвратить войну, я сам сброшу на Дис несколько водородных бомб.

— Я не могу в это поверить!

— Вы все правильно расслышали, и не надо таращить на меня глаза.

В качестве последнего метода я сам сброшу эти бомбы, но не дам это сделать Ниджорду. Это может спасти их.

— Спасти? Но ведь они же все подвергнуться радиации и умрут! — воскликнул Брайан.

— Не дисанцев. Я хочу спасти ниджорцев. Перестаньте сжимать ваши кулаки, лучше сядьте и возьмите кусочек этого торта, он прекрасен. Ниджорцы — единственные, кого надо принимать в расчет. Их планета благословенна по игре случая. Когда Дис был отрезан от остальных планет, его обитатели превратились в банду ползающих по болоту убийц. На Ниджоре произошло противоположное.

Там можно спокойно жить, срывая фрукты с деревьев. Население планеты было небольшим, образованным и интеллигентным. Вместо того, чтобы заниматься бездельем и деградировать, они обосновали жизнеспособное и развивающееся общество. Не машинное — когда их вновь открыли, они даже не использовали колеса. Они стали чем-то вроде специалистов по культуре, глубоко проникнув в сферу взаимопонимания людей — сферу, в которой еще никогда не удавалось преуспеть машинным цивилизациям. Конечно, они были просто благодатной находкой для нашего Основания Культурных Взаимоотношений, и мы много проработали с ними. Непротивление — характерная черта этих людей. И если для того, чтобы выжить самим, им придется уничтожить Дис, тогда их философия рухнет.

Физически, они по-прежнему будут продолжать жить, но тогда на всей их планете воцарит волчий закон. Они будут грозить своим конкурентам войнами и бомбами.

— Так значит, у них сейчас рай.

— Не кощунствуйте. Это просто иной мир людей с их любовью и ненавистью. Они научились жить вместе без ярости и злобы. И, возможно, в будущем именно они укажут путь всему человечеству.

Они стоят того, чтобы о них позаботиться. Теперь отправляйтесь к себе, учите дисанский и знакомьтесь с докладами. Все это вам надо усвоить до приземления.

Глава 6

— НАЗОВИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, СЕБЯ.

Спокойствие слов, доносившихся из громкоговорителя, не соответствовала картине на экране. Космический корабль, пересекший их орбиту над Дисом, недавно был торговцем. Беглый осмотр сразу же обнаружил приделанную к корпусу орудийную башню.

Черное жерло орудия глядело точно на них. Айджел включил компьютер.

— Это Айджел. Рисунок сетчатки глаза 490-ВИ-67, одновременно это и пароль прохода через вашу эскадру. Вы хотите проверить рисунок?

— В этом нет необходимости, спасибо. И если вы включите запись, я передам для вас сообщение, полученное от Прима — 1.

— Записываю, — передал Айджел.

Несколько минут молчания.

— Проклятие! Опять неприятности, и всего четыре дня до взрыва!

Прима-1 — это наш штаб на Дисе. Наш корабль имеет груз для маскировки, поэтому мы можем приземлиться прямо в порту. Может быть, план изменен, и это мне не нравится.

Что-то скрывалось за словами Айджела и, помимо своего желания Брайан проник в его мысли. Неприятности ожидали их на планете внизу. Когда появилась лента записи, Айджел наклонился над ней, перечитывая каждое слово по мере его появления на ленте. Когда запись кончилась, он только фыркнул и отправился в камбуз. Тогда Брайан подобрал ленту и прочитал ее: «Айджел! Айджел! Айджел! Приземление в космопорте опасно! Ночная посадка предпочтительнее, координаты 46 092 МН 76. Немедленно отправьте корабль. Вас встретит Рион. Конец! Конец! Конец!»

Посадка в темноте была безопаснее. Приборы осуществят необходимые маневры, а у дисанцев не было, по-видимому, аппаратуры обнаружения.

Альтиметр остановился на нуле, и мягкий толчок был единственным свидетелем конца посадки на планету. Все огни были выключены, слабо светились лишь циферблаты приборов. А инфракрасный экран ничего не отражал. Он был полон серовато-белого свечения — песок и камень были еще нагреты. На экране ничего не двигалось.

— Мы прибыли первыми, — сказал Айджел, затемняя иллюминаторы и включая в кабине свет.

Они смотрели друг на друга, их лица блестели от пота.

— Зачем вы держите на корабле такую температуру? — спросила Леа, вытирая лоб носовым платком.

Без верхней одежды она казалась Брайану еще тоньше. Но тонкое платье, едва доходящее до колен, не могло скрыть многое. Она казалась маленькой, но женственной. Груди ее были полны, но высоки, тонкая талия контрастировала с округлостью бедер.

— Должна ли я повернуться, чтобы вы смогли осмотреть меня со спины? — спросила она Брайана.

Пятидневный опыт научил его, что такие замечания лучше оставлять без ответа. Будет только хуже, если он попытается сказать что-то разумное.

— На Дисе еще жарче, чем здесь, — сказал он. — Повысив температуру внутри, мы, таким образом, избежали шока при выходе.

— Я прекрасно знаю теорию, но это не мешает мне потеть.

— Лучшее, что вы сейчас можете делать — это потеть, — заметил Айджел.

Он выглядел как сверкающий шар в шортах. Прикончив бутылку пива, он взял из холодильника другую.

— Лучше попейте пива.

— Нет, спасибо. Боюсь, что последние ткани растают, и мои почки выплывут наружу. На Земле мы никогда…

— Вынесите багаж доктора Моррис, — прервал ее Айджел. — Приближается Рион. Вот его сигнал. Я отошлю корабль обратно, как только мы покинем его, чтобы никто из туземцев не смог заверить его.

Когда он отворил люк, волна воздуха ударила их снаружи, как жар из печки. Воздух был сухим и горячим, как жар пламени. Брайан услышал в темноте крик Леа. Он помог ей спуститься. Все еще не остывший песок обжигал ноги даже сквозь обувь. Айджел вышел последним, неся прибор вызова корабля. Как только они отошли, он нажал кнопку, и корабль бесшумно скользнул вверх. Света звезд было достаточно, чтобы разглядеть вокруг песчаное море. На одной из дюн показалось темное очертание песчаного кара, который с гудением направлялся к ним.

Айджел вышел вперед — и тут все произошло. Он упал в синем облаке огня, его кожа почернела. Второй порыв пламени обрушился на кар, оттуда донесся крик. Брайан упал в тот момент, когда взрыв еще не погас. Пакеты, ящики сразу же полетели в сторону, он бросился на песок, увлекая за собой Леа. Он надеялся, что у нее хватит ума лежать неподвижно.

Электрическое пламя вновь вспыхнуло, охватив узлы, которые он успел отшвырнуть в сторону. На этот раз он уже ждал выстрела и плотнее прижался к земле. Бросив быстрый взгляд в сторону кара, он точно определил, откуда стреляло ружье. Собственный пистолет был у него уже в руке. Когда Айджел протянул ему оружие, он без вопросов прикрепил его к поясу, не подозревая о том, что оно может понадобиться ему так скоро.

Держа пистолет обеими руками, он тщательно навел его на то место, откуда стреляли. Взрыв разрывной пули потряс воздух.

Заряд нашел цель, в свете разрыва Брайан увидел, как кто-то беззвучно дернулся и скатился с гребня дюны.

В следующую минуту какая-то тяжесть обрушилась ему на спину, и огненная линия опоясала ему горло. Обычно он сражался спокойно, но ведь то были соревнования. Но Айджел, его друг, товарищ умер всего несколько секунд назад, и Брайан почувствовал, как его охватывают ярость и боль. Есть много опасных шуток, таких, как курение возле горючего или сование пальцев в электрическую розетку. Но напасть на победителя «Двадцатых» гораздо опаснее. С Брайаном схватывались два человека, но для него это не имело значения. Первый умер сразу, как только стальные когти Победителя нашли его шею и одним толчком перерезали его главные кровяные каналы. Второй успел вскрикнуть, но умер очень быстро, когда эти руки сжали его гортань.

Согнувшись, чуть ли не на четвереньках, Брайан быстро обежал вокруг, держа пистолет наготове. Но других не было. Лишь когда он наткнулся на мягкое тело Леа, гнев покинул его. Внезапно он ощутил боль и усталость, пот ручьями лился по его телу, а дыхание с хрипом вырывалось у него из горла. Сунув пистолет в кобуру, он ощупал череп Леа и обнаружил ссадину на виске. Ее грудь регулярно подымалась и опускалась. Видимо, она ударилась головой, когда он толкнул ее. И это, несомненно, спасло ей жизнь. Сев рядом, он расслабился и успокоил свое дыхание. Стало лучше, если не считать боли в горле. Его пальцы нащупали тонкий шнурок на шее с утолщением на конце. И с другого конца, свисающего с плеча, тоже было утолщение, а вокруг шеи была полоска боли. Он снял с себя шнурок и осмотрел его. Это была прочная тонкая ткань, похожая на гибкую проволоку. Обвив шею, она разрезала кожу и впивалась в мясо. Ее остановило напряжение его мышц. Презрительно усмехнувшись, Брайан отшвырнул шнурок во тьму, откуда он появился.

Несмотря на понимание бесполезности своего поступка, он склонился над телом Айджела. Одного взгляда было вполне достаточно.

Леа застонала. Брайан быстро кинулся к кару. Переступив через тело у двери, он заглянул внутрь. Водитель тоже был мертв, убитый, видимо, таким же страшным шнурком, который чуть было не перерезал горло Брайану. Он осторожно положил убитого на песок и закрыл его полные ужаса глаза. Взяв фляжку, он вернулся к Леа.

— Голова, я разбила голову, — хрипло прошептала она.

— Нет, это всего лишь ушиб. Выпейте немного воды, и вам скоро станет лучше. Держитесь спокойно, все кончено. Вы можете отдохнуть.

— Айджел мертв! — внезапно вспомнив, закричала она. — Они убили его! Что же произошло?

Она напряглась, пытаясь встать, и он осторожно поддержал ее.

— Я все расскажу вам. Вы только не вставайте. Была засада. Они убили Риона и водителя кара, так же как и Айджела. Их было трое, все они теперь мертвы. Не думаю, чтобы поблизости могли находиться другие, но если появятся, я услышу. Сейчас мы подождем несколько минут, пока вам станет лучше, и поедем в каре.

— Верните корабль! — в ее голосе послышались истерические нотки.

— Мы не можем остаться здесь одни. Мы не знаем, куда идти и что делать. Теперь Айджел мертв и все пропало. Мы должны улететь.

Есть вещи, которые звучат сурово, независимо от тона, которым они произносятся, и это была одна из них: — Мне очень жаль, Леа, но я вынужден огорчить тебя, теперь корабль для нас недосягаем. Айджел убит из ионного ружья и прибор сгорел. Все, что мы теперь можем сделать — это взять кар и попытаться добраться до города. Ничего другого нам не остается.

Она поднялась на ноги, ни слова не говоря, и они пошли к кару.

Красноватая луна, взошедшая над дюнами, была единственным источником света, освещающим им путь. В ее свете Брайан увидел темную линию, проходившую поперек задней стенки кара, и остановился. Ничего не понимая, Леа спросила его о причине внезапной остановки.

Раскрытый двигатель машины мог означать только одно, и когда Брайан заглянул внутрь, он уже не сомневался в том, что увидит.

Нападающие оказались проворными и сообразительными. В отпущенное им короткое время они успели не только убрать водителя и попытаться расправиться с Брайаном, но и разрушить машину.

Красноватый отражался в разбитых деталях.

— Да-а, — мрачно подытожил Брайан, но, вспомнив о своей спутнице, постарался скрыть свою озабоченность:

— Думаю, что нам придется идти пешком. Это место находится примерно в ста пятидесяти километрах от города Хоувсад, куда нам нам надо добраться. Мне кажется, мы сможем…

— Мы пойдем на смерть! — волна истерики все больше и больше овладевала Леа. — Вся планета — это смертельная западня! Ничего мне не надо, давай пойдем обратно на корабль!!!

Брайан не старался утешить ее. Он понимал, что это одно из последствий удара. Вместо утешения он посадил ее на сидение кара и заставил отдохнуть, а сам тем временем стал готовиться к долгому походу.

Итак, вначале одежда. С каждой минутой воздух становился все холоднее и холоднее, по мере того, как рассеивалось дневное тепло. Леа начала дрожать, и он достал несколько вещей из ее собственного саквояжа и заставил надеть поверх платья.

Отыскать удалось немного. Фляжку, медицинскую сумку, найденную на сидении, Брайан аккуратно положил рядом с разбитой машиной.

Не было ни карты, ни радио. Направление в этой, лишенной каких-либо примет, пустыне определялось, по всей видимости, по компасу. Кар был оборудован электрическим гирокомпасом, но теперь, когда машина была разбита, тот стал абсолютно бесполезным.

Припомнив карту планеты, Брайан прикинул, в каком направлении должен находиться город. Увидев, что следы от кара идут по идеальной прямой, он предположил, что кар вышел прямо из города, исходя из знания места восхода красной луны, он пришел к выводу, что направление следов кара и предполагаемое направление в город совпадают. Таким образом им удалось найти дорогу по следам.

А между тем время шло. Ему хотелось похоронить Айджела и людей из кара, оказавшихся жертвами нападения из засады, но ночные часы были слишком дороги. Единственное, что он мог сделать — это положить три трупа в кар, чтобы уберечь их от дисанских хищников. Он запер дверь кабины и отбросил ключ как можно дальше в темноту. Леа спала, и он осторожно разбудил ее.

— Идем. Нам сейчас придется немножко прогуляться.

Глава 7

В прохладном воздухе, ощущая слежавшийся песок под ногами, идти было нетрудно. Но все портила Леа. Шок, казалось, на время, приглушил ее разум, оставив лишь тот участок, который контролировал речь. Бредя в полубессознательном состоянии, она выдавала свои страхи и опасения, которые было бы лучше оставить при себе. Она шептала о том, что они никогда не найдут дорогу, им никогда не добраться до города и они умрут от жары, жажды и ночного холода. К этим опасениям примешивались страхи прошлого, погруженные в океан ее подсознания. Кое-что из ее бреда Брайан понял, хотя и старался ее не слушать. Это были страхи потерять доверие, не занять хорошего места, остаться позади, затеряться среди безымянных орд, борющихся за жизнь в перенаселенных городах-государствах на Земле. Страхи женщины в мире мужчин.

Было и другое, чего она опасалась, но для человека с Анвара это не имело смысла.

Брайан остановился и взял ее на руки. Со вздохом она приникла к его широкой груди и немедленно уснула. Даже с Леа на руках идти стало гораздо легче. И он продолжал идти своим привычным широким шагом, чтобы как можно лучше использовать эти наиболее благоприятные часы.

Иногда на участках гравия или скал он терял следы гусениц кара, и приходилось тратить время на их поиски. Внимательно следя за движением звезд, он определил направление на географический север. У Диса не было своей полярной звезды, однако, созвездие, похожее на квадрат, медленно поворачивалось вокруг невидимой точки полюса. Им нужно было идти на запад, поэтому он все время заботился, чтобы это созвездие находилось у него над правым плечом. Когда руки начали уставать, он бережно положил Леа на песок. Она не проснулась. Полежав немного, прежде чем снова поднять ее и двинуться дальше, он поразился одиночеству пустыни.

Его дыхание образовывало туманное облачко на фоне звезд — все остальное было тишиной и тьмой.

Как далеко он сейчас находился от своего дома и своей планеты?

Даже созвездия ночного неба здесь были другими. Он привык к уединению, но здесь было одиночество, которое проникало в самые глубины существа, глубоко скрытые инстинкты. И дрожь, которая не была следствием ночного холода, пробежала по его спине, он ощутил корни своих волос.

Пора было идти. Он отбросил сомнения и тщательно укутал Леа в свою куртку. Если подвесить ее к спине, идти будет гораздо легче. Гравий сменился пологими песчаными дюнами, которые, казалось, тянулись в бесконечность. Началось мучительное карабканье на вершину очередной дюны, а затем спуск во тьму к подножию следующей. При первых проблесках рассвета, с ощущением, что грудь его разрывается, он остановился, чтобы проверить направление, по которому нужно идти. Одним глотком воды он прополоскал рот и сел на песок рядом со спящей Леа. Золотые пальцы света бродили по небу, сметая звезды. Это было величественно, и Брайан замер от восхищения. Это нужно было запомнить на всю жизнь, а он верил, что выживет.

Лучше всего подойдет четверостишье. Достаточно короткое, чтобы запомнить, не требующее большого искусства, чтобы вложить в него все. Он прославил четверостишье в «Двадцатых». Это будет особенным. Его учитель поэзии, Тэйнд, был бы им доволен.

— Что это вы бормочите? — проснувшись пробормотала Леа, глядя на его орлиный профиль, чернеющий на фоне красного утреннего неба.

— Стихотворение. Тсс… Минуточку.

После напряжения и опасности ночи это было для Леа слишком. Она засмеялась, и стала смеяться еще сильнее, увидев, что он нахмурился. Взошедшее солнце осветило горизонт. Стало теплее.

— Брайан, — воскликнула Леа. — У вас на горле рана! Вы истечете кровью!

— Нет, — спокойно ответил он, слегка дотронувшись до кровоточащего пореза, шедшего вокруг шеи. — Это рана поверхностная.

Внезапно им овладела депрессия, когда он вспомнил битву и смерть прошлой ночи. Леа не видела его лица: она рылась в медицинской сумке. Ему пришлось пустить в ход пальцы, чтобы массажем лица убрать с него гримасу боли, искривившую рот. Как легко он убивал! Трех человек. Как близко к поверхности даже у цивилизованного человека зхвериные инстинкты! В бесчисленных схватках он неоднократно принимался проводить этот прием, не думая об убийстве противника. Эти схватки были частью «Двадцатых». Но когда друг был убит, он сам стал убийцей. Он верил в святость жизни до первого испытания, когда он убивал без колебаний. Вся ирония заключалась в том, что даже сейчас он не чувствовал за собой ни капли вины. Да, он испытал шок, но не больше.

— Поднимите подбородок, — голос Леа вывел его из оцепенения, девушка размахивала антисептическим средством, найденным в сумке.

Он послушался, и жидкость холодным обжигающим потоком полилась ему на шею. Антибиотики были бы лучше, так как рана почти затянулась, но он решил промолчать. Он нанес немного антибиотика на ее ушиб, и она, взвизгнув, отшатнулась. Потом они проглотили по таблетке.

— Солнце уже начинает жечь, — сказала Леа, сбрасывая с себя верхнюю одежду. — Нам надо побыстрее найти салун с кондиционером или хотя бы холодную пещеру, где можно было бы провести день.

— Что-то не думаю, чтобы она могла здесь где-нибудь быть. Тут кругом только песок. Нужно идти…

— Незачем мне читать лекцию, я сама прекрасно знаю, что нужно идти. Вы серьезны, как земной банк. Расслабьтесь. Сосчитайте до десяти тысяч и начните снова, — Леа говорила и говорила, пытаясь выложить наружу весь свой истерический припадок, таившийся в мозгу.

— У нас нет времени, мы должны идти, — Брайан с трудом поднялся на ноги, предварительно связав всю поклажу в узел.

Взглянув на западную часть горизонта, он не обнаружил никаких ориентиров, только одни дюны. Он помог Леа подняться на ноги.

— Подождите секундочку, куда мы идем?

— В этом направлении. Я надеюсь найти какие-нибудь ориентиры, но их нет. Придется ориентироваться по солнцу. Если нам не удастся дойти до ночи, то звезды лучше укажут нам направление.

— И все это на голодный желудок? Как насчет завтрака? Я голодна и хочу пить.

— Еды нет. Воды тоже мало, и она нам потребуется попозже. — Он потряс фляжкой. Когда он ее нашел, она была наполовину пуста.

— А мне она нужна сейчас. У меня рот, как невычищенная пепельница. Я суха, как бумага…

— Один глоток, — сказал он после некоторого колебания. — Это все, что у нас есть.

Леа проглотила воду с закрытыми глазами. Брайан уложил фляжку в узел, даже не притронувшись к воде. Когда они взобрались на гребень первой дюны, то оба были покрыты потом.

Пустыня была безжизненна: только они одни упорно двигались под безжалостным солнцем. Тени падали перед ними, и по мере того, как тени укорачивались, жара усиливалась. Она сделалась такой, что Леа даже представить себе не могла, что такое возможно.

Одежда ее пропиталась потом, ручейки текли в глаза, мешая смотреть. И шла она, полузакрыв глаза, опираясь на Брайана, который невозмутимо продолжал идти, не взирая на жару и прочие неудобства.

— Сомневаюсь, можно ли есть эти штуки, может быть в них есть вода? — голос Брайана был хриплым.

Леа замигала и посмотрела на кожистые предметы на вершине дюны.

Трудно сказать, растения ли это, или животные. Они были размером с человеческую голову, сморщенные, обтянутые серой кожей и усеянные толстыми шипами. Он толкнул его носком ботинка, и они увидели буроватое круглое дно, похожее на корнеплод. Предмет покатился вниз, потом остановился, углубившись в песок. В момент удара что-то острое высунулось из него, ударило в ботинок Брайана и снова убралось. На прочном пластике ботинка осталась царапина, покрытая пятнами зеленоватой жидкости.

— Должно быть яд, — Брайан провел носком по песку. — Нам не следует здесь задерживаться без основательной причины.

Незадолго до полудня Леа упала. Она хотела подняться, но тело не повиновалось ей. Тонкие подошвы ботинок больше не защищали ее от раскаленного песка, ноги болели. Жар, поднимающийся от горячей земли, усиливал боль. Воздух, который она лихорадочно вдыхала, вливался, как раскаленный металл, иссушая и обжигая. Каждый удар сердца гнал кровь к голове, пока ей не начало казаться, что у нее раскалывается череп. Она почти разделась, несмотря на то, что Брайан предупреждал ее об ожогах. Но спасения от нестерпимой жары все равно не было. Хотя горячий песок жег ей колени и руки, она все равно была не в силах встать. Ее сил хватило на то, чтобы лишь не упасть совсем. Глаза ее закрылись, и перед ними поплыли бесконечные круги. Брайан, тоже полузакрыв глаза, увидел, как она падает. Он поднял ее и понес, как в предыдущую ночь.

Кожа ее приобрела розовый цвет. Платье было разорвано, и одна грудь, выставленная наружу, поднималась и опускалась в такт дыханию. Вытерев пот с руки, он дотронулся до ее кожи и ощутил зловещую горячую сухость. Все симптомы теплового удара: сухая обожженная кожа, неровное дыхание. Тело ее совсем перестало бороться с жарой, и его температура быстро поднималась. Он влил часть оставшейся воды ей в рот, и она судорожно проглотила. Ее тонкая разорванная одежда служила ей плохой защитой от палящего солнца. Он мог лишь продолжать нести ее на руках.

Наконец, на горизонте показался обломок скалы, дающий крошечную тень. Собрав все силы, он направился туда.

Песок здесь, защищенный от прямых солнечных лучей, казался по контрасту холодным. И когда он положил Леа на песок, она открыла глаза. Она хотела извиниться за свою слабость, но ссохшееся горло было не в состоянии произнести ни слова.

Ей казалось, что он раскачивается над ней взад-вперед, как дерево под напором ветра. Но постепенно взгляд и мысли ее прояснились, и она увидела, что он и в самом деле качается.

Внезапно она поняла, насколько зависит от его силы и выносливости, и теперь эта сила подходит к концу. Мускулы его раздувались и опадали. Он пытался сохранить равновесие. Жилы на шее вздулись, рот был открыт, и этот беззвучный крик был для Леа страшнее самого неистового вопля. Затем его глаза закатились, и она увидела лишь белые глазные яблоки. В следующий миг он упал навзничь, как подрубленное дерево.

Обморок или смерть — она не могла определить. Шатаясь она поднялась, но не смогла перетащить его тяжелое тело в тень.

Брайан лежал на спине под лучами безжалостного солнца и покрывался потом. Увидев это, Леа поняла, что он еще жив. Но что с ним? Она лихорадочно рылась в памяти, вспоминая все, чему ее учили в области медицины, но так и не смогла определить происходящего. На каждом квадратном сантиметре его тела потовые железы работали с невероятной активностью. Из каждой поры катились капли маслянистой жидкости, значительно больше обыкновенного пота.

Взглянув на его руку, Леа в испуге крикнула: каждый волосок на нем стоял дыбом, он раскачивался и жил своей самостоятельной жизнью. Леа могла только смотреть и думать, не сошла ли она с ума перед смертью.

Лающий кашель нарушил ритм его дыхания. Когда кашель прекратился, дыхание стало легче. Брайан открыл глаза. Пот все еще покрывал его. Отдельные капли соединились, образовывая ручейки, которые стекали с его тела.

— Я не хотел вас пугать, — сказал он. — Все произошло внезапно.

Это результат сильной встряски после болезни всего организма.

Хотите воды, еще немного осталось?

— Что случилось? Когда вы упали, то так выглядели…

— Два глотка, не больше, — он поднес фляжку ко рту. — Всего лишь летнее изменение. С нами на Анваре это происходит ежегодно, но, конечно, не так интенсивно. Зимой наши тела запасают слой жира под кожей — как изоляцию от холода, а потовыделение почти полностью прекращается. Есть и другие изменения. Но когда становится тепло, процесс начинает идти в обратном направлении.

Жир устраняется, начинают работать потовые железы, чтобы подготовить тело к двум месяцам тяжелой работы, жары и отсутствия сна. Наверное, внешняя жара ускорила во мне этот процесс.

— Вы хотите сказать, что адаптировались к ужасным условиям этой планеты?

— Почти, только здесь, пожалуй, все равно жарковато. Вскоре мне понадобится много воды, и мы не сможем оставаться здесь.

Выдержите ли вы солнце, если я понесу вас?

— Не знаю, но и здесь мне не лучше. — Ее голова кружилась, и говорила она с трудом. — Все же идем.

Как только они вышли из тени, солнце снова обрушилось на нее горячей волной боли. Она почувствовала, что теряет сознание.

Брайан подхватил ее на руки и двинулся вперед. Через несколько шагов он почувствовал, как его тянет к себе песок. Он знал, что дошел до предела своих сил. Он пошел медленнее, и каждая следующая дюна теперь казалась ему выше и круче предыдущей.

Местами из песка торчали обломки скал, которые ему приходилось обходить.

У основания одного из обломков он увидел узловатый кустарник. Он прошел было мимо, но потом остановился, пытаясь понять, что же привлекло его внимание. Что это было? Какое-то отличие. Что-то темное, чего он не замечал раньше. Повернуть назад было почти поражением. Он стоял, беспомощно мигая и глядя на растение.

Несколько ветвей кустарника были обрублены у самого песка.

Именно обрублены — острым лезвием — ножом или топором.

Обрубленные кусты были давно уже мертвы и высохли, но в нем вспыхнула слабая надежда. Это было первым доказательством, что на этой сожженой планете живут люди. И если кто-то обрубил эти растения, значит, они были чем-то полезны. Может быть, это пища, а может быть — питье. При мысли об этом его руки задрожали, он тяжело опустил Леа в тень скалы. Она не шевелилась.

Его нож был острым, но силы ушли из рук. Тяжело дыша пересохшим горлом, он пилил крепкий ствол. Подняв отрезанную часть, он увидел тонкую струйку жидкости в срезе. Он подставил горсть и наполнил ее жидкостью. Она была прохладной и быстро испарялась.

Конечно же, это была вода.

Уже начав было пить, он остановился, а потом коснулся ее кончиком языка. Сначала ничего — потом — режущая боль.

Растение должно было как-то использоваться. Должен был существовать способ очистки сока, его нейтрализации. Но Брайан — чужак на этой планете, он умрет намного раньше, чем узнает, как это делается.

Ослабленный приступом рвоты, все еще переворачивающим его внутренности, он пытался не думать, насколько близок к концу.

Взвалить девушку на спину казалось невозможным, и какое-то время он боролся с искушением оставить ее. Но, даже обдумывая это, он заставил себя поднять Леа и двинуться вперед. Каждый шаг требовал от него неимоверных усилий, он шел по собственным следам. Теряя сознание от боли, он вскарабкался на вершину дюны и посмотрел на дисанца, стоящего в нескольких футах от него.

Оба были одинаково удивлены встречей. Какое-то мгновение они оба глядели друг на друга и не двигались. Наконец, Брайан уронил девушку и вынул из кобуры пистолет. Дисанец в свою очередь достал из-за пояса трубку и поднес ее ко рту.

Айджел научил Брайана вчувствованию, и теперь он решил попробовать. Он почувствовал страх и ненависть дисанца. Но над всем этим преобладало желание не стрелять на этот раз, а посоветоваться. Он должен действовать немедленно, чтобы избежать трагической развязки. Резким движением он отбросил пистолет в сторону, но в то же мгновение пожалел об этом: он рисковал жизнью, рассчитывая на способность, в которой сам не был уверен.

Когда пистолет коснулся песка, дисанец продолжал держать трубку у рта. Он оставался в такой позе некоторое время, не двигаясь и размышляя. Наконец, он оценил поступок Брайана и спрятал трубку за пояс.

— У тебя есть вода? — спросил Брайан, и гутарные звуки дисанской речи ранили его горло.

— У меня есть вода, — дисанец по-прежнему оставался неподвижным.

— Кто вы? Что вы здесь делаете?

— Мы с другой планеты. У нас был… несчастный случай. Мы хотим добраться до города. Вода…

Дисанец бросил взгляд на потерявшую сознание девушку и принял решение. Через плечо у него висел зеленый предмет, который Брайан подметил еще на изображении в корабле. Дисанец снял его с плеча, и предмет зашевелился в его руках. Он был живой — зеленая плеть метра три длиной, как обрубленная часть лозы, лишенная листьев. Один ее конец заканчивался образованием, похожим на лепесток. Быстрым движением руки он выдернул крючок, лоза дернулась и обвилась вокруг руки дисанца. Он вытащил что-то маленькое и черное и бросил его на землю, потом протянул извивающуюся зеленую плеть Брайану.

— Поднеси конец ко рту и пей.

Леа больше нуждалась в воде, но он отпил первым, не доверяя этому живому источнику. Отверстие под извивающимся лепестком было наполнено жидкостью соломенного цвета, появившейся из тканей. Он поднес ее ко рту и отпил. Вода была горячей и пахла болотом. Внезапная резкая боль вокруг рта заставила его отдернуть эту штуку… Тонкие сверкающие белые крючки, выступающие из лепестков, теперь окрасились его кровью. Брайан гневно обернулся к дисанцу, но замолчал, увидев его лицо. Его рот был окружен множеством мелких шрамов.

— ВЕДА не любит отдавать воду, но всегда отдает.

Брайан еще раз отпил, потом поднес воду ко рту Леа. Она застонала, не приходя в себя, ее губы рефлекторно протянулись к спасительной жидкости. Когда она напилась, Брайан осторожно вытащил колючки из ее тела и вновь отпил сам. Дисанец присел на корточки и смотрел на них без выражения. Брайан вернул ему воду, затем закрыл Леа одеждой, чтобы та была в тени.

Он сел в той же позе, что и дисанец, и внимательно посмотрел на него. Сидя на корточках неподвижно, дисанец, казалось, наслаждался отдыхом под палящим солнцем. На его обнаженной коричневой коже не было и следов пота. Единственной одеждой на нем была набедренная повязка. А веда вновь свисала с его плеча, и она все еще недовольно ворочалась. Вокруг его талии размещался знакомый набор кожаных, каменных и металлических предметов, которые Брайан видел на изображении. Назначение двух из них стало для Брайана ясным — трубка, своеобразное ружье, и специальный крючок, чтобы открывать веду. Он решил, что остальные предметы тоже имеют какое-нибудь практическое применение. В таком случае их хозяина нельзя считать грубым дикарем.

— Меня зовут Брайан, а тебя?

— Тебе незачем знать мое имя, зачем вы здесь? Чтобы убивать мой народ?

Брайан отогнал воспоминания. Ожидающее выражение в глазах туземца заставило его сказать правду:

— Я здесь для того, чтобы остановить убийство ваших людей. Я верю в конец войны.

— Докажи.

— Доставь меня к Основанию Культурных Взаимоотношений в городе, и я докажу тебе.

Впервые в лице дисанца появилось выражение происходившей в нем внутренней борьбы с самим собой. Он нахмурился, что-то пробормотал про себя. Наконец, приняв решение, он встал.

— Идем со мной. Я доведу вас до Хоузстада. Но сначала ответь мне: вы с Ниджорда?

— Нет.

Дисанец хмыкнул и повернулся. Брайан поднял Леа на плечи и пошел за ним. Они шли около двух часов, пока туземец не указал им на скалу вблизи.

— Ждите здесь. За вами придут, — он подождал, пока Брайан уложил девушку в тень, и нерешительно сказал: