Каятан Довыдовский Кирилл
— Наверное, именно для того и нужны племянники, чтобы защищать приютивших их тетушек.
Алента улыбнулась, и я понял, что выбрал правильную тактику для разговора.
— Я даже не знаю, почему сказала, что ты мой племянник.
— А для меня, наоборот, будет честью иметь такую тетю. Я понимаю, — сделал я виноватое лицо, — что обмен не равноценный, племянник по сравнению с тетей выглядит немного завалящим, но кто сказал, что жизнь справедлива?..
На утро мы двинулись, как только рассвело. Сарк с Риком только дружно покачали головами, посмотрев на место, где у меня еще вчера была рана, — там остался тонкий белый шрам. Скачка, несмотря на приобретенную практику, оставалась для меня пыточным испытанием. Приноровившись к ритму скачки, небольшое облегчение я все-таки испытал, но на походное кресло седло по-прежнему походило мало.
По меркам северного Термилиона, дорогу из Колока в Алеман можно было считать ухоженной и даже почти охраняемой. Время от времени начинался или кончался лес, то высокий, то низкий, иногда пели птички.
Никакой особой важностью этот путь не обладал. Здесь могли появиться войска, но только в случае масштабной войны с кочевниками. Купеческие караваны были еще большей редкостью.
То есть, по закону подлости, нападения здесь вполне можно было ожидать. Ждал его и Сарк. Пару раз он даже командовал всем остановиться и занять оборонительные позиции. И один раз из этих двух я даже что-то такое ощутил — не чей то взгляд в образе простой щекотки и не движение сил в виде далекого холода, как бывало раньше, а как будто бы чуть затвердевший воздух перед лицом — незримую преграду впереди.
Но на нас так и не попали. И я понимаю почему: десяток легионеров в полном вооружении — добыча хорошая, но не самая покладистая.
К вечеру третьего дня мы подъехали к Алеману.
Пригород Алемана сильно напоминал территорию на подступах к Колоку. Резко заканчивался лес, и начиналась обширная деревня. Разве что, тут чувствовался больший размах.
Все лежащие здесь земли принадлежали Короне и занимались исключительно снабжением Легиона: провиантом, обмундированием, оружием, жильем и рекрутами. В Алемане же находилась большая тренировочная база для подготовки Легиону новых солдат. Нынешний вид Алеман стал приобретать лет десять назад, когда на престол Термилиона взошел его нынешний король Ролиан IV — бойкий на нововведения и амбициозные проекты.
Еще часа через полтора я увидел городскую стену. И в отличие от колокских укреплений — это был настоящий форт. Высокая каменная крепь и даже легионеры на стене. Везде и во множестве — герб Термилиона: «Черный орел на зеленом поле».
— Значит, так, — заговорил Сарк, — я думаю, в штаб идти смысла нет. Пока с нами хоть кто-нибудь станет говорить, успеет полдня пройти. Так что, Рик, бери остальных и идите прямо к нашему лейтенанту. Кому и что надо доложить, он сам решит. А я пока попробую даму с племянником устроить.
Забрав коней — в город верхом пускали только знать и офицеров, — солдаты тут же отправились выполнять приказание. Проводив их взглядом, Сарк коротко переговорил со стражниками у ворот, и вошли внутрь.
— Сержант, вы не могли бы объяснить, куда нас ведете? — спросила Алента.
— Я же уже говорил вам, — ответил Сарк, не сбавляя шага. Мы шли по мощеной камнем улице, сильно контрастирующей с тем, что я видел в Колоке. В Алемане бедных кварталов не было, город состоял из сильно похожих друг на друга аккуратных каменных домов и таких же аккуратных улиц.
— Вы только сказали, что поможете нам устроиться, а о том, что вы под этим подразумеваете, не было сказано не слова, — возразила Алента.
— Правда? — удивленно переспросил он. — Тогда прошу прощенья. А веду я вас в гостиницу, которую Иветта держит, сестрица моя младшая. Вы ведь, Алента, просто великолепно готовите, это я мог проверить на собственном опыте, а вот у моей сестрицы повар… мужик-то он, конечно, неплохой, но уж очень любит за воротник залить. Так что замену она ему давненько подыскивала. Можете не беспокоиться, вам даже рады будут, да и Кая к делу поставят.
Кивнула Алента немного неуверенно, но вопросов больше не задавала. А вот я кое-что хотел спросить.
— Сержант, извините, но ведь вы были вербовщиком в Колоке, а другие солдаты, кажется, стражниками, — как же вы можете здесь в роте состоять?
— Да очень просто, это старая практика. Опытных солдат, которые нуждаются в тренировках гораздо меньше новичков, нет смысла держать без дела на казарменном положении, вот их и отправляют отрабатывать контракт стражниками или вербовщиками. А юнцов, только недавно примеривших армейскую форму, из лагеря выпускают не чаще одного дня в месяц, все это время они должны постигать мудрую армейскую науку, — он поднял вверх палец, обозначая важность науки.
— Сержант… — я подумал, что сейчас самок время задать вопрос. Я слегка понизил голос, чтобы Алента, оживленно глазевшая по сторонам, меня не услышала, — вы ведь вербовщик, и вы же принимаете в пехоту новичков. А не могли бы вы, — я еще понизил голос, — и со мной тоже контракт подписать?
Сарк молчал долго, несколько минут, я уж подумал было, что он вопроса не расслышал, и даже начал собираться с силами, чтобы повторить его, но в этот момент он заговорил:
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать, — соврал я.
— Шестнадцать, я думаю, хоть ты и вымахал такой… — он немного помолчал, что-то обдумывая, — хотя с виду ты за семнадцатилетнего сойдешь… — Он еще о чем-то задумался. — Знаешь, наверное, я должен был бы сейчас прочесть нотацию тебе насчет того, что в армии нет места детям, и что в преддверии войны тебе лучше было бы держаться от войск подальше, но… собственно говоря, мое-то мнение тут причем? В общем, ты уже доказал, что решения можешь сам принимать. Я помогу это устроить.
— Спасибо.
— Не за что. Ты сам решил. Может быть, потом и пожалеешь, но зато это будет твое решение. Так ведь?
Гостиница сестры Сарка находилась почти в самом центре города. Когда мы зашли внутрь, большинство мест в обеденном зале было занято.
— Так, подождите здесь минутку, — сказал Сарк, отправляясь куда-то во внутренние помещения.
Мы с Алентой уселись за ближайший свободный столик.
— Алента, — я чувствовал, что моя уверенность тает, и потому решил не откладывать, — я попросил Сарка, и он сказал, что устроит меня… — я немного замялся, но потом все же добавил чуть слышно, — в учебный полк.
— Я так и думала, что этим закончится, — она говорила спокойно, но я чувствовал, как она расстроена. — Кай, неужели нельзя подождать пару лет, ты бы стал старше, и вообще… — Это «вообще», судя по всему, означало что-то вроде: выбрось из головы эту блажь, — но вслух она этого не произнесла.
— И что я буду делать целых два года?
— Ну-у, ты мог бы, — она понизила голос, — попробовать найти себе учителя…
— И во сколько обошлось бы это обучение?..
— Если бы мы с тобой откладывали в течение пары лет…
— Именно об этом я и говорю, — я ухватился за логичное объяснение. — Больше, чем мне будет положено по контракту, я нигде не заработаю. А вот через пару лет можно будет подумать о том, чтобы и вправду поискать учителя. Тем более что в Легионе тоже ведь есть маги. Вдруг удастся с кем-нибудь познакомиться?
— Но ведь в Колоке тебе удалось устроиться писарем, — почему бы не попробовать сделать здесь то же самое?
— В Колоке мне просто повезло. Найти что-нибудь подобное здесь у меня шансов очень немного, и, я уверен, ты это понимаешь. Мне очень приятно, что ты за меня беспокоишься, но, поверь, я сумею о себе позаботиться.
Кажется, Алента хотела сказать что-то еще, но тут подошел Сарк, с ним была… Да, наверное, это была его сестра, хотя я думал, что она значительно старше. Иветта выглядела лет на пятьдесят максимум, имела довольно стройную фигуру и внушающий уважение бюст. Рядом с Сарком она казалась совсем маленькой.
— Ну, здравствуйте, молодые люди, меня зовут Иветта, — Сарк в обществе своей младшей сестры вел себя совсем не так уверенно, как среди легионеров. Наверное, она была харизматичная личность. — Мне тут Сарк про вас рассказывал, — она посмотрела сначала на меня, потом перевела взгляд на Аленту, — рассказывал, что вы неплохо готовите…
— У моего мужа была гостиница в Колоке, — произнесла Алента, — не такая, как у вас, конечно, но там я и готовила, и управляла даже, когда… — на этом она замолчала.
— Так, значит, вы еще и опыт имеете, но это же просто замечательно! А то среди кучи тупых вертихвосток и не менее тупых мужиков, — она бросила ехидный взгляд на брата, — и поговорить-то не с кем. А что касается вашего племянника, вы не волнуйтесь, Сарк за ним присмотрит, а в увольнение он вас посетит. И чтобы не было никаких долгих слезных прощаний… — она сделала паузу, — Алента, пойдемте со мной, я вам все покажу, вы мне все про себя расскажете, а когда в следующий раз увидите своего мальчика, то поймете, что волноваться было не о чем.
Сказав это, она уверенно взяла Аленту под локоток и повела куда-то в сторону задних комнат. Алента таким напором была слегка ошарашена, и потому только помахала мне на прощание.
— Пойдем, что ли? — Сарк не был настроен тянуть.
Через полчаса мы вышли за стену и двинулись по одной из многочисленных дорог, паутиной тянувшихся от входа в форт.
— Я тебе сначала покажу, где моя рота. Первая рота второго пехотного полка Седьмого Легиона. Если будут какие-то проблемы, приходи туда. Любой солдат подскажет, где меня найти. Когда будем у вербовщика, лучше молчи, — все, что надо, я сам скажу. Сержант Скит мой старый приятель, и я думаю, проблем не возникнет.
Проблем и правда не возникло. Хотя Скит, как и Сарк до него, каким-то образом сумел с одного взгляда определить мой возраст.
— А ведь ему нет семнадцати, — внешне Скит оказался практически полной копией Сарка, разве что бороды не было, — и если бы это не нужно было лично тебе, то…
— Нужно, — ответил Сарк.
— Ладно, — сержант повернулся ко мне. — Значит, так, парень, что касается условий, то жалование — две монеты серебром в месяц плюс содержание и одежка, в остальном тебя просветит твой сержант. Кстати, Сарк, к кому его записать-то?
— К хиамцу.
— К Зверю?! Смело.
— Ничего, сам напросился.
Вербовщик только покачал головой.
— Подойди сюда, парень. — Когда я подошел к письменному столу с несколькими аккуратными стопками бумаг, он спросил: — Писать умеешь? — видимо, он спросил просто так и утвердительного ответа явно не ожидал.
— Умею.
— Хорошо, тогда просто поставь кре… Что-о?!
Я бросил вопросительный взгляд в сторону Сарка, но тот только мерзко скалился в сторону Скита.
— Я умею писать. И на термилионе, и на аане.
После этих слов Сарк не выдержал и расхохотался:
— Я же говорил тебе, парень просто полон сюрпризов.
— Ладно. Просто напиши свое имя. На термилионе, — добавил он, бросив грозный взгляд на Сарка.
— Я отведу его, — сказал Сарк после того, как я поставил свою подпись в контракте, а Скит отдал мне направление во вторую роту второго учебного полка.
Когда мы вышли на улицу, Сарк заговорил вновь:
— В этой роте все такие же новички, как и ты. Конечно, все они старше тебя, но большинство не намного. Мой тебе совет — ни в какие разборки не встревай, хотя бы на первых порах, а то, чует мое сердце…
— Сержант, — решился спросить я, — а что, этот Зверь и вправду хиамец?
— Да, он хиамец, но лучше называть его не Зверем, а сержантом Киото, иначе выйдет себе дороже.
— А почему его так называют?
— Я бы сказал так: в обучении солдат различным премудростям нашего дела он предпочитает метод кнута и… еще одного кнута, подлиннее, а впрочем, сам узнаешь…
Глава 6
1114 г. Термилион. Алеман.
13 день 5-го месяца
Первый взвод второй роты третьего учебного полка в полном составе стоял на плацу перед предназначенным для его проживания бараком. Сержант Киото обводил всех ничего не выражающим взглядом серых глаз. Закончившаяся четверть часа назад глубокопатриотическая лекция лейтенанта Сименса повергла новобранцев в очень «задумчивое» состояние. Лично я почти спал. С первого же взгляда становилось понятно, что сержант Киото — намного более внушающая личность. На лице высокого смуглого хиамца нельзя было найти даже тени эмоций. Возраст был неопределим.
— Меня зовут сержант Киото, — начал он ровным тоном, — это, — он чуть повернул голову вправо, — капралы Брим, Ланс и Клем, они будут помогать мне делать из вас солдат. Меня не волнует, по какой причине здесь оказался каждый из вас. Мне абсолютно безразлично, кем вы были до того, как попали сюда. Единственное, что для меня важно, — это то, кем вы станете по окончании срока обучения. Вы должны стать солдатами. Для этого нужно уяснить несколько простых правил. Первое: не бывает хороших и плохих солдат, бывают те, кто выполняет приказ, а бывают те, кому это не удается. Солдат должен выполнить приказ. Любой и вне зависимости от условий. Второе: обращаясь к старшему по званию, вы должны добавлять: сэр. На этом все.
Потом нас быстро распределяли по десяткам. Выбирали по комплекции. Дюжего народа было немало, и я попал только во второе отделение.
— Это первое распределение по десяткам, — снова заговорил сержант, — и оно далеко не окончательное. В течение первых пяти месяцев обучения вы сможете не раз как подняться в более высокий по уровню десяток, так и опуститься в более низкий, — это будет зависеть только от соответствия моим требованиям уровня вашей подготовки. Через три месяца новобранцы, из которых на тот момент будет состоять первый десяток, получат впоследствии шанс стать настоящими солдатами, они продолжат свое обучение. Легионерам второго десятка тоже представится такой шанс, но они скорей всего впоследствии станут обыкновенным армейским «мясом» и сложат головы в первом же бою. Третий десяток будет расформирован.
После объявления капралы отвели новобранцев в барак, причем каждый из капралов приглядывал только за новичками из своего десятка. Для большинства падение на твердую землю с высоты нескольких метров не прошло даром: отдых был многим необходим. Тут нас ждал еще один сюрприз. Барак нашего взвода состоял из пяти комнат, и все они имели абсолютно одинаковые размеры. Одна комната для сержанта, одна для капралов — и по одной для каждого из десятков.
— Помимо моей особой добросердечности, это еще один стимул тренироваться с большим усердием, — пояснил для всех капрал Брим — бородатый широкоплечий мужик с написанным на лице предвкушением чего-то злобного по отношению к новобранцам. — Если хотите просторной комнаты и отдельной кровати с тумбочкой, старайтесь перейти в первый десяток, если просто кровати — то во второй. Столовых для вас тоже не припасено, так что каждый десяток готовит для себя самостоятельно, для этих целей капралы будут назначать дежурных.
Главное определение, которое можно было бы дать моему первому месяцу в армии — он хоть и был довольно-таки однообразным, но абсолютно точно не был скучным. Капралы поднимали солдат в шесть утра, иногда даже раньше, и гоняли их до самого вечера. Поскольку готовить солдаты должны были сами, то в первое время частенько оставались без обеда или ужина, потому что после окончания очередной тренировки у многих не оставалось сил даже просто доползти до койки.
Тренировки первого десятка каждый день проходили по схожему сценарию. Часов в пять утра капрал Клем пинками выталкивал нас на улицу и заставлял в одних трусах сделать несколько десятков кругов вокруг нашего барака, — это упражнение длилось чуть более часа. Затем мы выполняли комплекс упражнений на общее физическое развитие, которые начисто выбивали дух даже из меня. И самое ужасное, что капрал Клем считал это только началом:
— А вот теперь, когда вы размялись… можно наконец и приступить.
И хотя я к тому моменту уже был во всех смыслах готов… впоследствии выяснялось, что капрал нисколько не шутил. Под его чутким руководством мы осваивали сначала только меч, а потом щит. Если у нас хватало на это сил, то после полудня мы обедали, затем — пара часов свободного времени, которые тратились на сон. Затем утренняя программа повторялась.
Сержант Киото подключился к тренировкам только к началу третьей недели обучения. До этого он только наблюдал за нашими тренировками и тренировал капралов. Зрелище, для тех у кого оставались силы смотреть, было не слишком впечатляющее: мастерство сержанта превосходило силы всех трех капралов вместе взятых и намного. Хватало их обычно минут на двадцать.
Тогда же, нас заново поделили по десяткам.
Киото провел только по одному короткому спаррингу с каждым из новобранцев. На одного он тратил не больше минуты.
Соперники просто дрались на деревянных мечах. Иногда на большей скорости, иногда на меньшей, но все схватки заканчивались одинаково: сержант делал что-то, неразличимое для глаза, и его противник отлетал в сторону. Отлетал — в буквальном смысле. На расстояние не меньшее пяти-шести метров.
Когда очередь дошла до меня, в первый десяток попали только двое. Массивный мужик с бородой, закрывавшей пол-лица, и парень, наверное, всего года на полтора старше меня. Шестеро успели попасть во второй десяток, остальные в третий.
Я взял меч и встал напротив сержанта. Бой начался, но, надо признать, в тот раз я не смог показать всего, на что был способен. Я все ждал того момента, когда он совершит то неуловимое, нелогичное движение. От невероятной скорости которого любой человек должен был сломаться напополам. Хотя этого, конечно, не происходило. Слишком быстро закончились бы солдаты.
Я старался сосредоточиться: заставить мир остановиться. Раньше это получалось у меня, но только для этого я был вынужден сам оставаться неподвижным. Но сделать это в движении… За последние три недели я не раз пробовал, но едва почувствовав что-то, я не мог удержать сосредоточения. Не успевал сделать даже попытки. Может быть, мне не хватало стимула?
Не стараясь больше преодолеть свою медлительность «измором», не стараясь ее перебороть, я вложил все имеющееся у меня в одно, максимальное усилие…
Мир, подчиняясь, замер. Или это я стал настолько быстрее? Впрочем, разницы не было.
Легионеры не шевелились, застыл воздух и все вокруг, но только не сержант. Удивительно, но его движения оставались по-прежнему быстры. Как и все, они замедлились, но совсем не намного.
Мне удалось точно подгадать момент: на второе такое движения меня бы просто не хватило. Деревянный кончик оружия сержанта приближался к моему плечу… Я поднял меч.
Что-то мелькнуло в воздухе, меня ударило. От сосредоточения не осталось и следа.
Я сидел на земле, но не в нескольких метрах от сержанта, как это получалось у остальных, прямо у него под ногами. Вокруг все было усыпано щепками. В руке я сжимал короткий — фактически одну рукоятку — обрубок меча. Подняв взгляд вверх, я заметил у сержанта в руке такой же.
— Первый десяток.
Прошло еще сколько-то времени. Дни текли одинаковые, и не было особой нужды слишком уж их считать.
Теперь, нас — первый десяток, в нем несмотря на название было всего три человека — тренировал сержант Киото.
Киото выглядел здесь чем-то инородным, не каким-то простым сержантом, каких много в любой армии любой страны, а другим. Очень легко было поверить, что он действительно из Хиама. Правда, оставалось большим вопросом: зачем он здесь?
— Келото, — говорил он во время нашей первой тренировки в новом составе. — Вот чему я попытаюсь научить вас. Каждый из вас уже слышал это название, и все вы, скорей всего, слышали что-то разное. Вряд ли вы слышали что-то в достаточной степени правдивое. Келото — это слишком много, чтобы этому можно было научить. Первый ранг, второй или восьмой — не важно. Келото — это не искусство фехтования. В нем — нет правил. Келото — это не знание, а чувство.
Смысл келото не в том, чтобы научиться драться, обрести неуязвимость или жить до трехсот лет, а в том, чтобы никогда не останавливаться. Смысл келото — в развитии. Я могу показать вам начало этого пути, но вы должны будете сами пройти его…
У Мика, стоявшего рядом со мной, стали медленно опускаться веки. Он боролся с собой, но вот-вот его должно было начать покачивать. Глиман выглядел примерно так же. Киото этого, казалось, не замечал, продолжая говорить:
— Сегодня вы попытаетесь войти во внутреннюю гармонию со своим телом. Каждый из вас попробует установить духовный контакт с самим собой. Сейчас, когда ваше тело существует отдельно от духа, ваши возможности значительно ограничены. Медлительность и несовершенство мешают установить связь с Миром, почувствовать его, знать, что произойдет в следующую секунду. Не позволяют чувствовать окружающее вас. Несовершенство и медлительность вашего духа мешают вам использовать возможности вашего тела и не дают вам укреплять его, черпая энергию из глубин вашего собственного подсознания. Ваше подсознание спит и не может помочь получить Силу. Я попробую научить вас ощущать свой разум и пользоваться им. Я не думаю, что у вас получится что-либо, но я знаю, что в любом случае ваши усилия не пропадут втуне, так как каждый шаг в бесполезной попытке достигнуть совершенства — все же приближает вас к нему. Суть не в том, чтобы пройти этот путь до конца, и даже не в том, чтобы максимально приблизиться к финишу, а в том, чтобы двигаться вперед неизменно.
Итак, — он обвел нас внимательным взглядом: так как нас было всего трое, для этого ему даже не пришлось поворачивать головы, — для начала просто сядьте на землю, устройтесь поудобней. Хорошо. Теперь закройте глаза и постарайтесь выбросить из головы все мысли. Постарайтесь представить свое сознание в виде пустой комнаты без окон, дверей и даже без стен, в этой комнате не должно быть ничего, кроме равномерно растворенного в ней вашего сознания. Когда вы полностью сольетесь с этой комнатой, откройте нараспашку ваши чувства, представьте, что весь окружающий вас мир — это и есть ваша комната, и ваше тело тоже часть этой комнаты. Посмотрите на ваше тело, разве вы не видите, насколько оно несовершенно? Насколько мало оно может? Если у вас достаточно духа и силы, то с годами вы, конечно, не сможете залатать все прорехи, но сделаете ваше тело крепче, гораздо крепче. Вы даже не должны строить его сами, достаточно просто не мешать ему. Ваше тело тоже стремится к совершенству, и единственный, кто сдерживает его стремление, это сам человек. Просто слейте свои разум и тело, для них это естественное состояние, — тогда они не смогут и не станут мешать друг другу, а для вас самих останется только самое легкое — тренировки.
Путь, указанный сержантом, я прошел с самого начала. Это было очень похоже на уже знакомое мне состояние сосредоточения, и по сути именно им и было, только на этот раз все происходило намного правильнее. Я представил свое сознание в виде пустой комнаты, а затем и комнату в виде окружающего меня мира. Теперь я действительно мог видеть больше.
Я пробовал, пробовал и еще раз пробовал. И, наконец, я заглянул внутрь себя и на самом деле, как и обещал сержант, — ужаснулся тому, что увидел. Мои тело и дух были соединены между собой настолько тонкой и искромсанной оболочкой, что просто было непонятно, за счет чего они могут держаться друг за друга. Мне сразу же захотелось исправить, залечить, напитать оболочку силой: ведь в окружающем мире так много энергии, и у меня даже получилось кое-что, но… сержант оказался прав: ничто не дается просто так. Подключившись на мгновение к миру, я сделал сильнее и свой дух, и свое тело, но к тому, чтобы стать еще сильнее, они еще не были готовы. Сначала должно стать в полной мере моим то, что я уже получил. Действительно путь на долгие годы.
После этого случая сержант стал проводить подобные занятия раз в несколько дней, но на моих товарищей по десятку, то есть тройке, они особого впечатления не производили. Из-за постоянной усталости мы с ними общались не слишком активно, хотя отношения сложились у нас неплохие.
— Нет, Глиман, вот ты мне скажи, ну чего он хочет от нас добиться? — говорил Мик. — «Представьте комнату, загляните в себя…». Не знаю, как вы, а я после «разминки» под руководством Клема ничего, кроме кровати, представить себе не могу. Когда он нас в первый раз попросил глаза закрыть, я вообще чуть не отрубился.
— Если честно, — отвечал густым басом Глиман, — у меня от этих опытов схожие ощущения. Я даже не знаю, как начать.
— Зато у Кая наверняка все получилось, как всегда. Ведь так, Кай?
— Ну-у, может, самую малость…
— Что?!
— Ты хочешь сказать, что… э-э… стал комнатой, соединил дух с телом и… что там еще сержант говорил? — вид у Мика был очень озадаченный.
— Я не говорю, что у меня получилось все это. Но кое-что…
— Что именно?
Да, кажется, от Мика так просто не отвязаться. Я перевел взгляд на Глимана — тот тоже слушал внимательно.
— Это сложно объяснить просто на словах… Ладно, например, я умею выкидывать из головы все лишние мысли, меня еще дядя научил. Это было просто упражнение для улучшения памяти.
— И как же его делать?
— На самом деле именно так, как и сказал сержант. Просто расслабиться и выкинуть из головы все, кроме себя самого. Точнее объяснить невозможно. У меня, когда мне первый раз объясняли, тоже долго не получалось, но никакого особого пути я не знаю.
— Другими словами, сколько ни старайтесь — ни хрена у вас не получится, — подвел итог Мик.
— Я этого не говорил.
— Но подразумевал. Можешь даже не спорить, по твоей довольной роже и так все видно.
Вот так прошел мой первый месяц в Алемане. В день этого своеобразного юбилея новобранцы получили свои первые жалование и выходной. Точнее, их получили только три человека из всего взвода, то есть первый десяток в составе Глимана, Мика и меня. Второй десяток получил жалование и несколько часов лишнего свободного времени. Третий десяток получил двойную порцию тренировок.
В этот день мы проспали до одиннадцати — счастье, которого мне не хватало особенно.
— Ну что, отличники боевой подготовки, кто со мной сегодня по бабам? — Мик, как обычно, быстрее всех пробуждался к жизни.
— По бабам? — усмехнулся Глиман. — У тебя молоко на губах не обсохло…
— Да шел бы ты куда, старый хрыч. Сам-то, небось, не выйдешь из ближайшего трактира, пока все пиво не выжрешь.
— А хоть бы и так, — совсем не обиделся Глиман, — я же целый месяц ни капли в рот не брал. Нет, сегодня я должен и за прошлый месяц свою норму выбрать, и хотя бы на полмесяца вперед запастись, а то на следующей пробежке Клем насмерть меня загонит.
— Все с тобой ясно. Только не забудь, что у нас с утра тренировка. Если мы с Каем у Клема вдвоем останемся, то, боюсь, нас надолго не хватит.
— Ну, а ты, Кай, что, тоже по бабам? — Глиман с усмешкой посмотрел на Мика.
— Я обещал тете, что навещу ее. Она в городе работает, поваром в гостинице. Вы тоже могли бы со мной пойти.
— Нет-нет, я — в кабак, дорога каждая минута, — он тут же отправился за дверь.
— Ну, а ты?
— Ладно, только потом по бабам ты пойдешь вместе со мной.
— Хорошо-хорошо, но поторопись, герой-любовник, а то всех баб разберут.
— Это я в пять секунд, это я быстренько, — он вдруг замолчал. — Э-э… Кай, ты случайно мой ботинок не видел?
— Я тебя лучше на улице подожду, — зная Мика, я подозревал, что поиски ботинка могут затянуться надолго.
На улицу он вышел только минут через пять, вид у него был довольно растрепанный.
— Нет, вот объясни мне, как мой ботинок мог оказаться у Глимана под кроватью?
— Просто он опять храпел полночи, и ты опять кидался в него ботинками. Как всегда, промазал.
— Ну, в окно я на этот раз не попал…
— Только потому, что Глиман сегодня спал у стенки. И вообще Лед с ними, с твоими ботинками!
Спустя четверть часа мы были у городских ворот. Заплатив пошлину — при этом у Мика был очень оскорбленный вид, — мы зашагали по центральной улице. Мик всю дорогу ворчал из-за непланового расставания с тремя медяками. Раньше я за ним такой экономности не замечал.
— Да угомонись ты, — наконец не выдержал я, — если повезет, может, пообедаем бесплатно. И не тем, что ты обычно готовишь, а чем-нибудь съедобным.
— И долго ты будешь мне про тот случай напоминать? — он посмотрел на меня серьезным недовольным взглядом. — Подумаешь, ошибся человек, с кем не бывает? Зато вкусно было…
— Вкусно? Ничего себе! После того супчика я три дня ничего есть не мог. А как Клем-то радовался, что сможет проверить нашу выносливость в условиях недостатка провианта. Может, это все же он тебя подговорил ту травку добавить?
— Да если б я знал, что меня от этого супа в пять узлов скрутит, — я бы на него даже смотреть не стал!
— Только из-за того, что ты тоже мучался, мы тебя с Глиманом тогда и не придушили, хотя соблазн был… Кстати, вот она, гостиница.
Мы зашли. Народу было довольно много. Ни Аленты, ни Иветты видно не было.
— Пойдем к стойке, — сказал я. Когда мы подошли, я обратился к бармену: — Извините, а вы не могли бы сказать, как мне найти Аленту?
— Управляющую? — переспросил он. — Зачем тебе?
— Э-э…
— Кай! — кто-то схватил меня сзади.
— Привет, Алента, — поздоровался я, когда наконец высвободился из ее объятий.
Честно говоря, я был немало смущен. С одной стороны, мы с нею были совершенно чужие люди, но с другой — жизнь сблизила.
— Когда ты успела стать управляющей?
— Нет, — она строго посмотрела на меня. Что-то подобное я помнил во взгляде Ирвина, — сначала ты представишь мне своего друга, потом я вас покормлю. Только после этого будем обмениваться новостями.
— Как скажешь, — ответил я, хотя Алента уже усаживала нас за столик и ничьего согласия ей не было нужно, — а этого растрепу зовут Мик, мы из одного десятка.
Слово «десяток» Аленте заметно не понравилось.
— Симпатяга, — ласково сумела улыбнуться Алента, потрепав Мика по голове. Мик сразу приобрел до жути довольный вид, но щеки у него порозовели. — Ладно, посидите немного, я вам пока поесть организую, — и она убежала в сторону кухни.
— Ну, ты и трепло, — я с трудом сдерживал смех, — а еще по бабам звал.
— Ты же даже не предупредил, что она такая… — на лице Мика ясно читалось восхищение.
— А ты не расслабляйся.
Следующие полчаса мы потратили на прием пищи. Если у меня когда и был такой вкусный и обильный обед, то так давно, что я не помнил.
— Ну, так когда ты стала управляющей? — спросил я, отодвинув тарелки.
— В первый же день…
Мы проговорили почти два часа. Казалось бы, рассказывать-то особенно не о чем, но Аленту интересовало буквально все. Конечно, в первую очередь она должна была узнать, не обижает ли меня кто. Я опять смутился. В конце концов, нам с Миком удалось ее убедить, что мы сами кого хочешь обидим. Она отпустила нас только после заверения, что мы обязательно зайдем на ужин.
Весь день мы прошлялись по городу. Алеман был буквально завален различными мастерскими и оружейными лавками. В первую очередь нас, конечно, интересовали вторые, хотя надолго нас не хватило. Смотреть, но не покупать — дело затратное для нервов.
Потом почти с зеркальной точностью повторилась наша утренняя встреча с Алентой. Возвращаться пришлось уже затемно. Алента сделала попытку оставить нас на ночь в гостинице, но мы вырвались.
Выйдя наружу, мы неспешно побрели в сторону городских ворот. На улицах уже никого не было. Немногочисленные магические фонари центра города остались позади быстро, но и до ворот идти было уже недалеко.
— Срежем здесь, — вдруг предложил Мик.
— Да тут десять минут осталось.
— А так за пять дойдем.
— Ладно. Но если там в подворотне тебя кто-нибудь станет грабить… или насиловать, я сразу же брошусь наутек. Меня даже совесть мучить не будет.
— Да откуда в Алемане бандиты? Здесь на одного жителя трое военных. И вообще мне после Клема никто не страшен… — в этот момент в тот самый переулок, куда предлагал свернуть Мик, прошел какой-то человек — в темноте было плохо видно, но мне показалось, что он был в армейской форме. — Вот видишь, — тут же указал на него Мик, — никто не боится.
— Пойдем, — сдался я, — но только потом не говори, что я тебя не предупреждал.
Мы вошли в переулок; сразу стало заметно темней. Если на главных улицах какие-то окна еще светились, то здесь не было и этого.
Я примерно представлял себе путь, который нам нужно было пройти, и потому не беспокоился. Бандитам здесь действительно взяться было неоткуда. Мы сделали пару поворотов — тоже мне обрезной путь! — и подошли еще к одному. Я вдруг почувствовал какое-то беспокойство.
— Подожди, — я придержал Мика за рукав.
— Чего ты?
— Тихо, — шикнул я на него и произнес, едва шевеля губами, — там кто-то есть.
— Наверное, тот офицер, он не очень спешил, — кажется, часть беспокойства Мику все же передалась: он говорил шепотом.
Стали слышны какие-то звуки, я осторожно выглянул из-за угла. Оказалось, Мик почти угадал. За углом действительно был тот самый офицер, который прошел мимо нас несколько минут назад. Только офицер был уже не один. На него нападали сразу четверо, как водится, обряженных в черное.
От тех трех, что атаковали спереди, он, хотя и отступая время от времени на шаг или два, оборонялся очень умело, а вот четвертого, того, что стоял в тени с арбалетом, кажется, не видел. Вообще-то я бы его тоже, скорей всего, не увидел, но, едва оказавшись в переулке, мгновенно ощутил на лице холодный поток — исходящую из темного угла опасность.
Я и раньше не оставлял подобных «просветлений» без внимания а, после уроков сержанта Киото стал относиться к ним только с большим почтением. Несколько секунд внимательного взгляда помогли выявить и арбалетчика.
— Надо ему помочь, — прошептал я Мику, выглядывавшему из-за моего плеча.
— А по-моему, он и сам неплохо справляется, — в этот момент одному из нападавших удалось чиркнуть лезвием по левому плечу офицера, — хотя, может, ты и прав…
Я вытащил из-за пояса кинжал. Последний месяц он мирно лежал в тумбочке, но впервые направившись куда-то за пределы казармы, я взял его с собой. Секунду спустя я увидел, фактически — почувствовал, что стоявший в тени убийца — а для грабителей нападающие выглядели слишком организованными, — наконец решился надавить на крючок. Больше медлить было нельзя.
Высунувшись из-за угла, я бросил кинжал. И попал. Ударившись об стену, убийца повалился на землю.
Лейтенант что-то услышал, и ему пришлось потратить мгновение, чтобы бросить взгляд через плечо. Не знаю, увидел ли он что, но заминка не прошла безболезненно. Его опять ранили, на этот раз в ногу. Стало понятно, что долго ему не продержаться.
Метнувшись к телу убитого, в переулок, я выдернул из его ножен короткий меч: такой же, как и у остальных нападавших. К сожалению, от удара о землю разрядился арбалет. Иначе можно было бы сразу вывести из строя еще одного.
— Перезаряди арбалет, — шепнул я Мику, который уже был рядом со мной. Сам я решил попробовать помочь офицеру.
Четвертый убийца занимал позицию немного в стороне от места схватки, потому для остальных мое появление стало сюрпризом. Я старался двигаться как можно тише.
Тренировки под руководством сержанта Киото научили экономнее расходовать силы. Если раньше, чтобы ускориться, мне приходилось выплескиваться полностью, то теперь мое сознание всегда находилось в гармонии с телом. Конечно, при таком неполном погружении в саабат — так Киото называл состояние сосредоточения — не могло быть и речи, чтобы отразить хотя бы один удар такого мастера, как сержант, но зато над всеми остальными я мог бы иметь значительное преимущество в скорости никак не менее получаса.
И этим преимуществом я мог воспользоваться в любой момент. Саабат становился такой же важной и естественной частью меня, как потребность и возможность дышать.
Я думал, что с этими тремя придется повозиться, но оказался не прав. Все кончилось на удивление быстро. К ближнему убийце удалось подобраться бесшумно, и это решило исход поединка. В первый же удар я вложил максимум силы. Еще через секунду щелкнула арбалетная тетива, и противник остался только один. Его прикончил сам пострадавший. Несмотря на полученные ранения, он оставался боеспособной единицей.
— Надо бы вас перевязать, — обратился я к офицеру. Он был молодой и с внимательным взглядом.
Читать бесплатно другие книги:
