Пинок в светлое будущее Южина Маргарита

– А как жа! И возле нашего дома крутилися. Сидела одна молодка на вашей скамейке, возле вашего как раз подъезду, да все голову вверх задирала, видать, ждала кого-то.

Зинаида сникла:

– Наверное, и в самом деле ждала.

– А кого? Я у вас в подъезде, почитай, кажну собаку знаю. Молодых у вас не водитси, чтоб подружек приводить, все уже перестарки, самые молодые – вроде тебя. Родственников таких тожа не наблюдаетси – люди здеся по сто годов живут, к им каких токо родичей не приезжало. А вот энта новехонька совсем была, незнакомая. У меня-то ить знашь, кака память! Один раз гляну – все, почитай сфотографирула!

– Но все равно… – не могла согласиться Зинаида. – Девушка как-то подозрений не вызывает. Могла просто идти, устала, присела на скамейку возле нашего подъезда…

– Ага, и ну по окнам глазами зыркать, да? Я вот жалею, что тогда пленки в фотоаппарате у меня не было, кончилася, а то б я… Вот так наводчицы и работают. Кого б у нас ограбили, а я уж тут как тут была бы, с пленочкой – нате, пожалте! Токо нету пленочки. А та молода бабенка посидела, потом подъехала машина, она туда занырнула, ее сграбастали и увезли.

– Но это днем было или вечером?

– Днем. Говорю ж тебе – не работаю я вечерами-то.

Зинаида тяжко вздохнула – не могла молодая женщина накинуться на Нюрку, если ее увезли еще днем. Выходит, не так уж и все известно бабе Глаше.

– Ну что ж, спасибо за угощение, – поднялась Зинаида. – Если вспомните что-нибудь интересное – звоните, мой телефон…

– Ага, давай-ка запишу, завсегда приятно с умным-то человеком побалакать. А ты, коль дело-то раскрутишь, не поленися ко мне забежать. Уж больно мне интересно – кто ж у нас так фулюганит, стервец.

Зинаида от удивления подергала бровями, но Глафира Ферапонтовна просто добавила:

– Да ты по-рыбьи-то ртом не шамкай, у нас во дворе, почитай, кажный знат, что ты того гада вычислила, который в вашей коммуналке жил. Уважаю! – хлопнула бабушка Зинаиду по плечу и расцвела всеми морщинками.

Зинаида только криво улыбнулась, как-то по-старомодному поклонилась и выскочила за дверь. Да уж, был такой момент, Зинаида расследовала дело. Но что об этом судачил весь двор, она и предположить не могла.

Дома пахло горелым мясом и луком. Зинаида вдруг вспомнила, что кроме загнувшегося огурца и кислой капусты у бабушки Глафиры она ничего не ела, и заторопилась к себе в комнату. Там, в столе, у нее всегда была припрятана палочка колбасы – осталась привычка еще с времен прежних жильцов, когда те пользовались ее холодильником чаще, чем своим.

– Зинаида! Немедленно к столу! – раздался властный приказ Григория из кухни.

Зинаида проблеяла что-то невразумительное, и тогда мужчина заявился к ней в комнату самолично:

– Что еще за выкрутасы? Значит, всего наготовила, а есть не собираешься? – грозно спросил, тщательно пережевывая кусок, который едва умещался во рту. – Сейчас я лично, этими вот руками…

Зинаида не стала дожидаться, когда Гриша пустит в ход «эти вот руки», быстренько пригладила волосы и направилась в кухню.

За столом уже сидели две дамы – Неля и Юнона, аккуратно тыкали вилочками в большую сковородку, где большими ломтями было нажарено мясо.

– Вот, Юнона, учись – и простенько, и вкусно, – кривился Григорий, пытаясь прожевать резиновый кусок. Потом стрельнул на Зинаиду лукавым глазом и прошамкал: – Зиночка, мне надо было на тебе жениться, всю жисть бы как лев жил – одними коровами питался! Как готовишь, как готовишь…

Зинаида терзала вилкой свою порцию «вкуснятины» и лениво отбрехивалась:

– Я вообще-то никак не готовлю… некогда мне… Сегодня Юнона ваша или Неля постарались…

У Гриши немедленно перекосилось лицо, и он обвел дам пристальным взором:

– Так, признавайтесь, кто из вас мясо испохабил?

Неля даже ухом не повела, уплетая за обе щеки, а вот Юнона Васильевна покраснела, вытянула шею и робко созналась:

– Ну я это, Гриша. А чего? Ты ж только что Зинаиду нахваливал?

– А ничего! – рыкнул Попов. – Я ж думал, она свой продукт приготовила, значит, мы, стало быть, сэкономили. За одно это и хвалил. А ты тут… Мало того, что холодильник нараспашку, запасы разбазариваешь, так еще и готовишь так, что еда в глотку не лезет! Один кусок уже полдня жую, как верблюд какой!

Разгневанный Григорий ухватил руками со сковороды еще один кусок и с грохотом вышел из-за стола.

– А по-моему, вкусно… – растерянно пролепетала Юнона.

– Ну да, только… только изнутри сырое мясо выглядывает, а сверху… – прокомментировала Неля, не переставая работать челюстями.

Однако с непрожаренным куском даже ее зубы не справились, и, не слишком задумываясь, Неля выкинула кусок в форточку. Такое разбазаривание продукта привело Юнону в состояние, близкое к истерике:

– Не нравится, не ешь! – со слезами в голосе выкрикнула соседка и в сердцах выдернула сковородку со стола и брякнула ее обратно на плиту.

Неля такого поворота событий не ожидала.

– Нет, ну куда убрала-то? – вытаращилась она. Потом вдруг сморщила лицо и плаксиво заголосила: – Во-о-от, даже мя-яса жалко… Мы с Дашенькой, может быть, всю жизнь на одной чечеви-и-ице держимся-я-я, а эта буржуйка… Поставь сковороду на место!

Юнона утешила уязвленное самолюбие, водрузила угощение на стол и сочла нужным провести воспитательный процесс:

– А я, кстати, давно хотела тебе указать, Неля! Сама-то ты, конечно, можешь и на чечевице жить, но вот ребенка голодом морить…

– Чего эт я голодом? – возмутилась Неля, забыв про слезы. – Дашутка у меня, может быть, такие деликатесы вкушает, какие ты и не пробовала! Сама не доедаю, а ей…

– Вот то-то и оно – суешь девчонке, что сама не доела!

– А я говорю: Дашка у меня питается как на убой! Она, знаешь, сколько весит… она скоро меня перегонит!

– Я, конечно, не спорю никогда, но чтобы тебя, Неличка, перегнать, надо по центнеру силоса в день съедать, – перекривилась Юнона и назидательно продолжала: – Не знаю уж, как ты ее там кормишь, но ребенку нужно полноценное питание. И, опять же, развитие достойное. Ну вот что за безобразие – уже полтора года девчонке, а она даже говорить не хочет!

Неля запыхтела паровозом: готовилась дать серьезный отпор, но рот был занят. От новой порции наставлений Юноны Нелю спас звонок в дверь.

– Ну и что это за выкидыши из окна?! – свирепо щурился сосед с нижнего этажа, двумя пальцами отдирая непрожеванный Нелин кусок со своей вычурной шляпы. – Я, главное дело, к своей пассии собрался… то есть мы с ней в театр собрались, а тут на меня выбрасывают всякие помои! Я теперь как мусоропровод у вас, да?! Так, я немедленно иду в милицию! Пусть они вас всех выселяют оптом!.. Хотя не, вот эту тетку можно оставить, – ткнул он толстым пальцем в сторону Зинаиды. – У вас портвейн дешевый. А вы…

И он снова задохнулся.

– Вот, – победно вытаращилась Неля на Юнону. – И ты мне еще говоришь, что умеешь готовить! Обычный человек с улицы и то сразу сказал: мол, твое кушанье – помои!

– Так вы на меня вот эти куски… А что они вообще такое? Птенцы дохлые, что ли? – брезгливо сморщился парень.

– Не птенцы, а, простите, часть коровы…

Глаза у парня стали наливаться кровью, и Зинаида срочно бросилась спасать ситуацию.

– Знаете, вы со своей пассией ступайте вместо театра в наш бар. Там сегодня новый портвейн завезли! Я сейчас позвоню, и вас обслужат по высшему классу! В театр вы все равно опоздали, а в наш бар можно и того… вовсе без голов… я имею в виду – вовсе без шляпы!

Парень помялся, потом выторговал двадцатипроцентную скидку и только после этого удалился.

Юнона облила Нелю высокомерным взглядом и процедила:

– Тебе, Неллия, надо ребенка в садик сдать. Пусть девочку воспитывают порядочные люди, которые в окна говядиной не кидаются. Чему Дарья у тебя научится? Да и тебе не дело дома киснуть. Тоже мне, мадонна с младенцем… Надо выйти на приличную работу, получать хорошие деньги, а потом…

– Нет! Ты мне скажи сначала, где ту приличную работу найти, – прожевала наконец мясо Неля. – Какой идиот мне хорошие деньги платить станет, если у меня образование незаконченное низшее? И про садики… Я вон по телевизору смотрела – если нам сейчас в очередь встать, она как раз ко второму классу подойдет. Умная прям такая вся! Своих детей не завела, советуешь… И забирай свое мясо! Ишь, пожалела, его вон даже кот есть не хочет! Господи, и чего только не наешься, чтобы сохранить соседские отношения…

Зинаида посмотрела на Мурзика. Хлебосольная Юнона и ему выделила кусочек говядины. А может быть, просто уронила. Во всяком случае, перед котом лежал кусок, и котяра брезгливо трогал продукт лапой, решая, поиграть с этим сухариком или уже взвыть и попросить нормальной еды.

– Зинаида, не выходи замуж, – задумчиво проговорила Юнона, подперев щеку. – Оставайся вечной девушкой на выданье… Ну или просто девушкой…

Зинаида поблагодарила соседку и осторожно поинтересовалась, как бы между прочим:

– Мне никто сегодня не звонил?

Тут же в дверях кухни появилась голова Григория.

– Об этом, Зинаида, даже не беспокойся. Я уже всех отвадил, теперь никто не звонит. Ты бы мне за это коньячку принесла с работы. Отвадил ведь, а то все звонят и звонят, порочат честное имя Зинаиды Корытской! И ведь добро бы замуж кто взял!

– Да кто ж меня возьмет, если ты всем сообщил, что я уже в трехкомнатной квартире живу?! – вспылила Зинаида и удалилась к себе.

На следующий день была суббота. Не надо было никуда идти, никого не хотелось видеть, а потому Зинаида подниматься не торопилась. Она могла бы пролежать еще часика два, если бы не жалобное пение Мурзика за дверью. Вчера она не впустила его к себе, и он сегодня с раннего утра исходил кошачьими слезами. Ничего страшного бы не случилось, если бы Мурзик полежал и на кухне, но к его воплям присоединился бас Григория:

– Зинаида, немедленно открой животному! Я не про себя, это тут у тебя кот мучается, то ли ласки требует, то ли рыбы. Зинаида! Ты спишь, что ли? Мурзинька, кыс-кыс-кыс… ори громче, хозяйка у тебя глухая на оба уха. Зи! На! И! Да!

Зина резко вскочила, надела халат, гневно распахнула дверь и только приготовилась устроить соседу выволочку, как в коридоре появилась благоухающая Юнона.

– Гришатка, а мы сегодня разве не собираемся к маме? Она звонила – приготовила нам чудесные вареники из вишни. Зиночка, вы любите вареники из вишни?

Зинаида медленно гасила раздражение.

– Да не расстраивайтесь вы так из-за этих вареников, – по-своему понял ее состояние Гриша. – У матушки опять, наверное, клюква скисла, вот она и напихала ее в тесто. Я пробовал – ужасная гадость.

– Гриша! – приготовилась зарыдать Юнона и удалилась в свою комнату, высоко задрав голову.

Уже через секунду она появилась снова, теперь уже наряженная, как новогодняя елка – в блестящей, точно фольга, кофте, в шелковой шали, где по черному фону были щедро раскиданы крупные цветы непонятного вида, губы алели чуть не до самого носа, а брови убегали к ушам. Юнона себя чувствовала красавицей, оттого была холодна и высокомерна.

– Григорий, я к маме. Если соберешься, знаешь, где меня найти.

И удалилась.

Сразу после ее ухода Григорий начал собираться. Правда, совсем не на поиски жены. Он быстренько созвонился со своим коллегой по трактору, и свободные мужчины организовали мальчишник в ближайшей пивной.

Зинаида вспомнила, что уже давненько не была у дочери, и решительно уселась перед зеркалом. Спустя минут двадцать она уже, моргая щедро накрашенными глазами и поправляя высоко взбитую челку, натягивала сапоги и выслушивала Нелины жалобы на жизнь.

– Вот как хорошо, когда родни-то много, – печалилась та. – Одни к матери, другие к дочери идут, и только мне, бедняжке, некуда податься. Ну ничего, вот скоро я Дашку замуж выдам – и сразу же в ресторан! Зин, ты только представь, я ведь ни разу в ресторане не была. А у меня уже и платье приготовлено.

Зинаида быстренько подсчитала, что в ресторан Неля отправится как раз лет эдак в шестьдесят пять, и вошла в положение:

– Чего уж до старости ждать, давай я завтра с Дашей посижу, а ты сбегай. У нас недалеко неплохой ресторанчик есть.

– Ой, – расхохоталась Неля, – да с кем мне сейчас-то идти? Я уж лучше потом, со сватьей. А сейчас… Одной неудобно, вдруг кавалеры нападут, а я и отбиться не смогу.

– Ну с Поповыми сходи, с Юноной и Григорием.

– А с Григорием, точно тебе говорю, ни один кавалер напасть не решится, – поджала губы женщина. – Он хоть из деревни и удрал, а повадки остались бычачьи.

Зинаида только развела руками, а затем продиктовала:

– Значит, так: если мне позвонит мужской голос, скажи, пусть оставит телефон. И передай, что замуж я вовсе не выходила. Запомнила? И скажи, что я сейчас у Насти, у дочери. Он должен знать ее номер телефона.

– А если позвонит женский голос?

– Ты, Неля, прям как маленькая! Какой еще женский голос? Ну уж если позвонит, говори что хочешь.

У дочери Насти время пролетело незаметно. Не успели женщины обсудить и половину новостей, как на город опустился поздний вечер.

– Ой, мам, оставайся у нас, – заканючила Настя, цепляясь за руку матери, как в детстве. – Мы с тобой пирог испечем, а?

– Ну какой пирог, Настя? – нежно укорила дочку Зинаида. – Скоро лето, сарафанчики открытые, бикини там всякие, а я после пирога! Нет уж, надо о фигуре подумать. Кстати, я собираюсь заняться гимнастикой, я по телевизору видела… Ой, об этом в другой раз! Александр меня проводит?

На улицу они вышли втроем. Весна вдруг вспомнила про плюсовую температуру, лужицы растаяли, и в вечернем воздухе уже веяло потеплением. И так было славно, спокойно, тихо, так трепетало сердце в предчувствии лета, что Зинаида, заявившись домой, немедленно стала над собой измываться.

Сначала она, как и хвасталась дочери, занялась гимнастикой – закидывала ноги за голову, складывалась в немыслимые фигуры и старательно приседала, щелкая коленками. Потом женщина собрала кое-какие скляночки, баночки и надолго закрылась в ванной. И только около трех часов ночи усталая, но довольная нырнула под одеяло и зашлась богатырским храпом.

Назавтра она проснулась в таком состоянии, как будто по ней ездили танки – все тело ломило, ноги не гнулись, а шея отказывалась поворачиваться.

– Мурзон, – слабо простонала Зинаида, сползая с кровати на четвереньках. – Ты мне шею не погреешь? Или там массаж какой-нибудь лапками, а? Ведь пишут же – кошки лечат от… Господи, от какой же заразы они лечат-то?

Кот вытаращил круглые глаза и с диким недоумением наблюдал за ползаньем хозяйки.

– Надо просто еще раз разогреть мышцы… – объяснила себе «гимнастка» и попробовала разогнуться.

В кухне Юнона с Григорием и Неля с Дашенькой напряженно прислушивались к непонятным стонам, сдержанным всхлипам и странному кряхтению, доносившимся из комнаты ответственной квартиросъемщицы.

– Так… Доигрались… – долбанул ладошкой по столу единственный мужчина, блюститель нравственности. – С кем вчера заявилась домой Зинаида? Не юлите мне глазами! Отвечайте, как в школе! Я спрашиваю – с кем?!

Женщины переглянулись.

– Гриша, ну кто за ней следит-то? Я, например, чинно спала, пока ты пьяный в зюзю не приплелся, – отчиталась Юнона.

– А мы с Дашкой и вообще… – испуганно затараторила Неля. – Дашка вчера днем не спала и вечером чего-то капризничала. Я ее качала-качала, мы так и уснули обе, закачанные. Я вообще только в десять поднялась.

– Понятно, – насупился Гриша. – У вас тут черт-те кто по ночам околачивается… Зинаида, немедленно выходи! Мы все знаем! Мы сейчас…

Дальше говорить не имело смысла – дверь комнаты Зинаиды отворилась, и появилась сама Зинаида, прямая, как шест.

– Здрассть, – с перекошенной улыбкой поздоровалась она и на негнущихся ногах поковыляла в ванную.

Неля тут же подскочила и заглянула в ее комнату – никого. Поповы тоже лично убедились, что посторонних в комнате не наблюдалось, только Мурзик жмурился на подоконнике и строил ехидные кошачьи рожи.

– Никого, – подтвердил Григорий. – А с кем же тогда… Я не понимаю, чего сопеть-то тогда? У нее даже телевизор не включен!

– А зачем телевизор? – появилась за их спинами Зинаида. – Гимнастикой и без него заниматься можно. А что случилось?

– Конечно, ничего, – поджала губы Юнона Васильевна. – А что это за гимнастика такая, от которой всех соседей можно в ужас привести? Мы уж подумали, тебя там кто-то душит!

– Не, я-то, честно говоря, на другое подумал, – наивно признался Гриша. – Но гимнастика это… Та-а-ак, бабы! Кто еще не сделал утреннюю зарядку, в одну шеренгу становись!

– Во! – сунула ему Неля под нос здоровенную фигу и спряталась в своей комнате от греха подальше.

Зинаида тоже юркнула к себе, и только несчастная Юнона, вытянувшись веревкой, принялась ожесточенно дергать длинными худыми руками, вскидывать колени и вертеть тазом, как того требовали спортивные команды мужа. Уже закрывая за собой дверь, Зинаида услышала, как от мадам Поповой исходят стоны, всхлипы и кряхтение.

Наблюдать за стараниями соседки у Корытской не было времени – она торопилась к Нюре в больницу. Правда, торопиться ей только хотелось, а вот получалось плохо, вся она двигалась будто на шарнирах. В автобусе ей даже сочувственно уступили место, после того как Зина с трудом вскарабкалась по ступенькам.

Подруга же, едва завидев в дверях знакомую фигуру, недовольно затрубила:

– Ой, а чего ты одна-то? Я уж думала, она мне преступника в наручниках притащит, а она… Зин, а чего с тобой такое-то? Это тебя чего, на нервной почве так колбасит?

Зинаида доплелась до Нюркиной кровати и плюхнулась чуть не на больную ногу Тюриной.

– Нет, не на нервной. Я вчера мышцы перенапрягла, понимаешь, к лету себя готовила, и вот…

– Я фигею! – шлепнула Нюрка по одеялу. – Ей мозги напрягать надо, а она мышцы! Я ж тебе заказывала – притащи мне преступника! Интересное дело, кому-то там нашла бандитов, а для любимой подруги даже завалящего хулиганишку припереть не хочешь, только мышцы качаешь!

Зинаида уныло посмотрела в окно и пробубнила сама себе:

– Спокойно, Зинаида, спокойно. Чего с нее взять, голова теперь у Нюрки с самой настоящей дырой… ума и раньше-то не было, а сейчас…

– Ты чего там бормочешь? – вскинулась Нюрка. – Сама, главное… а я без мозгов получаюсь?

– А если у тебя мозги есть, так соображать же надо – кто меня сюда с наручниками пустит, а тем более с преступником? На кой черт его в больницу-то тащить, если он по всем правилам в милиции должен быть?

Нюрка пошлепала ртом, а потом заявила:

– А потому что я потерпевшая и… и хочу ему вот так вот в глаза посмотреть! Да!

– И где я тебе преступника найду за два дня? Ты прям вообще! – обозлилась Зинаида и плюхнула на кровать пакет с фруктами. – Ешь давай бананы, для тебя самая подходящая пища.

– Чего ты мне все бананы таскаешь, будто я обезьяна какая? – уже примирительно проворчала Нюрка. Однако сунула в рот гостинец и несколько виновато сообщила: – Я чего кричу-то? Я ж боюсь! А вдруг он сюда залезет?

Зинаида тоже ухватила банан и покачала головой:

– Нет, не залезет. Мне вообще кажется, что тебя просто хотели ограбить.

– Не смеши меня, в самом деле! Хотели ограбить, а взяли только телефон и двести рублей денег? – невесело фыркнула Нюрка Тюрина. – Можно подумать, с меня больше и взять нечего!

– У тебя деньги не преступник взял. Их Вася вытащил, в качестве вознаграждения за твое спасение. И телефон он же прибрал.

– А тот изувер тогда чем занимался? – напряглась Нюрка. – Может, я чего не помню? Ты уже что-то узнала, да? Ты, Зин, мне все выкладывай, а то, я ж тебе говорила, у меня память стала ни к черту, вот тут помню, а тут не помню. Чего там со мной случилось-то?

Зинаида еще немного пожевала фрукт и принялась докладывать свои размышления:

– Мне кажется, что тебя просто хотели ограбить. Поэтому этак легонечко по головушке тюкнули и в подвал сбросили.

– Ни фига себе «легонечко»! Нет, Зин, меня нормально долбанули. Врач говорит, что я чудом жива осталась.

Зинаида беспечно махнула рукой:

– А, ну тогда, значит, хотели убить. Опять же с целью ограбления. Ударили и скинули в подвал, чтобы уже там, без помех, выгрести у тебя все, что можно. И сережки твои снять. Но грабителя спугнул Вася. Поэтому он и слышал какие-то звуки. Понятно?

– Ага. А кто такой Вася? – выпучив глаза, спросила Нюра.

– Вася, это тот страшный, который тебя по ступенькам тащил. Бомж наш. Между прочим, у него высшее образование, он учителем работал.

– Ага… и он меня на помойку, да? Зачем?

– Затем, что там проходимость большая, народ там часто толчется. И ведь все он правильно рассчитал – тебя в тот же вечер и нашли. А если бы он не появился… Нюр, ты не бойся, грабители на тебя случайно вышли, значит, второго раза не будет. И уж конечно, сюда они не полезут. Чего с тебя здесь снимать-то? Бинты, что ль?

Нюрка все еще не верила и продолжала настаивать:

– И все равно ты их найди. Давай, Зин, так сделаем: как будто я тебя детективом наняла. У меня деньги есть, ты же знаешь. Я заплачу. Только ты найди их, ладно?

– Да ну тебя, с деньгами твоими… Грабителей, между прочим, я еще не искала. Они же могут кем угодно оказаться. Вот так просто шли себе на вечернюю работу, какой-нибудь магазин грабить, а тут им ты навстречу, вся в брюликах. Ну и, конечно, у них сразу профессиональный азарт разыгрался… Слушай, Нюр, а чего это мы все время «они» говорим? У них что, в тот вечер бригадный подряд был? – вдруг спросила Зинаида.

Нюра почесала бинт на голове и пожала плечами:

– Не помню. Даже больше тебе скажу – не видела.

– Вот ты какая. С меня преступников требуешь, а сама даже разглядеть их толком не догадалась, – вздохнула Зинаида.

Теперь уже Нюра почувствовала себя виноватой:

– Зато… зато ко мне приходили из милиции, и я им ничего не рассказала.

– Вот это ты мне сувенир подарила, – съязвила Зинаида. – Лучше бы рассказала, быстрее бы дело пошло.

– А если мне больше нечего рассказывать? А остальное они и так знают. Ты, Зина, ищи себе спокойно. Я вот так подумала: в глаза-то преступнику я в любой момент могу посмотреть, правда же? Мне сначала надо в себя прийти, чтобы волосы, лицо и все остальное стало как прежде. Чтоб его совесть заела, как меня увидит, что он такую красоту хотел из-за каких-то брюликов…