Рубин королевы Бенцони Жюльетта

– Стреляли снаружи, через окно. Какой ужас!

Тем временем один из официантов, объявив, что он из полиции, взял дело в свои руки, и никто не стал ему возражать. И начал он с того, что попросил разойтись тех, кто склонился над телом. Среди них была и Анелька, и Альдо невольно оказался лицом к лицу с ней.

– Ну и ну! – воскликнула она, нимало не смутившись. – Вот и вы! Откуда вы взялись?

– Это мне следовало бы спросить, что вы здесь делаете?

– Почему бы мне не быть на балу, если и вы здесь?

– Помолчите-ка немного, – приказал полицейский. – Не место и не время спорить. И, кстати, кто вы такие?

Альдо назвал свое имя, а заодно и имя своей жены, но той захотелось кое-что прибавить:

– Вам следует спросить моего драгоценного муженька, где он находился в то время, когда стреляли в госпожу Кледерман. Очень странно, но его не было в зале!

– На что это вы намекаете? – загремел Альдо, испытывая жгучее желание хлестнуть как следует по наглой физиономии.

– Я ни на что не намекаю. Я говорю, что вы вполне можете оказаться убийцей. Разве у вас не было оснований разделаться с ней? Прежде всего – затем, чтобы завладеть ожерельем, вернее, большим центральным рубином. Она же не согласилась уступить вам камень, когда вы заходили к ней дней десять назад?

Альдо в изумлении смотрел на молодую фурию. Откуда, черт побери, ей это известно? Неужели Солманский держит шпиона в самом доме Кледермана?

– Когда дама приглашает меня на чашку чая, мне случается принять приглашение. Что же до вас... припомните, чью фамилию носите, и не ведите себя, как уличная девка!

– На чашку чая? Правда? Вы имели обыкновение попивать чаек, когда были ее любовником?

Полицейский больше не старался прекратить ставший для него столь интересным диалог. Однако при последнем слове, выкрикнутом молодой женщиной, Кледерман встал, оставив безжизненное тело успевшему приехать врачу, и шагнул к чете Морозини. В его мрачном взгляде отчаяние уступило место гневному недоумению.

– Вы были ее любовником?! Вы?! Вы, которому...

– Я был им еще в то время, когда Дианора была графиней Вендрамин, и нас разлучила война. Окончательно, – пояснил Альдо.

– Могу это засвидетельствовать! – закричал Адальбер, вставая рядом с другом. – Вам не в чем его упрекнуть, Кледерман. Ни его, ни вашу жену! Дело в том, что мадам... мадам Морозини затаила злобу на своего мужа, когда он подал прошение об аннулировании их брака. Она что угодно скажет, лишь бы навредить ему!

– Сразу видно, что вы его дружок, – еще более ядовито, чем всегда, бросила Анелька. – Тем более что вы тоже охотились за рубином, да-да, вы тоже! Ну, и ваше ценное свидетельство...

– За рубином? Каким еще рубином? – вмешался полицейский.

– Вот этим, посмотрите, – ответил банкир, возвращаясь к телу жены. – О-о...

Бросившись на колени, он откинул рассыпавшиеся волосы убитой, обнажив шею. Потом при помощи доктора с бесконечной осторожностью перевернул тело: ожерелье исчезло!

– Мою жену убили, чтобы украсть его! – загремел банкир в бешенстве. – Я требую найти убийцу, требую найти вора!

– Это не так уж сложно, – прошипела Анелька. – Они оба перед вами. Один убил, а другой воспользовался суматохой, чтобы украсть ожерелье.

– Если вы намекаете на меня, – буркнул Видаль-Пеликорн, – то я был в это время в гостиной, где идет игра. А вот вы были совсем рядом, вы... или ваш брат? Кстати, где он?

– Он только что был здесь, но моя невестка очень впечатлительна, ей стало дурно, и ему пришлось ее увести. – Сейчас мы в этом удостоверимся, – снова вмешался полицейский. – Но прежде, господа, с вашего разрешения я должен обыскать вас.

Альдо и Адальбер с превеликой любезностью позволили это сделать, и, естественно, ничего не было обнаружено.

– На вашем месте, – насмешливо посоветовал полицейскому Морозини, – я бы поторопился проверить, как себя чувствует графиня Солманская, и тщательно пошарил бы в карманах ее супруга.

– Сию минуту это и сделаю. Однако вы так и не сказали мне, где были в Момент, когда стреляли в госпожу Кледерман.

– Очень просто, инспектор, он был со мной!

На глазах изумленного Альдо из-за колонны появилась Лиза. Она подошла к отцу и нежно взяла его за руку.

– Ты? – удивился тот. – А мне казалось, ты не хочешь быть на вечере...

– Я передумала. Я спускалась по лестнице, чтобы сделать вам сюрприз и поцеловать Дианору, когда увидела Альдо... то есть, хочу сказать, князя Морозини. Он выходил из зала с явным намерением покурить на свежем воздухе. Я удивилась, встретив его, и очень обрадовалась, ведь мы старые друзья. И мы вышли вместе...

– Вы были в саду и ничего не заметили? – проворчал полицейский.

– Мы вышли из другой двери. А теперь, прошу вас, инспектор, отпустите этих господ. Они не имеют никакого отношения к убийству.

– Прежде, чем отпустить, я должен допросить их: может быть, они что-то заметили. А вот и мои люди, – добавил инспектор, показывая на входившую в зал группу полицейских.

– Поймите же, с моим отцом надо обращаться бережно, мы хотели бы побыть одни, и уж во всяком случае, не стоит оставлять тело его супруги на этом пыльном паркете!

Тон Лизы звучал строго. Инспектор сразу же уступил.

– Госпожу Кледерман сейчас отнесут в ее спальню, и вы сможете позаботиться о ней... А я займусь остальным. Господа, – прибавил он, обращаясь к Альдо и Адальберу, – прошу вас ненадолго задержаться, чтобы прояснить некоторые детали. И вас, сударыня, тоже... Где же она? – воскликнул инспектор, обнаружив, что Анельки поблизости нет.

– Сказала, что пойдет поискать брата, – объяснил один из официантов.

– Хорошо, подождем...

Двое полицейских хотели было поднять тело Дианоры, но несчастный муж воспротивился:

– Не трогайте ее! Я сам отнесу!

С силой, неожиданной для такого некрепкого с виду человека, банкир поднял безжизненное тело и твердым шагом направился к лестнице. Дочь собралась последовать за ним, но Альдо задержал девушку:

– Лиза! Я хотел бы поговорить с вами...

Она попыталась улыбнуться ему.

– Я знаю все, что вы хотите мне сказать, Альдо! Сейчас не время. Увидимся позже. Сейчас я нужна ему.

С болью в сердце Морозини следил за тоненькой белой фигуркой, удалявшейся вслед за свисавшим из рук Кледермана черным бархатным шлейфом. Инспектор вернулся к Морозини.

– Вы давно знакомы с фрейлейн Кледерман? – Несколько лет, но какое-то время мы не виделись. Я очень обрадовался, встретив ее здесь сегодня.

Этот полицейский, конечно, даже и представить себе не мог, до какой степени обрадовался Альдо появлению Лизы! Он заговорил снова:

– Ваша жена, кажется, не собирается возвращаться. Пойду поищу ее.

Альдо не рискнул идти вместе с инспектором. У дверей полицейские записывали имена гостей, выслушивали их заверения о том, что им нечего сообщить следствию, после чего отпускали домой. Те, кого еще предстояло допросить, образовали длинную очередь, которая потихоньку рассасывалась. Альдо предложил другу закурить, сам взял сигарету. Говорить было невозможно – вокруг толпились полицейские. Наконец вернулся инспектор в самом мрачном расположении духа.

– Никого! Я никого не нашел! В вестибюле мне сказали, что дама в платье с черными блестками только что взяла свое манто. Что же до ее невестки, не знаю, насколько плохо она себя почувствовала, но там же, в гардеробе, видели после выстрела очень красивого темноволосого молодого человека с дамой в небесно-голубом платье, которая плакала навзрыд, но отнюдь не собиралась упасть в обморок. Они удрали так, словно за ними гнался сам дьявол.

«И не без причины, – подумал Альдо. – Они унесли ожерелье, которое Сигизмунд или сама Анелька ухитрились стащить...» Однако делиться догадками, которые только усилили бы подозрительность полицейских, поостерегся. Впрочем, ему не удалось избежать новых вопросов. Инспектор вытащил блокнот:

– Ладно. Так или иначе, они – члены вашей семьи. Сообщите адреса!

– Единственный известный мне адрес моего шурина, которого я, впрочем, своим родственником не считаю, это дворец Солманских в Варшаве. Его жена – американка, и, насколько я знаю, за океаном они обитают в Нью-Йорке, на Лонг-Айленде. Что же до... «моей жены»... Палаццо Морозини в Венеции!

Полицейский густо покраснел:

– Не издевайтесь надо мной! Мне нужен ваш здешний адрес!

– Мой? Отель «Бор-о-Лак», – спокойно, почти сладко сказал Альдо. – Но не подумайте, что они тоже остановились там. Мне неизвестно, где они живут.

– Вы хотите, чтобы я поверил, будто ваша жена поселилась не с вами?

– Вам придется поверить, потому что это правда. Вы только что имели случай заметить, какие нежные отношения нас связывают. И я был страшно удивлен, увидев ее здесь: я полагал, что она отдыхает на озерах в Италии вместе с кузиной...

– Мы их разыщем. У них здесь есть знакомые?

– Понятия не имею. Мои собственные знакомства в Цюрихе ограничиваются семьей Кледерман.

– Отлично. Можете отправляться в отель, но, наверное, мы еще встретимся. Никуда не уезжайте без моего разрешения!

– Можем мы попрощаться с фрейлейн Кледерман, прежде чем уйти?

– Нет.

Друзья приняли это к сведению и отправились в гардероб. Ульрих сам подал Морозини пальто.

– Вы знаете, где живет эта шайка? – шепотом спросил у него князь.

– Да. Через час я приду к вам.

Полураскаявшийся гангстер сдержал слово. Часом позже он постучал в дверь номера, где Морозини с Видаль-Пеликорном ожидали его, предупредив ночного портье, что к ним явится гость, и предусмотрительно заказав бутылку виски. Открывшему дверь Альдо показалось, что Ульрих сейчас упадет без чувств к нему на руки: и обычно-то не отличавшийся здоровым цветом лица, он был бледен до синевы, даже губы побелели. Указав ему на кресло, князь протянул гангстеру полный стакан виски, который тот проглотил одним духом.

– Отлично! – заметил Адальбер. – Вообще-то чистый, виски двадцатилетней выдержки заслуживает лучшего обращения.

– Следующий стакан обещаю смаковать, как положено, – вяло улыбнулся гость. – Клянусь, мне это было просто необходимо.

– Если я правильно понял, вас не поставили в известность о том, что должно было произойти у Кледерманов?

– Ни в коей мере. Я даже не знал, что Солманские туда заявятся. А уж убийство!..

– Вы казались мне менее чувствительным, когда мы встречались в Везине, – сказал Альдо.

– В ту ночь я ведь никого не убил, правда? Понимаете, я вообще убиваю, только защищаясь, и терпеть не могу убивать задаром.

– Задаром? – усмехнулся Адальбер. – Ишь куда хватил! Задаром! А ожерелье, которое стоит, возможно, два или три миллиона? Ведь это ваши друзья его стянули!

– Кончайте обмен любезностями! – приказал Альдо. – Перейдем к делу. Вы сказали, что знаете, где они находятся? Так? Значит, пейте второй стакан и ведите нас туда!

– Эй, минутку! А колье, что вы мне обещали? Я хотел бы на него посмотреть.

– – Оно в сейфе отеля. Отдам вам, когда вернемся. Повторяю: я дал вам слово!

Ульрих на мгновение встретился глазами со стальным взглядом князя-антиквара.

– О'кей. Когда вернемся. А пока мой вам совет – прихватите пушки.

– Будьте спокойны! Мы знаем, с кем имеем дело, – сказал Адальбер, извлекая из кармана внушительных размеров револьвер.

Вернувшись с приема в отель, они с Альдо первым делом сменили вечерние костюмы на более подходящую для ночных прогулок одежду.

– Поехали?

Втиснувшись в «Амилькар» Адальбера, трое мужчин направились к южному берегу озера.

– Это далеко? – спросил Альдо.

– Километра четыре... если знаете местность, между Воллишофеном и Кильшбергом...

– Что меня удивляет, так это то, насколько вы сами хорошо знаете Цюрих и его окрестности, – отозвался Альдо.

– Моя семья родом отсюда. Ульрих ведь не американское имя. А моя фамилия – Фридберг...

– Да что вы говорите!

Часы на церкви Кильшберга пробили три, когда машина добралась до въезда в городок. Неожиданно ноздри путешественников защекотал очень приятный запах.

– Это же шоколад! – принюхавшись, сказал Адальбер.

– В сотне метров – фабрика Линдта и Шпрюнгли, – объяснил Ульрих. – Но глядите: вот дом, который вы ищете, – добавил он, указывая на прелестное старинное шале на берегу озера. Свет луны позволял рассмотреть роспись на стенах во всей красе. Дом был окружен прекрасным садом. Адальбер окинул шале беглым взглядом, после чего отправился припарковать свою достаточно шумную машину подальше от него. Вернулся он пешком, и какое-то время все трое молча смотрели на дом с закрытыми ставнями: казалось, все внутри спали.

– Любопытно! – нарушил молчание Ульрих, – Они не могли вернуться задолго до нашего приезда, и все трое вроде бы не из тех, кто ложится спать с заходом солнца...

– Так или иначе, – прервал его рассуждения Морозини, – я приехал сюда не для того, чтобы любоваться старинным домом. Лучший способ узнать, что там происходит, – войти и посмотреть. Кто-нибудь из вас сумеет открыть дверь?

Адальбер вместо ответа вынул из кармана связку каких-то металлических предметов, поднялся на ступеньки крыльца и наклонился к замочной скважине. Альдо не сводил с друга восхищенного взгляда: тот во всей красе продемонстрировал свои тайные способности – за несколько секунд совершенно бесшумно открыл дверь, на вид казавшуюся неприступной. – Можно заходить, – прошептал он. Доверив Ульриху электрический фонарик, мужчины двинулись вдоль длинного, выложенного плитками коридора, выходившего в просторную комнату с камином, в котором светились догорающие головешки. Напротив, судя по запаху кислой капусты, размещалась кухня, а в глубине коридора виднелась красивая лестница с деревянными резными перилами: она вела на верхние этажи, становившиеся чем выше, тем теснее из-за сужавшейся к коньку двускатной крыши. Не выпуская из рук оружия, непрошеные гости осмотрели первый этаж, затем с бесконечными предосторожностями стали подниматься по лестнице, покрытой ковровой дорожкой. На втором этаже оказалось четыре комнаты – нигде ни души. На третьем – та же картина. И повсюду они находили следы поспешных сборов в дорогу.

– Никого! – вздохнул Адальбер. – Успели смыться.

– Лучшее доказательство того, что ожерелье у них, – проворчал Морозини. – Испугались, что полиция их накроет.

– Полиции пришлось бы долго их искать, – возразил Ульрих. – Цюрих – большой город, а окрестности еще обширнее.

– Он прав, – признал Альдо. – Но к чему же тогда такое стремительное бегство? И в каком направлении они уехали?

– А почему бы не к тебе? Твоей дражайшей супруге так хотелось, чтобы тебя арестовали! Возможно, она привезет ожерелье – с рубином или без него – в твой собственный дом, чтобы, когда ты вернешься, навести на тебя полицию.

– Она на такое способна, – задумчиво проговорил Альдо. – Может быть, и правда мне лучше побыстрее отправиться в Венецию?

– Не забудь, что сказал бравый инспектор: нам нельзя покидать Цюрих вплоть до его новых распоряжений!

В этот момент к друзьям подошел Ульрих, отлучившийся, чтобы повнимательнее осмотреть кухню.

– Пойдите взгляните! Я слышал шум в подвале. Кто-то там стонет... или хрипит... Можно спуститься через люк...

Из осторожности решили, что первым пойдет Ульрих, поскольку он хорошо знает дом. Альдо и Адальбер спускались следом. Гангстер, очутившись внизу, сразу же включил свет. Открывшееся им зрелище заставило всех троих в ужасе попятиться: на полу лежал человек, чье тело представляло собой одну сплошную рану и носило следы ожогов.. Распухшее, кровоточащее лицо было почти неузнаваемо, но друзья без всяких колебаний определили: это Вонг! Альдо опустился на колени рядом с несчастным, не понимая, с чего начать, как помочь ему...

– Господи! – шептал он. – Ну и отделали его эти подлецы! И за что?

Ульрих, который становился всё полезнее в этой экспедиции, уже отыскал графин с водой, стакан, чистые тряпки и даже бутылку коньяка.

– Я знаю, – сказал он, – что их навязчивой идеей, кроме рубина, было узнать, где находится какой-то Симон Аронов. Но я совершенно не представляю, откуда здесь взялся этот человек...

– С виллы, расположенной в трех или четырех километрах отсюда, – ответил Адальбер. – Я ездил туда, хотел с ним повидаться, но никого не застал. Неудивительно! Одна из соседок даже сказала, что видела, как Вонг уехал однажды вечером на такси с чемоданом.

– Она видела кого-то, но наверняка не Вонга, – откликнулся Альдо, пытаясь смыть кровь с изуродованного лица. – Сам понимаешь; соседей вряд ли приглашали понаблюдать за похищением!

– Как он?

– Дайте я посмотрю, – предложил Ульрих. – В моей... моем деле часто приходится сталкиваться с разными ранениями, а потом... я отчасти медик...

– Нужно вызвать «скорую помощь» и отвезти его в больницу, – сказал Альдо. – В Швейцарии они на каждом шагу.

Но американец покачал головой.

– Бесполезно. Он умирает. Все, что можно попытаться сделать, – попробовать привести его хоть ненадолго в чувство на случай, если он захочет что-то вам сказать.

С бесконечной осторожностью, странной для человека, посвятившего свою жизнь насилию, он обмыл рот, черный от запекшейся крови, и заставил умирающего проглотить немного коньяка. Должно быть, спиртное обожгло раненому рот, потому что он слабо застонал, но все-таки открыл глаза. И, видимо, узнал встревоженного Альдо, склонившегося к нему. Попытался поднять руку – князь взял ее в свои.

– Быстрее! – прохрипел Вонг. – Надо спешить!

– Куда вы хотите, чтобы мы поехали?

– В Вар... Варшаву... Хозяин!.. Они знают... знают, где он!..

– Вы им сказали?!

В угасавших глазах зажегся огонек: гордость корейца была задета.

– Вонг... не заговорил... Но они знают... Предатель... Вюрмли... Он ждет их т-там...

Произнеся эти слова, он испустил последний вздох. Голова верного слуги чуть дрогнула. Альдо поднял на американца вопрошающий взгляд.

– Да. Все кончено, – подтвердил тот. – И что вы теперь станете делать? Заявите в полицию?

– Конечно, нет! – ответил Адальбер. – От полиции нам лучше держаться подальше, пока действует наша подписка о невыезде. Вот уберемся отсюда, тогда и известим ее.

– Мудрое решение! А теперь что будем делать? Лично мне не хотелось бы застревать здесь надолго...

– Вас можно понять, – вздохнул Морозини. – Я предлагаю вернуться с нами в отель, дождаться там часа, когда можно будет открыть сейф, и я отдам вам то, что обещал. Потом мы расстанемся.

– Минутку! – вмешался Адальбер. – А не знаете ли вы случайно, кто такой этот Вюрмли, о котором только что упомянул Вонг?

– Понятия не имею.

– Зато я знаю, кто это! – сказал Альдо. – А теперь – уходим, и, видит Бог, я очень сожалею, что мы не можем похоронить как подобает такого преданного человека, каким был Вонг. Просто чудовищно бросить его здесь!

– Да, – откликнулся Адальбер, – но поступить по-другому было бы опасно!

Уже в восемь утра Видаль-Пеликорн и Морозини катили прочь из Цюриха по дороге, ведущей к озеру Констанс. Ульрих отбыл в неизвестном направлении, унося в кармане великолепное ожерелье Джулии Фарнезе вместе с подписанным Альдо свидетельством о покупке, составленным, чтобы избавить гангстера от возможных неприятностей. Друзья наспех собрали вещи, и пока Альдо сочинял Лизе записку, где объяснял, что они уезжают на поиски воров, а вероятнее всего – и убийц Дианоры, Адальбер готовил машину к дальней дороге. Он подсчитал, что, сменяя друг друга за рулем, они вполне могут оказаться в Варшаве раньше Сигизмунда.

– Отсюда до Польши, должно быть, тысяча двести – тысяча триста километров. Это не так уж страшно, и, если ты чувствуешь, что можешь...

– Еще как могу! Мне нужны головы Солманских! Либо они, либо я...

– Мог бы сказать – «либо мы», я ведь не намерен стоять в стороне! Да, кстати, ты говорил, что знаешь, кто такой Вюрмли?

– Да. И ты его знаешь, только забыл имя: тот самый тип из банка, который служил связным между нами и Ароновым.

– Не может быть! Такой надежный человек!

– Ну, значит, он перестал быть надежным! Деньги творят чудеса, а у Солманских денег хватает. Не знаю, как они узнали про этого Ганса Вюрмли, но раз Вонг утверждает, что он предатель, у нас нет оснований ему не верить. Им мы займемся позже. Сердце мне подсказывает, что в Варшаве нас ждет развязка – хорошая или дурная, будет видно...

Адальбер покачал головой и ничего не ответил. В этих краях дорога была плохая и требовала внимания. Когда они миновали особенно трудный участок, Альдо усмехнулся:

– Ты надеешься довезти меня в приличном виде?

– Поскольку мы будем вести по очереди, тебе остается только пенять на себя самого, если что-то случится. Но постарайся не сломать мою машину, я ею дорожу. Это истинное чудо!

И чтобы доказать исключительные качества своего «Амилькара», Адальбер изо всех сил нажал на акселератор. Автомобиль полетел вперед, как стрела...