Кроссворд игральных автоматов Соколов Глеб

5. Ошеломление Люси Тупозаглотышевой

– Второй «рено» покупает за два дня! Офигеть можно!… – проговорил

сотрудник автосалона. Это был маленький круглоголовый молодой человечек в черном костюме: пиджак на четырех пуговицах, ворот запахивается чуть ли не в десяти сантиметрах под кадыком. Рубашки не видно – какая она? – во весь ворот торчит широченный розовый галстук. И огромные уши – двумя лопухами по бокам стриженой головы.

– А ты уверен, что это он? Тот, вчерашний?… – недоверчиво спросил второй – выше среднего роста, худощавый, с длинным, загибавшимся книзу носом и рачьими глазами.

– Еще бы!… Я его хорошо запомнил! И костюм на нем тот же, что и вчера. Только сумок нет… Вчера он был весь обвешан сумками…

– Распродался уже… – пробормотал длинноносый по фамилии Чинарев.

Дэн Скотопасских и Виталий Кошелев стояли в десяти метрах от стола с компьютером, за которым беседовали продавцы. Покупатели осматривали новенький изящный «рено». Кошелев пребывал в совершенном восторге. Машина нравилась. Никогда бы не мог подумать, что скоро поучаствует в покупке эдакой штукенции.

Новенькие сиденья с обивкой из недорогой ткани – укрыты прозрачными целлофановыми мешками. Пухлый руль, приборная доска, торпеда – все источало невыветрившийся запах пластика.

– Класс!… – потрясенно выговорил Виталий.

– А я тебе говорил!… А ты не верил!… Это – то, что нам нужно!…

До продавцов автосалона, оформлявших документы, доносилось «А я тебе говорил!… А ты мне не верил!» И так минут пятнадцать. На шестнадцатой минуте лопоухий понял – ничего не получается. Компьютер отказывался выдавать требуемый документ.

– Черт бы их побрал! – разразился обладатель широкого галстука, удачно скрывавшего несвежую рубашку. – Покупают тут «рено» каждый день… А что я им, железный что ли?!… Хоть бы через день ходили!…

«А я тебе говорил!… А ты не верил!» – продолжало нестись от дальней стенки автосалона. Там стоял «рено», деньги за который были уже получены.

– Нет… Все! Полная труба! – пробормотал лопоухий. – Ничего не работает!… Теперь они от нас до ночи не уедут. Проклятая автоматизированная система!… Что же делать?!… Стоп… Что это такое?… Погоди, что это?

Чинарев, до этого смотревший на экран невнимательно, судорожно вильнул головой.

«Вы уверены, что вы хотите отформатировать жесткий диск? Да. Нет.» – выскочило на экране.

Лопоухий попытался навести курсор на эту странную, ничем не спровоцированную надпись, но это ему не удалось – при приближении стрелочки надпись сама собой отпрыгнула в угол экрана. Лопоухий тупо взглянул на своего товарища.

– Что это? – вялым голосом спросил он.

– А я откуда знаю…

Лопоухий опять подвел курсор. Ужасная рамка отскочила в сторону… Широкий розовый галстук, казалось, сам собой полез у лопоухого из под пиджака.

Он щелкнул мышью. Просто так, ни на чем… Согласие «Да», которого он не нажимал, на мгновение выделилось и исчезло. Выскочило окошко форматирования диска.

– Что же это?!… – лопоухий вытаращился на экран. – Спасите! Да помогите же кто-нибудь!…

В этом вопле звучала бездна отчаяния.

– Эй, вы долго там будете колдовать?!… – зычным голосом выдал могильщик. – Нам ехать надо…

– Вирус! Вирус! – завопил лопоухий. От ужаса волосы на его ногах встали дыбом и зашевелились.

Снимая с себя ответственность, Чинарев поспешил из торгового зала. Зайдя во внутренних помещениях в комнатку бухгалтеров он проговорил сидевшей там в одиночестве худущей девице – у нее были рыжие крашеные волосы:

– Люда только что на компьютере жесткий диск отформатировал!… Там вся база данных! Все-все!…

Революционная песня разносилась над прекрасной современной улицей.

Перевший ее лопоухий человечек размазывал по лицу слезы. Он был уволен.

Народу на тротуаре было мало, а потому певец не чувствовал внимания публики. Вдоль бордюра стояли припаркованные машины, – их было множество. Работали рестораны – шум голосов и звон посуды доносился из дверей. Посетителям рано было расходиться. Тротуары пустовали.

Два-три особняка, из тех, что славятся офисами солидных корпораций, – ничего не производят, зато близки к правительству, – стояли с темными окнами. Трудовой день и организация денежных потоков уже закончены. Люди давно разъехались.

У входа в особняк, украшенного колоннами и статуями античных героев, лопоухий остановился.

– Гнида долговязая!… – проговорил он отчетливо. В голосе звучала ненависть и песня отчаяния.

Про царство свободы он более не горланил.

Тут же из тени, создаваемой гипсовым античным героем, выступил рослый человек. Не стесняясь преградил путь лопоухому. Тот отшатнулся и уставился на незнакомца.

– Это я-то?!… – угрожающе, тщательно разделяя слова, выговорил человек из тени.

Лопоухому он показался очень старым – чуть ли не дедушкой, – однако одетым по молодежной моде. Это был плохо выглядевший работник пера Иван Харепробойцев.

– Нет!… – поспешил уверить лопоухий человечек. – Чинарь! Паскуда!… Это он в компьютер вирус занес. А меня уволили. Постой, а может это вовсе и не Чинарь вирус внес?… Как же я сразу не догадался!… Это же афера! Ясный корень, афера! Заговор, преступление!…

Работник пера как раз в эти дни искал тему для журналистского расследования. Ему хотелось соорудить что-нибудь из ряда вон, так, чтобы прогреметь на всю страну! Но темы до сих пор не было.

– Какое еще такое преступление?…

«Только бы этот пьяница мне все откровенно выложил!» – молил Господа Иван Харепробойцев. – «Боженька, пожалуйста! Ты же видишь: нуждаюсь в твоем заступничестве! Больше всего на свете требуется хорошенькая темочка для журналистского расследования».

– В последние дни в нашем автосалоне один и тот же человек постоянно покупает одну и ту же модель «рено». Купил уже две штуки. Сегодня так торопился, что уперся вообще без документов.

– Семен Дуборыльцев… – представился Иван Харепробойцев. На всякий случай он конспирировался. Во времена оные – не лишне.

– Люся Тупозаглотышева! – протянул руку лопоухий.

– Е-мое, а я думал ты мужик!

– Нет, я девушка!… Но баб ненавижу! И потому одеваюсь во все мужское. Это новая мода среди нас, московских девушек…

Лопоухий тоже конспирировался. Делал он это изысканно. Харепробойцев поверил.

Любой нормальный человек, видя мужчину, представляющегося женщиной, думает, что это извращение. Иван подумал, что все в этом мире настолько съехало к катушек, что он, при всей журналистской проницательности, больше в состоянии отличить мужчину от женщины.

«Как же жить?! – ужасался Иван. – Как же заниматься сексом если женщины и мужчины неразличимы?! Один выход – не заниматься им вовсе!…»

Тоска охватила Харепробойцева. Чудовищные уши Люси Тупозаглотышевой торчали перед его лицом. «Если молодые женщины дошли до такого, то что же случится с мужчинами?» – с ужасом думал журналист. В голове его рождался план эпической статьи. Тема расследования была на время забыта. В будущей статье Харепробойцев обличал современность, предлагал насильно переодеть Люсю в женское платье и ратовал за простую жизнь.

– Скотопропойцев! Скотопродавцев! Скотоубивцев!… Скотосвинкин! – неистовствовал Люда.

Пока Иван клокотал журналистскими страстями Тупозаглотышев яростно мусолил прошедший день. Он отошел от Чинарева и сосредоточился на молодом покупателе. Его фамилию он склонял на все лады.

– Скотокабанчиков! Скотособакин! Скотоублюдков! Ското…

– Скотособакин… – с неожиданной задумчивостью произнес Харепробойцев. – Значит, его фамилия Скотособакин… А где он работает?

– Если бы знать… – вслед за новым знакомым Люда посерьезнел. – Скотособакин!… Все из-за него…

Иван вздрогнул. Его дерганые мысли вновь повернулись.

– Молодец! Ты догадалась!… – голос его был зловещ. Он не смотрел на Люду. – Все из за таких, как он!… Каждый день «рено» покупают!… Скотособакин… – журналист заговорил с ненавистью. – И такие, как ты, Люся, появились из-за них, Скотособакиных… Из-за них теперь мужчины и женщины неразличимы. А ты вынуждена ходить в мужском костюме и ненавидеть нас, мужчин…

– Да, это правильно… – подтвердил лопоухий Люда. – Скотособакин ко всему руку приложил.

– И уши тебе это они оттопырили!… – Харепробойцев бросил на Тупозаглотышева короткий взгляд.

– Не исключено… Сегодня я могу в это поверить. Два «рено» за два дня. И одновременно – жуткий вирус в компьютере и мое увольнение. Все это – звенья одной цепи.

– А имя ей – Скотособакин! – с ненавистью проговорил журналист.

– Да!… – с той же ненавистью, встрепенувшись, подтвердил Тупозаглотышев. – Все нити сходятся к одной Скотособаке!

6. Адам зла

Когда-то один человек по имени Адам дал жизнь всему человечеству. Это доказывает, что единица вовсе не ничтожна.

Мог ли один единственный Дэн Скотопасских дать жизнь всему современному Злу с большой буквы, Его Величеству Злу?…

Этого нельзя отрицать… Одиночка вовсе не так безобиден, как кажется. Любимому человечеству я бы посоветовал повнимательнее присматриваться к одиночкам. Их слабые ручонки поворачивают стрелки, проклиная которые летят под откос целые составы, ведомые могучими локомотивами. В столкновении глупого локомотива и хитрого одиночки выигрывает всегда последний. Жаль, что он не всегда прав.

– Скотский город! – приговаривал Дэн. – Я заставлю его подавиться собственными выхлопными газами. Я затолкаю ему в задницу шпили от его несравненных высоток!… Проклятое место!… И ведь никуда же от тебя не денешься. К тебе ведут все дороги. Тоже мне, третий Рим!… На месте первого Рима я бы обиделся и подал в суд!… Ничего, я заставлю тебя пожалеть о таком навязчивом гостеприимстве!… Моя ненависть поглотит тебя точно навозная жижа. В один прекрасный день ты станешь неотличим от выгребной ямы. Будешь знать, как требовать к себе повышенного внимания!

Машина без номеров катила по московским улицам. Их давно бы задержало дэпеэс – у Дэна не было ничего, кроме паспорта. Но в этот день, привлеченная сырой зимней мглою и слабыми, ненадежными светофорами в Москву прибыла Ее Величество Пробка. Она расселась в центре, раскидав руки и ноги по всему городу. Там, до куда она дотянулась – а ей хватило роста до самых дальних окраин, человека с жезлом встретить было нельзя.

Давно подмечено: дорожная милиция, как и все автомобилисты, ненавидит пробки и скрывается от них, как от огня.

В этот день Скотопасских и Кошелев могли передвигаться по городу без прав, номеров и документов на «рено». Но скорость при этом не превышала заветной цифры три. Иногда она возрастала до пяти километров в час. Тогда изящное «рено» умудрялось перегонять пешеходов: старух, инвалидов и сидевших на лавках влюбленных. Бойкие студенты, торопившиеся в библиотеки, развивали шесть – шесть с половиной кэмэ и оставались для Скотопасских недосягаемыми соперниками. Мотор «рено», эквивалентный сотне породистых лошадок, оказывался бессилен перед парой спортивных тапочек, неутомимо шагающих по свободному тротуару.

Кошелев забавлялся с радио.

– Козлы! Как я всех ненавижу!… – повторял то и дело Дэн, косвенно подтверждая правоту Харепробойцева, которого он не знал и Тупозаглотышева, которого видел мельком.

Стемнело. Пока они не добрались даже до кольцевой дороги. Изящное «рено» лишь приближалось к окраинам, но машин там было ничуть не меньше, чем в центре. Смрадное облако, испускаемое Ее Величеством Пробкой, висело над городом.

– Говорил тебе, надо было на электричке! Зря только одиннадцать тысяч потратили! Зря ты в автосалоне распсиховался – могли бы и подождать: все равно спешить некуда… До ночи из Москвы точно не выедем.

– Пустяк. Это лучше, чем толкаться в вагоне. Электрички сейчас переполнены… Пассажиров убивают еще на подходе к вокзалу. Тех, кому чудом удалось пробраться на платформу и проникнуть в вагон, вышвыривают из него на первом же перегоне. Остальных укладывают штабелями и везут на конечную станцию, откуда в течение недели тела забирают родственники… – Дэн бредил. Утомительные манипуляции с рычагом и педалями разъедали его психику.

Кошелев захрапел. Крупное тело могильщика склонилось вправо. Слюни, накопившиеся у него во рту, грозили пролиться через приоткрытую щелочку на плечо друга. Дэн толкнул его.

Выпрямившись, Виталий продолжал спать.

Наконец они перебрались через кольцевую дорогу. В какой-то момент уличная толпа автомобилей разом двинулась вперед и минут через пятнадцать от пробки не осталось и следа. Но ночь уже настала… Кошелев по-прежнему дрых.

По радио стали передавать танцевальную музыку без слов. Уставший и окончательно осатаневший Скотопасских гнал машину все дальше от города. Куда ехать он не знал. В какой-то момент закралось сомнение: по той ли трассе двинулись?!… Уже хотел разбудить храпевшего Кошелева, но тут взгляд выхватил указатель с расстояниями. Пушкино – среди перечисленных пунктов.

Танцевальная музыка становилась все монотонней и унылей. Дэну хотелось ее выключить, но он опасался заснуть. Раз проскочили мимо стоявшего на обочине человека с жезлом. Но «рено» без номеров мчалось с такой скоростью – тот не успел ничего сообразить.

«Гоняють!…» – подумал он, плюнул на асфальт и пошел досиживать дежурство в свой стеклянный домик…

Вот и улица Ленина. Скотопасских немного ослабил давление на газ. Но напряжение в его голове не ослабевало. Напротив – увеличилось.

В главной конторе «Хаум Раум Баранаум» вечером царствовало оживленное беспокойство. Сотрудники – возбуждены. Все обсуждали неприятность, приключившуюся в московском офисе компании.

За час до окончания рабочего дня клиент Константина Виноградова – фирма «Прыг Ко Ко» – принялся нервничать. Требовалось купить у «Хаум Раум Баранаум» запасные детальки для крупного клиента. Пятнадцатитысячная предоплата внесена. Но от Кости приходило ноль сообщений о произведенной отгрузке.

Менеджер «Прыг Ко Ко», – его звали Андреем, – понукаемый хозяином Прыгуновым Константином Константиновичем набрал Виноградова, все еще пребывавшего в счастливых мыслях об удачной операции с «ленд ровером». Звонок из «Прыг Ко Ко» вызвал раздражение.

– Отгрузка уже произведена?

Костя молчал, надеясь, что упорство собеседника иссякнет и он прекратит домогаться.

– Константин, вы отгрузили товар?

Виноградов по-прежнему ничего не говорил.

Потом ему пришлось ответить «не знаю». Сделано это было только потому, что прыгкоковский Андрей оказался слишком настойчивым.

– Как «не знаю»?! Они что там, офигели?! – этот вопль пятью минутами позже раздался в кабинете Прыгунова. – Долби, пока не ответят!

– Мы ничего не понимаем!… – промямлил Андрей в трубку. – Мы же разместили депозит, а отгрузки как не было, так и нет… Ничего не понимаем…

Виноград запаниковал. Настойчивость прыгкоковцев не предвещала хорошего. В отчаянии Костя прицепился к фразе:

– Я же не виноват, что вы ничего не понимаете!…

Еще некоторое время он героически морочил собеседнику голову. При этом были произнесены следующие фразы: «Что тут говорить. Давайте дождемся разговора, тогда и будем говорить…», «Я вам не могу ответить, потому что для ответа еще нет ответа». Это не считая стандартных Костиных отговорок «Сейчас вообще все очень сложно…», «В завершении рабочего дня мы такими делами не занимаемся», коих было произнесено достаточно.

Неожиданно прыгкоковец замолчал. Он не вешал трубку, но и не произносил ни слова. Костя подул в микрофон. Сомнений быть не могло: связь – в полном порядке!

Виноград с облегчением перевел дух. «Кажись, одолел придурка!» Радуясь победе, не произносил ни слова. Молчал прыгкоковец, молчал Виноград. Тишина становилась тревожной. Молчал Виноград, молчал прыгкоковец. «Что же это? Чего он молчит?!» – в голове Кости разрасталась паника.

Наконец, молчать стало совсем трудно.

– Андрей… – негромко произнес Виноград.

В ответ – полная тишина.

– Андрей… – чуть громче повторил Виноградов.

Опять ни слова… «Да слышит ли он меня на самом деле?!» – усомнился кредитор Скотопасских.

– Эй, вы слышите?…

Виноград уже готов был с облегчением положить трубку на рычаг, но сотрудник «Прыг Ко Ко» откликнулся:

– Слышу!… Конечно я вас хорошо слышу…

И опять – тишина.

Это становилось невыносимо. Виноградов разнервничался.

– Неужели нельзя было заказать эти детали заранее?!… – воскликнул он. – Замучили претензиями! Невозможно работать! Все в последний момент!…

На этой фразе Константин, наконец, повернул голову и заметил: позади него, за спинкой стула стоит сам Хоппер фон Поппер Первый – управляющий московским представительством фирмы «Хаум Раум Баранаум».

Взгляд Хоппера фон Поппера Первого не предвещал Винограду хорошего…

– Пройдемте кабинет… – сердито произнес начальник.

Фон Поппер не прислал секретаря, а пришел сам, – плохое знамение! Почище затмения солнца!

Константин посерел. Молчание сотрудника «Прыг Ко Ко» отошло, – то ли на второй, то ли на третий план…

Кабинет начальства… За столом – Хоппер фон Второй – заместитель Первого. Любитель кадровых вопросов.

– Меня обокрали… Обвели вокруг пальца… Выманили все деньги… – признался Константин под строгим взглядом.

– Кто обвели пальца?… – произнес Хоппер фон Второй.

– Скотопасских пальца обвели. Обвели пальца пятнадцать тысяч, – забормотал Виноградов, с перепугу подстраиваясь под обороты начальства. – Сначала обвели пальца одиннадцать тысяч, потом обвели пальца пятнадцать тысяч… Долларов!

Хоппер фон Первый сел за стол, выдвинул ящик, достал оттуда калькулятор, протянул фон Второму. Тот застучал по клавишам.

– Итого обвели пальца двадцать шесть тысяч! – подвел итог вычислениям. – Махинация особо крупный размер…

– Идиот особо крупный размер… – добавил Первый.

Оба фон Поппера уставились на Винограда.

– Их было двое… – Костя потупился. – Я давно уговаривал «Прыг Ко Ко» приобрести у нас запчастей на пятнадцать тысяч… – спокойно, ни на что не надеясь, принялся врать Константин. – Надо создать небольшой склад запчастей для гарантийного ремонта проданного. Но «Прыг Ко Ко» медлило. Я решил заказать запчасти за свой счет. Тут позвонило «Прыг Ко Ко» – посыпались китайские «баранаумы». Для ускорения поставки хотели разместить в нашем офисе депозит в пятнадцать тысяч. Тогда Главная контора готова отгрузить детали не дожидаясь банковского перевода. На руках у меня оказалось двадцать шесть тысяч – пятнадцать прыгкоковских и одиннадцать своих. В офисе появился Скотопасских с каким-то незнакомым мне человеком. Дэн сказал: это – широко известный в подпольных кругах колдун.

– Какое имя?… – спросил Хоппер фон Поппер Первый. – У этого… Э-э… Мага…

– Маг Дух Бурий… – не задумываясь сочинил Константин.

– Буридух!… – сказал Хоппер Второй.

– Буридух, признался Скотопасских, уже передал ему часть своего мастерства. Дэн устроился на работу в представительство неслучайно…

– Случайно-не… – проговорил Хоппер фон Поппер Второй. – Надо срочно сообщить главный офис!…

Он встал со своего глубокого кресла и заходил вдоль окон. За ними – ночная чернота.

– Буридух составил за него резюме и отправил в отдел кадров. У Скотопасских были более выгодные предложения, но Буридух приказал устроиться на «Баранаум»… – Виноград сделал многозначительную паузу. – Со мной Скотопасских начал странный разговор: им с Буридухом необходима автомашина. Затем спросил, как ситуация с «Прыг Ко Ко». Я собирался отнести депозит в бухгалтерию. Они вдвоем – Скотопасских и Буридух начали произносить странные заклинания. Точно не помню текст. Примерно… «Джип – деньги – кредит – банк – беру – отдаю – сегодня – завтра – холла – молла – балла – колла – Баранаум – обкрадаум – комплито – идиото – беру – отдаю…» Я опешил… На столе была чашка остывшего чая. Я взял и сделал глоток. Возможно…

– Они всыпали что-то в чай! – воскликнул фон Первый.

– Не видел этого, – с чистым сердцем признался Виноградов. – Полагаю, все дело в заклинаниях. «Поппераум… Попераум… Фирма-фирма обкрадаум» – говорили они. И полный обкрадаум!… Пока я отвлекся на чай, Скотопасских вытащил из стола свертки с деньгами…

– Обкрадаум… – задумчиво проговорил Хоппер фон Поппер Второй.

– Уходя, Скотопасских сказал: «Хочу активизировать мировое зло! С помощью Буридуха стану его вождем. Как Адам был прародителем человечества, так я стану прародителем нового мирового зла. Передвигаться буду на «ленд ровере»!…

Подробность произвела на обоих Хопперов фон Попперов особенно тягостное впечатление. С минуту они молчали.

– «Первой жертвой нового мирового зла станет «Хаум Раум Баранаум»!» – так утверждал Скотопасских, – добавил Виноградов.

– Мы свяжемся с главной конторой, а вы приготовьте все, что рассказали в письменном виде. Я отправлю в Европу… – проговорил фон Поппер Первый.

7. Сорок седьмая квартира

Они вышли из «рено». К ночи еще сильнее потеплело. Лил не прекращавшийся теплый зимний дождичек.

Дом номер тринадцать был кирпичной пятиэтажкой. В большей части квартир свет не горел. Сквозь окна подъезда виднелась неярко освещенная лестница.

Зевнув, Виталий Кошелев, еще не знавший, что отныне он Дух Бурий или Буридух, проговорил:

– Погода совсем не зимняя. Настолько не зимняя, что это наводит на подозрения.

Дэн вглядывался в номер дома, висевший над соседним, первым подъездом. Все верно: они приехали точно по адресу, указанному в дядином сообщении.

– Подозрения о чем?…

– Ты что, разве не слышал?… – продолжал тем временем беззаботно болтать Кошелев. – Американцы нарочно что-то делают с погодой. Ты спросишь, зачем… Я тебе отвечу. Это диверсия. Год от года по всей России будет становиться теплей и теплей, пока, наконец, не наступит настоящая тропическая жара. Этот дом, к примеру, будет утопать в джунглях. Красная площадь зарастет пальмами, кругом будут валяться кокосовые орехи… Ты спросишь, какая от этого польза американцам?… Они забросят к нам обезьян из своих зоопарков. Пока это невозможно. Из-за сурового российского климата обезьяны дохнут.

Они двинулись к подъезду. Джунглей по сторонам пока не было видно, но у самой двери валялись осколки нескольких пивных бутылок. Не считая окурков, шелухи от семечек… Мартышки, не боясь холодов, уже прибыли.

– Как только вырастут пальмы, тотчас появятся и обезьяны… – не прекращал своих разглагольствований Виталий. – Это так же верно, как и то, что не зная кода, мы сюда не попадем!…

На панели домофона светилась яркая красная точка. Скотопасских принялся набирать номера квартир. Но тщетно – никто ему не отвечал.

– Обезьяны по замыслу американцев, приведут жизнь России в полный беспорядок. Дни и ночи они будут скакать и гримасничать. Наш отзывчивый народ начнет им подражать, лупить среди пальм в барабаны, орать песни, веселиться… От этого рухнет промышленность…

– Нам надо попасть в подъезд!…

Вдруг оба явственно услышали голос, который проговорил:

– Попасть внутрь стоит десять рублей…

Молодые люди переглянулись…

– Просуньте червонец в щель внизу… Тогда я открою.

Теперь стало ясно, что говорящий находится по другую сторону двери. Дэн сделал Кошелеву знак и могильщик послушно достал из кармана тоненькую пачку денег, вытащил из нее самую мелкую купюру – пятидесятирублевку. Наклонившись, подсунул под дверь.

Секунд десять продолжалась пауза. Человек с другой стороны нагибался за деньгами. Дверь не открылась…

– У меня нет сдачи… – донеслось с другой стороны.

– Черт со сдачей! Открывай! – Скотопасских забарабанил кулаком.

Дверь тут же отворилась… Перед ними стоял маленького роста тщедушный мужичок в старомодной шапке-ушанке из собачьего меха, купленной еще до двадцать шестого съезда КПСС.

– Иногда по три вечера кряду стоишь – никакого дохода. А то за ночь три-четыре раза открываешь… На сегодня хватит. План выполнен! – проговорил мужичок. – Можно отдыхать. С пивом!…

Выйдя из подъезда, он пропустил в него молодых людей. Скотопасских, а за ним – Кошелев – стремительно взбежали по лестнице. Сорок седьмая квартира располагалась на четвертом этаже. На лестничную площадку выходило четыре двери. Ниоткуда не доносилось ни звука. В подъезде было на удивление тихо. Предстояло самое трудное… Ключей от замка у приятелей не было.

– Что же делать?… – упавшим голосом сказал Кошелев.

Дверь была железной, крашеной черной краской. Хотя и знали – деревянных дверей в этом мире не осталось, до последнего момента надеялись: в съемной квартире хозяева поскупились на металлическую. Теперь надежды умерли…

8. Дэн Скотопасских приуныл

«Деревянную дверь можно вышибить одним ударом… Виталику это под силу. Но даже одним ударом – большой риск. Эту же дверь надо выламывать минут сорок, не меньше. И то, при наличии инструмента. Вряд ли мы сможем безнаказанно орудовать столько времени!»

На первом этаже у входной двери запищал домофон. Приятели, как по команде, спустились на несколько ступенек вниз.

Их можно было принять за парней, ожидающих, когда знакомый соберется и выйдет из квартиры.

Вверх по лестнице поднимался какой-то мужик. Лифта в пятиэтажке не было.

Не поднимая головы, усатый мужчина лет сорока не без труда преодолевал ступеньки, отчаянно цепляясь при этом за перила.

– Ну я тебе покажу, падаль!… Я тебе сейчас устрою! – бормотал он.

Дэн и Виталик его не интересовали. Приятели посторонились.

Минут через десять усач достиг пятого этажа. Некоторое время настойчиво нажимал на кнопку рядом с дверью, – до четвертого этажа доносилось негромкое, назойливое жужжание. Но ему не открыли. Тогда усач принялся мерно долбить ногой в железную дверь, выкрикивая через равные промежутки времени:

– Открой, падаль!… Открой тварюга!

В интервалах между воплями и ударами в подъезде царила гробовая тишина. Каждая атака заставляла стены невысокого дома ходить ходуном. Грохот должен быть слышен в квартирах аж соседнего подъезда. Но все выглядело, точно за дверями квартир нет людей – дом вымер. Оставайся в нем хоть один жилец – в нем бы возник интерес: что происходит?!

Дэн понял, где выход из положения…

– Какие инструменты нужны, чтобы выломать дверь?…

– Идеально – отбойный молоток… – Кошелев почесал в затылке. – Но сгодится и крупное зубило с кувалдой. А еще лом… Но как?!…

– Очень просто… Поехали!… На выезде из Москвы я видел крупный магазин. Там продают инструменты. Главное, чтоб работал!

Прыгая через ступеньки, приятели помчались вниз… Двигатель изящного «рено» завелся с пол-оборота.

Машина полетела по сонным улочкам подмосковного городка…

Им повезло: магазин работал. В нем приобрели перфоратор – нечто среднее между дрелью и отбойным молотком. Функционировал от аккумуляторов. Продавец согласился немного подзарядить их в подсобке.

Вооруженные инструментом Скотопасских с Виталиком влетели в подъезд – кодовый замок еще при уходе был предусмотрительно выведен из строя.

На лестничной клетке – тишина.

– На все про все у тебя минут тридцать-сорок! – провозгласил Дэн. Нанеся в металлический лист чудовищный удар, завопил:

– Открывай, паскуда, а то всю дверь разнесу!…

Виталик уже исполнял угрозу. Крепкое заграничное сверло толщиной в палец с грохотом вгрызлось в стену возле дверного косяка…

Скотопасских продолжал изо всех сил наносить удары:

– Дрянь! Тварь! Открывай, пока дверь не вышиб!…

За двадцать пять минут никто из соседей и не подумал взглянуть, что происходит на лестнице…

Разворочанная стена смотрелась чудовищно. Поднатужившись, могильщик оттянул коробку вместе с дверным полотном в сторону. В образовавшуюся щель мог пролезть человек…

Сумки с деньгами под кроватью не оказалось. Небольшая комната настолько убого обставлена, – глядя на эти зиявшие пустотой углы становилось очевидно – искать больше негде.

Помимо кровати меблировку составляли старый обеденный стол, колченогая табуретка, шкаф. Дверцы полураспахнуты. Виднелось отделение для верхней одежды с единственной вешалкой, полки, на которых ничего не лежало.

Кухня, ванная – она была совмещена с туалетом – коридор, – все было голым. Даже на антресолях – ничего, кроме поваленной на бок пустой трехлитровой банки.

Дэн был потрясен…

– Нас опередили! – прошептал он.

Механически вернулся в комнату. Лишь теперь взгляд задержался на единственной вещи, подтверждавшей, что здесь в современной истории побывала человеческая душа: сборник кроссвордов – обычная тоненькая книжечка, – вы купите их на любом лотке с печатной продукцией.

Скотопасских медленно подошел к столу, уставился на книжечку. Призывное название, пестрый рисунок… Хотел отойти. Нечто зацепило взгляд на первой странице. Дэн вгляделся…

Почувствовав: приятель разглядывает кроссворды не просто так, Виталик подошел ближе, пробормотал:

– Чего уставился, йог ты?…