Яд древней богини Солнцева Наталья

Она накрыла стол в просторной комнате с деревянными стенами. В углу белела печка. Диван с множеством вышитых подушечек соседствовал с самодельным буфетом, за стеклами виднелась гжельская посуда. Пахло лавандой и лампадным маслом.

Ева хвалила чай. Хозяйка улыбалась, потчевала гостью крыжовенным вареньем, пирожками.

– Из печки-то они совсем другого вкуса!

Слово за слово, заговорили о Рудневых.

– Катя со своим мужем не ужилась. Пил он, ругался, денег не давал – пришлось разойтись. Он к своей матери подался, а она тут осталась. Сын у них вырос хороший, толковый парнишка. Отца, правда, недолюбливал. Так тот и не заслужил любви-то!

Соседка говорила много, но все это уже было Еве известно.

– Если дом покупать, так у хорошего человека, – сказала она. – Руднева вам нравится?

– Мы рядом, почитай, двадцать лет прожили и ни разу не поскандалили. С Иваном у них ссоры случались, чуть ли не до драки. Но он, когда напьется, будто с цепи срывается. Трезвый – смирный, а пьяный – дурной! Нет, я на Катю пожаловаться не могу. Славная она баба… только замкнутая очень, вся в себе. Мы, бывало, вот так на стол соберем – чайку, оладушек, наливочки вишневой, она выпьет и молчит, молчит. Будто сама себе в душу глядит. Я болтаю без умолку, а Катя только кивает. Ой, а разве она дом надумала продавать?

– Мне ваш адрес дали в агентстве, – неопределенно ответила Ева.

Пожилая дама не поняла, что к чему, но виду не подала. Негоже выдавать свое невежество.

– Еще чайку? – предложила она.

Ева поблагодарила и отказалась.

– Меня друзья ждут. Они на машине. Если опоздаю к назначенному времени, уедут без меня. Придется электричкой добираться.

Вопроса о колдунах Ева, наученная горьким опытом, решила соседке Рудневых не задавать.

Гордей Руднев сидел у себя в офисе, изучая бумаги. В раскрытое настежь окно влетал тополиный пух. Кондиционеров Гордей Иванович не любил – воздух от них становился каким-то невкусным: не то что живой, с улицы.

Он третий раз перечитывал документ, не понимая его смысла. Да что за напасть? Руднев отодвинул от себя бумаги, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Его не покидало предчувствие беды.

– Ну, в чем дело? – спрашивал он у кого-то невидимого, кто должен был в совершенстве знать положение вещей. – Что меня гложет?

Угрозы по телефону и зловещие розыгрыши прекратились, но это не принесло желанного успокоения. Скорее напоминало затишье перед бурей. Гордей Иванович и не предполагал, как можно довести людей до грани умопомешательства обыкновенными «страшилками». Жена стала сама не своя, мать окончательно расхворалась. У него самого все валилось из рук.

– Не переживайте вы так, Гордей Иванович, – уговаривал его охранник. – Это все расчет на слабые нервы! Побалуются и перестанут. Надоест же им когда-нибудь?

Со времени своего переезда в Москву Руднев не знал более трудных месяцев.

Совсем еще юным пареньком он устроился на работу в «Мосстрой», поступил на заочное обучение в институт, прошел путь от разнорабочего до мастера. Еще до получения диплома решил основать свой строительный бизнес. Получилось. Начинал вместе с опытным подрядчиком, набирался опыта, из кожи вон лез, чтобы выжить в острой конкурентной борьбе, удержаться на рынке строительных услуг. Его фирма «Маркус» вставала на ноги, росла вместе с ним. Через пару лет он купил себе квартиру в Кузьминках, смог отсылать матери деньги на жизнь, потом… В общем, бизнес у Руднева пошел. Он сумел заработать кое-какой капитал, выстроил в Хотьково дом, предлагал Екатерине Максимовне переехать туда жить, да она отказалась наотрез. Дескать, не привыкла она к таким хоромам и боязно одной, на отшибе, – ни людей знакомых рядом, ни соседей.

Женитьба не входила в планы Руднева. Ссоры родителей, отвратительные сцены скандалов, доходящих до рукоприкладства, отбили у него охоту помышлять о браке. Зачем осложнять себе жизнь? Разве ему плохо одному? Женщина для постели при его деньгах всегда найдется, а связывать себя семейными узами, не зная наверняка, чем это может обернуться, – просто безрассудство.

Ирину он встретил случайно. Гордей Иванович никогда не увлекался женщинами вот так с ходу, с первого взгляда. Ирина поразила его своей особенной, броской красотой, густыми длинными волосами, глазами – бездонными озерами. Молодая и одновременно умудренная каким-то тайным, недоступным ему опытом, она сразила его, покорила сердце убежденного холостяка. Замирая от нахлынувших переживаний, Руднев решился и пригласил Ирину за свой столик. Он хорошо понимал, какую жизнь вела и, возможно, продолжает вести такая девушка – танцовщица, выступающая полураздетой в ночных клубах. Но ему стало вдруг все это неважно… кто она, чем занималась и занимается, что кроется за ее отработанной улыбкой, движениями и манерами, какие «приключения» привели ее на сцену столичных увеселительных заведений. Ему было наплевать! Лишь бы Ирина ответила ему взаимностью.

Вечер и ночь, проведенные вместе с ней, огненной кометой ворвались в его размеренное, отлаженное существование. Это была стихия, которая не спрашивает – захватывает и несет с собой, не разбирая дороги. И в ураганном вихре есть восторг и упоение!

Руднев предполагал, что Ирина может рассказать ему о своем прошлом, и не собирался ни о чем ее спрашивать. Каждые ее день и ночь, с рождения и до той минуты, когда он увидел ее, – принадлежат ей и освящены ею, какими бы они ни были. Они выпали на ее, а значит, теперь и на его долю, и следует принять их вместе с Ириной. Любовь ничего не разбирает, не судит, не делит на части, ни от чего не отрекается!

Через неделю после знакомства с Ириной Гордей Иванович сказал финансовому директору «Маркуса», своему ближайшему другу, что хочет жениться на танцовщице из «Фуэте».

Тот оторопел. Когда к нему вернулся дар речи, он, подозрительно глядя на Руднева, заявил:

– Взять в жены проститутку? Да ты с ума сошел!

Сильнейший удар в челюсть свалил его с ног и лишил двух зубов. В суд на своего шефа и бывшего друга финансовый директор подавать не стал – тихо написал заявление и ушел с фирмы по собственному желанию.

Руднев предвидел, что именно могут и будут говорить за его спиной об Ирине и об их браке, но он знал также, что сможет все это преодолеть. Равнодушие Ирины к его достатку, ее отказ уйти из «Фуэте» и оказаться на полном иждивении супруга ясно показали, что не корысть движет ею. Гордей Иванович не анализировал поступки и слова невесты, ему было все равно, по каким мотивам она приняла его предложение. Главное – она станет его женой, и он сумеет сделать ее счастливой.

Заручившись согласием Ирины, Руднев повез ее знакомиться с будущей свекровью. Та долго, пристально смотрела на избранницу сына.

– Красивая… Ну, как говорится, совет да любовь.

После свадьбы Гордей Иванович ни разу не пожалел о своем выборе. Ирина оказалась прекрасной подругой, нежной, хотя и слегка холодноватой, любовницей и покладистой женой. Она не бросила работу, но перестала выступать в каких-либо двусмысленных шоу, что существенно снизило ее заработок.

– У тебя будет свой счет в банке и своя карточка, – сразу, в первый же день их совместной жизни, сказал Руднев. – Ты – полноправная хозяйка в моем доме и в моем сердце.

Ирина заплакала. Она не ожидала от мужа такого доверия, благородства и великодушия. Рудневы отлично ладили друг с другом, спорные вопросы решали сообща. Ирина осознала, что у нее есть право голоса и к ней прислушиваются.

Когда Гордей Иванович заговорил о ребенке, возражать не стала. Почему бы и нет? Родился здоровенький, красивый мальчик – к обоюдному восторгу супругов. Ирина считала, что быть женщиной – слишком тяжелое испытание, поэтому пол ребенка несказанно ее обрадовал. А Руднев мечтал о сыне, и судьба подарила ему желаемое.

Наверное, безоблачного счастья не бывает. Над безмятежным семейством начали сгущаться тучи. Кто и почему затаил зло на них, Гордей Иванович не знал. Он многократно перебрал в памяти все события своей жизни, которые могли бы навлечь на него чью-либо месть, и не нашел ни одного весомого повода. Конкуренты? Они действовали бы иными, более простыми способами. Личные враги? Таких, по его мнению, Руднев не нажил – в бизнесе старался быть честным: никого не «подставлял», не «кидал», ни на кого несправедливо не «наезжал». Чужих жен не уводил, на чужих женщин не засматривался. До встречи с Ириной у него вообще не было ни одного серьезного романа. Юношеские влюбленности – не в счет, а в более зрелом возрасте его редкие связи с представительницами прекрасного пола сводились к обмену сексуальных услуг на деньги. Родственники? Чем могла его мать, Екатерина Максимовна, работавшая то обыкновенным продавцом, то кассиром в продмаге, будучи дамой незлобивой и скромной, вызвать чью-то ненависть? И почему неизвестный злодей взялся за нее только сейчас? Тетка умерла, двоюродные сестры из Волоколамска на роль телефонных террористок не подходили. Пьяница-отец – тоже. Ирина, ее прошлые знакомые? И эту версию нельзя сбрасывать со счетов.

Самым неприятным было то, что никто не мог предсказать, как злоумышленник поведет себя дальше. Перейдет ли он от слов к действиям?

Руднев долго ломал себе голову, а потом обратился к частному сыщику. Пусть в этой запутанной истории разбирается профессионал. Но и у профессионала возникли затруднения.

Звонок телефона прервал размышления Гордея Ивановича.

– Маме плохо, – срывающимся от волнения голосом сказала Ирина. – Приезжай скорее. По-моему, она…

– Вызови «Скорую»! – не дослушал жену Руднев.

– Уже вызвала, но…

– Я сейчас буду!

Он вскочил, бегом пустился вниз, к машине. Секретарша с недоумением проводила его взглядом. Руднев долетел до дома за полчаса. Екатерина Максимовна лежала на кровати – неестественно бледная, с закрытыми глазами. Ирина вытирала слезы. Врач «Скорой», сидя за столом, что-то писал. Он поднял голову, сочувственно посмотрел на Гордея Ивановича и сказал:

– Наступила остановка сердца и дыхания. Мы сделали все возможное… Я напишу заключение, вызовите потом участкового врача, он даст вам свидетельство о смерти.

У Руднева подкосились ноги. Слова врача доносились до него сквозь пелену тумана и слабости.

– Вам плохо? Сделайте ему укол…

«Вот оно! Первая обещанная смерть», – пронеслось в сознании Руднева, пока медсестра возилась с ним. Ее губы беззвучно шевелились: вернее, он просто перестал слышать.

– Гордей! – Ирина прильнула к нему, обняла.

Когда врачи уехали, Рудневу полегчало. То ли укол подействовал, то ли ощущение близости горячего тела жены.

– Твоя мама была с тобой все эти годы, – говорила она. – А я своей даже толком не помню. Екатерина Максимовна перед смертью звала тебя, очень беспокоилась… наверное, хотела попрощаться.

Гордей Иванович ничего не чувствовал, глядя на заострившийся, незнакомый профиль матери. Она ушла от них навсегда. К этому нужно будет привыкнуть.

– Где Антоша? – спокойно спросил он.

– С Валеком, – ответила Ирина, имея в виду охранника. – Я отправила их погулять.

– Правильно сделала, – кивнул Руднев. – Позвони сыщику.

– Зачем?

– Позвони! – твердо повторил он. – Наш неизвестный враг выполнил свое обещание.