Девятый император Астахов Андрей

– Мой отец умер?

– Ты хочешь это знать?

– Хочу! Нет-нет, не надо! – Руменика обратила к старому милду руки ладонями вперед, будто хотела отгородить себя от той страшной правды, которую знает Акун и может сказать ей. – Ты знаешь все, но, прошу тебя, ничего мне не говори. Я буду верить. Я буду верить, что он жив, что он вернется ко мне, и я наконец-то буду жить в своем доме. И я не буду больше, – у нее хлынули из глаз слезы, – не буду… императорской шлюхой. Не буду… сиротой!

– Поплачь, дочка, – Акун с неожиданной мягкостью привлек плачущую девушку к себе, гладил ее волосы, а Руменика ревела навзрыд, не в силах остановиться. – Поплачь, тебе будет легче. Хорла тебе не рассказывала о нем?

– Ни… никогда, – заикаясь и вытирая слезы, ответила Руменика.

– Значит, она хорошо выполнила волю твоего отца.

– Но почему за тринадцать лет, которые я была с Хорлой, ни отец, ни мать ни разу не навестили меня? В чем причина? Ты ведь знаешь это тоже, да?

– Нет. Я лишь знаю, что тебя забрали у твоей матери и передали Хорле – таково было условие. А отец твой вынужден был покинуть Лаэду. Где они теперь, мне неведомо.

– Значит, они живы? – Взгляд Руменики потеплел, она перестала всхлипывать. – Слава Единому! Ты хороший, Акун. Ты самый-самый хороший. Можно, я тебя поцелую?

Щека старика была колючей от четырехдневной щетины, от его куртки крепко пахло кожей и еще чем-то острым, но Руменике вдруг на мгновение показалось, что она целует не старого варвара, а своего отца. Сердце ее екнуло, сладко сжалось. Это было чудесное чувство. До сих пор она его испытывала только в объятиях Неллена – бедного, юного, влюбленного в него Неллена.

– Пора ехать, – шепнул ей Акун. – У нас мало времени.

До сумерек они проехали всхолмье, скрываясь в овражках, заросших густым кустарником. Лошади шли неровным шагом, и все мышцы Руменики разболелись так, что хоть в крик кричи. Но она не роптала. Мысли об отце помогали переносить боль.

Потом показалась излучина Туэйда. Здесь в первый раз они услышали далекий тягучий вой, напоминающий крик разъяренного кота. Руменика испуганно посмотрела на старого милда.

– Кании, – спокойно ответил тот. – Погоня близко.

– И что делать?

– Едем к броду. Он недалеко, пол-лиги отсюда.

– Акун, нас не поймают?

– Не бойся. Звери далеко, а люди, их пославшие по нашему следу, еще дальше. Мы переправимся на тот берег раньше, чем они будут здесь.

– Ты хороший следопыт, Акун.

– Каждый делает то, что умеет, – ответил милд и пришпорил коня.

Берег был топкий, ноги лошадей вязли в мокром мелком песке, оттого расстояние в пресловутые пол-лиги преодолевали очень долго. Кании еще раза два подавали голос, переговариваясь в ночи, и их зловещий вой заставлял Руменику крепче хватать поводья Куколки. Лягушки продолжали свой тысячеголосый концерт, а из темной громады леса на том берегу тоже раздавались какие-то крики, не то зверей, не то птиц, не то неведомых существ. Стало очень холодно, и Руменика подумала, что старый варвар не зря взял в деревне теплые вещи. Может, этот самый Солтьерский лес особенный, и там даже летом стоит зимний холод?

Наконец Акун остановился, поднял руку.

– Моя вешка, – сказал он, показав на очищенную от коры палку локтей в шесть высотой, белевшую на берегу. – Вот и брод.

– Здесь глубоко?

– Вода может дойти лошадям до брюха. Поэтому подтяни ноги, времени сушить обувь у нас не будет. Держись за мной и не распускай поводья, не то тебя унесет течением!

Акун повел своего Габара в воду, и Руменика двинулась следом. В воде было страшно. Воды Туэйда были совершенно черными: хмарь затянула небо еще до сумерек, и теперь даже звезды не отражались в реке, похожей на поток расплавленной смолы. Лошади храпели, тревожно поводили ушами, раз или два Куколка едва не шарахнулась в сторону, и Руменика с трудом ее удержала. Вода плескалась у самых ног. Разные тревожные мысли лезли Руменике в голову, и от этих мыслей волосы ее шевелились, будто живые. Она вспоминала истории об утопленниках, о водяных девах мэви, которые не любят женщин и обожают мужчин и детей; она припомнила сказки о водяных чудовищах, которые ей рассказывала Хорла. При свете солнца река казалась мирной и безопасной, сейчас же просто излучала темный ужас. Позади была погоня, свирепые кании, мяукающие вопли которых были все ближе, впереди – Солтьерский лес, и тьма меж его громадными корявыми деревьями внушала не меньший страх, чем черные воды Туэйда.

Однако Акун уверенно преодолевал брод. Вскоре дно реки начало подниматься, и лошади радостно зафыркали. С того момента, как они вошли в воду на лаэданском берегу реки до прибытия на роширский берег, прошло не более четверти часа.

– Хвала Эш-Лешу! – провозгласил Акун, бросая в воды реки кусок курицы и краюху хлеба. – Слава божественной Триаде! Теперь мы в безопасности.

– А погоня? – спросила Руменика.

– Они не сунутся в реку. И еще, нарушать границу Рошира даже императорские слуги не могут просто так.

Руменика с облегчением вздохнула. Внутри нее будто развязался болезненный тугой узел, который последние дни не давал ей ни есть, ни спать спокойно. Впервые за четыре дня Руменика не боялась будущего.

– Поужинать бы, – сказала она, подъехав к Акуну.

– Сначала оставим берег. Наша цель недалеко, совсем недалеко. Надо проехать в лес.

– Ночью? – Руменика с трепетом посмотрела на черную стену деревьев. – Как ты собираешься найти дорогу в этой чаще?

– У нас есть подарок наших друзей.

Акун порылся в своих вещах и извлек из недр переметной сумы мешочек из темного бархата. В мешочке был шар величиной с крупное яблоко из темного стекла. Акун произнес несколько слов на неизвестном Руменике языке, и произошло удивительное – шар засветился теплым белым светом, который постепенно разгорался и становился все ярче. Но еще более удивительным было то, что шар остался висеть в воздухе, когда Акун убрал руку.

– Путеводная звезда, – улыбнулся милд. – Едем!

Шар, разгораясь все ярче, плыл в нескольких локтях над землей, высвечивая дорогу. Двигаясь за шаром, они вскоре обнаружили в стене деревьев просеку и углубились в нее. Просека была широкая, но кроны деревьев нависали над ней очень низко – приходилось пригибаться в седле. Шар уверенно плыл вперед: в его теплом белом свечении лес больше не казался жутким и зловещим, и даже непонятные звуки в чаще стихли. Солтьерский лес стал загадочным и колдовским.

– Ты волшебник, Акун? – спросила Руменика.

– Я воин, девушка. Волшебники те, кто придумали этого светляка.

– Как красиво!

– Смотри, мы на месте…

Светящийся шар теперь плыл над большой поляной, имеющей правильную округлую форму и окруженную гигантскими вековыми дубами. Руменика никогда еще не видела таких старых и удивительных деревьев. Их толстенные стволы были изборождены причудливыми узорами, будто лица древних стариков – морщинами. Наросты, пятна лишайников, ложбины коры, переплетенные узловатые ветки складывались в странные пугающие изображения и фигуры; жуткие лица, застывшие в причудливых позах обнаженные женские тела, безобразных тварей – порождения ночных кошмаров и больной фантазии. Руменика почувствовала, что ночной страх опять входит в ее сердце, ползет холодными струйками по спине, вызывая озноб во всем теле. Старые дубы обступили их, заключили в кольцо, из которого, казалось, нет и не будет выхода.

Шар остановился в середине поляны, повис на месте. Вспыхнул и померк. Во мраке в кронах дубов зашумел ветер, тяжелые ветки заскрипели, как будто лесные патриархи начали переговариваться между собой, решая, как поступить с нахальными пришельцами.

– Где мы? – шепнула Руменика.

– В Кольце Ведьм. Не бойся, магия Солтьерского леса на нашей стороне. Это древний алтарь сидов, алтарь Утренней Звезды и Деревьев.

– Акун, мне страшно.

– Скоро все закончится…

Деревья продолжали переговариваться, шумя ветвями. Ветер понемногу усиливался. А потом вдруг стало нестерпимо холодно. Шар вспыхнул, но уже не белым, а кроваво-алым светом – в нем окружившие поляну дубы и вовсе превратились в замерших перед прыжком уродливых чудищ. Лошади заржали, попятились прочь от центра поляны. Над поляной полетели сорванные с деревьев листья, мелкие ветви, подхваченные вихрем, лесные птицы. В небе над поляной засверкали молнии, и гром ухнул так, что Руменику охватил настоящий ужас.

– Акун! – Девушка закрыла лицо руками, выпустив поводья лошади. – АКУУУУУУН!

Лошади заржали, потом Руменику словно тряхнуло в седле. И стало тихо. И светло. Когда девушка отважилась открыть глаза, она не узнала поляну. Был день – пасмурный и зимний. Вокруг них был снег, много снега, огромные сугробы, наметенные под деревьями. Это был совсем другой лес. Не Солтьерский. В просвет между высокими соснами виднелась зимняя дорога.

Руменика вышла из транса только тогда, когда Акун набросил ей на плечи пушистую волчью шубу.

– Акун, где мы? – спросила она.

– Мы прошли Круг, – ответил старик. – Теперь я могу рассказать тебе, куда и зачем мы пришли…

У дверей в покои Тасси стояли два рослых гвардейца с алебардами наизготовку. Джелу ди Орану не нужно было смотреть им в глаза, чтобы понять – эти из Возвращенных. Другим бы Тасси просто не доверилась.

Красавица сидела спиной к двери перед огромным зеркалом в богатой позолоченной раме и расчесывала гребнем свои роскошные волосы. Расчесывала медленно, с явным наслаждением. Джел поклонился – хозяйка покоев, не оборачиваясь, кивнула в знак приветствия.

– Хорошие новости? – осведомилась она.

– Боюсь, что нет.

– Погоня их не остановила, не так ли?

– Нет. Пять стражников убиты. Мы нашли тело скроллинга. Его спутник успел совершить Переход.

– А эта шлюшка? И старик?

– Погоня напала на их след только у самой границы. Старик хорошо владеет магией. Он умеет отбивать запах, и кании не принесли никакой пользы. И еще – мы ждали их на Роширской дороге, а они направились в Солтьерский лес.

– Вы ждали их не там, где надо, не так ли?

– Это был твой приказ, – заметил Джел.

– О, это я виновата, что парочка ушла? – Тасси обернулась, лучезарно улыбнулась канцлеру. – Да, Джел?

– Может быть, я ошибаюсь, – неуверенно сказал канцлер.

Тасси отложила гребень, прошла к столу, где был накрыт ужин – ростбиф с кровью, копченая рыба, овощи и красное вино в графине. Джел молча наблюдал, как девушка режет на тарелке мясо, изящно отправляет маленькие кусочки в рот.

– Хочешь? – спросила Тасси, предлагая канцлеру ростбиф.

– Спасибо, я сыт. Что будем делать?

– Ты думаешь, мы потерпели поражение? – Тасси отпила вино, поморщилась. – Ничуть. Все идет как надо. Эти трое ничего для меня не значат. Сын Ялмара – вот кто мне нужен. И они приведут меня к нему.

– Нам теперь будет очень непросто их остановить.

– Скажи мне, Джел, а что тебе кажется самым главным событием за последние две недели?

– Мне можно подумать, прежде чем ответить?

– Главное – это тело, – Тасси с нежностью провела ладонями по своей груди, сделала по будуару несколько изящных па и весело расхохоталась. – Вот лучшее, что было за две недели. Я наконец-то могу выдержать солнечный свет. Это восхитительное чувство. Тебе этого не понять, Джел. Только тот, кто восемьсот лет был заточен во мраке, смог бы понять мою радость.

– Есть одно «но», – заметил канцлер. – Как мне тебя теперь называть?

– А как бы ты хотел?

– Мне нравится твое настоящее имя.

– Думаю, нам будет трудно объяснить нашему юному богу, почему ты зовешь меня Арания Стирба или Аина-ап-Аннон, – улыбнулась Тасси. – Так что зови меня Тасси. Время сбросить маски еще не пришло.

– Прости меня, но тебя совсем не беспокоят наши беглецы.

– Хочешь честно? Сейчас у меня другие заботы. Теперь, когда наш возлюбленный император только тем и занят, что возвращает жизнь всем подряд, самое время воспользоваться его манией и его… человеколюбием. А там наступит новый день, и мы решим, что делать дальше.

– Я бы послал погоню за Круг.

– Успеется. У меня есть идеи на этот счет. Нет задачи, с которой не справится мой Легат.

– Ты хочешь… – Джел вдруг ощутил противную сухость во рту.

– Кании в другом мире бесполезны, хотя Легату может понадобиться их острый нюх. Что же до твоих гвардейцев, Джел, то они против скроллингов что малые дети. Два воина без труда зарубили пять человек – это о чем-то говорит. Перебросить гвардейцев за Круг мы не можем. А Легат один стоит целой армии. Он в одиночку сможет справиться со скроллингом или воином-Драконом.

– Дракон? Ты мне не говорила о драконах.

– Джел, ты очень милый, и я тебе благодарна за то, что ты для меня делаешь. Но магия и пророчества – моя стихия. Я могу то, чего не можешь ты. Поэтому ничего объяснять я тебе не буду. Делай свое дело, а я буду делать свое. Когда сбудется предсказанное в Книге Заммека, мы вместе насладимся плодами нашей победы.

– И я стану императором?

– Только ты.

– Помни, ты поклялась служить мне.

– До конца, – Тасси нехорошо улыбнулась. – Мое счастье, что люди смертны. Ваша жизнь так коротка. А иногда она бывает короче, чем вы думаете.

– Ты угрожаешь мне?

– Как я могу! Единственное, что я хотела сказать – у нас могущественные враги. Ортландский воин со странными способностями. Лаэданская шлюха из трущоб, которую чуть было не выбрали для меня. Сын покойного императора, находящийся неизвестно где и неизвестно с кем. И, наконец, Великий Видящий – Риман ди Ривард. Вот с него бы и надо начать. Он из наших врагов находится к нам ближе всех.

– Его не могут разыскать уже много лет. Старик искусно меняет обличия и все время переезжает с места на место.

– Легат найдет его. Уничтожим старого скроллинга, и с прочими врагами сладить будет гораздо легче.

– А как быть с императором?

– Он нужен. Он очень нужен. Придется мне восторгаться его красотой и делить с ним ложе, каждую ночь сдерживая желание оставить от него одну оболочку.

– Ты влюблена в него.

– А ты ревнуешь? – Тасси улыбнулась. – С каких это пор? Глупо, Джел.

– Я понимаю. Но с того момента, как ты стала Тасси, я… я не хочу, чтобы ты была с ним.

– Забавно, – Тасси подошла к зеркалу, осмотрела себя. – Я тебя понимаю. Мысль о том, что кто-то, а не ты обладает этими ангельскими формами, целует эти плечи, наслаждается ароматом этих волос и жаром этого тела, невыносима. Ты хотел бы раздеть меня, любоваться мной, войти в меня, познать все изощренные ласки, которыми я могу довести тебя до исступления и до счастливой смерти, достойной древних героев. Но ты забыл, что я поклялась служить тебе. Когда придет время, и сбудутся пророчества Заммека, ты станешь императором, а я – твоей любовницей и богиней этого мира. Тогда мы с тобой сочтемся. Но не раньше. Время еще не пришло. Я Сила, которая разрушит несовершенный мир и создаст новый, но нам еще многое нужно сделать для этого.

– А если нам не удастся остановить сына Ялмара?

– Кто знает о том, что он действительно сын покойного императора? Никто. Кто сможет это подтвердить? Никто. Со смертью Римана ди Риварда сын императора станет самозванцем. На моей стороне – вся сила ада. На его стороне – трое смертных. Угадай, кто победит?

– Арания… то есть Тасси, я восхищен тобой.

– Не ревнуй к императору, Джел, – сказала Тасси, отпив еще глоток вина. – Он милый юноша, и близость с ним мне нужна. Я чувствую себя бодрой и счастливой после проведенной с ним ночи. Но это не значит, что я его люблю. Я люблю тебя. Ты иногда бываешь невыразимым занудой, но ты спас меня. Ты дал мне новую жизнь. Ты мне нужен. И я это тебе докажу.

– Тасси, я…

– О, ничего не говори, – девушка приложила палец к губам канцлера. – Молчание так многозначительно. Лучше сними с меня эту тунику и докажи мне, что зрелый мужчина искуснее в любви, чем двадцатилетний юнец. И давай забудем о наших врагах – хотя бы на время…

Час спустя после ухода канцлера Тасси приняла ванну, переоделась, отослала всю прислугу и осталась в своих роскошных покоях одна. Теперь она могла начать обряд, оставалось только дождаться сумерек.

Она уже вполне привыкла к новому телу, и это тело приводило ее в восторг. Собственно, тело Вирии ей тоже нравилось, и вначале она хотела завладеть им. Но, глянув на Вирию через зеркало, Арания вдруг поняла, что ей что-то мешает завладеть этой девушкой. Возможно, сказалось присутствие жреца, а может и то, что девчонка оказалась дочерью проклятого скроллинга. С Тасси не возникло никаких затруднений. Девушка даже не успела испугаться. Ее жизненная сила стала отличным десертом для Арании Стирбы перед представлением на площади. Болван Шендрегон и в самом деле решил, что получил от Джела способность воскрешать мертвых. Пусть так думает и наслаждается этой мнимой силой. Пусть вызывает через Врата тех, кто вскоре составит легионы Арании Стирбы – Черной Принцессы Вирхейна.