Тайное венчание Картленд Барбара

— Ты не понимаешь! Ведь я… я англичанка!

— Англичанка? — воскликнул граф.

— Когда началась война, мы с родителями жили в Париже.

— И вы скрывались, чтобы не попасть в тюрьму! — воскликнул граф. — Как я сразу не догадался? Конечно, это же все объясняет!

— Так ты возьмёшь меня с собой? — робко спросила Вернита.

Она заметила, что граф колеблется, и поспешно добавила:

— Я не могу оставаться у принцессы! Ты знаешь, император… он хочет встретиться со мной сегодня вечером… он велел мне ждать его в главной спальне, где ты… застал нас вчера.

— Будь он проклят! — прорычал граф. — Хорошо, ты поедешь со мной!

Дверь отворилась, и в салон вошёл маленький человечек.

— Месье, вы посылали за мной?

— Да, Анри, мы должны ехать немедленно! — обратился к нему граф. — Ищейки Фуше идут за мной по пятам!

— Все готово, месье. Я отнесу чемоданы в экипаж, и вы можете ехать.

— Спасибо, Анри.

Слуга вышел. Вернита вопросительно взглянула на графа.

— Мы с Анри подозревали, что подобное может случиться в любую минуту, — объяснил он. — Любовь моя, ты уверена, что готова мне довериться?

— Я знаю только одно: лучше умереть, чем жить без тебя!

Граф заключил Верниту в объятия. Он целовал её нежно, медленно, страстно, словно утверждал свои права на неё этим поцелуем.

Затем, взяв девушку под руку, он вышел вместе ней в холл.

Лакей подал графу плащ, шляпу с высокой тульёй и перчатки. Граф взял Верниту за руку, словно ребёнка, и вывел чёрным ходом на задний двор, где располагались конюшни.

Двое конюхов запрягали в фаэтон пару лошадей, ещё один поднимал съёмную крышу. Лакей помогал Анри привязывать к задней площадке чемоданы.

Граф усадил Верниту и заботливо укрыл ей колени пледом. Сам он сел рядом и взялся за волок, Анри вспрыгнул на запятки, и через несколько минут экипаж уже ехал по узкой улочке, огибавшей Елисейские Поля.

Все произошло так быстро, что Вернита едва могла перевести дух, когда фаэтон свернул на широкую улицу и помчался по направлению к Буа.

— Мы успеем? — нервно спросила она.

Это были первые слова, произнесённые с той минуты, как они покинули особняк Клермона.

— Сделаем всё, что в наших силах! — ответил граф на безупречном английском.

Вернита ахнула от удивления.

— Ты говоришь по-английски?!

— Что в этом удивительного? — вопросом на вопрос ответил он. — Ведь это мой родной язык!

Вернита повернулась и изумлённо уставилась на графа.

— Так ты англичанин?

— Моё настоящее имя — Трегаррон, — ответил он, — лорд Трегаррон. Впрочем, бабушка моя была шведкой, и де Сторвики приходятся мне роднёй.

— Но император говорил, что шведский посол поручился за тебя!

— Я выдал себя за своего кузена — настоящего Акселя де Сторвика. Он шестью годами старше меня.

— Какой ты смелый! — с сияющими глазами воскликнула Вернита. — Я никак не думала, что ты англичанин — иначе я давно рассказала бы тебе всю правду!

— Как это я сразу не догадался! — ответил граф. — Жизнь научила меня быть подозрительным, и я сразу почувствовал, что с тобой что-то не так. Но ты в совершенстве говорила по-французски, держалась как француженка, и мне и в голову не приходило…

— Да, знание французского очень меня выручило, — ответила Вернита. — Я выучила его от семьи эмигрантов, которых папа приютил у нас в поместье. У них было двое детей моего возраста: я подружилась с ними, и их язык скоро стал для меня почти родным.

— Понятно, — ответил Аксель, — но всё равно, как я мог быть таким невнимательным? Ведь ты, рассказывая о своей лошади, назвала её английским именем!

Вернита рассмеялась.

— Эта кличка случайно сорвалась у меня с языка. Я сразу сообразила, что допустила ошибку, и страшно перепугалась! Послушай, правда это или только прекрасный сон, что мы вместе и у нас нет больше тайн друг от друга?

— Это правда, — тихо ответил Аксель. — Но, любимая моя, понимаешь ли ты, что будет с тобою, если нас поймают? Нет, тебя, надеюсь, все же не расстреляют — но заточат в тюрьму до конца войны.

— Пока я с тобой, я ничего не боюсь, — ответила Вернита.

Он повернул голову и нежно улыбнулся ей.

— Кстати, — снова заговорила Вернита, — я забыла спросить, куда мы едем?

— На юг, — ответил Аксель. — Мы с Анри давно решили, что, если нам придётся бежать, мы двинемся не на север, где нас наверняка будут искать, а на юг, в Марсель.

— Ты доверяешь Анри? — спросила Вернита.

— Я верю ему, как самому себе, и он мне — так же! — ответил Аксель, следя за дорогой.

Когда они достигли пригорода и экипажей вокруг стало меньше, граф немного расслабился и объяснил:

— Анри был конюхом у герцога де Тревиза, представителя одного из древнейших французских родов. Однажды какой-то солдат попытался обесчестить его сестру. Анри убил негодяя, затем бежал из-под ареста и переправился в Англию на судне контрабандистов.

— И правильно сделал! — воскликнула Вернита, слушавшая эту историю с увлечением.

— К несчастью, контрабандисты обобрали его до нитки. Я впервые встретился с Анри, когда он, едва живой от голода, ел сырую репу, украденную в моем поместье.

— И ты взял его к себе? — спросила Вернита.

— Я нанял его на службу, — ответил Аксель. — Это было во время перемирия, когда я вышел в отставку после пятилетней службы. Но, как и многие другие англичане, я чувствовал, что это перемирие — лишь затишье перед штормом.

— Папа верил, что между Англией и Францией установился прочный мир, — грустно заметила Вернита.

— Все мы на это надеялись, — ответил Аксель, — но Наполеон, ненасытен и не успокоится, пока не подчинит себе весь мир.

— Ты думаешь… ему это удастся?

— Нет, пока есть на свете Англия! За это я готов поручиться жизнью!

— И, когда война началась снова, ты стал шпионом?

— Не люблю этого слова, — скривив губы, ответил Аксель, — но, в общем, так и есть.

— И ты приехал во Францию под видом своего кузена, чтобы разузнавать полезные сведения и переправлять их в Англию?

— У меня был тщательно разработанный план, — объяснил Аксель. — Я обсуждал его перед отъездом из Англии с премьер-министром, с министром иностранных дел и, разумеется, с высшими военными чинами, которым были необходимы сведения о родах оружия французов.

— Значит, император был прав, — со вздохом заметила Вернита. — Он сказал принцессе Полине, что маршал Ней и генерал Жюно могли дать тебе военные сведения, важные для врагов Франции.

— Наполеон всегда был чертовски проницателен, — подтвердил Аксель. — Так они и сделали. Вот зачем я захватил с собой из Англии чертёж ружья, гораздо более меткого и дальнобойного, чем современные ружья французской армии.

— А что, если они сделают это ружьё? — спросила Вернита.

— Могут попробовать, но на это уйдёт много времени. А у нашей армии уже появились на вооружении такие ружья, и скоро их станет много.

Вернита всплеснула руками.

— Как здорово! Как ты умно придумал! И как хорошо, что наши уже знают всё, что им нужно знать!

— Да, надеюсь, собранная мной информация достаточно ценна, — без ложной скромности подтвердил граф.

— Ты думаешь, она дошла до Англии?

— Я в этом уверен. Дипломатические курьеры доставляли мои письма в нейтральную Швецию, а оттуда они переправлялись в Англию.

— Император говорил что-то о тайном союзе Швеции с Англией, — вспомнила подслушанный разговор Вернита.

— Он совершенно прав. Сейчас я выдам тебе государственную тайну — впрочем, думаю, через несколько дней она уже ни для кого тайной не будет.

— Какую же? — спросила Вернита.

— Третьего декабря, на следующий день после коронации Наполеона, мы подписали со Швецией секретный договор, купив у неё за восемь тысяч фунтов балтийский остров Рюген и крепость Штральзунд.

— Зачем они нам? — спросила Вернита.

— Для совместной англо-русской высадки в Померанию.

— Ты думаешь, это поможет разбить Наполеона?

— Я думаю, у него от этого прибавится хлопот, — ответил Аксель.

Он задумался и вздохнул.

— Нам предстоит долгая борьба. Наполеон сейчас сильнее всех на континенте, и большинство государств слишком запуганы, чтобы ему противостоять.

Вернита молчала. Она думала о том, как уверен в себе Наполеон, как боготворят его французы, которым он подарил блеск побед и дал такую веру в себя, какой они не испытывали на протяжении многих поколений.

Взглянув на Верниту, Аксель заметил:

— А ты сегодня роскошно одета!

— Боюсь, что… получается, что я украла плащ принцессы Полины, — пробормотала Вернита.

— Он тебе очень идёт.

Вернита залилась краской, словно угадав мысли Акселя. Он снова повернулся к лошадям, и она тихо произнесла:

— Ты понимаешь, что у меня нет ничего, кроме того, что на мне?

— Мы купим всё, что нужно, — ответил Аксель.

— Будь экономен и не трать деньги слишком поспешно, — предупредила Вернита, вспомнив о том, как быстро растаяли сбережения отца и сколько лишений выпало на долю им с матерью.

Аксель, словно подумав о том же, ответил:

— Не беспокойся, дорогая. Сегодня мы остановимся у верного друга, который ссудит мне столько денег, сколько нам понадобится, чтобы добраться до моря и вернуться домой.

— У друга? — переспросила Вернита.

— У виконта де Клермона, в чьём доме я жил в Париже. Он сейчас живёт в одном из своих поместий недалеко от Мерлана — туда мы и направляемся.

— А он не побоится спрятать нас от тайной полиции?

— Мой друг тебе понравится, — ответил Аксель. — Он принадлежит к старинному аристократическому семейству и всей душой презирает императора. Наполеон для него — выскочка-корсиканец, даже не француз!

Вернита рассмеялась.

— Так же говорили и слуги о своей хозяйке, сплетничая о принцессе Полине.

— Старорежимные дворяне очень горды, а виконт де Клермон к тому же мой ближайший друг. Мы вместе учились в университете, и позже, когда он бывал в Англии, он всегда останавливался у меня.

— И ты, приехав во Францию, открылся ему?

— Я, как и Анри, счастлив доверить ему свою жизнь.

— Я боюсь, когда ты так говоришь, — прошептала Вернита.

— Меня любит столько людей! — улыбнулся Аксель. — И первая среди них — ты, дорогая.

— Я сегодня весь день не находила себе места, — начала рассказывать Вернита. — Когда принцесса сказала, что император хочет встретиться со мной вечером в главной спальне, я не знала, что делать, и поняла, что единственный выход — найти тебя и посоветоваться с тобой.

— Я сегодня не мог приехать во дворец принцессы, — ответил Аксель.

— Теперь я знаю. Император сказал сестре, что послал тебя в Сен-Клу к генералу Бертье.

— У меня не было возможности предупредить тебя, что я уезжаю из Парижа, — объяснил Аксель, — но я решил приехать к тебе вечером, когда принцесса отправится на званый вечер.

— Вот удивились бы слуги!

— Я бы придумал какой-нибудь предлог, — беззаботно ответил Аксель. — Я готов на все, чтобы ты не беспокоилась и не скучала обо мне! — Помолчав, он добавил: — Представляю, что ты должна была чувствовать, когда вчера я вошёл в главную спальню и увидел тебя в объятиях императора!

— Ты… рассердился на меня? — тихо спросила Вернита.

— Как я мог на тебя сердиться? Я знал, что ты ни в чём не виновата, — ответил Аксель, — но, клянусь Богом, никогда ещё Наполеон не был так близок к хорошей взбучке!

— Ты не мог этого сделать! — воскликнула Вернита. — Только представь, что было бы с тобой после этого!

— Об этом я старался не думать, — ответил Аксель, — но мне показалось, что живым и свободным я принесу родине больше пользы, чем мёртвым или заточенным в темнице.

— Я была так поражена! Принцесса послала меня за серёжкой, которую забыла… на столике в спальне.

На последних словах голос Верниты дрогнул — она вспомнила о своих подозрениях, доставлявших ей такую боль.

Щеки девушки заполыхали ярким румянцем. Она выпрямилась и уставилась на дорогу, мучимая приступом ревности.

Аксель, переложив поводья в правую руку, левой взял руку Верниты и поднёс её к губам.

На Верните не было перчаток: прикосновение тёплых губ Акселя пронзило её огненной стрелой.

— Я люблю тебя! — тихо, но с силой произнёс он. — Забудь прошлое! Забудь обо всём — помни только, что теперь мы вместе! Так мы хотели, так рассудила судьба.

От его слов, от тона, каким они были произнесены, и от прикосновения его губ Верниту охватила сладкая дрожь.

Она придвинулась ближе к нему и, подняв сияющие глаза, прошептала:

— Я люблю тебя… люблю так, что мне ничего больше на свете не нужно!

— Больше мне ничего не нужно! — словно эхо откликнулся Аксель.

Он отпустил её руку и заговорил совсем другим тоном:

— Теперь, дорогая моя, мы должны позаботиться о нашем будущем. Одна ошибка, одна случайная оговорка — и мы навсегда потеряем счастье и друг друга.

— Я знаю, — ответила Вернита. — Аксель, научи меня всему, что ты умеешь! Помоги мне сыграть свою роль так, чтобы никто ничего не заподозрил!

Аксель, улыбнувшись, ответил:

— Я уверен, Вернита, что нас ждёт удача — ведь мы так близки друг к другу, и в случае успеха выиграем все — а в случае неудачи все потеряем.

Вернита сжала его руку.

— Ты прав, — тихо ответила она. — Мы победим. Я знаю, что папа и мама будут помогать нам с небес! А я буду молиться день и ночь о том, чтобы мы невредимыми добрались до Англии!

— Тогда все у нас получится, любимая.

Глаза их встретились. Вернита знала, что оба они сейчас хотят одного: вернуться домой и остаток жизни наслаждаться выпавшим на их долю счастьем.

Меньше чем через час беглецы покинули Париж и выехали на просёлочную дорогу, обрамлённую тенистыми деревьями.

То и дело Вернита оглядывалась: ей казалось, что вот-вот позади покажутся солдаты или отряд полиции.

Аксель уверял, что ни Фуше, ни император не догадаются, куда скрылись беглецы. Однако Вернита не могла побороть страха.

Лошади бежали быстрой рысью. Вернита тщетно старалась уверить себя, что беспокоиться не о чём — если только Фуше не окажется проницательней, чем они думают.

Когда молчание стало для неё невыносимым, девушка спросила:

— Как ты думаешь, твой друг не побоится прятать нас у себя, если узнает, что нас разыскивают?

Аксель улыбнулся.

— Скажу тебе по секрету, что за последние два года Этьен де Клермон укрывал у себя немало политических беглецов. Он ведь — заклятый враг наполеоновского режима!

— Но ведь это очень опасно…

Аксель пожал широкими плечами и ответил:

— Сейчас Наполеон всячески заискивает перед старой аристократией, надеясь найти у неё поддержку. Бонапарт понимает, что в глазах европейских монархов он — не более чем наглый выскочка. Так, например, император Австрии — глава старейшего в Европе королевского дома — упорно отвергает все попытки Наполеона завязать дружеские отношения.

— Все равно твой друг виконт — очень смелый человек, — ответила Вернита. — Жаль, что мы не знали об этом, когда… когда была жива мама.

— Мне тоже жаль, — ответил Аксель, — но сейчас главное — чтобы ты поскорее оказалась в безопасности.

— И ты, — негромко добавила Вернита.

Аксель с улыбкой обернулся к ней. Глаза его сияли такой любовью, что сердце Верниты сладко затрепетало.

Затем он хлестнул лошадей, и фаэтон помчался ещё быстрее. Сейчас для них было главным как можно скорее добраться до замка Клермон.

Через несколько часов безостановочной скачки путники достигли предместий Фонтенбло, перекусили в маленьком придорожном трактире и поехали дальше.

На душе у Верниты становилось все тревожней.

Одно дело, думала она, — Аксель, старый друг виконта, и совсем другое — какая-то неизвестная девушка! Что, если её приезд причинит виконту лишние хлопоты или нарушит его планы? Да ведь и для самого Акселя она станет в пути тяжёлой обузой!

Солнце уже клонилось к западу, когда путники свернули на аллею, ведущую к величественному старинному замку.

— Это только одно из поместий моего друга, — объяснял Аксель, пока экипаж подъезжал к воротам, — и, по счастью, наименее известное. Если Фуше пойдёт по этому следу, он скорее станет искать меня в замке в долине Луары — родовом гнезде Клермонов.

Фаэтон ещё не остановился, а из конюшен уже выбежали конюхи, готовые отпрячь лошадей. Двое слуг распахнули дверцы экипажа и, низко кланяясь гостям, помогли им сойти.

— Bonjour, Жак! — поздоровался Аксель с пожилым слугой. — Господин виконт дома?

— Да, господин граф, — ответил старик, — соблаговолите войти.

Старик провёл их через изящно обставленный холл и ввёл в уютный салон, выходящий окнами в сад.

На диване сидели рядом джентльмен и молодая дама. При словах слуги: «Господин граф Аксель де Сторвик» — оба вскочили на ноги.

— Аксель! — воскликнул виконт. — Что привело тебя сюда? Что случилось?

— Ты знаешь ответ.

Аксель подошёл к даме и поцеловал ей руку.

— Рад видеть вас, Мари-Клер, — поздоровался он, — хотя обстоятельства, при которых мы встречаемся, оставляют желать лучшего.

Мари-Клер вопросительно вскинула на него тёмные глаза.

— Они разоблачили вас? — спросила она.

— Пока нет, — ответил Аксель. — Но Фуше подозревает меня в шпионаже.

Затем он повернулся к Верните, стоявшей у дверей, и, взяв её за руку, вывел на середину комнаты.

— Позвольте представить вам мисс Верниту Уолтем, — объявил он. — Она, спасаясь от ареста, два года пряталась на парижском чердаке.

Виконтесса ахнула и протянула руки к Верните.

— Бедное дитя! — воскликнула она. — Это, наверно, было ужасно! Как хорошо, что Аксель нашёл вас!

— Скорее мы нашли друг друга, — ответил Аксель, — и у меня появилась ещё одна причина бежать от ищеек Фуше.

— Он может подозревать, что ты здесь? — поинтересовался виконт.

— Надеюсь, что нет, — ответил Аксель. — Я отправил тебе письмо, где написал, что уезжаю в Швецию по неотложному делу — специально для тех, кто любит читать чужие письма.

— Как же, помню эту уловку! — улыбнулся виконт.

— А Анри сказал конюхам, что мы едем на север.

— Будем надеяться, что все эти хитрости собьют Фуше со следа, — заметил виконт, — но всецело полагаться на это нельзя.

— Мне кажется, мисс Уолтем не отказалась бы подняться наверх и умыться с дороги, — заметила виконтесса. — И, кстати, когда вы в последний раз ели?

— Довольно давно, — признался Аксель, — и к тому же в большой спешке.

— Тогда вам нужно поужинать, — улыбнулась виконтесса.

— Я хочу тебя ещё кое о чём попросить, — начал Аксель, пристально глядя на своего друга.

— О чем же?

— Скажи, не сможем ли мы с Вернитой обвенчаться у тебя в поместье?

Если виконт и виконтесса были немало удивлены, то Вернита от изумления просто застыла на месте.

Аксель повернулся к ней: глаза их встретились, и Вернита поняла, что хочет этого не меньше его, что свадьба их неотвратима, как судьба.

— Обвенчаться? — повторил виконт. — Да ради Бога! Наш старый отец Жерар, хотя и ушёл на покой, по-прежнему живёт в деревне. Мы доверяем ему все наши тайны и знаем, что он никогда нас не предаст. Я сейчас же пошлю за ним.

Вернита отметила про себя, что виконт не стал ахать и задавать вопросов: он просто принял слова друга к сведению и обещал сделать всё, что ему нужно.

— Мы не хотели бы… навлекать на вас опасность, — робко проговорила девушка.

Рука её невольно потянулась к руке Акселя.

Аксель взял её пальцы и крепко сжал. Вернита угадала его чувства: он собирался защитить её от всех грозящих опасностей и мечтал только об одном — чтобы она принадлежала ему душой и телом. Если их схватят и заточат в тюрьму, то, став мужем и женой, они и в тюрьме останутся вместе.

— Я все устрою, Аксель, — пообещал виконт, — но венчание придётся провести поздно ночью, когда все слуги лягут спать. Ты знаешь, мы доверяем им, но все же, чем меньше они знают, тем лучше.

— Конечно, — согласился Аксель.

Виконтесса тем временем взяла Верниту под руку и повела к дверям.

— Как все это романтично! — восклицала она. — Аксель — один из ближайших наших друзей, и мы счастливы, что он полюбил такую очаровательную девушку! Я постараюсь, чтобы на свадьбе вы блистали красотой!

— Вы знаете, — робко ответила Вернита, — боюсь, у меня нет ничего, кроме того, что на мне. Когда я подслушала разговор Наполеона с принцессой Полиной, я сразу побежала в ваш дом на Елисейских Полях, где остановился Аксель.

— Вы подслушали разговор императора с сестрой? Как это любопытно! — воскликнула виконтесса. — Вы были в особняке Шаро? Расскажите мне все! Все, с самого начала! Мы здесь, в провинции, совсем не знаем последних парижских новостей.

Тем временем они поднялись в спальню на втором этаже, где стояла кровать, убранная белым муслином.

Здесь было просторно и прохладно, из открытого окна веяло ароматом цветов.

— Какая прелестная спальня! — в восторге воскликнула Вернита. — И весь ваш замок — просто чудесный!

— Надеюсь, здесь вам понравится — особенно после жизни на чердаке, — с доброй улыбкой ответила виконтесса. — А теперь давайте подумаем, что вам надеть на свадьбу. Но я вижу на вас роскошный плащ!

— Это не мой! Он принадлежит принцессе Полине, — со смущением призналась Вернита. — Я, забывшись, выбежала из дворца с ним в руках, а когда о нем вспомнила, было уже поздно возвращаться.

— Он вам очень идёт, — заметила виконтесса, — однако невесте на бракосочетании полагается быть в белом. По счастью, фамильная фата де Клермонов как раз здесь: я взяла её у сестры месяц назад и ещё не вернула.

— Фата! — с сияющими глазами воскликнула Вернита.

Она так хотела стать для Акселя ещё красивей! Ведь до сих пор он видел её только в мещанском чёрном платье, одолженном у Луизы, да в сиреневом наряде её матери, уже вышедшем из моды.