Силиконовое сердце Луганцева Татьяна

«Неужели я так плохо выгляжу»? — подумала девушка.

— Ева, пожар!!

— Что? — не поняла она.

— Смотри! Пожар! Третий этаж, левое крыло… кафедра микробиологии!

Ева проследила за его взглядом, подняла зонтик, и струи дождя умыли ее лицо. Из окна кафедры микробиологии валил черный дым.

— Не стой! Беги к вахтеру, вызовите пожарных! — вывел ее из оцепенения Евгений.

Патологоанатом хлопнул дверью и понесся в тапках по лужам к корпусу института, Ева еле поспевала за ним. В холле они разделились, Евгений помчался по лестнице на третий этаж, перепрыгивая через ступеньки, а Ева кинулась в вестибюль к столу вахтера. Она не сразу разбудила уже прилегшую спать на кожаном диванчике тетю Зину, по совместительству и ночного сторожа. Дрожащими пальцами набрала нужный номер телефона, путано объяснив опасную ситуацию. Когда Ева с чувством выполненного долга бросилась на подмогу Евгению Ильичу, дым спускался мутными, желтоватыми клубами вниз по лестнице. Евгений Ильич метался по коридору, покрытому старым линолеумом, из одной двери в другую.

— Не подходи близко! — крикнул он Еве. — Возгорание в кабинете профессора. Что могу, то спасу!

Когда приехали пожарные, то две учебные комнаты и кабинет заведующего кафедрой выгорели полностью. В довершение всего спасатели залили пеной все помещения кафедры микробиологии и располагающейся под ней кафедры физики. Фактически вся мебель, стеллажи с книгами и учебные пособия сгорели в огне. Евгений Ильич вынес только какую-то картонную коробку, куда скинул все бумаги и документы, попадавшиеся ему на столе и в ящиках стола Льва Леонидовича.

На другой день, когда следователь после разговора с экспертами сообщил сотрудникам института, что на кафедре микробиологии был совершен поджог, все впали в шоковое состояние.

— Поджог?! Кому это надо?!

— Это главный вопрос, на который мы должны ответить, — согласился следователь Тарасов Степан Олегович, которому поручили это дело.

— Может быть, это происки какого-нибудь студента, которому поставили двойку по микробиологии? — предположила пожилая дама из деканата стоматологического факультета.

— Мы рассмотрим все версии. Тем более что заведующий этой кафедрой находится в болгарской тюрьме, — сказал Тарасов.

— Это недоразумение! — твердо проговорила все та же дама. — Все мы уверены, что Лев Леонидович ни в чем не виноват!

«Действительно, странное совпадение», — мысленно согласилась со следователем Ева.

Татьяна Коршунова, присутствующая на собрании, казалось, не проявляла к происходящему никакого интереса. Она знала, что доживает в этом институте последние дни. На кафедре все ее тихо ненавидели, и держалась она там только за счет мужа. Теперь, когда Лев Леонидович оказался в тюрьме и никто не мог сказать, на какой срок, конечно же, изберут нового заведующего. Таня знала, что первый приказ, который подпишет его преемник, кого бы ни избрали, будет приказ об ее отчислении, поэтому ей было все равно. Она не горевала: ей остались квартира, дача, кое-какие сбережения в домашнем сейфе.

— Если у кого-нибудь появятся какие-то сведения о поджоге, просьба сообщить в милицию, — закончил воззвание к цвету русской интеллигенции Степан Олегович.

— Аминь! — процедила сквозь зубы Татьяна и после собрания подошла к Еве: — Вот нет у тебя ни элегантности, ни шарма, как у твоего брата-стилиста!

— Это еще почему?

— Он привел тебя в порядок, причесал, покрасил, так?

— Так.

— Сформировал гардероб, так?

— Так.

— Но разве он тебе не напомнил, что за прической необходимо ухаживать, периодически придавать форму концам и подкрашивать корни волос? А почему ты надела эти старомодные, стоптанные туфли под модный ансамбль? Они к нему совершенно не подходят!

— Я об этом не подумала… — расстроилась Ева.

— Правильно! Ты у нас вся в делах, вся в заботах! Уж если тебе создали имидж, надо его поддерживать, — нравоучительно заметила Таня, — а то вернется твой брат и расстроится, что все его усилия пропали даром.

Последний аргумент подействовал на Еву отрезвляюще. Она сразу вспомнила о том, что ей перечислили премию за внеурочную работу в летнее время и этой премии должно хватить на то, чтобы привести прическу в порядок. Уже сидя за рулем, отъезжая от сбербанка, подумала:

«Что я делаю? Потом и кровью заработанные деньги за два месяца корпения над бумагами готова спустить за два часа в кресле у парикмахера… Может, лучше купить лекарства маме и продукты? Нет… точно, нет! Только не продукты! Так можно все проесть! А лекарства я обязательно куплю с зарплаты!» — уговаривала она сама себя, направляя автомобиль к салону красоты, где была прошлый раз.

— Я к Тимуру! — радостно сообщила она девушке-администратору.

Девушка, в ответ приветливо улыбнувшись и предложив чашку кофе, пригласила мастера. Тимур на этот раз был в образе жгучего латиноамериканского мачо. С искусственным загаром из солярия, с уложенными воском черными волосами и большой цыганской серьгой в ухе. Ева не сразу узнала его, Тимур же, наоборот, вспомнил ее и погрозил пальцем:

— Фея моя, кто же так приходит, как снег на голову? Я работаю по предварительной записи на две недели вперед, — объяснил он. Но, увидев растерянное лицо Евы, Тимур смягчился: — Ну, ладно, для знакомых Димы я могу сделать исключение.

Он провел ее в просторный зал, где пол, стены были сплошь зеркальными, и усадил в кресло.

— Выглядишь чудно!

— Да, я загорела.

— Нет, дело не в загаре… появился блеск в глазах, а это в женщине главное! Что, роман с Димой в самом разгаре?

— Да что вы такое говорите, вы же знаете, он — мой брат! — вспыхнула Ева.

— Ну да… — засмеялся Тимур. — Много у него таких сестренок.

— Что вы имеете в виду?

— Передо мной можешь не притворяться, мне мои клиенты еще и не то рассказывают. Ты замужем? Я же знаю, что Дима детдомовский, а семья, что его усыновила, других детей не имела. Уж я-то это знаю! Мы знакомы лет двенадцать.

Изображение поплыло мимо глаз Евы, словно она одна растекалась и рассеивалась по всем зеркалам в этом зале. Ей захотелось встать и убежать отсюда куда глаза глядят, но ноги не слушались ее. Еву просто насмерть душили воротничок и фартук парикмахера, которыми обвязал ее шею Тимур.

— Не созрели еще для кардинальной смены имиджа? — голосом с другой планеты спросил он ее. — Дима — человек ветреный, и мой тебе совет — меняться чаще, чтобы подольше удерживать его внимание. Ну как? Уломал?

Ева кивнула головой, не понимая, на что соглашается, так как просто не могла говорить. Она тупо смотрела на свое отражение в зеркале, и в голове у нее стучали тысячи назойливых молоточков.

«Он обманул меня! Боже, Дима нагло лгал мне все это время!! Я жила с ним в одной комнате… находилась вместе с совершенно посторонним мужчиной! Но почему, зачем он это сделал? Ужас! Зачем я ему нужна?! Втереться в доверие абсолютно наглым образом, вбухать в меня такое количество денег, в конце концов! Что это за спектакль? Так, надо успокоиться и все обдумать на холодную голову! Когда он подло проник в мою жизнь? На следующий день после аварии, да, точно. Беда не приходит одна! Круто поменялась моя жизнь именно с судьбоносного столкновения моей машины с «Мерседесом». Что тогда еще произошло? Стоп! А что, если не я предмет устремлений Димы?! Кто я? Обычная училка, без денег и государственных тайн. А вот Юрий… темная лошадка, тем более что Кристина обвинила его в страшных вещах, возможно, он и не на такое способен… Что, если Дима прислан конкурентами по бизнесу с целью устранить Юрия? Ведь именно после того, как я столкнулась на своем жизненном пути с бизнесменом Бунеевым, в моей жизни появился Дима. Может быть, он предполагал, что я могу что-то знать о делах Юрия? Ева, остановись, так ты сейчас додумаешься до того, что Дима — наемный убийца! Выбрось все это из головы! Он назвался стилистом! Ага, как же — творческий работник! Какой Дима «художник», у меня была возможность понаблюдать на корабле, захваченном террористами. Здорово он наложил им макияж в виде синяков и кровоподтеков! Если Дима солгал мне, кем мне приходится, то с такой же легкостью мог сказать неправду и о роде своей деятельности… Ведь как только «братец» узнал, что Кристина, а главное, ее дядя Юрий уехали в Болгарию, то сам предложил мне поехать за ними!»

Неприятный холодок пробежал по спине Евы. Небольшие острые ножницы мелькали в руках Тимура с характерным пощелкиванием. Волосы сыпались на плечи, покрытые фартуком, словно шальные мысли их хозяйки, не помещавшиеся в голове. Тимур весело насвистывал какую-то модную мелодию и даже успевал пританцовывать, стуча по зеркальному полу ногой в замшевом ботинке ядовито — зеленого цвета.

«Почему тогда он не отстал от меня, когда понял, что я ничего не знаю? — задумалась Ева. — Не убил Юрия? Хотя… если у него была мысль избавиться от него, то эта цель в принципе достигнута. Неизвестно, когда Юрий выйдет из тюрьмы и выйдет ли вообще… А бедный Лев Леонидович? Пострадал за компанию? Что, если Дима совершил нападение на Кристину и Таню и подбросил улики мужчинам? Ему не составило бы никакого труда это сделать, ведь мы все жили в одном доме!!»

Ей стало невыносимо душно, жарко, а теплый воздух фена она воспринимала, как знойный ветер пустыни, стремящийся добить ее окончательно.

«Но как он практически смог бы совершить покушение на жизнь обеих женщин? Я же вышла тогда с ним вместе. Дима не успел бы напасть на Татьяну, опередив меня, вернуться и попытаться задушить Кристину, да и черной маски с ним явно не было… Ну и что? А что, если у него есть сообщники?!»

Фантазия Евы разыгралась не на шутку, она даже не замечала, что волос на голове у нее осталось катастрофически мало.

«А от сообщников обычно избавляются, — прищурилась она, словно пытаясь понять, что за женщина маячит перед ней в зеркале с короткой, мальчишеской стрижкой, длинной, трогательной шеей и глазами, кажущимися еще больше. — А кто у нас погиб? Глеб. Что, если он был его сообщником? А что? Один пристроился к племяннице искомого бизнесмена, второй к его женщине! Специально разыгрывали спектакль, что не выносят друг друга. Только ошибочка вышла… я не его женщина, но они могли этого и не знать. Мы с Юрием выглядели семейной парой, которая стоит в обнимку. Нет, я от этих мыслей с ума сойду! Дима — само очарование, хотя, может быть, убийцы и бывают такими, чтобы жертва до конца ничего не заподозрила? С другой стороны, лично мне он не сделал ничего плохого, не посягал на мою честь, защищал… Как мне не стыдно? Почему я так быстро сдаю друзей? Что в Юрии усомнилась, поверила сразу, будто он пытался изнасиловать племянницу, что Диму записала в наемные убийцы… а вдруг это не так? Мне же потом станет стыдно! Нет, но в таком случае лжет Кристина! А Дмитрий серьезно лгал мне, и теперь я это знаю. Такая ложь просто так не бывает, она употребляется во имя чего-то!!»

— Ну как? Принцесса! Ева, вы — само очарование.

Ева вздрогнула, несколькими минутами ранее она так подумала о Дмитрии.

— В вас появилось столько женственности, шарма, трогательной невинности! Я думаю, что вы окончательно добьете Диму своей красотой!

«Если он не прибьет меня раньше!» — мелькнула мысль у Евы.

Как ни странно, но она осталась довольна короткой, стильной стрижкой, поблагодарила мастера, расплатилась и поехала домой.

Сердце ее тревожно билось, влажными от напряжения руками она сжимала руль.

«А что, если мои догадки верны? Но ведь это всего лишь догадки. Догадками они и останутся. Дмитрий свою миссию выполнил и бросил меня. Слава богу, осталась жива! Как теперь жить с таким грузом на душе? Два человека в тюрьме, вполне возможно, что по ложному обвинению, двое чуть не умерли, одна из которых моя подруга. Еще один умер нелепой смертью, подавился шашлыком… а что, если ему помогли?»

Ева в своих отчаянно-тревожных мыслях, не заметив как, доехала до дома, припарковала машину и поднялась к себе на этаж. Только сейчас она заметила, как дрожат ее руки. Она никак не могла попасть ключом в замочную скважину, но, собственно говоря, это и не понадобилось. Дверь открылась сама, и на пороге возник Дмитрий собственной персоной. Темные волосы были откинуты со лба шелковой волной, синие глаза искрились счастьем, а на губах играла радостная улыбка.

«Все-таки не все дела он довершил, видимо, меня тоже будет убирать, как лишнюю свидетельницу», — пронеслась, леденя мозг, зловещая мысль в голове у Евы. Ноги ее обмякли, подвернулись, и она повалилась на него всей тяжестью.

Дмитрий, не будучи слабаком, достаточно легко удержал ее вес, затем также непринужденно поднял Еву на руки и внес в квартиру.

— Вот я и вернулся! Прости, что без предупреждения! Почему тебя ноги не держат? Устала?

«Прямо заботливая мама».

— Просто каблук подвернулся, — ответила Ева. С опаской озираясь по сторонам, спросила: — А где мама?

Она уже представляла свою мать, словно старушку-процентщицу, с топором в груди, припрятанную где-нибудь в кладовке.

— Мария Валентиновна ушла в магазин. Ева, ты просто красавица! Знаешь, у тебя идеальное лицо, и к нему идут абсолютно любые стрижки! — восхитился Дмитрий.

Запах его туалетной воды уже окутал весь воздух в помещении, перебив запах свалки и гнилых овощей, и полностью одурманил голову Евы.

«Ведь всегда сама себе говорила: «Не связывайся с красивыми мужчинами, добром это не кончится, — мысленно укоряла она себя. — А способ смерти моему лицу тоже любой подойдет? Какой именно изберет он, чтобы я элегантно смотрелась в гробу?»

— Что с тобой, сестренка? — участливо поинтересовался «братик». — На тебе лица нет.

— Устала, — передернулась она, как от удара током.

— Я за время отсутствия многое передумал, и меня посетили нехорошие мысли, — произнес Дмитрий.

— Неужели? — Ева про себя уже простилась с жизнью.

— Правда. Кроме того, мне необходимо поговорить с тобой о чем-то важном.

«Интересно, а исполнит ли Дима последнюю просьбу умирающего? — подумала она. — Могу я узнать, за что он со мной так поступил? Мне же и на том свете не будет покоя».

— Да я заговорил тебя совсем! Набросился с глупыми рассказами, ты же устала, пришла с работы. Идем на кухню, покормлю тебя. Я немного там похозяйничал, — пожирал ее глазами Дима. И Еве почудился в его глазах интерес к ней, как к женщине. Или это ей только показалось?

Просто сейчас она знала, что они не родственники. Может быть, Дима не смог скрыть этот взгляд после разлуки? Или он всегда так на нее смотрел, а она не замечала? Зато окружающие никогда не принимали Еву и Диму за брата и сестру, первоначально считая их любовниками, и очень удивлялись, узнав о степени их родства. Только теперь Ева принялась восстанавливать в памяти эти отдельные эпизоды, на которые раньше не обращала внимания.

«Хочет откормить, словно на убой…» — вздохнула она и обреченно поплелась за его высокой стройной фигурой на кухню.

Дима был одет в какие-то, судя по остальным вещам, дорогие, фирменные джинсы и обычную футболку темно-бордового цвета. На ногах красовались летние ажурные туфли из крокодила бордового цвета. Войдя на кухню, Ева обомлела. Их маленький квадратный столик не вмещал того количества продуктов, которое, по всей видимости, он принес.

«Еще один кормилец», — наморщила она лоб, вспомнив о своем давнем поклоннике Егоре.

— Давай сделаю бутерброды с икрой и французским сыром, и мы откроем шампанское? — предложил Дима.

— Это по какому поводу? — хмуро поинтересовалась хозяйка.

— За встречу!

«Больно он веселый, видимо, начальство поблагодарило его за хорошую работу, а я осталась в качестве закуски, пустяковой работенки», — подумала она и решительно тряхнула головой:

— Сиди на месте, я сама сделаю бутерброды! Все-таки ты — мой гость!

Она встала к Диме спиной, лицом к рабочему столу и принялась аккуратно нарезать тонкими ломтиками деликатесный сыр.

— Что ты мне хотел сообщить?

— Я все думал о преступлениях, совершенных в Болгарии.

— Правда? — напряглась Ева, про себя добавив: «Надо же, какое совпадение».

— И что?

— Я думаю, что в совершенных нападениях и показаниях обеих пострадавших женщин много несоответствия.

— Например? — дрожащим голосом спросила Ева, не оборачиваясь.

То, что она испытала позже, не поддается никакому описанию. Ева ощутила на своей шее плотное, удушающее кольцо из длинных пальцев Дмитрия. Он подошел к ней сзади и преспокойненько стал душить. Сперва она оцепенела, затем начала извиваться, ожесточенно сопротивляясь. Как нож оказался в ее руке, она не поняла, только она держалась за его холодную ручку, как за палочку-выручалочку, и, махнув им назад, вонзила в ногу Димы. Он моментально прекратил свою удушающую хватку, ахнул и отступил. Ева развернулась к нему с побледневшим, злым лицом и, продолжая махать кухонным ножом, предупредила:

— Не приближайся ко мне! Я знаю, кто ты!

— Черт возьми! Кто?!

— Убийца!!

— Ева, с чего ты это взяла?! — выкрикнул Дмитрий, тяжело оседая на табуретку и зажимая кровоточащую рану рукой.

— Ты мне не брат! Я это знаю точно, и не смей мне больше лгать! Так, кто же ты тогда?! Не приближайся и не делай резких движений! — предупредила она его, еле подавив тошноту от вида крови.

— Так ты узнала? — спросил Дима, и легкая усмешка тронула его губы. — Знаешь, а ведь я немного не успел признаться тебе в этом. Этот факт я и имел в виду, когда заявил, что нам надо серьезно поговорить.

— Врешь! — облизнула губы Ева. — Кто ты?!

— Как меня зовут, ты знаешь. Почему я пришел к тебе? Все очень банально началось, как и большинство моих романов. Я пришел в ваш институт к одной из своих знакомых и увидел тебя… Не знаю, что произошло, но я почувствовал, что ты станешь важным человеком в моей жизни. Короче говоря, ты мне чертовски понравилась!

— Как трогательно, — прошипела Ева, — так я и поверила! Просто увидел красавицу, неземную красоту!

— Зря иронизируешь. Я увидел тебя такой, какой бы ты могла быть без своей нелепой одежды и старомодных очков.

— Я не верю ни единому слову, но все равно продолжай! — приказала Ева, боясь поверить ему и выпустить ситуацию из-под контроля.

— Потом проследил за тобой, так как не смел подойти, — ты выглядела слишком неприступной, а я с такими женщинами не имел опыта общения.

— Да, я такая! Если бы не твой подлый обман, то даже разговаривать бы с тобой не стала! Много таких красавчиков у нас в институте тусуется по курилкам.

— Ты сама ответила на свой вопрос! Как бы я мог подойти к тебе? Дождавшись, когда ты вышла, я решил позвонить к тебе домой и выяснить, с кем ты живешь. Твоя мама оказалась очень милой женщиной, мы с ней быстро нашли общий язык.

— Еще бы! Она любит каждого субъекта в штанах, а уж если он еще и богат, то моя мама просто будет бредить свадьбой своей великовозрастной дочери с не сорвавшимся с крючка простачком. Ты выбрал самую благодатную почву!

— Твоя мама мне и подсказала, что подходить к тебе с фразами типа «Девушка, вы мне очень понравились» совершенно бесполезно. Мы вместе и решили придумать эту легенду, что я твой сводный брат. Только так у меня появилась возможность познакомиться с тобой, начать общаться и показать тебе, что я за человек.

— Вот молодцы! — всплеснула руками Ева, не выпуская ножа из руки. — Не знала о предприимчивости своей мамы и о ее богатой фантазии.

— Мария Валентиновна — чудная женщина, а вот ты — несносна! Человек истекает кровью, а ты не хочешь ему помочь!

Ева кинула ему кухонное полотенце.

— Чудная женщина, моя мама, пошла даже на то, чтобы очернить память отца. Это надо же такое придумать — у отца был роман, последствием которого стал незаконнорожденный ребенок! — продолжала возмущаться Ева.

— Судя по рассказам твоей мамы, роман у твоего отца действительно был, правда, без рождения ребенка… Ева, помоги мне.

Она с опаской приблизилась к нему.

— Ты только что душил меня!

— Это было понарошку! Я все думал о словах Кристины, когда она говорила, что оцепенела от страха при нападении на нее преступника. Быть такого не могло! Я проверил на трех девушках, нападая на них внезапно сзади и душа…

— Представляю себе! И многих ты передушил? — спросила Ева.

— Не передергивай, никого я не задушил, это являлось экспериментом. Мне была важна их реакция.

— И что?

— Все девушки, как бы внезапно я на них не нападал, оказывали сопротивление. Одна расцарапала мне шею, другая порвала одежду… вот только ножом резанула ты одна.

— Нечего нападать на женщину, режущую ножом сыр на кухне, — хладнокровно заметила Ева.

— Согласен, мой просчет.

Она бросила в сторону орудие защиты, встала на колени и наложила Диме давящую повязку на бедро.

— Ты несешь полный бред. Но не знаю почему, я очень хочу тебе верить, — призналась Ева.

— Я понял, что Кристина лжет! — воскликнул Дима.

— Можно сказать, ценой собственного здоровья, — Ева продолжила его фразу.

— Не могла она не оказать никакого сопротивления, тем более такому дохлому профессору.

— Что за выражения? Твои эксперименты добром не закончились, и в милиции про это даже и слушать не станут, — ответила она.

— Мы найдем еще что-нибудь! Главное — посеять зерно сомнения! — радостно заключил Дима.

— Ладно, хватит сеять. Я отвезу тебя в одно место, там окажут помощь, — сказала Ева.

— Куда? Я не хочу в больницу! Рана — просто царапина, у тебя легкая рука, моя роковая женщина.

— Мы поедем в морг, — устало ответила Ева и тут же, спохватившись, добавила: — Но это не то, что ты подумал.

— Считаешь, рана так опасна? — покосился Дима на кровавое полотенце на ноге.

— Там работает мой друг, бывший хирург, — пояснила она. — Будешь как новый.

Ева помогла ему встать, и они вместе, пошатываясь и спотыкаясь, направились к выходу.

— Убираться нет времени, — заметила она, — надеюсь, что мама, увидев кровь, не подумает, что я прирезала своего поклонника, узнав страшную тайну?

— Ты недалеко ушла от истины, — ответил он, стуча зубами и сильно хромая на раненую ногу.

— Тем лучше, теперь не будет больше никого ко мне сватать, — философски заметила Ева, отключая сигнализацию. — Где ты припарковал своего «монстра»?

— За углом.

— Поедем на моей машине, а то в твоем «Хаммере» я не впишусь в первый же поворот, — пояснила она, помогая Дмитрию сесть на место рядом с водителем.

— Зато в моей машине больше места, — ответил он, сдерживая стон и еле размещая раненую ногу в тесном салоне автомобиля Евы.

«Как же мне надоели эти раненые мужчины… — подумала она. — Почему они сваливаются мне на голову так часто в последнее время?»

Машина тронулась с места и полетела в сторону медицинского института с хорошей скоростью. Дмитрий вздрагивал на каждой кочке, но звука не подавал.

— И как долго ты собирался скрывать факт, что ты не мой брат? Эта ложь далеко могла тебя завести…

— Когда я принял это решение, то не думал, что все так закрутится… чем дальше заходил я в своей игре, тем труднее было решиться на откровенный разговор.

— Мы жили в одном номере, фактически спали на одной кровати! Ужас! Чужие люди!

— Я все это время старался сделать так, чтобы ты не считала меня чужим.

— Тебе это удалось! Я считаю тебя братом, — ухмыльнулась Ева.

— Я ведь ничем не обидел тебя?

— Своим обманом ты вверг меня в шок! — отрезала Ева, чувствующая себя необыкновенно легко с новой стрижкой, словно от нее отстригли все тяжелые мысли.

Она въехала на стоянку родного института и осторожно припарковала автомобиль. Притащила Диму к моргу и привычно громко постучала в металлическую дверь. Ева уже знала о том, что жена Евгения Ильича беременна и должна родить со дня на день, поэтому взашей вытолкала своего пьющего мужа из дома, чтобы тот не нервировал ее. Еве не совсем была понятна логика поступков жены патологоанатома. Жить вместе с мужем она не хотела, а рожать от него собиралась. Дверь дрогнула, и на улицу выглянуло лицо Евгения Ильича.

— Ну, кто… Ева? Евочка, ты ко мне?! Ты опять с трупом… тьфу, с другом? — перевел он взгляд на облокотившегося на нее Дмитрия.

— Евгений Ильич, окажите парню помощь, у него ножевое ранение бедра.

— Опять криминал? — прищурил глаза доктор. — Мне хотелось бы, чтобы ты, Ева, поняла. Я, конечно, благодарен тебе за то, что у моей дочери появился компьютер после той перевязки лысого парня. Но это не значит, что буду…

— Евгений, это я его стукнула ножиком! — выпалила она. — Выручив его, ты выручишь и меня!

— Ты?! Что вы такого сделали ей, молодой человек? — переключился он на Диму.

— Интересное дело, вы настолько уверены в безупречности Евы?

— Я знаю ее больше десяти лет!

— Ну, неудачно напугал ее, — отвел глаза Дмитрий.

— Глупо, очень глупо… Ну что ж, друзья, проходите. Ева, проводи его на стол для вскрытий, я сам помогу ему взобраться на него. Не иначе как вы решили, образно говоря, приударить за Евой Дмитриевной?

— Я бы задумался, стоит ли это делать, если бы заранее знал, что всех своих кавалеров Ева Дмитриевна привозит в морг.

— Придется обрезать ваши шикарные джинсы, иначе, если вы будете их снимать, потеряете много крови, — предупредил Евгений Ильич.

— Поступайте, как считаете нужным, — лег на холодный металл Дима и сложил руки на груди.

На этот раз второй стол в анатомичке был пуст, а на третьем располагался покойник под белой простыней.

— Знаешь, Ева, я даже приобрел ампулы с анестетиком, — похвалился доктор, обрезая ножницами джинсовую ткань штанины выше раны.

— Мы хорошо наложили повязку? — поинтересовалась она.

— Молодцы… Но шить придется! Крупные сосуды, по всей видимости, не задеты, а вот ткань большой берцовой мышцы порвана.

— Прости, Дима, — вздохнула Ева.

— Ничего страшного, — облизнул пересохшие губы Дмитрий.

— Кем вы приходитесь друг другу? — спросил патологоанатом.

— Мне бы это тоже хотелось знать, — призналась Ева. — Еще недавно я считала его братом.

— Я — Дмитрий Парамонов, двадцати восьми лет, и это правда, оказался в детском доме тогда еще города Ленинграда в малом возрасте. Естественно, каким образом я там появился, никто знать не мог, так как меня просто подкинули. В возрасте восьми лет меня усыновили. С приемными родителями мне повезло, люди были интеллигентные, уже в возрасте. Своих детей бог им не дал, поэтому к усыновлению ребенка они подошли очень ответственно. Вся нерастраченная любовь и нежность достались мне. Мой усыновитель, которого я всегда называл и буду называть отцом, Леонид Иванович Старостин, является известной фигурой. Он — крупный путешественник, археолог, искатель приключений, кладоискатель… можно назвать его как угодно. Фактически всю жизнь отец провел в экспедициях, в одиночку или с группой таких же одержимых людей, как он сам. Я общался с ним не так часто, как хотелось бы, но зато эти встречи были очень познавательны для меня, — рассказывал Дима, скорее всего, для Евы, пока Евгений Ильич обкалывал ему рану обезболивающим лекарством.

— А моя приемная мама, Надежда Петровна, оставалась человеком сугубо домашним, и мы с ней проводили очень много времени вместе, коротали, так сказать, вечера. Она была учительницей музыки. То, что я рассказывал о своих занятиях музыкой и спортом, является чистой правдой, — Дима повернул голову в сторону Евы.

Евгений Ильич начал шить рану, будучи собранным и сдержанным и, как показалось Еве, фактически трезвым.

— Молчи, я все равно теперь сомневаюсь в каждом твоем слове. И еще не решила, верить тебе или нет… слишком уж правдоподобным был твой удушающий прием.

Доктор закончил возиться с ногой Дмитрия и довольно потирал руки.

— Вот и все… Но вы, Ева Дмитриевна, уж в следующий раз будьте поаккуратнее, надоели мне ваши раненые кавалеры. Если хотите знать мое мнение, то вам следует остановиться на этом: он посимпатичнее будет, и ранение у него более легкое.

— Спасибо за рекомендации! — рассмеялся Дима.

— Я сама разберусь как-нибудь. А тот лысый Юрий передавал вам привет и еще раз благодарил. Правда, сейчас он сидит в тюрьме…

— Все-таки криминальные разборки… — вздохнул Евгений Ильич.

Ответить ему никто не успел, так как все услышали какую-то возню у входной двери и лязгающий звук.

— Что это? — удивился Евгений Ильич и посмотрел на свои окровавленные руки.

— Я открою! — опередила его просьбу Ева и побежала к входной двери.

Патологоанатом снял резиновые перчатки и принялся мыть руки. Дима попытался слезть со стола, но понял, что ходить будет первое время, сильно хромая. Ева вернулась на цыпочках, бесшумно, словно тень, прижимая палец к побледневшим губам.

— Тише… там бандиты…

— Где? — не понял Евгений.

— Лезут в «анатомичку», — пояснила она шепотом, округляя глаза для значимости.

— Да это опять какие-нибудь любители острых ощущений! — махнул рукой доктор. — Сейчас я их распугаю!

— Не надо, не ходите туда, — вцепилась ему в рукав Ева, — я отчетливо слышала, о чем они говорили.

— Ева, успокойся, объясни все толком, — скомандовал Дима.

— Я подошла к двери и услышала, как один мужчина объяснял другому, что отмычкой дверь не открыть, так как она заперта на засов. Второй ответил, что тогда надо снимать дверь с петель. Первый мужчина предложил ему спалить наше помещение прямо так, вместе со спящим там мужиком, который, как ему сообщили, скорее всего, пьян.

— Какой захватывающий диалог, — протянул Дима.

— Они не шутили! Второй мужской голос ответил, что лучше сначала убить спящего мужика, то есть вас, Евгений Ильич, чтобы вы не подняли шум, а потом поджечь все здание к чертовой матери!

— Ева!

— Это они так сказали!

— Чувствуете? — лицо Димы стало серьезным.

— Что? — Евгений Ильич еще не до конца осознал, что ему грозит.

— Пахнет керосином… похоже, кто-то и вправду пришел нас поджечь… Телефон есть? — спросил Дима.

— Нет… то есть только местный, и по нему мне никто сейчас не ответит. Тетя Зина давно видит третий сон.

— Плохо дело… мы не знаем, сколько их, а я ранен… — пробормотал Дима.

В этот момент раздался страшный треск, и металлическая дверь, слетевшая с петель, с жутким грохотом упала на кафель, наверняка расколов его. Ева с доктором замерли на месте, а Дима лег обратно на стол, быстро накрывшись простыней с головой. В коридоре послышались тяжелые мужские шаги, и в комнату вошли трое мужчин в черных штанах и черных футболках, словно клоны. Хотя, присмотревшись, различить их было возможно. Самому старшему из них казалось лет сорок, на его лице топорщилась седая, плохо выбритая щетина. Второй парень с тяжелым подбородком и не менее тяжелым взглядом поигрывал тяжелой дубинкой в руке, третий мужчина хлипкого телосложения встал в дверях.