Тайное венчание Картленд Барбара

Желая укрепить свою победу, принцесса бросилась ему на шею и прижалась щекой к щеке.

— Милый мой Наполеон, зачем ты их слушаешь? — неясно ворковала она. — Я веду себя как ангел, честное слово! А если мне хочется сделать что-нибудь неприличное, я крепко запираю дверь и задёргиваю шторы!

Наполеон снова расхохотался.

— Малышка, ты безнадёжна и неисправима — но я не могу на тебя сердиться!

Полина отпустила его шею и поправила на себе неглиже.

— Иди сюда, на диван, и поговорим, — промурлыкала она. — Мы с тобой так давно не болтали вдвоём!

— Я не могу остаться, — ответил Наполеон. — Расскажи-ка мне лучше об этом молодом шведе. Что он значит для тебя?

— О чем это ты? — переспросила Полина. — «Что значит?» Да ничего не значит, просто с ним приятно проводить время — и потом, он божественно красив!

— Я не об этом, — ответил Наполеон. — Ты не хуже меня знаешь, что королевские дворы Европы смотрят на мой двор с плохо скрытым отвращением. Любой скандал в моей семье они подхватят и используют как оружие против меня! Моя репутация погибнет — так же верно, как если бы в неё попал наряд!

В его голосе Полина услышала горечь и в приливе нежности уткнулась лицом ему в плечо.

— Милый мой брат, обещаю, я буду очень, очень осторожна — ради тебя! — поклялась она.

— Если ты нарушишь слово, я очень рассержусь.

— Клянусь жизнью! Теперь я буду не только дверь запирать, но и ставни!

Наполеон снова не мог сдержать смеха. Отсмеявшись, он поднялся и заговорил уже другим тоном:

— Здесь, в спальне, я видел очень милую девушку, милашка сказала, что она твоя новая швея.

— Да, она приехала только сегодня.

Наполеон не ответил.

— Она тебе понравилась? — осторожно спросила Полина.

— Да, пожалуй. Удивительно привлекательная девушка! Ты заметила, что глаза у неё цвета фиалок?

— Вот как? Может быть, я её не разглядывала.

— Что, если я приеду сюда завтра вечером и зайду через садовую калитку? Ты скажешь ей, чтобы на меня встретила?

— Хорошо, скажу.

— Вот и отлично!

Наполеон вынул из жилетного кармана усыпанные бриллиантами часы.

— Пора уходить, у меня назначена встреча.

Полина поцеловала брата в щеку и, взяв под руку, проводила до дверей.

— Не забывай о хорошем поведении, — напомнил он ей у выхода, — и скажи маленькой Фиалочке, чтобы ждала меня завтра в девять часов. Я приглашён на ужин, но постараюсь освободиться пораньше.

— Не забуду, — пообещала Полина.

Император прошёл через холл — лакеи выстроились в ряд и склонились перед ним в низком поклоне, — вышел на улицу и сел в экипаж.

Полина поспешила наверх.

— Отлично! — говорила она себе. — Лучше ничего и быть не может!

Хорошенькая швея отвлечёт Наполеона от Жозефины — а значит, и от тех мерзостей, что нашёптывает ему жена про принцессу. Полина была уверена, что атака исходит именно от Жозефины.

— Что бы она там ни говорила, — сказала себе Полина, входя в спальню, — а Акселя я не брошу! По крайней мере, пока он мне самой не надоест!

Одевшись и удостоверившись, что выглядит ещё лучше обычного, принцесса отослала прочь горничных, а Верните приказала остаться.

Наступило молчание. Вернита ждала дальнейших распоряжений, вопросительно глядя на принцессу.

Она совершенно не ожидала, что принцесса заговорит с ней о своём всемогущем брате.

— Император сказал мне, — начала наконец Полина, — что у вас глаза цвета фиалок. Вам кто-нибудь говорил такое раньше?

— Н-нет, мадам, — робко ответила Вернита.

Её вдруг охватила неописуемая тревога. Почти с ужасом ждала девушка следующих слов принцессы.

Что ещё сказал император? Что грозит Верните? Как она выпутается из этой истории?

— Мой брат высоко ценит красоту, особенно женскую, — продолжала принцесса, глядясь в зеркало. — Для вас большая честь, что он обратил на вас внимание и пожелал полюбоваться вашими прелестными глазками ещё раз. Завтра вечером, в девять часов, вы будете ждать его в главной спальне.

— Ждать… императора?

Вернита с трудом выговорила эти слова. Она едва держалась на ногах — так она была потрясена.

— Он войдёт через заднюю дверь, выходящую на Елисейские Поля, — объясняла принцесса. — Никто в доме, кроме вас, не узнает, что он здесь.

— Но зачем… зачем он хочет меня видеть? — пролепетала Вернита.

Полина улыбнулась её наивности.

— Думаю, у вас достаточно сообразительности, чтобы самой найти ответ, — проговорила она.

— Но я не могу… я не хочу оставаться с императором наедине! — в смятении воскликнула Вернита.

— Неужели вы не понимаете, мадемуазель, какая честь для вас, что на вас обратил внимание император? — Принцесса сердито обернулась. — Будьте с ним ласковы и делайте то, что он скажет! Иначе я мигом выставлю вас отсюда!

Последние слова она прошипела, словно разъярённая кошка. Но вслед за этим принцесса улыбнулась обычной безмятежной улыбкой и выплыла из комнаты, оставив Верниту в изумлении и ужасе.

После разговора с принцессой Полиной Вернита не находила себе места от беспокойства.

День уже подходил к концу, а граф не появлялся. Она знала, что он может приехать в любую минуту. Не раз девушка выбегала в холл, надеясь увидеть его там — но граф не появлялся.

День проходил как обычно. Принцесса, сидя в Фиалковом будуаре, долго выбирала себе платье; затем её посетили несколько джентльменов, а после обеда она объявила, что собирается нанести визит подруге.

Вернита едва удержалась от вопроса, не поедет ли с нею граф.

Вместо этого Вернита, помогая принцессе одеться, направляла разговор умелыми наводящими вопросами о том, хорошо ли повеселилась принцесса на вчерашнем званом вечере и чего ожидает от сегодняшнего.

О себе принцесса готова была говорить часами, но все усилия Верниты были тщетны — Полина ни разу не упомянула о графе.

Вернита заметила, что принцесса держится с ней почти по-дружески. Со вчерашнего вечера, когда император обратил внимание на скромную швею, Полина увидела в ней человека.

Приближался вечер, и сердце Верниты сжималось от ужаса. Сегодня ей предстояло отвергнуть человека, который считал себя всемогущим, — или навсегда потерять честь, уважение к себе и любовь графа.

Вернита была совершенно невинна, однако знала, что некоторые женщины, такие, как, например, принцесса Полина, имеют любовников. Девушка не слишком ясно представляла, чем именно любовники могут заниматься наедине, но о многом догадывалась.

Одна мысль о том, что до неё дотронется кто-то, кроме графа, наполняла Верниту ужасом. Вчера, когда Наполеон пытался поцеловать её, ей чуть не стало дурно от отвращения.

После обеда, оставшись одна, Вернита обдумала своё положение и решила, что во дворце принцессы ей больше не жить — и неважно, покинет ли она его по своей воле или по приказу хозяйки.

Вернита ещё не распаковала привезённые сундуки: теперь она торопливо убрала свои немногие личные вещи, чтобы быть готовой исчезнуть из дворца любой момент.

Однако Вернита понимала, что не может покинуть Париж, не повидавшись и не посоветовавшись графом.

Что ей делать? Может быть, вернуться на рю дез-Арбр? Но Вернита не сможет платить за комнату, пока не найдёт работу, а мысль о том, чтобы бродить по улицам в поисках нанимателя, показалась ей не лишком удачной.

Вернита пыталась молиться, но не могла. Господь казался ей таким далёким и нереальным. Словно испуганный ребёнок, она взывала о помощи к матери.

— Помоги мне, мама, пожалуйста! — молила она. — Скажи, что делать? Что, если он уехал из Парижа? Что, если… если я ему больше не нужна?

Однако Вернита не могла поверить, что порыв любви, бросивший их в объятия друг к другу, был для графа лишь мимолётным приключением.

Он говорил, что любит её — и по голосу Вернита поняла, что он искренен. Она видела его глаза — так притворяться не смог бы даже самый искусный актёр.

— Я люблю его! — шептала Вернита.

Тоска по нему переполняла сердце девушки, и отчаянно звала его на помощь. Неужели он не чувствует, что его любимая в беде? Пусть придёт и защитит её!

Пробило четыре часа. Принцесса вернулась и прилегла отдохнуть у себя в спальне. Тревога Верниты достигла предела: она решилась спуститься в холл и спросить лакеев, не видели ли они графа.

Она, правда, догадалась солгать, что должна передать ему какое-то поручение от принцессы.

Но лакей в ответ только покачал головой.

— Месье сегодня здесь не было, — ответил он. — Может быть, он нашёл себе женщину, красивее принцессы — хотя едва ли это возможно.

Он разговаривал с ней фамильярно, как это принято между слугами. Вернита, скрывая своё отчаяние, повернулась и хотела идти прочь, когда услышала над ухом его голос:

— Не хотите прогуляться со мной нынче вечерком? Славно повеселимся!

— Благодарю вас, но у меня очень много работы, — ответила Вернита и стрелой взлетела вверх по ступенькам.

Несмотря на своё волнение, она не смогла сдержать горькой улыбки. Знал бы этот парень, кто ещё претендует на её внимание сегодня вечером!

Вернита вернулась к себе, села и начала раздумывать, что ей делать. Ясно было одно: время идёт, и, если граф не появится, ей придётся принимать решение самой.

Дверь отворилась, и вошла одна из горничных. В руках она держала синий бархатный плащ.

— Пожалуйста, будь так добра, заштопай дыру, — обратилась она к Верните. — Я-то думала, что до зимы он не понадобится!

— Её высочество хочет надеть плащ? — удивилась Вернита.

Горничная кивнула.

— Сегодня выдался прохладный день, а принцесса вечно ходит полуголая. Она воображает, что уже схватила простуду.

Как всегда, горничная говорила о своей хозяйке безо всякого уважения.

— Только, ради Бога, поскорее! — добавила она. — Пусть принцесса думает, что я принесла его прямо из гардероба. Она голову с меня снимет, если узнает, что я убрала плащ, не заштопав!

Вернита знала, что горничная боится не зря.

Принцесса была беззаботна во многом, но очень строго следила за всем, что касалось её дома и одежды.

Каждый понедельник она обходила весь дом — и горе тому, на чьей территории замечалась хоть малейшая неопрятность! Любая грязь раздражала принцессу настолько, что она орала на трепещущих слуг, словно разъярённая фурия.

Положив на колени плащ, подбитый атласом и отороченный белым горностаем, Вернита быстро зашила дыру и понесла его вниз, в покои принцессы.

Она уже подходила к спальне, как вдруг увидела, как мимо неё прошёл какой-то человек и исчез за дверями спальни Полины Боргезе.

Это был не граф — однако его фигура показалась Верните знакомой, и смутная тревога охватила её.

Вернита подошла к дверям и уже взялась за дверную ручку, как вдруг голос принцессы, донёсшийся из спальни, заставил её замереть на месте.

— Наполеон! Я тебя никак не ожидала видеть!

— Мне нужно с тобой поговорить.

Наступила пауза. Вернита догадалась, что горничные принцессы поспешно удаляются в соседнюю комнату.

— Что случилось? В чем дело? — тревожно спросила Полина.

— Я приехал к тебе, — ответил император, — немедленно, как только получил донесение Фуше об этом твоём шведе.

— Фуше? — гневно воскликнула принцесса. — И ты хочешь сказать, что приставил эту мерзкую крысу следить за мной? Я ненавижу этого человека! Он — настоящая змея: всюду, где ни появится, он источает яд!

— Знаю, — спокойно ответил Наполеон, — но ещё он, где ни появится, безошибочно находит моих врагов!

В его голосе было что-то такое, что заставило принцессу замолчать, а затем спросить уже совсем другим тоном:

— И что же ты хочешь мне сказать?

— Фуше полагает, — медленно произнёс император, — хотя он ещё не вполне уверен, что человек, называющий себя графом Акселем де Сторвиком, — шпион, состоящий на жалованье у англичан.

— Не может этого быть! — воскликнула Полина. — Откуда он взял? Как только ему пришло в голову?..

— Шведский посол полностью подтвердил его верительные грамоты, но один клерк из посольства рассказал Фуше, что дело с графом не так просто.

Император прошёлся по комнате и продолжал:

— Фуше нашёл, за что зацепить этого клерка. На допросе тот рассказал, что граф по три раза в неделю, а то и чаще, посылает курьеров с депешами.

— Куда? — спросила Полина.

— Очевидно, в Швецию, — ответил император, — но клерк полагает, что это лишь уловка. На самом деле вся собираемая им информация достаётся нашим врагам.

— По-моему, все это чушь! — резко возразила Полина. — Граф Аксель совершенно не похож на шпиона! Он швед, а ты прекрасно знаешь, что эта страна нейтральна.

— В этом я не уверен, — ответил император. — Ходят слухи, хотя и не подтверждённые, что шведы заключили тайный договор с Англией.

— Все равно я не верю! — горячо повторила Полина. — Если Аксель — наш враг, почему же он так хочет продать тебе ружьё, из которого твои солдаты непременно будут стрелять в англичан? А может быть, и в шведов?

— Это, конечно, говорит в его пользу, — признал император, — но, скажу тебе прямо, Полина, то, что говорил Фуше, мне очень не понравилось.

— Мне вообще никогда не нравилось всё, что он говорит! — капризно воскликнула Полина.

— Фуше уверен, что этот человек из шведского посольства сказал правду о курьерах и расскажет ещё больше, если его подкупить или припугнуть.

— Я не поверю ни одному слову Фуше, если он не представит неопровержимых доказательств, — объявила Полина.

— Возможно, доказательства я получу уже сегодня вечером, — ответил император. — Шведский клерк уже в тайной полиции, и Фуше отправился туда узнать, что им удалось выяснить.

— Тогда подождём.

— Разумеется, я ничего не буду предпринимать, пока не поговорю с Фуше, — ответил император. — Но ты, конечно, понимаешь, что тебе нельзя появляться вместе с графом — ни сегодня, ни завтра, ни в любой другой день.

— Это ещё почему? — воскликнула Полина.

— Это же очевидно! — ответил Наполеон. — Ты прекрасно знаешь, что, если он окажется шпионом, как ни пытайся мы замять дело, об этом назавтра же узнает весь Париж. И, если его имя в умах людей свяжется с твоим, разразится грандиозный скандал. — Вздохнув, император добавил: — Я порой поражаюсь, Полина, как концентрируется вокруг тебя то, что я больше всего ненавижу — шушуканье и сплетни о нашей семье.

— Твой Фуше роется в выгребных ямах — и ты ждёшь, что он найдёт там что-нибудь, кроме грязи?

— Ты не понимаешь, насколько это серьёзно, — резко ответил Наполеон. — Этот человек, граф де Сторвик, обсуждал с моими генералами важные военные вопросы! Я сам только сегодня послал его в Сен-Клу к генералу Бертье!

Наполеон с шумом выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы и продолжал:

— Бертье осторожен, как и Ней, но один Бог знает, что мог разболтать ему Жюно перед отъездом в Португалию!

— И ты считаешь, что он передаёт все полученные сведения в Швецию?

— Надеюсь, что дальше Швеции они не идут!

— А по-моему, — заметила Полина, — Фуше просто все это выдумал. Ты награждаешь его за дурные новости — вот он и лезет из кожи вон, чтобы разнюхать для тебя какую-нибудь гадость. Иначе он потеряет свою репутацию!

— Что ж, подождём и посмотрим, — ответил Наполеон, — но пока, Полина, помни мой приказ. Ты не должна ни видеться, ни переписываться с этим человеком — и, разумеется, не может быть и речи о том, чтобы пускать его к себе в дом!

Полина покраснела от злости.

— Ты нарочно все это придумал! Ты хочешь отнять у меня единственного человека, с которым мне хорошо и интересно!

— В Париже, помимо графа Сторвика, множество мужчин.

— Но не таких, как Аксель!

— Но если наши подозрения верны, — произнёс Наполеон, — неужели ты, глупая девочка, не понимаешь, что он тебя просто использует, чтобы через тебя знакомиться с нужными людьми и выуживать у них информацию?

Полина не ответила.

— Кто познакомил его с Жюно? — спросил Наполеон после краткого молчания.

Полина долго не отвечала и наконец призналась неохотно:

— Кажется, я. Не помню.

— А Жюно отослал его к Нею… и так далее, — с досадой закончил император. — По-моему, все ясно. Я ничуть не удивлюсь, если этот человек, который так тебя очаровал, кончит плохо — будет казнён как шпион вражеской державы!

Полина вскрикнула.

— Нет! Я этого не допущу!

— Ты не сможешь мне помешать, — ответил Наполеон. — И запомни: если ты не хочешь отправиться с мужем в Рим, не пытайся связаться с этим шведским Казановой и не упоминай его имя при посторонних!

— Я тебя ненавижу! — завопила Полина. — Ты всегда портишь мне все удовольствие от жизни! Ты готов на все, чтобы сделать меня несчастной!

Наступила тишина. Затем император произнёс дрогнувшим голосом:

— Прости меня, Полина.

Та молчала.

— Мне пора идти, — снова заговорил император. — У меня приём, затем ужин — а после ужина я вернусь сюда, хотя с тобой не увижусь.

— Ага, ты развлекаешься, а мне нельзя! — проворчала принцесса.

— Быть может, вся эта история окажется бурей в стакане воды, — успокаивающе заметил император и добавил: — Хотя, по правде сказать, я не слишком на это надеюсь.

Вернита, стоявшая у двери, поняла, что император сейчас выйдет. Она поспешно отскочила от дверей и спряталась на лестнице чёрного хода.

Дверь внизу отворилась, и Вернита увидела Наполеона. Он быстрым шагом пересёк просторный холл и скрылся за массивной входной дверью.

Вернита ясно представила, как склоняются перед императором напудренные лакеи, а молодые подтянутые адъютанты в блестящей форме подсаживают его в экипаж.

Вернита подождала несколько минут, чтобы убедиться, что император не вернётся, затем подошла к двери будуара и постучала.

Ей отворила одна из горничных.

— Я принесла плащ для её высочества.

— Отнесите назад, — ответила горничная, — сегодня он не понадобится. Её высочество решила одеть что-то другое.

И горничная захлопнула дверь перед Вернитиным носом.

Девушка вздохнула с облегчением: теперь она была свободна. Оставалось разыскать графа и предупредить его.

Вернита ни на минуту не сомневалась, что Наполеон поверил каждому слову Фуше. Более того: она не сомневалась, что Фуше говорил правду.

Теперь-то ей стали по понятны слова графа о том, что он мог уехать в любой момент! Вернита поняла, почему он говорил, что они должны забыть друг друга!

А главное — Вернита узнала, что граф ей не враг! Он не друг и не союзник французам!

После этой чудесной новости Верните показалось, что она полюбила его ещё сильнее, если только это было возможно.

Однако девушка понимала, что её любимый в смертельной опасности, и что времени на спасение осталось совсем чуть-чуть.

Вернита торопливо спустилась на первый этаж, открыла окно, выходящее в сад, и спрыгнула на мягкую траву.

Петляя между цветочных клумб, она побежала к калитке в стене, выходящей прямо на Елисейские Поля.

Через эту самую калитку надеялся император сегодня вечером явиться во дворец на свидание с приглянувшейся ему девушкой.

Над Парижем сгустились тяжёлые тучи; накрапывал дождь.

Вернита осторожно оглянулась — нет ли поблизости кого-нибудь из окружения принцессы Полины — и бросилась бежать.

Только сейчас она заметила, что все ещё держит в руках синий бархатный плащ принцессы.

«Девушка, бегущая под дождём в одном тонком домашнем платьице, выглядит подозрительно», — думала Вернита, и она набросила плащ на плечи.

Накинув на голову капюшон, отороченный горностаем, Вернита изо всех сил припустила к жилищу графа.

Какая удача, что она знала расположение этого дома!

Массивный особняк, окружённый позолоченной решёткой, как и говорил в тот вечер граф, представлял собой весьма внушительное зрелище.

Но сейчас Верниту не интересовали архитектурные красоты. Она схватила дверной молоток с серебряной ручкой и что есть силы заколотила им в дверь.

Дверь открылась почти сразу. На пороге стоял лакей в красной с золотом ливрее — цветах Клермона.

— Мне нужно увидеть графа Акселя де Сторвика, — задыхаясь от быстрого бега, выпалила Вернита.

— Месье граф ожидает вас, мадам?

Вопрос был задан очень вежливо — очевидно, на лакея произвёл впечатление роскошный плащ Верниты.

— Пожалуйста, передайте месье Сторвику, что мадемуазель Бернье срочно хочет его видеть!

Лакей, видимо, по её лицу и голосу понял, что дело серьёзное — он жестом пригласил её внутрь и ввёл в небольшой салон.

Салон был обставлен с большим вкусом, но Вернита заметила, что ему далеко до подавляющей пышности резиденции принцессы Полины.

Он был обставлен старинной уютной мебелью; обивка на ней вытерлась и пожелтела. По стенам висели портреты предков виконта де Клермона, каждый из которых внёс свой вклад в историю Франции.

Но Вернита не могла рассматривать портреты. Сейчас она думала только о графе и угрожающей ему опасности.

Сердце её отчаянно колотилось, руки дрожали. Девушка скрестила руки на груди, но дрожь не унялась. Ей казалось, что тайная полиция уже получила ордер на арест… уже идёт по следу… чёрный зловещий экипаж уже подъезжает к дому…

Дверь открылась, и на пороге салона показался граф. На лице Акселя де Сторвика читалось изумление.

— Вернита! — воскликнул он. — Почему ты здесь? Что случилось?

Вернита бросилась к нему и упала в его объятия.

— Император узнал, что ты — не тот, за кого себя выдаёшь, — торопливо заговорила она. — Тебя могут арестовать в любую минуту! Уезжай из Парижа! Не медли!

— Что? Вернита, что ты говоришь?

— Я подслушала разговор императора с принцессой — он рассказывал сестре, что поручил Фуше собрать о тебе сведения. Клерк из шведского посольства сообщил, что ты регулярно посылаешь курьеров в Швецию, и это вызвало у Фуше подозрения. Клерк сейчас находится в полиции, и неизвестно, что ещё он расскажет…

Несколько секунд граф молча смотрел на Верниту. Затем наклонился и поцеловал её в лоб.

— Спасибо тебе, родная!

Он отворил дверь и громко позвал лакея.

— Немедленно пришлите ко мне Анри!

— Certainement, Monsieur le Comte![5]

Граф снова закрыл дверь.

— Ты права, я должен покинуть Париж, — заговорил он, — а тебе я невероятно благодарен за то, что ты спасла мне жизнь.

Вернита подняла полные слез глаза и прошептала:

— Пожалуйста… возьми меня с собой!

— Не могу, — ответил граф. — Мне придётся бежать из Франции тайком: если тебя схватят со мной, для тебя это будет очень опасно.