Сердце Пламени Казаков Дмитрий

Но и в других местах атакующие не теряли времени, ретиво взбирались по лестницам.

— Ах ты! — Гундихар отскочил, когда над парапетом поднялась уродливая голова, могучие лапы обрушили вниз громадный топор.

Саттия выпустила стрелу, та вонзилась гиппару в выпученный глаз. Воин моря испустил пронзительный писк и сорвался, но на его месте появился второй. Ткнул копьем в сторону лучницы. Олен поспешно вскочил, загородил собой Бенеша, тот слабо застонал. Рендалл отбил нацеленный в грудь удар, сам полоснул по боку чудовища. Чешуя лопнула, брызнула кровь, обнажилась розовая, блестящая плоть. Тяжелое тело рухнуло, задергались похожие на паучьи ноги, щупальца на руках заскребли по камню.

Мелькнула мысль о том, что убив, он попадет на жаркую равнину, но додумать ее до конца не успел. На стене как-то быстро оказалось сразу множество гиппаров, и закипел бой.

Большие раки один за другим забирались наверх. Гундихар отбивался с трудом, лупил по панцирям, рядом орудовала тонким клинком Саттия. Пращники бестолково махали короткими мечами, больше мешая соратникам. Богалак и Олен сражались рядом, и раки старались не лезть под удары ледяного клинка. Отскакивали в стороны с такой поспешностью, что едва не сбивали с ног своих же.

В один момент, когда Нестуна разрубили надвое, а гном пропал в круговерти схватки, Олен подумал, что им не выстоять. Ощутил, как огненная ярость туманит разум, и не стал ей сопротивляться. С хриплым криком прыгнул навстречу гиппарам, одному снес голову, другому прорезал нагрудник прямым ударом. Услышал полный тревоги вскрик девушки. Присел, пропуская над собой топор, и стремительным выпадом поразил громадного рака в шею.

Остальные попятились. Сбоку выскочил ревущий Гундихар. Его цеп обрушился на одного из врагов с такой мощью, что брызнули чешуйки. Гном завопил что-то торжественное и гиппары, словно испугавшись, обратились в бегство. Когда последний исчез за парапетом, побеги лестниц начали сами выковыриваться из камня.

— Чего это они, клянусь Селитой? — спросил Олен, понимая, что руки и ноги дрожат от усталости, а спина и лицо мокрые от пота. — Нас испугались?

— Вряд ли, — хмыкнул Богалак, показывая в сторону ворот. — Скорее всего, их вот это не порадовало!

Там у стены парализованной черепахой замер бурав. Над ним поднимался черный дым, вокруг лежали искореженные, покрытые сажей тела гиппаров. Рядом находилась и самбука — поваленная набок, наполовину развалившаяся, с торчащими «ребрами» балок и вывернутой «шеей».

— Смолой угостили, — кивнул Олен. — Не одна бочка понадобилась, наверное… самбуку — крюками завалили.

— Неужели отбились? — спросил Бенеш, с усилием поднимаясь. — Как-то даже не верится.

— А у меня стрелы кончились, — сказала Саттия, поправляя волосы на лбу. — Если опять полезут, что делать будем?

— Сражаться, мессана, а как же иначе, — Харгаст опустился на колени возле Нестуна, в глазах его блеснули слезы. — Эх, не уберегся ты, друг. Надеюсь, Адерг примет тебя с милостью.

По всей стене люди перевязывали раненых, скидывали вниз трупы врагов. Сотники и десятники перечитывали, сколько у них осталось воинов.

— Так, что тут у нас? — подошел Ринус. — Почти все целы? Надо же. Скоро гвардейцы нас сменят. Терпите, — он повернулся, чтобы уйти, но тут же остановился, — кстати, чужакам положено бирки на продукты выдавать. Без них вам теперь ничего не продадут и нигде не накормят.

— И кто эти бирки выдает? — поинтересовался Гундихар.

— Вам — я, — сотник полез в висящую на поясе сумочку, вытащил оттуда кусок пергамента и круглую печать. Подышал на нее, звучно шлепнул по пергаменту. — На, борода, а то вижу, что меня слопать готов.

— Гундихар фа-Горин никогда не ел людей! — гордо заявил гном. — И надеется, что ему и не придется!

Смену прождали до самых сумерек. Только когда солнце опустилось к горизонту, от башни донесся топот, голоса. На стену принялись выбираться воины в тяжелых пластинчатых латах, вооруженные длинными мечами. За ними показались лучники в кольчугах и круглых шлемах.

— Все, уходим, — поторопил своих десятник. — Вам, ополченцам, можно по домам разойтись до утра. А на рассвете подходите к нашим казармам, это тут недалеко, у Бычьей площади.

— Ладно, — кивнул Богалак. — Придем.

Они прошли до башни и по лестнице спустились на первый этаж. От ворот солдаты Ринуса зашагали на юг, в сторону замка, а Олен и остальные пошли на восток, по улице Старого рва. Пересекли Императорский тракт, а когда вышли к площади с храмом Азевра, то из какого-то переулка вынырнул Рыжий.

— Явился, бродяга! — улыбнулся Олен. — Где пропадал? Почему дезертировал из наших стройных рядов?

— Мяу! — заявил кот и как ни в чем не бывало пошел рядом.

Когда начались кривые переулки Лагеря Ветеранов, пришлось не раз остановиться, чтобы Богалак мог рассказать знакомым о подробностях штурма стены. В ответ узнали о том, что попытки атаковать город со стороны реки и захватить замок императора прямо с моря провалились.

— Тысячи этих гиппаров убили, тысячи! — брызгая слюной, вопил старик, такой дряхлый, что вполне мог помнить битву при Березовых Холмах. При этом он яростно пучил глаза и размахивал руками. Казалось, что ветеран готов ринуться за ворота Терсалима и лично уничтожить оставшихся морских тварей.

— Но тысячи еще остались. И уходить они не собираются, — заметил Богалак, и они пошли дальше.

— Послушай, — сказала Саттия негромко, догнав Олена. — Мне кажется, что за нами кто-то следит. В желтой одежде. Он держится позади, но все время сворачивает туда же, куда и мы.

— Если в желтой, то не кажется. Я заметил его еще днем. Что делать будем?

— Идите за мной, — сотник не обернулся, продолжил шагать так же неспешно и уверенно, отвечая на поклоны встречных. Но вместо того, чтобы свернуть к дверям дома, прошел дальше, к узкому и кривому переулку, ведущему в сторону моря. — Заманим его в засаду!

Переулок, грязный и безлюдный, преодолели чуть ли не бегом. Оказавшись на улице меж двумя рядами тесно стоящих домов, разошлись в стороны и прижались к стенам. Олен вытащил из ножен меч, то же самое сделала девушка. Гундихар вскинул «годморгон».

Послышались шаги, легкие и осторожные, и из переулка выступил невысокий юноша в желтом с черным шитьем ремизе.

— Привет, — сказал Богалак, ступив ему навстречу. — Ты кто такой?

Рука юноши метнулась к висящему на поясе мечу, на губах появилась кривая усмешка. Он отступил назад, но споткнулся о ринувшегося наперерез Рыжего и брякнулся на спину.

— А я тебя знаю, — проговорил Олен. — Ты был вместе с нами в Школе Истинного Знания в Терсалиме.

— Точно, да! — подтвердил Бенеш. — Этот, как его… Ктари с острова Тенос.

— А я смотрю, рожа знакомая, — кивнула Саттия. — А меч лучше брось, а не то мы у тебя его сами отберем. Вместе с рукой.

Лежащий на земле Ктари морщился, глаза его бегали. Выглядел он не так юно, как в Безарионе, скорее всего из-за щетины на щеках. На ногах красовались те же мягкие сапоги, а на поясе висели ножны от меча, рядом с ними кинжал и большой кожаный кошель с бисерной вышивкой.

— И чего это ты, мил человек, за нами тащишься? — не упустил случая вступить в беседу Гундихар. — Или ты чего-то нехорошее задумал? А ну брось меч! Сейчас ударю!

Услышав свирепый рык гнома, Ктари выпустил оружие. Саттия приставила кончик клинка к его шее, а Богалак снял с пояса островитянина кинжал и кошель.

— Ну что, прикончим его прямо тут? — поинтересовался Гундихар. — Спорим, я разнесу ему башку с одного удара так, что мозги брызнут?

— Э, нет, я вам не враг! — тут Ктари впервые забеспокоился. — Я не хотел причинить вам вреда, клянусь милостью Сифорны!

— Охотно верю. Тот, кто собирается навредить, обычно действует куда умнее, — Богалак посмотрел на гнома. — У тебя еще осталась веревка? Давай, свяжи ему руки, и возьмем этого типа с собой. Там допросим как следует.

Гундихар, недовольно ворча, извлек из мешка целую бухту троса и намотал ее на запястья Ктари. Затем помог ему встать и сердито сказал:

— Давай, шагай, но даже и не думай о том, чтобы сбежать. Ты просто не представляешь, как я умею метать эту штуку!

И он продемонстрировал зазубренный ржавый тесак.

До дома дошли под любопытными взглядами прохожих. Поднялись в комнату под крышей, пленника усадили в дальнем углу и принялись избавляться от кольчуг. Олен снял ее первым, подошел к Бенешу, чтобы помочь. На груди ученика мага обнаружился ушиб, черно-синий, как грозовая туча.

— Ничего, рассосется, — заметил гном, оглядев его. — Особенно, если кушать много и вовремя. Эй, Богалак, как у нас с едой?

— Раньше на нее не было денег. Но теперь есть! — сотник встряхнул отобранный кошелек, и тот ответил мелодичным звоном. — Пойду, куплю чего-нибудь, пока можно. Давайте сюда свои бирки.

Едва за Богалаком закрылась дверь, Олен подтащил один из табуретов и сел лицом к лицу с пленником. Рядом устроилась Саттия, на сундук уселся охающий Бенеш. Рыжий улегся вместе с Гундихаром на тюфяк.

— Ну что, сам будешь рассказывать или тебя придется заставлять? — поинтересовался гном.

— О чем? — Ктари пошевелился, блеснули его темные глаза. — Знайте, что я враг того, кого вы называете Харуготом из Лексгольма, и именно по этой причине оказался тут.

— Ничего себе начало? — девушка фыркнула. — А мы тут при чем? Отправляйся в Безарион или где там находится консул и подсыпь ему яда в суп!

— Простой яд его не возьмет. Дело в том, что я ищу тех, кто в состоянии одолеть Харугота. А знаки судьбы указывают на вас.

— На нас? — Олен подергал себя за мочку уха. — И именно по этой причине ты оказался в Безарионе? Пошел поступать в Школу Истинного Знания?

— Да. Мои… — тут Ктари замялся, — наставники отправили меня на разведку. Но я заметил вас в тот день, когда вы убегали от Чернокрылых. И сумел проследить. Мне нужно было поглядеть с близкого расстояния. Я…

— И что, посмотрел? — Саттия нахмурилась. — И потом выследил нас до Терсалима? Но почему просто не подошел, не сказал? Кто это — твои наставники? Что им от нас надо?

— Я не могу отвечать. Тут начинаются тайны, принадлежащие не мне. Но должен сказать, что мы союзники, — в голосе островитянина появился напор. — Только вместе мы сможем уничтожить Харугота!

— Чем он тебе так насолил? — поинтересовался Гундихар, поглаживая Рыжего по голове.

— Он тронул то, что нельзя трогать. Открыл дорогу тому, что несет уничтожение.

— Очень понятно, — хмыкнул Олен, и в этот момент дверь хлопнула, в комнату вошел Богалак с мешком в одной руке и бочонком в другой.

— Еда и пиво! — объявил он, и о пленнике на некоторое время забыли.

Поскольку за окнами стемнело, зажгли свечи. По стенам задвигались корявые тени, стал ощутим запах воска. Сотник вытащил из мешка каравай хлеба, несколько копченых рыбин, связку толстых сосисок, круг сыра и горшочек с овощным рагу. Его съели в первую очередь, и принялись за остальное. Оцилан получил рыбные головы, а кроме того, ухитрился стащить со стола пару сосисок. Преступление оказалось бы незамеченным, не свали кот на пол одну из кружек.

— Вот зараза! — рыкнул Олен, когда та разбилась, и пиво выплеснулось ему на сапоги. — Ворюга мохнатый! А ну отдай!

Но Рыжий не пожелал расставаться с добычей. Обиженно муркнув, он запрыгнул на один из сундуков, а оттуда — на балку под потолком, где и уселся с довольным видом. Сосиски торчали у него из пасти.

— Так и надо, правильно, — одобрил Гундихар, при виде любимого напитка пришедший в хорошее настроение. — Нечего ждать милостей у окружающего мира! Взять их у него — наша задача!

— Ты чего это вдруг поумнел? — удивился Олен.

— Пиво — оно мозги прочищает! — наставительно изрек гном и сделал добрый глоток. — Ну, что будем делать с этим красавцем? — он кивнул в сторону пленника. — Так и чешутся руки отрубить ему ноги! Или вспороть брюхо и набить камнями! Или отрезать то, что мужчине доро…

— Уймись, — посоветовала Саттия.

— А чего я? Так, фантазирую. Ха-ха, — и Гундихар уткнулся носом в кружку.

— Дело не в нем, — сказал Олен. — Нужно решить, что делать дальше. След, насколько я понял, ведет за ворота?

— Это, да… — кивнул Бенеш, сооружая бутерброд с сыром. — Уходит по той дороге, что ведет на восток.

— Значит, ваш орк поехал к себе в степь, — Богалак поскреб седой затылок, морщины на его лице задвигались. — И вы наверняка захотите как можно быстрее отправиться за ним? Но для этого вам нужен будет проводник. Тот, кто знает степь и ее обитателей. Кроме того, выбраться из осажденного Терсалима будет не так просто. Но, с другой стороны, ждать, когда морские твари отступят — неразумно. Они могут проторчать под стенами города не один месяц.

— Это понятно, — кивнул Олен. — Но ты чем-нибудь можешь нам помочь?

— Проводника найти не так сложно, но только в том случае, если у вас есть деньги…

Саттия и Бенеш обменялись унылыми взглядами.

— А сколько надо? — поинтересовался гном, а когда на него обратилось четыре пары полных удивления глаз, добавил: — Ну, пошарил я там в башне маленько. Все равно всякого добра у мага — завались. Он и не заметил, что меньше стало.

— Нечего ждать милостей от окружающего мира? — улыбнулся Олен. — Значит, проводник будет. Насчет того, как выбраться из города — в темное время гиппары не очень активны. Если пробиваться через кольцо окружения, то только ночью.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво покачал головой сотник. — Ты что, имел с ними дело?

— Не я. Кое-кто из предков.

— Ладно, пусть даже так, — Саттия тряхнула головой. — Но как мы выберемся из Терсалима? Подойдем к воротам и попросим — выпустите нас, пожалуйста, нам очень надо наружу…

— Ворота не откроют ни в коем случае, — сказал Богалак. — Но в северной стене, у Толстой башни есть особый тайный проход для выпуска гонцов и лазутчиков. Его открыть могут — по приказу императора. Осталось только добыть его…

— Или подделать, — добавил Бенеш. — Я знаю… это, есть такие заклинания… они придадут чистому листу какой угодно вид… Но я должен подумать… хотя бы до завтра, посмотреть в книгах, да. И вспомнить, как выглядело то приглашение, что мы видели на постоялом дворе.

— Вот и все решено, — Олен зевнул и потянулся. — На стену с нами завтра не ходи, сиди тут, читай книги и сторожи пленника. А ты, Богалак, постарайся отыскать проводника к вечеру. Через сутки, я думаю, мы попробуем выбраться из этой ловушки.

— Хорошо, завтра на рассвете загляну в одно местечко, — сотник поднялся. — А теперь — спать. Что-то эти размахивания мечом меня утомили.

Ктари дали пива, после чего заперли в дальней от входа комнате, маленькой и лишенной окон. Гундихар с решительным видом подтащил тюфяк к ее двери и лег, сжимая в руках «годморгон».

— Враг не пройдет! — сказал он за мгновение до того, как Саттия начала тушить свечи.

Олен устроился на том же сундуке, на котором провел предыдущую ночь. Натянул на себя одеяло и мгновенно уснул. Во сне видел родной дом в Заячьем Скоке, отца и мать, почему-то в городской одежде. Пытался заговорить с ними, но его не понимали, тоска и горе сжимали сердце…

Проснулся от легкого толчка в плечо и подумал с облегчением, что вчера убивал, но знойной равнины во сне не видел.

— Подъем, — сказала Саттия. — Богалак ушел, велел нам отправляться к Бычьей площади без него.

— Ага, встаю… — Олен скинул одеяло, натянул сапоги. Вдвоем растолкали Гундихара, за ним — Бенеша. Когда начали завтракать, изволил открыть глаза ночевавший на особом сундуке Рыжий. С протяжным мяуканьем он подошел к столу и в ответ на укоризненные взгляды невинно замахал хвостом.

— Пиво ты не пьешь, — развел руками Гундихар. — Сыр и хлеб не ешь. Так что придется самому добыть что-нибудь. Крысу там или гиппара какого.

— Точно, — поддержал Олен. — Только к вечеру обязательно возвращайся. Понял?

После завтрака Бенеш, чей синяк слегка увеличился, но зато побледнел, получил четкие указания, как обращаться с пленником. Убедившись, что ученик мага все понял, Олен, Саттия и Гундихар облачились в кольчуги, и вышли на улицу. Оцилан побежал следом, но отстал после первого же перекрестка. До казарм на Бычьей площади дошли быстро, в толпе солдат и ополченцев по перьям на шлеме отыскали Ринуса.

— Ага, явились? — прорычал он. — А где ваш этот, веснушчатый? И Махрид, седая башка?

— Он придет, — сказала Саттия. — А Бенеша вчера ранили.

— Да ну? — Ринус глянул в сторону носатого десятника.

— Э… точно, — проговорил тот испуганно. — Сам видел. Его стрелой поразило! Еле вынули!

— Ладно тогда, — и сотник оттаял.

Богалак появился, когда войско повели к стенам. Втиснулся в нестройные ряды ополченцев, шепнул Олену на ухо:

— Порядок. Нашел проводника. Он сам из Терсалима не прочь уехать, и здесь его никто не хватится.

Заняли тот же участок стены, что и вчера — к северу от Степных ворот. Сверху открылся вид на останки осадных машин и на тысячи снующих около воды гиппаров. Из моря в сотне шагов от берега торчали серые бугристые конусы, похожие на муравейники, около них бурлила вода. Рядом с ручьем виднелись многочисленные траншеи, кустарник уроженцы моря вырубили полностью.

— Русло повернуть хотят, что ли? — предположил Богалак. — Но зачем? Стену подмыть или под водой к ней подобраться?

— Кто их, чешуйчатых, знает, — вздохнул Гундихар. — Пока они далеко, и это меня радует…

Спокойствие держалось на стенах Терсалима до самого вечера. Гиппары не пытались штурмовать, даже из луков не стреляли. Защитники загорали, дремали или резались в кости. От башни к башне ползли слухи, что император собирается сделать вылазку в районе порта. Болтали о том, что вчера, перед самым нападением, в город пришел корабль нагхов и погиб у причала вместе с остальными. Солнце неспешно двигалось по небу, на юге, над морем, клубились сизые облака.

Сотню Ринуса сменили перед самым закатом.

— Ополченцы — по домам! — распорядился он, когда последний воин спустился с башни. — Завтра чтобы явились в то же время.

— Эх, завтра мне придется быть очень красноречивым, — сказал Богалак. — Объяснить, куда вы все подевались, будет непросто.

— А разве ты не поедешь с нами? — удивилась Саттия.

— Нет. Этот город — моя родина, и я не могу оставить его в опасности.

Вновь пересекли город, добрались до дома. В комнате их встретил Бенеш, Рыжий, с умным видом сидящий на столе меж разбросанных листов пергамента, и устроившийся на одном из сундуков незнакомый мужчина.

— О-хо, а вот и вы? — воскликнул он, стремительно вскакивая. — Махрид говорил вам обо мне. Мое имя Согалис, но зовите лучше — Пьяный Маг!

Незнакомец был невысоким и черноволосым. На лице с мелкими чертами блестели очень веселые зеленые глаза. Одежда напоминала орочью — безрукавка мехом вверх, пояс с кривым ножом в кожаных ножнах, широкие штаны, припорошенные пылью, и низкие сапоги.

— Пьяный Маг? — Олен нахмурился. — Ты что, умеешь колдовать?

— Нет, — Согалис расплылся в широкой улыбке. — Просто люблю хорошо выпить, а когда напиваюсь, то обычно творю всякие «чудеса». Полгода назад я ухитрился забраться в замок императора. Как — не помню. А два года назад проснулся в кровати начальника городской стражи. С его женой.

— Ха, я вот помню один анекдот! — вмешался Гундихар. — Приходит стражник домой, а…

— Нет, только не это! — Саттия замахала руками.

— Хватит веселых историй, — сказал Олен. — Настало время серьезных разговоров. Бенеш, как твои успехи?

Ученик мага продемонстрировал лист пергамента, украшенный круглой печатью с изображением коронованного синего полумесяца и размашистой подписью. Повел рукой — лист стал чистым, повел еще раз — все вернулось на место.

— Похоже, насколько я могу судить, — почесал затылок сотник. — Так, Согалис, ты готов выехать сегодня?

— Конечно. Только у меня лошади нет. Я ее отдал, когда, слегка выпив, сломал забор у «Золотого орла».

— Значит, нам нужна лошадь… — заметил Гундихар.

— Две, — Олен показал в сторону двери, ведущей в меньшую комнату. — Ктари я предлагаю взять с собой.

— Зачем? — Саттия нахмурилась. — Еще тащить с собой обузу!

— Мы так и не выяснили, кого он представляет и чем может нам помочь. Просто бросить его тут или убить будет неразумно. Вдруг у нас появился сильный союзник, о котором мы не знаем?

— Ладно, убедил… — она отвернулась.

— Эй, вы забыли про меня! — вмешался Пьяный Маг. — Я, конечно, очень добр, но просто так работать не собираюсь.

— Сколько? — Гундихар подозрительно сощурился.

— Пятьдесят динаров. Но я знаю в степи все колодцы, на короткой ноге со многими акрынами.

— Побойся богов, Согалис, не жадничай, — покачал головой Богалак. — Двадцать, и лошадь в придачу.

— Ладно, идет, о-хо. Но деньги вперед. Прямо сейчас отправлюсь покупать скакуна. А, точно, двух… Ну и еще припасов каких в дорогу, если получится.

Денег в кошельке, снятом с пояса островитянина, не хватило. Гном, скрипя зубами, полез в мешок. Повозился там, бренча чем-то, и вытащил золотой слиток размером с кулак ребенка.

— Вместе пойдем, клянусь моей бородой, — пробурчал Гундихар. — А то знаю я таких типов, как ты. Хитрые все больно, ха-ха.

Согалис возражать не стал, и они ушли.

— А я на постоялый двор к Арноту Три Глотки — приведу ваших лошадей, — заявил Богалак. — Собирайтесь пока.

— Чего тут особенно собираться? — вздохнул Бенеш. — Все готово. После того, как я с вами познакомился, только и знаю, что езжу.

— Еще скажи, что недоволен! — рассмеялась Саттия.

— Ну, это… доволен, конечно, — не стал отпираться ученик мага. — Как представлю, что мог всю жизнь в Гюнхене просидеть, так дрожь пробирает. Да только вот мы так и не узнали, что с моим наставником случилось, да, — он погрустнел.

— Еще узнаем, это я тебе обещаю, — твердо сказал Олен.

Богалак вернулся довольно быстро. Вывели пленника, перевязали ему руки вперед. Бенеш собрал листы пергамента, Олен напоследок осмотрел комнату — не забыли ли чего. Саттия потушила свечи, и они зашагали вниз по лестнице. Выбрались на улицу, где во мраке угадывались лошадиные силуэты. Чайка встретила хозяйку тихим ржанием. Кусака недоверчиво обнюхал Рендалла и попытался ухватить зубами за ухо, показывая, что узнал.

— А я что, пешком пойду? — поинтересовался Ктари. — И вообще, куда мы едем?

— Разговорчивый какой, — покачала головой Саттия. — Если надо, то и пойдешь. А вообще, лучше молчи.

Из-за угла донесся топот копыт, возбужденные голоса:

— …он мне и говорит — да ты, морда гномья, совсем обурел!

— А ты чего?

— А я ему и как врезал! Ха-ха! — из-за поворота явился Гундихар, ведущий в поводу лошадь, а за ним показался Согалис. Судя по неровной походке, он успел приложиться к бутылке.

— Похоже, друзья нашли друг друга, — сказал Олен с притворным ужасом. — Теперь нашим ушам придется в два раза тяжелее.

— Ничего, — Богалак улыбнулся. — Пьяный Маг — парень опытный, заешь его черви. Он в Великой степи каждую травинку знает. Так что не пропадете.

— Вот и мы, — проговорил Согалис, останавливаясь. — Что, уже выезжаем?

— Вы все купили? — сурово посмотрела на него Саттия, но этот взгляд отскочил от брони пьяной самоуверенности, не причинив вреда.

— Не сомневайся, красавица, — кивнул проводник. — Ты не умрешь с голоду, и от жажды тоже…

Он полез в седло, едва не сорвался, но все-таки сумел усесться на конской спине. Саттия запрыгнула на Чайку, Бенеш — на серого мерина. Олен и Богалак помогли Ктари влезть на лошадь, Гундихар вскарабкался на мула, и кавалькада медленно двинулась по улицам Лагеря Ветеранов.

Сотник шел впереди, рядом с ним бежал Рыжий. Иногда оглядывался, горели его глаза. В вышине, на фиолетовой глади неба блестели звезды, а ветер, еще вчера горький от запаха пепла, сегодня был свежим. Грязь и вонь Терсалима прятались за ночной тьмой, словно за черными платком.

Когда пересекали Императорский тракт, наткнулись на патруль — полторы дюжины воинов с мечами и копьями.

— Эй, кто такие? — поинтересовался старший, когда его подчиненные подняли чуть повыше факелы, чтобы лучше разглядеть всадников.

— Это со мной, — Богалак выступил вперед. — Что, Ладрон, сегодня в ночную смену?

— И завтра, и послезавтра, — вздохнул старший, — и до тех пор, пока эта проклятая осада не закончится. Говорят, что император послал голубей в гарнизоны, что скоро оттуда придут войска и нас выручат. Как думаешь, это правда?

— А почему бы и нет? — Богалак пожал плечами. — Ждать, пока эти раки сами перемрут от старости — неразумно.

— Во-во, и я так мыслю. Ладно — идите.

И патруль неспешно двинулся дальше, а Олен и остальные поехали своей дорогой. Миновали площадь Трех Ручьев, где несколько дней назад случился судебный поединок. Впереди выросла, заслонив край неба, зубчатая городская стена.

Сотник ориентировался в сплетении улиц почти на ощупь, на звук шагов. Вел маленький отряд какими-то переулками, чуть ли не задними дворами, где копыта ступали по чему-то мягкому.

— Ну что, готовы? — Богалак чуть замедлил шаг, когда дома остались позади и пошла лишенная зданий полоса вдоль стен.

— А как же, — сказал Олен. — Бенеш, давай сюда пергамент.

— Это, только ты… ну, не тряси его сильно… магия нестабильна, — ученик мага пришпорил мерина, протянул свернутый в трубку лист.

Олен принял его с осторожностью.

— Стоять! — прозвучал из темноты грубый голос. — Еще шаг, и мы начнем стрелять! Кто такие?

— Именем императора, да сохранят боги его от всех напастей! — решительно ответил Олен.

— Я вижу их, — прошептала Саттия. — Вон там, в пятнадцати шагах что-то вроде башни, в ней ворота и бойницы.

Олен и сам различал что-то неопределенно темное, но сравниться с квартером в остроте зрения не мог.

— Все так говорят, — вновь донесся голос. — Сделайте десять шагов. И учтите, если бы не Махрид, мы бы давно изрешетили вас стрелами.

— Мяу, — подал голос Рыжий, давая понять, что у него по этому поводу есть свое мнение.

Но на кота никто не обратил внимания. Шестеро всадников и Богалак остановились через десять шагов. Мгновением позже раздался скрип, и тьму разогнало сияние нескольких факелов. Свет упал на изогнутую кирпичную стену, ворота в ней, темнеющие на высоте в два человеческих роста бойницы. Позволил разглядеть, что за ними находятся лучники, а стрелы лежат на тетиве.

Сооружение напоминало половинку башни, пристроенную к стене изнутри и над ней не поднимающуюся. Снаружи нельзя было догадаться, что в этом месте имеется что-то необычное.

— Именем императора, значит, — один из воинов с факелом выступил из ворот, мягко брякнули колечки на его кольчуге. — Ну, и где ваш приказ? И помните, любое резкое движение станет для вас последним.

Его сосед, огромный, точно йотун, с гривой выбивающихся из-под шлема русых волос, протянул руку.

— Вот, — Олен вложил в нее пергамент. Услышал, как шумно засопел Гундихар, как заворочался на й лошади Ктари. Ощутил, как на шее и лбу, несмотря на ночную прохладу, выступил пот.

— Так, печать на месте… но немного смазана… — загундосил могучий воин. — А вот подпись настоящая… все остальное как положено. Ой, а это еще что?

Из-под его пальцев вылетела длинная шипящая искра, за ней еще одна, запахло грозой.

— Э, ну… — Бенеш сделал какое-то движение кистью, налетевший из вышины ветер тронул волосы на голове Олена, и лица обоих воинов стали пустыми, как у курильщиков дариума.

— Все понятно, — гулким, неестественным голосом проговорил могучий стражник. — Приказ в порядке. Проходите за нами.

Он протянул пергамент Олену и резкими дергаными движениями принялся разворачиваться. Его соратник отступил в сторону и поднял факел, освещая дорогу.

— Счастливого пути, — Богалак улыбнулся, но улыбка вышла невеселой. — Я рад, что под конец жизни познакомился с вами.

— Не надо грустить, еще увидимся, — Саттия нагнулась с седла и чмокнула старика в щеку.

— И выпьем, — добавил Гундихар.

— Не бойся, Махрид, я доведу их куда надо и верну обратно, — заверил Пьяный Маг. — Они не пожалеют, что связались со мной!

— До встречи, — кивнул Олен, и первым проехал через ворота.

За ними обнаружился широкий туннель, ведущий полого вниз. В кирпичном своде чернели квадратные дыры, копыта глухо цокали по камням.

— Под землю опускаемся, — прошептал Бенеш, вертя головой.

— Само собой, — солидно отозвался гном. — Ход-то тайный, а значит, он должен выводить на поверхность каким-то хитрым образом.

Через десяток шагов тоннель выровнялся и пошел ровно, а вскоре стражники погасили факелы.

— Сейчас откроем проход, — донесся спереди голос могучего.

Из тьмы долетел протяжный скрежет, повеяло запахом сырой земли, потом ночной свежестью. Что-то задвигалось, пол затрясся, лошади забеспокоились.

— Езжайте, — сказал могучий стражник. — Счастливого пути, и да сохранит вас всех Синяя Луна.

Олен тронул поводья, Кусака двинулся вперед несмело, нащупывая дорогу. Ход пошел вверх, открылось прямоугольное отверстие, в которое заглядывала любопытная белая звезда. Вскоре к ней присоединились сестры, а Рендалл оказался на поверхности. Прямо за спиной осталась правильной формы яма, еще дюжиной локтей дальше — стена Терсалима.

Когда из прохода выбрался ехавший последним Пьяный Маг, в недрах земли что-то зашуршало. Холмик за ямой начал неторопливо опускаться, пока не закрыл ее совсем. От выхода не осталось и следа.

— Уф, выбрались… — вздохнул Гундихар, — а то я в один момент не верил.

— Рано радуешься, — сказал Олен. — Надо еще как-то пробиться через гиппаров. Вряд ли они выпустят нас просто так.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась Саттия.

— Вся надежда на чутье Рыжего, — он огляделся, пытаясь разглядеть оцилана. — Эй, ты где? — во тьме вспыхнули две висящие рядом золотые точки. — Ты понимаешь, что нам нужно?