Силиконовое сердце Луганцева Татьяна

Глава 12

Резиденция бывшей королевы с ботаническим садом располагалась на живописном мысе и омывалась с трех сторон морем. На территории сада находилось множество бревенчатых построек, отреставрированных новыми хозяевами. Раньше в этих домиках жили многочисленные слуги, часто приезжающие гости и, наконец, любовники Венеты. Сама королева останавливалась в большом трехэтажном доме из белого камня, напоминающем маленький замок. Семья Кутеповых, владеющих такой великолепной «дачкой», состоит из четырех человек — хозяина с женой, двадцатишестилетнего сына Тимура и двадцатилетней дочери Ольги. После согласования некоторых вопросов с администрацией, полицией и хозяевами ботанического сада началось расселение людей по деревянным домикам. Еве с Димой дали ключ от домика под номером пять, и вот они уже шли по тропинке мимо шикарных кустов разноцветных роз к своему жилищу, утопающему в зелени разросшихся старых деревьев. Ева шла и восторженно осматривалась.

— Какое чудо! Дима, смотри, со всех сторон нас окружает море, а пахнет исключительно цветами! Здесь свой микроклимат, маленький островочек рая!

— А вот и наш шалаш, — мрачно ответил Дима, не разделявший радости сестры, поставив сумки на землю.

— Какой милый домик! Смотри, здесь в кустах какой-то памятник! Какой-то мужчина в доспехах с красивым, породистым лицом, весь из белого мрамора… Дима, внизу на постаменте что-то написано, по-моему, на английском языке.

Дима отодвинул ветку кустарника и прочел:

«Моему любимому сыну Велизару на долгую память от виноватой перед ним матери».

— Видно, это памятник старшему сыну, убийце матери.

— Ты же слышал. Он не хотел убивать мать! Это был несчастный случай!

— Да, этот милый мальчик всего лишь хотел убить родного брата! — ответил Дима. — Чудное местечко.

— Интересно, а почему мать-королева извиняется перед ним? Это же он стрелял и попал в нее… — сказала Ева в пустоту, так как Дима уже открыл дом и вошел туда, забрав сумки.

Ева скинула босоножки, по тканой дорожке подбежала к окну и распахнула его, впуская в дом цветочно-пряный запах. В доме оказалось три достаточно просторные комнаты со старинной дубовой мебелью, кое-где стояли легкие плетеные кресла. В помещении было достаточно чисто для места, где никто не живет. Мимо окна прошла группа отдыхающих, получивших жилье в домике по соседству.

— Ну что, будем обживаться? — оглядел низкий потолок Дима и поморщился: — Здесь нет джакузи, да и просто ванны нет.

— Кому что… Да, ты, видимо, не тот человек, который ходит в турпоходы и поет песни под гитару у костра.

— Да, я не тот человек, который кормит комаров… — согласился он.

Дима открыл большой платяной шкаф и принялся развешивать одежду сестры, доставая платья из сумки. В дверь постучали. Дима кинул платье обратно в сумку и пошел открывать ее. За дверью стоял и испуганно всматривался в темный проем двери Глеб собственной персоной.

— Привет, друзья, — сглотнул он, и кадык дернулся на его толстой шее.

— Давно ли мы стали друзьями? — усмехнулся Дима, из-за его плеча выглядывала Ева.

— Глеб?! Что тебе?

— Понимаете, мне некуда идти… я… Кроме вас, никого здесь не знаю… — чуть не плача, произнес он.

В данный момент он был жалок и пристыжен, не играл мышцами и не рисовался.

— Когда Кристину забрали в больницу, меня попросили освободить номер, зарегистрированный на нее, он не был оплачен вперед. Мне здесь не предлагают жилье, потому что я не платежеспособен… Не знаю, что мне делать дальше…

— Понятно, Кристина уехала вместе с кредитной карточкой своего дяди и обломала тебе отдых, — вздохнул Дима и покосился на сестру.

Она, пряча глаза, предложила:

— Конечно… присоединяйся к нам. Не оставлять же человека на улице! Все-таки соотечественник, а кто старое помянет, тому глаз вон…

— Я и улететь домой не могу, у меня нет денег…

— Мы поможем тебе, — успокоил его Дмитрий.

— Я думаю, что, когда Кристина выйдет из больницы, она меня не бросит. И я освобожу вас от своего присутствия, — Глеб расправил плечи и вошел в дом. — Хорошо у вас здесь… Вот ведь эти болгары! Выгоняют, заселяют, что хотят, то и делают! Да, сервис здесь не как на Канарских островах в Средиземном море!

Брат с сестрой переглянулись, они не понимали тайное желание Глеба все острова передвинуть в Средиземное море. То ли это единственное море, которое он знал, то ли ему просто нравилось название. Непрошеный гость развалился в плетеном кресле, которое нещадно затрещало под его массой.

— Есть хочу! — громко заявил он.

— Что? — переспросил Дмитрий.

— Есть хочу… вот уже полдня ничего не ел… денег нет, а мне нельзя терять форму.

Ева вспомнила его рассказы о килограммах рыбы, мяса, фруктов, литрах сока и только сейчас поняла, какую обузу они на себя взвалили.

Дима не успел ничего ответить, как в дверь опять постучали. На этот раз человек в форме, уборщица и садовник держали под руки щуплого профессора микробиологии. Вид у Льва Леонидовича был весьма плачевный — криво застегнутый пиджак, мятые брюки, дрожащие руки и засаленные очки.

— Этот человек разыскивал вас, — сказал служащий, и вся группа сопровождения развернулась и пошла прочь по дорожке.

— Евочка! — воскликнул профессор. — Как я рад вас видеть! Евочка, я нахожусь в полной растерянности…

— Что случилось? — Ева ввела Льва Леонидовича в комнату и предложила сесть.

— Евочка, я остался один… с Татьяной случилась неприятность. А я только сейчас понял, как беспомощен без жены. Я не знаю, где лежат мои вещи, не в курсе, в каком часу мне идти на завтрак или обед, не знаю даже, как пользоваться кредитной карточкой. Меня выгнали из номера, туда вселилась другая семья с чемоданами. Вы не поможете мне, Евочка, где-то устроиться? Я ничего не понимаю и не знаю, где мне жить…

— Не волнуйтесь так, Лев Леонидович, — успокоила его Ева. — Мы не бросим вас в беде! Так ведь, Дима?

— Конечно, — подтвердил он, — вы можете остаться у нас.

— У вас оставаться очень опасно, — ответил профессор, осматривая комнату.

— Да не бойся, дед, я тебя не трону! — засмеялся Глеб, почему-то принявший опасения профессора на свой счет.

— Деревянный дом, а дерево — просто губка, кишащая микробами, — пояснил Лев Леонидович. — Если бы вы видели его под микроскопом! Эта его ужасная пористость и натуральные волокна! Просто кошмар! Никакими химикатами не вытравить труху из дерева! — заключил он, и в доме повисла тяжелая пауза.

Каждый переваривал услышанное. Глеб просто не понял, о чем речь, Ева с Дмитрием задумались о том, что остаток отдыха в ожидании возвращения Татьяны и Кристины из больницы они проведут не так, как хотели бы…

— И каким же должен быть дом, в котором вы смогли бы жить, профессор? — в зловещей тишине поинтересовался Дмитрий.

— Пластик и металл! Вот те поверхности, которые поддаются тщательной и многократной дезинфекции!

— Мы вам можем предложить только то, что имеем, — вздохнула Ева, — может быть, смиритесь? Все-таки миллионы людей живут в деревянных постройках и при этом неплохо себя чувствуют.

Лев Леонидович ничего не успел ответить или возразить, так как в дверь летнего домика снова деликатно постучали.

— Как в детской сказке про теремок, — прокомментировал Дима и открыл дверь.

На пороге мялся, как провинившийся школьник, Юрий, держа на плече большую дорожную сумку.

— Выгнали из номера? — спросил Дмитрий, протягивая ему руку для рукопожатия.

— Когда я приехал сюда, мне и тогда не давали номер, так как все было занято или забронировано. Мне удалось уговорить администратора. Наивный, я полагал, что больше двух дней здесь не пробуду и что такого срока хватит на уговоры племянницы. Мне предложили забронированный номер, а сейчас туда вселились люди. На всем курорте творится полнейший ажиотаж, мест катастрофически не хватает. Здесь, в ботаническом саду, меня подселили к какой-то семье, которая приняла мое соседство в штыки. Я узнал, что вы разместились в этом домике, и…

— Все понятно! — прервал его Дима. — Входите и располагайтесь как дома, здесь три комнаты, разместимся как-нибудь.

Юрий выглядел очень уставшим и больным. Он сел на диван, неловко опустив сумку на пол между ног, и вдруг зарыдал, закрыв руками лицо. Ева растерялась, она впервые видела, чтобы мужчина плакал, и эта картина ее сильно удручала.

— Юрий, ну что вы? Успокойтесь… все будет хорошо… — присела она к нему, положив руку на его плечо.

— Кристина, — выдохнул он, — бедная моя девочка… Это я навлек на нее беду!! Кроме брата и его дочери, у меня никого нет. Я даже думать не могу, что мою племянницу кто-то чуть не убил, а меня не оказалось рядом… Как я благодарен вам, Дмитрий, за то, что вы оказались поблизости. Да и Татьяна, что скрывать, мне тоже не чужая… — прошептал он.

«Несчастный, — подумала Ева, — одновременно пострадали и племянница, и любовница…»

— Все будет хорошо, — успокаивала его Ева, — Кристина вне опасности.

— Здесь кругом микробы, — сказал, конкретно ни к кому не обращаясь, Лев Леонидович.

— Шашлычку бы поесть! — с глупой улыбочкой подал голос Глеб.

— Что?! — расширенными глазами посмотрел на него Юрий, словно только сейчас заметив парня Кристины.

— Есть хочется… — пояснил тот, поглаживая живот. — Шашлычка бы пожевать. Я здесь неподалеку видел мангал, рядом с небольшим кафе около сада.

— Что?! — подавленное настроение Юрия внезапно сменилось агрессией. — Моя девочка, на содержании которой ты находился, лежит в больнице после нападения какого-то маньяка, а ты о жратве думаешь!? Негодяй! А где ты был, когда на Кристину напали?

Юрий метнулся к Глебу и схватил его за горло. Дима, проявив профессиональную сноровку, успел разжать руки нападавшего и оттащить его в сторону до того, как разгневанный бизнесмен придушит Глеба.

— Тяжелая атмосфера способствует развитию аэробной флоры, надо чаще проветривать помещение, — пояснил профессор.

В этот момент в дверь постучали решительно и громко.

— Я больше в этот домок-теремок никого не пущу! — предостерег сестру Дмитрий и открыл дверь.

На пороге, задумчиво ероша волосы, стоял Иван Костов в заляпанном едой пиджаке и мятых брюках. Похоже, что и носки, выглядывавшие из-под коротковатых брюк, были в одной цветовой гамме серого цвета, но разных оттенков.

— Пришел…

— Чтобы пожить с нами? — предположил Дима.

— Пришел, чтобы проверить, как вы тут устроились. Очень хорошо, что вы все вместе собрались. Я только что был в больнице, где находятся обе ваши женщины.

Пять пар глаз вопросительно уставились на Ивана.

— Как они?

— Дали показания… Я в расстроенных чувствах. Ни одна, ни вторая не видели нападавшего. А я так надеялся на их помощь. Кристина рассказывала, что стояла у бассейна и любовалась чистотой подсвеченной воды и красотой белоснежного корпуса рядом в огнях, как на нее кто-то подло напал и начал душить. Потом она потеряла сознание и дальше — провал в памяти… длинный коридор… и лицо ее спасителя Димы. Кристина не может сообщить о своем душителе ничего, даже фоторобот нельзя составить. Татьяна Коршунова рассказывает другую историю. Она пришла погулять на пляж перед сном и услышала, как кто-то позвал ее из кустов. Татьяна подумала, что требуется ее помощь, и приблизилась к тому месту. В это время какой-то человек в черной маске и черной одежде кинулся на нее и вонзил ей в грудь нож. Соответственно, она тоже потеряла сознание и потом увидела вас, Ева. Кстати, что вы делали на пляже в такое время?

Ева вздрогнула от неожиданного вопроса.

— Я? Я, знаете ли, первый раз за всю жизнь на море, и мне оно интересно в любое время суток. Я тоже гуляла по пляжу!

— Вы, кажется, знакомы с Татьяной Коршуновой?

— Мы, почти все здесь присутствующие, знакомы с ней, и что? Я по знакомству ударила ее ножом, а потом позвала на помощь, осознав, что погорячилась? — вспылила Ева.

— Я этого не говорил…

— Вы так подумали!

— Все-таки вы — невозможная женщина! — вздохнул полицейский. — Я, например, не верю показаниям Татьяны.

— Почему? — спросила Ева, сама про себя отметив, что подруга — молодец, не призналась, что собиралась на свидание с ее братом. Правильно, зачем втягивать лишних, невиновных людей.

— Что делать женщине одной на пляже? Я думаю, что она шла на свидание к мужчине, а не признается в этом, потому что является замужней женщиной.

Тут Иван Костов запнулся и посмотрел на скрючившегося в кресле профессора, который молча глядел в одну точку и никак не реагировал на его слова.

— Это, конечно, всего лишь мое предположение, — попытался он исправить ситуацию, — факт свидания не доказан.

Ева побледнела. На методично укладывающего одежду в шкаф брата она боялась взглянуть.

— Вот и я говорю, дело молодое! — прозвучал вдруг громкий голос профессора в гнетущей тишине комнаты, словно обвинительный приговор прокурора. — Иди, говорю, Таня, развейся, погуляй, что со мной, стариком, сидеть?! Это я виноват!

— Поаккуратнее в выражениях, господин профессор, — предостерег его следователь, — вы застали свою жену с любовником и нанесли ей удар ножом?

Лев Леонидович поморгал маленькими глазками через круглые очки.

— Посмотрите на этого милого молодого человека — родственника моей дорогой Евочки. Разве он похож на злостного любовника? — выдал профессор, и Ева поняла, что она весьма опрометчиво поступила, пустив его к себе на постой несколькими минутами ранее.

— А при чем здесь Дмитрий? — удивился Иван Костов.

— К нему моя жена собиралась на свидание, — невозмутимо ответил Лев Леонидович.

Дмитрий перестал возиться с вещами и задумчиво посмотрел себе на руки. То ли проверял, зажила ли рана, нанесенная Глебом, то ли мысленно примерял наручники, представляя, как они подойдут к его стилю в одежде.

Иван Костов прокашлялся.

— Это правда?

— Правда, — ответил Дима. — Только я не дошел до места встречи.

— Ага! Вы всего лишь придушили Кристину, а ваша сестра в это время разобралась с Татьяной, — заблестели глаза у Костова в предвкушении близкой разгадки.

— Ева действительно пошла предупредить Татьяну, что я не приду, так как я не мог разорваться между двумя женщинами. Но к покушениям на убийства мы не имеем никакого отношения, — твердо ответил Дима.

— Тогда почему вы скрывали факт двойного свидания, ведь это подозрительно? — спросил Иван Костов.

— Это моя личная жизнь, — сухо ответил Дима.

— Скоро вашей личной жизнью будет заниматься уголовная полиция.

— Почему тогда Таня скрыла факт свидания с Димой? Разве не в ее интересах найти человека, совершившего преступление? — вступилась за брата Ева.

— Слишком он красив. Что женщинам не верится…

— Это комплимент или обвинение? — нервно спросил Дима.

— Вы обвиняете этого молодого человека? — снова очнулся старый профессор, уже сделавший все, что он мог сделать. — Я бы никогда не отправил свою жену на свидание с убийцей.

— Так вы состоите с ним в сговоре? — спросил следователь, который или прикидывался дураком и простаком, перевирая все слова, или не очень хорошо понимал русскую речь.

Тут неожиданно Глеб заступился за Дмитрия, если это можно так назвать.

— Да Кристину же не додушили, а Татьяну не до конца убили! — казалось, что он даже огорчен этим обстоятельством.

— Ну и что? — не понял полицейский.

— Да он же зверь!! — махнул рукой Глеб в сторону Димы. — Он на корабле четверых вооруженных бандитов уложил на месте. Еще оружие не брал, чтобы ненароком не убить. Неужели вы думаете, что он не додушил бы Кристину и не вогнал бы нож поглубже в Татьяну, если бы захотел их убить? — спросил Глеб.

Воцарилась тишина. Ева, с одной стороны, хотела убить Глеба на месте, а с другой стороны, заметила, что полицейский задумался над его словами.

— Действительно… а покушаться на женщин, не доводя задуманное до конца, не было никакого смысла… — пробормотал он, ни на кого не глядя. — Татьяну Коршунову успешно прооперировали, вы можете ее навестить. Кристина чувствует себя вообще прекрасно. Не буду повторять, чтобы вы пока не покидали этот домик. Это хорошо, что вы все собрались в одном месте. У меня к Диме и Еве еще последний вопрос: так как вы первыми оказались на местах преступлений, может быть, что-нибудь видели или слышали? Женщины, находящиеся в шоковом состоянии, могли что-то сказать на ваш взгляд незначительное, а для следствия эти слова имеют значение?

Дима напряг память:

— Да, нет. Кристина ничего не говорила… Она еле живая лежала, не до разговоров ей было. Так, пробормотала какой-то бред…

— Позвольте это решать следствию, — возразил Иван Костов.

— Кристина сказала: «Это я!» — ответил на вопрос Дима.

— Действительно, ничего особенного, — вздохнул следователь.

— Как интересно! — воскликнула Ева. — Когда я вытащила Таню из кустов, она тоже сказала: «Это не я» перед тем, как потерять сознание.

— Они что, сговорились? — удивился Дима.

— Интересный факт! Об этом следует обязательно расспросить потерпевших, — заметил Костов.

— Друзья, давайте перекусим? — радостно предложил Глеб под уничтожающим взглядом Юрия.

— Юрий, держите себя в руках, — напомнила ему Ева. — Помните, что Глеб всю жизнь занимался своим телом, а не головой, понимаете?!

— Интересно, а белье здесь прошпарено горячим утюгом? — спросил Лев Леонидович в пустоту.

— Я, пожалуй, пока пойду, — встал Костов. — Надеюсь, что в дальнейшем вы не станете скрывать от меня важные факты?

Брат с сестрой проводили полицейского до двери и вышли на минуту на улицу.

— Не нравится мне наше нынешнее положение, — задумчиво произнес Дима, закуривая.

— Поясни.

— Во-первых, тень подозрения все-таки упала на нас, во-вторых, странную компанию мы собрали у себя в доме.

— Полностью с тобой согласна.

— Профессор, явно не дружащий с головой, который удар ножом в грудь жены называет всего лишь неприятностью и вообще мало интересуется состоянием супруги, перенесшей операцию, — проговорил Дмитрий.

— Наш прожорливый Глеб, который тоже мало напоминает грустного воздыхателя, у которого чуть не придушили и утопили подругу, — вторила брату Ева.

— Юрий, ненавидящий альфонса своей племянницы и готовый его убить, к тому же не состоявшийся как авторитетный родственник для Кристины.

— Ты еще не все знаешь. Юрий пострадал дважды, Татьяна была его любовницей, — сообщила Ева.

— Очень мило. У нас в доме собрались и муж, и любовник, круг замкнулся. Не доведет до добра такое соседство.

Они переглянулись: свидетелем их разговора стал мраморный памятник сыну болгарской королевы, который фактически убил свою мать и у которого она за это просила прощения.

Глава 13

Здание больницы было большим и старым. Капитального ремонта не проводилось со времен социализма, хотя оборудование обновлялось не раз, и больница в целом считалась неплохой, современно оснащенной.

Татьяна Коршунова лежала в отделении хирургии с повязкой на грудной клетке и с отсутствующим взглядом. Иван Костов зашел в ее палату в мятом медицинском халате, который, видимо, специально подобрали к его мятому костюму.

— Как себя чувствует мадам Коршунова?

— Превосходно! Что за глупый вопрос?! Как себя может чувствовать женщина, которой поранили такой важный и нежный орган — грудь? — ответила она, приподнимаясь на подушках и машинально ища пудреницу на прикроватной тумбочке.

— Главное, что вы остались живы, а убийцу, вернее, покушавшегося мы скоро найдем. Вы не хотите мне больше ничего сказать, Татьяна?

— По-моему, я вам уже все сказала, — поправила прическу Таня.

— Может быть, вы все-таки вспомните, почему оказались на пляже? — спросил полицейский.

— Я уже отвечала на этот вопрос. Гуляла, или это подразумевает что-то противозаконное? — с вызовом в голосе ответила она.

Лежала она одна в большой палате как иностранная гостья. Окна комнаты выходили на гору, покрытую зеленой растительностью, своей вершиной уходящую в синеву неба.

— У меня появились показания, что в тот злополучный день вы ждали на пляже Дмитрия Парамонова.

— Ну и что? Я могу засвидетельствовать, что его там не было, — ответила Таня, нисколько не смутившись.

— Вы же утверждали, что не видели нападавшего, почему вы думаете, что им не мог быть Дмитрий?

— Хотя бы потому, что в это время он спасал нашу студентку Кристину. Она, между прочим, уже навещала меня и все рассказала.

— Умные девочки, — усмехнулся Иван Костов.

— Почему вы подозреваете Диму?

— Мне кажется странным, что во всех происшествиях за последнее время в нашем курортном местечке он всегда выступает в главной роли.

— Парню просто не повезло… а вообще, он душка!

— Татьяна, а что означают ваши слова «это не я»? Что «не я»? — спросил следователь.

— А когда я такое сказала?

— Тогда, когда Ева вас обнаружила.

— Да я не помню… я бредила, наверное.

— Напрягите память, — настойчиво попросил Иван.

— Это не я… — задумчиво повторила Татьяна. — Возможно, увидев подругу, я захотела сказать ей что-то важное и волнующее меня… Это не я… А! Когда мы здесь на курорте неожиданно встретились, Ева обвинила меня в том, что я слежу за ней и Юрием.

— А при чем здесь Юрий?

— А вы не понимаете?! Или у такой красивой женщины не может быть приключений на любовном фронте? — приняла позу Татьяна.

— Ну, вы смелая женщина! Это при живом-то муже?

— Моем козлике? — уточнила она. — Он не более опасен, чем ягненок. Так вот, я хотела объяснить подруге, что я к этому не причастна. Это не я, а мой муж притащил меня сюда в отпуск. Встреча с Евой и Юрием для меня оказалась полной неожиданностью. А мой ослик…

— Кто? — запутался в зоологических кличках профессора Костов.

— Лев Леонидович не хочет ничего менять в своей жизни, не хочет испытывать какие-то новые ощущения, не хочет посещать современные курорты. Мой муж как привык, при социализме, от профкома института ездить в Болгарию на море, так и продолжает меня таскать сюда же. Вот я и хотела озвучить свои соображения… если вы считаете это важным…

Следователь помрачнел и почесал взъерошенный затылок.

— Хорошо, отдыхайте. Пойду навещу вторую пострадавшую, — Иван Костов тяжело поднялся со стула и направился к двери.

— Господин полицейский! — окликнула его Таня. — Откуда вы так хорошо знаете русский язык?

— Я раньше часто ездил в Россию, тогда еще Советский Союз, по обмену опытом с русскими коллегами и, в общей сложности, прожил у вас года два.

— А у вас есть жена? — кокетливо улыбаясь, спросила она.

— Я разведен.

— Вам надо срочно найти спутницу жизни! — посоветовала Таня таким образом, что можно было подумать, что она предлагает свою кандидатуру.

— Это почему же?