Чужая воля Александрова Наталья

И что мы имеем в итоге?

«А вот человек, одинокий и старый, Который гуляет с псом этим парой, Который совсем не имеет хвоста, Но по характеру очень неробкий. Интересуется желтой коробкой, В которой находится в папке страница, Которая в темном чулане хранится, В доме, который построил Джек».

И дальше опять пошли сплошные каракули. Я посидела еще немного, тупо пялясь в тетрадку, а потом пошла спать, предварительно запрятав ее подальше в ящик, решив, что подумаю над этим на свежую голову.

Разбудил меня телефонный звонок. Хорошо, что не в дверь ломятся, а то я уже привыкла, что покоя не дают. Телефон звонил настойчиво, и пришлось встать.

Звонила следователь, фамилия ее была Громова. Она требовала, чтобы я пришла к ней сегодня в два часа дня на предмет дачи свидетельских показаний о смерти Плойкиной Л. С.

– А сейчас сколько времени? – слабым голосом спросила я.

– Сейчас восемь тридцать, – железным голосом отчеканила следовательша. – Я специально позвонила пораньше, чтобы вы не ушли на работу.

Значит, этот козел Мехреньгин телефон следователю мой дал, а сказать, что я работаю дома, не удосужился. И теперь ни свет ни заря… Да ладно, все равно нужно вести на прогулку свое сокровище.

– Буду, – буркнула я в трубку и отключилась.

Выглянув в окно, чтобы узнать, какая нынче погода, я увидела, как из подъезда выходит белобрысый сосед с шестого этажа. На улице шел дождь, сегодня на нем было темное пальто, достаточно дорогое и элегантное. Но хватит пялиться на чужие пальто, ни к чему хорошему это не приводит. Настроение было хуже некуда. Во-первых, я не выспалась, потому что полночи просидела в кабинете, во-вторых – сегодня опять не удастся толком поработать над Бельмоном, потому что придется тащиться к следователю Громовой. Я узнала ее по голосу. Это она звонила мне тогда по поводу Валентина Сергеевича. Кстати и выясним, нашли ли ту угнанную машину, так, для разговора. И если выскочить с Горацием ненадолго, то потом я смогу выкроить часа два на Бельмона, как раз закончу третью главу. Но и в этот раз мои намерения пошли прахом, потому что когда мы с Горацием подходили к дому, то увидели знакомую голубую «девятку», и из нее вышел мой второй муж Евгений.

– Редко заходишь! – приветствовала я его, а про себя добавила: «Отлыниваешь от дежурства».

Евгений не уловил сарказма в моем голосе, он вообще ко всему относился очень серьезно. Примером тому может служить его имя. «Меня зовут Евгений», – представился он мне в свое время при первом знакомстве. И в дальнейшем вежливо, но твердо пресекал мои попытки называть его Женей, Женечкой и Жекой.

«Ведь невозможно представить себе, чтобы Евгения Онегина звали Женькой, – говорил он строго. – Есть имя – Евгений, запомни, это очень важно».

Я запомнила и так прониклась важностью момента, что даже решила выйти за Евгения замуж. Скорее всего только потому, что он был полной противоположностью Артему – невысокий, худой, безукоризненно вежливый и страшно серьезный. Он очень любил рассуждать о смысле жизни, о месте человека среди себе подобных и так далее. А еще он очень любил выяснять отношения. В течение первого года нашей совместной жизни он так часто объяснял, что он ко мне чувствует, что мне это надоело. Однако года четыре мы с ним продержались. После развода Евгений больше не женился, он увлекся восточной философией, эзотерической литературой и трудами разных шарлатанов с индийскими фамилиями.

Евгений запер машину, пренебрежительно отмахнулся от Горация и протянул мне пачку книг.

– Ты обязательно должна это прочесть!

– Господи помилуй! «Дао самосовершенствования – путь к твоему внутреннему Катманду»! – прочитала я на обложке. – Зачем мне это?

– Ты не понимаешь. Это восстановит карму, – твердо ответил он. – У тебя очень плохая карма, нарушенная, тебе нужна новая.

– Чем же она так плоха? – Я пожала плечами. – По-моему, еще вполне ничего, можно немного походить. Знаешь ведь, как я не люблю резко что-то менять. Я к новой карме могу не привыкнуть.

Видя, что он смотрит на меня по-прежнему строго и серьезно, я рискнула продолжить.

– К тому же, вдруг новая карма будет узка мне в бедрах или жать под мышками?

– Ты все шутишь, – покорно произнес он, – а ведь я говорю совершенно серьезно.

– Я в этом не сомневаюсь, – кивнула я. – Ты всегда говоришь совершенно серьезно.

– Да, и вот еще – тибетский чай.

Я понюхала пакетик – пахло ужасно.

– Этим что – тараканов морят?

– Это пьют, – твердо ответил он, – а кофе и чай выброси.

– Да-да, – вздохнула я, – обязательно. С Евгением лучше не спорить, а то он никогда не уйдет. Он поднялся со мной наверх, причем не позволил ехать на лифте, а заставил тащиться пешком на четвертый этаж.

– Ты бы хоть собаку пожалел, – твердила я, запыхавшись, но Евгений был неумолим.

В квартире Гораций сразу же уполз подальше, а я хотела было прошмыгнуть в ванную, но не тут-то было.

– Сейчас я помогу тебе снять напряжение! – заявил Евгений. – Нужно еще карму выправить, но этим мы займемся позже.

Я взглянула на часы – прощай, Бельмон!

– Встань посредине комнаты босиком и подними руки! – скомандовал Евгений и открыл окно настежь.

Мне было очень стыдно стоять, как дура, босиком, с поднятыми руками, но не хотелось ругаться с утра пораньше.

– А теперь скажи на выдохе «О»!

– О-о! – простонала я.

– Ну что, прошло напряжение? Напряжение, может, и прошло, но во мне разрасталась жуткая злость. Что же это такое? Когда они все оставят меня в покое? Нет, так жить нельзя, нужно срочно принимать меры.

– А теперь мы выпьем тибетского чаю, – гнул свою линию Евгений.

– Только если потом ты отвезешь меня куда скажу!

– Ладно, – он согласился. Жидкость была бурого цвета и пахла клопами.

– Ты уверен, что у меня не будет расстройства желудка? – опасливо спросила я. – Видишь ли, мне сегодня нужно в такое место… Будет очень неудобно.

– Ты должна выпить! – не отставал он.

Пообещав себе в ближайшее время разобраться со всеми мужьями оптом, я выпила. Евгений, кажется, сам удивился, как это ему удалось меня заставить, и пока великодушно решил не трогать мою карму.

К следователю Громовой я приехала раньше назначенного срока и полчаса томилась в коридоре.