Чувство долга Гаррисон Гарри

Глава 8

С каждой секундой гул становился громче. Гусеницы взревели, когда кар повернул и обогнул скалу, очевидно, разыскивая их. он остановился перед ними в облаке пыли, и водитель распахнул дверцу:

— Забирайтесь и побыстрее! Вы напустите нам жары, — он приготовился захлопнуть дверцу и раздраженно смотрел на них.

Не обращая внимания на нервное состояние водителя, Брайан осторожно уложил Леа на заднее сидение и только после этого прикрыл дверцу. Кар плавно двинулся вперед, волна холодного воздуха ударила из включенного на полную мощность кондиционера.

В машине было не холодно, но, по крайней мере, градусов на сорок ниже, чем снаружи. Брайан прикрыл Леа одеждой, чтобы защитить ее от дополнительного шока. Водитель, согнувшись над рулем, вел кар на полной скорости, не сказав им ни слова с того момента, как они тронулись. Брайан посмотрел на второго человека, вышедшего из машинного отделения в задней части кара. Он был худой и седовласый, и направлял на него пистолет.

— Кто вы? — спросил он без тени тепла в голосе.

Это было странное приветствие, но Брайан уже давно начал понимать, что Дис — вообще странная планета. Седовласый раздраженно жевал губу, видя, что Брайан сидит спокойно и молчит.

Брайан не хотел, чтобы тот нажал на спуск, и поэтому, помолчав, спокойно заговорил:

— Меня зовут Брайан. Мы высадились с корабля две ночи назад. И шли по пустыне. А теперь не вздумайте стрелять, когда я вам скажу: и Рион, и Айджел мертвы…

Пистолет в руке человека дрогнул, глаза расширились. Водитель бросил испуганный взгляд через плечо и снова повернулся к рулю.

Испытание, придуманное самим Брайаном, подействовало. Даже если эти люди не из Основания, то о нем все же знают. Но спокойнее было все же думать, что эти люди из ОКВ.

— Когда их застрелили, нам с девушкой удалось спастись. Мы пытались добраться до города и вступить с вами в контакт. Вы ведь из ОКВ, не так ли?

— Да, да, конечно, — ответил человек, опуская пистолет.

Некоторое время он молча глядел в пространство пустым взглядом, нервно покусывая губу, затем, опомнившись и испугавшись собственной небрежности, он снова поднял пистолет.

— Если вы Бренд, то должны кое-что знать, — порывшись свободной рукой в нагрудном кармане, он извлек желтый листок, и, шевеля губами, прочитал запись. — Теперь ответьте мне, каковы последние три испытания в… — тут он снова заглянул в листок, — … в «Двадцатых»?

— Финальный шахматный турнир, стрельба из положения лежа и фехтование. Ну и что?

Человек усмехнулся и удовлетворенно сунул листок в карман, а пистолет в кобуру.

— Я — Фоссел, — сказал он и протянул руку Брайану. — Это последняя воля и завещание Айджела, переданные нам с блокирующей ниджорской эскадры. Он предчувствовал, что идет на смерть, предчувствия его не обманули. Он передал свою должность вам.

Теперь вы — руководитель операции. Я был заместителем Мерва, пока его не убили. Потом я был заместителем Айджела, а теперь, по-видимому, буду вашим заместителем. По крайней мере, до завтра, пока мы не упакуем все вещи и не уберемся с этой проклятой планеты.

— Почему завтра, ведь до истечения срока есть еще три дня, и у нас есть возможность выполнить свою работу.

Фоссел тяжело опустился на сидение, услышав сказанное, вновь вскочил и схватился за рукоять, чтобы сохранить равновесие в раскачивающемся каре.

— Три недели, три дня, три минуты — какая разница? — с каждым словом его голос поднимался все выше, затем он сделал видимое усилие, чтобы овладеть собой, и продолжил: — Послушайте. Вы же ничего об этом не знаете. Вы только что прибыли, и в этом ваше счастье. А я уже давно тут, и насмотрелся всяких гадких поступков, которые совершили здешние туземцы. И вынужден стараться быть с ними вежливым, когда они убивают моих друзей, а эти ниджорцы тем временем ждут у себя, положив палец на спусковой крючок бомбосбрасывателя. Один из них, слишком задумавшись о своем доме и об этих кобальтовых бомбах, нажмет на кнопку раньше срока.

— Садитесь, Фоссел. Садитесь и отдохните, — в голосе Брайана слышалась симпатия, но вместе с тем это был и приказ.

Фоссел покачался еще секунду, потом упал на сидение. Он отвернулся к окну и закрыл глаза, его губы дрожали. Он слишком долго находился в напряжении.

Тяжелое настроение висело в воздухе.

Когда они прибыли к зданию ОКВ, это было настроение отчаяния и поражения. Доктор был единственным человеком, не разделявшим этого настроения. Он торопливо утащил Леа в клинику. Очевидно, у него было достаточно пациентов, и он был слишком занят, чтобы отчаиваться. У остальных безошибочно определялось чувство депрессии. С того момента, как они проехали через автоматическую дверь гаража, Брайана охватила всеобщая атмосфера поражения. Она была вездесуща, и ее трудно было не заметить.

Поев, он вместе с Фосселом отправился в кабинет Айджела. Через прозрачную стену он видел, как упаковывались записи. Фоссел теперь казался менее взвинченным — он уже не был руководителем.

Брайан же отбросил всякое намерение рассказать, что он новичок в Основании. Ему понадобилось использовать всю свою власть, поскольку его, несомненно, возненавидят за это, и за то, что он собирается сделать.

— Лучше запишите, Фоссел, и распорядитесь напечатать. Печатное слово имеет большой вес. Итак: «Все приготовления к эвакуации с этой минуты прекращаются. Мы остаемся здесь до тех пор, пока нам это разрешают ниджорцы. Если операция не удастся, мы улетим, как только наступит для этого время. С собой возьмем при этом только личные вещи, все остальное останется здесь». Возможно, вы не понимаете, что мы здесь для того, чтобы спасти планету, а не писать бесполезные бумаги. — Краем глаза он увидел, как вспыхнул от гнева Фоссел. — Как только отпечатаете все это, принесите мне, а так же доклады, на которых основан проект. Пока все.

Фоссел вышел, и минуту спустя Брайан уловил гневные возгласы упаковщиков. Повернувшись к ним спиной, он не спеша принялся открывать один за другим ящики стола. Верхний ящик был пуст, если не считать запечатанного письма. Оно было адресовано Айджелу. Брайан задумчиво посмотрел на него и вскрыл.

"Айджел! Я получил официальную бумагу с соглашением на замену и чувствую большое удовлетворение. У вас богатый опыт на этой проклятой планете, и я чувствую, что вы вполне справитесь с помощью моих записей. Я специализировался как исследователь в течение последних двадцати лет, и единственной причиной, почему ниджорцы попросили меня стать руководителем операции, были мои исследовательские способности и опыт. Я — ученый, а не чиновник — никто не будет это отрицать.

У вас будут неприятности с экипажем, вы должны понимать, что все они — принудительные добровольцы. Часть из них религиозна, другие оказались тут случайно. Катастрофа обрушилась так внезапно, что никто не ожидал. Я боюсь, что мы слишком мало или даже вообще ничего не сделали, чтобы остановить ее. Мы не добились ни малейшего успеха во взаимоотношениях с туземцами.

Это ужастно! Они не укладываются ни в какие дистрибуции Пайсона, учитывающие дюжины различных фактов. Экстраполяция Паретто тоже не действует. Нашим полевым агентам не удается даже поговорить с туземцами, а двое из них при подобных попытках были убиты.

Правящий класс для нас недостижим, а остальные держат рот на замке и уходят.

Я попытаюсь поговорить с Лигмагом и, возможно, это имеет смысл.

Если я вернусь обратно, этого письма вы не получите. А если нет — прощайте, Айджел. Постарайтесь выполнить эту работу лучше чем я.

Астон Мерв. П.С.: Проблема с экипажем. Считайте, что они спасатели, но все без исключения ненавидят дисанцев. Боюсь, что и я тоже.

Брайан подчеркнул важные места в письме. Придется выяснить, что такое экстраполяция Паретто, не раскрывая своего невежества.

Экипаж исчезнет через пять минут, если только они поймут, что он — новичок. Диструбация Пайсона имела не больший смысл. Она использовалась в физике как неизменная вероятность событий, происходящих в любое время. Как, например, период полураспада радиоактивных веществ. Из контекстов, в которых использовал его Мерв, явствовало, что ученые нашли такие же неизменные явления в общественной жизни. Во всяком случае, на других планетах.

Казалось, на Дисе не действуют никакие законы. Айджел соглашался с этим, а смерть Мерва служила этому доказательством. Брайан попытался предположить, кто такой этот Лиг-магт, который, по-видимому, убил Мерва.

Лягушачий кашель нарушил сосредоточенность Брайана, и он понял, что Фоссел уже несколько минут стоит перед его столом. Он поднял голову и смахнул испарину с лица.

— Кажется, ваш кондиционер не в порядке, — сказал Фоссел. — Прислать механика?

— Нет, машина исправна, это я приспосабливаюсь к Дису. Чего вы хотели, Фоссел?

Помошник бросил на него сомневающийся взгляд, не пытаясь скрыть этого, и положил на стол несколько папок.

— Вот доклады, в них все, что нам известно о дисанцах. Не очень много, но учитывая анти социальные отношения на этой планете, большего добиться просто невозможно, — тут его внезапно осенила новая мысль, его глаза сузились. — Наш экипаж удивляется по поводу туземца, который обратился к нам. Как вам удалось уговорить его помочь вам? Нам никак не удается даже поговорить с ними, а вы только приземлились, и уже заставили одного работать на себя. Вы не можете запретить людям думать об этом, вы — чужак и вновь прибывший. В конце концов это выглядит немного странно…

Он остановился посредине предложения, так как Брайан оглянулся на него с холодной яростью.

— Не могу приказать людям не думать об этом, не приказать не говорить. Наша работа состоит как раз в том, чтобы вступить в контакт с дисанцами и не допустить самоубийственной войны. Я сделал больше за один день, чем вы за все это время. Мне удалось это сделать потому, что я больше подхожу для этой работы, чем вы все вместе взятые. Это единственное объяснение, которое я могу вам дать. Вы свободны.

Белый от гнева, Фоссел вернулся обратно — рассказать о том, какой грубый рабовладелец новый директор. Они все будут его ненавидеть, но к этому он и стремился. Он не мог выдать себя. И, возможно, это новое чувство развеет атмосферу раздражения, подтолкнет их к новым действиям, а сделать хуже того, что они уже сделали, невозможно.

Он взял на себя огромную ответственность. Впервые со времени вступления на эту варварскую планету у Брайана появилась возможность остановиться и подумать. Он взял на себя слишком много. Он ничего не знал об этом мире и о силах, которые участвовали в конфликте. И вот теперь он сидит, претендуя на руководство организацией, о существовании которой он впервые услышал всего несколько недель назад. Это была пугающая ситуация, не следует ли ему отказаться?

Был лишь один возможный ответ — нет. Пока он не найдет кого-нибудь, кто сможет выполнить работу лучше него, он останется наиболее подходящим человеком для этой работы. То же самое утверждал и Айджел. Брайан чувствовал уверенность Айджела, что он, Брайан — единственный человек, который сможет добиться успеха в этих условиях. Пусть все идет как идет. Пусть этот приступ малодушия лучше останется при нем. Кроме всего прочего в нем говорило еще и чувство патриотизма. Айджел был анварцем и Победителем. Возможно, это всего лишь провинциальное чувство в огромной деревне — Анвар слишком далек отсюда, но честь очень важна для человека, оставшегося наедине с собой. Айджел верил в него, и он обязан оправдать это доверие.

Приняв решение, он почувствовал облегчение. На столе перед ним стоял интерком. Брайан нажал на кнопку с надписью «Фоссел».

— Да? — даже через интерком в голосе Фоссела звучала холодная ненависть.

— Кто такой Лиг-магт? И вернулся ли прежний директор после встречи с ним?

— Магт — это титул, примерно соответствующий титулу дворянина или лорда. Лиг-магт — местный руководитель дворян. У него каменная крепость в городе. Он, кажется, является главой группы магтов, которые подготовили эту идиотскую войну. Что же касается вашего второго вопроса, то не могу ответить ни да, ни нет. Мы нашли голову директора Мерва на следующий день у входа. Вся кожа с нее была снята. Мы узнали кто это, потому что доктор обнаружил во рту мост, который он же ставил. Понятно?

Вся попытка самоконтроля закончилась провалом, и Фоссел последнее слово уже выкрикнул. Они все здесь на грани сумасшествия, если Фоссел таков. Брайан быстро ответил:

— Это все, Фоссел. Скажите доктору, что я хочу поговорить с ним, как только освобожусь…

Он прервал связь и открыл первую папку. К тому времени, как на интеркоме загорелся вызов доктора, он успел, не вдаваясь в детали, посмотреть все папки. Надев теплую одежду, он прошел через двор. Несколько рабочих повернулись к нему во враждебном молчании.

У доктора Стайна была розовая сверкающая лысина, голова возвышалась над большой черной головой. Брайану он сразу понравился. Нужно иметь твердый характер, чтобы сохранить в таком климате бороду.

— Как себя чувствует ваш новый пациент, доктор? — спросил Брайан.

Стайн захватил толстыми пальцами бороду.

— Диагноз — тепловой обморок. Прогноз — полное выздоровление.

Состояние — слабость, учитывая обезвоживание организма и ожоги.

Я обработал ожоги и сделал вливание. Она едва избежала теплового удара. Сейчас я дам ей успокаивающее.

— Завтра утром мне необходима ее помощь. Она сможет? Может стимуляторы или наркотики?..

— Сможет, но мне это не нравится. Последствия…

— Нужно попытаться. Через семьдесят часов вся эта планета будет уничтожена. Чтобы предотвратить это, я готов пожертвовать собой и всеми вами. Вы согласны?

Доктор порылся в бороде и внимательно посмотрел на Брайана.

— Согласен! — Со вздохом облегчения произнес он. И после минуты молчания добавил, — Какое удовольствие увидеть человека, не впавшего в отчаяние. Я с вами.

— Отлично, тогда вы сможете мне помочь прямо сейчас. Я просмотрел список персонала и обнаружил, что среди двадцати восьми человек, работающих здесь, нет ни одного ученого, кроме вас.

— Банда нажимателей кнопок, к полевой работе никто из них не пригоден.

— Тогда я завишу от ваших советов. Это не стандартная операция, и обычная техника здесь теряет смысл. Даже деструкция Пайсона и экстраполяция Паретто здесь непригодны.

Стайн кивнул в знак согласия, и Брайан слегка успокоился. Он попытался оживить свои знания в социологии, но напрасно.

— Чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что это чисто физическая проблема, что-то связанное с экзотическим приспособлением дисанцев к адскому окружению. Может ли это каким-то образом быть связанным с их стремлением швырнуть бомбы?

— Может ли? Может ли? — доктор быстро расхаживал по комнате, сцепив пальцы рук за спиной. — Вы чертовски правы, может быть.

Кто-то наконец додумался, что пора перестать рассчитывать на машины и сидеть у экрана в ожидании ответа. Знаете ли вы, как существуют дисанцы? Наши дураки считают это отвратительным, я же считаю это великолепным. Они нашли способ соединиться в симбиозе с видами этой планеты. Даже в паразитических отношениях.

Отвращение — чувство тех, кто никогда не испытывал жажды.

Стайн открыл дверь фармахимического помещения.

— Этот разговор о жажде совсем иссушил меня, — точным изящным движением он налил спирт в колбу, разбавил водой и добавил каких-то кристаллов из бутылочки. Наполнил два стакана и протянул один Брайану. На вкус оказалось очень неплохо.

— Что вы имеете в виду, когда говорите о паразитизме, доктор?

Разве все мы не являемся паразитами, в некоторой степени, на других жизненных видах? Мясо животных, растения и так далее?

— Нет, нет, вы не поняли меня. Я говорил о паразитизме в самом точном значении этого слова. Вы должны понять, что для биолога нет реальной разницы между паразитизмом, симбиозом, мутуадизмом, комманоализмом, бионтергазией…

— Стоп-стоп! Дело в том, что для меня все сказанные вами слова лишены значения, Если все это делает планету такой, то я понимаю чувства экипажа.

— Это просто другой способ обозначения. Посмотрите. В местных озерах живет ракообразное, очень похожее на обычного краба. У него большие клешни, которыми он держит анемоны — морские животные со щупальцами, неспособные к самостоятельному передвижению. Ракообразные размахивают этими анемонами, и те собирают пищу, слишком большие куски идут ракообразному. Это биогтергазия. Два существа живут и действуют совместно, однако, каждое из них способно к самостоятельному существованию. Но у того же самого ракообразного есть паразит — деградирующие формы улитки, живущие под его раковиной, утратившие способность ходить. Настоящий паразит, получающий пищу от своего хозяина, ничего не давая взамен. В кишках этой улитки живет простейшее, питающееся уже переваренной пищей. Однако, этот маленький организм не паразит, как вы можете подумать с первого раза, но симбиот. Он берет от улитки пищу, и в то же время выделения его тела помогают улитке ее переваривать. Вы разобрались в этой картине? Все формы жизни находятся в сложной взаимосвязи.

Брайан сосредоточенно кивнул, потягивая напиток.

— Сейчас это приобретает определенный смысл. Симбиоз, паразитизм и прочее — это лишь разные способы совместной жизни. И существуют такие взаимоотношения, которые трудно определить.

— Совершенно верно. Существование на этой планете настолько затруднено, что конкурирующие формы вымерли. Есть лишь несколько видов, охотящихся на других. Кооперация и взаимосвязь жизненных форм помогла им выиграть битву за жизнь. Я сознательно говорю «жизненные формы». Местные существа — нечто среднее между растениями и животными, наподобие наших лишайников. У дисанцев есть существо, которое они называют веда. В путешествиях оно дает им воду. От животных у него рудиментарные способности двигаться, но оно использует фотосинтез и запасает воду как растение. Когда дисанцы пьют, это существо получает от них кровь, и вместе с ней и необходимые элементы.

— Знаю, — устало произнес Брайан. — Я пил из одной. Видите шрамы. Я, кажется, начинаю понимать, как удалось дисанцам вписаться в этот мир. Это должно было привести к значительным изменениям. Но сказались ли эти изменения на их социальной организации?

— Вполне возможно, но, может быть, я высказываю слишком много предположений. Вероятно, исследователи скажут вам больше, в конце концов, это их дело.

Брайан изучил доклады о социальной организации дисанцев, и не нашел там ничего имеющего смысл. Это была мешанина непонятных символов и диаграмм.

— Продолжайте, пожалуйста, доктор. Доклады социологов бесполезны. Они не заметили какого-то важного фактора. Вы же — единственный из всех, с кем я говорил до сих пор, кто дает разумные ответы на мои вопросы.

— Ладно. Я считаю, что тут вообще нет общества, а всего лишь группа разобщенных индивидуумов. Каждый сам по себе получает питание от других жизненных форм планеты. Если у них и есть общество, то оно организовано на других началах и ориентировано на другие формы жизни, а не на другие человеческие существа.

Может, в этом есть смысл. Их общество отлично от человеческого.

Во взаимоотношениях друг с другом они совершенно обособлены.

— А как насчет магтов, этих представителей высших классов, которые сооружают замки и являются причиной всех беспокойств?

— Этому у меня нет объяснения, — согласился с Брайаном доктор. — В моей теории есть слабые пункты, и это — один из них. Магты — исключение, которое я не могу объяснить. Они полностью отличаются от остальных дисанцев. Они кровожадны, не подчиняются разумным аргументам, вместо мира стремятся к межпланетной войне.

И они не правители, во всяком случае, не в нашем смысле. Они сохраняют власть, поскольку никто больше не хочет ее. Они дают инопланетянам контракты на шахты, потому что у других дисанцев вообще нет представления о собственности. Конечно, может быть, я и ошибаюсь. Но мне кажется, если вы поймете «почему?» они так отличаются от остальных, вам удастся найти ключ ко всем трудностям.

Впервые с момента прибытия на планету Брайан почувствовал прилив энтузиазма. И предчувствие, что существует все-таки приемлемое решение этой смертельной проблемы. Он осушил свой стакан и встал.

— Я надеюсь, что рано утром ваша новая пациентка будет на ногах, доктор. Вы должны быть так же заинтересованы в разговоре с ней, как и я. Если то, что вы говорили мне — правда, то именно она способна найти ключ. Она — профессор Леа Моррис, и у нее глубокие познания в экзобиологии и антропологии.

— Чудесно! Я буду заботиться о ее голове не только потому, что она хорошенькая, но и из-за ее содержимого. Хотя мы и на грани атомного уничтожения, у меня появилось странное чувство оптимизма — это впервые с того момента, как я высадился на эту планету.

Глава 9

Охранник у входа в здание ОКВ подпрыгнул от ужасного грома и схватился за оружие. Но тут же глуповато отдернул руку, поняв, что это было всего лишь чихание, хотя и чихание Гаргантюа. Вошел Брайан, фыркая и кутаясь в свой плащ.

— Я ухожу, чтобы не схватить воспаление легких, — бросил он.

Охранник отсалютовал, тщательно осмотрел экраны ближнего входа, погасил свет и открыл ворота. Брайан выскользнул, и тяжелая дверь захлопнулась за ним. Улица была еще тепла от дневного жара, он счастливо вздохнул и распахнул плащ.

Это была отчасти рекогносцировка, а отчасти попытка согреться. В здании ему нечего было делать — экипаж давно удалился. Брайан поспал полчаса и теперь чувствовал себя отдохнувшим и готовым к работе. Все доклады, в которых ему удалось разобраться, были перечитаны и заучены наизусть. Теперь, когда остальные спали, он решил получше познакомиться с главным городом Диса. Идя по темным улицам, он начал понимать, насколько чужд дисанский образ жизни всему, что он знал.

Название города, Хоувстад, буквально переводилось как «главное место». И это было все. Лишь присутствие инопланетян делало его городом. Здания казались покинутыми, нося названия горнорудных, торговых и транспортных компаний. Ни одно из них не было занято теперь, но в некоторых все же горело освещение, включаемое автоматами, другие были темны как и строения дисанцев. Их было немного, этих местных сооружений, и они казались чужими среди собранных из готовых деталей зданий пришельцев. Брайан осмотрел одно из зданий с тускло светящейся надписью:

«ВЕГАНСКАЯ СТАЛЕПЛАВИЛЬНАЯ КОМПАНИЯ, Лимитед».

Оно состояло из одной большой комнаты, размещенной прямо на песке. Окон не было, и все здание, казалось, было построено из какого-то дерева, скрепленного окаменевшим цементом. Дверь была открыта. Он уже хотел войти, как вдруг ощутил, что кто-то здесь за ним следит. Это был очень слабый звук, быстро затерявшийся в ночи. В обычном состоянии Брайан и не заметил бы его, но сегодня ночью он слушал всем телом. Кто-то шел за ним, скрываясь в тени.

Брайан начал красться назад вдоль стены, медленно приближаясь к источнику звука.

Маловероятно, чтобы это был кто-то другой, нежели дисанец.

И тут он внезапно вспомнил об отрубленной голове Морва, найденной у входной двери. Айджел помог ему развить его способность вчувствования, и сейчас он попытался ее применить. В темноте это было трудной работой — он ни в чем не был уверен.

Уловил ли он что-нибудь, или это ему показалось? Почему в этом было что-то знакомое? Внезапная мысль пришла ему в голову.

— Ульв, — очень спокойно сказал он, — это я, Брайан.

— Знаю, — послышался голос из темноты, — не разговаривай. Иди в том же направлении, в котором шел до сих пор.

Спрашивать ни о чем не следовало. И Брайан стал делать так, как его просили. Здания попадались все реже, и вскоре он по скрипящему песку понял, что опять находится в пустыне. Возможно это ловушка, так как его собеседник говорил шепотом — он же мог не использовать этот шанс. Темная тень появилась из тьмы почти рядом с ним, и горячая ладонь слегка коснулась его руки.

— Я пойду вперед. Иди за мной.

Слова были громче, и на этот раз Брайан узнал голос. Не ожидая ответа, Ульв повернулся, и его смутные очертания исчезли во тьме. Он быстро пошел за ним, и они почти рядом пересекли несколько песчаных холмов.

Песок сменился более прочной почвой, пересеченной оврагами. Они пошли по одному, все более углубляющемуся оврагу. Когда они повернули с тропы в ущелье, Брайан увидел впереди слабый желтый свет, просачивающийся сквозь отверстие в твердой темной стене.

Ульв опустился на четвереньки и исчез в этом отверстии, задевая за края плечами. Брайан последовал за ним, стараясь не обращать внимания на растущее напряжение, которое он ощущал. В такой позе, с опущенной головой, он был чрезвычайно уязвим, но все-таки он решил, что лучше побороть в себе это чувство опасности. Тоннель был коротким и выводил в большое помещение.

Внезапно топот ног прозвучал в тот момент, когда его мозг ощутил волну ненависти.

Ему надо было всего несколько секунд, чтобы выбраться из тоннеля, повернуться и выхватить пистолет. Но этих нескольких секунд вполне хватит туземцам для расправы с ним. Подняв голову, он увидел над собой дисанца с занесенным топором из камня, готового в любую минуту разбить ему голову.

Ульв перехватил руку дисанца и молча боролся с ним. Ни один из них не сказал ни слова, единственным звуком был скрип песка под ногами. Брайан отодвинулся от борющихся и направил пистолет на незнакомца. Тот взглянул на него горящими от ненависти глазами и уронил топор, понял, что нападение не удалось.

— Зачем ты привел его сюда?! — крикнул он Ульву. — Почему ты не убил его?

— Он здесь, и мы можем выслушать его, Гебк. Это тот самый, о котором я говорил тебе. Я нашел его в пустыне.

— Мы выслушаем, что он скажет, а потом убьем его, — ответил Гебк с невеселой улыбкой.

Замечание было сделано вполне серьезно, но Брайан понял, что непосредственной опасности нет. Он спрятал пистолет и впервые получил возможность осмотреться вокруг.

Помещение было куполообразным. В нем все еще сохранялся дневной жар. Ульв снял кусок ткани, в которую кутался от холода, оставшись в одной набедренной повязке с многочисленными предметами. Он пробормотал что-то невразумительное, и когда получил ответ, Брайан впервые заметил женщину и девочку.

Они сидели у дальней стены на корточках, по бокам кучи каких-то растений. Обе были нагими, лишь длинные волосы, падая на плечи, слегка прикрывали тела. Девочка была точной копией матери.

Опустив стебель, который она жевала, женщина поплелась к маленькому костру, освещающему комнату. На окне стоял глиняный горшок. Женщина положила в него пищи в три чашки. Пища ужастно пахла, и Брайан старался глотать ее сразу, не жуя и не нюхая. Он ел при помощи пальцев, как и остальные мужчины, и не говорил ни слова во время еды. Неясно было, являлась пища ритуалом или привычкой. Но она дала ему возможность поближе познакомиться с жизнью дисанцев.

Пещера, очевидно, была искусственной. В твердой глине стен отчетливо были видны следы инструментов, кроме части, противоположной выходу. Она была покрыта сетью корней, поднимающихся с пола и исчезающих в потолке. В этом, возможно, и крылась причина существования пещеры. Тонкие корни были заботливо сплетены вместе и образовывали наверху единый корень толщиной с мужскую руку.

С него свисали четыре веды, туда же Ульв, садясь, повесил и свою. Ее зубы, очевидно, впились в корень: она висела без поддержки — еще одно звено жизненного цикла дисанцев. Похоже, что тут был источник воды для веды, которую затем она передавала людям. Брайан почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, поднял голову и улыбнулся девочке. Но она не улыбнулась ему в ответ, и не изменила несвойственного детям выражения лица. Ее руки и челюсти безостановочно двигались. Она молча брала стебли, которые давала ей мать, разделяла их каким-то инструментом, а частично зубами. Работа была трудной, каждый стебель очищался долгое время. В конце концов извивающийся стебель был очищен.

Девочка немедленно его проглатывала и брала следующий.

Ульв переставил свою глиняную чашку и рыгнул.

— Я привел тебя в город, как и обещал. А выполнил ли ты свое обещание?

— А что он обещал? — поинтересовался Гебк.

— Что остановит войну. Ты остановил ее?

— Я пытался, но это не легко. Мне нужна помощь. Ведь это ваши жизни нуждаются в спасении, ваши и ваших семей. Если вы не поможете мне…

— В чем правда? — прервал его Ульв. — Все, что я слышу, различно, и невозможно сказать, где же правда. Мы издавна поступали так, как говорили магты. Мы приносили им пищу, а они давали нам металл и воду. Они говорили, что пока мы будем так делать, они не станут нас убивать. Они живут неправильно, но я получил от них бронзу для инструментов. Они обещали отобрать для нас землю у небесных людей и это хорошо.

— Всегда было известно, что небесные люди — зло, а убивать их — добро, — подтвердил Гебк.

Брайан взглянул на двух дисанцев, излучавших ненависть.

— Тогда почему, Ульв, ты не убил меня? В первый раз, в пустыне, и сегодня, когда ты остановил Гебка?

— Я мог бы убить тебя, но есть вещи более важные. В чем правда?

Можем ли мы верить в то, во что всегда верили? Или мы должны слушаться этого? — он протянул Брайану маленький кусочек пластика, не более ладони.

В углу оболочки была кнопка, а в оболочку был вделан простой рисунок.

Брайан поднес его к свету и увидел изображение человеческой руки, двумя пальцами поворачивающей кнопку. Эта была миниатюрная запись: механической энергии от поворота было достаточно для воспроизведения. Пластинка начинала вибрировать как громкоговоритель. Хотя голос был тихий, но слова были вполне различимы. Это был призыв к дисанцам не слушать магтов. Голос объяснял, что магты начинают войну, которая может иметь только один исход — уничтожение Диса. Только если магтов низвергнут, а их оружие обнаружат — остается надежда.

— Это слова правды? — спросил Ульв.

— Возможно, они и правдивы, — добавил Гебк. — Но мы все равно им ничего не можем сделать. Когда эта говорящая пластина упала с неба, мы с братом нашли ее. Брат пошел к магтам и рассказал им.

Они убили его. Они убьют и нас, если узнают, что мы слушаем эти слова.

— А слова говорят, что мы умрем, если будем слушать магтов! — хрипло выкрикнул Ульв, в его голосе звучал не гнев, а отчаяние, вызванное бессилием разобраться в противоречивых суждениях.

— Эти слова правдивы, — сказал Брайан. — Есть вещи, которые вы можете сделать, чтобы остановить войну, не принося вреда ни себе, ни магтам…

Брайан лихорадочно искал возможность привлечь их на свою сторону.

— Скажи нам, — согласился Ульв.

— Войны не будет, если удастся встретиться с магтами и убедить их. Вы должны объяснить мне, как можно поговорить с ними, как вы сами их понимаете…

— Никто не может разговаривать с магтами, — прервала его женщина. — Если ты скажешь что-нибудь не согласное с ними, они убьют тебя, как убили брата Гебка. Их очень легко понять. Они таковы, и не меняются.

Она положила стебель, который размягчила, в рот девушки. В губах ее от такой работы образовался желобок, передние зубы были стерты до основания.

— Мор права, — сказал Ульв. — Ты не можешь говорить с магтами.

Что еще можно сделать?

Брайан взглянул на двух мужчин, с которыми разговаривал, и переменил тему. При этом пальцы его рук непроизвольно коснулись пистолета.

— У магтов есть бомбы, которыми они хотят уничтожить города Ниджора — это другая планета. Если бы я смог найти эти бомбы, я смог бы убрать их, и тогда войны не будет.

— Ты хочешь, чтобы мы помогли дьяволам в борьбе против наших собственных людей! — привстав, закричал Гебк.

Ульв заставил его сесть, но когда заговорил сам, в голосе его не было прежнего тепла.

— Ты просишь слишком много. А теперь уходи.

— Но вы поможете мне? Поможете остановить войну?

Брайан чувствовал, что уже зашел слишком далеко, но он уже не мог остановиться. Гнев мог заставить их забыть, почему он здесь.

— Ты просишь слишком много, — повторил Ульв. — Уходи. Мы поговорим об этом после.

— Но когда я увижу тебя снова? Как мне связаться с тобой?

— Мы сами разыщем тебя, если захотим поговорить. — Это было все, что сказал Ульв. Если они решат, что он лжет, они больше никогда не встретятся с ним, и с этим он ничего не мог сделать.

— Я уже все обдумал, — произнес Гебк, вставая и натягивая на себя одежду так, чтобы она закрывала его плечи. — Ты лжешь, и все твои рассказы о небесных людях — ложь. Если я увижу тебя вновь, я убью тебя… — он протиснулся в тоннель и исчез.

Больше говорить было не о чем. Брайан тоже двинулся в тоннель, внимательно проверяя, действительно ли ушел Гебк, а Ульв проводил его до места, откуда был виден Хоувстад. Во время пути обратно он не проронил ни слова, а потом так же молча исчез в темноте.

В холодном ночном воздухе Брайан дрожал и плотнее кутался в одежду. Расстроенный, он двинулся по улицам города. Уже начинался рассвет, когда он достиг здания ОКВ. У ворот стоял новый охранник. Ни угрозы, ни уговоры не смогли убедить его открыть их, пока не спустился Фоссел, зевая и моргая ото сна. Он начал извиняться, но Брайан прервал его, приказав ему одеваться и приниматься за работу. Почувствовав прилив бодрости, Брайан поторопился к себе в кабинет и выругался: кондиционер успел выхолодить всю его комнату. Когда вошел Фоссел, он все еще зевал в кулак, очевидно, он был человеком, лучше работающим вечером, чем утром.

— Пока вы не упали, лучше сходите и приготовьте кофе. Две чашки.

Я тоже выпью.

— В этом нет необходимости, — ответил Фоссел, распрямляясь. — Я отдам распоряжение, если вы хотите.

Он сказал это самым ледяным тоном, каким только владел в это утро. В своем энтузиазме Брайан совсем забыл о кампании ненависти, которую он развязал против себя.

— Приведите себя в порядок, — коротко бросил он, снова входя в роль. — Но когда вы снова зевнете, в вашем личном деле появится отрицательная запись. Если вам ясно, то можете коротко рассказать о ваших взаимоотношениях с дисанцами. Как они воспринимают вас?

Фоссел сдержал зевок.

— Я думаю, что они смотрят на людей из ОКВ, как на простаков.

Они ненавидят всех чужеземцев — поколениями передавались воспоминания о том, как их бросали на произвол судьбы. Согласно их прямолинейной логике, мы тоже должны ненавидеть их и убивать.

Однако мы остаемся. И даем им пищу, воду, медикаменты и другие необходимые изделия. Из-за этого они не трогают нас. Полагаю, что они считают нас слабоумными и, пока мы не причиняем им неприятности, они оставляют нас в покое, — он героически боролся с собой, удерживая зевок, поэтому Брайан отвернулся, чтобы дать ему возможность зевнуть спокойно.

— А как насчет ниджорцев? Что они знают о нашей работе? — Брайан глядел в окно на пыльные здания, окрашенные в пурпур солнечными лучами.

— Ниджорд — коллективная планета, на всех уровнях ее люди пользуются полной осведомленностью. И они помогают нам, чем могут.

— Что же, пришло время попросить их о большем. Могу ли я связаться с командующим их флотом?

— У меня есть прямая связь с ним. Я сейчас свяжусь, — Фоссел склонился над столом и набрал условный номер на циферблате.

Экран засветился.

— Это все, Фоссел. Наш разговор будет секретным. Как зовут их командира?

— Профессор Крафт, он физик. У них вообще нет военных, а он у них возглавляет создание бомб и энергетического оружия. И до сих пор возглавляет военные действия. — Выйдя за дверь, Фоссел чудовищно зевнул.

Профессор был очень стар, седовлас, с сетью морщин вокруг глаз и рта. Его изображение на экране мерцало, но затем прояснилось.

— Вы, должно быть, Брайан Бренд. Я должен сказать вам, что мы все сожалеем о нашем друге Айджеле, и о двух других. Они погибли, помогая нам. Я не сомневаюсь в том, что вы были счастливы, имея таких друзей.

— Ну… да, конечно, — Брайан собирал свои разбежавшиеся мысли.

Потребовалось некоторое усилие, чтобы вспомнить первую стычку, ведь теперь его беспокоила угроза гибели всей планеты. — Вы очень добры, если говорите так, но мне хотелось бы от вас кое-что узнать.

— Все, что угодно. Мы в вашем распоряжении. Но, прежде, чем мы начнем, я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы согласились помогать нам. Даже если мы будем вынуждены сбросить бомбы, мы никогда не забудем, что ваша организация сделала для предотвращения разрушения.

Вначале Брайан решил, что Крафт неискренен, но потом понял неосновательность своего подозрения. Полнота гуманизма этого человека была очевидна и убедительна.

В его мозгу пронеслась мысль, что у него теперь есть достаточная причина добиваться окончания войны без уничтожения одной из сторон. Он очень хотел бы посетить Ниджорд и посмотреть, каковы эти люди дома.

Профессор ждал терпеливо и молча, пока Брайан собирался с мыслями для ответа.

— Я все еще надеюсь, что это можно будет остановить вовремя. Но вот о чем бы я хотел поговорить с вами. Я хочу увидеться с Лиг-магтом, и думаю, что будет лучше, если я получу для этого законный повод. У вас есть связь с ним?

— Нет, в сущности, связи нет. Когда все это началось, я послал ему передатчик, чтобы мы могли разговаривать друг с другом непосредственно. Единственное условие, которое он поставил — безоговорочная капитуляция. Это был ультиматум от имени всех магтов. Сейчас его передатчик в порядке, но он сказал, что желает получить только ответ.

— Мало шансов, что он получит его, — задумчиво сказал Брайан.

— Шансы есть, вернее были. Я надеюсь, вы понимаете. Принять решение бомбить Дис нам было нелегко. Многие, включая меня самого, голосовали за капитуляцию. Мы потерпели поражение лишь незначительным числом голосов.