Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны Малинин Евгений

Интерлюдия 2

(по воспоминаниям Шептуна Володьши, сына Егоршина)

Из прихожей Первецкого я попал в совершенно незнакомый мне переулок, хотя дома в этом переулке не выглядели новыми – скорее они готовились к сносу. Да, получалось, что я здорово забыл столицу, в которой раньше знал все подворотни и закоулки. На секунду у меня мелькнула мысль, что Перевецкий со своим зеркалом зашвырнул меня в какой-нибудь совсем другой город, может даже к каким-нибудь фрязинам или гуннам! И главное, вокруг ни одной собаки, ни одного кота, чтоб спросить, где я и куда мне дальше двигать!

И вот, пока я стоял в растерянности, не зная, что предпринять, открылось окно в одном из домиков слева, и зычный голос проревел на весь переулок:

– Лутошка!! Лутошка, ты на рынок пойдешь?!!

Вопль этот остался без ответа и был немедленно повторен:

– Лутошка!!! Сын облезлой собаки, я кого спрашиваю, на рынок пойдешь?!!

Справа коротко скрипнула дверь, и в образовавшуюся щель высунулась лохматая голова. Посмотрев на открытое окно противоположного дома, голова негромко, словно бы про себя бормотнула:

– Ну, пойду…

– Купишь мне десяток свиных ушей в уксусе! – Заорали из окна.

– Денег дашь – куплю… – также негромко пробормотал Лутошка и, убрав голову, прикрыл дверь.

– Денег тебе?!! – Заорали из окна. – А кто мне должен два червонца и третий год не отдает?!! На свои купишь!! И смотри, чтобы уши как следует опалены были, а то прошлый раз со щетиной припер!!

Ответа на эти вопли не последовало, да, кажется, этих ответов и не ждали. Окно с треском захлопнулось, а спустя пару минут, снова открылась та же дверь, и Лутошка вышел на улицу. Одет он был в длинную, светлую, сильно поношенную рубаху, подпоясанную обрывком веревки и темные штаны с большими квадратными нашивками на коленях. На ногах у него красовались никогда, похоже, нечищеные, косолапо стоптанные башмаки с пряжками, а на нечесаной голове криво сидел неопределенного цвета треух. В руках Лутошка держал небольшую корзинку.

Бросив короткий взгляд на окно, из которого раздавались крики, Лутошка смачно плюнул на землю и потопал по переулку, неловко размахивая кошелкой. Решив, что он направляется к Свиному рынку – а где еще столичный житель мог купить свиных ушей в уксусе, я двинулся следом, стараясь не слишком к нему приближаться.

Переулок скоро кончился, и мы вышли на довольно широкую улицу, такую же пустынную, как и оставшийся за спиной переулок. Я принялся нарочито рассматривать окружающие дома, словно отыскивая среди них нужный мне и, в тоже время, старался на отставать от Лутошки, неожиданно прибавившего ходу. И по-прежнему я не мог определить на какой улице оказался!

Лутошка, между тем, свернул в очередной узенький переулок, и я, поравнявшись с этим переулком увидел, как он на ходу обернулся, явно ожидая моего появления. Мне поневоле пришлось пройти мимо, игнорируя этот переулок! Когда я снова вернулся к этому повороту, Лутошки и след простыл. И куда я теперь должен был шагать?!!

Тут я заметил на другой стороне улицы мясную лавку и решил воспользоваться советом Вторецкого. Приблизившись к лавке, я оглядел ее фасад в два небольших окна, дверью между ними и вывеской над первым этажом. На вывеске значилось «Мясо на любой вкус!»

– Так, так, так… – протянул я вроде бы про себя, но в тоже время достаточно громко, – …значит, здесь и свининка водится?..

Неожиданно рядом со мной раздалось глухое ворчание, которое я понял, как:

– Водиться здесь свининка… постная… из собачатины… Заходи!..

Я обернулся на это ворчание и увидел у моей левой ноги небольшого, худющего, ободранного… пса!

Конечно, мне довольно часто приходилось общаться с собаками, но встретить пса, понимавшего человеческую речь!! Это было просто невероятно, и вместе с тем – вот он стоял рядом и смотрел на меня тусклыми, чуть нагноившимися глазами.

– Если здесь свинина из собачатины, то почему ты не удираешь?.. – Негромко прорычал я псу.

Он отскочил от меня, словно я заехал ему башмаком под брюхо, и совсем уже хотел дать деру, но вдруг остановился и снова посмотрел на меня.

Несколько секунд мы изучали друг друга, а затем пес, повиливая коротким хвостом, сделал пару шагов в мою сторону и поинтересовался:

– Так ты – Шептун?..

– Шептун… – Не отказался я.

– Хм… надо же… – Задумчиво прорычал пес. – А я думал вас уже в столице не сыщешь…

– Почему?.. – Удивился я.

– Думал, всех извели…

– Что значит «всех извели»? – Притворился я «непонятливым.

– То и значит, – рыкнул пес и оглянулся, – долго рассказывать, а только шептунов в столице не осталось… Ты последний.

– Интересно!.. – Прошептал я негромко, а пес вздохнул и проворчал:

– Ничего интересного… и не вздумай с другими собаками разговаривать – сдадут!

– Куда сдадут? – Переспросил я.

– Куда, куда?!! В Надзорный приказ! За каждого Шептуна пойманного по доносу хорошие деньги дают, ну а нам, собакам, по три килограмма мозговой кости! Чуешь?!!

– Да как же собака в приказ о Шептуне сообщит, если ее никто понять не может?!

– Так и понимать нечего – три раза лапой по двери приказа стукнешь, сразу за тобой трех гвардейцев отряжают. Выводишь их на Шептуна, и все…

Мы помолчали, а потом я с невольной дрожью в голосе спросил:

– А ты что ж меня не сдашь?..

– Брезгую… – Пес отвернул морду, словно от меня плохо пахло, – …мне такая кость поперек горла встанет!

– Поэтому, наверное, ты такой… тощий!

– Наверное… – согласился пес.

– А почему бы тебе не переселиться поближе к Свиному рынку? – Полюбопытствовал я. – Там, вроде бы, посытнее будет.

Пес укоризненно взглянул мне в глаза и отвел морду.

– Там своя шайка, меня туда не пустят!..

– Ну, ладно, спасибо, что предупредил… Пойду я…

– Далеко?.. – Проворчал пес.

– К Свиному рынку…

– Дорогу-то знаешь?..

Я ничего не ответил на его вопрос и только вопросительно посмотрел ему в глаза. Пес отвернулся и коротко рыкнул:

– Пойдешь по улице дальше, у каменного дома повернешь налево, в переулок… Каменный дом один, не ошибешься. Переулком выйдешь на площадь Полной Победы…

– Спасибо, – перебил я пса, – дальше я дорогу знаю, и опустив свой мешок на землю, принялся его развязывать.

Пес с интересом наблюдал за моими действиями и даже приблизился еще на пару шагов. А когда я выудил из мешка небольшую толику копченых ребрышек, на морде пса появилось умильное выражение, а хвост пришел в неистовое движение.

– Это тебе… – Проговорил я, протягивая псу деликатес. – Извини, что не слишком много…

– Зато калорийно… – неожиданно буркнул пес, схватил угощение зубами и медленно потрусил в другую сторону.

А я, снова завязав свой мешок, двинулся в указанном собакой направлении, размышляя о тех изменениях, что произошли в столице за время моего отсутствия.

Вообще-то я слышал, что Змей Плюралобус объявил всех шептунов изменниками дела человеков и перебежчиками в звериный стан, но мне как-то не верилось, что это правда. Шептунов всегда было очень мало и они всегда были очень нужны властям. А выходило, что их и вправду… того… вне закона объявили. Значит надо было быть очень осторожным… пока колдуна-Сороку не найду!

Впереди действительно показался большой, двухэтажный каменный дом, за которым обнаружился узкий грязный проулок, куда я и свернул. Длиной этот проулок был шагов в сто пятьдесят, так что вскорости я оказался на знакомой мне площади Полной Победы, бывшей Вороньей. Ворон на площади было, как и раньше – туча, просто потому что одну сторону этого довольно широкого, открытого пространства занимала городская свалка. Ну и запах здесь стоял соответствующий!

Я пересек площадь, оставив высящиеся курганы свалки за спиной, и углубился в уже знакомые улицы столицы. Впрочем, знакомыми они были лишь слегка. Дома во многих местах пооблупились, а то и пообвалились, давно не ремонтированная мостовая просела яминами, наполненными мутной, глинистой водой, да и люд столичный сделался каким-то напряженным, жестким, злым!

Я прошел с полпути до своей цели и вдруг услышал позади себя собачий брех.

– Смотри, смотри какой мужик странный идет!!! Точно не здешний, да еще с мандариной!!! – Заливался тонкий визгливый лай. Вторило ему низкое мало разборчивое ворчание:

– Почему нездешний?.. Здешний, только не был здесь давно. Глянь, как по сторонам глазами зыркает – изменения подмечает!

– Нездешний, нездешний, нездешний, нездешний!!! – Заливалась визгливая собачонка, явно не желающая признавать правоту басовитой собаки исключительно из собственной вредности.

– Да ладно… – незлобиво пробурчал собачий басок, – …всем известно, что ты никогда людей не понимала… Потому у тебя, хоть ты и с породой, до сих пор хозяина нет.

– А ты, шкура блохастая, вообще никогда хозяина не найдешь… не найдешь… не найдешь!!! – Зашлась в визге собачонка, и я невольно оглянулся.

Метрах в восьми позади меня трусили две собаки. Маленькая, похожая на наглицкого терьера и большая, лохматая дворняга с кривыми ногами и неряшливо отрубленным хвостом. Я усмехнулся столь необычной паре и двинулся дальше, а в следующее мгновение… похолодел!! Хрипатый собачий басок негромко проворчал:

– Слышь, ты, пискун, заткнись и слушай сюда! Мужик этот… с мандаринной который – Шептун!

– С чего ты взял!.. С чего ты взял!.. С чего ты взял!.. – Зашелся визгом терьер.

– Заткнись! – Коротко тявкнула дворняга, а затем свирепо зарычала. – Ты что, не видел, как он на нас посмотрел?! Он же понимает, о чем мы говорим!! Беги в околоток Надзорного приказа, за углом… ну, ты знаешь где, а я его задержу!!

И было это… прорычано с такой уверенной страстью, что я снова обернулся.

Наглицкий терьер лохматым мячом исчезал за углом, а дворняга, нелепо перебирая кривыми ногами, догонял меня. На его облезлой морде была написана решительность. Увидев, что я снова обернулся, барбос оскалился, нечленораздельно захрипел, а потом остервенело залаял:

– Стой, Шептун, попробуешь удрать, укушу за задницу или покалечу мандарину!!!

Я хотел было ответить ему на его жаргоне, но вовремя спохватился – вокруг было достаточно прохожих, среди которых большинство, наверняка были бы не прочь заработать на поимке Шептуна! А потому, вместо того, чтобы лаять и рычать, я громко произнес:

– По-моему, этот бездомный пес взбесился!!

Головы всех прохожих мгновенно повернулись в мою сторону, а затем, так же разом в сторону приближавшегося ко мне барбоса. Он и в самом деле выглядел бешеным – лохматость его поднялась дыбом, глаза сверкали безумием, оскаленная пасть изрыгала бешеный, захлебывающийся лай!

Прошла секунда, другая, и когда между мной и дворнягой осталось всего метра три, а пес, казалось готов был прыгнуть, в него полетели камни! Люди, как это часто бывает в минуту общей опасности, объединились!

Бешеный лай сменился жалобным скулежом, дворняга, получив по ребрам парой-тройкой увесистых булыжников, резко свернула в сторону и попыталась скрыться в ближней подворотне, однако там ее встретили, похоже, весьма негостеприимно!

Дворняга крутанулась на месте и, со всей возможной для ее кривых лап скоростью, ринулась вслед за своим породистым товарищем.

Я с облегчением вздохнул, и прибавил шагу – надо было как можно скорее добраться до Свиного рынка, там было легко затеряться между лавок.

Мне оставалось пройти до центрального входа на Свиной рынок меньше километра, когда знакомый наглицкий терьер вынырнул у меня за спиной из темного замусоренного проулка. Я знал, что уйти от этой собаки практически невозможно – у нее верховое чутью, и потому она может в погоне срезать углы, но все-таки надеялся затеряться в смраде рынка. Теперь никакой надежды не оставалось. Следом за терьером из проулка выскочили трое гвардейцев, наряженных в яркие, морковного цвета, мундиры. Терьер кинулся за мной, вопя на всю улицу:

– Косточки!!! Сладкие сахарные косточки!!! Мозговички!!! Мозговички!!! Мозговички!!!

Он несся в азарте преследования, позабыв обо всем, и с такой скоростью, что гвардейцы мгновенно отстали. Это и стало роковым для лохматого малыша. Когда он, в запале преследования уже совсем собирался схватить меня за пятку, я мгновенно развернулся и заехал носком сапога точно по большой черной пуговке собачьего носа. Терьер отчаянно завизжал, из его носа и пасти брызнула кровь, так что на ближайшие несколько часов, он был лишен обоняния! Вот только это обстоятельство было для меня слабым утешением! Гвардейцы уже увидели меня, а удрать от них я вряд ли мог. Маленький лохматый пес остался на мостовой биться от боли в истерике, а гвардейцы, не обращая внимания на пострадавшего доносчика, неслись за мной. Мне удалось проскочить в главный вход рынка, но расстояние между мной и преследователями быстро сокращалось. Если бы я догадался бросить свой инструмент и мешок, набитый харчами!! Но этот маневр пришел мне в голову гораздо позже!

Чисто автоматически я свернул в головной ряд рынка, понимая, что добежать до его конце уже не успею, хотя народ шарахался в стороны, едва заслышав топот гнавшихся за мной гвардейцев. Я успел проскочить почти половину головного ряда, когда две тетки, прижавшиеся к дверям какой-то лавки, пропустив меня, вдруг кинулись перебегать проход, видно, им срочно понадобилось в противоположную лавочку. Оглянувшись через плечо, я увидел, как догонявшая меня троица, лоб в лоб столкнулась с этими тетеньками, и все пятеро покатились в дорожную пыль!

У меня словно крылья за спиной выросли, я рванул вперед… и в следующее мгновение врезался в какого-то здоровенного парня, непонятно откуда выросшего на моей дороге!

Что было дальше я совсем не помню. Когда я немного пришел в себя, оказалось, что я сижу в какой-то лавке, и ее хозяин, обложив меня со всех сторон свиными головами, расхваливает эти головы на все лады! Я попытался объяснить ему, что мне и одна-то свиная голова ни к чему, а он словно бы и не слышал. И тут вдруг в этой лавке неизвестно откуда появляется друг Сороки… ну… это самый… старший лейтенам, и у него с хозяином лавки начинается такой странный разговор!! Ну точно оба с ума сошли!!!

Препирались они наверное минут десять, потом вдруг, совершенно неожиданно, пришли к какому-то решению, и Макаронина передал хозяину целый червонец. Хозяин забрал червонец, позвал своих работников, и те принялись убирать свиные головы, а старший лейтенам схватил меня за руку, и потащил наружу. А как мы вышли, тут я и увидел – лежат мои гвардейцы рядом с этой лавкой и не шевелятся! Я так понял, что это их наш опер уполномоченный уложил… всех троих… Как у него это получилось я уж и не знаю, а только факт. Перетащили мы самого здорового в лавку, раздели… только я все это плохо помню, делал то, что старший лейтенам велел. Минут через пять вышли мы из лавки с гвардейскими мундирами в мешке, а гвардейцев в одном исподнем куда-то работники лавочника потащили!

Глава 5 (Продолжение)

Вышел я удачно, мой первый шаг по площади столицы совпал с общим направлением движения толпы, так что мне удалось никого не задеть. В следующий момент я переместился ближе к стене ближайшего дома и смог остановиться, чтобы оглядеться и решить, что делать дальше.

По площади, строго по часовой стрелке, двигалась огромная мужская компания, причем прогуливающиеся мужчины были до странности одинаково одеты. На всех красовались длинные, темно-серого цвета куртки с желтыми блестящими пуговицами, такие же темно-серые широкие штаны, заправленные в короткие черные, начищенные до ярчайшего блеска сапожки на шнуровке. Куртки, несмотря на весьма теплую погоду были застегнуты до самого горла, и на стоячих воротничках виднелись какие-то не то нашивки, не то… «нацепки» похожие на знаки различия в командном составе Красной армии. Большинство прогуливались в одиночестве, хотя изредка попадались компании в два-три человека, тихо переговаривавшихся во время движения.

Довольно быстро я понял, что здесь мне вряд ли подскажут, как добраться до Свиного рынка, а потому решил выбираться с площади на какую либо из близлежащих улиц. Однако, не успел я сделать первый шаг, как услышал фразу, сказанную одним из троицы, как раз проходившей мимо:

– …сам не видел, но мой знакомый из малой гостевой резиденции говорит, редкая красавица!..

Может быть я и не обратил бы внимания на эти несколько совершенно непонятных слов, но в моем нагрудном кармане вдруг отчаянно задергалась маленькая меховая игрушка. Медвежонок, казалось, стремился изо всех сил, выбраться наружу!

Я прижал дергающегося мехового кроху рукой и двинулся следом за беседующими мужиками, прислушиваясь к их разговору.

– Ну что ж, – поддержал беседу, мужчина, вышагивающий справа, – Его Изничтожество всегда отличался изысканным вкусом, так что…

– Так что скоро мы станем гостями свадебного бала! – Перебил его тот, что шагал в середине. – Ну, конечно, те из нас, кто будет приглашен!

– Интересно, как скоро этот бал будет проводиться?.. – Странно высоким голосом проблеял левый. – Мне хотелось бы присутствовать на нем в новом парадном мундире, а сволочь-швей обещает закончить его только через пять дней!!

– Пошли ему помощников! – Посоветовал средний.

– Двух! – Уточнил правый.

– Но у меня нет слуг знакомых со швейным делом! – Возразил левый.

– А кто говорит о швеях?! – Пожал плечами средний. – Пошли ребят покрепче…

– Что б могли твоего швея… э-э-э… стимулировать! – Закончил правый.

– А-а-а!! В этом смысле!! – Дошло наконец до левого. – Пожалуй вы правы, я воспользуюсь вашим советом!!

– И поторопись, – продолжил правый, – я думаю бал состоится дня через три, максимум, через четыре!

– Меня наверняка представят невесте, и я смогу оценить, так ли она хороша в действительности! – С важностью проговорил средний.

– А имя ее уже известно?.. – Неожиданно поинтересовался левый. Имя – это ведь очень важно! Я велю собрать дарственную цветочную корзину с именем невесты!

– Вряд ли у тебя это получится… – С сомнением произнес средний. – Ее имя, вроде бы, очень длинно…

– Ну… если взять цветы помельче… – не слишком уверенно предложил левый, однако правый тут же его перебил:

– Ты же знаешь, Его Изничтожество не любит ничего мелкого… Тем более на собственной свадьбе!

Я давно уже понял тему разговора, и ярость ударила мне в голову. Подобравшись поближе к беседующей троице я глухим, зловещим голосом произнес:

– Свадебного бала не будет!!! Жених до него не доживет!!!

Вся троица замерла на месте! Трое форменных мужчин смотрели друг на друга округлившимися от ужаса глазами, пытаясь понять, кто именно из них троих произнес эту кощунственную фразу!!

Я едва успел отскочить в сторону – в остановившихся мужчин врезалось еще двое, затем еще один и еще трое. Мгновенно образовалась куча-мала совершенно парализовавшая монотонное круговое движение. Затем раздались какие-то истошные свистки, и на площадь вскочило несколько мужиков в ярко-оранжевых фуфайках, одетых поверх темно-серых форменок, которые принялись растаскивать сгрудившихся пешеходов и регулировать движение. Дожидаться конца спасательной операции я не стал, потому как оказался рядом с началом одной из улиц, уводивших прочь от этой площади Согласия. Правда, на углах этой улицы маячили все те же мужички в ярко-оранжевых фуфайках, но мне они никак не мешали. Так что я спокойно отправился вдоль этой улицы на поиски Свиного рынка или хотя бы мясной лавки, где можно было бы узнать путь до места нашего рандеву.

Чем дальше я уходил от места своего выхода в столицу, тем более привлекательным оно мне казалось. Площадь эту окружали трех, четырех и даже шестиэтажные дома, казавшиеся весьма крепкими, и в тоже время нарядными и даже изящными. Некоторые из них, стоявшие на противоположном от меня конце площади, вполне можно было бы назвать дворцами. Кончилось тем, что я решил, как только найду своих ребят, вернуться на эту площадь и как следует ее осмотреть. Уж не там ли находится эта самая пресловутая «малая гостевая резиденция» в которой, по словам омундиренного гуляки, находилась новая невеста Змея Горыныча?!! Ведь за обращением «Его Изничтожество» явно скрывался именно он, а невестой конечно же была Людмила!!

Улица, по которой я шествовал, оказалась довольно длинной, широкой и прямой, чтобы носить название проспекта. В обе стороны от нее отходили переулки, тройку из которых я миновал, а вот на четвертом перекрестке остановился и принялся размышлять. Дороги к Свиному рынку я по-прежнему не знал, и потому было вполне вероятно, что я удалялся от цели своего путешествия. Надо было срочно сориентироваться в этом городе… в этой столице.

Я огляделся. Народу на улице было немного, и народ этот никуда не торопился. Правда, в отличие от площади, которую я с таким шиком покинул, большую часть населения, прохаживавшегося по этой улице составляли женщины, причем двигались они парами, и по их одежде и способу перемещения было ясно, что каждую пару составляли госпожа и служанка. Госпожа, одетая богато и ярко, шла налегке впереди, а служанка, наряженная как правило в некое подобие формы, шла позади госпожи и была обременена пусть небольшой, но поклажей. Поклажу эту составляла небольшая корзина или легкий короб из широкого луба.

«Дамы вышли на „шопинг“… – подумал я, – …и наверняка, хоть одна из них желает купить мясца!»

Однако мясных лавок в зоне видимости не наблюдалось, тогда я начал прислушиваться к разговорам и буквально через пару минут напал на нужный. Шагавшая мне навстречу дамочка в пышном розовом платье и крошечной шляпкой на голове приказывала визгливым голосом семенившей за ней молоденькой конопатой девушке, руки которой оттягивал здоровенный короб:

– Сейчас ты побежишь домой и скажешь Тимоке, чтобы он немедленно отправлялся на Свиной рынок и купил все необходимое для студня!! А ты сразу беги назад, я буду ждать тебя в кондитерской, что на углу Ляского переулка… ну, там, где крендель висит!!

– Барыня, я не могу бегать с этим коробом в руках… – ныла в ответ служанка, – … он мне по коленкам бьет! Давайте я его оставлю в той же кондитерской и быстро сбегаю налегке!

– Ты, кажется, мне перечишь?! – Взвизгнула «барыня» без особой, впрочем, злобы и даже не оборачиваясь. – Похоже, я тебя давно не наказывала!!

– Да за что ж меня наказывать?.. – Жалобно вопрошала служанка. – Я ведь хочу быстрее выполнить ваше приказание!..

– Его надо выполнять не быстрее, а точнее! – Визжала в ответ хозяйка. – Я сказала – беги, так вот и беги без разговоров!

Девушка вздохнула, развернулась и… побежала в обратную сторону, а я припустился за ней следом.

Впрочем, девчонка бежала только до поворота. Свернув в первый переулок, она немедленно перешла на довольно спокойный шаг и принялась разговаривать сама с собой:

– Ну что за жизнь пошла – беги туда, беги сюда! Да не просто беги, а еще короб этот в руки сунет, да полнехонький набьет!! – Она в сердцах тряхнула свою ношу, и в коробе что-то отчетливо брякнуло. – Придется мне, видимо, новое место искать!! А как хорошо жилось, пока хозяина не взяли в этот… Надзорный приказ – тихо, спокойно… Хозяйка добрая была, ласковая… Как подменили ее, откуда что взялось!..

Она продолжала жаловаться на свою судьбу, но я не слушал ее, раздумывая над тем, каким образом мне отыскать малую гостевую резиденцию.

Минут через десять мы подошли к довольно скромному двухэтажному домику, и девчонка, поднявшись на крыльцо, поставила короб и принялась колотить в дверь пяткой. Этот процесс продолжался довольно долго, пока наконец дверь не распахнулась, едва не сметя служанку с крыльца.

За дверью оказался заспанный парень, босой, в мятых штанах и расхристанной рубахе. Служанка покачала головой и с некоторой озлобленностью в голосе проговорила:

– Опять дрых?!! И как ты только можешь столько спать?!! Посмотри – глаза скоро вообще перестанут открываться!!

– Ничо… – прогудел в ответ парень, – когда надо откроются…

– Ну так открывай, давай!! – Совершенно озлобилась девчонка. – Хозяйка велела тебе бежать на Свиной рынок, принести все, что нужно для студня!! И быстро!!

– Бежать, так бежать… – индифферентно ответил парень, и потянулся, открыв рот в сладком зевке. Проделав сию гимнастику, он повернулся к служанке спиной, собираясь скрыться в доме, но та притопнула ногой:

– А если ты Тимока, вернешься домой позже барыни, она тебя…

Тимока лениво повернулся и насмешливо перебил девчонку:

– Ну, что «она меня»?!

– Она тебя накажет! – Грозно пообещала служанка.

– Ой-ой-ой!.. – Дурачась пропел Тимока. – Я от страха, прям, весь затрясся!..

Он вдруг задрожал всем телом, изображая, как ему страшно, и тут его штаны поехали вниз. Тимока, нисколько не смущаясь, подхватил спадающий предмет одежды и покачал головой:

– Вишь, как ты меня напугала, чуть портки от страха не потерял?!!

Девчонка зло плюнула себе под ноги, развернулся, прихватив свой короб и чуть ли не бегом бросилась прочь. А парень, довольно ухмыльнувшись, закрыл входную дверь.

Я же остался в переулке, дожидаться Тимоку.

Впрочем, ждать его мне пришлось недолго, уже через минуту он вышел умытый, причесанный и опрятно одетый, с большой кошелкой в руке. Прикрыв дверь, он сбежал по ступеням крыльца и скорым шагом направился вглубь переулка. Мне ничего не оставалось, как двинуться следом. Тимока, видимо, знал короткую дорогу до рынка, мы пробирались какими-то узкими, грязными закоулками, дважды перелезали через невысокие заборы, а затем неожиданно выскочили на обширную площадь. Тут на меня пахнуло духом, мягко говоря, не совсем свежего мяса, и я понял, что мы у цели.

Найти головной ряд рынка не составляло труда, главное было ни на кого не наткнуться – народу на рынке было предостаточно, и двигался этот народ весьма хаотично. Однако, до свиных голов мне удалось добраться без приключений, и почти сразу же я увидел своих ребят. Они чинно двигались от одной лавки к другой, рассматривая выставленный товар, о чем-то негромко переговариваясь и время от времени внимательно разглядывая проход ряда поверх голов местных жителей. Мешок Василисы, который тащил Юрик был до странности раздут, и я решил, что ребята, вдобавок к харчам Пятецкого, разжились и мясцом. Кроме того в руке старшего лейтенанта красовалась недлинная палка со странным двузубцем на конце. Подойдя к ним поближе я услышал их негромкий разговор:

– Пора бы Сороке уже быть на месте… – потихоньку ворчал Макаронин, – …сколько нам еще здесь толкаться?!!

– Я ж тебе предлагал посидеть в харчевне, – отвечал ему Володьша, – выпил бы медовушки, перекусил, а я пока потолкался бы по ряду. Неизвестно ведь, сколько нам еще ждать, может Сороку вообще за городской стеной выкинуло!..

– Ага! – Ухмыльнулся Макаронин. – Я в харчевне посижу, а ты опять в лапы к гвардейцам попадешь! И как мне тебя тогда выручать?..

– Я ж тебе объяснял, – чуть занервничал Шептун, – гвардейцам меня собаки бездомные выдали…

– Да понял я все про твоих бомжей, – перебил его Макаронин.

– Я не знаю, почему ты так называешь собак, – спокойно, даже как-то обреченно покачал головой Володьша, – только это были обычные собаки – одна маленькая, наглицкая, вторая наша, беспородная…

– Да понял я, что баба с мужиком и что баба наглая! Бомжихи-то всегда наглее мужиков. – Успокаивал Шептуна Юрик. – Жаль я их не видел, я знаешь как умею с бомжами разговаривать. У меня они не к гвардейцам побежали бы, стучать, а неслись бы сейчас по чисту полю в дальнюю деревню!

Володьша тяжело вздохнул и прекратил бесполезные объяснения. А Макаронин снова, похоже, далеко не в первый раз задал свой вопрос:

– Да сколько же нам еще здесь толкаться?!

– Сколько надо, столько и будешь толкаться!.. – Назидательно проговорил я.

Макаронин остановился, рассерженно посмотрел на Володьшу и язвительно заметил:

– Ты, я смотрю, осмелел, выступать начал!.. Смотри, следующий раз с гвардейцами сам разбираться будешь!!

Шептун, тоже слышавший мои слова, но не понявший, кто их произнес, заморгал глазами и пробормотал:

– Так я что… я ничего… и не говорил…

– И не говори! – Сурово осадил его старший лейтенант. – Смотри лучше по сторонам, что б Сороку не пропустить!

С этими словами старший оперуполномоченный развернулся и неторопливо двинулся вдоль по проходу.

– Сам смотри, Макаронина Юркая! – огрызнулся я вместо Володьши.

Макаронин крутанулся на месте, уставился на Володьшу горящим глазом, но вдруг в его пылающем взгляде мелькнуло некоторое смущение, а затем он завертел головой, явно пытаясь кого-то разглядеть.

– Что?! Что случилось?! – Встрепенулся Шептун.

В ответ Юрик только досадливо махнул рукой.

– Да кого ты ищешь?! – Настаивал Володьша.

– Ты что, не слышал?.. – Не гладя на своего спутника пробормотал Макаронин. – Голос Сорокин… а самого не видно!..

– Разуй глаза, слепундра… – негромко проговорил я, сбрасывая с себя Полог.

Увидев меня, Юрик оторопел, его круглые глазки быстро заморгали, а толстые губы шевелились сами собой, словно не знали что сказать. Зато Володьша искренне обрадовался:

– Ну вот! Вот же он!! А ты все – «сколько нам толкаться?» да «сколько нам толкаться?»

Тут и к Юрику вернулся дар слова:

– О!! Сорока!! А я и не заметил, как ты подошел!!

– Ну что же делать, если я такой маленький и незаметный?! – Усмехнулся я и тут же посерьезнел. – Пошли в какую-нибудь… харчевню, посидим, поедим, потолкуем.

– Я знаю куда! – Тут же вынырнул Володьша. – Нам там никто не помешает!

– Ну веди… Сусанин! – Буркнул Макаронин, поглядывая на меня все еще удивленным глазом.

Несколько минут спустя, мы сидели за столом отдельного кабинета в большом заведении местного общепита, и двое расторопных молодцев ставили на этот стол различные закуски, заедки, кувшинчики с напитками. Макаронин, коротко переговоривший с хозяином этого заведения и, видимо, заказавший все это изобилие, с торжествующим видом поглядывал в мою сторону, явно ожидая расспросов. Ну, я, конечно, поинтересовался:

– За чей счет гуляем?!!

– За мой! – Немедленно отозвался старший лейтенант.

– А откуда деньжатки?..

– Должок с одного хмыря получил!..

– Когда ж тебе успели здесь задолжать?! – Теперь уже вполне искренне удивился я.

– Ты ж помнишь, куда меня вытолкнули? – Спросил Макаронин, и когда я утвердительно кивнул, продолжил. – Так вот, не успел я туда… вывалиться, как на меня навалились два мерзавца с тесаками и ножами, а хозяин пытался сзади поддеть меня вон той вилкой!

Он кивнул в сторону угла, в котором притулилась та самая «вилка».

– Ну и что?.. – Потребовал я продолжения доклада.

– Ну что? – Макаронин пожал плечами. – Бандюганов этих я положил, ножики отобрал… – Он распахнул свою куртку и продемонстрировал мне два великолепных кинжала – типичных кама, с изузоренными клинками и костяными рукоятями. – А у хозяина вилку забрал… ну и … того… компенсацию за причиненные… эти… беспокойства – двенадцать червонцев!

– Двенадцать червонцев? – Переспросил я, и Юрик тут же поправился:

– Одиннадцать осталось. Один я отдел хозяину лавки за свиные головы и за то, чтобы он положил к себе в погреб на хранение трех змеевых гвардейцев.

– Так… – Медленно протянул я. – А гвардейцы откуда взялись?

– Давай, мы лучше поедим, а заодно и все тебе расскажем. – Предложил голодный Макаронин, и мне пришлось согласиться с этим предложением.

Обедали мы где-то около часа, и за это время ребята рассказали мне достаточно подробно о своих приключениях, а я поделился информацией, полученной на площади Согласия или… Бессмысленного бунта. Когда слуги убрали со стола грязную посуду, оставив только кувшин с каким-то сладеньким слабоалкогольным напитком и блюдо яблок, я взял яблоко, откинулся на высокую спинку стула и задумчиво проговорил:

– Не представляю, что это был за… променад на площади Согласия, но вот узнать, где находится эта самая «малая гостевая резиденция» мне чрезвычайно хотелось бы?..

И мы с Макарониным одновременно посмотрели на Володьшу. Тот, словно бы извиняясь, пожал плечами и так же задумчиво ответил:

– Это был не променад… Это был утренний моцион… Все кто служит в четырех главных приказах – Зарубежных интересов, Казенных доходов, Охранный-рубежный и Скрытной работы после первых трех часов работы должны выйти на обязательный моцион… Вот они и… выходят. Что касается… малой гостевой резиденции, то я даже не знаю, что это такое. И вообще, в столице я не был уже несколько лет, а здесь многое изменилось… Гвардия эта… собаки на Шептунов доносят… Надзорный приказ…

Я посмотрел на отвалившегося от стола Юрика, благодушно сжимающего в кулаке полный бокал, и раздумчиво спросил:

– Может, поспрошать твоих гвардейцев… ну, тех, что в погребе у лавочника сидят?..